Текст книги "Сказка о ночном музыканте"

Под звуки стали тихо танцевать,

А Некто не сдержался и заплакал.

Да, да, он очевидно был раним.

Вся злость его растаяла мгновенно,

И он теперь предстал совсем иным.

Соль, что была в слезах, разъела кожу,

Раздался звук негромкого щелчка,

И тело «слизня» сеткою покрылось,

Как будто при рождении птенца.

На самом деле так оно и было.

Застывший в одночасье сей покров

Распался на мельчайшие частички,

И выпустил кого-то из оков.

В ракушке восседал перед Давидом

Красивый, обнажённый человек.

Он всё ещё рыдал, как будто это

Не делал ни один прошедший век.

Когда же успокоился немного,

То вслух при музыканте произнёс:

«Ты снял с меня сейчас одно заклятье,

Родив во мне потоки чистых слёз.

Но я ещё не в силах приподняться.

Вот если мне рубаху принесёшь,

Что соткана, иль сплетена из сена –

Вернее друга в жизни не найдёшь.

И это нужно сделать очень быстро.

Когда начнёт в права вступать рассвет,

Я снова превращусь в большого слизня,

И навсегда останусь так одет».

Зеркальная поверхность засияла,

И вот уже в стекле лишь лунный свет.

Да… Камень очень вовремя Давиду

Подсказку дал и правильный совет.

Помочь теперь мог только колокольчик.

Была надежда только на него.

Ведь вызванные звери, птицы, змеи

Быстрей найдут, что хочет существо.

И прежде чем отправиться обратно

К озёрным необычным берегам,

Скрипач, звеня таинственным предметом

Помощников откликнуться призвал.

Пришло, слетелось, приползло немало

Зверей, птиц, грызунов и даже змей.

Давид открыто с ними поделился

Задачею нелёгкою своей.

На миг повисло тихое молчанье,

А после начал кто-то говорить:

«Нам ведомо, где кроется рубаха.

И это дело просто разрешить.

Однако потому, что мы мышата –

Добраться туда будет нелегко.

Помочь ускорить дело могут птицы,

Летающие очень высоко.

И если не воспримут нас едою –

Управимся за несколько минут.

Пусть отнесут, оставят, где укажем,

А после к вам обратно принесут».

Одна из птиц с огромными глазами,

Сказала тут же: «Так тому и быть!

О том, что мы вас пищею считаем,

Нам временно придётся позабыть.

Решайтесь, кто рискнув, не побоится,

Указывая путь нам, полететь.

И времени напрасно не тяните,

Мы можем до рассвета не успеть!»

Услышав это, мышки проявились.

Причина, что явилась не одна,

Была ясна, бесспорно, и понятна –

Одна рубаху бы не донесла.

На счастье, прилетевших птиц хватило,

Чтоб каждая отправилась в полёт.

И вот уже исчезли в небе крылья,

А музыкант их возвращенья ждёт.

Один лишь Лазарь мечется не зная,

Быть рядом ему с братом иль не быть?

И если нет, то чем ему заняться,

Чтоб друга от противников прикрыть?

Давид услышал это беспокойство.

Волненье вырывалось изнутри.

И потому промолвил: «Ты сегодня

Со мной, пожалуй, всё же не ходи.

Не знаю почему так сердце кажет,

Что кто-то находиться должен тут.

По крайней мере, быть со мной не сразу,

А позже, через несколько минут».

Давид речь не успел свою закончить.

Вернулись птицы, в клювы заключив

Упитанных и прежде шустрых мышек,

Что странствовали сердце затаив.

Пищать в то время серые не смели.

Держала крепко каждая в зубах

Клочок пахучей, необычной ткани,

Что соткан был из высушенных трав.

Как только совершилось приземленье –

Вновь важная работа началась.

Лоскутики травинками скрепились,

И на глазах рубаха родилась!

Помощники учтиво поклонились.

Орлы спросили: «Нужно что ещё?»

При этом мышки быстро удалились,

Стараясь скрыть присутствие своё.

Давид же произнёс: «На самом деле

Мне помощь пригодилась бы опять.

Я должен в эту самую минуту

У озера волшебного стоять».

Его немедля тут же подхватили,

Не спрашивая больше ничего,

И отнесли, куда ему хотелось,

У стен оставив брата одного.

Что с юношей у озера случилось,

По крайней мере, в первых полчаса,

Из зеркала доподлинно известно.

Пока мы не последуем туда.

Присмотримся давайте в то, что будет

У стен происходить в тиши ночной,

Где младший брат сидел сейчас в раздумьях

У лаза под огромною стеной.

А там он видеть стал отображенье

При лунном свете тени горбуна,

Как тот реальным стал и, проявившись

Вслух произнёс, почти шепча, слова:

«Я видел принесённую рубаху,

Но ведь она пока ещё не всё

Что брат Озёрный получить захочет.

Он спросит имя прежнее своё.

Тогда лишь он навеки изменится,

Хоть будет продолжать «царить» в воде.

Но тот, кто имя истинное знает –

Получит помощь от него везде.

И если б не был я от вас зависим,

То думаю, наверное, смолчал.

Скрипач и ты, признаюсь, мне по нраву.

Другим бы это я не рассказал.

Поэтому запомни и не сбейся,

Когда начнёшь его передавать.

Пусть музыкант два слова чётко скажет:

«Анимус Лакус» – ведь его так звать.

Пока он будто сам себя не помнит,

Но возродившись, станет так силён,

Что повезёт лишь тем, кто душу тронет,

Другой же будет им испепелён.

Теперь поторопись. Успей добраться

Ко времени, когда твой музыкант

Закончит воспевать красоты мира,

До слёз раскрыв уменье и талант».

Горбун, произнеся то – растворился,

Забрав со стен очерченную тень.

А Лазарь побежал. Ночь отступала.

Ещё чуть-чуть и зародится день.

Он вовремя, скажу вам, появился

В означенных таинственных местах.

Уже была расправлена рубаха,

Вопрос застыл коварно на губах…

Стоял Давид в растерянности тихо.

Ответа на вопрос он ведь не знал,

А тут вдруг Лазарь чудом объявился

И на ухо слова ему сказал:

«Его Анимус Лакус величали –

Дух озера, слова не переставь.

Скажи их громко и не запинаясь,

А далее уж свой вопрос направь».

Давид вздохнул с огромным облегченьем.

Без брата он бы имя не назвал.

И в качестве ответа без задержки

«Анимус Лакус» громко вслух сказал.

Внутри рубахи тело просияло,

Преобразив того, кто был одет

В живительно-пахучую одежду.

И был в ней, я скажу, совсем не дед.

Он встал в ракушке мощным и великим

И словно повелитель произнёс:

«Ты можешь говорить теперь свободно,

Раз правильно ответил на вопрос!»

На небе солнце заново рождалось,

Но нежный свет не страшен уже был!

Скрипач спросил: «Как разбудить Дракона,

Который в камне некогда застыл?»

«Всё просто, вкруг него лежат озёра

Не просто так. В нём страх, что он попить

В момент, когда очнётся, не сумеет.

Его носы приходится мочить.

Тогда он спит спокойно сном младенца,

Но если влагу быстро удалить,

Поднимется гора, воды попросит,

Иль ключ, что может дух освободить,

Поэтому, представ пред ним, негромко

По имени меня лишь назови,

И дальше попроси, не глядя в воду:

«Прошу тебя, на время отойти!»

Тогда, я обещаю, что Дракона

Окружит неожиданная сушь.

Он тут же обязательно проснётся,

Наполнив камнепадным звуком глушь.

До времени прощай. За всё спасибо.

Теперь ты под защитою моей.

Понадоблюсь – зови и не стесняйся.

Ты в списке моих истинных друзей!»

Дух озера ударил по ракушке,

Она сомкнулась, скрыв от глаз его,

И под воду ушла. Теперь казалось,

Что не было, здесь прежде ничего.

Всё нужное имелось у Давида.

Вот если б им никто не помешал

Исполнить предсказание сегодня…

Но хитрый враг в ту ночь, увы, не спал.

Он парня возвращения не видел.

В ту пору он ушёл уже домой,

Но рыбу, обращённую в Давида,

Орлана с сумкой видел под луной.

Он знал теперь лишь часть возможной правды.

Вот если б музыкант ещё сказал,

О чём он, порошком продляя время,

В таинственной пещере разузнал?

Сегодня всё должно было решиться.

Что явится Давид – сомнений нет!

А значит нужно очень исхитриться,

Чтоб вскрыть возможно значимый секрет.

Противник размышлял. В то время братья

Готовились отправиться к горе.

Вновь двойники оставлены в беседке,

И найдены дорожки в полутьме.

Чтоб всё успеть, не дожидаясь солнца,

Довольствуясь лишь малою зарёй,

Они расстались, чтобы повстречаться

Теперь уже поблизости с горой.

Давид достал чудесную подкову,

На землю осторожно положил,

И как ему советовал волшебник,

На центр её ногою наступил,

Прижав к себе и сумку и дорожки,

Настроившись на путь за пять минут

Заветные слова сказал негромко:

«Тралямбалям, курыса, ужбартут!»

Затем добавил: «До горы Дракона…»

Задумавшись к которой голове,

Скрипач увидел, что он перенёсся

И приземлился с краю на хвосте.

Он всё ещё молчал, глазам не веря,

И думал про себя, как дальше быть.

Отдав движенью солнца предпочтенье,

Решил Ивана первым пригласить.

Пока ещё не убрана подкова,

Продолжил: «До восточной головы…»

И ровно через миг, на самом деле,

Стоял скрипач перед холмом горы.

В лучах рассветных озеро блестело.

Мочила возвышение вода….

Но то, что это может быть Драконом,

Давид не догадался б никогда.

Однако, время, даром не теряя,

Стараясь быть подальше от воды,

«Снимись с меня» – сказал, потом добавил:

«Турумбурум, курамба, ужбарты!»

Подкова музыканта отпустила.

Скрипач теперь мог вольно говорить,

Ведь ранее лишь место назначенья

Возможно было вслух произносить.

Подул со стороны приятный ветер.

Когда по зову прилетел Иван,

Давид отдал ему одну дорожку

И всё, что делать дальше, рассказал,

Прося, чтоб просто так, из любопытства,

Брат в озеро в том месте не глядел.

Ведь если он в Дракона превратится,

Окажутся все братья не у дел.

Иван, что было сказано, запомнил,

Отнёсся ко всему теперь всерьёз,

Урок с мешком малюсеньким усвоив,

Когда смеялся без причин до слёз.

А музыкант обнял его, не смея

И дальше оставаться рядом с ним,

Вновь наступил ногою на подкову,

Спеша помочь явиться остальным.

Сказав слова волшебные негромко:

«Тралямбалям, курыса, ужбартут!»,

Указывая далее на Запад,

Он встал там через несколько минут.

И снова холм высокий пред глазами,

Который водной массой окружён.

Стоять здесь должен будет младший братец,

Ведь красным камнем обладал лишь он.

А если так, то сняв с себя подкову,

Произнеся заветные слова,

Давид, как они раньше сговорились,

Призвал явиться Лазаря сюда.

Ему как раз и объяснять не нужно

Что делать, что не делать, как вести…

Он должен был вручить сейчас дорожку,

Чтоб тот смог наверх с лёгкостью взойти,

Затем нажал ногой на центр подковы,

Сказал опять означенную речь,

Указывая цель пути на юге,

Где к делу должен среднего привлечь.

На месте оказавшись, по порядку

Спокойно с каблука снял волшебство,

С небес спуститься попросил Данилу,

Встав от воды не очень далеко.

Пролился дождь, а с ним по водным струям,

Брат средний не помедлив, соскользнул.

Скрипач о том, что знал, ему поведал,

Но время разговором не тянул.

Пора будить уснувшего Дракона.

Что дальше будет трудно предсказать.

Три брата были к действию готовы,

Давид не думал тоже отступать.

Буквально взяв минуту для настроя,

Скрипач поставил друга за собой.

Не потому, что выглядел сильнее.

Данила был отважен как герой!

А просто музыкант обязан перстень

Поднявшемуся монстру показать,

И в это «историческое» время

Никто его не должен заслонять!

В душе надеясь, что и остальные

Готовы испытание пройти,

«Анимус Лакус» – произнёс негромко,

«Прошу тебя, на время отойти!»

Вода надулась тут же пузырями,

И стала, отрываясь улетать.

Поднялся столб наполненный шарами

И вот уж глади водной не видать.

Земля, что дном была, в одно мгновенье

Просохла, превратившись тут же в твердь.

Ни рыбы, ни травы не оказалось.

Вода внутри себя носила смерть.

Быть может она этим и держала

Огромное страшилище во сне.

Теперь, когда вся влага приподнялась

И испарилась где-то в вышине,

Гора невероятно задрожала.

Теперь там трудно было устоять.

А то, что прежде виделось холмами,

Глазищи свои стало открывать.

Не так, как мы. Сначала спали камни,

Отверстия большие показав

Затянутые плёнкой, а под нею

Зрачки росли, ввергая разум в страх.

И пелена раздвинулась, как шторки,

Позволив различить цвет страшных глаз,

Одни огнями жёлтыми горели,

В других глазах кровь будто запеклась,

На старшего смотрели – с зеленцою.

И все гостей готовы были сжечь

За то, что сон намеренно прервали,

Не дав озёрной влаге рядом течь.

Сказать, что это было неприятно,

Наверно – ничего не передать…

Но вскоре в душах стало леденее,

Когда Дракон стал тело поднимать.

Три головы огромных оторвались,

Возвысились настолько высоко,

Что нужно было голову закинуть,

Чтоб вверх смотреть. Так было далеко.

Под гул со всех сторон от камнепада,

Тут тело монстра начало расти.

Не устояв, деревья опадали,

С корнями вырываясь из земли.

Немного погодя вокруг всё стихло,

Раздался страшный рык: «Подайте пить!»

А юноши в безмолвии стояли,

Не смея в это время говорить.

Давиду показалось невозможным,

Что монстр увидеть мог его с кольцом.

Земля под ними стала расходиться,

Пугая братьев жизненным концом.

И только лишь тогда скрипач решился

Вверх руку указующе поднять.

Раздался гром, и голова Дракона,

Спустившись вниз, знак стала изучать.

Когда в печать пытливее вгляделась

То вслух произнесла: «Отдай мне ключ!»

Потребовали это и другие,

Огонь пуская, кажется, до туч.

Два брата вверх подбросили дорожки,

Которые ступенями легли,

И время не теряя, побежали,

Чтоб бросить камни в пасть, что принесли.

Даниле было проще, он в то время

Лишь сделал шаг и рядом с братом встал.

Сказав: «Лови!» – янтарь красивый бросил

И к счастью своему им в цель попал.

Иван и Лазарь тоже подоспели,

Им, правда, было делать то сложней.

Их головы от высоты кружились,

И ветер в небе дул куда сильней.

Но видно так угодно было Богу,

Бросок всем сделать меткий удалось.

Но то являлось только частью дела,

Чтоб общее желание сбылось.

Задачей для двоих было – спуститься,

И важные предметы отыскать,

Причём успеть на место возвратиться

Пока гора не захотела спать

И не свернулась ткань. Она ж не вечно

Использовать дозволила себя.

Поэтому мгновенно развернувшись,

Вниз побежали два богатыря.

Дорожки к удивленью под ногами,

Согнулись тут же некою дугой,

Заканчиваясь там, где братья тут же

Сокровища узрели пред собой.

Взяв в руки их, мужчины вновь помчались,

Боясь назад вернуться не успеть.

Над ними страшно головы качались,

Уставшие приподнято висеть.

В то время ткань волшебная за ними

Закончила ступеньки сокращать,

На этот раз, скажу, намного раньше,

А почему? Не мне вам объяснять.

Возможно место было необычным,

Возможно потому, что волшебство

Размноженное было и всей силы,

Как истинное, всё же не несло.

По счастью братья ткань схватить успели,

Встав там, откуда действо началось.

Они вновь в ожиданье пребывали,

И, как и прежде, всё ещё поврозь.

А что в то время было с музыкантом?

По центру был совсем иной расклад.

Как только голова ключ получила –

Не сразу в небо обратила взгляд.

Она сначала пасть свою сомкнула,

Ударила висевшей бородой

О землю и тотчас же прошептала:

«Сунь в рот кольцо мне, что перед тобой».

Тогда лишь только братья увидали

В земле чугунный и огромный круг.

Такой поднять Давиду неподвластно

Здесь требовалось много сильных рук.

Тут справился б Иван, а не Данила.

Лишь он сумел бы силу проявить,

Но с мест его срывать нельзя – он занят.

Скрипач стал быстро думать: «Как же быть?»

А что он мог? Лишь поиграть на скрипке.

Непосвящённым прежде в волшебство

И в силу издаваемых им звуков –

Покажется никчемным мастерство

В подобной ситуации. Однако,

На самом деле было всё не так.

Отдавшись чувствам, юноша решился

Сыграть и совершил вновь верный шаг.

Сказав Даниле, что сейчас игрою

Кольцо он постарается поднять,

И указал, что волшебство случится,

Коль брат в том деле станет помогать.

Вдохнув побольше воздуха, как будто

Сейчас он был намерен громко петь,

Скрипач провёл смычком по инструменту,

Желая приподнять повыше твердь.

Кольцо само к Давиду потянулось,

Данила лишь немного направлял,

Чтобы предмет чрез несколько мгновений

В пасть монстра ожидаемо попал.

Работа, что казалась невозможной,

Исполнилась невиданно легко.

И времени подобное усилье

Практически совсем не заняло.

Драконья голова кольцо схватила

И вместе с ним высоко поднялась,

Вытягивая цепь, из-за которой

Стена в горе бесшумно разошлась.

Давид играть, конечно же, закончил,

Сказав Даниле: «Ты здесь подожди,

И чтобы не случилось, вслед за мною,

В неведомое место не ходи».

Доверившись во всём, брат подчинился,

А музыкант тем временем вошёл

В пространство не имеющее света,

Ступая тихо, взглядом всё обвёл,

Но ничего в пещере не увидел.

Там были просто россыпи камней.

Ему, признаться, было не понятно,

Зачем скрывать такое от людей?

Желая отыскать свою шкатулку

(Волшебник ошибиться ведь не мог),

Он вслух сказал: «Я будто не в том месте,

Где должен находиться кузовок…»

Пока он говорил, своей ногою

Давид на что-то с хрустом наступил,

И понял, что напрасно сомневался,

И в крайнем изумлении застыл.

Вход пламенем невиданным занялся,

Конечно, не для света – для того,

Чтоб прочие увидеть не пытались,

Какое здесь хранится волшебство.

Пещера необычно замерцала.

Сиянье становилось всё сильней.

И вот уже неспешно приподнялось,

Что было скрыто тайно средь камней.

Открылись глазу россыпи богатства.

Давид вокруг себя смог ощутить

Невиданную силу притяженья…

Его пытались этим заманить

Идти не останавливаясь дальше,

Где горы драгоценностей росли,

И с каждым шагом поднимались выше,

Раскрыв, что прежде свято берегли.

Путь стал казаться парню бесконечным.

Богатства поравнялись с потолком.

Когда же музыкант остановился,

Пред ним пролилось золото дождём.

И это как-то сразу отрезвило.

Куда он шёл всё время и зачем?

Где спрятана коробка с поясами?

Ведь он явился именно за тем,

Чтоб взять её и вынести наружу.

А здесь до потолка лежало то,

Что может быть кого-то привлекало,

И было важным, но не для него.

Он должен кузовок найти, однако,

Где раскопать его, увы, не знал.

Но вспомнив о живой душе Дракона,

Вслух произнёс: «Где, то, что я искал?»

Пещера в тьму на время погрузилась,

Потом раздалось с болью тихой: «А-а-а…

Неужто ты сменяешь эти горы

На вещь простую в виде кузовка?»

Услышав «Да!», невидимый продолжил:

«Ну что ж, раз так решил – тому и быть.

Но есть одно особое условье –

Сумей мой дух на волю отпустить.

Он скован и придавлен этим златом.

И если драгоценностей не жаль,

Так, чтоб в цветы каменья превратились,

На скрипке чудодейственной сыграй!

Когда здесь всё покроется ростками,

Без трудностей отыщешь кузовок.

До сей поры, от злата отказаться

Никто из заходящих внутрь не мог.

Хотелось б верить, что тебе удастся

Желанье обладать всем, одолеть.

Ты ощутил ведь силу притяженья

Сокровищ… К ним так сложно охладеть».

Вновь тишина в пещере наступила,

От стен пошёл манящий тёплый свет.

Лежащее богатство засияло,

Внушая, что его прекрасней нет!

В особых красках всё переливалось.

Давид взял скрипку и закрыл глаза.

Ему такое зрелище мешало

Творить совсем иные чудеса.

И вот уже наполнилась пещера

Божественной и трепетной игрой.

Скрипач «включил» своё воображенье,

Встречаясь в нём с цветущею весной.

Он сердцем ощущал лучистость солнца,

Он видел зелень сочных мягких трав,

И как цветы бутоны раскрывали,

Синь неба в редких белых облаках…

Мелодия внутри распространялась

Насыщенной и плавною волной.

Давид играл, не видя, как менялась

Пещера, вид теряя золотой.

А камни, облик новый принимая,

Легли под звуки сказочным ковром,

Оставив на поверхности лишь вещи,

Что не являлись золотым добром.

Их было там теперь, скажу вам, мало.

Средь них лежал и чудо-кузовок.

Скрипач играл, боясь остановиться,

Рисуя в мыслях райский уголок.

И то, что ему раньше удавалось,

Успехом увенчалось и сейчас…

Но вдруг его пронзил холодный ветер,

А следом зазвучал негромкий глас:

«Спасибо! Наконец-то я свободен!

Меня на небе ждут, я ухожу.

В последнюю минуту пребыванья,

Тебе скрипач, я тоже услужу.

Явился ты, чтоб отыскать коробку,

Но можешь в благодарность получить

Ещё две вещи. Многие герои

За них готовы головы сложить.

Возьми плащ, хлыст, свой короб

И немедля на волю постарайся убежать.

Сейчас мой дух отсюда удалится.

Пещера себя станет закрывать».

Тут ветер, что пронизывал Давида,

Огонь в проёме выхода задул.

Стена горы недобро заскрипела.

Да, юношу Дракон не обманул.

Давид схватил означенные вещи,

И, чтоб здесь не остаться – побежал.

В душе своей немного сомневаясь –

Не зря ли он подаренное взял?

Его могла не выпустить на волю

Огромная волшебная гора.

Но он «подарки» взял по разрешенью,

Не возжелав там прочего добра.

Возможно лишь поэтому Давиду

Протиснуться в щель всё же удалось,

Но он ещё бежал, ведь за спиною

Другое представленье началось.

Гора, что представляла раньше тело,

Под землю, как положено, ушла.

Закрыв глаза, на место опустилась

Пред каждым братом тут же голова.

Столбы воды наполнили озёра.

Корнями укрепился павший лес.

Открылись потаённые «карманы».

Народ, что был в них, тотчас же воскрес.

Случилось предначертанное чудо,

Однако, до сих пор пока не всё.

Стояли по три стороны три брата,

Ждя воссоединение своё.

Поэтому скрипач, убрав подарки,

Ударил перстнем короб по бокам,

Рисуя крест, затем три раза снизу,

Три раза сверху… Следуя словам,

Что были для него когда-то тайной,

Открытой на волшебном «пятачке».

Давид «Раскройся» – далее промолвил,

Прижав коробку бережно к себе.

Возможно оттого, что он боялся,

Что спрятанное может улететь.

Когда чуть слышный звук щелчка раздался,

Внутрь сразу побоялся посмотреть.

Но видя ожидающего брата,

Конечно вещь волшебную открыл.

А там узлом затянутым лежали

Три пояса. Их вид не удивил.

Такие он встречал неоднократно.

Да и теперь, лишь заглянув в село,

Вмиг встретишь добра молодца с подвязкой

Расшитой, коль с невестой повезло.

Припомнив, ему данную подсказку,

Давид велел Даниле подержать

Теперь уже раскрытую коробку,

А сам, взяв скрипку, снова стал играть,

Пытаясь управлять сокрытой нитью.

И чтоб её к себе переманить,

Скрипач, ведя смычком, в то время думал,

Где лучше вещь такую применить?

Ему пришло на ум: «Такое чудо

Могло быть устрашением врагам…»

Зачем пришла такая мысль? Откуда?

В тот миг он объяснить не смог бы сам.

Он объяснить не мог, а кто-то ведал,

Что нить должна себя так проявить.

Кому-то было подлинно известно,

Что здесь, сейчас начнёт происходить.

Давид играл. Три пояса распались.

Достал Данила из коробки свой.

Затем спросил: «А где же мои братья?

Скорей бы их увидеть пред собой!»

И тут, под чудодейственные звуки,

Позвал к себе Ивана музыкант,

Тот тут же был доставлен тёплым ветром.

Он был красив, силён, будто атлант.

Брат старший взял, как средний, дивный пояс,

О брате младшем задал свой вопрос.

Скрипач, шепнул слова, заулыбался,

Ведь Лазарь из земли поднялся в рост.

Последний пояс вынут из коробки.

Давид в то время размышлял про нить.

Ведь он играл, маня её на волю,

Не только, чтоб друзей соединить,

Но также, чтоб она им помогала.

И только промелькнули те слова,

Как кто-то простонал: «Прошу, спасите!

Похоже, я наказан снова! А-а-а!»

На стоны братья тут же обернулись,

К Давиду в удивленье отошли,

И увидали юношу, что корчась,

Пытался оторваться от земли.

Откуда взялся? – было непонятно.

Один лишь Лазарь молодца признал.

«Горбун? Ты здесь? Зачем? Неужто снова,

Свершить дела лихие помышлял?»

А тот ответил: «Вижу, не по силам

Бороться будет с вами мне теперь.

Мой горб исчез. Ко мне вернулась сила.

Отец и рад, и зол, как лютый зверь.

Даю вам слово, впредь не помешаю,

Препятствия не стану вам чинить.

Прошу лишь, если можно, побыстрее

Меня от тонких пут освободить».

Все братья в тот же миг переглянулись,

Качнули в знак согласья головой.

Бесспорно, четверым хотелось верить

В то, что сказал мужчина молодой.

Давид нашёл коротенькую палку,

Представив будто то веретено,

И заиграл на скрипке, приглашая

Лечь нитку поплотнее на него.

И эта простоватая вещица

Пришлась, похоже, нити по душе.

Ей нравилось под музыку ложиться

Рядками при красивом вираже.

И вот уже кто связан был – свободен.

Он с гордым видом, приподнявшись, встал,

Сказав: «Что вы меня определите,

Хоть я невидим был – не ожидал!

За то, что зла на сердце не держали,

Я в благодарность тоже услужу.

О дне, многозначительном для многих,

Раскрыв секрет я вот что расскажу:

«Сегодня ровно в полдень, когда солнце

Лучи свои расправит в вышине,

Настанет миг, когда должно свершиться

Большое чудо в данной стороне.

Ведь биться на смерть будут чародеи,

Желая захватить над миром власть.

Отец в том и участник, и зачинщик,

Он много бы отдал, чтоб там не пасть.

Одной из главных сил, чего боялись,

Была вот эта грозная гора.

Волшебники не очень-то хотели,

Чтобы драконья сущность ожила.

Гора любого просто б растоптала.

Однако дух Дракона улетел.

И главная из силы устрашенья,

Похоже, оказалась не у дел.

А если в полдень и сестра получит

При образе своём любовный дар –

Она затмит любую красотою,

Избавившись от прежних страшных чар.

Зато отец, которого боялись,

Ослабнет, потеряв былую мощь.

Три брата, что давно ему мешали,

Вновь вместе, что усиливает злость.

Конечно, я как сын в борьбе с другими,

За честь семьи сегодня постою.

Я не могу бороться только с вами

В том важном и ответственном бою.

Хотя, как знать… Лишившись сил Дракона,

Отец прекрасно властвует огнём,

И это преимущество пока что

Осталось неотобранным при нём.

Коль справитесь, ну что ж, пусть так и будет!

В семье вновь воцарит любовь, покой…

Я вас предупредил, хотя не знаю,

Отправитесь ли вы на страшный бой?»

«Напрасно парень ты засомневался.

Мы прежде не стояли в стороне,

Когда при нас невинных обижали,

Иль ставился вопрос: «Быть ли войне?»

Теперь, встав вместе мы уж не дозволим

Глумиться над израненной душой.

В страшилище обращена девица,

Что числится для всех, твоей сестрой.

Для нас её судьба не безразлична.

За власть отец продал, похоже, дочь.

Неужто парень ты так бессердечен,

Что не желаешь страждущей помочь?

Полюбит или нет она – не знаем,

Но честь её, конечно, защитим.

И если нужно бой принять – что ж, примем.

В борьбе с огнём, поверь нам, устоим!»

Такую речь уверенную старший –

Иван красноречиво произнёс.

А тот, кто горб носил, но стал стройнее,

Сказал: «Не вам судить! До вас донёс

Я тайну лишь из лучших побуждений.

Тем самым посодействую сестре.

Отец, как и она, мне очень дорог.

Я за спиной не прячусь на войне.

Меж двух огней я. Так уж получилось.

Любой расклад явит со счастьем – боль.

И я готов за каждого из близких

Рискнуть сегодня, верьте, головой!

Мне указать осталось только место,

Где в полдень всё начнёт происходить.

Поблизости с горой явится поле.

Присутствующих то не удивит.

Земля себя на время там разгладит

В момент, когда раздастся сильный гром.

Нависших чёрных туч притом не будет,

Что кроют солнце в небе голубом…

Придуман знак подобный для немногих,

А именно для тех, кто хочет власть.

Родитель зол, ведь он сегодня может,

Поднявшись высоко – прилюдно пасть.

Турнир пойдёт, конечно, постепенно.

С отцом сразятся все по одному.

И вы должны сейчас определиться:

С чем выступить придётся и кому.

Возможно мой родитель не ослабнет.

Не ведомо, получит ли сестра

Свой дар любви, который ожидала,

И за которым, унижаясь, шла.

Бесспорно, если что, главу семейства

Я в нужную минуту подменю,

Но обещаю с вами не сражаться.

Без боя вам победу уступлю.

Поэтому встать в очередь последним

Советую. Кто знает, чему быть?

Возможно, сюда явится сильнейший,

Которого с отцом мне не сломить.

Тогда уж сами с этим управляйтесь,

А мы уйдём семьёю на покой,

Который в дом вернётся вместе с даром,

Полученным несчастною сестрой.

Надеюсь, что узнали – пригодится.

У вас есть время это обсудить.

Быть может вам не стоит в это место

Идти и просто дальше тихо жить,

Ведь власть вам не нужна, я это знаю.

Вы станете бороться за сестру.

В красе, её все маги возжелают,

Она ж невестой станет одному.

На всякий случай говорю «Прощайте!»

Не числите меня среди врагов…»

И тот, кто был горбат спиною прежде,

Исчез, как говорится: «был таков!»

Теперь четыре брата были рядом.

В их силах было всё преодолеть,

Но дело в том, что полдень будет скоро,

А нужно ещё многое успеть.

Давида ждал давно уже торговец,

Хотя, как знаем и не он один.

Отсутствие его уже заметил

Главнейший в государстве господин.

При помощи подаренной подковы

Скрипач перенестись мог в один миг

Куда ему хотелось и угодно,

А там позвать к себе друзей своих.

Присутствие в местах, было не главным.

Он должен что-то делать, говорить.

И это нужно было очень срочно

Между собою братьям обсудить.

Пока они решенья свои примут,

Мы посетим, пораньше их, базар.

То место, где с огромным нетерпеньем

Торговец музыканта ожидал.

Скажу вам, он на парня сильно злился.

Назначенное время истекло,

А он, три дня Давиду помогая,

Не смог узнать пока что ничего.

Хитрец спешил, невольно хоронился,

Ведь он вчера увидел вдалеке

Соперника – волшебника другого,

Что волка вёл с собой на поводке.

Однажды их пути перекрестились.

Торговец его просто обокрал,

И вещи, чем он с юношей делился,

Путём обманным некогда забрал.

Их возвращать хитрец не собирался.

Они были ему ещё нужны,

Чтоб многим доказать, что он кудесник

И, в том числе правителю страны.

Народу на базаре прибывало.

Вокруг уже стоял несносный шум.

Толпа на зов меж лавками сновала,

Пытаясь сэкономить долю сумм.

Доверчивые чаще попадались.

Вот видите, один уже купил

Себе кувшин, что был ему не нужен,

А то зачем явился – позабыл!

Давид, на территорию ступая,

Зачем здесь оказался, точно знал.

Он шёл, вокруг других не замечая,

Как будто под гипнозом пребывал.

На этот раз сюда из своих братьев

Скрипач наш никого не захватил.

Не потому, что в этом не нуждался,

В то умысел особый вложен был.

Задуманное действо оправдалось.

Торговец, видя парня одного,

Не стал скрывать невиданную радость,

И принял, будто сын пришёл его

За помощью. Хитрец с притворной лаской

Позвал его за занавес зайти,

Велел присесть, чтоб отдохнул немного

От, видимо, нелёгкого пути,

И только лишь потом, глаза сощурив,

Задал вопросы: «Как твои дела?

Коробочка, которую я отдал,

Тебе сегодня ночью помогла?»

Давид ответил: «Помогла и очень.

Поэтому я весть тебе принёс.

Сегодня до полудня кто-то должен

Спасти царевну, стоящую грёз.

И если оживить красу удастся,

В местах неотдалённых будет бой.

Волшебники могучие решатся,

В борьбе власть поделить между собой.

Отец девицы в этот миг ослабнет.

И нет сомнений – дева предпочтёт

Того, кто станет чародеем главным.

С тем под венец, бесспорно и пойдёт!»

Давид опять промолвил полуправду.

Но тот, кто слушал, верил тем словам,

Ведь он на самом деле собирался

Участвовать в бою средь магов сам.

Хитрец, однако, точно знал, что девы,

В пещере не могли о том судить

И потому, опять же с ложной лаской

Пытаться стал «юнца» разговорить:

«Вчера ты очень сильно задержался.

Тебе пришлось рыбёшкой мелкой стать.

И не могу понять, чего такого узнал,

Что не возможно мне сказать?

Ты мне, поверь, как сын. Прошу открыться.

Чем только обладаю – помогу.

Другому твою тайну не раскрою.

Дурного тебе сделать не смогу».

Тогда Давид продолжил: «Это верно.

Вчера я мог навек остаться там.

Ведь я Вам необычную дорожку,

Поверив больше в порошок, отдал.

Но птицей обратившись, приподняться

До верха, как не бился, не сумел.

Когда пошла вода, не стань я рыбой,

То вряд ли бы в том месте уцелел.

Я кое-что узнал от них о братьях