Текст книги "Девочка с перчиками"

Он тяжело вздохнул. Ему нравилась эта женщина и этот дом, где все чувства были какими то настоящими – и отчаяние обманутой любовницы и любовь к предавшему ее человеку.

– Маргарита Семеновна, дорогая, что я могу вам посоветовать? Ну, допустим, Яна скажет милиции, что́ в действительности с ней случилось… Ее замучают расспросами. Вас, если вы дадите показания, тоже, и еще не факт, что не заподозрят в соучастии…

– Матерь Божья!

– А кстати, Яна не велела ничего вам говорить о Григории Ивановиче, вы же сами догадались… И не найдут они эти треклятые драгоценности, и, возможно, виноват вовсе не Григорий Иванович, а человек, который якобы собирался их купить…

Она смотрела на него почти уже влюбленными глазами.

– Значит, Янка им ничего не скажет?

– Скажет, что ее ударили по голове, забрали сумку и все. На этом все и закончится.

– Знаете, Тимофей Борисович, или можно просто Тима?

– Можно просто Тима, – улыбнулся он.

– Вы самый лучший человек, которого я знаю.

– Здрасьте, приехали! – засмеялся он.

– Вы добрый, умный и при этом благородный, я знаю, мне Янка говорила. Вы же могли присвоить эти цацки и дом…

– Не мог, – покачал он головой, – меня не так воспитывали.

– Тима, женитесь на Янке!

– Господи, да я женат!

– Ну и что? Кому это когда мешало? У вас есть дети?

– Нет.

– И вы не любите жену.

– С чего вы взяли?

– Вы вот сидите тут, со мной, время двенадцатый час, а вы даже не позвонили жене, и она тоже о вас не слишком беспокоится.

Тимофей скрипнул зубами.

– Не сердитесь, Тима.

– Я не сержусь. Но у Яны ведь есть жених, кроме всего прочего.

– Какой такой жених? Откуда? – всполошилась Маргарита Семеновна.

– Мой лучший друг Михаил Генрихович Дунаевский.

– А где он сейчас?

– Очень далеко, где-то в районе острова Пасхи.

– А что он там делает?

– Он в кругосветном плавании.

– Тогда какой он к чертовой бабушке жених, скажите на милость?

– Он вписался в эту историю задолго до встречи с Яной.

– Любил бы, выписался бы! Вот сейчас бедная девочка одна в больнице, а он… Моряк, с печки бряк… Чай будете?

– Да нет, спасибо, мне пора…

– Тима, простите ради бога, но не могли бы вы… здесь переночевать? Мне как-то страшно… А утречком вместе зайдем к Янке в квартиру, соберу все и поеду к ней, а то мне одной туда заходить как-то боязно, сама не знаю, я вообще-то не трусиха. А я вас хорошим завтраком накормлю и поедете себе на работу, а? Вас жена не заругает? А? Вы ей позвоните все-таки… Ой, а кстати, почему у вас телефон ни разу не зазвонил? Вы же деловой человек, разве так бывает?

– А я его отключил, чтобы не доставали всякой чепухой, я же знал, что разговор будет нелегкий.

– Знаете, Тима, была бы я лет на двадцать моложе, я бы в вас без памяти влюбилась, а сейчас вам меня опасаться не приходится.

Он, как ни смешно, был польщен.

– Хорошо, я останусь, это и в самом деле разумное решение. Я живу далеко… – Он включил телефон. – Юль, привет!

– Привет, ты где?

– На проспекте Вернадского. У меня очень важное дело, надо все обсудить, а завтра с утра в арбитраж. Я останусь тут ночевать.

– Ну, надо так надо, хотя я этого не люблю.

– Я и сам не люблю, но бывают обстоятельства…

– Надеюсь, это не любовная история?

– Да Бог с тобой!

– А завтра когда тебя ждать? А как ты поедешь в арбитраж в несвежей рубашке?

– У меня в машине есть новая.

– А! – успокоилась Юля. – Тогда пока, тут интересный фильм начинается.

Маргарита Семеновна деликатно не присутствовала при разговоре и появилась лишь когда он позвал ее.

– А я вам пока постель постелила, в Пашкиной комнате. Кстати, в ванной коричневые полотенца и полосатый халат для вас. В шкафчике на верхней полке все для бритья, зубная щет ка, словом все, что нужно настоящему мужчине. Вы ведь бреетесь опасной бритвой, верно?

– Верно, – улыбнулся он.

– Все настоящие мужчины бреются опасной бритвой, а вы настоящий, я чувствую, вот я вас попросила остаться и вы остались, поняли, что это не каприз, не прихоть… Ой, ну ладно, идите уже спать! И спасибо вам за все!

Тимофей ворочался с боку на бок, никак не мог заснуть. Странные мысли лезли в голову. С ума я что ли сошел? Почему остался? Какое мне в конце концов дело до этой тетки, болтливой, назойливой, совершенно чужой? Да, ей сейчас не позавидуешь, но я-то тут при чем? А ведь все это с легкой руки Олега, не тем будь помянут! Он втравил меня в эту историю, так мало мне Яны, теперь еще и эта тетка! Я почему-то чувствую ответственность за нее, мне что, мало своих забот? А ведь моя встреча с Яной оказалась сродни неизбежности, Мишка же сам с ней познакомился. А тетка эта – хорошая, славная, каких слов мне наговорила, и ведь искренне, я чувствую…

Сон не шел. Он зажег свет на тумбочке, окинул взглядом комнату, встал, подошел к книжным полкам и вдруг в глаза ему бросилась черная с красивым ярким рисунком обложка: «Леонтий Зной. Вальс с флейтой» и подзаголовок «Раздумья меланхолика». Вот болван, подумал Тимофей. «Вальс с флейтой». Это же выговорить немыслимо! «ссфл»! Меланхолик долбаный! На обложке сзади меланхолический красавец устремил затуманенный взор в неведомую даль. Неужто Юльку от него не тошнит? Неужто она и вправду в него влюблена? Он открыл книгу наугад. «Бездонные глаза Марины смотрели на него сквозь пелену страсти, смотрели требовательно, с вызовом, в них явно читалось сомнение в его мужской состоятельности, а он вновь и вновь доказывал ей обратное, но она была ненасытна! И все-таки он одержал над нею верх, она застонала, стон перешел в протяжный крик, потом она, скрипнув зубами, прошептала: “Ну, ты гигант!”» Тимофея затошнило. Гадость какая! Он в сердцах отшвырнул книжку. Захотелось пить. Он в одних трусах на цыпочках вышел в коридор и прокрался на кухню. Снял с крючочка кружку и налил воды из чайника.

– Не спится? – раздался голос Маргариты Семеновны.

– Ох, простите, я не ожидал, я в таком виде…

– За что вы извиняетесь? Все очень красиво!

– Господи, Маргарита Семеновна, – засмущался он.

– Может, хотите молока с медом, чтобы уснуть?

– Ой, нет, ненавижу молоко!

– А я выпью, мне помогает. А кипяточку с медом? Пашка всегда пил, если ему не спалось. Я дала ему с собой большую банку настоящего алтайского меда. Давайте и вам сделаю? Поможет, вот увидите!

– А давайте! Только я пойду халат накину.

Зачем я согласился, идиот! Похоже, эта тетка имеет надо мной какую-то власть! Он надел халат и вернулся на кухню.

– Вы пробовали когда-нибудь настоящий алтайский мед?

– Пробовал! Я в юности бывал на Алтае, сказочные места…

– Вот, пейте, только маленькими глоточками.

– Спасибо! Маргарита Семеновна, я там на полке видел книгу Леонтия Зноя. Вы ее читали?

– Да, конечно, очень он душевно пишет, я вся исплакалась. А что?

– Да нет, просто я много о нем слышал, а читать не читал.

– Ну, это, мне кажется, вообще не для мужчин.

– А, понял.

– Ой, Тима, а вы ведь не просто так спросили, я чую…

– А ну его, – махнул рукой Тимофей. – Ох, и вправду спать захотелось, спасибо, пойду!

– Вас разбудить?

– Нет, спасибо, я всегда просыпаюсь когда мне надо. Доброй ночи!

Ответом ему был тяжкий вздох.

Она так и не заснула. Рано утром, пока Тимофей спал, попыталась привести себя в божеский вид, но где там… В ее возрасте такие переживания и бессонная ночь бесследно не проходят. И все-таки контрастный душ, горячий компресс, маска и килограммы косметики сделали свое дело. Вроде и ничего еще… Она позвонила на работу и предупредила, что сегодня не при дет, оделась и пошла на кухню, готовить завтрак для «лучшего из мужчин». Минут через десять Тимофей явился на кухню, чисто выбритый и уже одетый. Правда, рубашку он надел вчерашнюю. Не беда, решил он.

– С добрым утром, Маргарита Семеновна. Удалось поспать?

– Да где там! Садитесь, Тимочка.

– Спасибо, как вкусно пахнет! И, между прочим, выглядите вы отлично!

– Ай, бросьте! Вам кофе или чай?

– Кофе, если можно.

– Можно, почему нет? Вы такой воспитанный, прелесть просто! Мальчик из хорошей семьи, да?

В ответ он с улыбкой развел руками.

– Ватрушки будете? Через три минуты выну из духовки.

Тимофей наслаждался. Они завтракали на кухне, на покрытом яркой скатеркой столе, еда была простая, калорийная и невероятно вкусная.

– На вас приятно смотреть, – она вдруг погладила его по голове. – Вы с таким удовольствием едите… я так люблю, когда мальчишки хорошо едят.

Ему вдруг страшно захотелось уткнуться носом в пышную грудь этой женщины, от которой веяло теплом, которого ему так не хватало. В родительском доме он вовсе не был обделен теплом и любовью, но когда умерла бабушка, а отец ушел от матери, она вдруг решила, что мальчика надо воспитывать жестко, без сантиментов… Однажды – ему было тогда лет семь, его крепко обидели во дворе, он не подал виду, но, придя домой, расплакался, было жалко себя, и, когда мать пришла с работы и увидела заплаканные глаза, она не приласкала его, не спросила, что с ним, а только сказала: «Тима, ты мужчина, помни это!»

А ему тогда вовсе не хотелось быть мужчиной, а хотелось выплакаться на груди у мамы, которую он обожал, несмотря ни на что.

– Что, мальчик, у тебя тоже несладкая жизнь? – еще раз погладила его по голове Маргарита Семеновна.

– Да нет, что вы, у меня, слава богу, все в порядке.

– Но тебе кисло, одиноко и некому об этом рассказать, да? Мне можно. Знаешь, Пашкины друзья всегда прибегали ко мне со своими детскими бедками. Янка вот тоже… Ой, ничего, что я говорю вам «ты»?

– Это приятно, говорите. Мне с вами так легко и уютно…

Она засмеялась и снова погладила его по голове.

– Знаешь, Тима, правду говорят – нет худа без добра. Вот, кажется, ситуация у меня хуже некуда, кругом кошмар, и вдруг судьба посылает мне тебя… Ты так помог мне вчера… так поддержал… Вроде бы совершенно чужой человек, а я почувствовала в тебе родственную душу. А сейчас увидела, что и тебе, такому сильному здоровому мужику нужна поддержка, я пока не знаю, в чем, но если припрет, ты же мне скажешь? Правда? Только помни – ты всегда можешь на меня рассчитывать, ладно?

Тимофей с трудом проглотил подступивший к горлу комок. Черт знает что!

Квартира Яны была более чем скромной. На окнах стояли горшки с пресловутыми перчиками. На круглом столе в большой вазе засохший букет роз. Наверное, еще от Мишки… В квартире было чисто и замечательно пахло, он не мог определить, чем именно, но хотелось вдыхать и вдыхать этот запах. Он сел за стол, а Маргарита Семеновна деловито собирала вещи.

– Тима, как думаешь, кипятильник взять?

– Что? – словно очнулся он. – Кипятильник? Зачем?

– Как зачем? Чай пить.

– Ох, боюсь, ей сейчас не до чаепитий.

– Да, ты прав, дорогой. Ой, Тима, смотри, что я нашла в ванной! – она протягивала ему раскрытую ладонь, на которой лежало Янино кольцо. – Эта растеряха забыла его на раковине. Вот, хоть что-то на память осталось, она же с первого взгляда влюбилась в это колечко. По-моему, это хороший знак, правда?

– Я тоже так думаю, – кивнул Тимофей.

– Знаешь, возьми его и скажи ей, что это ты его нашел.

– Господи, зачем?

– Так надо, я чувствую! Ну вот, кажется, все собрала. Сейчас только цветочки полью и поеду к ней.

– Я поеду с вами, отвезу вас.

– Вот спасибо…

Как ему не хотелось уходить отсюда. В прихожей он вдруг увидел брошенные на спинке стула джинсы. Маргарита еще замешкалась в комнате, а он вороватым движением приподнял эти джинсы и обнаружил, что они, конечно же, сняты вместе с колготками. И вдруг такая волна восторга и счастья накрыла его, что даже голова закружилась. Я люблю ее! И гори оно все синим пламенем! А как же Мишка? А что Мишка? Он предпочел ей каменных истуканов острова Пасхи!

– Ну, Тима, пошли! Что это с тобой?

– Знаете, есть такая хохма: кто первый встал, того и тапки?

Она внимательно посмотрела на него и понимающе кивнула.

– Молодец, Тима! Так держать!

Вид Яны ужаснул Маргариту Семеновну.

– Матерь божья, Янка!

Яна открыла глаза.

– Тетя Рита!

– Ты молчи, я все знаю! И поверь, я его прокляла, не будет ему счастья, ох не будет! К тебе менты уже приходили?

– Нет, но я им ничего не скажу.

– Ты уверена, что это правильно?

– Конечно. Бог с ними, с этими драгоценностями, не в них счастье. Я-то еще легко отделалась, вам, я думаю, хуже!

– Знаешь, мне было так хреново, я ведь подозревала, что этот старый пень что-то затевает, он мне говорил, что нашел какого-то безумно богатого и щедрого покупателя на твои цацки, а у самого глазки какие-то масляные, шкодливые были. Поэтому когда позвонил этот твой Тима, я сразу поняла… Думала, умру от стыда и горя, а он ко мне приехал, мы поговорили…

– И что?

– Мне легче стало. И вот еще, Янка, он… он любит тебя.

– Да нет, что вы, он просто хороший человек.

– Он не просто хороший, он, наверное, самый лучший из всех, кого я знаю.

– Да бросьте… А видели бы вы его жену, такая красавица, глаз не оторвать.

– Ну и что? Может, он из тех, кто предпочитает свиной хрящик?

– Это я свиной хрящик? – улыбнулась Яна и тут же сморщилась от страшной головной боли.

– Тебе наверное нельзя улыбаться. Лежи смирно, я тебя умою, приведу в порядок… Ты завтракала?

– Не могу есть…

– Голодная, значит, валяешься… Ты тут одна? – она кивнула на вторую кровать.

– Под утро положили одну женщину, а она через полчаса умерла.

– Я тебя отсюда заберу!

В дверь постучали.

– Можно? – заглянул Тимофей. – С добрым утром, Яна.

– Спасибо вам!

– Тима, что сказал врач?

– Что все слава богу, через дня два-три можно выписать.

– Ступайте к нему и скажите, чтобы прямо сейчас выписывал, я забираю ее к себе!

Все оказалось просто. Явился молоденький милиционер, со скучающей миной задал несколько подобающих случаю вопросов, вздохнул и пришел к выводу:

– Вряд ли мы его найдем. Документы, возможно, подбросят, а если нет, выправите новые, обращайтесь, поможем! – С этим он отбыл.

А через полтора часа Тимофей на руках отнес Яну в машину.

– Юлечка, добрый вечер, это Нелли Яковлевна.

– О, добрый вечер! Как вы поживаете? Что слышно от Миши?

– Спасибо, все вроде бы нормально. Скажи, а Тимы нет?

– Нет, у него сейчас какие-то сложности, он поздно возвращается. Он вам нужен? Позвоните ему на мобильный!

– Он у него не изменился?

– Да нет, а что?

– Не могу дозвониться. В рабочее время мне неловко, а вечером телефон недоступен. Вот, думала дома его застать.

– Нелли Яковлевна, может, я могу чем-то помочь? Вы скажите!

– Понимаешь, деточка, я что-то беспокоюсь. Яна куда-то пропала.

– Как пропала?

– Ну, обычно мы созванивались как минимум раза два в неделю. А тут уже две недели от нее ни слуху, ни духу. К телефону не подходит, мобильный тоже выключен… Мне как-то тревожно. Думала, может Тима что-то знает…

– Вряд ли… Хотя… Но если бы с ней что-то случилось, думаю, он мне сказал бы. Нелли Яковлевна, я вот хотела спросить… Она вам нравится, эта Яна?

– Ну, в общем-то да… А что, ты иного мнения? – Ну, я видела ее один раз, но… Она неряха… А я таким людям как-то не доверяю.

– Да, она слегка лахудристая девушка, – засмеялась Нелли Яковлевна, – но славная… Юлечка, будь добра, передай Тиме, чтобы со мной связался.

– Передам, конечно, хотя не знаю, чем он может вам помочь.

– Ну, может, он съездил бы к ней.

– Он сейчас так занят… А хотите, я с вами съезжу? Я завтра свободна, мне несложно.

– Спасибо, я не откажусь, наверное.

– Вот и отлично.

– Когда тебе удобно?

– Ну, лучше в первой половине дня. Часов в одиннадцать вас устроит?

– Да, прекрасно.

– Ровно в одиннадцать я за вами заеду.

Яна уже вторую неделю жила у Маргариты Семеновны, которая ухаживала за нею куда лучше, чем в больнице. Она неожиданно для всех подала заявление об уходе, ее легко отпустили, на ее место давно метила одна из сотрудниц.

– Что, Маргарита Семеновна, теперь уж будете жить половой жизнью? – ядовито спросила главбухша.

– Интенсивной половой жизнью! – поправила ее Маргарита Семеновна.

– Ну дай вам бог!

– Уже дал!

Пашка весьма одобрил решение матери уйти с работы и обещал ежемесячно высылать ей по пятьсот евро. О том, что случилось с Яной и Григорием Ивановичем она и словом сыну не обмолвилась. А Григорий Иванович в Москву не вернулся. Выходит, они не зря его подозревали. Правда, иногда ночью она просыпалась и думала: а жив ли он вообще? Но потом говорила себе: какая разница? Для меня он все равно умер!

Тимофей заезжал к ним не слишком часто, раза два в неделю и всякий раз Яну это повергало в смущение, а Маргарита Семеновна радовалась ему.

Юля привезла Нелли Яковлевну к дому Яны. Они вдвоем поднялись на лифте и позвонили в дверь. Ни ответа, ни привета.

– А где она работает? – спросила Юля.

– В каком-то институте, я точно не знаю.

– А может, она просто завела себе другого и прячется от вас? – предположила Юля. – Я посмотрела внизу на почтовый ящик, там пусто, значит, почту кто-то вынимает. Может, даже она сейчас дома с любовником, глянула в глазок и решила не открывать…

– Ох, не хотелось бы так думать! Ладно, поехали! Прости меня, старую дуру, Юлечка!

– Да что вы, Нелли Яковлевна!

Они сели в машину и Юля тронула с места. Выехав со двора, она вдруг воскликнула:

– Так, очень интересно!

– Ты о чем?

– Тима! Он подъехал к соседнему дому и вошел в подъезд!

– Ты уверена?

– Думаете, я не знаю собственного мужа? Вон его машина стоит. Хотелось бы знать, что он тут делает.

– Ну мало ли… Может у него тут дела.

– Только интересно, какие?

– Юля, ты хочешь проследить за мужем?

– Следить? Нет. Но узнать, что он тут делает в такой час, хотелось бы.

– Я как-то не думаю, что Тима стал бы тебя обманывать… Не тот он человек.

– Нелли Яковлевна, вам встречался когда-нибудь мужик, не из самых завалящих, который не изменял бы жене?

– Пожалуй, нет, – улыбнулась Нелли Яковлевна.

– К тому же я знаю, что он спутался со своей бывшей коллегой, некой Геней, но она живет совершенно в другом районе.

– А почему ты думаешь, что это… адюльтер?

– Чую!

– Но ты так спокойно об этом говоришь… Ты уже не любишь его?

– Ах боже мой, причем тут это? Я просто констатирую факт, хочу быть в курсе, но вовсе не намерена терять такого прекрасного мужа… И, конечно, я его люблю, – поспешила исправить оплошность Юля. – Очень люблю! Но зачем тратить силы на борьбу с неизбежностью? Скандалов я устраивать не буду, я даю ему свободу и у нас, практически, идеальный брак… Я хорошая жена, хозяйка, со мной не стыдно показаться в обществе, он все это, поверьте, высоко ценит. А легкие шалости на стороне… пусть. Ладно! Поехали отсюда. Вечером спрошу его напрямик, что он тут делал, а там посмотрим!

Она, конечно, хотела дождаться, когда выйдет Тимофей, но при Нелли Яковлевне делать это было неудобно.

– Тим, ты был сегодня днем на проспекте Вернадского?

– Был, а что? – не моргнув глазом, ответил Тимофей.

– А что ты там делал?

– Навещал Владимира Сергеевича. Он заболел, а жена в отъезде. Вот я и поехал отвезти ему продукты и лекарства, – невозмутимо ответил он. – А что, ты меня там засекла?

– Просто увидела твою машину.

– А тебя что туда понесло? Там вроде нет твоих объектов?

– Меня попросила Нелли Яковлевна.

– Нелли Яковлевна? – крайне удивился и насторожился Тимофей.

– Она искала тебя, вернее, она потеряла из виду Яну и беспокоится. Сказала, что хотела попросить тебя съездить к ней на квартиру, ну я и предложила свои услуги, у меня было время. И вдруг увидела твою машину.

– Ну, вы нашли Яну?

– Нет.

– Я позвоню Нелли Яковлевне. А как, кстати, подвигается твой дизайн-проект?

– Великолепно! Это будет что-то!

– Юль, а ты читала его книжки?

– Читала одну или две.

– И как?

– Ну как тебе сказать… Это не то, что я люблю, но многим нравится.

– А я вот у Владимира Сергеевича взял в руки книгу… По-моему пакость первостатейная!

– Тима, ты просто ревнуешь! – кокетливо улыбнулась Юля.

– Юль, а давай разведемся?

– Что? – не поверила своим ушам Юля.

– Разведемся давай! Тихо-мирно, без скандалов. Мы же вменяемые люди…

– С чего вдруг?

– Да не вдруг… Я что-то устал от такой жизни. Не подходим мы друг другу.

– Ну, и на кого ты меня променял? На эту мымристую Геньку?

– Юль, честное слово, никого у меня нет… Я просто… перестал чувствовать себя в своем доме дома.

– Тимка, брось, если ты из-за Леонтия… Ну, хочешь, я брошу это дело? Но разводиться-то зачем? Или я чего-то не знаю? У тебя любовь?

– Нет, никакой любви… Просто я не вижу смысла дальше так жить.

– А разве ты плохо живешь?

– А разве хорошо?

– Мне казалось, у нас все хорошо. Ну, это же обычное дело, что страсть ушла, но…

– А больше ничего и не было… И я устал…

– От чего, можно узнать?

– Ты удивишься – от хорошего тона, хорошего вкуса, от крахмальных салфеток… От нелюбви, наконец… Ты вот даже когда я предложил развестись, не закричала, не затопала нога ми, не заплакала, наконец… И я вот тоже стал таким же… мертвым. Сообщаю тебе, что хочу развестись… как бы между прочим…

– Вот видишь! Мы с тобой настоящая хорошая пара, мы сможем прожить вместе до глубокой старости, мы уважаем и любим друг друга, поэтому не кричим, не деремся, а ведем себя как нормальные воспитанные люди… Просто кругом люди ведут себя бог знает как и норма уже представляется извращением. Ты ошибаешься, Тима! Лучшей жены тебе не найти. Мы с тобой идеальная пара… Просто сегодня у тебя, видно, дурное настроение… А кстати, тебя совсем не обеспокоило исчезновение Яны? Если я не ошибаюсь, Миша поручил тебе заботиться о ней…

Тимофей смотрел на жену с некоторым восхищением. Как мастерски она вышла из положения и в который уж раз сумела внушить ему, что они-таки идеальная пара… Правда всего на несколько минут. А может, она права и не надо рыпаться? Яна ведь вовсе не отвечает ему взаимностью… И когда он приходит, явно чувствует себя смущенной… А его неудержимо тянет туда, в квартиру Маргариты, и он сам не знает, какого черта вдруг завел речь о разводе. Если уж заводить такой разговор, то совершенно в другой тональности, решительно заявить – все, я подаю на развод, а я что сделал – эдак вяло предложил, словно хотел, чтобы меня разубедили, и меня-таки разубедили… В самом деле, зачем заводить такую канитель, чего ради? И где гарантия, что Яна… Все, надо заканчивать с этой историей. Яна женщина моего лучшего друга и мало ли какие мысли и чувства в связи с ней возникают у меня? Я не имею права… Удовольствуюсь пока Геней. А ведь Юлька права, она немного мымра, Геня… А чем же все-таки так упоительно пахло в квартире Яны?

– Янка, ты почему так холодна с Тимой?

– Тетя Рита!

– Ты что, не видишь, какое это золото?

– Не все то золото, что блестит!

– Ты намекаешь на Гришку?

– Да боже меня упаси!

– Такой хороший парень! Колечко твое нашел.

– Тетя Рита, не передергивайте, – улыбнулась Яна. – Он сказал, что вы его нашли.

– От дурной! Честный до идиотизма! Не понимаю! Честный юрист в наше время – это абсурд! – И он что, ни капельки тебе не нравится?

– У меня есть Миша.

– Да где он, твой Миша?

– Он такой интересный человек, такой разносторонне одаренный…

– А Тима такой интересный мужчина!

– Он не мой мужчина, тетя Рита! К тому же лучший друг Миши. – Но что-то было в ее голосе такое, что вселило в Маргариту Семеновну уверенность – все возможно в этой жизни.

После разговора о Тимофее Яна позвонила Нелли Яковлевне. Та было всполошилась, но Яна сказала, что чувствует себя уже значительно лучше и просила ничего не сообщать Мише.

– Разумеется, зачем его волновать. Но я бы хотела тебя навестить.

– Нелли Яковлевна, я сейчас еще не дома, временно живу у друзей, здесь за мной ухаживают, но, думаю, через недельку уже вернусь домой и тогда буду рада…

– Ну что ж, но тебе, может, что-то нужно? Да, а Тимофей в курсе?

Яна внутренне заметалась и почему-то промямлила:

– Да нет, зачем…

И тут же обругала себя. Для чего соврала, идиотка? Вот сейчас Нелли Яковлевна позвонит Тимофею, поймет, что я соврала… И он тоже все поймет, а это ни к чему. И вообще, пора домой!

– Тетя Рита, наверное, мне уже пора!

– Что пора? Куда пора?

– Домой, я уже неплохо себя чувствую.

– Что за ерунда? Ты в зеркало давно смотрелась? И вообще – домой пойдешь, когда тебе врачи разрешат выйти на работу, не раньше! Это мое последнее слово! Тебе тут разве плохо?

– Да что вы, тетя Рита? – огорчилась Яна. – За мной в жизни никто так не ухаживал! Просто я боюсь быть вам в тягость…

– А все-таки, похоже, головку тебе здорово ушибли! Да ты для меня сейчас спасенье, дурища!

Они обнялись, расцеловались и залились горючими слезами.

После разговора о разводе Юля насторожилась. По зрелом размышлении она пришла к вы воду: пока Леонтий не предложит ей официально оформить их отношения, разводиться с Тимофеем ни в коем случае нельзя. А то как бы не сесть между двух стульев…

На работе у Тимофея начался сложный период – одна неприятность громоздилась на другую, его рвали на части и времени на лирические раздумья просто не оставалось. Он добирался домой иногда за полночь, и без сил валился на диван. Посидев минут двадцать с закрытыми глазами, плелся в столовую, где на красивой скатерти его ждал горячий ужин на блюде с подогревом, которое когда-то Юля купила в Германии. Впрочем, нередко она сама подавала ему ужин, ни словом его не укоряя. А утром, как бы рано он ни встал – горячий завтрак. Не жена, сокровище. И что мне в самом деле надо, какого рожна? Вот только я совсем ее больше не хочу. Но она и не настаивает, видимо писатель вполне ее удовлетворяет. Впрочем, я сейчас никого не хочу, не до того мне. Генька здорово обижена на меня, а Яна… А Яне я ни на фиг не сдался. Да ну их всех…

В субботу у него опять был рабочий день.

– Донатыч, все, если я завтра не возьму тайм-аут, ищи себе другого юриста, в понедельник я уже буду в дурдоме! – взмолился Тимофей. – Ни хрена уже не соображаю.

– Черт с тобой, отдохни денек, а то другого юриста искать дороже выйдет! А и впрямь домой пора, одиннадцать скоро.

Тимофей медленно вышел на улицу, сел за руль. Хотелось напиться и ужасно не хотелось домой. Поехать к маме? Да нет, уже поздно, она удивится, начнутся расспросы, то-сё. Нет, поеду домой и завалюсь спать. Надо просто отоспаться, работы, и притом не терпящей отлагательств, еще невпроворот, а что у меня в жизни есть, кроме работы? Мечта о Яне, женщине лучшего друга? Болван ты, Тимоха!

Он вышел из машины. Воздух был на удивление свежим и прохладным. Может, махнуть завтра куда-нибудь в лес, подышать? И вдруг ему показалось, что кто-то скулит. Ребенок, что ли, хнычет за открытым окном? Нет, на ребенка не похоже.

– Тимофей Борисыч, вы? – окликнул его сосед по дому Николай Валентинович.

– Я! Добрый вечер!

– Какой там вечер, ночь уже. Гляньте, что я тут нашел, чудо какое!

И тут Тимофей разглядел, что сосед держит на руках щенка.

– Вот, гляньте, лопушок какой, месяца полтора, от силы два…

– Откуда он тут взялся?

– Кабы знать! А, главное, куда его девать? Я утром к сыну улетаю во Владивосток, куда с ним? Может, возьмете, а? Красавец ведь, на немецкую овчарку смахивает, жалко, сил нет… Я уж ему молока принес… Вот скажите мне, какая тварь его выкинула, он ведь сам еще от мамкиной сиськи не удрал бы, истинно тварь бессердечная…

Тимофей протянул руку и погладил смешную черную морду. Щенок ткнулся носом ему в ладонь и лизнул. Сердце зашлось от жалости. Он взял щенка на руки. Черный с рыжими ушами, он был точь-в-точь похож на Арношку. Когда-то, давным-давно, Олег подарил племяннику щенка. Мама поначалу была недовольна, но потом всем сердцем к нему прикипела. Щенок вы рос в красивого, умного пса, надежного друга. Мишка тоже в нем души не чаял. Но пес прожил всего шесть лет и однажды, погнавшись за течной сукой, угодил под машину, сразу насмерть.

– Возьмете, Тимофей Борисыч? – с надеждой спросил сосед.

– Уже взял! – улыбнулся Тимофей. – У меня когда-то был точно такой же…

– А супруга возражать не будет?

– Не думаю! Разве можно устоять перед таким обаянием? – почти уже проворковал Тимофей.

– Вот хорошо, хоть со спокойной душой улечу.

– Счастливого полета!

Тимофей прижал щенка к груди. Как славно, хоть живая душа в доме будет, чудо какое, точь-в-точь Арношка, теплый, нежный…

Он достал из кармана ключи, отпер дверь. В квартире было темно и тихо. Значит, Юльки нет. Он зажег свет, осторожно положил щенка на мягкую банкетку, сбросил туфли.

– Я сейчас, маленький. Так! И что ты наделал? На обитой шелком банкетке расплывалось мокрое пятно.

– Да, не лучшее начало совместной жизни, – почесал в затылке Тимофей. Схватил щенка и понес в ванную. – Ничего, мы сейчас помоемся, а банкетку эту дурацкую поменяем, Юлька и не заметит.

Точно такая же банкетка стояла у него в кабинете, заваленная к величайшему негодованию жены папками, до которых он никому не позволял дотрагиваться. Тимофей вымыл щенка в раковине, завернул в махровое полотенце и отнес к себе в кабинет, потом быстренько поменял местами банкетки.

– Мой маленький, да ты же красавец, ну чего ты дрожишь? Не бойся, все у нас будет отлично, сейчас я тебе молочка принесу, а завтра куплю все, что вашему брату теперь полагается…

Возясь со щенком, он напрочь забыл об усталости, ему вдруг стало хорошо и уютно в доме, который он давно уже не любил.

– Вот, Арношка, мы с тобой нашли друг друга и никто нам больше не нужен, правда?

Шоколадные глаза щенка, как показалось Тимофею, смотрели на него с доверием и благодарностью. Попив молока из красивой фарфоровой миски, он вдруг сразу обессилел. А Тимофей постелил себе на диване, лег, положил щенка рядом, прикрыл одеялом и сразу уснул. Он давно не чувствовал себя таким счастливым.