Текст книги "Девочка с перчиками"

– А сюжет где брали?

– Я все просто придумал!

– И что, вот просто пришли в редакцию и у вас взяли книжку? Или вы ее на свои деньги издали?

– Нет. Я принес ее в одно совсем маленькое издательство, там прочитали и сочли возможным послать рукопись на конкурс, где моя книга заняла первое место. А тогда уж ее взяли в крупное издательство… Вот так…

Другая женщина, весьма странного вида, подняла руку:

– По-вашему выходит, что я тоже могу книжку написать?

– Почему бы и нет?

– И ее напечатают?

– Ну, я же не знаю, что вы напишете… Если ваша книга понравится…

– А я вот недавно, – вступил молодой человек, – пришел, а мне говорит: это будет стоить две штуки баксов! Я написал книжку про шахматы!

– Извините, а куда вы пришли? – вскинулась ведущая.

– В типографию!

Многие из присутствующих рассмеялись.

– Вам надо обратиться в издательство! – посоветовала девушка. – В типографию книги попадают из издательства.

– То есть вы хотите сказать, что все книжки печатают бесплатно? – протиснулся вперед запущенного вида пожилой мужчина.

– Давайте я отвечу! – предложила Мише ведущая.

– Конечно.

– Существует такая форма издания, на средства автора. Кто-то, допустим, написал стихи, стихи сейчас плохо продаются, их мало печатают, а автор хочет и может их издать, ради бога!

– А могу я сказать? – вдруг подняла руку Яна.

Миша испугался. Тимофей усмехнулся. Нелли Яковлевна замерла.

– Господа, у нас всего полчаса времени! Перед нами начинающий автор, а вы пытаетесь решить свои графоманские проблемы! Некрасиво! Скажите, уважаемый писатель, – обратилась она к Мише, – вы намерены продолжать свою литературную деятельность? Пишете уже вторую книгу?

Михаил едва сдерживал смех. Ай да Янка!

– Я пишу вторую книгу. Говорят, одну книгу написать может каждый, а вот вторую… Впрочем, там будет видно!

– А вы женаты? – кокетливо осведомилась хорошенькая молодая девушка.

– Практически да! – засмеялся Миша и обласкал взглядом Яну.

Тимофей поморщился.

– А теперь, господа, Михаил перейдет к соседнему прилавку, где начнется автограф-сессия, – возвестила ведущая.

– Ну, Яна, вы даете! – приложился к ее ручке Тимофей. – Здорово!

– А я так испугалась, – призналась Нелли Яковлевна.

– Но теперь вам, Яночка, надо подойти и взять автограф у писателя! – смеялся Тимофей.

– Молодец, Яна! А что в самом деле, эти несчастные графоманы чуть не сорвали все мероприятие! Рада тебя видеть, Тимоша! Ты один? А где Юля? – Нелли Яковлевна сияла радостью.

– У нее какие-то свои заморочки.

Книги подписывать тоже подошло несколько человек. Миша спрашивал всех, читали ли они уже его роман, и все как один отвечали, что еще нет, но теперь прочтут обязательно! Наконец, Мише сунули в руки букет цветов и он, подхватив под руку мать, шепнул Яне:

– Для всех мы не знакомы, Янка! А вообще спасибо!

И Миша, подмигнув ей, взял под руку Нелли Яковлевну и двинулся к выходу.

– Вы позволите? – Тимофей властно взял Яну под руку. – Идемте, вы молодчина…

– Да ну, есть о чем говорить! Просто я вижу, что времени уже мало остается, а они…

– Вы всегда готовы броситься на помощь?

– Близким – да, хотя у меня практически нет близких. Но вот Миша… – в ее голосе слышалось тепло.

– Вы хулиганка?

– Хулиганка? – рассмеялась Яна. – Могу иной раз и схулиганить, если меня достать, и послать могу далеко и надолго!

– … А у вас в доме есть эти перчики?

– Конечно!

– А они в пищу годятся?

– Конечно!

– А вкусные?

– Да черт их знает! Так их есть невозможно, сгоришь на фиг, а… Я не умею готовить, Тимофей! Они у меня для красоты!

– Что значит – не умею готовить? Но вы же что-то едите?

– Вот именно – что-то. Готовить для себя скучнее занятия не придумать… А больше, собственно, не для кого. Миша сам великолепно готовит… А ваша жена хорошо готовит?

– О! Моя жена творит истинные шедевры на кухне!

– Это тоже талант. Меня им бог обделил!

Миша с Нелли Яковлевной ждали их на улице. Было холодно.

– Где вы там застряли! – воскликнул Миша.

Нелли Яковлевна подала букет Яне.

– Почему мне? – удивилась та. – Это вы родили такого талантливого сына.

– А вы, Яночка, просто спасли ситуацию и по праву заслужили этот букет, берите, берите!

– Спасибо, но я, правда… мне неудобно…

– Так, дамы, не препирайтесь! – заявил Тимофей, который вдруг ощутил странную легкость и веселье. – Миш, ты доставишь дам до места, а я приеду через четверть часа, мне нужно заехать по одному делу.

– Без проблем!

– Миша, а куда мы поедем? – осведомилась Нелли Яковлевна.

– В хорошее место, мамочка, не беспокойся! Я сам умираю с голоду, а Янка наверное едва на ногах стоит, вообще сегодня ничего почти не ела. Волновалась, говорит, – с нежностью произнес Миша.

Они приехали в симпатичный ресторанчик, где было не слишком много народу.

– Тут уютно, – сказала Нелли Яковлевна. – Пойду помою руки.

– Янка, я люблю тебя! – шепнул Миша. – Мне так хорошо сейчас… Ты, мама, скоро Тимка приедет, а больше мне никого в такие минуты не надо.

– Ты не любишь его жену, да?

– Да нет… Он ее не любит, вот в чем беда.

– С чего ты взял? Он только что говорил мне, какая потрясающая кулинарка его жена.

– Ну и что?

– Она еще и красавица…

– Ну и что?

– А она-то его любит?

– О нет! Причем с самого начала… Он, по-моему, только еще начал осознавать, что не любит, а она…

Тут вернулась Нелли Яковлевна.

– Ну, чем тут кормят голодных? И куда это сорвался Тима?

А Тима помчался на Рижский рынок! За цветами! Такой прекрасный случай подарить цветы этой дивной женщине, не вызвав ни малейшего удивления или недовольства. Он прекрасно понял, что издательский букет – верх безвкусицы, поэтому он купит обеим дамам просто тюльпаны! И никто ничего не заподозрит! И не скажет, что он не умеет выбирать цветы! Не такой уж я безнадежный болван, как любит мне внушать моя женушка! Нет уж, нет уж, Юлия Викторовна! Вам теперь есть кого учить и воспитывать, а меня увольте! Хватит! На фиг, на фиг – сказали пьяные пионеры! – вспомнил он шутку своего детства и обрадовался ей, как доброму другу из пионерского лагеря.

На Рижском рынке выбор цветов был фантастический! И цены куда ниже магазинных. Впервые в жизни покупка цветов доставила ему неизъяснимое удовольствие. Невероятных расцветок розы, он даже заколебался, не купить ли вот эти сиреневые, как будто с сероватым налетом, верх изысканности, но, подойдя поближе, решил, что они недостаточно свежи. И вообще, с розами столько возни… Ну их! Нет, сейчас весна, пора тюльпанов! А что, тут выбор, пожалуй, не хуже, чем в Голландии… Вот эти, бледно-розовые и словно бы махровые… Нет, лучше вон те, лиловые, это Нелли Яковлевне, а Яне…

– Мужчина, вам помочь? – обратилась к нему пожилая продавщица с легким кавказским акцентом.

– Помогите! – широко улыбнулся он. – Мне нужно два вот таких букета…

– Тут по двадцать штук.

– Хорошо, хорошо, только лучше по двадцать одной…

– Сделаем. А вам кому?

– Мне… Матери… И… любимой женщине… – сам себе удивляясь ляпнул Тимофей. – И чтоб подольше стояли!

В результате для Яны он выбрал розовые, а для Нелли Яковлевны лиловые и вдруг взгляд его выхватил из пестрой массы букет белых.

– Знаете что, давайте еще вот эти беленькие, разделите их пополам и добавьте к тем…

Букеты получились на диво прекрасными! Продавщица одобрительно цокала языком. Его распирало от гордости и… счастья.

Он расплатился.

– Мужчина, скажите вашим женщинам, чтобы каждый день водички им подливали…

– Вот спасибо, обязательно скажу!

Он сел в машину. И чего меня так прет? Жена изменяет почти в открытую, женщина, в которую я мог бы влюбиться, принадлежит лучшему другу, а это табу, так чему я радуюсь, идиот? И вдруг в голову пришла светлая мысль – я радуюсь весне и свободе! Я свободен как птица! И никого мне не надо! Свобода лучшая из женщин! Потому что в принципе делает доступной любую женщину… кроме одной… А, ладно! Мне сейчас хорошо! И прекрасно! Буду жить одним днем, а там увидим!

– А вот и Тима! О, с цветами! Какая красота! – восклицала Нелли Яковлевна.

– Это вам, дамы!

– А нам-то по какому случаю?

– Для восстановления справедливости! Тот букет мужской, он по праву Мишкин, а не оставлять же дам без цветов! – радовался Тимофей.

– Как красиво, спасибо! – нежно улыбнулась Яна.

– Только им надо все время воду подливать, мне сказали.

– Да, да, разумеется!

Тюльпаны были поставлены в вазы.

А ведь он очаровательный, подумала под конец вечера Яна. И он даже чем-то похож на Олега, хотя Олег был красавец, а этот, как говорится, рядом не сидел, но обаяние… И он сегодня такой веселый…

Нелли Яковлевна и даже Миша с удивлением взирали на Тимофея. Что это с ним?

– Друзья, дорогие мои, любимые друзья, вы вот сидите и ломаете голову, чего это Тимофей тут расходился, правда? Не отвечайте, я и сам себе удивляюсь, честно-честно, или как нынешние детки говорят – по чесноку! А я вам сейчас объясню! Я сбросил с плеч долой такой тяжкий груз… Я волок его много лет… – Идиот, придержи язык! – одернул он сам себя. – Это касается моей работы… Я вел одно безнадежное дело, оно уже вогнало меня в затяжную депрессию и я никак не мог с ним разделаться… У меня уже начинался тяжкий комплекс неполноценности, я хотел даже уходить из фирмы, словом, полная засада… И вдруг один из фигурантов возьми и умри… И все! Свобода! Все разрулилось как нельзя лучше, дело закрыто!

– Тима, а этот фигурант, он своей смертью умер? – полюбопытствовала Нелли Яковлевна.

– В том-то и восторг, что своей, от… прозеванного в пылу борьбы аппендицита, осложнившегося перитонитом… Нехорошо, конечно, радоваться чужой смерти, но не судите меня слишком строго!

– Да, Тимоша, я тебя таким уж и не помню! Что ж, позволь тебя поздравить!

– Спасибо! Огромное спасибо, Нелли Яковлевна!

Яна не поверила ему. Она чувствовала – он в нее влюбился, именно от этого его так распирает… Но… Эти два мальчика из хороших семей, друзья детства… Зачем я им? Почему они оба на меня запали? Я для них экзотическая штучка, эдакая «плохая» девочка, что ли? И они мне тоже оба нравятся… Но Миша был первый… А Тимофей никогда не нарушит дружескую верность… И я не хочу становиться между ними… Я буду с Мишей, пока ему это нужно… Но меня куда больше тянет к Тимофею, я это сегодня поняла… Или это потому, что он мне напомнил Олега? Но ему-то я зачем? Хочется, как в детстве, иметь такую же игрушку? У него жена ослепительная красавица, фантастическая кулинарка, дама с модной картинки… Рожна ему что ли надо? Или попробовать конфетку, от которой откусил его обожаемый дядька? Откусил когда-то и отравился?

– О чем задумалась, Янушка? – Миша погладил ее по руке.

– Да нет, так… ни о чем! – улыбнулась в ответ Яна. Обласкала взглядом.

Тимофей вовсе не смотрел на нее, он увлеченно обсуждал с Нелли Яковлевной какой-то фильм, которого ни Яна, ни Миша не видели.

– Дорогие мои, самые родные люди! – вдруг заговорил изрядно уже подвыпивший Миша. – Я должен вам что-то сказать, посоветоваться с вами. Вот как скажете, так и будет!

Все удивленно воззрились на него.

Он сейчас объявит, что женится на Яне, – мелькнуло в голове у Тимофея.

У Яны тоже сперва возникла такая мысль, но когда он сказал, что хочет посоветоваться, она в этом усомнилась.

Нелли Яковлевна просто испугалась. От Миши можно ждать чего угодно.

Он выдержал эффектную паузу.

– Ну говори уже, не томи! – сердито потребовала Нелли Яковлевна.

– Дорогие мои, мне предложили одну штуку… В принципе я всегда об этом мечтал, но как-то все не складывалось, а тут вдруг… Тимка, ты помнишь, о чем я мечтал лет в тринадцать-четырнадцать?

– Помнится, ты мечтал трахнуть Люську Забегаеву!

– Ошибаешься, это было позже, а до того? – рассмеялся Миша.

– А до того? А, кажется, о кругосветном путешествии.

– Вот! Он все обо мне знает! А я о нем!

– Миша, – побледнела Нелли Яковлевна, – ты что, собрался в кругосветное путешествие?

– Вот, собрался, но… Яночка, ты меня отпустишь? Если скажешь нет, я останусь! Ты для меня важнее…

– Это сейчас тебе так кажется, а если я тебя не отпущу, ты через месяц меня возненавидишь! – грустно улыбнулась Яна, у нее защемило сердце.

– Яна уже успела тебя изучить! – покачала головой Нелли Яковлевна. – Меня это ужасно пугает, но я же тебя знаю. Как будто можно тебя куда-то не пустить…

– Знаете, я очень-очень счастлив! И я буду так рваться в Москву, к вам! Тимка, ты приглядишь за моими женщинами, моими любимыми… Янка, а давай до моего отъезда поженимся, чтобы ты была как настоящая жена моряка…

– Настоящая жена моряка? Нет, Миша, как известно, жены моряков не самые верные жены, – улыбнулась Яна. – И куда нам спешить? А то найдешь в какой-нибудь Коста-Рике жгучую красотку и подумаешь – зачем я связался с этой бледной молью?

– Это ты бледная моль? – возмутился Миша. – Ну, по сравнению с латиноамериканскими красотками, конечно! Поэтому я лучше буду тебя ждать как подруга моряка… А то не успею выйти замуж, как останусь соломенной вдовой, куда это годится? Я не хочу!

Тимофей сидел ни жив, ни мертв. Мишка уедет, она останется… И он еще просил меня за ней приглядывать…

– И надолго ты из Москвы линяешь?

– Да, наверное, месяцев на восемь, а впрочем, как пойдет… Вылечу в Панаму, оттуда пойдем сперва на Галапагоссы, потом на остров Пасхи…

– А на чем вы пойдете? – сурово спросила Нелли Яковлевна.

– На отличной комфортабельной яхте, с настоящим опытным капитаном…

– А какая-нибудь связь с тобой будет?

– Разумеется! Электронная почта… И вообще. А кстати, вы можете прилететь в какую-нибудь точку, повидаемся! Ну, скажем в Австралию!

У него так блестели глаза, он был захвачен своей авантюрной идеей!

А Яна не знала, огорчаться или радоваться. С одной стороны было ощущение некоторой обиды – как же так, значит, моя любовь для него не главное, а с другой она испытывала облегчение от того, что не надо вот сейчас срочно принимать важное решение. Надо только держаться подальше от Тимофея… Но это несложно.

– Миша, а как же вторая книга? – вспомнила Нелли Яковлевна.

– О! Буду там писать при первой же возможности! Вообразите только, сколько воздуха и моря будет в новой книге!

– А тебя не укачивает? – спросил Тимофей.

– Нет, у меня, слава богу, вестибулярный аппарат как у космонавта!

– А я не могу, меня на море жутко укачивает, – смущенно признался Тимофей. – Да, Мишаня, ну и удивил ты меня… Да и всех нас удивил до чрезвычайности! – Он хотел спросить, нет ли опасности встретиться с сомалийскими пиратами, но вовремя одумался – к чему пугать и без того ошарашенных дам? И потому спросил: – А ты с кем-нибудь из команды знаком?

– Да, с двумя англичанами, прелестная пожилая пара. А вообще я давно уже состою в одном таком клубе, мы списываемся по Интернету… Эта экспедиция планировалась уже два года назад, потом по ряду причин отложилась на неопределенное время, а тут со мной связались…

И он принялся рассказывать об этих англичанах, с которыми он, оказывается, уже ходил в плавание к берегам Аляски.

– Миша, почему мы об этом ничего не знаем?

– Ну, зачем волновать любимую мамочку? Да и вообще, когда живешь в разных странах… Вы вообще далеко не все обо мне знаете… Вот, к примеру, Яна спросила меня, почему я бросил живопись? Я наболтал какой-то чепухи, а на самом деле… Я сейчас вам признаюсь…

Все с удивлением на него уставились.

– Мама и Тимка знают, что я одно время подался в Заполярье, меня безумно волновали полярные сияния, безумно хотелось их писать… У меня был такой цикл – Полярные сияния! Я встретил там одну женщину… Нет, ничего такого, она мне в матери годилась, но это была фантастическая женщина, уникальный специалист по этим самым сияниям. Она предсказывала, вернее, прогнозировала с поразительной точностью эти сияния и магнитные бури. Ученый с мировым именем и вообще мировая тетка! Мы с ней подружились, она рассказывала столько интересного… Я иногда помогал ей чем мог, сопровождал ее с ружьем, когда в округе появился белый медведь… И однажды она взяла меня на метеостанцию недалеко от полюса и там мы увидели такую картину… Это полярное сияние было темно-красным, ну, цвета запекшейся крови, что ли… Невероятно! И вдруг чувствую, меня подташнивает… И она говорит, Миша, что-то меня тошнит. Вот по сей день и не знаю, отчего тошнило. Но я не к тому… Я загорелся написать это сияние… И не смог… Тот цикл у меня был неплохой, все мурманские говорили, что у меня получается, а с красным – ничего не вышло. И моя ученая старшая подруга сказала: «Миша, ну его в задницу, это красное сияние. А то, неровен час, с ума спятишь…» Понимаете, там был такой цвет… Я никак не мог его передать… долго мучился, а потом и вовсе решил забросить живопись. Какой я художник, если цвет передать не могу… Я это ощущал, как свое поражение, потому и не рассказывал.

– А как писатель, словами, можешь этот цвет описать? – спросил Тимофей.

– Ну, пока нет… Но и пробовать не буду, а то оно опять меня из колеи выбьет!

– Но ведь в точности передавать цвет дело не писателя, а художника… – подала голос Яна.

– Янка, я люблю тебя! – воскликнул Миша.

Странно, почему Миша только сейчас рассказал о своих планах? Он боялся, что я начну его отговаривать, удерживать? Но он ведь и матери ничего не сказал, и даже лучшему другу? Он кажется таким открытым, как на ладони, а там столько под спудом… И даже эта история с полярным сиянием… Ведь буквально сегодня утром мы говорили о том, почему он бросил живопись… А может, он просто тогда еще не придумал эту красивую историю с красным полярным сиянием? Он ведь писатель… Мог сочинить… Мой вопрос натолкнул его на воспоминания и он выдумал все? Но даже если выдумал, история получилась отличная, совсем не банальная… Он очень талантливый человек… Правда, в иных случаях столь многоодаренный человек остается дилетантом во всех областях, но, кажется, это не про Мишу… Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что писатель он талантливый и ему наверное необходимо такое вот путешествие… А что, может, я и вправду смогу полететь к нему в Австралию? Продам какую-нибудь цацку Олега и полечу! Увижу его после долгой разлуки и сразу все пойму… Просто мне дается такое испытание… И это прекрасно!

Надо только будет держаться подальше от Яны, принял решение Тимофей. А то соблазн слишком велик, хотя она, скорее всего, просто пошлет меня. А я не хочу! Меня и так уже жена практически послала куда подальше, старается не спать со мной под разными предлогами… Ну что ж, я живой мужик, мне нужна баба, завтра же позвоню Гене, она славная, кажется, неровно ко мне дышала, но пока работала в нашей фирме, для меня это было табу, а сейчас… Она хорошенькая, аппетитная, чем черт не шутит! И не стану я зариться на чужое, еще чего!

Часть вторая

Прошло два месяца. Миша давно уехал. Тимофей иногда звонил Нелли Яковлевне, узнавал от нее о Яне, но сам ни разу ей не позвонил. Зачем? Если ей что-то понадобится, она сама меня найдет. Он действительно завел легкий романчик с Геней. Она была мила во всех смыслах и очень рада. Вот и славно! Юля по-прежнему пропадала у своего Леонтия, с упоением обставляя его квартиру. В газетах и в Интернете муссировалась странная новость: писатель Леонтий Зной получил европейскую премию «За воплощение идей гуманизма в литературе». Формулировка была столь расплывчатой, а премия столь малоизвестной, что интерес к этому событию довольно быстро иссяк, однако Леонтия теперь в телевизионных программах непременно представляли: «Лауреат европейской премии “За воплощение идей гуманизма в литературе”», чем он со скромной и смущенной улыбкой страшно гордился. И даже закинул удочку в разговоре с коммерческим директором издательства, нельзя ли ему уже жениться официально, однако ему сказали, что пока лучше воздержаться, до истечения срока договора. Но Юля была готова ждать! Не женщина, а настоящее сокровище!

– Тимофей Борисович? – спросил незнакомый женский голос. Номер не определился.

– Да. Я.

– Тимофей Борисович, вас беспокоят из больницы.

– Что случилось? – перепугался Тимофей. – Что-то с мамой?

– Да нет, это не мама. Ночью к нам доставили женщину без сознания, с травмами, без документов. Но у нее в кармане лежала ваша визитка. Женщина лет тридцати, высокая, худая, волосы русые, стриженые… Вам это о чем-то говорит?

– Кажется, да! Я сейчас же приеду! А где ее нашли?

– Не знаю. Похоже на ограбление. Ее ударили по голове, кажется, все обойдется, но она без документов, кто, что, милиция ничего не знает…

– Еду!

Господи! Неужто это Яна? Но что с ней могло случиться? Впрочем, такие истории сейчас вовсе не редкость. Сердце больно щемило. Бедная, такая хрупкая, одинокая…

В больнице его сразу провели в палату.

Это действительно была Яна. Под глазами два огромных синяка, на повязке проступила и запеклась кровь.

– Яночка! – прошептал он. Она не пошевелилась. – Это что? Кома? – спросил он уже в коридоре.

– Да нет, – врач начал что-то объяснять, но тут в коридор выглянула медсестра.

– Наша больная глазки открыла.

Тимофей с мольбой взглянул на доктора.

– Пустите меня к ней?

– Идите, – пожал плечами доктор, – а мне надо в милицию сообщить, что она очнулась. Дело-то уголовное.

– Бросьте, доктор, они же ничего не найдут, а ее замучают, – и Тимофей, не долго думая, достал бумажник.

– Что за дела! – поморщился доктор. – А вдруг найдут? Одним бандитом меньше будет. И потом это моя обязанность. – Но деньги все же взял.

– Ну, вы идеалист! Ладно, я прошу – дайте мне сперва с ней поговорить, а там посмотрим. Полчаса ведь роли не играют, правда? Она же могла прийти в себя на полчаса позже?

– Это да. Ладно. Только сперва зайду я, я должен ее осмотреть.

– Осмотреть – это я понимаю, а звонить ментам не к спеху.

Доктор вошел в палату. Появился он минут через десять.

– Идите к ней, но даю вам пять минут, она совсем слабенькая, потом загляните в ординаторскую, я скажу, что завтра надо привезти.

Глаза у Яны были закрыты.

– Яночка, вы меня слышите?

Она открыла глаза. В них отразилось безмерное удивление.

– Тимофей, вы? Откуда?

– У вас в кармане завалялась моя визитка, вот мне и позвонили. Что с вами случилось, Яна?

– Меня… ограбили.

– На улице?

– Да… То есть нет… Я не знаю…

– Вы ничего не помните?

– Я все помню… Кажется… Я вышла из банка, села в машину…

– В свою?

– Нет. В дяди Гришину… А потом очнулась уже здесь…

– Вас ударили по голове. А кто такой дядя Гриша?

– Григорий Иванович, ювелир… Он нашел покупателя на наследство Олега… Я взяла коробку из ячейки, села в машину.

– Господи, какая нелепая женщина! Почему вы не позвонили мне? Мы же договаривались.

– Мне было неудобно. И потом дядя Гриша свой человек. С ним, наверное, тоже что-то плохое случилось… Тимофей, умоляю, позвоните тете Рите…

– А кто такая тетя Рита? Жена дяди Гриши?

– Ну, вроде… – И Яна продиктовала ему номер телефона.

Тут явился доктор.

– Все, хватит, достаточно! Я вот даже визит милиционера отложил на завтра.

Яна была бледная, губы синие.

– Доктор, еще три минутки! – взмолилась она. – Это очень-очень важно.

– Ровно три и ни минутой больше!

Он вышел.

– Яна, что мне сказать вашей тете Рите? Кстати, как ее отчество?

– Семеновна. Маргарита Семеновна. Скажите ей, что я в больнице, пусть она зайдет ко мне, у нее есть ключи, возьмет там все, что мне может понадобиться…

– Непременно. А может, сообщить Мише?

– Ой, нет, ни в коем случае… Зачем его так пугать? Я же жива осталась. Да, и вот еще что… Не говорите ничего про дядю Гришу, просто на меня кто-то напал… Вдруг я все не так поняла…

– Не стану я ничего ей говорить. Я вообще тут лицо случайное, – вдруг рассердился Тимофей. – Выздоравливайте, если что нужно, звоните!

– А моя сумочка, она тоже пропала?

– Разумеется! При вас ничего не было, кроме моей визитки. Ладно, завтра я завезу вам мобильник.

– Но…

– Не волнуйтесь, у меня есть старый, и попрошу вашу тетю Риту найти вашу телефонную книжку. У вас дома есть такая?

– Да, конечно, спасибо.

Опять вошел доктор.

– Ну все, молодой человек! Живо убирайтесь отсюда!

– Уже иду!

Вот дура! Это ж надо – взяла и пустила коту под хвост наследство Олега! И хорошо еще жива осталась! Приспичило ей драгоценности продавать через какого-то дядю Гришу! Был бы тут Мишка, ему бы она скорее всего сказала, а мне постеснялась… Кретинка, корова, – распалился Тимофей. А может, этот дядя Гриша все и провернул…

Тимофей сел в машину и набрал номер. Ответил мрачный женский голос:

– Алло!

– Маргарита Семеновна!

– Да. А кто говорит?

– Я звоню по просьбе Яны Юргенсен.

– Мамочка родная, что с ней-то стряслось? Она попала в аварию, не приведи Бог? Она вообще где? Я что-то очень волнуюсь! Она такая неприспособленная, ее всякий гад обидеть может, Пашки нет в Москве, он, видите ли, в Греции…

– Одну минуту, мадам! – решительно прервал ее Тимофей. – Яна сейчас в больнице.

– Она сделала аборт? От вас? Это преступление, чтоб вы знали! Она же думала, что не сможет иметь детей после того, как ее колошматил этот жуткий скандинав…

– Маргарита Семеновна, никакого аборта. Ее элементарно ударили по голове и отняли сумку. Она в больнице и просит вас наведаться в ее квартиру и привезти то, что ей может понадобиться и еще записную книжку.

– Кто ей дал по голове?

– Насколько мне известно, он не представился.

– Мужчина, а вы ей кто?

– Я ей случайный знакомый, просто моя визитка завалялась у нее в кармане.

– Я, кажется, знаю, кто этот подонок! – трагическим голосом провозгласила Маргарита Семеновна. – Скажите, а кроме сумки у нее ничего не украли? Или вы не в курсе?

– Я не в курсе.

– А в какой она больнице?

Тимофей сообщил ей номер и адрес больницы.

– Скажите, а вы не могли бы сейчас со мной туда поехать? Я не смогу одна, а Пашка в Греции…

– Маргарита Семеновна…

– А вы где сейчас?

– Я еду домой.

– Ой, а вы не могли бы заехать ко мне?

– Зачем?

– Мне… мне очень плохо и страшно, я не могу ни с кем поделиться… Все скажут – ты куда сорок лет смотрела, Ритка… Пожалуйста, умоляю вас…

– Ну… хорошо… говорите адрес.

– А как вас зовут?

– Тимофей, Тимофей Борисович.

– Ой, это случайно не вы привезли ей эти окаянные цацки от того мужика?

– Ну да.

– Я так и знала, что от этих цацек будет одно сплошное горе. Их у нее украли, да?

– Маргарита Семеновна, извините, у меня разряжается телефон, я через полчаса буду у вас.

На звонок немедленно распахнулась дверь. На пороге воплощенным горем стояла крупная, очень немолодая блондинка, густо накрашенная, с красными от слез глазами.

– Тимофей Борисович? А я Маргарита Семеновна. Представляете, этот гад, этот гнус не просто бросил любовницу с сорокалетним стажем, он еще ограбил и чуть не убил девочку, которую знает с детства! Ну разве это не ужас? Может, вы мне скажете, что делать? Я лично не знаю! Не знаю и не знаю! Заявить в милицию, пустить их по следу? Но я все же сорок лет ложилась с ним в постель и теперь донести на него? А кто мне поверит? Скажут – он бросил старую бабу ради молоденькой, а старая просто мстит! Они же будут надо мной смеяться!

Все это она произносила, стоя в прихожей.

– Позвольте, Маргарита Семеновна, – решился прервать ее Тимофей. – Заявление должны подавать не вы, а Яна. Ведь пострадавшая в этой истории она.

– А я, по-вашему, не пострадавшая? У меня жизнь кончилась… Сорок лет в задницу… Янке что, она как была голодранкой, так и осталась. Судьба, видно, такая… А мне, молодой человек, шестьдесят пять лет, сорок из них связаны с этим подонком. Думаете, это можно пережить? Я очень люблю Янку, она хорошая, только всю дорогу несчастная. Мать у нее была та еще курва. Все мужика себе искала, на дочку ноль внимания, та как сорная трава росла, чудо еще, что в приличную женщину выросла. А что она в жизни видела? Этот окаянный швед бил ее смертным боем, запирал, только чудом не прикончил. А она нашла в себе силенки вернуться в Москву, поступить на филфак, стать преподавателем, уважаемым человеком, и вдруг ей с неба такие цацки свалились… Ой, простите, что это я вас в прихожей держу? Совсем, старая, ополоумела. Проходите, проходите на кухню… Чай будете? Или лучше коньяку?

– Спасибо, я за рулем.

– Ах да… А вот скажите, количество людей за рулем, которые не пьют, хоть как-то повлияло на алкогольную обстановку в стране?

– Понятия не имею, – улыбнулся столь неожиданному вопросу Тимофей, у которого уже голова шла кругом. Ему было страшно жаль эту женщину, которая от жуткого одиночества вываливает совершенно чужому человеку свои и Янины горести. Каждое слово о жизни Яны он ловил с жадностью. Бедная девочка! Как Мишка мог отправиться в кругосветное путешествие и оставить ее одну? Но он же просил меня за ней приглядывать, а я постарался как можно скорее забыть о ней… Зато теперь хлебну по полной программе.

– Тимофей Борисович, вы не голодны? Давайте я вас покормлю, а то я сготовила такую рыбу для этого подонка, а он… – она шмыгнула носом. – Знаете, я привыкла готовить для мужчин, для сына и для этого… Вот скажите мне как мужчина – что, у семидесятилетнего мужика при виде молоденькой сучки мозги отшибает, как у молодого? Он что, думает, ей нужен его, скажем прямо, довольно-таки вялый член? И я просто на двести процентов уверена, эта бесстыжая тварь всю кашу и заварила, не бось обслужила его пару раз, он и поплыл… Много ли вашему брату надо? Знаете, я даже представляю себе, как все было… Он разнежился, рассказал девке про эти украшения, а она все придумала… Он сперва ужаснулся, он ведь в общем-то был всегда приличным человеком, но она засрала ему мозги. А он, небось, еще просил эту гадину: «Только не надо убивать Яночку, так, слегка огреть и хватит…» Ой, мамочки, но когда цацки оказались в ее руках, она запросто могла пристукнуть и Гришку…

Во время этого монолога Маргарита Семеновна успела накрыть на стол и Тимофей, здорово проголодавшийся, с аппетитом уплетал невероятно вкусную запеченную рыбу.

– Тимофей Борисович, у меня к вам нижайшая просьба. Пожалуйста, я сейчас наберу номер, а вы попросите к телефону Григория Ивановича, хорошо? Вам нетрудно, правда? И послушайте внимательно, что вам скажут, будьте так любезны.

Откликнулся молодой женский голос.

– Алло!

– Простите, я могу поговорить с Григорием Ивановичем?

– А папы нет. Он уехал по делам.

– Простите, а когда уехал?

– Сегодня утром.

– А когда вернется?

– Обещал в пятницу. Ему что-нибудь передать?

– Да нет, спасибо, извините.

Телефон был включен на громкую связь, так что Маргарита Семеновна все слышала.

– Это его дочурка дурная, ей на отца наплевать. Рыбки еще положить?

– Если можно. Очень вкусно, – чуть смущенно улыбнулся Тимофей.

– А вы кто по профессии? – орудуя лопаткой для рыбы, спросила она.

– Юрист.

– Юрист? Так вы же можете сказать мне, что делать! А? Я лично не знаю… А вдруг это не Гришка? Разве может такое быть – знаешь человека вроде бы досконально, практически всю жизнь, веришь ему как самому себе и вдруг… А? – Она вскинула на него совершенно несчастные, опухшие глаза, в которых ясно читалась надежда.