Текст книги "Принцесса для плохиша"

Глава 32

Андрей

Накинув на голову капюшон, чтобы закрыться от пронизывающего до костей ветра, спешу с тренировки домой. Против воли губы растягиваются в улыбке, когда представляю свою Принцессу, порхающую по кухне и затеявшую приготовить что-то невероятно сложное и вкусное. Всегда смотрит выжидающе, когда я пробую то, что она приготовила. А мне всё вкусно. Абсолютно всё. Ведь самое важное то, что готовила она. Специально для меня. Хоть мыло на тёрке потрёт и сахарной пудрой сверху посыплет, всё равно мне вкусно будет. Потому что Алиса готовила.

Слышу за углом странную возню, приглушённые удары и чей-то хрип. Сворачиваю туда. И вижу, как троица пацанов бьёт подростка ногами.

– Парня отпустите, – рявкаю громко, заставив шпану испуганно вздрогнуть и обернуться на свидетеля.

– Иди мимо, дядя, – скалится рыжеватый паренёк, доставая из кармана куртки складной ножик и демонстративно крутя его в руках.

Я капюшон скидываю и сумку на землю кидаю.

– Повторяю ещё раз, отпустите парня. По-хорошему прошу, – я голову к плечу склоняю, наблюдая за тем, как один из пацанов пятиться начинает. Самый трусливый. Такие всегда всё исподтишка делают, а потом с невинным видом сидят, делая вид, что не пределах. Гниды. Второй настороженно замирает. Назад оглядывается, смотря на пути отступления. И на рыжего, который скалится и ближе ко мне подходит. Выбрать не может. Колеблется. А рыжий уверен, что сейчас на лопатки меня уложит. Привык к тому, что все жопу ему лижут. Чувство вседозволенности ему не чуждо.

Вперёд резко бросается, ножом пырнуть пытается в живот. Руку его перехватываю и с силой сжимаю. Пацан взвизгивает, как девчонка, и нож роняет на землю. Заламываю обе руки ему за спину и на ухо ехидно говорю:

– Смелости поубавилось, как посмотрю? Особенно, когда дружки смылись.

– Пусти меня, урод, – парнишка лягнуть ногой меня пытается.

– Не по-пацански как-то втроём на одного нападать, – я ещё сильнее руки заламываю, из-за чего парнишка поскуливать начинает. – Или ты такой смелый только тогда, когда задницу дружки прикрывают?

Выпускаю парнишку из захвата и с насмешкой наблюдаю за тем, как он уносит ноги.

Перевожу взгляд на подростка, который сейчас у стены сидит и волком на меня смотрит.

– Что вылупился? – выплёвывает он, рукавом толстовки стирая кровь с лица.

Я брови только вскидываю.

– Я помощи не просил, – пытается подняться с земли, но валится обратно.

– Есть хочешь? – подхожу к нему и руку протягиваю.

Парнишка молчит. Смотрит хмуро исподлобья. Потому помощь принимает.

– Значит, хочешь, – дёргаю его на себя, помогая подняться. – Пойдём.

Парень молча следует за мной. Когда оглядываюсь на него, замечаю, как он морщится, дотрагиваясь до левой руки.

– С чего ты мне помочь решил? – спрашивает он, когда мы к дому подходим.

– На твоём месте когда-то был, – дёргаю плечами. Ненавижу вспоминать это.

– По тебе так и не скажешь, – парнишка меня взглядом окидывает. – Боксом занимаешься? Ты этого мудака за пару секунд скрутил, – в его голосе слышу детский восторг.

Я киваю:

– В боях участвую. Бабки нормальные платят.

– Круто, – парнишка тут же приободрился. – А меня возьмут?

– Года через три, – усмехаюсь насмешливо. – Научись сначала нормально за себя постоять, а потом посмотрим.

– А ты можешь меня того… научить? – кажется, подросток уже представил, как своих обидчиков направо и налево разбрасывать в драке будет.

– Приходи завтра на тренировку, – говорю, набирая номер квартиры на домофоне.

– Кто там? – голос малышки раздаётся почти сразу. Снова ждёт меня. Сидит в коридоре на стуле. Улыбаюсь. В груди тут же тепло разливается.

– Я, малышка, – ключи в куртке лежат. Но лишний раз голос её услышать не упускаю возможности.

Открываю дверь и пацана внутрь пропускаю.

– Это кто? – с любопытством смотрит на меня. – Девушка твоя.

Я киваю. Девушка. Моя. Как же мл* непривычно. И как же мл* приятно. Моя.

– И как это? Когда тебя любят? – мл*.

Я будто на стену налетаю. Сколько раз в своей жизни я задавал себе этот вопрос. Сколько мл* раз в жизни я представлял себе семью. Мать. Батю. Представлял жизнь, где голода нет. Где кровать мягкая и тёплая, а не тонкий и жёсткий матрас, который воняет сыростью.

– Охр*нительно, малой, – голос срывается. Я парнишку по волосам треплю. – Лучше, чем ты даже можешь себе представить.

– Ты так говоришь, будто…

– Я тоже из детдома, – я на лестнице останавливаюсь и на пацанчика смотрю. Сколько ему? Двенадцать? Четырнадцать? – И мне тоже не повезло, – я зло ухмыляюсь. – Никому не подошёл.

Парнишка вздрагивает и глаза опускает. Больная тема для каждого. Не считая главного вопроса, который тревожит всю жизнь – почему именно я оказался в этом аду? Почему от меня отказались? Почему приходят, смотрят, а потом исчезают?

Розовые очки спадают уже к десяти годам. Когда половину детей забирают, а ты так и остаёшься жить в этой безнадёге.

Я до сих пор мечтаю найти мать свою и в глаза ей посмотреть. Спросить какого хера она меня оставила? Боялась, что не прокормит? Мразота. Думала, что в детском доме меня кормить лучше будут? Заботиться? Любить? Тварь.

– Как тебя хоть зовут? –  спрашиваю, натянуто улыбаясь, когда замечаю, что паренёк приуныл.

– Лёха, – криво ухмыляется.

– Андрей, – я в дверь звоню, которая тут же распахивается. Алиса на меня запрыгивает, руками и ногами обвивая.

Под попку придерживаю, чтобы она не упала, и носом в волосы зарываюсь. Соскучился чертовски. А не видел всего три часа.

В квартиру захожу с Алисой на руках и пацану приветливо рукой машу, предлагая войти. Он нерешительно топчется на пороге.

– Здрасте, – говорит тихо, смотря на Алису, которая гостя не заметила.

Малышка вздрагивает в моих руках и голову от плеча моего отрывает. Смотрит на Лёху непонимающе.

– Здравствуйте, – пищит и с рук моих слезть пытается.

– Иди руки мой, – говорю пацану, Принцессу с рук не отпуская. – Вторая дверь слева. Потом на кухню чеши.

Тащу обалдевшую малышку на кухню.

– Это кто? – спрашивает шёпотом на ухо, пытаясь выглянуть в коридор из-за моего плеча.

– Лёха.

– Мне это ничего не говорит, – Алиса губки поджимает, руки на груди складывает и смотрит сердито.

– В подворотне его били трое. Я его покормить привёл, – дёргаю плечом, рукой пробираясь под футболку Алисы и пальцами пересчитывая позвонки.

– Ты его спас? – ох. Снова слёзы в голосе.

– Я бы так не сказал…

– Так и есть. Он меня спас, – пацанчик на кухне появляется. – Извините, – смущается, замечая, что я Алису с рук не отпускаю, продолжая прижимать малышку к себе. – Я не хотел подслушивать.

– Ничего страшного, – маленькая выпутывается из моих объятий, заставив меня недовольно поджать губы. – Алиса, – руку протягивает Лёхе. – Кушать хочешь?

Парень смущённо кивает. Лисёнок к плите разворачивается. Раскладывает плов по тарелкам. И перед нами на стол ставит.

– Приятного аппетита, – по моим волосам рукой проводит. Я ладошку её ловлю и к губам подношу. Целую тонкие пальчики. Запах её втягиваю. Наполняю им лёгкие до предела.

Лёха на еду набрасывается, сметая всё за пару минут. Алиса смотрит на него с немым удивлением. Да, малыш, так бывает, когда неделями кроме каши и рыбы ничего не ешь.

– Добавку хочешь? – предлагает Принцесса парню. Тот краснеет и головой отрицательно машет, хотя глаза блестеть начинают.

– Будет, – усмехаюсь я.

Алиса с радостью казанок с остатками плова перед Лёхой ставит. И к холодильнику бросается. Торт достаёт и кусок огромный отрезает. Ставит рядом с парнишкой. Тот смущается, но уплетает за обе щеки.

– Ничего вкуснее никогда в жизни не ел, – говорит он с набитым ртом.

Я довольно улыбаюсь. Малышку, зардевшуюся, к себе за талию притягиваю. Ухом к животику плоскому прижимаюсь. Моя девочка.

– У тебя рука опухла, – Алиса осторожно перехватывает покрасневшую и опухшую руку парня. – На перелом похоже. У меня так было, когда… неважно. Андрюша, нужно к травматологу Лёшу отвезти.

– Нет, – парнишка вскакивает из-за стола, руку выдёргивает из ладоней Алисы и пятится в коридор. – Всё хорошо. У меня ничего не болит. Спасибо. Я пойду.

Парень выскакивает из квартиры быстрее, чем мы хоть что-то сказать успеваем.

– Это что только что было? – Алиса глазами хлопает и губу расстроено прикусывает.

– Врачей боится, – я тяну Принцессу на себя, вынуждая на колени свои сесть.

– Почему он ушёл? Сказал бы, что не хочет… Мы бы не стали настаивать,– хмурит бровки и кусает губы. – Он такой хорошенький. Я просто хотела ему помочь. А он сбежал…

– Он ещё вернётся, малышка, – рукой ныряю в волнистые волосы. Оттягиваю голову Принцессы чуть назад, губами начиная исследовать длинную шейку, втягивая в рот тонкую кожу, под которой ускоряется пульс.

– А если не вернётся? – сбивчиво спрашивает Алиса, запуская руки в мои волосы.

– Маленькая, мы предложили ему помощь. Принимать её или отказываться – зависит только от него.

– Но… – Алиса ещё что-то сказать пытается, но я рот ей поцелуем затыкаю. Моя девочка снова хочет помочь всему миру. Всем и сразу. – Андрюша, я так не могу, – упирается ладошками в мою грудь, отодвигая меня от себя. Я рычу. – Он такой маленький. У него рука сломана.

– В детдоме тоже есть врачи. Ему наложат гипс, – вздыхаю тяжело, бросая попытки вовлечь малышку в поцелуй. – Раз ты так за него переживаешь, я завтра его найду и на ужин приведу, – обещаю я.

Алиса улыбается радостно. Прижимается ближе.

– Спасибо. Ты самый лучший. Я тортик завтра испеку. Хочешь Наполеон? Или медовик? Или…

– Я хочу поцеловать свою девушку, – рыкаю я, вновь оттягиваю голову Алисы чуть назад. – И чтобы её мысли сейчас были не о тортах, не о Лёхе, а обо мне.

– Нет ни единого момента, чтобы я не думала о тебе с тех пор, как мы встретились, – Алиса моё лицо ладонями обхватила и зашептала тихо, проникновенно глядя в глаза. – Больше двух месяцев ты в каждой моей мысли, Андрюша. Когда я засыпаю, когда просыпаюсь, когда в университет еду, когда на парах сижу, когда готовлю и душ принимаю. Ты стал моей жизнью, понимаешь?

– Понимаю, – отвечаю серьёзно, потому что я чувствую то же самое.

– А ещё мне не верится, что всё это правда. Не иллюзия. Не сон. Не моё воображение. Потому что не бывает так в жизни, – её глаза странно блестят. – Когда ты рядом… Чтобы вот так хорошо было, когда человек рядом находится. Просто от одного присутствия. От улыбки. Я так привыкла к тому, что любви в моей жизни почти нет. Что она исчезла со смертью бабушки. И исчезает каждый раз, когда папа уезжает. И… – замолкает, лбом к моему прижимается. – Я просто хочу, чтобы ты знал… чтобы не забывал, что я люблю тебя.

– Люблю, – едва слышно отвечаю ей.

Знала бы ты, Алиса, как сильно я боюсь, что это всё разрушится. Исчезнет. Окажется иллюзией. Что ты найдёшь кого-то, кто будет лучше. Умнее. Богаче. Боюсь того, что ты просто не знаешь, как бывает с другими. А я тебя этой возможности лишаю. Когда перед внутренним взором предстаёт картинка того, как кто-то другой малышку обнимает, у меня в груди ярость поднимается. Я Алису в объятиях стискиваю. Целую лицо и шепчу заполошно:

– Моя. Моя. Только моя.

– Твоя, – смеётся тихо и ласково. – Чья же ещё? Только твоя!

Но я же делаю её счастливой? Её же со мной хорошо?

– Только твоя. Навсегда, слышишь? Твоя.

Шепчет успокаивающе, будто мысли мои угадывая. Дышу размеренно, мысли в порядок приводя. Моя. Пока сама этого захочет.

Глава 33

Андрей

Как я и ожидал, Лёха сам пришёл на следующий день, когда я тренировался в зале.

– Привет, – услышал его голос за спиной, когда я колотил грушу.

– Привет. Устал бегать? – спрашиваю насмешливо, не оборачиваясь.

– Прости за вчера. Я просто… – Лёха мнётся.

Оборачиваюсь к нему и вижу, что его рука в гипсе. На лбу огромная шишка. Под глазом фиолетовый синяк.

– Оу! Я смотрю, тебе ещё добавили? – присвистнул я.

– Есть немного, – парнишка плечом ведёт и уголком губ дёргает, слабо улыбаясь. – Гипс вот наложили, – взглядом на руку свою указывает. – И я это… извиниться хотел, что вчера сбежал так быстро. Даже спасибо нормально не сказал. Ты Алисе скажи, что всё было очень вкусно.

– Сам и скажешь, – полотенцем провожу по лицу, стирая пот. – Она ждёт тебя на ужин.

– Меня? – округляет глаза.

– Вот ты где, мерзавец! – от двери раздаётся истеричный крик. Оборачиваюсь и вижу мать принцессы. И выглядит она, мягко говоря, херово.

– Это кто? – Лёха испугано смотрит на мать Алисы, пятясь и прячась за моей спиной.

– Что ты с Димочкой моим сделал? – женщина разъярённой фурией движется на меня. – Что ты сделал, мерзавец? – её сумка опускается на моё плечо.

– Дамочка, поумерьте свой пыл, – Лёха вперёд выходит и собой меня закрыть пытается. Учитывая его худощавое телосложение и рост, выходит это у него плохо. Но я улыбку сдержать не могу. Мелкого по волосам потрепать хочется. И весь торт разом скормить.

– Мальчик, не лезь не в своё дело, – мать Алисы волосы поправляет и улыбается натянуто. – Иди, погуляй, – бросает небрежно парню. – У нас тут взрослый разговор.

– Андрюх? – парнишка смотрит на меня серьёзно. Я смотрю на малого с улыбкой.

– Иди, Лёш. Я скоро приду.

Оглядываясь, пацанчик уходит. И только из-за того, что я наблюдаю за ним, не успеваю среагировать и получаю новый удар по голове увесистой сумкой. Чёрт. Что она там носит?

Не церемонясь, вырываю сумку из её рук, оторвав ручку. Отшвырнул её на маты, руку, летящую в моё лицо, перехватил налету. Сжал с силой. Не жалея. Не беря в расчёт, что передо мной стоит женщина. Напомнил себе в лишний раз, что эта мразь Принцессу била. Воскресил перед внутренним взором синяки, которые видел.

– Ещё раз ударишь, отправишься в больницу следом за своим Димочкой. На соседнюю койку.

– Да как ты смеешь, щенок? Да ты знаешь, кто я? Какие у меня связи?

– Знаю. Ты обычная потаскуха, готовая ради оказанной ей услуги ноги раздвинуть.

– Да как ты смеешь, щенок? – пластину что ли у неё заело? Левая рука, которую я не удерживал, криво проехалась по моему лицу, оставляя саднящий след от ногтей. Зашипел. Запястье второе перехватил. Сжал до хруста. До слёз в синих глазах. Таких же синих, как у моей Принцессы. Только холодных и пустых. Сжал ещё сильнее, чтобы она вскрикнула.

– Пусти меня, щенок, – дёргает руками, пытаясь вырваться из моего захвата. – Ты ещё мне ответишь. И за Диму тоже.

– Мы сейчас находимся один на один в пустом зале. Никого рядом нет. Я могу тебя завалить, – толкаю женщину на маты, наваливаясь сверху тяжестью своего тела. – И сделать всё то, что твой любимый Димочка делал с Алисой. Твоей дочерью, насколько я помню, – скрепляю оба запястья женщины рукой, пальцами другой с силой сжимая её щёки. – Ты пришла тут, тварь, Димочку защищать. А этот мудак её изнасиловать пытался. Средь бела дня. Силой затащив в пустую аудиторию. Сначала он одежду на ней разорвал, – я дёргаю ворот дорого пальто, в которое облачена мать Алисы.

– Прекрати, – истерично кричит женщина, пытаясь сбросить меня с себя.

– Она тоже так кричала. Тоже просила прекратить. И ей тоже было страшно, сука такая. Ей было страшно, а не твоему любовнику, который решил сравнить с кем лучше ему будет. С тобой или с твоей дочерью. Слышишь мразь?

– Пусти меня!

– Твоих криков не слышит никто. Как и её не было слышно, – я шиплю каждое слово в лицо женщины. – Как думаешь, может ещё пару ударов по лицу добавить? – я руку заношу, замахиваясь. – Как этот твой мудак это сделал.

Опускаю кулак в десяти сантиметрах от головы женщины. Она вся сжимается. Глаза закрывает, из которых слёзы текут. Брезгливо окидываю её взглядом. Встаю с неё. Женщина глаза распахивает.

– Ещё хоть раз приблизишься к Алисе, на этом мы не завершим наш разговор. И в следующий раз буду не я, а тройка крепких пацанов. И поверь, на твои крики им будет совершенно наплевать, – боксёрские перчатки с пола поднимаю и на выход движусь.

– Дима… Он правда пытался… – я застываю. Медленно оборачиваюсь. Смотрю в глаза, которые по-прежнему пусты.

И понимаю, что интересуется она не из-за того, что под Димочкой дочь её оказалась. Ей срать на это. Куда больше её волнует то, что молодой любовник чуть ей не изменил. Стискиваю зубы с такой силой, что они скрипят. В который раз убеждаюсь в том, что эта женщина мразь.

Дверь в зал захлопываю и в раздевалку направляюсь.

– Это кто был? – Лёха появляется буквально из воздуха. За мной бежит вприпрыжку.

– Мать Алисы, – цежу сквозь зубы.

– А чего она такая злая была? Она против ваших отношений?

– Да, малой! Так бывает! Когда ты нищеброд, который в детдоме вырос, а она хорошая девочка из богатой семьи, – рявкаю в лицо пацана, который бледнеет и испуганно пятится.

– Но она же так сильно тебя любит, – говорит он дрожащим голосом и  непонимающе хлопает глазами. – И вы… выглядите такими счастливыми вместе. Я думал… что  у вас всё хорошо.

– Всё хорошо, – цежу сквозь зубы.

– Тогда в чём проблема? Почему ты так на маму Алисы кричал? – спрашивает он с детской непосредственностью.

– Не поверишь, Лёша, но не все дети, у которых родители есть счастливы, – я смягчаю тон, понимая, что срываю свой гнев на ребёнке.

– Но у них есть дом. Уют. Еда, – с завистью в голосе. – Им подарки дарят. У них телефоны, одежда новая и всё, чего они хотят.

– Но не всех любят, – я останавливаюсь и склоняюсь так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. – Я не спорю, что хуже, чем в детдоме быть не может, Леша. С этим невозможно поспорить. Но ты видишь только одну сторону семьи. Которую по телику показывают. В книгах как её      описывают. Но никто нам не говорил, что бывают родители, которые своих детей ненавидят и избивают. Что даже после совершеннолетия ты жениться должен на том, на кого укажут родители.

– Но всё равно… Я бы всё отдал, чтобы в семье оказаться.

Я не отвечаю. Парнишку по волосам треплю.

Переодеваюсь, одежду в сумку запихиваю и куртку надеваю.

– Чего застыл? – поворачиваюсь к парнишке, когда он останавливается на улице. – Пойдём. Алиса торт испекла.

– Не хочу, – Лёша больную руку к груди прижимает. Смотрит исподлобья, снова напоминая мне озлобленного волчонка.

– Почему? – спрашивая терпеливо.

– Потому что… – глаза отводит. – Не нужно быть ко мне таким добрыми. Я потом так же надоем вам, как и всем другим. А я опять привяжусь… – быстро моргает, прогоняя слёзы. У меня сердце сжимается. Чёрт. Как же я его понимаю. Вижу в нём себя.

– Ты понимаешь, что усыновить мы тебя не можем? – подхожу к малому и руку на плечо закидываю. – Но мы совсем не будем против, если ты будешь приходить к нам. И когда рука срастётся, я за тебя серьёзно возьмусь. Гонять буду серьёзно.

Алёша носом шмыгает громко, рукавом грязной куртки слёзы вытирая.

– Правда?

– Пойдём, – усмехаюсь, ероша волосы на его затылке. – Алиса ждёт.

Глава 34

Алиса

– Андрей меня не хочет, – выпаливаю я, едва Леська открывает дверь.

– С чего ты взяла? – подруга брови вскидывает, пропуская меня в квартиру и закрывая за мной входную дверь.

– Мы уже больше двух месяцев вместе, а он даже ни разу не намекнул, – я падаю на стул, который стоит в коридоре, и смотрю на подругу снизу вверх. – Мы спим с ним в одной кровати. Он меня обнимает каждую ночь. Прижимает к себе. Мне кажется, что меня на части разорвёт от желания, а он меня поцелует меня с утра и встаёт, как ни в чём не бывало. Мои футболки уже попу еле прикрывают, – я ладонями бью по своим коленями, – а ему вообще плевать. Он будто не видит, что я почти обнажённая перед ним хожу. Что со мной не так, Леся? Что со мной не так? – в голосе начинают звенеть слёзы. – Я же не могу на него первая наброситься? Я и так уже столько раз делала первый шаг.

– Знаешь ли, парни не очень догадливы, – Леська на корточки присаживается. Мои ладошки своими обхватывает. – Иногда нужно им напрямую говорить, что ты хочешь. А насчёт первых шагов, – девушка улыбается ласково и снисходительно. – Это Андрей тебя совершенно незаметно подталкивает.

– Я знаю, – голову опускаю ниже, избегая взгляда Леськи. – Но сейчас я совершенно не понимаю, чего он тянет. Чего ждёт? Я Андрея уже спрашивала напрямую, – я губы дрожащие поджимаю. – Он сказал, что сдерживается с трудом, когда я рядом. Вот только… С того разговора три недели прошло, а всё осталось по-прежнему.

– Минуточку, – Леська уходит в комнату. Чтобы вернуться с пакетом в руках. – Держи.

– Что это? – я в пакет нос хочу засунуть, но подруга не даёт. Рукой мои ладони накрывает и пальцы сжимает.

– Давай, чеши домой. Дома посмотришь и примеришь. Не оставишь ему шансов, – подмигивает.

Я даже ничего спросить не успеваю, как подруга выставляет меня за дверь и закрывает её на ключ. Показав язык железной поверхности, зная, что Леська смотрит в глазок, начала спускаться по лестнице.

Между вторым и третьим этажом не смогла сдержать любопытства и открыла пакет. Заглянула. И нахмурилась. Пальцами подцепила кружевную красную ткань и вытащила ну свет. Это что? Трусы? Да тут прикрыть самое сокровенное не хватит. Точно такой же бюстгальтер. Ещё и пеньюар красный.

Запихнув вещи обратно в пакет, стала подниматься обратно, чтобы вернуть Леське пакет. Я такое никогда и ни за что в жизни не надену. Слишком стеснительная для таких нарядов. И нерешительная. Как бы сильно я не любила Андрея и как бы сильно я не хотела, чтобы наши отношения зашли дальше поцелуев, я слишком сильно боюсь… сделать первый шаг? Соблазнить своего парня? Почти мужа? Ведь он безмолвно сделал мне предложение. Вот только к этому разговору мы больше никогда не возвращались. И я каждый раз замирала в нерешительности, боясь задать вопрос касательно свадьбы. Касательно нашей свадьбы.

Я трусиха. Последняя трусиха. Если я боюсь, что меня отвергнут, то каково Андрею? Меня любили. Я получала заботу от бабули и папы. А он её никогда не знал. Андрей привык чувствовать злость, ненависть, обиду всю жизнь. А сейчас… Он ведь просто боится своих чувств ко мне, осенила меня мысль.

Не преодолев всего пять ступенек до этажа, где находилась квартира подруги, остановилась. Застыла. Снова это полупрозрачное безобразие достала и в руках повертела. А что если… что если рискнуть? Ведь… я ведь ничего не потеряю? Не сбежит ведь он от меня?

– Даже не думай возвращать, – высунулась из квартиры Леська. – Быстро иди домой, Алиса. И не вздумай передумать! Снова страхи! Снова сомнения! Сколько можно, а? Он тебя любит, милая. И хочет. Он смотрит на тебя будто сожрать готов. Такой взгляд я у Ромки вижу. Отбросила все сомнения, Лисёнок! И бегом домой пошла к нему! У них сегодня тренировка до пяти. Как раз успеешь до его приезда.

Я преодолела последние ступеньки, подлетела к подруге, крепко обняла и громко чмокнула в щёку.

– Обожаю тебя безумно! До Луны и обратно! Ты мне как сестра, знаешь ведь?

– Знаю, моя хорошая! Знаю! И хочу, чтобы ты всегда была счастлива. А Андрей делает тебя счастливой. Оберегает. Заботится. Беги домой, Лисёнок мой, – Леся меня в щёку поцеловала.

– Спасибо тебе! Я даже не знаю, что без тебя делала бы!

Леська шмыгает носом и улыбается ласково. Прижимая к груди пакет, поспешила домой. Приняв душ и втерев в кожу ароматное масло с запахом шоколада, надела комплект белья. Встала перед зеркалом, попыталась натянуть прозрачную ткань пеньюара, чтобы прикрыть стратегически важные места.

– Малышка, я дома, – голос из коридора заставил меня вздрогнуть и сжаться. Сердце заколотилось с такой силой, что мне померещилось, что всего пара секунд, и оно вылетит из моей грудной клетки на кафель. Потёрла лицо руками. Похлопала себя по щекам. Подышала глубоко, пытаясь успокоиться. Замедлить бешеный стук сердца. – Принцесса, ты тут? – Андрей стучит тихонько в дверь. Я тут же прижимаюсь к ней лбом, чувствуя, как чуть прохладная деревянная поверхность забирает жар.

– Да, – ответила хрипло.

– Всё хорошо? – встревоженно.

– Ты один? – руками комкаю бедный пеньюар, надеясь на отрицательный ответ. Тогда можно будет ещё отступить.

Но Андрей резко дёргает дверь на себя, от чего щеколда с треском вылетает. Я вываливаюсь из ванной, начиная падать на пол. Но прохладные после улицы руки успевают меня подхватить под локти. Парень помогает мне восстановить равновесие.

В коридоре становится тихо. Настолько тихо, что я слышу, как наша соседка баба Ира ворчит, гремя кастрюлями. Я не могу осмелиться и поднять глаза на Андрея. Поэтому стою, опустив взгляд на пальчики на ногах, рассматривая ноготки. Не знаю, куда себя деть. Руками обхватываю себя за плечи.

Слышу прерывистый вздох. Андрей со свистом выпускает воздух. Парень ведёт ладонями от локтей к плечам. Так осторожно. Едва касаясь. Из-за чего прикосновения кажется ещё более острыми. Чувственными. И до слёз нежнейшими.

Осмеливаюсь глаза поднять. Нерешительно глянуть в любимое лицо исподлобья, не торопясь голову вскинуть. Клянусь, что воздуха хватать перестало. Резко. По щелчку пальцев. По приказу серых, а точнее сказать чёрных, глаз, которые смотрели… смотрели так… я даже слов подобрать не могу. Ещё никогда я не видела у Андрея такого взгляда. Пронизывающего. Жадного. Глубокого. Бурю эмоций не возможно было рассмотреть. Потому что чувств в одном только взгляде было столько, что ноги подкосились. В груди  что-то тонко зазвенело. Задрожало. Стало давить изнутри, требуя сие минутного выхода. Мне хотелось орать, но я только шепотом смогла выдавить:

– Я люблю тебя. И я твоя.

Андрей на минуту глаза прикрыл. Руки на моих плечах задрожали мелкой дрожью. Парень дышит глубоко, будто пытается взять верх над своими эмоциями. Склонился и лбом прижался к моему. Я чувствую его обжигающее дыхание на лице. На губах, которые пересохли от волнения и ныли, требовали его прикосновений. Его жадных губ. Ненасытных поцелуев.

Положила руки на грудь парня. Провела мягко. Снизу вверх до шеи. До открытого участка кожи. Потянула ткань толстовки в сторону, открывая больший доступ к шее парня. на носочки встала и губами прижалась. Сначала губами провела по одуряюще, крышесносно пахнущей коже, а затем повторила путь языком. Лизнула. И глаза зажмурила от удовольствия. Сейчас всё было так остро. Так чувственно.

Внизу живота всё пекло нестерпимо. Тело ломило похлеще, чем при болезни.

– Алиса, – наконец выдавил из себя Андрей.

Сильные руки скользнули на талию. Сжали до боли. Смяли ткань. Раздался громкий треск. Пеньюар разошёлся по швам и на пол упал. Я бы руками прикрыться попыталась, если бы смогла руки просунуть между нашими телами. Но Андрей вжимал меня в себя с такой силой, что мне казалось, будто не осталось ни единого миллиметра между нами.

Пальцы Андрея скользят по спине. Сжимают. Сминают кожу. Ловко подцепляют застёжку бюстгальтера. Расстёгивают. И тянут вниз. Чуть отстраняется. Ровно настолько, чтобы ткань по моим рукам стянуть и на пол бросить. Если бы спрятала по привычке взгляд, то не заметила бы, как глаза любимого парня сверкнули. Запылали пуще прежнего. Вспыхнули ещё большей страстью и желанием.

Попыталась груди прикрыть, но Андрей ладошки ловко перехватил. За спину мягко завёл. Голову склонил и губами прижался к моей скуле.

– Поздно стесняться, маленькая, – зашептал жарко. У меня ноги подогнулись от этого хриплого голоса. Режущего по напряжённым, натянутым до самого предела нервам.

Андрей на руки меня подхватил и в комнату понёс, не отрывая взгляда от моего покрасневшего от смущения лица. Налетая на углы. Спотыкаясь. Но не обращая на это внимания. Именно в этот момент я почувствовала себя центром его мира. Центром его Вселенной.

Парень опускает меня на кровать, избавляется от своей одежды менее чем за минуту, заставив меня ещё сильнее покраснеть, когда боксёры снял и на пол отбросил ногой. Я взгляд отвести хочу, но не могу. Против воли он к телу любимого парня возвращается. Прилипает к литым мышцам. Андрей у меня стройный. Подтянутый. Идеальный. Широкие плечи, развитая грудная клетка, кубики пресса и тонкая талия. И… я всё же глаза жмурю и лицо в ладонях прячу.

– Стесняешься, маленькая соблазнительница? – смеётся хрипло, опускаясь на меня сверху. Придавливая тяжестью своего тела к кровати. Идеальной тяжестью. Необходимой.

Я ничего ответить не успеваю. Парень меня в поцелуй вовлекает. Целует жадно. И только сейчас понимаю, что до этого он сдерживался. Мне повезло, что я лежу. Иначе бы… я бы просто упала без чувств от переизбытка эмоций. Ощущений. Тех же чувств, которые накрывают волнами, каждая из которых выше и больше прошлой.

Меня уносить. Руки и губы Андрея везде. Каждый участок тела пылает от прикосновений. Каждый. Я даже не знала, что место под коленкой может быть таким чувствительным к прикосновениям. Что одного поцелуя за ухом достаточно, чтобы я обмякла на кровати, вскрикнув чужим голосом. Сорванным от громких стонов. И тут же застонать, но уже от укола боли. Носом во влажное плечо уткнуться, стараясь пережить режущее на части чувство внизу живота. Андрей застывает. Целует мои волосы. Пальцами затылок массирует.

Меня трясёт от незнакомых и странных ощущений. Таких противоположных и противоречивых – оттолкнуть парня и притянуть его ближе. Прекратить это всё и попросить никогда не отстраняться.

– Умру, если тебя не будет рядом, – говорю тихо, лёжа на груди Андрея и пальчиками выводя узоры на влажной коже. – Ты больше, чем моя жизнь.

Андрей молчит. Только сжимает руки на плечах сильнее и одеяло выше подтягивает, чтобы накрыть меня по самую шею.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает тихо, когда я начинаю погружаться в сон.

– Восхитительно, – я довольно тянусь и целую подбородок Андрея.

– Клубнику хочешь? – носом трётся о кончик моего.

– Ты купил? – я сажусь на кровати, стараясь не морщиться от тянущей боли внизу живота.

Андрей угукает и отворачивается. Смущается. Всегда смущается, когда я замечаю его заботу.

Я сказала, что темноты с детства боюсь, он ночник на следующий день купил, возле кровати поставил. Я сказала, что перчаток нет, на следующий день обнаружила их в карманах своей куртки. Так и в этот раз. Сказала только вчера, что клубники хочу, а он уже сегодня купил.

Сползла с кровати, стесняясь, натянула одежду и на кухню поковыляла. Андрей следом зашёл. На стол поставил пластиковый контейнер с клубникой и баночку Нутеллы.

– Я уже говорила тебе, что люблю тебя? – улыбнулась счастливо, открывая банку с шоколадной пастой и набирая полную ложку любимого лакомства.

Андрей улыбается только, ставя чайник и поворачиваясь ко мне лицом. Он в одних домашних шортах, которые низко сидят на бёдрах. Волосы лежат в беспорядке, несколько мокрых прядей прилипли ко лбу. Красивый невероятно просто. Я с приоткрытым ртом застываю. Любуюсь. Глазами пожираю и впитываю его образ. И вместе с желанием, которое распространяется медленно по моему телу, в серых глазах начинает полыхать уже знакомый пожар.