Текст книги "Принцесса для плохиша"

Глава 14

Андрей

Дорога под колёсами байка превращается в одно сплошное серое пятно. Руки до сих пор дрожат, стоит вернуться мыслям к принцессе.

Особенно, когда вспоминаю, как месяц назад она сидела сзади и прижималась ко мне со спины. Как прохладные ладошки торс сжимали.

Когда из комнаты вышел, с титаническим трудом отстранившись от девчонки, наткнулся на дикий, просто безумный взгляд Алины. Она тут же стала шарить глазами по мне. В губы взглядом впилась.

Обошёл её по дуге, а она следом кинулась.

– Андрюша, ты куда? – за руку хватает, смотрит со страхом в лицо.

– Домой, – дергаю рукой, сбрасывая чужие пальцы с запястья.

– Может останешься? – заискивающе.

– Дела, – обрубаю резко, ускоряя шаг и оставляя девушку за спиной.

Вылетаю на улицу, втягивая носом прохладный воздух и остужая разгоряченное от желания тело. Чёрт. Дышу глубоко, чтобы клекот в душе успокоить. В колени руками упираюсь, сжимая до боли, до синяков, чтобы не развернуться. Чтобы в дом обратно не вернуться.

Хоть и спиной к дому стою, всем нутром чувствую девчонку. Знаю, что она там. Меня тянет вернуться обратно. За нити невидимые кто-то дёргает.

Краем глаза улавливаю движение справа. Оборачиваюсь и вижу Ромыча. Его лицо перекосило от ярости. Он трясёт за плечи Лесю и говорит что-то громко. Но отсюда слов не разобрать. Отступаю в тень, чтобы дать им мл*ть нормально поговорить. Чтобы никто из них не заметил, что есть свидетели этой сцены. Надеюсь, что Ромыч уже скажет ей нормально, что баб у него уже два года нет. Что спит он только с одной. Что сохнет по ней.

Но Ромыч целует Лесю в лоб и уходит в дом. Но моё внимание сосредотачивается на моей девчонке, которая со всех ног мчит к подруге. Падает на колени и руку тянет, но Леся отпихивает мою девчонку. А у меня ярость звериная, почти неконтролируемая поднимается в душе. Руку Леси перехватить хочется, а принцессу за спину задвинуть. Приходит осознание, что я впервые готов защищать кого-то кроме себя. Что кто-то стал мне важнее меня самого

Леся уходит, а малышка, пошатываясь, пошла к калитке. Последовал за ней. Знал, что ей плохо.

Душу рвёт на части, когда слышу всхлипы. Мл*ть. Просто выворачивает от жалости. От желания вжать принцессу в себя, успокоить. Только бы на соблазнительных пухлых губах расцвела улыбка. Она ведь у неё невероятная. Такая солнечная и тёплая. Ласковая.

Прежде чем её окликнуть, кулаки до боли сжал. Чтобы не притянуть её к себе, чтобы не начать успокаивать.

Кто я мл*ть такой, чтобы позволить себе это? Я же мл*ть детдомовец. Нищеброд. Не достойный её.

Девчонка телефон трясёт и ножкой топает, начиная плакать ещё горче.

– Мне кажется или мне снова нужно тебя спасать, принцесса?

Тон выходит насмешливым, к счастью. Алиса разворачивается резко, а у меня зубы сводит от того, с какой силой челюсть сжимаю. От того, с каким усилием воли я остаюсь на месте. Нос покраснел, под глазами потёки туши. Принцесса всхлипывает так громко и жалобно, что сердце сжимается. Переживаю дикое желание сжать до хруста костей Алису. Прижать к себе.

А потом преодолеваю ничтожное расстояние между нами. Нос улавливает её запах. Сутулюсь, чтобы ближе к её макушке оказаться. И вижу, как она зубами прокусывает нижнюю губу до крови. Поднимаю руку. Пальцем освобождаю её из плена ровных зубов. Остановиться? Отойти? Здраво мыслить?

Не сейчас. Не тогда, когда глазища её бездонные, синие, глубокие смотрят с такой беспомощностью, с таким ожиданием. Не тогда, когда она ладошку свою маленькую и такую холодную на щеку кладёт. Пальчиками проводит едва касаясь. Склоняюсь к ней с твёрдым намерением снова поцеловать. Завладеть пухлыми губами. Но испуганный взгляд останавливает. Слёзы на щеках. Не хочу, чтобы её чувства ко мне были основаны на благодарности.

– Там мне тебя снова спасать? – голос совершенно чужой. Не мне принадлежит.

Молчит. Смотрит. Глазами хлопает с длинными черными ресницами. Тяну за угол дома, где стоит байк.

И мл*ть. Как же шикарно она смотрится на моём байке.

А потом девчонка руки под футболку запускает. Пресс оглаживает пальчиками. А я мл*ть как петушара горжусь тем, что в нормальной физической форме. До этого насрать было. На внешность. На одежду. Знал, что мордой вышел. Девки липли, меня устраивало. А здесь… здесь все иначе. Для Неё хочется быть лучшим. Её хочется быть достойным.

С каждым километром, который преодолеваем, понимаю, что я мл*ть совершенно не тот, кто ей нужен. Не тот.

Хотя и сейчас мнение совершенно не изменилось. Потому что за этот месяц я узнал её. Её пытливый ум. Узнал, как она улыбается на парах уголками губ, когда задумается глубоко, рисуя что-то в блокноте. Как расстроено губу прикусывает, когда Лесю видит. И взгляд виновато опускает. Не проходило ни одного дня, чтобы я не залипал на ней. Чтобы взгляд не возвращался к блестящим чёрным волосам. Тонким запястьям и длинным пальчикам.

Она идёт в метро, а я байк мчу к её дому. Останавливаюсь в тени деревьев. И наблюдаю за ней. За тем, как каждый день она заходит в магазин и покупает колбасу. Как кормит с рук сторожевого пса, который крутиться начинает, едва её завидит. А ведь эта овчарка рычит на всех. Даже охранник не подпускает к себе. А девчонку любит. Ждёт преданно.

Как я, мл*. Девчонка так же, сама того не ведая, своим внутренним светом приручила меня. Сделала своим цепным псом, который ждёт её у дома. Независимо от погоды.

Я повёрнут на ней настолько, что челюсти сводит. Я мл*ть болен ей. Я дышу ей. Её улыбкой. Её цветочным запахом духов. Её голосом тихим и всегда спокойным.

Сморожу херню, но она стала смыслом моей жизни.

Ради неё, я готов измениться. Уже изменился.

Останавливаю байк у дома малышки и готовлюсь ждать. Ромыч сказал, что моя девчонка только в такси села. Значит, будет минут через двадцать. Вспоминаю, как точно так же байк гнал из парка, когда она смотрела на меня с дикой смесью презрения, злости и ревности. Когда видел, как синева глаз темнеет, а полные губы поджимаются. Я просто пытался забыться. Выкинуть её из головы. Из мыслей. Девку выбрал специально совершенно не похожую на мою девочку. Но будто в насмешку надо мной, в тот момент, когда я решил, что с этим наваждением пора что-то делать, Алиса появляется в парке. И чувство поганое мигом в душе расползается чёрной кляксой. Будто предал её. Чувства свои к ней. Мл*ть. Именно в тот момент осознал, что ей совсем не наплевать. Потому что не стала бы она смотреть с ненавистью на рыжую. Не исказилось бы лицо на миг от боли. Не ускорила бы шаг, спотыкаясь от волнения. Слетаю со скамейки. Догоняю. Под локоть хватаю.

Оборачивается резко. В глаза смотрит с надеждой. А я язык проглотил. И забыл все слова.

– Куртку вернешь? – ляпнул, даже не подумав. А потом добавил, обращаясь исключительно к ней, завуалировав свои слова: – Моя любимая.

А девчонка не поняла. Хлопнула глазами. Раз. Другой. И с каждым взмахом ресниц надежда на холод медленно сменялась.

– Завтра отдам, – снова маска безразличия на лица. Девочка моя. Я слишком хорошо тебя выучил. Слишком хорошо. Знаю, что прячется под ней маленькая неуверенная девочка. Моя девочка.

Уходит. А коленки у неё подгибаются. Каждый шаг неуверенный.

– Алис, – зову её, напрягаясь. – Тебя подвезти?

Знаю, что откажется. И интуиция меня не подводит.

– Сама доберусь. Тебя ждут, – просто дикая ревность в синих сверкающих глазах. Девочка моя. Плевать мне, кто меня ждёт. Если только это не ты. Плевать. Но твоя ревность приносит счастье. Потому что мл*ть это лучшее доказательство того, что я тебе небезразличен.

Хочу надавить, на плечо закинуть и до дома с ветерком подбросить, но что-то в душе нашептывает, что ещё не пришло время.

Возвращаюсь на лавочку. Смотрю напряжённо на то, как она парк покидает. Чтобы следом рвануть. Обогнать автобус, в который она села. И ждать у подъезда.

Как и на следующий день, когда Алиса из аудитории сбежала. Снова приревновав. Овца тупоголовая эта Алина. Заколебала сил нет. Я мл*ть прямым текстом сказал, чтобы нахер она шла. Но эта дура будто не слышит. Больше месяца прохода не даёт. Лезет каждый день с наитупейшими вопросами. Грудь перед носом вываливает.

И только раз я чувство благодарности испытываю, когда Алиса, неумело скрывая ревность, мчит в мою сторону через всю парковку. И такое тепло в груди. Губы в улыбке расползтись готовы.

Смотрю на неё. Любуюсь решительным видом.

– Да, принцесса? – голос слишком довольный, что не скрывается от блондинки, которая что-то на ухо мне вещает.

– Твоя куртка, – голос у девчонки дрогнул. Как и рука, в которой она сжимала куртку.

Накрываю холодную ладошку пальцами. Такая холодная. На улице не так уж холодно. Провожу по косточкам, желая согреть. Пальчики Алисы разжимаются, а я на автомате ловлю куртку.

– Спасибо, – особенно за то, что заставила белобрысую заткнуться. На время.

– Андрей! – морщусь от этого голоса. – Я задала тебе вопрос! Если ты не заметила, Алиса, мы разговариваем.

Моя девчонка уходит. А я грубовато и, возможно, слишком сильно сжимаю запястье Алины.

– Послушай, Алина, я тебе уже не раз говорил, что ты меня не интересуешь. Вообще. Если ты не понимаешь, повторю по слогам. Ты. Мне. Не. Интересна.

– Я же видела, как ты на меня смотрел…

Качаю головой только, понимая, что бесполезно что-то объяснять. А зря ушёл. Нужно было получше втолковать. Потому что эта идиотка тупой оказалась. Явно на бюджет её не из-за ума взяли, только благодаря тому, что дядя ректор. Потому что проходит пара, как она снова лезет ко мне. Пирог она мне мл*ть испекла. Не удивлюсь, что ещё херни какой-то подсыпит. С неё станется. Внимания уже не обращаю. До тех пор, пока её громкий, с визгливой истеричной ноткой голос по аудитории не разносится. Совру, что у меня ничего не дрогнула. Совру. Потому всё сжалось внутри, когда услышал:

– Чего смотришь так плотоядно на Андрея, будто проглотить его целиком готова?

Голова резко поворачивается в сторону девчонки. Чувствовал всё это время её нутром. И даже глазами искать не прошлось, где она сидит. Алиса сохраняет маску. Говорит тихо и спокойно, к сожалению, разобрать не могу что.

Часть беседы не слышно. Только вижу, как бесится с каждым словом Алина. Как её почти колотит от ярости.

– Да? И чем же Андрей тебе не угодил? Тем, что его родители бросили, когда он был ещё малышом? Или тем, что он не может купить тебе золотое колье? – мразь. Какая же она мразь. Смотрю на белобрысую дрянь и вмазать хочется. Кого-то мл*ть хрена нужно лезть в мою жизнь? Какого мл*ть хрена нужно орать об этом на всю аудиторию? Мне нахрен жалость не нужна! Нахрен!

– А! Нищеброды тебя не привлекают! Ну что д поделать!

Обходит растерянную Алису по дуге. Идёт за свою парту. Только ладонь Ромыча на плече не даёт сорваться. Друг знает, что я на пределе.

Только растерянный вид принцессы приводит в чувства немного. Остужает пыл. Она настолько растерянная стоит. Такая расстроенная, что я понимаю, что всё, что кричала тут Алина ложь. Не могла моя девочка такого сказать. Не хочу в это верить. Только не она. У Алисы губы дрожать начинают и глаза синие-синие слезами наполняются.

Слышу треск и понимаю, что ручка в руке сломалась на части. Отбрасываю на стол. Не свожу взгляда с лица принцессы. Скажи же, глупышка, что ты этого не говорила. Но она глаза отводит и бледнее мела становится, когда белобрысая дура в мои губы поцелуем выпивается.

Пятится. Головой мотает пару раз. И грудь трет, будто болит. Сумку хватает и сбегает.

– Слушай ты, мразь тупоголовая, – я щёки девки сжимаю с силой, оставляя синяки. – Ещё хоть раз ко мне подойдешь, я не посмотрю на то, что ты девушка. Всеку. И мне срать, если отчислят. Глубоко наплевать. Пошла нахер, – отпихиваю грубо и покидаю аудиторию.

Жду девчонку у подъезда, а она никак не появляется. Насквозь уже промок после короткого ливня.

Наконец-то, она появляется. Заплаканная. Несчастная.

С трудом успеваю догнать, чтобы за забор затащить, где камеры не снимают. Чтобы с ума сойти. Во времени потеряться. А потом задать вопрос, просто для того, чтобы убедиться, что я не ошибся.

– Хочешь сказать, что нищеброды тебя не привлекают? – почти целую её губы. Соблазн велик. Но мне нужна правда. И то, как она яростно вырываться начинает. То, как кулачками по плечам колотит и глазами сверкает, дуя губы, говорит мне о многом. Я не ошибся в ней.

А потом она маски сбрасывает окончательно. Кричит, пальцами за мои плечи цепляется. И я вижу перед собой испуганную и расстроенную девочку, которая ревет не стесняясь:

– Скажи, чего ты хочешь от меня? Чего ты добиваешься, Андрей? Я не могу понять. Ты решил мне мстить, да? За те глупые слова, которые я сказала из-за того, что была зла на Ромку? Я извинилась перед ним уже! Перед ним я виновата! Тебя эти слова никак не касались, Андрей. Я ничего не знала о тебе… Я… Я ничего не говорила сегодня… Ничего подобного… Я… Андрей… Алина специально сказала. Хочешь я перед тобой извинюсь? Хочешь? Извини меня! Прости! Чего ты ещё хочешь, Андрей?

Шмыгает носом. И всё равно идеальная она. С красными глазами. С мокрыми волосами.

– Андрюша… – голос малышки дрожал. – Зачем ты это делаешь? Я не понимаю! Зачем ты издеваешься? Зачем касаешься так, будто тебе не всё равно? Ведь столько девушек вокруг, – нахрена они мне нкужны? – Каждая готова на всё, чтобы рядом быть. Не играй со мной… Хочешь, я помогу тебе со спором? Хочешь, признаюсь прилюдно в любви?

Так просто Алине с рук это не сойдёт. Тварь похотливая. Спор? В край долбанутая.

А потом в квартире малышки оказался. Вот это мл*ть хоромы. Мне такие и не снились. Осматриваю широкий коридор с картинами на стенах и вазами на полках. Уродливый, конечно. Но явно дорогие.

Алиска сбегает, пряча глаза и покрытые румянцем щёки. А я, обувь сбросив, безошибочно комнату её нахожу.

Отражение сущности принцессы. Светлые тона, полки заставлены книгами, на столе идеальный порядок, постель заправлена без единой складки. Только торчит из закрытого ящика стола листок, будто прятали что-то торопливо. Подхожу, не сдержав любопытства. Открываю. И застываю. Головой тряхнул, глаза отвёл, не поверив. На меня смотрел… я. Мл*. Не верю своим глазам. Беру портрет, где я смотрю куда-то в сторону, а под ним другой. Я на байке. Целая папка. Одиннадцать рисунков.

Моя девочка. Прячу папку обратно в стол. И подхожу к полкам, где фотографии принцессы стоят. Уже на них серьезная. И на всех одна.

За спиной слышу тихие шаги, но не оборачиваюсь. Жду, когда мой пугливый лисёнок сделает сама первый шаг. Мне это нужно. Нужно, чтобы окончательно убедиться, что я не брежу. Что рисунки в столе не плод моей больной фантазии. Не выдерживаю. Оборачиваюсь. И ловлю её восхищенный взгляд на своём теле.

Да, мл*! Внутренний зверь урчит. И неосознанно начинаю играть мышцами. Чтобы покрасоваться перед принцессой. Показать владения, которые уже принадлежат ей, просто она не знает, что наследство получила.

И снова я к ней, а она от меня. Качаю головой, улыбаясь. Принцессе нужно время. И я его ей дам.

И понимаю, что в данный момент мне нужно уйти.

Рано ещё. И так она душу раскрыла на улице под дождём. А я не смогу сидеть с ней на кухне и держать руки при себе. Ведь поцелую. Ищу повод, чтобы свалить, но он поворачивается сам. Приходит мать принцессы с Димой. Знаю этого мудака. Ссыкло. Маменькин сынок, которому задницу целуют до сих пор. А гонору то!

Ухожу, мысленно прося прощения у принцессы, когда взгляд разочарованный вижу.

Мне здесь не рады, малыш.

Не смотрю даже на Алису, чтобы больше взгляд потерянный не видеть. Заберу ведь с собой. А у неё потом проблемы будут. Ромычу Леся проболталась, что мать у принцессы мразота ещё та. Била в детстве за любую провинность. И сейчас тоже без рукоприкладства не обходится.

Вот только на следующий день меня ждёт удар ниже пояса.

Вижу фигурку принцессы издалека. Ускоряю шаг, чтобы её нагнать. Но останавливаюсь. К Алисе хер вчерашний подходит. Закидывает руку на плечо. Подхожу ближе, чтобы разговор их услышать.

– У меня планы на день. Ты в них не вписываешься, – голос принцессы холодный и высокомерный.

– Может завтра тогда? А потом ко мне. Приготовлю тебе ужин с продолжением, – вижу, как этот индюк практически целует аккуратненькое ушко Алисы. Мразь.

– Ни сегодня, ни завтра. Никогда. Ты меня не интересуешь, – улыбается, а голосом морозит. – Если не хочешь, чтобы я испортила твою репутацию ловеласа и дамского угодника, уйди, пожалуйста.

– Ты ещё об этом пожалеешь, – этот мудак аж покраснел. Это ты ещё пожалеешь. За то, что к девчонке моей сунулся и грабли протянул.

Только собираюсь к Алисе подойти, как раздаётся до отвращения знакомый голос:

– А я смотрю ты нарасхват.

В темноволосой девушке, которая подходит к Алисе, с трудом узнаю Алину.

– Я же говорила тебе, чтобы ты к Андрюшеньке не приближалась, – морщусь. Собираюсь вмешаться. Популярно объяснить этой идиотке, уже в который раз, что меня она совершенно не интересует. Но ехидство в голосе принцессы вновь заставляет замереть. Прислушиваться к диалогу:

– А где ты своего Андрюшеньку видишь? Нет его здесь.

– Я знаю, что он вчера был у тебя дома, – слышу глухой удар. Выглядываю из-за угла, вижу, что сумка принцессы оказалась на полу, а вещи валяются вокруг.

– Больно нужен мне твой Андрей! – со злостью выкрикивает Алиса, сжимая кулачки. – Он промок, мы столкнулись с ним возле моего подъезда, я предложила ему дать сухую одежду. Он ушёл. Всё. У меня есть жених, Алина, – удар под дых. В глазах темнеет. И я спиной в стену вжимаюсь, потому что ноги держать отказываются. – Выгодная партия, – ещё один удар. Иглой в сердце. По самому больному. – Как понимаешь, парень из состоятельной семьи, – дышу через раз, пытаясь сглотнуть ком в горле. – Не знаю, что ты навыдумывала у себя в голове, но твой Андрей мне не нужен, – прикусываю костяшку на руке, чтобы рычание не вырвалось. Стерва. Как же я мл*ть в ней ошибался. Какой же я придурок!

– Я видела, как он на тебя смотрит, – сквозь вату в ушах.

– Он смотрит на меня как на очередную девку, которую можно затащить в постель, – дура.

Какая нафиг очередная девка? Хотел бы мл*, ты бы уже в первую нашу встречу подо мной лежала! Идиотка. Кулаком бью в стену.

– Я видела, как ты смотришь на него! – Алина не сдавалась.

– Как? Как на парня, который себя не умеет вести? Как на бабника, который меняет девушек как перчатки? Ты должна понимать, что мы с ним совершенно разные и ничего общего быть у нас не может, – и ты в этом права. В очередной раз, принцесса, это доказываешь. Наглядно.

– Точно?

– Точно. Мне твой Андрей и даром не сдался.

Я полный идиот, раз считал иначе. Принял желаемое за действительное. Придурок влюблённый. Ромео мл*ть.

Так и продолжаю стоять оглушённый и опустошённый. Не в силах сдвинуться с места. Не в силах принять чёртову реальность. И в меня влетает Алиса. Глаза широко распахивает. И смотрит испуганно. Будто боится, что я её сейчас ударю. Даже пару шагов назад делает. Что заставляет меня заскрипеть зубами от бешенства. Кулаки сжимаю. В глаза синие смотрю. В лицо кукольное, такое любимое. Такое мл*ть необходимое. Каждая чёрточка. Каждая эмоция. И не верю. Не верю, что её голос только что слова эти гадкие произносил. Что эта моя малышка. Моя добрая, нежная малышка морозила всю эту херню. Но испуганный и виноватый вид Алисы рушит надежды. Рушит сомнения.

– Андрей, – руку протягивает и смотрит полными слёз глазами.

А мне мерзко от её лжи. Мерзко настолько, что по дуге обхожу и за спиной оставляю, широким шагом направляясь на выход. Пока не споткнулся обо что-то. Глаза опустил на пол, а там до боли знакомый блокнот. Видел его вчера в ящике стола, но даже не открывал. Ногой со злостью его пнул так, что он от стены отрикошетил. Даже сейчас она не может меня в покое оставить. Будто мл*ть каждая вещь в этом мире о неё решает напомнить.

Продолжаю свой путь, но нет мл*ть. Нет! Мне нужно вернуться и блокнот забрать с выведенным на нём именем принцессы. Запихнуть со злостью в рюкзак. Потому что мл*ть мне кажется, что эта вещь ей чертовски дорога. Потому что я идиот полный даже злясь, даже почти ненавидя её, не могу выкинуть её вещь.

Мне настолько херово, что я не могу найти себе места. Быстрая езда не спасает. Только под колёса грузовика чуть не попадаю. В груди не просто камень лежит. Глыба каменная весом с центнер. Давит на все внутренности. Дышать не даёт. И единственный способ спастись в этой ситуации – напиться в хлам. Чтобы имя собственное забыть. Своё забыл. А её нет.

Потому что лью Ромычу в уши, сидя на кухне. Сжимая в руке стакан с лимонной водой.

– Я же мл*ть люблю её, братан. Как ты свою Леську. Но ты хоть касаться мог. Ты хоть рядом был… а она, – рукой машу неопределённо. – А она считает, что я мл*ть её недостоин. Прямым текстом этой белобрысой сучке сказала. Почему, Ромыч, мл*ть нихера не помогает? – глаза на друга вскидываю. – Почему сука так больно? В груди дерёт? Я мл*ха впервые в этой говняной жизни свет увидел… впервые влюбился мл*. Полюбил сука так, что отдать всё готов. Абсолютно всё, что у меня есть. Это и есть любовь, Ромыч? Вот это д*рьмо, что грудь изнутри выжирает? Что спать не даёт? Что смысла жизни лишает? – стакан летит на пол, а я кажется ору. Но парень не перебивает. – Я же думал, что она другая. Я же мл*ть… – мотаю головой. – С первого взгляда вляпался.

– Андрюха, иди спать, – Князь встаёт и осколки с пола поднимает, выкидывая в мусорку. – Завтра поговоришь. Я тоже дохрена времени потратил на свои страхи. Как и Лесенька. Давай проспись, а завтра поговоришь с Алисой.

Киваю и в душ плетусь, чтобы услышать тихие стоны из-за закрытой двери в комнату Ромыча. После холодного душа мысли чуть прояснились, и я про дневник вспомнил. Из рюкзака достал и в руках повертел. Открыл на середине.

«23 сентября.

Какой же он красивый! Почему? Почему, когда я вижу его, сердце в пятки проваливается? Почему я забываю о том, как дышать? Я смотрю на него, а мир только на нем сосредотачивается. А он даже не замечает меня. Ни разу не посмотрел в мою сторону с того вечера второго сентября. А мне кажется, что с каждым днём у меня части души отнимают. С каждым днём его безразличия. Я не думала, что так бывает. Что вот так просто можно влюбиться с первого взгляда. С первого поцелуя. С моего первого поцелуя, который я так и не распробовала. Помню только, что пах он невероятно. Как куртка его, которая до сих пор под подушкой лежит. Знаешь, дорогой дневник, мне кажется, когда я глаза закрываю, что Андрей рядом лежит. На соседней подушке. И смотрит на меня. Так ласково и чуть насмешливо, как только он умеет. Я всё готова отдать, чтобы он на меня так вжизни каждый день смотрел».

Листаю страницу за страницей. Читаю редкие записи. Но до боли откровенные. С каждым словом желание сорваться и поехать среди ночи к принцессе растёт. Но я решаю дождаться следующего дня. Потому что прочитав дневник от и до понял, что моя малышка трусливее и замкнутее, чем я предполагал. И я мл*ть доволен тем, как всё вышло.