Текст книги "Дама с чужими собачками"

Бабку звали Сидорова: ни имени, ни отчества Францев вспомнить не мог – знал только, что на нее недавно жаловались жильцы одного из домов: по их утверждению, она царапает гвоздем двери и крылья, по ее мнению, неправильно припаркованных автомобилей.

– Ну что молчишь, участковый?! – поторопила бабка.

Николай взял ее под руку и отвел в сторону на несколько шагов. Потом наклонился и шепнул:

– Открою вам, гражданка Сидорова, служебную тайну. Меня начальство просило об этом молчать, чтобы не было паники. Но вы всем своим видом внушаете доверие, а потому скажу, но сами понимаете: никто не должен знать. Убивают не всех, а только тех, кто царапает чужие автомобили. Представляете, что будет с жителями, если они это узнают: никто тогда из дома носа не высунет.

– Правда, что ли? – прошептала бабка.

Францев многозначительно кивнул и таким же шепотом объяснил:

– Это у них флешмоб такой! Стрим, одним словом.

– Что? – еще больше испугалась Сидорова.

– Соревнование такое, кто больше всех убьет царапальшиков. Учительница вот попала под раздачу, кто-то якобы видел, что она стояла возле синего «Шевроле», а там потом царапину обнаружили… Вот и лишилась жизни училка, скорее всего, ни за что…

– Какая машина, вы говорите? Синяя? Ой! И чего мне теперь делать?

– Домой идти! Запереть дверь на крепкие запоры и никому не отворять, кем бы ни представился пришедший. Они же киллеры хитрые, могут сказать, что пенсию принесли или посылку от «АлиЭкспресс».

Старуха поспешила домой, а участковый продолжил свой путь.

Глава одиннадцатая

Шлагбаум начал подниматься, но вдруг замер, словно передумал, подергался немного и опустился. Павел терпеливо ждал, когда шлагбаум заработает, но тут из будки вышел охранник в униформе и быстрым шагом приблизился к «Ауди» Кудеярова.

– Простите, – сказал он, – но одна дама просила меня передать, что она хочет увидеться с вами.

На мгновение Павлу показалась, что это Марина, которая прилетела все-таки, а теперь дожидается его в своем доме, ну тут же он понял, что это невозможно.

– Что за дама?

– Из местного высшего общества, – проявил осведомленность парень, – жена банкира Гуревича.

Павел достал телефон, чтобы позвонить Любе, но охранник тут же поспешил опередить его:

– Не надо ей звонить: она просила передать, чтобы вы готовы были встретиться с ней.

Это было совсем непонятно. У Любы есть номер Кудеярова, и она могла бы позвонить в любое время, а не устраивать тайны мадридского двора. Смешно, конечно: дама из высшего общества – без малого тридцать лет назад Люба танцевала у шеста, а потом ее выиграл в карты Панютин [8]8
  Екатерина Островская. «Двери в темное прошлое».


[Закрыть]. Но это со слов самого Леонида Владимировича, а, скорее всего, ему ее просто подарили за какие-нибудь оказанные финансовые услуги в качестве бонуса. Их связь длилась несколько лет, но потом Панютин стал тяготиться слишком импульсивной любовницей и сплавил ее своему заместителю Борису Гуревичу, влюбленному в Любу. А вообще, если разобраться – действительно, мадридский двор. Павел подумал так, когда проехал под шлагбаумом, но потом отмахнулся от этой мысли, потому что будь у госпожи Гуревич веские причины для встречи, она сама примчалась бы к нему, прикрытая телохранителями мужа.

Он свернул в сторону дома Диденко, остановился у ворот. Вышел и нажал кнопку переговорного устройства. И почти сразу отозвался вежливый голос Наташи.

– Здравствуйте, Павел Сергеевич, вы что-то забыли у меня вчера спросить?

– А я не к вам: вы рассказали все, что знали. Я к Юрию Юрьевичу.

– А с чего вы взяли, что он дома?

– По следам протектора. Он приехал вчера, а сегодня пока еще не выезжал со двора.

– Надо же! – с удивлением восхитилась Наташа. – Вы и в самом деле хороший сыщик. Сейчас я открою вам дверь.

– Не надо открывать. Я хочу, чтобы он вышел с ключом от дома вашей соседки.

– А с чего вы взяли, что ключ от ее дома у нас?

– Но вы же сами сказали, что я хороший сыщик.

Он вернулся в машину и ждал почти четверть часа. Наконец появился Диденко.

– Простите, что заставил ждать, – начал извиняться он, – просто вчера надолго задержался на работе, вернулся поздно, а сегодня решил и вовсе остаться дома.

– В какое время вернулись вчера: точно не помните?

– Где-то около часа, – ответил Юрий Юрьевич, – может, пораньше чуток: я на часы не смотрел. Посидели с женой немного, выпили по рюмочке коньячка, а потом сразу спать… И я сразу вырубился. В последнее время очень крепко сплю. Закрываю глаза и уже до утра.

– В Ветрогорск, случаем, не заезжали?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Да так просто. Работа у меня такая: вопросы задавать.

Они зашли на участок убитой соседки. Кудеяров начал осматривать территорию: три пустых вольера для собак, невысокие туи и занесенные снежком грядки.

– Она сама клумбы делала? – удивился Павел. – Уж очень профессиональная работа.

– Да это Наташка моя все здесь сделала, – объяснил Диденко, – она сама не своя до этих цветочков. Все лето во дворе проводит, да еще соседей консультирует.

Они поднялись на крылечко.

– Тут дверь опечатана, – показал сосед.

– Открывайте, – махнул рукой Кудеяров, – я за все отвечаю.

Юрий Юрьевич открыл дверь дома и впустил туда Павла.

– Заходите, а я подожду вас здесь.

– Да и вы давайте заходите: кто же мне все объяснит и расскажет.

Дом был небольшим – семь на семь. Весь первый этаж, если не считать небольшой прихожей и туалета, занимала гостиная, совмещенная с кухней. Та была отделена непосредственно от гостиной барной стойкой с мраморной столешницей.

– Насколько я понимаю, это ваш подарок? – спросил Павел, показав на стойку.

– И это, и диваны тут от нас, насосная станция и еще кое-что по мелочи.

Кудеяров потрогал велюровую обивку дивана и, не меняя тона, поинтересовался:

– Жена знает, что вы были осуждены?

Диденко помолчал, раздумывая, и ответил уклончиво:

– У меня был условный срок.

– Что удивительно, – с тем же спокойствием в голосе продолжил Павел, – если учесть, что на счету вашей банды не только вымогательства, но и похищения людей и пять только доказанных убийств. К тому же вооруженное сопротивление при задержании, когда двое сотрудников милиции были ранены.

– Я не стрелял, я никого не убивал и не похищал.

– Ваши подельники так и заявили на суде. Они еще говорили, что вы просто водила и также им тачки ремонтировали.

– Так и было. Только зачем ворошить прошлое? Неужели из-за того, что я когда-то оступился, потому что испугался, время такое было – так зачем же меня сразу подозревать?

– Я просто спросил, знает ли ваша жена о вашей судимости.

– Нет, не знает, потому что больше двадцати пяти лет прошло, а мы с ней познакомились значительно позже… На отдыхе в Египте, а потом она свою тачку пригнала ко мне в бокс. У нее был «Рено Вел Сатис» – редкий и прекрасный автомобиль. Но совсем не женский. Я своими руками отремонтировал, потом помог выгодно продать, Наташа просила подобрать что-нибудь подходящее для нее. А я отдал свою «Рено Лагуну», но мы к тому времени уже начали жить вместе.

– У вас теперь автосалон и станция техобслуживания. Откуда взяли деньги на такой бизнес?

– Работал как проклятый, потом Наташа подкинула, но все равно не хватало, и мы взяли кредит.

– Случайно не в банке Панютина?

– Там, но если вы думаете, что я причастен к его убийству…

– Я так не думаю, я знаю, кто тогда это сделал. И сейчас у вас алиби, да и вообще, никто не будет убивать кого-либо рядом со своим домом, так что можете успокоиться. Меня интересуют другое. Гражданка Черноудова не пыталась шантажировать вас вашим прошлым?

Диденко задумался и покачал головой.

– Нет, не пыталась. Но она откуда-то знала, что я был в банде рэкетиров.

– Кто ей вас сдал?

– Не знаю. Но мне кажется, что она как-то из интернета это вытянула. Я-то не очень шарю во всех этих делах, а вот у меня Наташка – специалист. И Аля все свободное время сидела в интернете…

– Собаки ей не мешали?

– Нет. Она ведь больших собак почти не брала на передержку, но на такой случай я ей вольеры соорудил. А маленькие у нее в доме постоянно были, ну, они бегали, тявкали, она перед компьютером. Потом выпустит их во двор и снова перед компьютером сидит.

– Наташа знает, что у вас с Черноудовой были интимные отношения?

– С чего вы взяли, что у нас были отношения?

– А еще я хочу извиниться, что вчера случайно в разговоре с вашей женой, вы уж простите, проговорился, назвал общую сумму вами перечисленных Алевтине денежных средств.

Диденко побагровел.

– Проговорился. Извините. Я думал, что у вас общий бюджет и вы такая пара, что у вас нет и тайн друг от друга…

– Тайн нет, но говорить все равно не следовало.

– Так она вам сказала, что узнала от меня?

Юрий Юрьевич молча помотал головой, а потом выдохнул. Подошел к дивану и опустился на него.

– У нас действительно нет тайн друг от друга. Про судимость я, конечно, Наташе не говорил, потому что она далека от всего этого… У нас ведь нет детей, и не было никогда. Ни у Наташи, ни у меня. Мы Алю сначала восприняли как… то есть как соседку сначала, а потом уже как дочку, что ли… У нее не было ничего. Она рассказывала про отца-маразматика, который не хотел жениться на ее матери, а двух дочерей ей сделал, потом о том, что работает чуть ли не с детских лет, а нет нормальной специальности и нет образования… Жалко стало девочку…

В кармане проснулся мобильник. Звонил начальник районного Следственного комитета Пономарев.

– Павел Сергеевич, мы слышали, что вы сейчас находитесь в нашем, то есть вашем бывшем, районе.

– Хотите встретиться?

– Если у вас будет желание. Просто мне доложили, что вы в районе сейчас. И вроде даже как бы интересуетесь нашим делом. То есть как бы занимаетесь делом об убийстве в коттеджном поселке.

– Как бы ничем и никогда не занимаюсь: если работаю, то работаю, а здесь по личным делам. У меня неделя неотгулянного отпуска осталась. Но этим делом я действительно буду интересоваться в порядке надзора. Пока нарушений в ходе расследования не обнаружил, – произнес Кудеяров, надеясь, что на этом разговор закончится.

Но Пономарев не мог остановиться:

– Я уже доложил наверх про сегодняшнее ночное убийство в Ветрогорске: второй случай за месяц, и все как под копирку, вам не кажется, что, возможно, опять в районе появился серийный убийца?

– Пока не знаю: я еще не знакомился с материалами.

– А вот я лично принимаю самое непосредственное участие в расследовании, – тут же доложил начальник районного Следственного комитета. – Сегодня стали проверять связи убитой учительницы. И сразу наткнулись одно несоответствие: ночью ее убили, а сегодня утром покойная учительница заходила на свою страничку в социальных сетях.

– Но это не так страшно, – ответил Кудеяров, – вот если бы сегодня утром она вошла в учительскую и поздоровалась с коллегами…

– Ха-ха-ха, – подобострастно рассмеялся майор юстиции Пономарев, которому когда-то Павел передавал дела, отправляясь в столицу на новое место службы.

– Может, пообедаем сегодня вместе? – предложил Пономарев.

Кудеяров подумал, что встретиться необходимо, и назначил встречу в три часа дня в ресторане «Вертолет».

Пока он разговаривал, Диденко старательно делал вид, что не прислушивается. Он смотрел в окно, а потом и вовсе встал с дивана, подошел к лесенке, ведущей на второй этаж, и поднял голову наверх, как будто пытался понять, есть ли кто наверху. А когда Кудеяров закончил разговор, спросил участливо:

– Начальство?

– Подчиненный, – вздохнул Павел, – желает выслужиться. Пять лет на одной должности, а повышения не предлагают, и очередного звания все нет… – И, не делая паузы, тут же перешел к делу: – Я почему спросил про интимные отношения – дело в том, что все о Черноудовой только в превосходной степени отзываются, а у меня складывается мнение, что она была талантливым манипулятором. От мужчин, не прикладывая особых усилий, она добивалась практически всего, чего хотела.

– Может, потому, что не ставила сверхзадач, – поддержал тему Диденко, – курочка, как говорится, по зернышку и та сыта бывает.

– Хорошие зернышки, – усмехнулся Кудеяров, – с вас полмиллиона, с другого полторы сотни, с третьего четыреста тысяч, и все это в течение одного года…

– Кто ей столько платил, – удивился Юрий Юрьевич, – и за что, спрашивается?

– А за то же, за что и вы ей деньги переводили – за доброту и любовь к собачкам.

Диденко зашел за барную стойку, наклонился и открыл дверцу холодильного шкафчика.

– Вот ведь, нет Али, а бутылка тоника, которую она поставила сюда, стоит. И пачка ее сигарет… Надо же, столько людей здесь в тот день было, и никто не прихватил.

– Бутылка тоника? – заинтересовался неизвестно почему Павел. – Она любила коктейли?

Юрий Юрьевич пожал плечами. Потом подвинул к себе барный стульчик и взобрался на него.

– Хорошо, – произнес он, – признаюсь. Год назад, то есть почти год прошел, Наташе пришло в голову устроить новогодний корпоратив для сотрудников нашей фирмы. Посмотрели, сколько стоит аренда зала в ресторане, и содрогнулись. Тогда решили снять базу отдыха на берегу Ладоги. Там небольшие домики, в каждом спальня, гостиная, кухня и сауна. И у них дешевле всего получилось. Арендовали мы эти домики на двое суток. Разумеется, не все сотрудники приехали, потому что новогодний праздник положено отмечать в кругу семьи. И тогда Наташа предложила позвать Алю, которая одинокая и все такое прочее. Разумеется, Новый год встретили весело, Наташа чуть-чуть перебрала и ушла спать в наш домик, а мы все остались. Потом наши ряды стали редеть, я пошел провожать Алю, и как-то так получилось, что мы в ее домике начали разговаривать, а я зачем-то прихватил еще бутылку шампанского… Глупо как-то все вышло. Разумеется, я вообще не хотел изменять жене, но так получилось – наверное, тоже перебрал. Но Аля сама мне сказала: «Ничего не было. Забудь!» Я вернулся в домик к жене, принял душ, Наташа глубоко спала, не проснулась, даже когда я рядом лег.

Павел подошел к стойке и посмотрел на лежащий на ней лист бумаги и плоскую пачку «Ротманса».

– Черноудова не напомнила потом ни разу? – спросил Кудеяров.

– Ни разу. Разве что однажды, когда пошли в лес за грибами все втроем в сентябре уже. Ходили долго, Наташа устала, присела на пенек отдохнуть, а мы с Алей отошли – далеко… Потом оказались среди елок, там как раз совсем маленькая полянка, а на ней белые грибы. Много их, мы опустились на коленки, начали срезать эти грибы… То есть это я стал их срезать, а она вдруг обняла меня, прижалась и поцеловала. Разумеется, ничего не было, мы просто поцеловались. От нее пахло чем-то лесным: цветами, мхом, может быть, грибами. Как вспоминаю, так сразу сердце заходится… ведь ей тогда меньше месяца жить оставалось, а она была такая счастливая.

– Не думали, кто мог убить вашу соседку?

– Мы с Наташей много раз вспоминали всех ее знакомых. И все безрезультатно. Я думал, что это Эдик Дробышев. Я знаю, что у него алиби, но ведь он хоть и простачок, но не дурак… А может, он простачком только притворяется. Разумеется, подготовил себе алиби, а потом…

– А что вы думаете по поводу следов, которые ведут к дому, а обратно вроде никто не выходил?

– Ну да, – согласился Диденко, – загадка века, можно сказать. Наташа теперь трясется, боится одна дома оставаться. Я поэтому и не поехал сегодня на работу. Без меня разберутся, разумеется, а ближе жены у меня никого нет.

– А трудится она у вас удаленно?

– Разумеется, Наташа на удаленке: она заместитель главного бухгалтера в моей фирме. У нее экономическое образование, и уже без малого двадцать лет она работает по специальности. Я хотел ее назначить главным бухгалтером, но она сама отказалась, сказала, что тогда у нее совсем не будет времени на семью и на ее сад с огородом. И потом придется ездить на работу; ладно, еще я отвезу-привезу, а если меня нет, скажем, я в командировке или заболел. Разумеется, у нее есть водительские права, но когда нет практики, то лучше лишний раз не садиться за руль. Вы сами знаете, какое здесь движение на трассе.

– Знаю, – согласился Павел, которого уже начал утомлять собеседник, который не сообщил ничего существенного, да еще эти его постоянные «разумеется».

– Вы были на месте убийства?

– Разумеется. Тело лежало возле барной стойки. На Але был ангорский свитерок, лосины. Кинжал вошел по самую рукоятку, крови совсем немного.

– Я видел снимки, – сказал Кудеяров, – а вам ничего не показалось странным?

– Ничего. Если только, что она совсем не сопротивлялась. Но это только подтверждает, что она была знакома с убийцей.

– Разумеется, – еще раз согласился Кудеяров, – тьфу ты – заразился от вас!

– Чем заразились? – не понял Юрий Юрьевич.

– Проехали, – отмахнулся Павел, – точного времени своего возвращения в тот вечер домой вы не помните?

– Да какой вечер! Уже ночь была. Так вы спросите на КПП: там наверняка скажут.

Кудеяров помолчал. Францев опрашивал охранника, дежурившего в ту ночь, и тот показал, что не знает, какие машины возвращались после часа ночи. Он должен поднимать шлагбаум, лишь когда подъезжают посторонние автомобили, водители которых называют номер участка, куда они прибыли, после чего охрана должна связаться с домовладельцами и получить подтверждение. А все местные подъезжают к опущенному шлагбауму, прикладывают электронный ключ к считывающему устройству, после чего путь открыт. И хотя машины проезжали совсем рядом с окном будки, дежуривший тогда охранник не смотрел в окно, потому что в тот вечер шла трансляция боксерского поединка за три чемпионских пояса в полутяжелом весе.

На всякий случай Павел осмотрел все помещения дома. Но не было ничего, что приковывало взгляд. Когда спустились на первый этаж, Павел подошел к барной стойке и еще раз посмотрел на чистый лист бумаги и плоскую пачку «Ротманса». Пачка была полная, и если не хватало в ней, то пары сигарет – не более. На всякий случай Кудеяров открыл ее, вытащил несколько сигарет и сразу увидел прямоугольник из тонкого картона – это была визитная карточка председателя правления банка «Ингрия» Бориса Михайловича Гуревича.

Визитку увидел и Диденко.

– О как! – удивился он.

Кудеяров перевернул визитку, и оба они увидели, что там что-то написано от руки.

– Какой-то электронный адрес, – догадался Юрий Юрьевич.

– Это адрес официального сайта службы судебных приставов, – объяснил Павел.

– У Алечки, вероятно, были долги, а приставы, разумеется, ее доставали.

– Возможно, но мне кажется, что она искала там другую информацию.

– Какую?

– На этом сайте проще всего узнать, когда и за что был осужден тот или иной человек. Например, она хотела выяснить все про вас. Ведь вы не говорили ей, что были под судом и следствием…

– Да я ото всех это скрываю. Вы, разумеется, легко это узнали: кнопку нажали, и вся информация про меня у вас. Но Але-то это зачем? – удивился Диденко.

– Теперь она вряд ли нам это скажет. Возможно, хотела вас шантажировать – не знаю. Был бы здесь ее компьютер, можно было бы попробовать разобраться. А с чужого – не знаю, получится ли. К тому же у Черноудовой могло быть несколько адресов. Вы были здесь во время обыска – чистый лист бумаги лежал здесь или его забыли те, кто осматривал место преступления?

– Кажется, лежал, – вспомнил Юрий Юрьевич, – а еще, кажется, была и ручка шариковая или гелевая, но теперь ее не видно.

– Вам ничего не показалось тогда странным? Вспомните, как это произошло? Как вы узнали об убийстве?

– Утром мы с Наташей только поднялись, как кто-то с дороги включил переговорное устройство. Мне, разумеется, пришлось спуститься, потому что поговорить можно только с первого этажа, там же и монитор с камеры, что над воротами. Смотрю в монитор: женщина там не в себе явно. «Кто?» – спрашиваю. Отвечает, что это Люба Гуревич. Я, разумеется, говорю, что Наташа освободится минут через пятнадцать. Но она чего-то там кричит, едва ли не плача, и рукой на дом Алечки показывает. И чего-то там про убийство. Потом все втроем побежали туда… то есть сюда, разумеется. Вошли и увидели, что Алечка возле стойки лежит с кинжалом в груди. Наташке моей сразу плохо стало, а Люба вдруг успокоилась. Стала вдруг подозрительно спокойной. Я позвонил в дежурную службу, сообщил. Очень скоро приехал местный участковый и начал все рассматривать. Он еще сказал, что мы все следы затоптали… А потом понаехали все остальные. Эдик Дробышев прибежал и слезы пускал, и я тогда подумал, что за мужик: кто она тебе, чтобы так убиваться.

Диденко замолчал. Кудеяров тоже хранил молчание. Павел осматривал помещение.

– Еще вопросы будут? – спросил Юрий Юрьевич. – Я могу идти?

Кудеяров кивнул и сам направился к выходу, но перед тем, как открыть дверь, спросил:

– Наташа ведь тоже была понятой?

Диденко кивнул и признался:

– И это самое ужасное, потому что она, конечно, видела труп нашей не просто соседки, а хорошей подруги. Моя жена и без того впечатлительная, белая вся стояла, потом дома успокоительное принимала. Мы, когда познакомились, я сразу понял, какая она утонченная и ранимая.

– Если не секрет, как познакомились?

– В Хургаде в одном отеле жили, на одном этаже. Она одна, я тоже один приехал. Когда поехали к пирамидам, то я сел в автобусе рядом с ней, разговорились, и я понял, какой она приятный собеседник. Но тогда у нас ничего не было. Потом она пригнала мне свой «Вел Сатис», я специально с ремонтом тянул. Созванивались, потом пригласил ее в итальянский ресторан. И вот с того времени не расстаемся.

– Счастливые люди, – оценил Павел, – завидую вашему счастью.

Карсавин встретил Павла с распростертыми объятиями – так, словно они не расстались этим утром, а не виделись несколько дней.

– Не помешаю? – осторожно поинтересовался Кудеяров.

– Как раз наоборот, – продолжал радоваться Иван Андреевич, – с утра подготовил письменный стол, уже, можно сказать, сел за работу, но смотрю то налево, то направо, то есть то на компьютер, то на бутылочку пивка.

– Тогда не буду мешать – задам один вопросик и сразу уйду. А случайно не знаете, общалась ли Черноудова с Борисом Гуревичем?

– Вы что, – перешел на шепот писатель, – думаете, что она и его охмурила?

– Да и Люба хотела зачем-то со мной встретиться.

– Значит, все-таки она и его на крючок подцепила. Ладно, меня за губу из подводного мира – я все-таки пьяница и развратник. А Борюсика-то за что? Моралиста нашего.

За спиной Ивана Андреевича где-то в глубине зазвучала мелодия мобильника. Карсавин бросился к телефону, и тут же прозвучал его удивленный голос:

– Надо же – богатой будет! Только что о ней говорили, и вот она сама легка на помине.

И тут же ответил на вызов:

– Привет, красотка… А с чего ты взяла, что он здесь? Хорошо, передаю.

Иван Андреевич протянул аппарат Павлу.

– Я слушаю, – сказал Кудеяров.

– Я охранника на КПП просила, чтобы он мне сообщил, когда вы приедете. Он позвонил, а я сидела и ждала, когда вы мимо меня проскочите… Я сейчас прибегу…

Это было произнесено так быстро, что Кудеяров не успел ничего сказать.

Писатель, узнав, что сейчас появится жена банкира, поспешил удалиться в свой кабинет, а Кудеяров вышел во двор, чтобы встретить Любу. Открыл калитку и увидел ее, спешащую, в наброшенной наскоро и незастегнутой норковой шубке.

Женщина подбежала и выдохнула:

– Уф! Что творится-то! Еще одну убили.

– Откуда знаете?

– Из местного чата, – начала делиться Люба. – Первое сообщение аж в пять утра. А потом как посыпалось… Один ее бывший ученик написал, что она преподавала биологию, а потом решила совместить с историей… И как-то на уроке о Второй мировой войне сообщила ученикам, что за семь лет войны погибло более пятидесяти миллионов человек, а еще больше погибло животных и птиц… Но я не за этим пришла.

Она зашла в дом и поинтересовалась негромко:

– Ваня спит?

– С самого утра за письменным столом, – соврал Кудеяров.

– Ну и слава богу, – обрадовалась гостья и перекрестилась, – а то он в последнее время с какими-то мрачными мыслями ходит и еще пьет при этом. То есть выпивает постоянно. Мы тут все за него переживаем.

– А ко мне-то вы зачем пришли?

– Я поводу нашей Али хотела поговорить, а то, что учительницу убили, просто совпало. А может, и не совпало, но это вам, следственным органам, разбираться. Но я про Алю. Вот что: она ко мне подходила как-то еще летом, а может в сентябре, и спросила, как можно связаться с моим мужем на предмет одной финансовой операции. Мы-то ей свою собачку оставляли постоянно, когда уезжали куда-нибудь – в отпуск, например. Так что Боря ее знает хорошо. Короче, организовала я им деловую встречу: мы вдвоем к ней заехали. Аля поинтересовалась у Бори: может ли он перевести деньги за границу, если ему отдать их здесь наличными. В смысле он получит рублями, сделает конвертацию и отправит на счет за границу. Боря спросил, в какую страну и в какой банк. Алечка сказала, что в Канаду, а банк, стало быть, Канадский королевский. Боря сказал, что с этим банком возможность такая есть, и спросил, о какой сумме идет. Алечка и назвала сумму – двести тысяч долларов. Когда Боря спросил, чьи это деньги, наша несчастная девушка призналась, что ее.

– У нее было двести тысяч? – удивился Павел.

– В том-то и дело, что не было. То есть была четверть этой суммы или около того, но она собиралась продать домик, сказала, что у нее есть покупатель, который дает сто тысяч. Кроме того, у ее жениха есть квартира в городе – однокомнатная, но новая, с хорошей отделкой и с мебелью. То есть за нее сразу можно получить тысяч шестьдесят или даже семьдесят долларов. То есть речь может идти о сумме даже большей, чем двести тысяч.

– Двести десять, – согласился Павел, – и что дальше было?

– Ну, что было, – продолжила Люба, – Боря сказал, что хорошая сделка, на ней можно заработать. То есть это он мне сказал, когда мы домой пришли. Домик Алечки стоит сто тысяч и даже больше… То есть сам домик стоит, может быть, и меньше, но здесь земля очень дорогая. И Боренька сказал, что, если мы возьмем этот участок за сотню, снесем домик и на его месте поставим нормальный коттедж, который нам обойдется тысяч в сто – сто пятьдесят, и быстренько продадим его, заработаем опять-таки полторы сотни зелененьких. И даже если у Алечки есть какой-то покупатель, то она откажет ему, потому что конвертацию и перевод денег в Канаду будем делать мы и без нас она никуда. Так Боренька сказал. Мы подъехали к Аленьке с этим предложением, но она вдруг заявила, что у нее уже есть покупатель, который готов ей в любой момент выплатить аванс, и она заключила с ним договор, а если откажется, то ей придется выплачивать неустойку. Мой муж спорить не стал, вручил ей свою визитку и попросил звонить, когда передумает. Мне же дома объяснил, что девушка достаточно примитивно торгуется и никакого покупателя у нее нет. Боря сказал, что кто-то, видимо, просветил Алю, что она просит слишком мало.

– Черноудова взяла визитку и при вас засунула ее в сигаретную пачку.

– Именно так и было! – удивилась женщина. – А вам-то откуда это известно?

– Работа такая, – объяснил Кудеяров и поинтересовался: – В каком часу это было? А на визитке ваш муж оставил какую-нибудь запись?

– Нет, он достал визитницу, вынул из нее визитку и положил на барную стойку. Аля тут же забрала и в сигареты засунула. И мы ушли.

– Она была одна, когда вы находились у нее?

– Думаю, что одна, хотя кто-то мог и на втором этаже находиться. Но вот когда мы уже отъезжали, как раз в этот самый момент из стоявшего возле ворот такси вышла молодая женщина. И это была как раз та самая учительница, которую зарезали этой ночью. Я теперь все сопоставила и решила сразу связаться с вами.

– Если вы скажете, что это было в ночь ее убийства…

– Именно, но только это было не ночью, а ранним вечером – может быть, часов в шесть или около того. Пожалуй, что еще раньше. Еще снег не начал валить… В тот день еще снег выпал, если вы помните… Хотя вы не помните – вас здесь не было.

– Я помню из материалов дела. А о чем еще говорили во время той последней встречи?

– Я сказала, что мы собираемся в скором времени уехать отдыхать на пару недель, и попросила позаботиться о нашем мальчике.

– У вас вольфшпиц Боня, – вспомнил Павел, – вы уехали и с кем же его оставили?

– Вы и это знаете! Оставила своего мальчика у Виолетты. Кому же я могу доверить самое дорогое – только лучшей подруге.

– Сколько раньше вы платили Але за содержание Бони, когда уезжали?

– По тысяче рублей в день и плюс сколько-то еще на питание. Он же у меня любит парную говядинку. Потом овощи обязательно, кашки разные.

– В долг Черноудовой давали? А может, просто так деньги в виде подарка?

– В долг однажды: тысяч двадцать на неделю, но она досрочно отдала. А что касается подарков, то давала небольшие суммы. На духи, косметику… Потом она решила нарастить ресницы, и я подкинула сколько-то – уже не помню даже сумму: совсем небольшая – тысячи три, кажется.

– За Боню или не за Боню, но за год вы перевели ей девяносто тысяч рублей. И еще наличными давали.

– Давала, конечно. А что в этом особенного?

– Ничего, конечно, но мне сдается, что Черноудова зарабатывала больше вашего мужа. Она вам не говорила, почему хотела перевести деньги именно в Канаду?

– Она хотела уехать туда на ПМЖ: у ее жениха там какой-то близкий родственник проживает уже давно… – Люба задумалась. – Вспомнила, отец у него там уже лет двадцать. У отца автомастерская, ему уже за шестьдесят, очевидно, хочет отойти от дел и передать свой бизнес сыну. У отца жениха автомастерская в хорошем месте, а главное, там провинция с собачьим названием – Алечка даже смеялась, говорит – это для нее в самый раз. Как же провинция называется? Вот память дырявая!

– Ньюфаундленд и Лабрадор?

– Точно! – обрадовалась женщина. – А вы откуда знаете?

– Работа такая, – ответил Павел. – Ее жених местный таксист?

– Кажется, да, но он хороший мальчик из приличной семьи и здесь устроился на работу, чтобы быть рядом с Алечкой. Видимо, был очень привязан к ней.

– А чего ж они не жили вместе?

Люба задумалась, очевидно, не зная ответа, потом пожала плечами.

– Вопрос не ко мне. Но я знаю людей, вполне солидных и обеспеченных, которые предпочитают гостевой брак. То есть они живут отдельно, но ходят друг к другу в гости.

– Предварительно предупреждая свою половину о предстоящем визите, чтобы не было нежелательных встреч. Я слышал о таких отношениях.

– Я вот что подумала, – задумчиво произнесла жена банкира, – Алечку убили в точно такой же день, как был вчера. Так же выпал снег, который через сутки растаял. Вчера так же убили ее хорошую знакомую, и тоже выпал снег, который, судя по всему, к вечеру исчезнет, оставив только лужи. Может, их убийства совершил метеозависимый маньяк?

– Таких не бывает, – покачал головой Павел, – а если появится, то мы знаем, как с ними бороться. Так что спите спокойно, гражданка Гуревич!