Текст книги "Девочка с перчиками"

– Да нет, дело-то на две минуты, и я всегда рад ее видеть.

Яна тут же позвонила Маргарите Семеновне.

– Тетя Рита, радуйтесь!

– Чему я должна радоваться в моем возрасте и в моем положении?

– Завтра ваш любимый Тимофей тоже будет.

– Вот умница!

– Да я тут не при чем, он сам позвонил, сказал, у него ко мне какое-то дело, ну я и пригласила…

– А он небось обрадовался без ума?

– Не заметила. У него голос какой-то странный был, то ли грустный, то ли больной.

– Ничего, и выздоровеет и развеселится, как тебя увидит. Наверное просто растерялся, не знает, что тебе подарить.

– Ах тоже мне проблема, в такой ситуации достаточно цветов.

– Тима, у тебя что-то случилось?

– С чего ты взяла, мамочка?

– Какие-то неприятности?

– Да вроде бы нет.

– Но ты такой мрачный! Скажи, почему ты все от меня скрываешь?

– Да нет, мама… Я просто… А впрочем… Ты знаешь, что сегодня ко мне в офис явился представитель фирмы Тиффани?

– Но позволь, это же, насколько я понимаю, ювелирная фирма… Тимочка, это опять что-то, связанное с Олегом? – догадалась вдруг Ольга Варламовна.

– В том-то и дело! А я так взбесился, сам не понимаю почему.

– А я понимаю! Эта бедная девочка и так уж нахлебалась от его подарков. А что на сей раз?

– Не знаю. Даже смотреть не стал. Отдам завтра ей, пускай сама смотрит. Я же тут только передаточное звено.

– Тимочка, покажи, мне же интересно!

Тимофей достал из кейса коробку и поставил на стол. Ольга Варламовна открыла ее, достала оттуда маленький футляр и конверт.

– Тим, это тебе! – удивленно воскликнула она.

– О господи!

Он открыл конверт, на листке шелковой бумаги с вензелем фирмы рукой Олега Варламовича было написано:

«Тима, прости, но не стоит говорить Яне, что это кольцо от меня. Пусть это будет твой подарок к ее дню рождения. Я убежден, что ты уже любишь ее! И дай вам Бог!»

– Боже, какая маразматическая пошлость! – вне себя от злости воскликнул Тимофей. – Прости, мама, но он по-моему просто спятил перед смертью! Во всем этом есть какая-то запредельная безвкусица, если хочешь, граничащая с сентиментальностью изувера!

В голосе Тимофея матери послышалась подлинная ненависть.

– Тима, ну что ты такое говоришь! – огорченно прошептала она.

– Говорю, что думаю! Сломал жизнь несчастной девчонке, а пришла пора умирать, придумал, как ему показалось, жутко красивую историю в духе даже не Голливуда, а скорее индийского кино! Эти идиотские побрякушки чуть не стоили ей жизни, к тому же они вообще интересуют ее не больше, чем прошлогодний снег! Он и за гробом продолжает в это играть! Тьфу, история вполне достойная пера господина Зноя! А мне-то что делать? Он видите ли на том свете убежден, что я ее люблю! Маразм чистой воды!

– А разве нет? Не любишь? – тихо спросила Ольга Варламовна.

– А даже если люблю, предположим, то с какой стати я должен дарить любимой женщине какие-то загробные побрякушки? А? Ты считаешь это нормальным, мама?

– Нет, не считаю! Ты прав, Тимоша! Она ведь уже носит одно колечко, тоже подарок Олега.

Тимофей оторопело взглянул на мать.

– А ты почем знаешь?

Ольга Варламовна покраснела.

– Так! Я с ума с вами, Савицкими, сойду! Ты видела Яну?

– Да! И говорила с ней. И она мне ужасно понравилась, если хочешь знать!

– Обалдеть! Ну, и как ты это провернула?

Ольге Варламовне ничего не оставалось, как во всем признаться сыну. Он долго хохотал.

– Да, мамочка, я даже не подозревал, что ты у меня такая выдумщица! А Яна, умница, сразу вас раскусила! И не стыдно вам с Натальей Федоровной в вашем довольно-таки почтенном возрасте заниматься подобной чепухой? – Тут взгляд его упал на пресловутый футляр от Тиффани. – Ну скажи мне, мамочка, – взмолился он, – что мне с этой хреновиной делать?

– Отдать Яне. Что еще ты можешь сделать?

– А может, продать к чертям, ей деньги наверняка нужнее?

– Тима, опомнись, что ты говоришь! Как ты можешь это решать? И под каким предлогом ты ей эти деньги отдал бы, скажи на милость?

– Да, тоже верно. Но не могу же я, мама, выполнить то, чего требует Олег? С какой стати и по какому праву я мог бы подарить ей это баснословно дорогое кольцо? Бред сумасшедшего! И вообще, что это за идея, почему я должен плясать под дудку покойника? Из-за его наследства? Да пошел он к черту со своим наследством! И без него проживу прекраснейшим образом! Как тебе это нравится – он заранее решил, что я должен загладить его вину перед Яной и с того света дергает меня за ниточки, как паршивую марионетку! Или он полагал, что я на все пойду, чтобы кроме своей доли наследства прикарманить еще и Янину? И эта идея, что дом пять лет нельзя продавать! Какое его дело, что она захочет сделать с его наследством? Знаешь, мама, это, может быть, самое горькое разочарование в моей жизни – твой брат!

– Что ты говоришь, Тима! Нельзя так о покойнике!

– А покойнику можно вот так играть судьбами живых людей?

– Тимочка, но ведь он это от любви…

– От какой любви? К кому?

– Как к кому? К Яне, конечно!

– По-твоему это любовь? – вне себя заорал Тимофей. – Это жалкая трусость старого педофила! Я еще могу понять, что он испугался шантажа ее мамаши, слинял за кордон, кому охота садиться в нашу тюрьму за растление малолетних! Но почему же он слинял по-тихому, ничего ей не сказал, попросту, как говорится, поматросил и бросил? На какую жизнь он ее обрек? И вдруг на смертном одре его осеняет роскошная идея – а оставлю-ка я ей побрякушки и домик с перчиками, как красиво! Как трогательно!

– Тима, погоди, но он ведь давно стал покупать ей эти украшения, сам же говорил… А это значит, он все эти годы ее помнил и любил…

– Так оставил бы ей все наследство или хотя бы большие деньги! Но нет, в этом же нету игры, это неинтересно, кто знает, не приберет ли его денежки к рукам ее муж или хахаль… Зато побрякушки прибрал к рукам жуликоватый ювелир! Он, мама, не о Яне вовсе думал, а о том, чтобы выглядеть красиво после смерти! Гадость какая! А ведь я с самого начала чувствовал, что не хочу ввязываться в эту историю… но теперь я завяз по самые уши… – Он стукнул кулаком по столу.

– Тима! – поморщилась Ольга Варламовна.

– Извини, мама, но меня это просто бесит!

– Знаешь, Тима, я попробую дать тебе совет…

– Ну, попробуй! – с вызовом ответил Тимофей.

– Думаю, тебе стоит сказать Яне всю правду.

– Какую правду? Что Олег сбрендил на старости лет? Что это не любовь, а хрен знает что?

– Не кричи! А я, кажется, поняла, от чего тебя так колбасит!

– Что? – Тимофей даже поперхнулся. Меньше всего он ожидал услышать от матери это жаргонное словечко.

А Ольга Варламовна усмехнулась и заявила:

– Именно! Тебя колбасит и плющит больше всего от ревности!

– От какой еще ревности, черт побери? – взревел он.

– Ты ревнуешь Яну к Олегу. Все элементарно, мой мальчик.

– Что за чушь!

– Не чушь, Тимоша! Ты любишь эту женщину.

– Оставь, мама, – как-то сник Тимофей. – Объясни лучше, какую правду я должен ей сказать?

– Всю правду. Что кольцо от Олега. Ну и что ты ее любишь. И посмотришь, что больше ее взволнует. Уверена, что твое признание.

– Да не могу я ей в любви признаваться, мама! Не могу!

– Почему?

– Потому что она женщина моего лучшего друга, все проще простого!

– До чего же вы, мужчины, примитивные существа! Признаться женщине в любви вовсе не означает, что надо немедленно валить ее в койку!

– Мама, где ты набралась этих выражений?

Ольга Варламовна молча ткнула пальцем в телевизор.

– О господи, все это очень мило, но что же мне-то ей подарить? – предпочел сменить тему Тимофей. – Все-таки день рождения.

Ольга Варламовна с усмешкой глянула на сына.

– Боишься, что рядом с кольцом Олега любой подарок померкнет?

– Для нее? Вот уж не думаю. Ей эти цацки по фигу!

– Тогда подари ей сумку, у нее сумка старенькая… – решительно посоветовала Ольга Варламовна.

– Сумку? Но какую? – он вспомнил несметное количество сумок у Юльки.

– Хорошую, дорогую, но все же не настолько, чтобы тебя выгнали, если Арношка ее сожрет.

Он вдруг рассмеялся, обнял мать и прошептал:

– Мамочка, я тебя обожаю!

На следующий день он ушел с работы пораньше и поехал в магазин, где неоднократно бывал с женой.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – немедленно устремилась к нему элегантная немолодая продавщица.

– О да! Мне нужна сумка в подарок.

– Отлично! Какие предпочтения у вашей дамы?

– Не знаю, но только что-то не вычурное. Скромное, но элегантное.

– Цвет?

– Ну не знаю. Черный, наверное…

– Сколько лет даме?

– Около тридцати.

– Может быть, клатч?

– А это что за зверь? – не понял Тимофей.

– Вот это клатч, – улыбнулась продавщица.

– Но сюда же ничего не влезет!

– Простите мою нескромность, это подарок жене, любимой женщине, просто знакомой?

Тимофея бросило в пот.

– Я поняла, любимой женщине, – тонко улыбнулась продавщица. – Ко дню рождения?

– Да.

– Пожалуй, я вам предложу… вот это! Думаю, вам подойдет.

Она достала большую элегантную коробку, из коробки не менее элегантный бархатный мешок, а из мешка небольшую сумку-клатч, при виде которой Тимофей хлопнул в ладоши и воскликнул:

– О! Это то, что надо!

Сумка была тусклого светло-коричневого цвета без всяких украшений, очень скромная на вид, однако с первого взгляда было понятно – это вещь высокого класса.

– Крокодил?

– Это молодой крокодил, потрогайте, какая мягкая кожа.

– О да! Я ее беру!

– У вас безупречный вкус!

– Да? А мне много лет внушали, что у меня совсем нет вкуса! – радостно засмеялся Тимофей.

Женщина окинула его оценивающим взглядом, вполне поняла ситуацию и с легкой улыбкой заметила:

– Вкусы бывают разные.

– Вы правы.

Сумка оказалась очень дорогой и в подарок от фирмы к ней прилагался еще и красивый шелковый шарфик.

– Спасибо за покупку и желаю счастья! Да, если вдруг вашей даме не понравится, приезжайте, обменяем!

– Понравится, я уверен! – широко улыбнулся он.

Ах, какой мужик! – подумала немолодая продавщица. – Счастливая та, которой он достанется.

Он договорился с Яной, что заедет за ней в институт.

Он ждал ее как и в первый раз у институтского крыльца. И опять я должен играть идиотскую роль посредника между тем и этим светом. А интересно, понравится ей сумка?

Как водится, Яна принесла на работу большущий торт и шампанское.

– Яна, а что слышно от Мишки? – спросила Вета.

– О! Он присылает такие фотографии и пишет настоящие путевые очерки, кстати, очень талантливые! Последний был с острова Питкерн, с ума сойти как интересно!

– Что-то никогда о таком острове даже не слыхала.

– А помнишь фильм «Мятеж на Баунти»? Это там происходит.

– А! Как раз на днях смотрела на диске, там такой Марлон Брандо, свихнуться можно! Слушай, подруга, ты куда-то спешишь?

– Да, за мной должен заехать один знакомый…

– А как же Миша? – лукаво улыбнулась Вета.

– Миша это Миша, а знакомый – это по делу!

– Ой, смотри, Янка, что-то глаза у тебя подозрительно мечтательные.

– Так это от шампанского! – засмеялась Яна.

Тимофей вздрогнул, когда она вышла на крыльцо. На ней было трикотажное платье табачного цвета с шелковым зеленым шарфом и туфли на шпильках. И снова она показалась ему какой-то ломкой. Такую обнимать надо очень осторожно…

– С днем рождения, Яна! – Он протянул ей букет бледно-розовых пионов.

– Ох, спасибо, Тимофей! Обожаю пионы! – Она вдруг поцеловала его в щеку.

Тимофей задохнулся. Хотелось схватить ее, прижать к себе…

– Знаете, я очень рада вас видеть, вы что-то совсем пропали…

– Занят был зверски. Простите.

– Уже простила! – она сама испугалась своей радости.

– Куда едем? – спросил он, с трудом взяв себя в руки.

– В «Теплое местечко», я же вам говорила…

– Ах да…

– И тетя Рита тоже придет, впрочем, я, кажется, и это вам говорила…

– Кажется, да. Я очень буду рад ее повидать.

– Тим, вы сказали, что у вас ко мне дело, – напомнила она немного погодя.

– Да, но…

– Вам не хочется говорить об этом в машине?

– Именно.

– Ну, хорошо.

– Яна, вы страшно понравились моей маме.

– Что? – перепугалась Яна.

– Да мама проболталась, вернее, я ее разоблачил, – ласково улыбнулся он. – Вот старая интриганка!

– Ну что вы! – рассмеялась Яна. – Меня очень позабавила эта история и ваша мама просто прелесть.

– Знаете, Яна, я скажу вам одну странную, может, даже дикую вещь – благодаря вам я как-то совершенно по-новому увидел свою мать…

– Благодаря мне? Но каким образом?

– О, это долгий разговор, как-нибудь в другой раз расскажу. Я хотел спросить у вас…

– Да, пожалуйста.

– Когда вы лежали в больнице, я вместе с Маргаритой Семеновной зашел в вашу квартиру…

– И что? – вдруг испугалась Яна, сама не зная чего.

– Там стоял какой-то совершенно восхитительный запах. Я не мог понять, что это. А на днях вдруг узнал – это был запах духов… У нас на совещании появилась одна женщина, от которой ими пахло. А у вас всегда совсем другие духи… – Он вдруг смутился, словно затронул какую-то не совсем приличную тему.

– О! Те духи мне в прошлом году привезла из Испании одна знакомая. Я их долго не открывала, потом решила открыть и случайно разбила флакон, они пролились на коврик и оказались ужасно стойкими…

– А, понятно. Дивный запах. А как они называются?

– Я не помню.

Они остановились у кафе «Теплое местечко».

– Вы здесь уже бывали? – полюбопытствовал Тимофей.

– Да, мне понравилось и от дома близко. Ох, как пахнут пионы!

– А вот это тоже вам! – и он взял с заднего сиденья большой фирменный пакет. – С днем рождения!

– Ой, спасибо, а что это? – зарделась Яна.

– Посмотрите, может, не понравится, тогда поменяем. Или хотите посмотреть уже за столом?

– Нет, лучше сейчас!

Она достала из пакета коробку.

– Ой, что это? Боже, сумка! И какая! Всю жизнь мечтала именно о такой сумке. Тимочка, спасибо вам, она чудесная!

Ее глаза сияли таким неподдельным восторгом, что у него перехватило дыхание от радости.

– И как раз к этому платью!

Она рванула молнию на своей старой сумке, деловито вытащила оттуда мобильник, кошелек, маленькую косметичку, запихнула все это в новую сумку, потом достала паспорт, а остальное просто вывалила в пакет от новой сумки, быстро обшарила карманы старой и вдруг выскочила из машины и швырнула ее в стоящий неподалеку мусорный бак. И плюхнувшись на сиденье с озорным видом воскликнула:

– О, да тут еще и шарфик! Или лучше этот оставить?

Он смотрел на все ее манипуляции с немым восхищением. Все это было так очаровательно, так женственно и в то же время совершенно по-детски. И вдруг она словно опомнилась:

– Тима, но это же ужасно дорого, я вижу, с какой стати…

– Успокойтесь, Яночка! Ну не дарить же в самом деле такой женщине какую-то дешевку. Вам эта сумка здорово подходит и, похоже, нравится, вот и носите ее на здоровье!

Она вдруг повернулась к нему лицом и пристально посмотрела в глаза.

– Тима, почему…

– Потому что…

Он не выдержал, схватил ее в объятия и поцеловал. Она прильнула к нему, обняла его за шею и прошептала:

– Как приятно, ты так коротко стрижешься, – и погладила его стриженый затылок.

Он сжал ее что было сил.

– Я люблю тебя, Яна!

Она вдруг отстранилась от него, посмотрела в глаза, провела пальцем по его губам и тихо проговорила:

– Знаю. Я тоже. Но нам нельзя… Особенно тебе… – и решительно открыла дверцу. – Идем, тетя Рита, наверное, ждет.

У него кровь стучала в висках, дрожали руки, но сердце наполнилось ликованием: она тоже любит меня!

Они вошли в небольшой уютный зал. Их провели к столику, накрытому на троих.

– Ну, где же твоя тетя Рита?

– Думаю, она придет попозже, – улыбнулась Яна, – хочет, чтобы мы побыли вдвоем. Она раньше нас все поняла. Ты говорил, у тебя ко мне дело? Или это и было твое дело?

Он помрачнел.

– Увы, нет.

– А что? Что-то случилось? – встревожилась она.

– Нет, то есть да, случилось. А впрочем…

Он открыл кейс и вытащил оттуда коробку.

– Это что?

– Подарок для тебя. Мне вчера доставили на работу. Фирма Тиффани.

Она смертельно побледнела.

– Это от… Олега, да?

– Да.

– Я не хочу!

– Ты хоть взгляни. Красивая вещь.

– Не хочу! Тима, милый, я не хочу больше этих подарков с того света… Меня чуть не убили из-за них, тетя Рита превратилась в старуху, одни несчастья от них… И, пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы продать этот швейцарский дом, я не хочу о нем даже знать… Это прошлое, а я хочу жить сейчас. Я люблю тебя, Тима! И ты сегодня сказал… И твоя сумочка… Тима, пожалуйста, убери это, подари кому захочешь… Пожалуйста, Тимочка, умоляю!

– Не плачь, дурочка, не хочешь, не надо! – Он сунул коробку в карман. – А хочешь, я продам эту штуку и ты сможешь купить себе новую машину взамен твоей развалюхи?

– Да?

– Да! Хочешь новую машину?

– Хочу! Очень хочу! Хотя нет, не хочу… На эти деньги не хочу! Обойдусь… Все равно по Москве сейчас ездить сплошная мука… И вообще, я на ней обязательно разобьюсь… Тима, а ты правда меня любишь? По-настоящему?

Ее глаза сияли и ему вдруг показалось, что он никогда не видел более красивой женщины.

– Да, – твердо и очень серьезно ответил он. – Как никогда и никого, даже не знал, что способен на такое… Ты вот сказала, что нам нельзя, особенно мне. Знаешь, сколько раз я сам себе это говорил? А вот сейчас подумал – у нас вроде как любовный треугольник, банально, но куда денешься… Мишка, ты, я… Но если мы с тобой запретим себе это… эту любовь, мы же все трое будем несчастны, все трое…

Она задумчиво на него взглянула, погладила по руке и вдруг сказала с лукавой улыбкой:

– Иными словами – если нельзя, но очень хочется, то можно?

– Ты мое счастье, я с ума по тебе схожу!

В новой сумочке зазвонил Янин телефон.

– Тетя Рита, где вы? Мы вас ждем!

– С днем рождения, Янка, но я не приду, я что-то неважно себя чувствую.

– Тетя Рита, не выдумывайте! Хотите, Тима сейчас за вами заедет?

– Ни в коем случае! Вы празднуйте там, разрешаю один раз выпить за мое здоровье, а я себе спокойно полежу у телевизора, что-то сердце прихватило…

– Может, надо «скорую» вызвать? – встревожилась Яна.

– Да боже упаси! Ничего страшного, я выпила таблетку, уже все прошло, но надо полежать.

– Как жалко, тетя Рита! – искренне воскликнула Яна.

– Скажи мне только, он тебе в любви уже объяснился?

– Да! И я!

– Знаешь, я счастлива! И вы тоже будьте счастливы, мои дорогие. А он хорошо целуется?

– Лучше всех на свете! – залилась вдруг краской Яна.

– Дай вам Бог! – И Маргарита Семеновна положила трубку.

– Тима, не смотри на меня так!

– Как? – охрипшим от желания голосом спросил он.

– Ты как будто раздеваешь меня взглядом…

– Да… раздеваю… и все остальное… тоже…

– Тима! – еще пуще покраснела она и засмеялась. – Какой ты, оказывается…

– Какой? – он больно тискал в ладонях ее тонкие ломкие пальцы, не сводя с нее жадного взгляда.

– Самый лучший… Права была тетя Рита… И почему-то уже родной.

Его как будто обдало холодом. Он выпустил ее руки и как-то недобро прищурился.

– Родной? Из-за Олега? Да? Говори! – вне себя от внезапного приступа дикой, звериной ревности, никогда прежде им не испытанной, прошипел он.

Она побелела.

– Тима! Боже мой, что ты говоришь? Как тебе такое в голову пришло? – она так обиделась, что, казалось, всю любовь и нежность как ветром сдуло. – А, я поняла, тобой движет вовсе не любовь, а что-то другое… Вот дура я, вечно мы, бабы, любви ищем, всюду она нам мерещится…

– Яна, прости, прости идиота!

– Нет, не прощу! Я все поняла, тебе просто как мужику любопытно, что же такое твой обожаемый дядюшка нашел в этой девчонке с перчиками, из-за чего с ума спятил на старости лет и столько бабок вбухал в подарки…

– Замолчи!

– И не подумаю! Это же ясно как божий день! И как я, дура, могла в тебя так влюбиться…

– Яна, любимая, ну прости дурака, все не то, все не так… Просто я никогда в жизни не ревновал и не очень понимаю как с этим быть… Я болван, мне уже мама говорила, что меня колбасит и плющит от ревности к Олегу…

– Так и сказала? – сквозь слезы вдруг улыбнулась Яна.

– В том-то и дело, именно так! И она права. О, знаешь, я совершенно не ревную тебя к Мишке, живому и здоровому, а к Олегу… умираю от ревности, потому что знаю – ты его любила, а Мишку… Ты пригрелась возле него, да? Он такой редкостно теплый человек, да?

– Откуда ты знаешь?

– Наверное, чувствую, потому что люблю… Черт побери, мне почти сорок лет, но я всегда считал все эти штуки чем-то… литературным, что ли… Я не мог понять, каково это, когда крыша едет от ревности, когда… Короче, Янка, выходи за меня замуж, а?

Она молча покачала головой. Потом проглотила подступивший к горлу комок и тихо сказала:

– Нет, Тима, не надо замуж… Я не хочу… Я не гожусь… замуж…

– Что за бред, почему?

– Я буду плохой женой, а ты… ты заслуживаешь другого… лучшего… Во-первых, у меня не может быть детей…

– Мне это уже известно, к тому же ребенка можно усыновить.

– Я никудышная хозяйка, я не умею готовить.

– Подумаешь, большое дело, возьмем домработницу, да и мама тебя научит, не боги горшки обжигают.

– Я растеряха, я вечно попадаю в какие-то дурацкие ситуации.

– Ну и что? Я же тебя уже люблю, люблю именно такую… Я вот тут думал, вспоминал, хо тел понять, когда же я в тебя влюбился, в какой момент…

– И в какой же?

– В самый первый, когда увидал, как у тебя из-под джинсов колготки выпали…

– Не ври!

– Честное благородное слово! Ты тогда так мне улыбнулась… и была вся какая-то неправильная и такая обворожительная! А потом, второй раз, я ведь тебя сразу даже не узнал, там в кафе, где я передал тебе эти чертовы побрякушки… Я помог снять жакетку, у тебя молния на платье была не до конца застегнута, у меня тогда в глазах потемнело, так захотелось прижаться губами к этому местечку… И я вдруг стал злой, противный, меня все стало дико раздражать в собственном доме, я вдруг понял, что жил как идиот, мне создали идеальные условия существования, а я вдруг стал там задыхаться, как подопытный кролик в виварии…

– И во всем виноваты мои колготки? – с нежной улыбкой спросила Яна.

Он просиял.

– Да! Но я ведь ничего не понимал! А потом возник Мишка и я запретил себе даже думать о тебе. Но прежняя жизнь показалась мне невыносимой и я четко осознал, что не люблю жену и она меня не любит, мы просто были удобны друг другу…

– Но твоя жена такая красавица…

– Ну и что? Красавиц в Москве до хреновой тучи, а ты – единственная. И знаешь, мама с самого начала терпеть не могла Юльку, а ты ей страшно понравилась. Это тоже о чем-то говорит. И вообще… Мне нужна именно такая жена!

– Ты так в этом уверен?

– На все сто!

– А вдруг я не понравлюсь тебе… как женщина?

– Дурочка!

– Но ведь так бывает…

– Я намерен немедленно это проверить!

– Немедленно?

– Ага! Молодой человек! – позвал он официанта. – Будьте добры счет!

– Но вы ж ничего не скушали! Давайте я вам с собой все упакую! Даже шампанское не открыли, вон, весь лед в ведерке растаял! – огорчался официант.

– Валяйте! И цветы не забудьте! У тебя, Янка, ведь наверняка пустой холодильник? Признайся, а?

– Ну да, – слегка смутилась она. – Только не вздумай платить, это я тебя пригласила.

– Янка, запомни, платить теперь всегда буду я. И потом, ты пригласила меня на день рождения, а что у нас получилось?

– Что у нас получилось?

– Практически, семья… И в семье я главный!

– Тимка, я ужасно, ужасно тебя люблю… И я хочу, чтобы ты был главный и командовал мной… Мне это нужно…

– Я знаю. Я завтра же напишу Мишке обо всем.

– Может, лучше мне написать?

– Нет, – отрезал он. – Это я возьму на себя.

– Что? Вину за наше общее предательство?

Тимофей вспыхнул.

– Предатель здесь только я. Ты – оставленная им женщина, ты же в конце концов не Пенелопа, а он вовсе не Одиссеей. Его странствие просто прихоть… – он вдруг рассердился, – хотя, если честно, я уж не помню, чего ради Одиссей уплыл от Пенелопы…

Тут официант поставил на стол два пакета, обтер салфеткой стебли пионов и подал букет Яне с несколько фривольной улыбочкой. Понял, куда и зачем спешат эти двое.

– Тимофей Борисович, звонила ваша жена, просила немедленно связаться с ней, – доложила секретарша.

– Что за бред? – нахмурился Тимофей, до этого момента безуспешно пытавшийся погасить идиотское сияние на лице.

Ага, понятно, подумала секретарша, шеф, видимо, загулял в выходные и теперь ему мало не покажется!

Он вошел в кабинет и сразу набрал номер Юли. Настроение резко испортилось.

– Почему ты звонишь через секретаря?

– А у тебя все телефоны два дня выключены.

– Так, в чем дело?

– Тим, надо поговорить.

– Надо, значит, поговорим, но не в рабочее время. Я занят.

– Тогда, может, пообедаем где-то?

– Не уверен, что получится. Впрочем, ближе к обеду я с тобой свяжусь. Извини, у меня дела.

Дел и впрямь хватало и к часу дня он понял, что обеда с женой не получится. Он набрал ее номер.

– Юль, извини, ничего не получается. Если угодно, я после работы заеду к тебе.

– О, отлично!

Еще через час позвонила Геня.

– Тимоша, что-то случилось? Куда ты пропал?

Господи, с досадой подумал он, чего они все от меня хотят?

– Я так соскучилась! Может, встретимся сегодня?

– Извини, Генечка, сегодня не выйдет, дел по горло.

– Тим, скажи только – это правда, что ты ушел от жены?

– Гень, извини, у меня абсолютно нет времени на личные разговоры, извини ради бога, поговорим как-нибудь потом.

Так, ей уже донесли… Неужто она на что-то надеется? Вот мне урок – не связываться с бабами, которые… А впрочем, какие бабы, ведь у меня есть Яна, Янка, Яночка… Никогда ни одну женщину он так не хотел и никогда и ни с кем ему не было так хорошо! Они провели в постели почти двое суток… Двое суток счастья… Нет, нельзя сейчас предаваться этим мыслям. До совещания у директора оставалось семь минут, даже поговорить с ней некогда, а так хочется услышать ее голос… Он просто отправил ей эсэмэску: «Люблю. Счастлив». Ответ пришел мгновенно: «И я».

Рабочий день складывался так, что освободиться раньше половины одиннадцатого никак не получалось.

– Юль, извини, никак не выходит, полный зарез, давай отложим разговор, это ведь не горит?

– Ну, это как посмотреть… Тогда отложим на неделю, я завтра лечу в Лондон, вернусь, позвоню.

– Счастливого пути!

– Тима, – сказала Ольга Варламовна, разогревая ему ужин. – Я никогда тебя таким не видела.

– Каким?

– У тебя глаза счастливые. Скажи мне, ты завтра тоже поздно вернешься?

– Надеюсь, нет, а что? – насторожился он. Завтра после работы он рассчитывал попасть к Яне.

– Я пригласила на ужин Яну.

– Мама!

– Ты недоволен?

– Ну что ты! Очень доволен! Но как тебе такое в голову пришло?

– Понимаешь, я вчера была в «Современнике» с Наташей…

– И что вы с ней опять учудили? – улыбнулся Тимофей.

– Ничего, кстати, Наташе Яна тоже очень понравилась, но это так, к слову. Дело в том, что в антракте мы встретили твою Юльку…

– Она уже не моя.

– Слава богу! Но она была там с этим своим Леонтием…

– Ну и что тут такого?

– Да ничего, просто я в фойе услышала, как она его кому-то представила: «Мой будущий муж».

– Ну и в чем криминал, мамочка?

– Видишь ли, Тим, я не удержалась… Отозвала ее в сторонку, поздравила с удачной партией и сказала…

– Мама, зачем? Ну, и что ты ей сказала? – напрягся Тимофей.

– Процитировала Грибоедова… Ну, перефразировала самую чуточку…

– Мама!

– «Ваш муж, прелестный муж, не более наперстка…»

Тимофей фыркнул.

– Если я правильно помню, там речь шла о шпице? Ну, ты даешь, мама! Только зачем?

– Я так ее не люблю, что хотелось сказать ей какую-нибудь гадость, только и всего.

– И после этого подвига ты решила пригласить на ужин Яну?

– Ну, в общем да!

– А что, интересно знать, тебе ответила Юлька на твою любезность?

– Ничего! Позеленела от злости, пожала плечами и отошла с брезгливой миной.

– Она мне сегодня звонила, хотела поговорить о чем-то, но у меня минуты свободной не было. Отложили на неделю.

– Очень хорошо. Вам надо поговорить о разводе. Надеюсь ты намерен жениться на Яне?

– Безусловно, но куда нам спешить?

– А Мише ты уже написал?

– Пытался, но сообщения не проходят, видимо, он сейчас там, где связь не работает. И меня это мучает. Но завтра я снова попробую.

– Тима, я дам тебе утром список, что надо купить для Арношки.

– Хорошо. Мам, а что Яна сказала в ответ на твое приглашение?

– Обрадовалась. Очень, голосок так звенел…

– Тетя Рита, вы симулянтка! Я сразу поняла! – смеялась Яна, целуя Маргариту Семеновну, живую и здоровую.

– Ну и кто бросит в меня камень? Уж точно не ты, вон как сияешь! Смотреть одно удовольствие, как похорошела! Я ж с самого начала говорила – золотой мужик. И в койке, видать, не промах…

Яна залилась краской.

– Чего краснеешь, дурочка? Это так важно, особенно в твоем возрасте… Думаешь, почему я столько лет проваландалась с этим паскудным Гришкой? Он был такой любовник… Правда, в последнее время уже без виагры не обходился. А вот молодая сучонка, видать, его и без виагры заводила…

– А о нем ни слуху, ни духу?

– Да как сказать… Есть кое-что…

– Да говорите же, тетя Рита!

– Мне тут одна его дальняя родственница звонила…

– И что?

– Понимаешь, эта баба его жену всегда терпеть не могла, а про нас с Гришкой ничего не знала. Мы с ней перезваниваемся раза два в год, вот она и позвонила, хотела радостью поделиться. Бросил мол Гришка свою Антонину, с молодой бабенкой в Англию слинял. Антонина с дочкой пытались его искать, но, как говорится, следы его затерялись на просторах Европы. Вот, если бы они знали, на какую низость он пошел… его вообще-то через Интерпол искать надо…

– Ладно, тетя Рита, Бог с ним!

– Нет, не Бог, и даже не черт. Просто хрен с ним!

…– Янка, что с тобой? – спросила Вета.

– А что?

– У тебя глаза сумасшедшие. Влюбилась опять?

– Почему опять? – с какой-то пьяной улыбкой проговорила Яна.

– Так… Верной подруги моряка из тебя, судя по всему, не вышло?

– Не вышло, Веточка, меня совесть мучает, но я ничего не могу с собой поделать. С ума схожу…

– Ну надо же, я думала ты на такое не способна.

– Я тоже так думала.

– Ну и кто этот герой?

– Так… Один человек… Самый лучший…

– А сколько лет этому самому лучшему?

– Почти сорок.

– И не женат?

– Женат, но ушел от жены.

– Из-за тебя?

– Нет, из-за щенка.

– Как это?

Яна рассказала. Ей безумно хотелось говорить о Тимофее, все равно с кем, а Вета, она знала точно, не была болтушкой.

– А что, в этом что-то есть!

– И у него такая мама! Я вот позавчера была у них в гостях…

– Но ты вроде и с Мишкиной мамой ладила?

– Ладила, да, но это другое… Я ее немножко побаивалась, она такая суперобразованная, такая тонная, мне при ней почему-то всегда хотелось выпрямить спину и сложить руки на коленях. А тут… Знаешь, Ольга Варламовна рассказала, как на днях ехала в автобусе и сзади нее какой-то пьяный мужик непрерывно матерился. Ей это надоело, она обернулась к нему и говорит: «Ну, ты, импеданс со звездочкой, заткнешься ты когда-нибудь?»

– Как? – фыркнула Вета.

– Импеданс со звездочкой.

– А что это такое?

– Какой-то технический термин, я не понимаю, но звучит интересно. И этот матерщинник рот открыл от изумления и заткнулся. Не понял, что это было!