Текст книги "Игры судьбы (сборник)"

– Да, но только вредителей и паразитов… Это же не считается, да?

В ответ голос спокойно сказал:

– Спасибо за ваше участие. Ознакомьтесь с вводной брошюрой и счастливого пути.

«Ничего не понимаю… Меня не собираются убивать? Или у них такое чувство юмора?» – подумала Аня с гулко бьющимся сердцем. На экране терминала возник текст, она старалась вникнуть в суть, но непривычные формулировки здорово запутывали.

Самое главное, что она вынесла из документа – её родители живы и находятся на одной из трёх планет, приспособленных к агрессивной биомассе. «Агрессивной, – мысленно повторила Аня и негодующе фыркнула. – Гуманисты фиговы! Ссылать неприспособленных людей на непонятные планеты тоже не айс… Надеюсь, что меня отправят туда, где родители. Вместе мы со всем справимся, – подумала Аня, затем, прочитав самый последний раздел, возмутилась: – Вот ведь зараза! Словно знал, паршивец… Надо было подговорить родителей и сбежать. Нас бы никто не искал… Оказывается, по-настоящему смелых людей не более пятнадцати процентов. Обидно за человечество!».

Неожиданно стены комнаты пошли рябью и начали медленно приближаться друг к другу, подгоняя Аню зайти в зелёный коридор. Такой способ поскорее отправить в далёкий путь её неприятно удивил, но глупо ждать от Эмнов хороших манер.

* * *

– Как там? – шёпотом спросила Аня у отца, выглядывающего в чуть приоткрытую дверь.

Вчера вновь прилетали свистуны. От их какофонии только у глухого голова не разрывалась от боли. Поэтому преимущественно все сидели по домам, заткнув ватой уши.

– Тихо, – угрюмо отозвался он. – Видимо, улетели… Только бы из лесу или реки никого чёрт не принёс.

– Возможно, сегодня передышка, – неуверенно сказала Аня.

– Ага, в одно такое утро слизни и приползали, – буркнул отец, непроизвольно потирая зажившую от ожога ладонь.

– Давайте сегодня никуда не пойдём, – с мольбой сказала мама. – Не к добру это.

– Но воды нет, – сказал отец с тяжёлым вздохом, но дверь закрыл. – Да и редис давно пора собрать.

Аня молча обняла родителей. Прошло два месяца, как она вновь обрела семью. Её первые беспокойства по поводу планеты не оправдались: она была идеальной копией Земли. Чистый воздух с ароматом трав, прозрачная вода в реке, луга и лес, виднеющийся на горизонте. Эмны даже огромную деревню для переселенцев построили. Дома небольшие, максимум три комнаты, но уютные. Конечно, привыкать жить без городских удобств непросто, но это не страшно… Вся суть наказания бывших землян заключалось в другом.

– Мариша с третьей улицы предлагает алтарь сделать, – неожиданно сказала мама. – Я с ней согласна.

– Алтарь? Кому? – удивился отец.

– Планете… Она ведь всё видит и чувствует. Если мы станем ей поклоняться, то она перестанет всё это.

– Ты в своём уме?! – взорвался отец. – У твоей Машки крыша поехала после того, как у них в огороде свистун поселился.

– А я считаю, что она права, – упрямо повторила мама.

– Дура! – в сердцах плюнул отец.

– Перестаньте, – тихо попросила Аня. – Папа, планета живая, и пора принять этот факт. Конечно, попытка войти к ней в доверие – интересная идея, но и опасная. Она мыслит не так, как мы… и обладает специфическим чувством юмора.

За время пребывания здесь Аня успела лицезреть множество интересных тварей, узнала, что съедобные растения за несколько дней способны изменять свойства, рост сорняков зависит от цикла луны и возрастает в геометрической прогрессии. В общем, жизнь тут была динамичной и полной экстрима.

«Удивительно, что жертв почти нет, – подумала она. – Не считая сердечного приступа у дяди Вани и Петровны… Словно планета не стремится нас уничтожить, а просто играет… как кошка с мышкой. У нас у всех даже свои домики есть, где она нас не трогает… Боже, как я скучаю о Земле. Она была такой доброй».

– Ерунда! Такого просто не может быть, – сказал отец.

Аня вздохнула: иногда родитель в своём упрямстве был невыносим.

– В природе не всегда выживает сильнейший, – начала она, – чаще всего побеждает тот, кто умеет приспосабливаться под изменяющиеся условия среды…

– Не занудничай! – оборвал её отец. – Мы не за тем тебе образование давали, чтобы родителям мозги компостировать.

Ане оставалось лишь вздохнуть и оставить идею в чём-то его убедить. Мама – совсем другое дело… Но она выбрала ещё более провальный путь, чем отрицание очевидного – ударилась в религию. Её мама молилась Богу, планете и неизвестным высшим силам, чтобы они смилостивились над ними. Она находила знамения и с удвоенной силой вновь начинала молиться всем сразу.

«Только бы мне хватило сил всё вытерпеть и не сойти с ума, – подумала Аня с горечью. – Я чувствую себя пылинкой, которую кидает из стороны в сторону… Мы постоянно дрожим от страха, вкалываем до седьмого пота, чтобы получить урожай, и вспоминаем прошлую жизнь, как рай. Сейчас уже никому из переселенцев не верится, что они были хозяевами природы. Надеюсь, Земля отходчивая, и Эмны вернут нас обратно».

Жил-был демосценер

Он просто жил на окраине большого города в девятиэтажном доме, одном из множества безликих серых свечек, уходящих в небо, заполненное смогом. Каждый день он разрывался между убогой реальностью и многоликим виртуальным миром. Тихий невзрачный человек с кучей нереализованных амбиций, страхов и сюрреалистичных мыслей. Любой его день – прятки от низменных страстей, непонимания и глупых насмешек в крошечном пространстве однокомнатной панельной коробки со старыми обоями в цветочек.

Он считал себя аскетом, но не ставил запретов на очередной апгрейд и гонку за идеальным звучанием. Глупо жалеть деньги на то, что прекрасно и бесценно по своей сути.

Его манила грань между высоким искусством и машинными кодами. Сливаясь с потоком информации, он летел навстречу новой эре… Каждая линия, фигура была верхом гармонии и совершенства математических расчётов и программных алгоритмов. А мелодия? Вслушайтесь! Невнятный шорох перерастает во всеобъемлющий шум, проникающий в каждую клеточку тела, заставляющий окунуться в вечность, долететь до звёзд и плавно спуститься радиоволной на грешную землю… Нет? Может, больше подойдёт лиричная песня гитары и саксофона, атмосфера беззаботных «лёгких»? Или гремучий будоражащий кровь ритм с жирным басом, ломаная бочка «IDM»? Вереница миров, готовая стать частью чьей-то жизни.

Будучи творцом прекрасного, он чувствовал бы себя неимоверно счастливым… если бы не одиночество. Оно повсюду следовало за ним: сидело рядом на лекциях в институте, сопровождало в транспорте и в компании однокурсников, прогуливалось по городу, уверенно приноравливаясь к каждому шагу. Он много раз пробовал оторваться, но лишь вызывал недоумение окружающих, смотревших на худого парня с бесформенным ранцем за спиной, бегущего изо всех сил.

Всюду были люди, но никого не было рядом. Они смотрели поверх него, углублённые в насущные мелочные проблемы. Как привидение, он плыл по миру реальных вещей, куда-то ходил, с кем-то разговаривал, а сам в это время был очень далеко.

Он мечтал создать нечто потрясающее, выходящее за обыденные рамки, а после весь мир признает в нём величайшего демосценера. Люди будут восхищаться, пытаться понять и подражать. Он создаст свою студию со стеклянной крышей и будет творить. Деньги, слава – странные цветки с приторным ароматом, привлекающим красивых бабочек… Возможно, в его жизнь влетит та единственная, которая останется рядом, чтобы отгонять печаль, навевать идеи и любить. Ему хотелось отражаться в чужих глазах, приумножаясь в сердце.

День поглощал ночь, месяцы следовали друг за другом, он жил, ходил, ел, спал – и мечтал о том времени, когда мир в его глазах перестанет быть монохромным…

Иногда его звали на тусовки, но он не ощущал родства ни с кем. Разговоры о разборках, новых фильмах и девушках удручали и заставляли быстрее допить пиво и распрощаться. После подобных встреч он безумно радовался родным стенам и одиночеству… Прожитое им время горело эмоциями от просмотренных демок, прочитанных книг и гигабайтов прослушанных треков, оно вспыхивало ярко и сильно, но не давало душевного тепла.

Он всё чаще стал сидеть в тишине и смотреть в окно. Его незаданные вопросы витали в воздухе и сдавливали сердце: «Почему я один? Почему ничего не создаётся? Где вдохновение и силы?». Он знал, что способен сотворить что-то действительно гениальное, из-под его пальцев всегда вылетали лаконичные эффектные алгоритмы, рождались красивые мелодии и футуристические картины. У него столько усердия и скрупулёзности…

Но чего-то не хватало. Маленькой и важной детали, без которой ничего не получается… Он просиживал перед монитором часами, до рези в глазах, и пытался найти недостающее звено, а потом плевал на незаконченное и начинал творить вновь. Иногда силы покидали его, он ложился на диван, уткнувшись лицом в подушку, и ни о чём не думал. Просто лежал, уставший от нескончаемого ожидания.

* * *

В голове стояла тягучая пустота. Она поглощала мысли, не давала до конца услышать льющуюся из сознания мелодию. Боль, раздражение и злость – чувства, которых раньше не было в его жизни, теперь неприятно горчили в душе и рвались наружу. Хотелось расколоть на мелкие части монотонное течение повседневности и наконец-то обрести себя.

Час ночи. Голова гудит, как фонящая колонка.

Он тяжело вздохнул, намереваясь закрыть окно трекера, и наткнулся на моргающий жёлтый конверт.

– Привет. Давай общаться! Просто мне очень грустно.

Первой его мыслью было «спам», второй – «Inaay – красивый ник», третьей – «я ничего не теряю», и пальцы быстро пробежались по клавиатуре:

– Привет! Давай.

Ответ пришёл молниеносно, словно сообщение было отправлено не полчаса назад.

– Отлично. Мне уже не так одиноко. Расскажи о себе.

Говорить о себе он не любил, особенно девушкам. Зачем? Они и слов таких не знают. Можно придумать легенду, сочинить новую жизнь, где он красив, словно продукт «Фотошопа» и богат, как Билл Гейтс. Только нужно ли? Надоело изворачиваться и притворяться, сталкиваясь с непониманием и разочарованием. Сколько можно прятаться за аватарами и говорить о том, что противно? Хватит сидеть в скорлупе, он должен гордиться собой.

– Я – демосценер!

В его душе всколыхнулось чувство собственной значимости, но вскоре всё снова заполнилось мутью пессимизма. Он знал, что сейчас увидит обычный ответ: «А что это такое?». Придётся долго разжёвывать прописные истины, а в конце заслужить краткое и равнодушное «понятно».

Он столько раз знакомился по интернету… Однажды к нему постучались серьёзные отношения, почти любовь. Каждодневная бурная переписка затянулась на целый месяц, а потом настало откровение – свидание в реале… Зря он врал ей про большие доходы и огромные перспективы…

К горлу подкатила тошнотворная грусть: «Я – неудачник! Ничтожество! Витаю в облаках, а надо жить, как все: вкалывать на заводе, завести семью, детей, и выкинуть из головы пустые мечты».

Он нервно мотнул головой и отошёл к окну.

Моросил дождик, смывая пыль с деревьев, домов, дорог, унося людскую грязь. На улице пустынно и тихо. На сердце стало ещё тоскливее, и он вернулся к компу.

Маленький прямоугольник усиленно подмигивал из левого угла экрана:

– Прикольно! Я видела как-то. Зрелищно. Мне понравилось. Покажешь своё?

Его сердце замерло, а глаза недоверчиво перечитали. Неужели такое бывает? Внутри зазвучала неведомая мелодия, прекрасная и неповторимая.

Они просидели всю ночь, болтая о повседневных мелочах и делясь сокровенным. Его душа ликовала. Больше он не одинок.

Часами, днями, неделями длился их виртуальный роман. Теперь он спешил домой только ради неё, чтобы увидеть долгожданные строчки. Творчество уступило место любви, но ночью брало реванш, подобно лавине низвергаясь на него, заставляя действовать, открывать миру то, что скрыто.

Его жизнь крутилась, словно юла, ярко, красиво, но слишком быстро. Днём – учёба, вечером – переписка с любимой, ночь напролёт – алгоритмы, коды, графика, трекеры. Он прекрасно понимал: долго не продержится, но всё равно стремился к вершине.

* * *

Тело ныло от скрюченной позы, но в голове царил огонь. Его пальцы порхали над клавиатурой, унося реальность всё дальше.

Ойкнула аська. Он чертыхнулся и взглянул на часы. Два часа ночи. Она? Нет, скорее кто-то из знакомых программеров, им вечно не спится. Плюнуть? Вежливость не позволяла. Он вздохнул и нехотя кликнул на сообщении.

– Прости, я должна была раньше рассказать, но не смогла. Тогда это казалось смешным и пустячным. А теперь… Ты мне понравился, честно. И я показывала не всё, только сначала. Знаю, что пишу непонятно. Просто очень волнуюсь. Не хочу тебя терять. Ты славный. Нет. Ты замечательный, добрый, умный! В общем, мне очень тяжело, но я должна признаться: меня подговорили твои однокурсники, рассказали о помешательстве на демосцене, продиктовали, что написать… Поверь, потом всё изменилось! Надеюсь на прощение. Пиши, я буду очень ждать!

Он зажмурился так, что появились разноцветные круги, затем молча нажал крестик, выключил компьютер и упал на кровать. Внутри холодила пустота. Один, опять один. Снова непонимание и насмешки. Осталось ли в этом мире что-то святое, чистое, не заляпанное руками людей с сердцем, обтянутым толстой шкурой?

С каждым движением стрелки часов в его душе творилось необъяснимое и пугающее. Он изменялся, словно дитя ночи, трансформирующееся от света луны. Боль в сердце перерождалась в жгучую злость, отменяя запреты и подталкивая к идее.

– Я изменю вас, даже если против воли, – процедил он сквозь зубы и вновь сел за компьютер.

Всё то, что было нельзя, теперь стало можно. Никаких ограничений. Разве не так рождается настоящее искусство? Оно прекрасно и опасно, как грациозный хищник: прыжок, удар – и ты уже не в состоянии сказать ему «нет».

Его душа пылала местью и неумолимо перетекала в коды и мелодию.

Он пропал, не появлялся в институте, не ходил в магазины, не гулял по улице. Просто взял и исчез, ломая заведённый порядок. Он уединился в своём маленьком уютном мире, и творил.

Наверное, никто особо и не заметил его отсутствия, если бы не забеспокоилась некая девушка Юля, создав лавину вопросов и действий.

Надёжный мир вскрыт, измождённый парень с красными глазами смотрит на вошедших и заливается диким хохотом, твердя:

– Не успели, не успели!

Его оттаскивают от компьютера и набирают 03. Юля хочет подойти, сказать, как беспокоилась, но, натыкаясь на яростный взгляд, замирает.

– Вы все ничего не понимаете! Меня здесь нет. Это лишь оболочка, а душа – там, – Он кивает головой в сторону монитора.

Незваные гости прячут глаза и молчат, но ему не надо их слов. Он знает, что ещё одного несчастного, обделённого теплотой и участием человека больше нет среди них. Он умер в агониях душевных страданий, но успел открыть дверь в другой мир, где каждый способен обрести покой.

Хмурые мужики в белых халатах сломили его робкое сопротивление и увели из квартиры.

Спустя несколько часов в пространстве красок и двоичных цифр начался переворот. Десятки, сотни, тысячи просмотров. Непередаваемые ощущения окрыляют, подбрасывают над реальностью. Зачем серый мир, если есть этот?

Вспышки психоза освещаются заголовками новостей, эксперты твердят о запрещённых частотах и визуальных эффектах, гипнозе и своём бессилии.

Щуплый парень сидит на скрипучей кровати в тесной каморке, смотрит на потолок и улыбается. Он сделал то, что хотел, и теперь мир неумолимо меняется. Кто говорил: безумие не заразно?

Поймать мечту

Егор ненавидел свою работу, но ничего не мог изменить. Судьба. Его отец, дед, прадед были сжигателями. Отсутствие выбора не пресекало мечты улететь отсюда, стать космическим путешественником, но делало их настолько мучительными, что хотелось посильнее стукнуться головой и проснуться.

Раньше он не переставал искать призрачный шанс освободиться от планеты, где каменистая бесплодная поверхность уставлена крематориями и мусоросжигающими заводами, а гулять вне зданий можно только в защитном костюме.

Теперь любовь к светловолосой смешливой девушке Наташе почти перекрыла его странную жажду к звёздам, и он был готов попробовать стать счастливым здесь. Другие ведь не стонут и находят много плюсов, значит, и он сможет.

Егор старался увидеть красоту в местных пейзажах, но отмечал лишь серый низенький кустарник, напоминающий колючую изогнутую проволоку, да животных похожих на монстров – маленьких зубастых тварей, смачно грызущих жёсткие семена вездесущего кустарника, и летунов, напоминающих летучих мышей из прадедушкиной энциклопедии. Егор любил читать сохранившиеся древние книги и слушать рассказы о легендарной Земле с её зелёными лесами, иссиня-прекрасными морями и океанами, многообразием животных – бегающих, летающих, ползающих.

Хотя даже самым старым жителям «КМ-23» не посчастливилось родиться на Земле… Иногда ему удавалось купить книги или кое-какие интересные вещи у сортировщиков, отточивших талант видеть в мусоре зерно наживы и сноровисто прятать его в недрах рабочих комбинезонов. Говорят, у них сговор с охранниками.

– Егор, ты там спишь? – прогрохотал недовольный голос начальника Алексея Сергеевича. – Сигнал отгрузки!

– Иду! – ответил Егор и быстро слетел по шесту из комнаты отдыха на нижнюю секцию.

Здесь уже суетились несколько человек из бригады, подготавливая транспортёрную ленту и открывая шлюз.

– Откуда товар? – поинтересовался Егор.

– С любимой матушки, – ухмыльнулся начальник. – Иди к жерлу, и не зевай.

Последнее слово неприятно кольнуло сердце. Начальник придирался по-глупому. Все знали: Егор – отличный работник. «Так не может продолжаться! Надо объяснить, что я в состоянии обеспечить будущую семью и сделать Наташку счастливой. Конечно, я не Миха, который имеет приличную должность, управляющий питания завода номер два, и таскает неучтённые харчи к себе домой. Зато я способен искренне любить», – подумал Егор, облачаясь в огнезащитный костюм.

Он направился в сердце завода, где разлеглась огромная плазменная печь. Здесь невыносимо жарко даже в спецодежде. В который раз он мысленно послал подальше мусор и работу: «Провались всё к чертям! Живу, как навозный жук. Надоело. Может, стоит создать тайное общество любителей Земли и существовать на пожертвования? Нет, с такими планами я не с Наташкой жить буду, а в компании преступников и изгоев на астероидах».

Дальше времени на философствования не осталось, его обязанность – открывать створки, давая искристому пламени новую порцию для уничтожения, и следить за параметрами печи. Работа ответственная, последствия ошибки впечатляющие, а наказание суровое: уволят без права восстановления. А что делать на планете, где всё крутится вокруг мусора, а единственное доступное развлечение – поход в трёхэтажный торговый центр, где легко тратились деньги и туманились выпивкой мозги?

* * *

Когда Егор вышел с проходной, от ближайшей стены отделилась тень и тихо позвала:

– Слышь, разговор есть.

Парень вздрогнул от неожиданности, затем разозлившись на себя и на незнакомца, рявкнул:

– Какого рожна надо!

– Эй, тихо ты, что расшумелся. Это я – Николай.

Егор вздохнул. Только задушевных разговор с местным хитрецом и пьяницей ему не хватало.

– На фига меня караулишь?

– Дак дело же серьёзное, – отозвался Николай, не реагируя на недружелюбный тон Егора, и выходя на освещённое пространство.

«Ему давно пора апгрейдить защиту», – подумал парень и поёжился, представив, что будет в противном случае. Фантазия всегда работала на «отлично».

– Давай как-нибудь потом. Устал я, – сказал Егор, стараясь обогнуть живое препятствие.

Николая он недолюбливал. Во-первых, за ушлую натуру – в сорок пять лет сподобился заполучить раннюю пенсию за вредность и производственную травму, которую, как пить дать, сам себе и сделал. Родители Егора, его ровесники, продолжали спины гнуть, да потеть в цехах, а этот в баре прохлаждался. Во-вторых, за пьянство и жадное любопытство. Везде свой нос-картошку сунет, да ещё от себя скабрёзных деталей добавит и растрезвонит по городу.

– Отец твоей Наташки окончательно снюхался с Михой, сегодня поутру подали прошение в парламент о регистрации брака.

Егор почувствовал себя мусором, брошенным в испепеляющее пламя.

– Как?! Наташка согласилась?

– Это ты у своей зазнобы спроси, – хмыкнул Николай, весело сверкая карими глазами из-под косматых бровей. – Я к тебе по более важному вопросу. – Он заговорщицки подмигнул. – Пойдём в бар, расскажу, как горю помочь.

– Мне сейчас действовать надо, а не напиваться, – отмахнулся Егор, собираясь поехать к любимой.

– Золотые слова, – поддакнул Николай. – Ты будешь внимательно слушать, а я за двоих пить.

– Только это ты и можешь, – в сердцах выдохнул Егор.

Уклад жизни на планете складывался годами и был нерушим, как скалы. Всё унифицировано, каждому своё место. Здесь не давали пропуски на поступление в школы и институты, не награждали путёвками на планеты-заповедники… Словно провинились перед целой вселенной.

«И не сбежишь, – с горечью подумал Егор. – Мусоровозы проверяются, да и на заводах пропускная система сразу стукнет, куда надо. Мы как особо опасные преступники без права амнистии».

В свои двадцать лет он прочитал много книг, почти все имеющиеся в наличии в городской библиотеке, приютившейся на чердаке центра, да свои нелегальные, от сортировщиков, спрятанные в застенках дома. Он любил разговаривать с людьми, по предложениям раскапывая историю их рода и планеты, но, доходя до образования колонии, натыкался на глухую стену. Никто и ничего не приоткрывало завесу тайны над первыми поселенцами.

– Да? – Николай хитро прищурился. – А если я подскажу, как сбежать?

Егор схватил щуплого мужика за плечи:

– Надеюсь, ты пошутил, – процедил он. – В противном случае я подумаю, что издеваешься.

– Отпусти, раздавишь ценного кадра, – просипел Николай, и после ослабления хватки, как ни в чём не бывало, продолжил: – Не стоит здесь выяснять отношения да фильтры марать, пойдём, махнём пива и поговорим по душам.

Егор согласился. Замена фильтров в защитных костюмах – дорогостоящая операция, да и бежать в расстроенных чувствах к Наташке – не лучшая идея. Надо остыть. Он не верил прощелыге, но и отмахнуться не спешил.

– Чёрт с тобой, пошли.

Николай радостно кивнул и посеменил рядом, приноравливаясь к размашистому шагу рослого Егора.

В торговом центре было многолюдно, впрочем, как всегда после рабочего дня. Прекрасная половина человечества пропадала в отделах с одеждой и косметикой, удивлялась продуктам гидропоники, выращенным в недавно поставленных куполах. Мужчины смотрели разные чудеса электроники или сидели в баре. Все выглядели довольными жизнью.

«Может, не в планете дело, а во мне? – подумал Егор, проходя с Николаем в гардероб и снимая костюмы. – Воображаю себя вольной птицей, человеком с особенной судьбой, а я такой же, как другие, только забыл своё место. Может, если бы родители Наташки не упрямились, то и я не рвался в небо?».

Поток мыслей прекратился, когда они поднялись на последний этаж.

– Там в углу столик свободный. Я займу место, а ты возьми пива и чего-нибудь закусить, – скомандовал Николай и стал лавировать к вакантному дивану около стены, выкрашенной каким-то умником в зелёный цвет и сдобренной яркими цветами.

Егор подошёл к бармену, сделал заказ, и сел за занятый Николаем столик.

– Ну?

– Не торопись, молодой да горячий. Сейчас горло промочу и расскажу. Поверь, информация ценная, и тебе по карману.

Егор нахмурился: больно всё напоминало описанные в нелегальных книгах сцены надувательства.

Официант принёс пол-литровую кружку пива, покрытую лёгкой влажной дымкой, и сухарики. Николай тут же опрокинул добрую половину хмельного напитка и довольно крякнул:

– Хорошо пошло.

Внутри Егора закипал гнев: «Ещё чуть-чуть и я ему тресну!». Видимо, у Николая имелось хвалёное внутреннее чутьё, раз он тут же посерьёзнел и сказал, придвинувшись почти вплотную:

– Сегодня вечером к третьему заводу пришвартовался мусоровоз с Луны.

Егор молчал, хмуро ожидая продолжения. С белёсой планеты не первый раз отходы присылают, как и из других планет ближнего сектора. Чувство, что его дурят, росло с каждой минутой.

– У меня на проходной знакомый работает, частенько здесь вместе рюмочку пропускаем. – Николай довольно заулыбался. – Так что всё пройдёт в лучшем виде.

– Что пройдёт? – не скрывая недовольства, переспросил Егор. – На экскурсию на соседний завод сходить, посмотреть какой мусор привезли, помахать ручкой уходящему кораблю, а потом писать целую кучу объяснительных своему директору и кланяться в ноги, чтобы не делал заметок в личном деле?

– Эк, ты, пессимист, – сморщился Николай. – На третьем заводе самая хилая охрана. Красть нечего, да и леваком не поторгуешь, раз отходы приходят с пересадочных или промышленных планет, где не шикуют и добром не раскидываются. С луны летает «Мерин-бетта» – старый грузовой гигант, оборудованный допотопными системами охраны, с командой не лучше: роботы-мусорщики, да люди. Зачем я тебе объясняю очевидные вещи? Это шанс!

Егор задумался. На долю секунду он поверил в привлекательную перспективу, но потом холодная волна логики остудила голову, и парень поднялся из-за стола.

– Ты куда?

– Хватит с меня глупостей, – процедил Егор, а потом, наклонившись, тихо добавил: – Тебя послушать, так плёвое дело отсюда слинять, почему же все сидят здесь, как проклятые?

– Знаешь, что самое страшное в этом мире? Привычка! Она подползает незаметно, спелёнывает по рукам, ногам, и крепко держит до самой смерти. Никто отсюда не бежит, а лишь трещит языком о своих мечтах. Имперские прихвостни нас на орбите больше не сторожат, тоже привыкли, – Николай залпом допил пиво. – Закажи ещё.

Егор не стал спорить и сделал знак официанту повторить. Его настолько изумили слова Николая, что он готов был выполнить всё, лишь бы услышать продолжение.

– Я знаю, ты интересовался историей… Не сверкай глазами раньше времени, сенсацией не обрадую, правда, кое-что слышал от заезжего офицера. Помнишь, в прошлом году прилетал проверяющий? Так вот, он здесь напился до поросячьего визга и сболтнул лишнее. Типа наша планета – бывшая колония политзаключённых.

«Тогда понятно, почему мы здесь сидим, – промелькнула в голове Егора язвительная мысль. – А я ещё об институте мечтал. Дурак! Интересно, сколькими поколениями они измерили грех предков?».

– Он говорил, раньше на нашей орбите военный патруль стоял и сторожил… Жаловался, что прошли времена жёсткого порядка, теперь Земля – поборник гуманности и прав человека, сокращают финансирование военных, снижают пороги обязательной защиты.

«А он – интеллектуал, – с удивлением подумал Егор. – Что же заставляет его топить время в алкоголе? Ведь ещё не совсем старый, мог бы жизнь устроить, жениться».

– Допустим, я попаду на завод и заберусь в разгрузочный отсек корабля, но как быть с работой. – Егор и сам не заметил, как стал уважительно просить у Николая совета.

– Запросто! – улыбнулся тот. – Ты мне дашь денежку, я договорюсь с одним человечком похожей комплекции, и он пройдёт по твоему пропуску. Ты ведь часто не отсоединяешь противогаз от костюма на проходной?

Парень ошарашенно кивнул: «Блин, а ведь может получиться! Если он голову поднимать не будет, то вполне сойдёт… Но как же родители? Вдруг их из-за меня накажут? А Наташка? Попробовать убежать вместе? Нет, не получится, слишком сложно и опасно. Я не могу рисковать её благополучием».

– Я не уйду без Наташи.

– Глупо отказываться от такого шанса ради девки.

– Она – моя любимая, а не просто девка.

– Благородно, но бесперспективно. Наташка вся в своих родителей, и выгоду не упустит, поэтому выйдет замуж за Мишку.

– Я предложу ей больше.

Николай мерзко захихикал и спросил:

– И что же?

– Ты поможешь бежать отсюда не только мне, но и ей!

– Вот как растёт человеческая наглость… Хотя, я могу раздобыть и второй пропуск. Но цена вопроса будет значительней.

– Я готов на всё. Что ты хочешь? – спросил Егор, а пламя, разгорающееся в душе, готово было поглотить самое дорогое, лишь бы вырваться на свободу: «Я начну новую жизнь, ту о которой грезил! Мы улетим отсюда, а на перевалочной станции проберёмся на новый корабль, и так до тех пор, пока не достигнем свободных колоний или даже Земли».

Николай хмыкнул:

– Я прожил хорошую жизнь, своё никогда не воронил и не отпускал, мечтал о великой судьбе, богатстве, а в старости остался у разбитого корыта: ни денег, ни семьи. Вот и балуюсь выпивкой, разговорами, да вынюхиванием всяких тайн. Авось пригодятся, – Его глаза хитро блеснули. – Никогда не знаешь, где куш сорвёшь.

– Давай конкретнее.

– Хорошо. Во-первых, отпиши мне квартиру и статусные награды, ты ведь, кажется, дважды становился работником месяца? – деловито уточнил Николай.

Парень возмущённо открыл рот, потом взял себя в руки: «Он вправе озвучить цену… Хотя, нужная информация у меня уже имеется. Можно обойтись и без этого пройдохи, только через кого он достанет пропуск?».

– Пропуск к звёздам стоит дорого. Не ожидал? – улыбнулся Николай, а глаза недобро блеснули. – Не пытайся обмануть, вмиг сообщу, куда следует.

«Хитрая скотина, – подумал Егор, – Ничего, я готов отдать всё до последних штанов за шанс убраться отсюда».

– Кстати, если твоя зазноба согласится бежать, то придётся её уговорить прихватить родительские сбережения. Да, ещё пусть принесёт антиквариат. Говорят, у них есть шикарные часы и пара интересных статуэток.

Егор поморщился, но тихо ответил:

– Мы выполним твои условия.

– Замечательно, я рад, что понимаем друг друга… Знаешь, а я ведь знаю тебя целую жизнь. Хороший парень, никогда не гнушался общаться со мной.

– Можно подумать, тебя волнуют не только деньги? – хмыкнул Егор.

Николай расхохотался и ответил:

– Материальные ценности для умного человека всегда на первом месте. На втором – умение устанавливать нужные связи, а на третьем – чувства. У меня в этом деле фигурируют все составляющие. Получу приличный куш, сделаю тебе услугу, да старый должок отдам одной заносчивой семейке, – Его лицо чуть исказилось отголоском былой ненависти.

«Это он о ком? О моём начальнике Алексее Сергеевиче? Да, удар будет капитальный… Только не взбрыкнёт ли Наташка? – засомневался Егор. Огонь перемен или обида на весть о помолвке нашёптывали крамольное решение: уехать одному, не говоря ни слова. – Это подло! Я люблю её и обязан поговорить».

– Если согласен, не стоит терять время, – неожиданно сказал Николай. – Нотариус работает до девяти.

Егор кивнул и почувствовал: обратного пути нет. Странно, но это совсем не пугало.

* * *

– Ты совсем рехнулся?! – выдохнула Наташка, потрясённо глядя на Егора.

Тот сморщился и вздохнул, жалея об откровенности: «Идиот! Пришёл сюда со своей большой чистой любовью и получил пинок под мягкое место. Я ведь был уверен, что она поймёт и обрадуется, ведь истинное счастье – быть рядом с любимым человеком. Видимо, прав был Николай».