Текст книги "Вредность – не порок"

Пока я справлялась с внезапно накатившей волной раздражения, тетушка удалилась, осторожно прикрыв за собой дверь. Как же я ненавижу, когда моей жизнью пытаются распоряжаться без моего ведома! Знать бы еще, зачем я им понадобилась.

Чуть выждав для порядка, я буквально выпала в коридор. В считаные секунды повторила свой недавний маршрут и спустилась на первый этаж. Если мне не изменяют мои умственные способности, еще один выход должен находиться на кухне или где-то рядом с ней. Не будет же челядь поминутно мозолить глаза господам, занимаясь хозяйственными делами.

До заветной цели оставалось всего ничего, когда прямо перед моим носом распахнулась одна из дверей кладовки, как я поняла, и оттуда вынырнула худенькая девочка. Сгорбившись под тяжестью корзины, которую тащила в руках, служанка проковыляла в сторону кухни. Я инстинктивно вжалась в стену, изо всех сил стараясь слиться с оной, но девчонке и так было не до меня.

Из груди почти вырвался вздох облегчения, когда стена под моей спиной начала коварно проседать…

Вот же леший! Это была дверь, причем какой-то растяпа закрыл ее неплотно, вот она под моим весом и отворилась. Все, больше эльфийского шоколада не ем! До этого открытия я дошла опытным путем, пересчитав все ступеньки, ведущие в подвал (в конце полета я оказалась именно там).

Больно приземлившись на пятую точку, я повторила одну из фраз, услышанных от Габриэля в момент его особой кровожадности. Сугубо мысленно, благодаря бабушкиному воспитанию, которое еще не успело совсем стереться из памяти под влиянием некоторых особо мерзопакостных, но все равно милых сердцу личностей. Но мне хватило.

Злокозненная дверь тем временем благополучно закрылась, погрузив и без того не особо светлое помещение в непроглядный мрак. Я задумчиво потерла наиболее пострадавшую часть тела, потом все-таки решилась подняться. В темноте наткнулась на что-то большое и шероховатое на ощупь и на радостях сотворила пузатого светлячка. Ха, здесь кто-то, кажется, говорил об энергетическом истощении?

На первый (как, впрочем, и на все последующие) взгляд, подвал как подвал. Большое пыльное помещение, куда обычно складируют всякую рухлядь – авось на что-нибудь сгодится. Старая мебель разной степени поломанности, пара пыльных гобеленов, треснутое зеркало, несколько сундуков со старой одеждой, пыльные книги, сваленные в кучу прямо на полу, набор довольно неплохих мечей и пяток вполне приличных картин, из которых меня привлекла одна.

Портрет стоял ровно посредине подвала. Это его я нащупала в темноте. Чья-то заботливая рука прислонила его к старому массивному креслу, чтобы не упал. Толстый слой пыли мешал толком разглядеть, что там изображено, но странное чувство, будто я встретилась с давним знакомым после многих лет разлуки, заставило действовать. Я выудила из сундука чье-то старое платье и принялась протирать им картину. Когда облако поднятой пыли наконец осело, а я вволю отчихалась, внимание снова обратилось к холсту.

Там царствовала ночь. Единственным светлым пятном был краешек луны, еще не успевший скрыться за мохнатыми ночными облаками. Да еще белоснежная кожа девушки, глядевшей на меня с портрета нарисованными глазами. Незнакомка сидела на большом камне, на ее коленях лежал изящный черный меч с фиолетовыми рунами по острию, а на плече гордо восседал крупный черный ворон. Она была идеально красива какой-то холодной, даже немного мрачной красотой. Фиалковые глаза, копна длинных черных волос, которые слегка развевал легкий ветерок, длинное черное платье, облегающее тонкий стан и чуть трепещущее на ветру… Похоже, этим платьем я только что вытирала пыль с портрета…

Глаза меня заворожили, ненадолго лишив способности двигаться. Я стояла, бессмысленно глядя в них, пытаясь сконцентрироваться на чем-то очень важном, постоянно ускользающем от понимания. Казалось, это тянулось целую вечность.

Вернули меня в реальность негромкие «аплодисменты».

– Та-ак! – На верхней ступеньке лестницы стоял Даник, хлопая в ладоши и гадостно ухмыляясь. – Похоже, воссоединение семейства состоялось. Тебя поздравить?

– Себя поздравь, – прошипела я. Что же за день такой, в третий раз сбежать не удается!

– Считай, что уже. Так чем, говоришь, ты здесь занималась? – поинтересовался он, спускаясь.

– Приобщалась к прекрасному.

– А может, строила планы, как бы слинять по-тихому?

– Может. – Отпираться было глупо.

– Хочешь, помогу? – неожиданно предложил он.

Ага, нашел дуру!

– Сама как-нибудь справлюсь. Ты, главное, не мешай.

– Ну-ну, – фыркнул он. – Только не забудь, что время-то идет. Матушка уже пошла тебя будить, так что скоро она обнаружит пропажу любимой племянницы и поднимет на уши весь дом. Удачи. – Даник развернулся и направился к лестнице.

Сколько же я проторчала здесь?

– Стой!

– Неужто передумала? – изумился этот паршивец.

– А у меня есть выбор? – обреченно спросила я.

– Выбор есть всегда, – патетично заметил он и принялся за дело.

Тяжеленный дубовый шкаф, до этого момента стоявший у стены, был отодвинут в сторону. Впрочем, Даник даже не подумал к нему прикасаться, он все так же продолжал стоять с брезгливым видом, неспешно выводя руками незамысловатые пассы. За шкафом обнаружилось узенькое оконце, прикрытое тоненькой дощечкой, которая при встрече с фаерболом разлетелась щепками.

– Вперед, – скомандовал «спаситель».

Я медлила, пытаясь сообразить, в чем здесь подвох.

– А я в него точно пролезу? – усомнилась я, поглядывая на узенькое оконце.

– Если хочешь, можем подождать, пока похудеешь, – язвительно предложил он.

Еще раз покосилась на оконце, прикинула свои габариты и решила, что должна пролезть.

Спасительный выход находился достаточно высоко, примерно на уровне моих плеч. А я девушка не спортивная, руки у меня слабые, так что подтянуться с первого раза не удалось (как, впрочем, и со второго, и с третьего). Противный Даник даже и не подумал помочь.

– Подсади меня, – наплевав на гордость, попросила я, временно прекратив свои попытки, чтобы отдышаться.

– Еще чего, – фыркнул он. – Я и так за тебя большую часть работы сделал.

– Ну и спасибо тебе за это!

Я снова ухватилась за подоконник руками и честно попыталась взгромоздить на него все остальное. Находись мы наверху, это не составило бы особого труда, а здесь приходилось слишком высоко тянуться, что не прибавляло особых успехов моим жалким потугам.

– Вот только благодарностей не надо, – скривился Даник. – Я что, похож на идиота, который станет помогать кому-то за просто так? Нет уж, дудки! Во-первых, меня самого не прельщает вероятность терпеть в своем доме примазавшуюся родственницу, во-вторых, если кто увидит нас вместе – я со стыда сгорю, и в-третьих, ты теперь моя должница, а свои долги я привык изымать с процентами. Так что давай выметайся отсюда!

Ну, высокомерный паршивец, я тебе еще устрою! Я тебе покажу примазавшуюся родственницу! От обиды даже сил прибавилось, и я таки смогла преодолеть расстояние до окна и наконец оказалась на свободе.

– А кто это на портрете? – спросила я, лежа прямо на мостовой и заглядывая в подвал через оконце.

Даник поморщился, но все же ответил почти нормальным тоном:

– Твоя мать в молодости.

Логично, учитывая, что старость для нее так и не наступила.

– Сгинь, нечисть! – пожелал он.

Ну, родственничек, попадешься ты мне еще! Немного отдышавшись и придя в себя, я собралась было встать, но наткнулась взглядом на учтиво протянутую ладонь. Как кстати!

Пальцы правой руки мгновенно обдало жаром, всю ладонь пронзила острая боль, и я с нарастающей паникой наблюдала, как из-под кожи медленно проступает золотистый ободок.

Покидая Моренск в последний раз, Алексэрт готов был поклясться, что больше сюда не вернется. Уж слишком много «приятных» воспоминаний жило в столице. И вот сейчас, спустя целую жизнь, он шел по Дворцовой площади, равнодушно глядя по сторонам.

В общем-то, ничего особенно не изменилось. Кажется, даже через тысячу лет этот город останется в точности таким, каким он его запомнил. Все те же величественные здания, напыщенные горожане, атмосфера суеты… Изменился только он сам: двадцать лет назад, преследуемый Тайной магической службой, столицу покидал Лекс, а сегодня утром через главные городские ворота в город вошел Алекс.

Королевская темница расположилась в подземельях пустующего здания гильдии. Она появилась не так давно, после последних разборок магов. Среди тех, кто поддерживал Власа, оказалось, как ни удивительно, немало представителей древних знатных родов, и их надо было куда-то девать. Их ведь просто так не повесишь на площади Святого Фотилия. Вот гильдия для них и выделила часть давно стоящей без дела резиденции. Отлученные от магии предатели обжили магические застенки.

В том, что ему удастся попасть внутрь, Алекс ни минуты не сомневался. Во-первых, он все еще оставался (чисто формально, разумеется) членом гильдии. И плевать, что в течение многих лет от него в казну не поступило ни медяка, а его место во время всех заседаний Совета неизменно оставалось пустым. Сообщество магов продолжало на это смотреть сквозь пальцы (наверняка не обошлось без трогательной заботы магистра Измира). А во-вторых, он являлся главой одного из старейших родов Белтании. Впрочем, это только звучит пафосно. На самом же деле с некоторых пор весь этот так называемый «род» состоит из него одного.

Хотя нет, теперь есть еще и Ксения. Когда Алексэрт отдал ей свое родовое кольцо, он тем самым сделал девушку частью своей семьи. Вот только вряд ли она об этом догадывается. Если уж быть до конца честным, сделал он это вовсе не потому, что выбора не было. Просто в тот единственный День Согласия Алекс, как никогда четко, осознал, что властелин без хранительницы – калека. Пора было положить конец этому заточению в одиночестве и боли и вылечить наконец исковерканную душу.

Заночевать в любом случае пришлось бы в городе, поэтому можно не слишком торопиться. Прежде чем отправиться «восстанавливать старые связи», властелин решил заглянуть на постоялый двор.

Сегодня ему явно везло – в первом же заведении, встретившемся на пути, нашлась свободная комната. По словам хозяина, единственная. Такое в Моренске случалось редко. Чаще приходилось битый час шататься по городу, и в итоге ночевать в какой-нибудь дыре. Конечно, можно было остановиться в своем собственном особняке, но… Короче, эта комнатка стала большущей удачей, вот только Алекса сей факт совсем не порадовал. По собственному опыту властелин знал, что судьба, как правило, кредитов просто так не дает, к тому же свой лимит удачи он давно вычерпал до дна.

Денек выдался погожий. Короткий путь от постоялого двора, неброско именовавшегося «Перецветом» (ни тебе «золотого», ни еще какой пафосной чуши, что, впрочем, вполне соответствовало антуражу), до Дворцовой площади вполне мог стать приятной прогулкой, если бы не его конечная цель.

И вот здесь короткому везению пришел конец. Едва ступив на площадь, Алекс понял, что планы меняются и сегодня в темницу ему не попасть. По крайней мере, в качестве визитера. Просто именно в этот день (другого времени, конечно, не нашлось!) верховный храмовник королевства Белтания (основательно покопавшись в памяти, Алексэрт так и не смог вспомнить ни его имени, ни полного звания) пожаловал в королевскую темницу с проповедью. Алекс еще с детства помнил, какими нудными и долгими были его речи, и примерно с тех же времен их, мягко говоря, терпеть не мог. В храм он ходил, только когда отвертеться не удавалось. Впрочем, у него получилось сделать это раз и навсегда, поступив в Академию.

Ничего не оставалось, кроме как вернуться на постоялый двор. И как можно быстрее, дабы не наткнуться на кого-нибудь из старых знакомых, встречаться с которыми у властелина не было ни малейшего желания. Одного магистра Измира более чем достаточно. Тем паче что скоро их ждет новая встреча. Так что проще где-нибудь отсидеться, что он и сделал.

Но спокойно все равно не получилось.

Мужчина уже собрался уснуть, когда ему вдруг показалось, что с Ксенией что-то не так. Всего на одно мгновение, но этого было достаточно, чтобы весь сон выветрился. Резко приподнявшись на локте, он попытался настроиться на их связь. Получилось неважно: точно определить удалось лишь тот факт, что она жива, плюс примерное расстояние между ними.

Властелин устало откинулся на подушку, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, безуспешно пытаясь унять сердцебиение. Больше связь не бунтовала. К тому же с девушкой остался Габриэль, а он не допустит, чтобы с хранительницей что-нибудь случилось. Хотя с ней вполне могла случиться она сама. Тут уже никакой Габриэль не поможет. Иногда у властелина создавалось впечатление, что у девчонки в голове совсем пусто. По крайней мере, понять логику отдельных ее поступков ему пока не удавалось. Ну вот, например, за каким лешим ей понадобилось сбегать из Боллаты и тащиться вслед за ним неизвестно куда?

Может, это просто крепнет их связь? Вот ему и чудится всякое.

Уснуть удалось только под утро. Да и то ненадолго. И пробуждение отнюдь не было приятным.

Спросонья он вообще не понял, что происходит. По телу струилась магия – такое знакомое, но давно забытое чувство. Губы дрогнули в легкой улыбке. Взгляд упал на ладонь. Он ожидал увидеть там круглый комочек света… но там ничего не было.

И тут до него дошло. Ксения!

Связь буквально взбесилась. Алекс тоже. Теперь уже он не сомневался, что случилась очередная гадость. И, как назло, именно тогда, когда его нет рядом! Властелин в беспомощной ярости метался по комнате, точно дикий зверь в тесной клетке. Сделать он ничего не мог – выбраться из Моренска ночью невозможно.

Впрочем, на этом радости жизни не закончились. В тот момент, когда разум окончательно уступил место инстинктам, тело словно прожгла сотня раскаленных молний. Властелин с глухим рыком повалился на пол.

Очнулся ближе к обеду – ленивое зимнее светило было уже высоко – и долго лежал неподвижно, пытаясь понять, что же с ним произошло. Малейшее движение отдавалось резкой болью. Потом попытался по привычке помянуть лешего, но из пересохшего рта не вырвалось ни звука. Попытка облизать сухие губы принесла новую неожиданность – две пары длиннющих и невероятно острых клыков, о которые Алекс не преминул пораниться.

Это еще откуда?!

Пришлось вставать и брести к зеркалу. Отражение, и без того редко радовавшее, особенно по утрам, сегодня решило добить хозяина и нахально щерилось полным комплектом новых «зубок».

– Какого лешего! – потрясенно выдохнул властелин, вопросительно глядя в зеркало. Отражение, естественно, ничего объяснять не стало.

Алекс склонился над тазиком и принялся плескать в лицо водой, пытаясь смыть, насколько это возможно, следы прошедшей ночи. А потянувшись за полотенцем, заметил еще одну метаморфозу – тонкое темное кольцо на безымянном пальце, испещренное древними символами. Рука так и зависла на полпути…

– М-да… – смог наконец выдавить он через несколько минут. – Она меня убьет!

Ксения! Сердце уже собралось рухнуть куда-то вниз, но передумало. С ней все в порядке. Откуда он это знает, Алекс не мог объяснить даже самому себе, но этого и не требовалось.

Прежде хрупкая связь тоже изменилась. Многократно усилилась. Такое чувство, будто между ними живую молнию натянули. Невероятно!

Да уж. В своем магическом прошлом властелин бы точно решил, что окончательно лишился рассудка, но сейчас… Сейчас есть более важные дела.

Скоро он поймал себя на том, что клыки стали мешать гораздо меньше. Привык, что ли? Алекс философски пожал плечами. Собственная внешность его хоть сколько-нибудь начинала интересовать только в День Согласия, когда приходилось соответствовать званию властелина. В остальное время Алексу было глубоко наплевать, что там торчит у него изо рта. Пусть хоть звезда во лбу засияет, ему все равно.

Вот только Ксения… Он с силой захлопнул за собой дверь и устремился к выходу.

Первым в списке неотложных дел все так же оставалось посещение королевской темницы – не возвращаться же за этим в Моренск еще раз. Поиски друзей можно отложить на потом. Они живы – это самое главное. Правда, пока властелин пересекал Дворцовую площадь, связь пару раз оживала, словно Ксения находилась где-то совсем рядом, но такого не могло быть. Во всяком случае, не должно было.

Спускаясь по каменным ступеням в подземелья, Алекс изо всех сил старался представить себя прежнего. А ведь он вполне мог сейчас занимать одну из этих камер. И если бы в мире существовала справедливость, так бы и было.

Молодой маг, сопровождавший его вниз, закрепил факел и с поклоном удалился. Алекс некоторое время стоял неподвижно, собираясь с мыслями, потом сделал глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, и вошел в образовавшийся круг света.

Узник с непривычки тер глаза. За годы, проведенные под землей, он успел отвыкнуть от света, и теперь даже тусклые отблески факела причиняли ему боль.

Алекс терпеливо ждал.

Эльхиор был наполовину эльфом. Они знали друг друга еще со времен учебы в Академии, хотя Алекс был на три года старше. Впрочем, сейчас, когда полуэльф провел столько лет в застенках, без солнечного света, отлученный от силы, казалось, что властелин на сотню (а то и две) лет моложе.

– К нам стали пускать посетителей? – проморгавшись, полюбопытствовал сиделец. Звонкий, живой голос никак не вязался с внешностью: худой, ссутулившийся, с длинными седыми патлами и выцветшими глазами, он напоминал привидение. А когда-то среди немногочисленных студенток Академии он считался самой завидной добычей…

– Неужели вчерашнего посетителя тебе мало?

Узник с отвращением поморщился. По-видимому, он полностью разделял отношение визитера к храмовникам и их речам.

– Есть новости? – вполне буднично поинтересовался Алексэрт.

– Шутишь? Я даже понятия не имею, сколько торчу в этой дыре. Здесь, знаешь ли, солнце не восходит.

– Ты прекрасно понял, о чем я. Что тебе известно про Власа?

– Мне? Откуда? Это ты с ним дружбу водил! Хотя, я гляжу, ты и к Измиру вовремя подмазаться успел, а то сидел бы сейчас в соседней камере, а не расхаживал тут с важным видом.

В прежние годы Алексэрт как минимум засветил бы ему в лоб каким-нибудь особо изощренным проклятием, а сейчас лишь поморщился. Что ни говори, а время и на нем оставило свой след. Бывший маг стал сдержаннее, рассудительнее, в нем появилась, как говорила Ксения, какая-то «властелинистость».

– Я никогда не стремился оправдаться, – холодно отозвался властелин. – И тем более не обязан этого делать перед тобой. Так что там с Власом?

Эльхиор призадумался.

– Положим, я кое-что знаю, – словно нехотя согласился он. – И даже, может быть, что-нибудь тебе скажу. Но мне-то что с того будет?

Алекс посмотрел на него так, будто и не было этих лет.

– Я бы на твоем месте больше беспокоился, что будет, если ты не скажешь.

Полуэльф окинул гостя оценивающим взглядом, по-видимому, вспомнил о нем массу интересных подробностей, и вправду обеспокоился.

– Ладно. – Надежда получить от этого разговора хоть какую-то выгоду накрылась медным котелком. – Ко мне приходила Данута.

– Когда? – оживился визитер.

Узник в задумчивости поднял глаза к потолку:

– Может, давно, а может, недавно. Я потерял счет времени.

– И за каким лешим ты ей понадобился?

– Соскучилась, – хохотнул Эльхиор. – Она, похоже, окончательно свихнулась.

– Куда уж больше.

– Говорит, Влас вернулся.

– Собрал затаившихся сподвижников и готовит очередную пакость?

Эльхиор задумчиво поскреб подбородок.

– Нет… такого она не говорила. Но это же Влас, куда ему без глобальных свершений? Как пить дать скоро будет новая война.

– А от тебя-то эта ведьма чего хотела?

– Да упырь ее знает! Говорю же, соскучилась. Пришла, наговорила всякой ерунды и ушла. Правда, напоследок пообещала меня убить.

– Что ж тогда не убила? – фыркнул Алекс. Вся эта история нравилась ему все меньше, потому как выглядела все бредовее. – Из человеколюбия?

– Нет, ее стража спугнула.

– С чего бы ей бегать от стражи?

– Сам спроси, когда встретишь.

– Всенепременно, – пообещал Алекс, направляясь к выходу. Похоже, бывший маг рассказал все, что знал.

– Эй, постой! – окликнул тот.

– Что-то еще? – Алексэрт остановился, но возвращаться не спешил.

– А может, ты… ну… того… – замялся Эльхиор.

– Что «того»? – не понял властелин.

– Ну… убьешь меня…

– Слушай, ты часом тут головой об стену не бился?

Бывший маг долго молчал, уставившись в пол, но вид у него был до того жалкий, что властелин все же вернулся.

– Неужели ты не понимаешь, что для меня это единственный шанс освободиться от всего этого? От себя. Куда тебе! Ты же не знаешь, каково это, когда ты не помнишь себя без силы, а тут ее из тебя буквально вырвали…

– Я тебе что, филиал гильдии неотложных добрых дел? – холодно поинтересовался Алексэрт.

– А если я знаю что-то еще?

Алекс привычно чуть приподнял бровь, демонстрируя полное внимание.

– И скажу, только если ты дашь слово.

– Ладно, даю слово, – неожиданно легко согласился гость. И чуть тише добавил: – Что подумаю.

– Данута, конечно, хитрая, ну так и я не простак. У нас тут ходят разные слухи. Поговаривают, будто она ищет печать от входа в Замирье. И она сама и так и эдак про нее выспрашивала, причем не у меня одного.

– Зачем ей печать, если Влас уже здесь?

Полуэльф задумчиво потеребил край мешковатой хламиды.

– Понятия не имею. Но если уж она так зашевелилась, значит, очень надо. Кстати, я бы на твоем месте сидел тихо и не высовывался – у них на тебя большой зуб.

– Я учту. – В голосе Алексэрта проскользнуло что-то похожее на усмешку. – Итак, это все?

Узник молчал, отчаянно впившись взглядом в гостя. Алекс подождал еще немного и, так и не дождавшись от собеседника ни звука, направился к выходу.

– Эй! – окликнул полуэльф. – А как же я?

Властелин оставил этот вопрос без ответа.

– Ты же дал слово! – отчаянно взвыл отлученный.

На сей раз властелин остановился и даже обернулся. Выражение на его лице было задумчивое, словно он пытался что-то припомнить.

– Верно, дал, – наконец «припомнил» Алексэрт. – Что подумаю.

И, не слушая отчаянных воплей полуэльфа, несшихся в спину, продолжил свой путь. Уже стоя на верхней ступеньке, Алекс замер и с сожалением вгляделся во вновь сгустившуюся внизу тьму. Из нее все еще доносились крики, сменившиеся вскоре еще более отчаянными проклятиями.

– Я сдержу слово, Эль, – тихо пообещал властелин, но Эльхиор его, конечно, не услышал.