Текст книги "Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 2"

Казалось бы, все должно быть наоборот – парламентариям налаживать связи гораздо легче. Они работают в неформальном ключе. Они не так сильно связаны официальной позицией своего государства. Им проще находить компромиссы. Они следят за самыми разными сферами деятельности. Но как-то так складывается, что наладить нормальные деловые отношения между собой у депутатов Европарламента, национальных парламентов многих государств-членов и России никак не получается. Они находятся в ужасном состоянии. Повестка дня непонятна. Отдача минимальна. Вред очевиден. Наиболее резкая предвзятая деструктивная критика друг друга исходит от парламентских структур.

Почему? На этот вопрос даются путаные развернутые ответы. Вот в каком виде они раздаются из уст членов Палаты общин и Палаты лордов, в круг обязанностей которых входят контакты со своими партнерами из России.

Прежде всего, Россия не является демократической страной в том смысле, который вкладывает в это понятие британский истеблишмент. Власть в стране узурпирована Кремлем и Белым домом. Отношение к правам человека, самому дорогому для сердца любого британца, наплевательское. Они систематически и повсеместно нарушаются. Российские олигархи отвратительны. Вообще совместная политика государств-членов в отношении Москвы была бы гораздо жестче, по крайней мере, на словах, если бы не Германия, интересы которой ощутимо сдвигаются на восток, и зависимость от поставок энергоносителей по магистральным трубопроводам.

В том, что последовательное взаимодействие с Россией подменяется как объективистской критикой, так и политиканством и критиканством, ничего экстраординарного нет. Политика двойных стандартов – обычное явление. Вернее, политика двойных стандартов – выдумки дилетантов. Просто при определенных обстоятельствах выгоднее говорить и делать так-то, при других – иначе. Как применительно к североирландским террористам, с которыми пришлось находить модус вивенди. Или талибам, с которыми воют после того, как сами же сначала вскормили, и т. д. Какую проблему ни возьми. Такова жизнь. И ничего в этом не изменишь.

Предъявлять претензии к России стало традицией. Хотя, во-первых, ни у кого нет сомнений в том, что и британцы не без греха. Ярчайшим подтверждением этого стала история с прослушиванием журналистами частных телефонных разговоров при попустительстве полиции, раскрученная летом 2011 года.

Общественность годами кормили сказками о нескольких изолированных случаях. Оказалось, что их число достигло 4 тысяч. Журналисты наиболее популярных новостных и глянцевых периодических изданий, в первую очередь из подконтрольных Руперту Мердоку, грешили этим на постоянной основе. Дело зашло очень далеко. Выяснилось даже, что журналисты использовали голос погибшей девочки, дабы выудить информацию у ее родителей. Прослушивались мобильники английских солдат, занятых в боевых действиях. Была предпринята попытка подключиться к каналам связи королевской семьи.

13 июля политический скандал достиг своего апогея. Выступая в Палате общин, премьер-министр заявил, что ограничиться полицейским расследованием отдельных случаев недостаточно. Прогнила вся система (взаимоотношений власти, СМИ и полиции). Поэтому нужны намного более масштабные действия по санации политической системы. Соответственно он дает мандат на пересмотр этических принципов работы британской прессы, на фактическую реформу полиции и осуществление более серьезных мер противодействия коррупции.

Хотя, во-вторых, Европейский Союз переживает не лучшие времена. Убежденности в том, что зону евро удастся спасти, нет. И Грецию-то никак вытащить не удается. А на горизонте маячит возможность дефолта и других средиземноморских стран. Причем, если ситуация в Италии пойдет по негативному сценарию, а Италия – не Греция, это третья крупнейшая экономика в Европе, никому мало не покажется.

Лиссабонский договор не оправдал возлагавшихся на него надежд. Выяснилось, что при его написании, как всегда поступают генералы, принимавшие участие в прошлых войнах, ориентировались на старые потребности, а не то, с чем ЕС столкнулся сейчас.

В сфере общей внешней политики и политики безопасности подвижки совершенно недостаточны. Демократизация ЕС похожа скорее на реставрирование фасадов. Большей вовлеченности в решение панъевропейских задач национальные парламентарии, во всяком случае, британские, не ощутили.

Эффективности у ЕС не прибавилось. В целом года два-три ему придется барахтаться в кризисе.

Хотя, в-третьих, как прекрасно отдают себе отчет британцы, многие проблемы, с которыми сталкивается современное британское общество, схожи с переживаемыми российскими.

Население стареет. Адаптироваться к этому крайне сложно. В стране создается намного больше рабочих мест для иммигрантов и детей иммигрантов, нежели чем для своих. Молодежь теряет перспективу. Предложить ей хорошую надежную карьеру все труднее и труднее.

Система социального обеспечения в кризисе. Региональные различия углубляются. Государственные расходы приходится урезать. В условиях продолжающейся рецессии и общего ухудшения экономического и инвестиционного климата под влиянием кризиса суверенных долгов это имеет тяжелейшие последствия.

Однако дальше этого понимания британские парламентарии не идут. Вывод о том, что для их решения необходимо тесное сотрудничество, не делается. И, главное, не будет делаться.

Негативное восприятие России общественным мнением является колоссальным, фактически непреодолимым ограничителем. Ни исполнительная власть, ни парламентарии против общественного мнения никогда не пойдут.

Радикальное улучшение российско-британских отношений не может быть элитарным проектом. Такой проект нуждается в массовой поддержке. Ее надо обеспечить. В качестве предварительного условия. Если общественное мнение удастся перетянуть на сторону России, абсолютно все станет возможным.

Как? У британцев на этот вопрос тоже есть заранее заготовленный ответ. Ключ к развороту общественного мнения – в ином освещении российской внутренней и внешней политики мировыми и местными СМИ.

С ними нужно работаться совершенно иначе, нежели сейчас. Надо, чтобы в поддержку углубления отношений с Россией, превращения их в действительно партнерские, дружеские, союзнические, выступили журналистское сообщество, популярные писатели, актеры, комментаторы. Важно, чтобы во главе кампании оказались настоящие властители душ, лица, к словам которых все прислушиваются.

Второй рецепт состоит в том, чтобы отобрать несколько максимально выигрышных направлений политики, на которых Россия и Запад действуют сообща, или проблем, для решения которых Запад кровно заинтересован в помощи со стороны России, и превратить то, что делается Кремлем, в ядро пропагандистско-разъяснительной кампании. Выбор очевиден – Афганистан. Британия, США, НАТО проигрывают войну. Им крайне важно отыскать пути стабилизации ситуации в регионе, пути политического урегулирования, чтобы выйти из нее, не потеряв лица.

Россия может им помочь в этом. У нее все козыри на руках. Но просто позволять снабжать натовские войска в Афганистане, действовать сообща против наркобаронов, передавать разведданные, поставлять необходимое оружие и военное оборудование, совершенно недостаточно. Нужно научиться все это «продавать» западному общественному мнению. Умело. По-современному. Чтобы оно знало. Уважало. Ценило. Отвечало взаимностью.

Вот таких общих проблем следовало бы отобрать несколько. И дать по ним громкие резонансные предложения. Скажем, провести по Афганистану новую многостороннюю конференцию. Зазвать на нее Китай и Иран, что американцы и британцы себе позволить не могут. Предыдущая провалилась. Но тогда ситуация была другая. Администрация Буша-младшего на что-то надеялась. Нынешняя – нет.

Конечно, приведенные соображения, обсуждавшиеся с британской профессурой и чиновничеством, мозаичны. Но, хотелось бы надеяться, помогают лучше понять, как Великобритания ощущает себя в ЕС и воспринимает отношения с нашей страной.

Глава 5.3. Взаимодействие восходящих центров силы: перспективы отношений БРИКС и ЕС

За последние годы дискуссии относительно характера современного мирового порядка претерпели качественное изменение. На протяжении 1990-х и первой половины 2000-х гг. основная ось противоречий проходила между экспертами, акцентировавшими моноцентричный характер современного мирового устройства, которое было организовано вокруг единственной сверхдержавы – США, и его критиками, которые стремились отрефлексировать пределы их влияния и могущества. В настоящее время на фоне сравнительного ослабления Соединенных Штатов[4]4
  Наиболее развернутый анализ этой тенденции см. Bacevich A. J. The Limits of Power: The End of American Exceptionalism. NY: Henry Hold and Company, 2009.


[Закрыть] фокус дискуссии стремительно смещается. Вместе с тем, современный мир имеет мало общего и с примерами классической полицентричности[5]5
  В данной статье используется понятие «полицентричности», а не часто используемое «многополярность» в связи с недостаточной терминологической корректностью последнего (подробнее см.: Баталов Э. Я. Новая эпоха – новый мир. Свободная мысль. – 2001. – № 1.)


[Закрыть], как она существовала в Европе XIX в. В результате расширяется диапазон поиска более сложных схем, способных объяснить специфику современной ситуации.

Смысл современных тенденций наиболее точно был отражен в концепции «децентрализации» миропорядка, сформулированной российским исследователем А. Д. Богатуровым[6]6
  Богатуров А. Д. Лидерство и децентрализация в международной системе // Международные процессы. – 2006. – № 3.


[Закрыть]. Признавая сохраняющееся лидерство Соединенных Штатов в каждом из основных параметров международного могущества (военная, экономическая и технологическая мощь, организационный и совокупный креативный ресурсы), отечественный эксперт отмечает сокращение их отрыва от других игроков.

На этом фоне активизировался поиск ведущей группы субъектов, подключающейся к мирорегулированию. В частности, американский политолог Т. Барнетт предложил концепцию «функционирующего ядра», предполагающую присоединение новых возвышающихся государств к группе мирорегулирующих держав[7]7
  col1_1 The Pentagon’s New Map: War and Peace in the Twenty-first Century. NY: G. P. Putnam’s Sons, 2004.


[Закрыть]. Другой пример демонстрирует сформулированная П. Хаассом идея «бесполюсного» мира – такого, в котором власть и влияние распылены среди бесчисленного числа субъектов различных типов[8]8
  Haass R. N. Age of Nonpolarity // Foreign Affairs. – 2008. – № 3.


[Закрыть].

Несмотря на несомненную пользу и познавательную значимость предложенных концептуальных построений, вряд ли они отражают характер современной трансформации мирового порядка в достаточной мере. Для обеих схем характерен крайне расширительный подход к определению ведущих игроков современного мира. Они отмечают рост возможности влияния по различным вопросам международной повестки дня для широкого круга субъектов.

Вместе с тем, стоит разделять государства и другие объединения по степени и спектру влияния. Так же как сорокапроцентная доля Кот-д-Ивуара на рынке какао-бобов не превращает эту страну в ведущую силу мировой экономики, секторальное участие в отдельных аспектах мирорегулирования не превращает субъекта в глобальный центр силы. Последний должен играть существенную роль в разрешении широкого спектра вопросов и, более того, вносить свой вклад в формирование международной повестки дня. В этой связи количество глобальных центров силы никогда не бывает слишком большим. Они выступают в качестве устойчивого ядра изменчивой геометрии мирового регулирования.

Сегодня формирование и укрепление альтернативных центров силы происходит двумя путями. Во-первых, имеет место объединение ресурсов нескольких государств, в результате которого формируется новый крупный субъект международной политики – интеграционный путь. Во-вторых, ускоренное наращивание потенциала ряда уже существующих субъектов дает примеры модернизационного пути.

Основываясь на ряде долгосрочных прогнозов, подготовленных ведущими аналитическими организациями мира[9]9
  См. Global Trends 2025: A Transformed World // Электронный ресурс Директора национальной разведки США URL http://www.dni.gov/nic/PDF_2025/2025_Global_Trends_Final_Report.pdf (подготовлен Национальным разведывательным советом США); THE WORLD IN 2025: Rising Asia and socio-ecological transition // Электронный ресурс Европейского Союза URL http://ec.europa.eu/research/social-sciences/pdf/the-world-in-2025-report_en.pdf (подготовлен Генеральным директоратом по исследованиям Европейской Комиссии); Strategic Global Outlook: 2030. M., IMEMO RAN, 2011.


[Закрыть], можно выделить пять игроков, претендующих на то, чтобы разделить с Соединенными Штатами мировое лидерство. К ним относятся страны БРИК, достигшие успеха в реализации модернизационного пути, и Европейский Союз, представляющий наиболее успешное воплощение интеграционного пути.

Развитие тенденции децентрализации мира ставит вопрос о перспективах сотрудничества между этими субъектами, вступающими в круг ведущих мировых игроков. Хотя тезис о неизбежности крупного вооруженного конфликта в процессе трансформации мировой системы и представляется несостоятельным, подобный переход всегда сопряжен с обострением международной ситуации. Восхождение одних центров и сравнительное ослабление других неизбежно связано с ростом взаимных опасений и подозрений. В современной ситуации вопрос координации приобретает особое звучание в связи с тем, что на участие в мирорегулировании претендует не одна держава, а несколько центров силы. От их способности добиться консенсуса по принципиальным вопросам зависит в том числе и характер развития отношений с действующим лидером, и стабильный, мирный характер трансформации международной системы.

Центры силы, формирующиеся по модернизационному пути, уже добились определенных успехов в институционализации сотрудничества между собой в рамках объединения БРИКС. Понятие БРИК возникло впервые в 2001 г. как аналитическая категория в докладе американского инвестиционного банка «Голдман Сакс»[10]10
  O’Neill J. Building Better Global Economic BRICs. Global Economics Paper No: 66 // Электронный ресурс банка Голдман Сакс URL http://www2.goldmansachs.com/ideas/brics/building-better-doc.pdf


[Закрыть]. Акроним призван был объединять группу крупных быстрорастущих рынков – Бразилию, Россию, Индию и Китай.

Несмотря на экономическое происхождение, практически с самого появления он приобрел политическое измерение. Выделение четырех стран банком «Голдман Сакс» накладывалось на ряд политических форматов, которые были инициированы с середины 1990-х гг., таких как предложенный российским министром иностранных дел, а затем и премьер-министром Е. М. Примаковым треугольник «Россия – Китай – Индия». Схожие экономические тенденции совпали с постановкой общей политической цели: развития полицентричного миропорядка, в котором бы страны БРИК смогли бы играть большую роль.

В результате БРИК из аналитического инструмента начал преобразовываться в политический форум. Инициатором такого развития событий выступила Россия. Первые шаги в направлении сотрудничества были предприняты в сентябре 2006 г. в Нью-Йорке, когда состоялась встреча представителей четырех стран на уровне министров в ходе открытия очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Спустя год на второй такой встрече стороны договорились о создании механизма консультаций заместителей министров. По предложению России в мае 2008 г. впервые состоялись полноформатные министерские консультации вне ООН. В том же году сотрудничество внешнеполитических ведомств было дополнено взаимодействием по линии министров финансов[11]11
  Подробнее см.: Крамаренко А. М. Россия и становление диалогового механизма в формате БРИК // Электронный ресурс МИД России URL http://www.mid.ru/bdomp/ns-rasia.nsf/5be75de6dd98a29cc325744700409197/432569d80021985fc3257540003bf6db!OpenDocument


[Закрыть].

За короткое время количество форматов консультаций «четверки» стремительно расширилось. К ним добавились встречи министров сельского хозяйства и торговли, высоких представителей по вопросам безопасности (секретарей координационных ведомств, аналогичных российскому Совету безопасности), руководителей банков развития, статистических и антимонопольных служб, судей Верховных судов, представителей частного сектора и исследовательских сообществ. Координация дипломатов четырех стран в международных организациях системы ООН приобрела регулярный характер[12]12
  См.: Луков В. Б. // Международная жизнь. – 2011. – № 6.


[Закрыть].

Вместе с тем, ключевым, системообразующим элементом усложняющейся конструкции БРИК стали саммиты лидеров группы. Первая встреча на высшем уровне состоялась в Екатеринбурге осенью 2009 г. С тех пор они стали ежегодными и проходят по очереди в каждой из стран БРИК.

В 2011 г. на саммите в китайском Хайнане было принято решение о расширении клуба за счет вступления в него ЮАР. Присоединение Южной Африки стало дополнительным свидетельством политических оснований создания группы. По всем экономическим показателям ЮАР существенно отстает от ее первоначальных участников. Ее включение было обусловлено, в первую очередь, региональной ролью этой страны как политического и экономического лидера Африки – континента, значение которого существенно вырастет в ближайшие десятилетия[13]13
  На региональное значение ЮАР прямо указывается в совместном документе по итогам саммита в Хайнане (см. Декларация, принятая по итогам саммита БРИКС (г. Санья, о. Хайнань, Китай, 14 апреля 2011 года) // Электронный ресурс МИД России URL http://www.mid.ru/brics.nsf/WEBdocBric/9AF718AA83D590FAC32578720022EB1A)


[Закрыть].

ЮАР была не единственным кандидатом на присоединение к клубу. В частности, свою заинтересованность не раз декларировала Мексика[14]14
  Филатов С. Сетевая дипломатия БРИКС // Международная жизнь. – 2011. – № 5.


[Закрыть]. Вместе с тем, показательно, что Европейский Союз ни разу до сих пор не рассматривался в качестве претендента на участие в группе, несмотря на то, что с каждым из членов группы у него выстроены преференциальные отношения[15]15
  С каждой из стран – участниц БРИКС Европейский Союз установил стратегическое партнерство или стремится вывести отношения на этот уровень.


[Закрыть]. Более того, по масштабам экономики и политическому влиянию он оказывается субъектом наиболее близким к первоначальным участникам группы.

Отсутствие ЕС в списке кандидатов в клуб не удивительно. Оно обусловлено противоречием интересов ведущих мировых игроков. Как отмечалось выше, страны БРИКС стремятся к трансформации международной системы в сторону большего полицентризма, но не путем ее кардинального слома и, по возможности, без роста напряженности в отношениях с нынешним лидером – Соединенными Штатами. Вместе с тем, возвышение новых центров силы возможно лишь за счет сравнительного ослабления других. В этих условиях ЕС и его государства-члены оказываются естественными конкурентами группы по большинству приоритетных направлений[16]16
  Дальнейший анализ строится на изучении основных документов БРИК/БРИКС: Совместное заявление лидеров стран БРИК (г. Екатеринбург, Россия, 16 июня 2009 года) // Электронный ресурс МИД России URL http://www.mid.ru/brics.nsf/WEBdocBric/F204322D9ED6118EC3257853003F4BD2; Совместное заявление стран БРИК по глобальной продовольственной безопасности // Электронный ресурс Президента России URL http://archive.kremlin.ru/text/docs/2009/06/217933.shtml; Совместное заявление глав государств и правительств стран – участниц Второго саммита БРИК (г. Бразилиа, 15 апреля 2010 года) // Электронный ресурс МИД России URL http://www.mid.ru/brics.nsf/WEBdocBric/8B8AE397B54634E7C325780900468661; Декларация, принятая по итогам саммита БРИКС (г. Санья, о. Хайнань, Китай, 14 апреля 2011 года) // Электронный ресурс МИД России URL http://www.mid.ru/brics.nsf/WEBdocBric/9AF718AA83D590FAC32578720022EB1A


[Закрыть].

Прежде всего, страны БРИКС неизменно подчеркивают свою приверженность Организации Объединенных Наций как основному многостороннему институту мирорегулирования. Между тем Европейский Союз наряду с другими международными организациями занимает лишь позицию наблюдателя в ООН, и перспективы повышения его статуса пока не просматриваются. То есть ЕС как единый субъект не имеет права голоса в форуме, на укреплении роли которого настаивают участники БРИКС. Естественно, отдельные государства – члены европейского объединения состоят в ООН. Многие из них были в числе учредителей организации. Более того, Франция и Великобритания сохраняют места постоянных членов Совета Безопасности. Тем не менее, как еще раз показало голосование по резолюции 1973, установившей зону, свободную от полетов в Ливии, представители ЕС не всегда действуют в унисон (Германия воздержалась от поддержки документа, принятия которого так добивались Париж и Лондон). В этих условиях укрепление ООН как института мирорегулирования нельзя отнести к приоритетам ЕС.

Вторым ключевым пунктом согласованной позиции государств БРИКС остается реформирование международной финансовой системы, и здесь противоречия с интересами ЕС проявляются наиболее ярко. БРИКС выступает за передачу большего числа голосов в МВФ странам с формирующейся рыночной экономикой и развивающимся странам, а также за расширение присутствия своих представителей на высших постах в менеджменте Фонда. Эти планы могут быть осуществлены только за счет сокращения европейского влияния в МВФ. В частности, в нынешнем году на фоне дискуссий о выборе нового директора-распорядителя Фонда страны БРИКС поставили под сомнение устоявшуюся практику назначения на этот пост исключительно представителей Западной Европы[17]17
  Statement by the IMF Executive Directors Representing Brazil, Russia, India, China and South Africa on the Selection Process for Appointing an IMF Managing Director // Электронный ресурс Международного валютного фонда URL http://www.imf.org/external/np/sec/pr/2011/pr11195.htm


[Закрыть].

Параллельно страны БРИКС выступают за реформирование финансовой системы путем диверсификации мировой корзины резервных валют. Тем самым они добиваются включения в эту корзину своих национальных валют. В условиях, когда евро фактически превратилась во вторую резервную денежную единицу мира после доллара, ЕС вряд ли заинтересован в дальнейшем расширении плюрализма международной валютной системы.

Третье направление, по которому странам БРИКС удалось добиться скоординированной позиции, – это вопросы международной торговли и тесно увязываемые с ней проблемы продовольственной безопасности. Страны БРИКС выступили за всеобъемлющее и сбалансированное завершение «Дохийского раунда» переговоров ВТО. По сути, группа выступила с требованием к развитым государствам существенно снизить субсидии своим производителям сельскохозяйственной продукции и открыть рынки продовольствия для товаров из развивающихся стран. Такие действия прямо противоречат принципам общей сельскохозяйственной политики ЕС, которая играет роль одной из опор экономической консолидации интеграционного объединения с момента его появления. Очевидно, что здесь также интересы ЕС и БРИКС прямо сталкиваются.

Четвертый вопрос, по которому договоренность группы носит наиболее принципиальный характер, связан с политикой минимального вмешательства во внутренние дела государств. Ее артикулирование в явной и обостренной форме стало возможно в условиях сложившейся международной конъюнктуры на фоне развития тенденций дестабилизации на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В отношении событий, происходящих в Ливии, БРИКС выступила с требованием добиться урегулирования мирными способами на основе переговоров внутренних политических сил. Такая позиция, как представляется, обусловлена опасением, что военные интервенции Запада могут затронуть интересы стран – участниц группы. Вместе с тем, в современных условиях глобальной взаимозависимости и распространения представлений о существовании универсальных ценностей политика полного невмешательства представляется утопичной. В результате участники группы исходят из того, что международное сообщество должно оказывать гуманитарную помощь и содействовать достижению договоренности между противоборствующими сторонами, а не заниматься «сменой режимов». Напротив, Европейский Союз с самого начала выступил за отстранение М. Каддафи от власти[18]18
  European Council Declaration. 11 March 2011. EUCO 7/1/11 REV 1 // Электронный ресурс Европейского Союза URL http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_data/docs/pressdata/en/ec/119780.pdf


[Закрыть] и оказывал всю возможную поддержку военной операции НАТО в Ливии. Такая наступательная позиция ЕС, связанная с надеждами на переформатирование пространства Ближнего Востока и Северной Африки в соответствии со своими представлениями и интересами, создает почву для еще больших опасений стран БРИКС, которые ранее связывали западный экспансионизм преимущественно с деятельностью Соединенных Штатов.

Наконец, последнее направление, которое пока в деятельности БРИКС намечено только пунктирно, но имеет большое значение для всех участников группы, – это энергетическая безопасность. Здесь наблюдается расхождение интересов членов клуба: тогда как Китай и Индия входят в число крупнейших импортеров энергоносителей, Бразилия и Россия остаются ведущими нетто-экспортерами. Вместе с тем характерно, что, несмотря на различное положение на международном энергетическом рынке, никто из стран – участниц БРИКС не поддержал Договор к Энергетической хартии, который рассматривается ЕС в качестве основы мирового регулирования в энергетической сфере. В случае конкретизации позиции БРИКС по энергетической безопасности можно ожидать усиления противоречий между подходами группы и нормативными рамками, навязываемыми ЕС.

Документы БРИКС включают в себя также упоминания и других тем, таких как изменение климата и экологическая проблематика в целом, противодействие терроризму, вопросы развития и борьбы с бедностью. Вместе с тем по столь широкому кругу вопросов группа еще не дозрела до выдвижения конкретных предложений и требований. Она ограничивается призывами развивать сотрудничество в многостороннем формате на основе уже выработанных формул и одобренных инициатив. В данном случае для стран БРИКС важно зафиксировать их заинтересованность в сохранении этих вопросов в международной повестке дня и наличие общих подходов к их определению. В целом, предложенный перечень соответствует списку тем, находящемуся в центре внимания ЕС, но в отношении ответов на существующие вызовы позиции могут существенно расходиться.