Текст книги "Клуб одиноких зомби"

Глава 21

Я поняла, что проснулась и почувствовала, как ласковые лучи прикасались к моим щекам. Я улыбнулась и открыла глаза. С одной стороны, прямо в окно светило яркое солнце, а с другой – на меня смотрел Александр. Что за лучи заставили порадовать меня, исходящие от его проникновенных глаз или от небесного светила, для меня так и осталось загадкой.

– Доброе утро, – произнес он.

– Привет, – ответила я.

За стенкой громко заохала Раиса Аркадьевна, и Голявин, который с чрезмерной ответственностью относился к своим обязанностям, извинился и пошел в соседнюю палату. Мне стало тоскливо от того, что Александр скоро сменится, и я до завтра его не увижу.

Потом я вспомнила о числовой записке, и на меня навалился груз неразгаданной проблемы. Я впервые задумалась о том, а не пора ли мне бросать свои «охоты на ведьм». Правда, после недолгих размышлений я пришла к выводу, что «охоты на ведьм» – это мой тяжкий крест, и мне его нести до конца жизни.

Радостное настроение, с которым я проснулась, постепенно становилось хмурым. Я представила, что моему спутнику жизни, наверняка, не понравилось бы, что я напрочь забываю о бытовых проблемах – приготовлении первых и вторых блюд, стирке и глажке, когда расследую мистические детективы. А потом, это сейчас я была на больничном, работа рекламным агентом в «Алькоре» также отнимала много времени и энергии.

Я вспомнила о своей маме, которая успевала везде: и на работе, и по дому, и на приусадебном участке. Я почувствовала вкус ее щей и блинов. Тепло и уют домашнего очага стали казаться мне самыми главными ценностями в жизни. Я дала себе слово, что больше никогда не буду сама искать приключений, как это произошло здесь в больнице. Правда, я не очень-то верила, что сдержу его, но, по крайней мере, я стала задумываться о своем будущем.

«Васик, наконец-то, женился, – думала я. – Даша тоже нашла свою половину. Надеюсь, что у нее с Петром все нормально… Только я одна. Но разве я не заслуживаю семейного счастья?»

Я ждала Дашу, но не только из-за того, что она должна принести мне пособие по нумерологии. Я хотела поговорить с ней, как с подругой и одновременно профессиональным психологом о наболевшем. В этот момент меня волновали прежде всего мои личные проблемы, а разгадывание того, как можно активизировать антикод, ушло куда-то на задний план. Я забыла о том, что от меня зависела судьба очень многих людей. И Александр Геннадиевич Голявин был тому виной, это я знала точно. Нежданно-негаданно я влюбилась в него, и мои жизненные приоритеты изменились.

* * *

Голявин ехал после ночного дежурства домой и думал об Ольге. Из интересной пациентки она превратилась для него в ту, ради которой он мог бы совершить крутой поворот в свой жизни. Ему нравилась, как Ольга Калинова отстаивала свои права, ему самому не хватало именно этих качеств – решительности и уверенности. Его притягивало к ней с каждым днем все больше и больше, и предстоящее расставание на целый день, казалось вечностью.

– Саша, что-то ты сегодня задержался, – послышался из комнаты женский голос.

Александр сразу понял, почему он так не спешил домой. Здесь он чувствовал себя не в своей тарелке, он не мог иметь собственного мнения ни по одному вопросу. Она решала за него все: что есть на завтрак, обед и ужин, какого цвета рубашку надеть, какие передачи по телевизору смотреть и какие статьи в газетах читать. Естественно, она контролировала и его личную жизнь, точнее, всячески препятствовала его женитьбе.

Матушка Александра была женщиной своенравной и, можно сказать, жестокой. Саша был поздним ребенком. Регина Сергеевна родила его в сорок два года, не будучи никогда замужем. Все попытки Александра узнать, кто был его отец, не увенчались успехом. Регина Сергеевна свято охраняла эту тайну и намеревалась унести ее с собой в могилу.

Теперь этой женщине было уже за семьдесят, и она не хотела сдавать своих позиций. Сын задержался с работы на каких-то десять минут, и она уже указала ему на это. Больше всего на свете Регина Сергеевна боялась, что однажды Саша надумает жениться или просто уйдет к какой-нибудь женщине. Она боялась остаться одна и не понимала, что портит сыну жизнь.

Тот период, когда Александр открыто и откровенно делал все назло матери, уже прошел. Тактика противостояния по всем вопросам была не самой лучшей, на нее уходило много нервов, а результат был нулевым.

Однажды несколько лет назад Александр привел домой девушку, которую совершенно не пугали рассказы о сложном характере мамули. Светочка работала лаборанткой в больнице и была по уши влюблена в Голявина. В конце концов, Александр не устоял перед ее молодостью, обаянием и почти идеальным характером. Светочка переехала к нему. Регина Сергеевна встретила ее в «штыки», установила график посещения ванной и туалета, перекрыла газ, а вентиль прятала в своей комнате. В таких невыносимых для жизни условиях Светочка прожила около двух недель и ушла с ненавистью не только к несостоявшейся свекрови, но и к Александру. Ее любовь не выдержала такого серьезного испытания…

– Я спросила, почему ты задержался? – предчувствуя неладное, повторила свой укор матушка.

– Разве? – спокойно сказал сын. – Пробки на дорогах.

Регина Сергеевна, прищурясь, всмотрелась в Сашино лицо. Вместо усталости бессонной ночи, она увидела блеск влюбленности в его глазах.

– Ты знаешь, я всегда так волнуюсь за тебя, а сегодня сердце особенно щемило, – болезненным голосом проговорила она.

Александр уже привык к этим условиям и старался не реагировать на них. Он давно уже понял, что никуда ему от матушки не деться, поэтому смирился с ее характером. Теперь он уже ничего не делал ей назло, он просто не говорил ей правды. Он скрывал от матушки все, что творилось в его душе, что родной дом был для него чужим, что картофельные котлеты на завтрак, запах которых он уже почуял, являлись самым ненавистным блюдом.

Матушка продолжала жаловаться на свое здоровье, и это означало, что любое проявление вольности со стороны сына, могло если не убить ее, то по крайней мере, уложить в постель. Как врач Александр знал, что ее здоровье хватит на двоих, а все жалобы были надуманными. Убедившись, что сын пожалеет ее и не огорошит никакими сногсшибательными признаниями, Регина Сергеевна удалилась в свою комнату.

Александр выбросил недоеденные котлеты в мусорное ведро и сделал себе крепкий кофе. Сознание того, что Ольга любит именно такой напиток, обжигало его душу. «Даже если я уйду из дома, матушка не даст нам покоя, – с горечью думал он. – Что же мне делать?»

Александр не знал ответа на этот вопрос. Он пытался найти слова, которые могли бы убедить матушку, что он имеет право на личную жизнь, но не находил. Самолюбивое поведение Регины Сергеевны было очень похоже на неизлечимую болезнь, лекарства от которой не существовало в природе. Оставалось только ждать, когда наступят лучшие времена… Но Александр не хотел и не мог больше ждать! Ольга Калинова завладела его сердцем, и свою дальнейшую жизнь без нее он уже не представлял. «Завтра ее выпишут из больницы. Я больше не смогу уговорить Волынского, чтобы продлить лечение Ольги в стационаре, – размышлял Голявин. – Впрочем, еще один или два дня все равно не смогут ничего изменить…»

– Саша! Как ты посмел выбросить котлеты! Ты совсем не бережешь мое сердце! Пойми, что овощные котлеты – это самая здоровая пища, – доносилось из кухни, и Александр, прилегший отдохнуть после ночного дежурства, закрылся одеялом с головой.

* * *

Даша появилась в больнице раньше, чем я ожидала ее увидеть.

– Вот, – с порога палаты сказала Даша, показывая две книжки. – Здесь ты сможешь найти ключ к расшифровке своего кода.

– Да, я тебя ждала, хотела с тобой поговорить.

– Я знаю, что ты меня ждала, поэтому торопилась, – с неимоверным энтузиазмом говорила Даша. – Я не стала долго выбирать литературу, а купила обе книжки, попавшиеся мне на первом же лотке. В одной, вот посмотри, написано все очень простым языком, она для начинающих нумерологов, как мы с тобой. А в другой все так заумно, я бы не стала ее брать, если бы ни одна глава: «Числовые кодировки». Ну, где твоя записка?

– Записка? – переспросила я. – Вот она… Даша, скажи мне, пожалуйста, а как Петр среагировал на то, что ты оставила его в воскресенье одного и помчалась ко мне в больницу?

Даша посмотрела на меня удивленными глазами, потом призналась:

– А он сегодня работает… У него, практически, нет выходных.

Я же тебе рассказывала, что даже подозревать стала, что у него есть кроме меня кто-то еще…

– И что, до сих пор так думаешь, даже несмотря на то, что я не увидела никого рядом с ним кроме тебя?

– Нет, теперь я так не думаю. Я поняла, что опер – это, действительно, диагноз, и даже я вылечить его от этой болезни не смогу. Да и стоит ли это делать! – тяжело вздохнув, сказала Даша. – Он не мыслит своей жизни без риска, да такого, чтобы адреналин в крови был на максимальной отметке. Причем, мне даже кажется, что это риск ради самого риска…

– Ты говоришь странные вещи, Даша, – заметила я. – Как это риск ради риска?

– Я попробую тебе объяснить, – сказала подруга. – Милиция ищет преступников, чтобы предотвратить новые преступления, поскольку те будут сидеть в тюрьме и не смогут их совершить. Так?

Я кивнула в знак согласия.

– Казалось бы, это очень похоже на то, что делаешь ты. Ты охотишься на тех, кто, используя свои экстрасенсорные способности, сеет зло…

Я снова кивнула головой, соглашалась с тем, что говорила Даша.

– А скажи мне, стала бы ты охотиться на ведьм, рискуя свой жизнью, если бы знала, что никакого эффекта от этого не будет?

– То есть, как это?

– А так! Если преступника и поймают, то это еще не факт, что его осудят. Мы вчера сериал вечером про ментов посмотрели, мой Костюков такие комментарии давал, я просто диву далась! Оказывается, у нас такие законы, что милиционера осудить за превышение служебных полномочий проще, чем преступника, у которого денег на адвоката больше, нежели у милиционера. А что-нибудь нарушать приходится на каждом шагу. Выходит, что все опера постоянно ходят по «лезвию бритвы». От бандита пулю не схватишь, так от начальства попадет! Так вот скажи мне, Ольга, ради чего такой фанатизм? Чувство удовлетворенности бывает не всегда, зарплата – мизерная, причем при отсутствии выходных. Вот я и говорю, что это риск ради риска!

– Может быть ты и права, – медленно проговорила я, припоминая свои предыдущие «охоты на ведьм». – Пожалуй, если бы хоть одна из них не увенчалась успехом, я бы подумала, приступать ли к следующей.

– Вот видишь! – воскликнула Даша. – Значит, я права! Я, например, тоже очень люблю свою работу психолога, но не до фанатизма. Я понимаю, что существует еще и личная жизнь, а Петр, по-моему, этого не понимает… Недаром первая жена от него ушла. Мне кажется, Ольга, что моего терпения тоже надолго не хватит…

Даша стала нервно теребить мягкую обложку новой книги. Я взяла у нее из рук это пособие по нумерологии и бегло пролистала его. Я не находила слов, которые могли бы успокоить Дашу. Если честно, то я сама удивлялась, что их роман затянулся на все лето. Я находила только одно объяснение этому – любовь, но она, оказывается, была очень хрупкой, и в любой момент могла расколоться. Я решила, что было бы неуместно рассказывать сейчас Даше об Александре.

– Ольга! – вдруг вскрикнула подруга, заставив меня вздрогнуть. – Кто это тебе принес такие оригинальные герберы? Я не знала, что они могут быть даже зеленого цвета… Какая красота!

– Да, необычный цвет, – подтвердила я. – Это мне вчера Васик принес. – У него снова проблемы, и он просил, чтобы я помогла им с Ниной.

– Я, кажется, знаю, о чем речь, – сказала Даша. – Но я не уверена, что это по твоему профилю…

– Я тоже не уверена, но я не могла сказать ему, что не попробую им помочь, тем более он снова про заклятье стал говорить… Ладно, по-моему, пора приступать к расшифровке числовой записки.

– Конечно! Мы теряем драгоценное время. Вчера ты говорила мне, что это срочно, что многим людям угрожает опасность. Да и Петр вчера как-то странно себя вел, когда вернулся из прокуратуры, явно мне что-то недоговаривал и просил, чтобы я уговорила тебя забыть о Кирилловой.

– А что же ты сразу не сказала, Даша? Если он тебя просил об этом, значит, дело серьезное, не будем больше терять ни минуты. Сегодня воскресенье, и я думаю, что никакие медицинские процедуры нам не помешают, тем более я уже практически здорова и скорее всего завтра меня уже выпишут…

Я не стала говорить вслух то, что пришло мне в голову в следующую секунду. А подумала я о грустном, о том, что будет, если я больше не увижу Голявина. Я не могла утверждать, что значу для него также много, как и он для меня. Прошло только полдня, как мы не виделись, а тоска уже заполнила мое сердце.

– Ольга, ты какая-то странная, я тебя даже не узнаю… Ты хорошо себя чувствуешь?

– Вполне, – ответила я, возвращаясь к реальности, а она была такова, что больше медлить с активизацией последних четырех чисел антикода было нельзя.

Вдруг из моего подсознания всплыл портрет женщины, приславшей записку. Сначала я решила, что она будет передавать новую информацию, но это был просто портрет, напоминающий о моей миссии. Я стала испытывать угрызения совести от того, что мои личные переживания затмили более важные проблемы.

«Как я могла упустить столько времени! – ругала я себя. – Я же этой ночью снова собиралась выйти в астрал и напрочь забыла об этом. Почему я должна верить этой женщине, о которой я практически ничего не знаю? Та небольшая информация, которой я все-таки располагала, должна была меня насторожить. А вдруг это вовсе не антикод, активизировав который, я спасу жизни многих людей, а самый, что ни на есть код, способный уничтожить…» Вот, на этом месте мои размышления зашли в тупик, тем более Даша снова заговорила о том, что ей не нравится мое душевное состояние.

– В конце концов, Ольга, что с тобой происходит? Ты какая-то рассеянная. Может, я о чем-то не знаю?

– Рассеянная? – переспросила я. – Да, это так. Мне надо сконцентрироваться, прежде, чем я применю нумерологию на практике.

– А разве мы не должны спешить? – удивилась Даша.

– Думаю, что нет… не знаю, может быть… нет, я ничего не знаю! Даша, я сейчас «сбегаю в астрал», а ты меня покарауль, ладно?

– Нет, подруга, что-то ты мне не нравишься. Ты говоришь «сбегаю в астрал» таким тоном, будто речь идет о том, чтобы заглянуть в соседнюю палату. И как ты себе представляешь, чтобы я тебя караулила? Зайдет врач, а я должна буду ему сказать: «Подождите за дверью, она сейчас в астрале, как вернется, я вас позову», – так что ли?

– Да, Даша, я сказала глупость. Путешествовать по астралу сейчас рискованно. Но я не знаю, как иначе можно получить информацию. Понимаешь, я столкнулась с системой, которая предусмотрительно закрыта от чужого «третьего глаза». Над тем, чтобы ее засекретить, работали профессионалы. Только в астрале мне удалось найти открытую информацию, но ее так много, что я с ней сразу не справилась… Понимаешь, мне внезапно в голову пришла мысль, а вдруг меня переиграли?

– Не говори так, мне становится страшно. Может быть, не зря Костюков сказал, чтобы ты не лезла в это дело?

Дверь в палату открылась, и я увидела совершенно незнакомого врача. Он хотел было войти в палату, но почему-то передумал, только пристально посмотрел на меня, на Дашу и вышел. Меня это насторожило. Я знала, что сегодня дежурила Наталья Евгеньевна, а этого человека в белом халате я никогда в больнице не видела. Впрочем, я редко покидала эту палату и поэтому вполне могла не встречать его раньше. Но зачем тогда он заходил? – спрашивала я себя. – Возможно, перепутал номер палаты или искал кого-то? То, что он имеет отношение к моему расследованию – маловероятно. Хотя, возможно…

– Ольга, не знаю, о чем думаешь ты, а я начинаю подсчитывать число твоего имени, только не знаю, надо ли принимать во внимание отчество. Здесь о нем ничего не говорится, с другой стороны, литература это переводная, а за границей, нигде, кроме как у славян, отчество не используется. По-моему, все-таки надо считать и его.

Дашины рассуждения заинтересовали меня и я стала напряженно ждать, какой конечный результат получится от сложения чисел, соответствующих каждой букве, встречающихся в моем полном имени, и приведения его к единичному числу.

Даша считала и пересчитывала длинный ряд чисел, написанный карандашом на обложке книги. Она боялась ошибиться в этих элементарных подсчетах. А я вдруг поняла, что уже знаю, какое это будет число. Я почувствовала внутри себя вибрацию этого числа, услышала его музыку, и прежде чем Даша закончила проверочный подсчет, я сказала ей:

– Да, не утруждайся так! Я знаю, что число моего имени – тройка. Смотри, в записи тройка стоит на втором месте. А первое число – это, наверно…

– Число дня твоего рождения, – подсказала Даша и снова принялась заниматься арифметикой.

Глава 22

Анатолий не допускал даже малейшей мысли о том, что его бывшая жена Татьяна, эта пигалица, ставшая теперь Марией, помощницей в его черном деле, попробует скрыться. Ему казалось, что он применил к ней такой подход, благодаря которому, она всегда будет делать только то, что выгодно ему. Он считал, что достаточно одного косвенного намека на ее вину в смерти Аленки, чтобы подавить психику этой маленькой хрупкой женщины и подчинить ее своим интересам…

Если из них двоих и был кто-то виноват в смерти дочери, то только он сам. Анатолий не осознавал этого, а, наоборот, делал все, чтобы воспрепятствовать ее излечению. Он выполнил программу разрушения женского начала, заложенную в его мозге с рождения. Это было родовое проклятие, уходящее корнями в два столетия назад.

Далекий предок Анатолия был крестьянином, и у него родилось пять дочерей – погодок. А ему нужен был сын, чтобы получить дополнительный надел земли. Тогда он решил убить свою жену, считая, что она не сможет никогда родить сына. Мужик так и сделал. Он утопил свою бабу в речке и привел в дом другую молодку. Та, и в правду, родила ему сына, только с той поры нависло над его родом проклятие. В деревне поговаривали, будто видели, что утопленница вышла ночью из воды в тот самый момент, когда на свет появился мальчик, подошла к избе, заглянула в окно, что-то пошептала и вернулась обратно в речку. Молодая жена в родах умерла, а мальчик был проклят. Все девочки в его роду умирали в младенчестве, а мальчики были жизнеспособными, но с больной головой.

Анатолий не стал исключением. Он позволил дочери уйти из жизни, пожелав убитой горем Татьяне «плохого конца», и удалился до поры до времени в неизвестность.

От Татьяны Анатолий ушел к другой женщине, высокой и красивой – полной противоположности той, которую он называл «пигалицей». Новую пассию Анатолия звали Валерия, она только что устроилась психологом в тот же институт, где он преподавал философию. Ошеломленный ее броской красотой, Анатолий попал под влияние Валерии и стал горячим поклонником теории, которую она открыла.

Раньше Валерия занималась проблемами одиноких людей, причем она сумела так войти в доверие к одной одинокой старушке, что та прописала ее в свою квартиру и вскоре отправилась в мир иной. Это факт вызвал пересуды на прежнем месте работы, и Валерия уволилась.

В институте она решила вести себя иначе – искать союзников. Анатолий первым попался в ее сети, и начало формирования придуманной ею системы, что одиночество никогда не бывает случайным. Ей казалось, что она вскрыла внутренние причины, таившиеся в глубинах личности и не дающие человеку находить себе пару. Но вместо того, чтобы помогать одиноким людям преодолевать их личностные конфликты, Валерия решила, что надо идти совсем другим путем.

«Если человек одинок, не имеет ни семьи, ни друзей, значит, он не умеет жить для других, – объясняла Валерия Анатолию, когда поняла, что может ему доверять. – Эти люди опасны для общества, но я знаю, что надо с ними делать. Я знаю, как извлечь пользу из их одиночества. Правда, результат проявится не скоро, нужна очень тщательная и длительная подготовка. Зато потом, когда дело будет поставлено на поток, мы получим двойной эффект. Во-первых, избавим мир от занудливых, страдающих от одиночества эгоистов, а во-вторых, мы будем очень хорошо вознаграждены за свои труды».

Надо сказать, что тридцатилетнюю Валерию, выпорхнувшую из отчего дома сразу после школы и ни разу за это время не навестившую родителей, а также до сих пор не создавшую свою семью, тоже можно было отнести к разряду одиноких. Анатолий тогда только-только разошелся с Татьяной и думал, что останется до конца жизни закоренелым холостяком. Но Анатолий и Валерия нашли друг друга и не случайно, «рыбак рыбака видит издалека». Два человека с поехавшей «крышей» не могли пройти мимо, они должны были остановиться, познакомиться и пойти дальше в одном направлении.

Валерия была старше его на пять лет, но завладела его умом и сердцем настолько, что свою дальнейшую жизнь без этой жгучей брюнетки с большими карими глазами, он уже не представлял. А Валерия поняла, что она, наконец-то, нашла того, кто поможет ей осуществить свою умопомрачительную идею на практике. Она не ошиблась. Анатолий оказался хорошим помощником, взявшим всю черную работу на себя. Валерия была только руководителем, мозговым центром, а Анатолий налаживал связи, поэтому в лицо знали только его. Она в сущности и создала систему зомби, но оставалась в тени. Он был ее исполнителем, и потому был у многих на виду. Только теперь, когда пошло саморазрушение системы, Анатолий понял, как обожаемая Лерочка его подставила…

Когда минутная стрелка подошла к тройке, он понял, что опаздывать на пятнадцать минут Татьяна-Мария не может. Это должно было означать что-то другое: либо она стала следующей жертвой саморазрушающейся системы, либо она решила его обмануть. Анатолий подошел к двери очень хорошо знакомой ему квартиры. Дверь была обита все тем же коричневым дерматином, только замки были новыми. Ему показалось, что он сейчас войдет и сразу увидит маленький гробик с Аленкой. Такая мысль нисколько не испугала его, более того, он вспомнил то ощущение свободы, которое пришло после похорон дочери. Естественно, себя в ее смерти он упрекнуть не мог.

Протяжный звонок в дверь оставался без ответа. Анатолий понял, что поднимался зря. Он быстро спустился, сел в автомобиль и сразу двинулся с места, едва на наехав на бездомного пса, лежавшего на дороге. «Что я скажу Валерии? – думал Анатолий, спешно удаляясь от дома, где он когда-то жил с Татьяной. – Она заявит мне с насмешкой, что я провалил это дело. Она так ловко придумала, чтобы я заманил Марию на кладбище к дочери и… да, там я должен был активизировать код, и эта пигалица бы с разрывом сердца упала на Аленкину могилу. А что будет теперь?»

Он не знал, что будет теперь. Опасность грозила как изнутри, так и извне созданной системы. Зомби стали умирать, а клиникой, где делали операции по глубокому зомбированию, заинтересовались органы.

Анатолий не хотел сбавлять скорость, поэтому создал несколько аварийных ситуаций на дороге. Дважды ему чудом удалось избежать столкновения на перекрестках, и вот теперь он едва не сбил женщину на повороте. Она успела отскочить назад, и Анатолий видел в зеркало заднего вида, как она погрозила ему кулаком. Он понял, что ненавидит всех женщин, всех без исключения, даже Валерию. «Особенно Валерию,» – поправил он себя.

Нет, он воспылал ненавистью к жгучей кареглазой брюнетке не потому, что она втянула его в очень рискованное, хотя и прибыльное дело, а потому, что она неправильно распределила роли. Это он должен был оставаться в тени, а она – на виду. И тогда, по его железной логике, сейчас он мог бы совершенно спокойно лежать на диване и смотреть телевизор, а не колесить по городу, боясь возвращаться домой, не выполнив задания.

Это он ввел в систему свою бывшую жену. По плану Валерии, надо было создать именно такой клуб одиноких и потерявшихся в жизни людей и под видом красивых проповедей заниматься кодировкой подсознания членов клуба. Анатолий решил, что было бы проще перепрофилировать какую-нибудь уже существующую организацию, а когда обнаружил клуб «Просветление», руководимый Татьяной, сразу понял – это то, что он искал. Валерия одобрила его выбор, подсказала, каким образом лучше всего «обработать» Татьяну, и настаивала на обязательной смене имени. Мария – это имя ассоциировалось с именем Богородицы. Татьяне это льстило, а публика воспринимала слова, идущие из ее уст, как идущие от Бога. Только Валерия знала, что, лишив Татьяну ее собственного имени, она лишила ее индивидуальности, сделав частью системы, а главное, изменила ее жизненное предназначение.

Теперь, когда приходилось заметать следы, Валерия решила, что прежде всего надо избавиться от Марии, как от очень опасной свидетельницы. Анатолий с этим согласился и, не колеблясь, приступил к выполнению задуманного плана. Но когда Мария не вышла в положенное время к его автомобилю и не открыла дверь, он понял, что план где-то дал сбой, а потому опасность «наступает ему на пятки». Он мчался от нее, увеличивая скорость и нарушая все правила дорожного движения. Он не знал, куда он едет, он знал, что пытается спастись, но не догадывался, что угроза была в нем самом. Он врезался в столб, такой же серебристый, как и его автомобиль. Смерть наступила мгновенно, от себя, как известно, убежать нельзя…

* * *

Мария уже несколько часов колесила по различным линиям метрополитена. С Калужско-Рижской она перешла на Горьковско-Замоскорецкую, потом на Серпуховскую. Да, именно когда с Каховской станции она переходила на Севастопольскую, ей во второй раз показалась, что она увидела Юрия. Она хотела броситься за ним, но толпа продолжала нести ее по течению, и Мария недоумевала, куда эти люди могут спешить в воскресное августовское утро.

Она снова зашла в вагон электропоезда, села и попыталась сосредоточиться. Первый раз Юрий привиделся ей на платформе, это было в половине седьмого утра. Тогда она решила, что обозналась, он выглядел несколько иначе, нежели она привыкла видеть его у себя в клубе. Сейчас была половина десятого, прошло три часа, и они снова встретились. «Нет, это, скорее всего, был не он, – решила Татьяна. – Я просто очень хочу его увидеть, вот и ищу его лицо среди этих людей. Был бы это Юрий, он бы подошел ко мне, наверно. С чего ему меня избегать?»

Чем ближе подходило время к условленному моменту, тем больше теряла самообладание Татьяна-Мария. Ей казалось, что ровно в десять часов с ней должно случиться самое страшное. Поезд со свистом влетал в черные тоннели, и маленькая женщина каждый раз зажмуривалась, предчувствуя беду. Да, я виновата, но при чем остальные пассажиры и машинист, – думала она и молилась.

Когда Мария осмелилась посмотреть на часы, опасная отметка уже миновала, было пятнадцать минут одиннадцатого. «Я жива! – с радостью подумала она и в голове возник решительный план. – Надо срочно уехать из Москвы, куда угодно, куда глаза глядят, на неделю, на месяц, на полгода…» Она решила, что поедет на Комсомольскую площадь, выберет один из трех вокзалов, возьмет билет на самый ближайший рейс и потом в другом городе все хорошенько обдумает. Мария перешла на Кольцевую линию, несколько раз оглядываясь, чтобы посмотреть нет ли в толпе Юрия, но его она больше не увидела.

Когда Мария вышла в город, она вдруг поняла, что не может уехать из Москвы. На поверхности земли ей стало гораздо спокойнее, чем под землей. Она огляделась по сторонам, ни один из трех вокзалов не привлек ее внимания, и она поняла, что хочет и должна остаться здесь. Пришло ощущение, что опасность миновала. На чем оно было основано, Татьяна-Мария пока не знала. К этому времени ее бывший муж уже разбил себе голову, и угрозы от него, действительно, уже не было.

Мария прислушалась к своему внутреннему состоянию и поняла, что она хочет покаяться. Она вспомнила о ясновидящей женщине, которой она вчера передала записку с антикодом. Вчера Мария ее испугалась, а сегодня все было по-другому. Сегодня Мария захотела с ней поговорить, но не посредством магической связи, а наяву.

Татьяна-Мария отправилась в институт имени Склифосовского, причем наземным транспортом, а не на метро. Под землей она сегодня уже вдоволь наездилась, больше туда спускаться ей не хотелось.