Текст книги "Игры судьбы (сборник)"

– Нет, Наташа, я давно мечтал об этом… Тебе ведь тоже нравилось представлять другую жизнь, ты говорила, что хочешь посмотреть миры, – обвиняюще закончил Егор.

Девушка фыркнула и ответила:

– Я много о чём говорю, но, в отличие от тебя, имею голову на плечах, а не витаю в облаках. Вообще, нам давно пора расстаться.

– Значит, так. Замечательно. Два года встречались, а теперь все наши чувства на ветер ради «удачного» замужества, – последние слова Егор сплюнул, словно горь-траву, которую садоводы-умельцы умудрялись разводить в открытом грунте.

Наташа вздохнула и, опустив глаза, сказала:

– Я не буду оправдываться. Ты мне нравился, даже твои чудачества казались милыми. Я считала тебя особенным, стремящимся подняться над толпой… Но твои мечты или пустая болтовня или явное самоубийство. Я не хочу так распорядиться своей жизнью. Мне нужна нормальная семья, стабильность и положение в обществе.

Егор почувствовал, что силы покидают его, груз неприятных откровений давил всё сильнее и сильнее. Он с трудом кивнул, развернулся и пошёл вниз по лестнице. «Она не пригласила зайти… Может даже была не одна… Всё рухнуло. Нет ни любви, ни мечты, – с горечью резюмировал Егор. – Сдаст она меня и не пожалеет».

– Стой! – окликнула Наташа и, догнав его, неожиданно обняла. – Прости, ты всегда видел меня лучше, чем я есть.

Егор стоял, словно истукан, не пытаясь отстраниться, не говоря ни слова.

– Я никому не скажу, что ты задумал, – еле слышно прошептала она, – но, надеюсь, что ты всё же отступишь. В любом случае, удачи.

* * *

Сердце гулко стучало в клетке из рёбер, в голове пульсировала кровь, согревая мучительный страх и надежду. Егор пять минут топтался около проходной третьего завода, не решаясь зайти: «Что если Николай врёт? Нет, тогда я вернусь, и договор потеряет силу. Не зря я вставил пунктик возврата на пять суток».

– Здравствуйте, я от Ибрагима, – хрипло пробормотал Егор нужную фразу и замер, боясь вздохнуть.

Лысый мужик преклонного возраста внимательно взглянул на него, но защитный костюм надёжно скрывал личность хозяина. «Сейчас он скажет, что не знает такого, потребует снять маску и предъявить документы», – испугался Егор, но охранник нажал красную кнопку, и на проходной приветливо заморгала зелёная стрелка.

– Удачи, может, хоть тебе повезёт, – хмуро раздалось вслед.

Егор не стал задумываться над словами, стоило сконцентрироваться на пути к цеху разгрузки.

Он двигался осторожно, держась в тени стен или машин. Людей на заводе было немного, Егор благополучно успевал спрятаться.

«Хорошо, камер не понаставили. Теперь главное успеть в нужный промежуток времени. Обычно мастер открывает шлюз, налаживает конвейерную работу и уходит, возвращаясь лишь к завершению процесса. Около двух часов полезного времени, только в отсек корабля не залезешь, раз он полон, придётся ждать последние двадцать минут, – думал он, притаившись около двери в искомый цех. – Хорошо, что я всё знаю, нашлась польза от работы сжигателем».

Неожиданно дверь распахнулась, вышел дородный детина, ворча что-то под нос. Егор готов был слиться с бетоном, но рабочий не обернулся. Сегодня фортуна на стороне Егора.

Через минуту он стоял рядом с «чёрным» входом на корабль. Через час – забрался в отсек. Последний мусор грузился на транспортёр роботом, которого правильнее назвать железякой: большой, неуклюжий, с набором манипуляторов и минимумом мозгов, позволяющих выполнять лишь небольшой набор работ.

«Этот точно препятствием не будет, – подумал Егор. – Проберусь на корабль, затаюсь в нише для роботов и полечу в далёкий космос. Навстречу приключениям… Жаль, что Наташка не со мной». Судьба – шутница, то сделает подарок, то отберёт что-то ставшее родным и дорогим… Ему было очень тяжело прощаться с родителями. Они суетились, радовались, что сын наконец-то навестил их, угощали домашними деликатесами, а Егор держал камень за пазухой: через несколько часов он оставит их наедине с позором и перешёптывающейся толпой.

«Цена за мечту… Надеюсь, она того стоит», – горько подумал Егор, забираясь в нишу и пристёгиваясь ремнями защиты.

Через несколько секунд рядом с ним остановился робот и ощутимо ткнул манипуляторами в грудную клетку.

«Вот… зараза! – мысленно выругался Егор. – Из всех трёх мест я умудрился выбрать именно то, где швартуется это чудовище. Может, он сам отстанет?». Надежды не оправдались. Получив ещё несколько чувствительных толчков, Егор понял, что робот упрямо не видит в нём собрата и желает провести полёт на своём месте. Ничего не оставалось, как освободиться от ремней и менять пристанище, надеясь, что успеет до старта корабля. В противном случае светит быть размазанным по стенам.

Робот ещё раз стукнул клешнями в непосредственной близости от Егора и принялся сканировать размеры, решив, что ему мешает оставшийся на корабле мусор.

«Я влип, – взвыл Егор, торопливо отстёгиваясь. – Сейчас он начнёт меня резать на части, чтобы удобнее выгружать».

Как назло, последнюю застёжку заело. Егор лихорадочно пытался высвободиться и придумать, как выкрутиться из передряги.

Взвыла сирена, и дверь отсека стала медленно опускаться. Корабль готовился к старту. Робот закончил сканирование и замер.

«Ох, хоть бы пронесло!» – взмолился Егор. Он слышал, что даже допотопные модели снабжались программой самосохранения.

– Десять, девять, восемь, семь… – монотонно отчитывал скрипучий голос из единственного динамика наверху отсека.

На цифре пять робот дёрнулся и покатился к соседнему пустующему месту.

«Слава Богу, – облегчённо выдохнул Егор. – Борьба за мечту продолжается».

* * *

Николай сидел в любимом баре и слушал последние новости. «КМ-23» кипела, разогретая вестью о пропаже Егора Костикова, заслуженного работника первого мусоросжигающего завода и законопослушного гражданина. Выдвигалась версия о загадочном убийце-маньяке, который в прошлом году отправил на тот свет нескольких парней и, расчленив тела, бросил на свалке отходов. Вторая трактовка была об инопланетянах и третья, совсем фантастическая, осмеиваемая единственной радиостанцией, о побеге.

«Самое невероятное всегда самое верное… А парень – проныра, – ухмыльнулся Николай, – смог-таки улететь с нашей затхлой планеты, и даже роботы-мусорщики его не тронули, признав за своего. Может, сбой был? Или действительно комплектация «Мерина-бетта» сильно потрепалась… Ладно, финансы вновь благополучно пополнились, его родителям отомстил. Скоро перестану играть роль местного пьяницы. Через годик-другой прилетит Кузьмич, сторгуюсь с ним за место на корабле, и улечу в качестве какой-нибудь важной посылки на перевалочную станцию, там сделаю документы и отправлюсь жить на планету-заповедник «Акр». Нет ничего невозможного, если есть желание, умение найти нужных людей и деньги, много денег».

Проклятый маршрут

Аня зябко поёжилась под порывом ледяного январского ветра и плотнее укуталась в коротенькую норковую шубу, что, впрочем, не сильно спасало от тридцатиградусного мороза. Её хорошенькое личико недовольно нахмурилось, взглянув на аккуратные золотые часы.

«Где только эти автобусы носит? Неужели такое постоянно? Ухитрился же мой «ниссанчик» сломаться именно сегодня, когда шеф устраивает пресс-конференцию, – уныло подумала она, перебирая замёрзшими ногами. – Ну, приди же, автобусик! Очень тебя прошу!».

Повалил снег. Большие пушистые снежинки неспешно падали на землю, увеличивая и без того объёмные сугробы. Зима в этом году выдалась холодная и снежная, чем несказанно «радовала» жителей города. Аня близоруко сощурилась, пытаясь разглядеть заблудившийся общественный транспорт.

Жёлтая морда маршрутки появилась неожиданно, словно материализовавшись из снежного бурана, танцующего на обледенелой дороге, и, скрипнув тормозами, остановилась напротив Ани. Дверь с номером тринадцать гостеприимно отъехала, приглашая в чёрное нутро салона.

«Моя!», – радостно подумала девушка и стала залезать в машину. С каждой секундой росло удивление вперемешку с раздражением. Глаза почти полностью ослепли от окружающего мрака, а в нос ударил затхлый сырой воздух, как из бабкиного подполья.

– Что тут делали-то? – брезгливо прошептала Аня, но всё же плюхнулась на первое попавшееся сидение. Состояние замороженной рыбы ей претило куда больше, чем двадцать минут, проведённых в дискомфорте.

Никто из людей за ней не последовал, и маршрутка резко сорвалась с места. Аня недовольно проворчала:

– Можно аккуратнее! Где только таким права дают…

Аня с удовольствием вытянула окоченевшие ноги и попыталась пошевелить пальцами, упакованными в модные узкие сапоги. Глаза привыкли к темноте, и она смогла увидеть, что остальные места пустовали. «Странно! Так долго не было транспорта… А ведь на остановке, кроме меня, тоже никто не зашёл. Не их маршрут? Хотя тут всего две ходят… Может, они рассмотрели какое-то объявление, а я нет?».

– Простите, вы едете по маршруту?

Скудный свет приборной панели позволил заметить утвердительный кивок чёрного силуэта с крепкими жилистыми руками.

«Отлично, – облегчённо вздохнула девушка. – Повезло! Сейчас быстро домчусь до работы».

– Сколько стоит проезд? – громко задала она следующий вопрос, отметая бесполезные попытки отыскать листок с подсказкой.

Раздался тихий смешок, и скрипучий глухой голос ответил:

– Вы уже оплатили.

– Нет, я только зашла.

Водитель вновь хохотнул и сказал:

– Если вы настаиваете, то двадцать три рубля.

«Придурок какой-то», – фыркнула Аня и, расстегнув кожаную сумку, нашла кошелёк. Затем пересела на ближайшие к водителю сидение и подала деньги.

– Возьмите!

Рука с длинными пальцами быстро выхватила бумажки и спрятала в бардачок.

«Ну и запашок от него! Неужели помыться сложно», – подумала Аня с презрением.

Она всегда предпочитала полежать в ванной с ароматной пеной, чем помогать старой матери по дому, односложно отвечая: «Это твоё хобби всем прислуживать, а не моё!». Девушка знала, что в этой жизни надо быть безжалостной стервой, использовать, обманывать, лезть по головам к своему счастью.

Маршрутка неслась на огромной скорости, игнорируя остановки. Ветер со снегом укрывал от взгляда очертания домов, машин, деревьев, людей, смывая всё в безликую белую картину с редкими вкраплениями отпечатков реальной жизни.

По спине девушки пробежали мурашки дурного предчувствия: «Почему мы не останавливаемся? Ему деньги лишние? Что за чертовщина такая?». Словно подслушав её мысли, «газель» стала сбавлять скорость и плавно подрулила к обочине, прямо перед худосочным стариком:

– Ну, наконец… Заждался уже, – кряхтел он, взбираясь на ступеньку.

Автоматическая дверь впустила его внутрь и молниеносно захлопнулась перед полной барышней в цигейковой шубе. На её лице застыло ошарашенное выражение. Она что-то пробормотала себе под нос и удручённо покачала головой. Ане почему-то стало смешно: «Так тебе и надо, клуша!».

Вошедший старик в стареньком дутом пуховике и меховой шапке, побитой молью, прошёл в конец салона и настойчиво вопил:

– Передайте за проезд!

Аня фыркнула и сказала, не поворачивая головы:

– Не фиг проползать было. Заплатите, а потом уж садитесь.

Старик гневно запыхтел:

– Ну, и молодёжь пошла! Грубияны одни!

Девушка равнодушно отвернулась к окну и стала пытаться что-то разглядеть через заледеневшие стекла и бушующую метель. Скоро должна быть её остановка.

Старик дополз до водителя и передал деньги, тоже заметно сморщившись от неприятного запаха.

– Почему нет автобусов? – спросил он с царской интонацией.

Вопрос остался без ответа, что старика заметно подзадорило.

– В прежние времена порядок был. Образование, здравоохранение – бесплатное. Хорошо работаешь – льготы, путёвки в санаторий, а то и место в очереди на собственную жилплощадь. А что сейчас? Беспредел и казнокрадство! Страна воров, бездельников и торгашей. Раньше всё по справедливости было.

Шофёр сдавленно хихикнул.

«Ненормальный какой-то, – подумал старик. – Или ни фига не понимает, приехал из своего чучкестана на заработки, топчет русскую землю и смеётся над нами. – В его душе всколыхнулась ненависть. – Захватчики проклятые… Взять бы да перерезать их всех, или заживо сжечь, как ту немецкую семью». На его губах заиграла хищная улыбка.

Взвизгнули тормоза, девушка со стариком чуть не свалились со своих мест.

– Осторожнее надо! Не скот везёшь, – возмутились они одновременно.

Водитель и не думал извиняться, лишь неприятно хохотнул в ответ.

«Весельчак, – зло подумала Аня. – Надо посмотреть номер машины и позвонить хозяину. Думаю, без работы ему будет не так смешно».

Дверь отъехала, и в салон залез молодой парень приятной наружности в приличной одежде.

«День налаживается», – подумала девушка, кокетливой улыбкой приглашая незнакомца сесть рядом. Нужно иметь много парней, чтобы они шли на пользу для души, тела и кармана.

Парень передал деньги, сел рядом с Аней, но знакомиться не спешил. Достав наушники и сотовый, он отгородился от людей громкими звуками рэпа. Ему не хотелось ни с кем общаться.

Неожиданно в его памяти возникли эпизоды запретных развлечений. Его первый опыт – щенки, найденные под верандой в детском саду. Ему нравилось ставить эксперименты, препарировать. «Так я становлюсь сильнее», – считал парень. Со временем он мастерски научился ловить голубей, приобрёл своих поставщиков на «Птичьем рынке» и узнал, чем хорошо отстирывать кровь… Его манила недозволенность. Скоро придёт время попробовать и с людьми, надо лишь подобрать подходящий момент, и жертву, которую не станут искать.

Ещё одна остановка. В открытую дверь ворвался морозный свет и жизнерадостный мальчуган лет десяти с большим ярким рюкзаком на спине. Он устроился на сиденье за спиной у водителя и с любопытством разглядывал остальных пассажиров. Вскоре ему это надоело, мальчик стал дышать на стекло и выводить узоры и смешные рожицы.

«Родители совсем разленились, – подумала Аня, – даже проводить ребёнка в школу не хотят… Хотя, я бы поступила так же. Стоит с детства приучать к самостоятельности, чтобы потом на шею не сел».

Маршрутка неслась, как на пожар, что Аню даже обрадовало: такими темпами до работы оставалось не больше считанных минут.

«Шумахер, – подумал парень, отвлекаясь от хитросплетения песни. – Уважаю любителей экстрима, это тебе не штаны в офисе протирать».

– Такой отчаянный парень пригодился бы на войне, – прошамкал себе под нос старик.

Светофор на перекрёстке подмигнул жёлтым. Водитель маршрутки и не думал тормозить. Пассажиры согласно молчали: чем быстрее приедут, тем быстрее окажутся в ласковом тепле домов.

Удар чудовищной силы подбросил железную коробку на колёсах и откинул на тротуар, где ссорился пьяный мужик со своей дамой сердца. Аня почувствовала, что тело потеряло вес и летит вперёд подобно стреле, сквозь осколки лобового стекла.

«Мамочка, прости», – подумала она сквозь промелькнувшие картины жизни, и потеряла сознание.

Старик, словно мешок с песком, ударялся о стены маршрутки, пока та делала последний кувырок. Его мысли были пусты и холодны, он давно и слишком тесно общался со смертью.

Парень успел лишь поднять глаза, когда мир завертелся, как сошедшая с ума юла. Осколки стекла впились в его тело, причиняя дикую боль. Хрустнула нога. Он взвыл и, кажется, стал понимать, что чувствовали животные при его экспериментах.

Малыш не страдал: один удар головой о стойку – и он обмяк, словно сломанная игрушка.

* * *

– Дар чистой души засчитан, – тихо сказала белокурая худая женщина. – Она останется жива, и через девять месяцев родит мальчика.

– Мне по барабану. Без неё работы хватит, этих бы грешников пристроить поуютнее, – хмыкнул упитанный мужчина и хихикнул. – Отличненько покатались.

Заклятые враги

Ник перешагнул порог добротного деревянного дома на два окна, вздохнул полной грудью чистый деревенский воздух и направился ко мне:

– Что? Скучаешь?

Его язвительный тон полоснул по нервам, и я ответила взглядом, полным ненависти. Он лишь усмехнулся и, подняв свою любимую палку, стал перебрасывать из правой руки в левую.

– Не мёрзнешь? Всё-таки осень на дворе.

Решила не поддаваться на провокацию и сохранять спокойствие. Зачем тратить нервы, если нельзя ничего изменить?

– Помнишь, как мы познакомились? – злорадно прошипел он, замахиваясь палкой.

Я ощерилась в ответ и грозно сверкнула янтарными глазами, предупреждая: эту тему лучше не трогать.

Ник довольно хмыкнул и вкрадчиво продолжил:

– Ты была беспомощной медузой. Не представляешь, какое удовольствие я испытал, поднимая студенистое тело к солнцу, чувствуя, как ты медленно и мучительно умираешь.

Я кинулась, пытаясь дотянуться до его мерзкого горла, вцепиться зубами, разрывая никчёмную жизнь… От боли потемнело в глазах. Стальные шипы ошейника глубоко вонзились в шкуру, превращая попытки поквитаться в глупый акт мазохизма. Я осторожно легла на замёрзшую землю и потрясла головой.

– Не надо так, дорогая. Ты делаешь себе больно.

«Ненавижу», – рычала я в бессильной ярости.

– К тебе вернулось обычное расположение духа, – усмехнулся он, глядя в мои глаза, и тихо добавил: – Аурелия.

От первой короткой жизни осталось лишь имя. Я с шумом выдохнула воздух и, положив морду на лапы, задумалась. Несмотря на два прошедших цикла, мечты о свободе упрямо не сбывались. Ну, ничего… всё впереди.

Он не уходил, но и руки не распускал. Просто стоял неподалёку и курил.

– Интересно, какая ты будешь в следующей жизни? – задумчиво пробормотал Ник, медленно выпуская дым. Он буравил меня цепким взглядом карих глаз и молчал.

В ответ я глухо рычала и исподлобья взирала на него. Никита, или Ник, как он себя называл, был высокий и худой, с резкими чертами лица и короткими тёмными волосами. Его тонкие губы редко складывались в улыбку. Впрочем, она смотрелась неприятно и устрашающе.

«Неужели он считает, что я ему отвечу?», – рассмеялась я про себя.

Ник, видимо, пришёл к тому же мнению и, резко подняв камень, швырнул в мою сторону. Реакция не подвела, я молниеносно вскочила на ноги и увернулась.

– Молодец.

Оскалилась в ответ.

– Лебедем ты мне больше нравилась, – начал он. Видимо, сегодня по плану ностальгия. – Покорная и грациозная. Плавала себе с подрезанными крылышками по пруду и радовала папашу. Не стыдно было друзьям показать, да и с моим положением гармонировала, а теперь пришлось в деревню переехать. Волк в элитном посёлке не комильфо.

В душе всё горело от ненависти и злости. Он ещё смеет напоминать и жаловаться на неудобства. Урод! Мразь! Ничего, не в этот, так в следующий раз. Поверь, я отомщу!

– Ох, как глазища сверкают, – едко заметил Ник. – Коварные планы строишь, – утвердительно резюмировал он. – Ну, давай, дерзай. Не буду мешать. На голодный желудок подобные мысли особенно хороши.

Я осталась одна.

На землю тихо опускались сумерки. Ветер завывал, прорываясь в щели хлипкой конуры. Я, свернувшись калачиком и подогнув под себя озябшие лапы, размышляла о грядущем. Сегодня полнолуние. Можно повыть, поспать или попытаться умереть. Последнее импонировало больше всего. Следующее перевоплощение обещало быть интересным, а главное, могло подарить избавление.

Осторожно высунув нос, принюхалась.

«О Боже! – мысленно простонала от жуткого спазма, схватившего внутренности. – Как вкусно пахнет! Как давно я не ела?! Этот мерзавец специально открыл форточку!» – с презрением подумала я и вылезла из конуры.

Пробежала по доступному периметру, чтобы согреться. Полегчало. Вновь пристально осмотрела цепь, проверила прочность на зуб, придирчиво обнюхала огромный столб, в который вбита основная скоба. Крепко и надёжно. Под девизом «безысходность» проходит каждый никчёмный день моей третьей жизни. Угораздило родиться волчицей в продажном зоопарке.

Ник – моё наказание за непонятно какие проступки. Полудемон с патологическим нюхом на мою скромную персону. Человек, в чьей душе живёт жажда власти и злоба, но нет никакой силы. Им движет желание стать на одну ступень с демонами, колдунами, вампирами, но нет на это врождённого права. Просто целеустремлённый выскочка с единственной потусторонней способностью – чувствовать Иных. Долго ему куковать полудемоном, если только другая настоящая ведьма не поможет. Сомнительный вариант: нас мало.

«Всё равно у него ничего не выйдет. Лучше сдохну, чем дам власть, о которой этот козёл мечтает! – уверенно прорычала я и ушла в конуру. – Если много спать, то жизнь бежит быстрее!».

* * *

Сегодня долгожданный день! Я вылезла из конуры, подставляя линяющую шкуру под тёплое мартовское солнце. Как хорошо, что зима прошла! В этом году погода лютовала, лапы от холода сильно сводило, даже не гнулись. Удивительно, что не околела, с такой-то заботой и уходом! Видимо, просыпающаяся сила бережёт наследницу. Ник же предпочитал в самый мороз не мотаться ко мне в деревню, а отсиживаться в коттедже, окружённый теплом и прислугой. У него есть всё, о чём стоит мечтать человеку, а он лезет урвать невозможное. Жадность неискоренима и глупа.

Размяла лапы. Трудный денёк предстоит, но пока всё чудно складывается! Не смотря на то, что Ник со своим чутьём угадал время, и взял отпуск, чтобы меня сторожить, сегодня образовались срочные дела, и он уехал в город. Обычно он возвращается не раньше девяти. К тому времени я буду далеко от опостылевшего двора, а в полночь умру…

Села на задние лапы и тихонько завыла. Сил вполне достаточно для призыва помощников. Клан просветлённых людей создавался Иными ещё на заре времён, и не раз послужил верой и правдой.

Чуть подождала, потом опять повторила зов. Никто не появился.

«Что за непредвиденные трудности? Мне же было видение» – недоумённо подумала я и завыла в полный голос, вкладывая скопившуюся грусть, боль и надежду. С разных сторон деревни подхватили хозяйские собаки, вплетая в волчью песню свои бытовые мелочи.

– Я здесь, – тихим шелестом раздалось со стороны огорода.

Молниеносно развернулась и недоверчиво уставилась на появившуюся в поле зрения молоденькую симпатичную девушку с русыми волосами, одетую в неприметную серую курточку и чёрные джинсы. Её голубые глаза ласково смотрели на меня, в них не было ни тени страха или неуверенности. В противном случае ей бы не поздоровилось, не говоря уже о доверии.

– Алёна, – представилась девушка и протянула миниатюрную руку.

Я подошла к её ногам в зелёных резиновых сапогах и принюхалась. Ничего настораживающего нет, и подготовилась девочка хорошо: одета неброско и практично. В лесу ещё не просохло, только в болотниках и пройти.

– Давай я тебя освобожу, – сказала она, доставая ножовку из дамской сумочки.

«С удовольствием, – мысленно согласилась я и доверчиво положила голову на колени. – Интересно, при перерождении я стану красивой девушкой?».

Алёна старательно трудилась, но результата не наблюдалось.

«Так она до вечера не закончит, – с неудовольствием подумала я. – Надо что-то другое! Иначе Ник нам обеим голову оторвёт».

– Сейчас за топором сбегаю. В моём сне он в сарае за домом был, – сказала она и вопросительно посмотрела на меня.

Я кивнула, соглашаясь с её решением.

Несколько ударов тяжёлого старого топора, и вот она – свобода! Я радостно отряхнулась, гремя остатком цепи, с ненавистью взглянула на место заточения и резво подлезла под калитку.

Алёна поспешила выйти тем же путём, что и пришла, через огород. Я видела, что она сильно отстала, но ничего не могла поделать. Ни секунды больше не хотелось проводить рядом с домом этого негодяя. Я бежала по деревне, слыша за собой разношёрстное гавканье, наслаждаясь движением. Каждая частичка моего тела неслась навстречу судьбе.

* * *

Жуткая боль скрутила внутренности, и я повалилась на мокрую свежую траву. Из горла вырвался натужный хрип. Уже скоро. Новая агония заставила ползти на брюхе, чтобы хоть чуть-чуть остудить испепеляющее пламя.

– Аурелия, – нежно и сочувствующе произнесла Алёна, склонившись надо мной и погладив по голове. – Ещё немного, и лунный свет освятит вас.

Я утвердительно прорычала, пытаясь не думать о неимоверной терзающей боли. Не понимаю, почему сила должна приходить в этот мир через жуткие страдания?

– Знаете, никогда не завидовала вам и не хотела быть похожей, – еле слышно произнесла она и быстро добавила: – Простите за дерзость.

«Ничего, – мысленно ответила я. – Судьбу не выбирают».

Она испуганно вздрогнула и посмотрела на меня.

«Ты слышишь, – резюмировала я. – Отлично. Значит, совсем скоро. – Моё тело лежало неподвижно и абсолютно не подчинялось воле. – Давай перейдём на «ты», и поговорим, так мне будет легче».

– Почту за честь, – проговорила она заученную фразу этикета клана просветлённых.

«Не стоит… Иногда я завидую людям. Их быстротечной одноразовой жизни, разделённой на непохожие друг на друга этапы. Детство, где вы радуетесь, смеётесь, играете, где родители хлопочут и оберегают. Юношество, где учитесь самостоятельности, влюбляетесь. Эх, моё детство закончится с четвёртым превращением, и ничего хорошего в нём не было. – Несколько секунд помолчала и продолжила: – Хотя, если бы не Ник… Мне нравилось чувствовать толщу воды, её колыхание и прохладу. Когда была лебедем, хотелось взмыть в небо, а волком – побегать по лесу. Через единение с природой познаётся истинная гармония… Ох, как мучительно! Словно что-то раскалённое ворошит кишки. Не могу терпеть. Отойди!».

Алёна быстро выполнила приказ и ушла с поляны. Вовремя. Тучи расступились, давая опуститься лунному свету. Волнами накатили ощущения: облегчение, лёгкость, слияние с воздухом и искрящимся светом. Все чувства мира наполнили меня. Я неслась сквозь размытые очертания, в калейдоскопе из ярких и блеклых полос.

* * *

– Кристина, – радостно вскрикнула пожилая женщина с болезненным лицом и красными глазами. – Ты очнулась, девочка моя, мы уж веру потеряли. – Она нежно погладила меня по голове и заплакала.

«Кристина? Значит, её так звали. Прости, пусть небо встретит твою душу», – подумала я и огляделась. Маленькая комната с белыми стенами и облупленной дверью.

– Где я? – просипело моё новое горло.

– В больнице. Ты с родителями попала в автомобильную аварию. – Она замолчала, горько вздохнув. – Три месяца из комы не выходила.

«А они погибли», – ощутила я её мысль и вздохнула: «Ничего не поделаешь. Моей вины здесь нет, как и в смерти Кристины. Ведьмы при перерождении занимают освобождающееся тело. Хотя немного жаль. Мне бы хотелось узнать, почувствовать родительскую любовь».

Новоявленная родственница меня не слышала, телепатическое общение с неподготовленной психикой до добра не доводит.

– Сейчас всё будет хорошо, – пробормотала она, скорее для себя самой, чем для меня.

Её глаза смотрели ласково, но отчуждённо. Я не мешала ей бродить по лабиринтам памяти и решать. От меня сейчас мало толку. Во-первых, новое тело слушалось с трудом и доставляло огромный дискомфорт. Во-вторых, Кристина забрала все воспоминания с собой.

«Она – моя бабушка. Больше родственников нет. Будем жить в маленьком городе, – вычленила я нужную информацию из потока льющихся мыслей и образов. – Пока всё складывается удачно. Вот только бы Ник не пришёл. Я слишком слаба и не готова дать отпор. – Страх ледяным обручем сдавил голову, впиваясь болью внутрь тела. – Он найдёт… Почему мои родители никогда не помогают? Неужели им всё равно, через что я пройду? Да и есть ли они? Что осталось в памяти? Грустное женское лицо с васильковыми глазами, склонившееся надо мной. Её нежный шёпот. Более отрывистый мужской голос и огромная ладонь, дотрагивающаяся до головы. Дальше пустота, вспышка света и три несчастных жизни. По-глупому устроен цикл. Зачем рождаться человеком, перерождаться в других живых существ и приходить опять в изначальную точку? Не проще ли вырастить своих детей, научить всему? Несправедливо даётся сила!».

– Что же это я? – встрепенулась женщина. – От радости про врачей забыла, тебя ведь осмотреть надобно.

Она вскочила с облезлой табуретки и скрылась за дверью. «Не люблю больницы», – отчётливо поняла я, испытывая почти физическую боль от витающей в воздухе смеси страха, отчаяния, надежды и обречённости. – Лучше кинуться вниз головой с обрыва, чем медленно угасать тут».

– О-о, спящая красавица, – поприветствовал улыбчивый доктор с равнодушными глазами, заходя ко мне в палату.

Осмотр не занял много времени и дал оптимистичные прогнозы. Бабушка обрадовалась и, кажется, помолодела… А я? Не знаю. Притворяться Кристиной не хотелось.

* * *

– С днём рожденья, родная, – нежно сказала бабушка, когда я вышла из своей комнаты, сладко потягиваясь. – Садись скорее, побалую оладушками.

Я поцеловала морщинистую щёку и поспешила к столу. Удивительно, что полтора года назад я боялась, что не приживусь в образе Кристины. Вставать по утрам и видеть ласковую улыбку, дышать полной грудью и наслаждаться свободой, ходить в школу, общаться с людьми и постигать науки. Последнее вызывало наибольшие опасения, но, оказывается, я способная или когда-то уже проходила через это. В последние время всё чаще приходили крамольные мысли: «Точно ли медуза – моё первое перевоплощение?».

– Бабуль, очень вкусно, – пробормотала я с набитым ртом.

– Кушай на здоровье.

Сегодня особый и немного грустный день. Восемнадцать лет телу и двадцать три года мне. Магические цифры зрелости как женщины и ведьмы. Всю ночь мне снились тексты из древних книг и странные картины чужих или забытых жизней. Сила готова была прийти в этот мир и обучала своё верное создание. Совсем скоро мне никто не будет страшен.

«Ник теряет хватку. В третий раз он ищет слишком долго, – позлорадствовала я. – Ох, как приятно сделать с ним что-нибудь невообразимое, заставить страдать и унижаться, молить о помощи и сожалеть». Иногда мне становилось жутко от собственных планов мести и от того, что я постоянно вспоминаю Ника.

– Спасибо, мне пора бежать, – сказала я, вставая из-за стола.

– Удачи на экзаменах. Не волнуйся.

Я кивнула, подавив усмешку: негоже волноваться из-за таких пустяков, как институт, мальчики и деньги. У меня совсем другие цели, я – птица высокого полёта. Правда, предназначения пока не знаю, как и свою стихию.

На улице светило солнце и дул освежающий ветер. Лето – любимое время года. Вдруг захотелось сделать ребячество и скакать с ножки на ножку до самой остановки автобуса.

– Здравствуй, Аурелия.

Сердце пропустило удар, а в голове образовалась боль: «Нет! Только не ты! Играть дурочку?».

– Извините? – сказала я, демонстрируя удивление и растерянность.

Ник стоял совсем рядом и улыбался, в глазах застыла усталость и ещё что-то такое, абсолютно ему несвойственное. Грусть? Нежность?

«А ведь я рада его видеть, – неожиданно подумала я. – Синдром мучителя и жертвы?».

– Неужели не узнала? – хмыкнул Ник.