Текст книги "Сказка о ночном музыканте"

И некой существующей горе,

Но тайну их пред Вами не раскрою.

Она ведь доверялась только мне.

Могу сказать одно, мне там велели

Достать как помощь хлыст себе и плащ.

Зачем? – сказать, увы, мне не успели,

Но думаю, бесспорно, для удач.

Где взять их? Применить как? – вот задача.

Надеюсь, что и это есть у Вас,

Ведь времени осталось очень мало,

Чтоб нужное иметь в заветный час».

Торговец призадумался немного,

Затем заметно тяжело вздохнул,

И произнёс: «Я вижу, что ты парень,

Меня в своих словах не обманул.

Действительно есть плащ и хлыст волшебный,

Но у меня в наличии их нет.

Они в горе, и все герои в мире,

Попав туда, свой затеряли след.

Плащ, словно щит собою прикрывает

Хозяина от всех возможных бед.

В нём человек копьём не пробиваем,

Он будто за стеной – вот мой ответ.

Хлыст под рукой – особая удача.

Удар его о землю подчинит

Хозяину практически любого.

Вопрос, как чудо это раздобыть?

Похоже, что ты время зря потратил.

Желаешь жить – из мест сих уходи.

До битвы ничего уж не исправить.

Я видел – собираются враги.

Ты мал и слаб в борьбе с одною скрипкой.

И всё лишь потому, что в эту ночь,

Ты не узнал чего-нибудь такого…»

Добавив про себя: «Про Чуда дочь».

С Давидом он ничем не поделился,

И даже поиграть не стал просить.

Сейчас никто не должен был в округе,

На них своё вниманье обратить.

Увидев вдалеке гонцов дворцовых,

Торговец скрипача заторопил

Быстрее лавку чудную покинуть.

Давид ушёл, и тут же схвачен был.

Вели с ним, я скажу, без церемоний:

Связали, посадили на коня,

Забрать суму, однако, побоялись,

Чтоб беды не накликать на себя.

Все во дворце считали его магом,

В то верил даже мудрый государь.

А то, что музыкант ушёл без спроса,

Тому, кто его слышал, было жаль.

Давид нарушил слово, отлучившись,

О чём он, в самом деле, не жалел.

За прошлый день и ночь, и это утро

Он много сделать и узнать успел.

И то, что его тащат к государю,

Скорее было на руку ему.

Он должен во дворце быть до полудня.

И нам известно с вами почему.

Задуманное братьями, пока что,

Без сбоя и по плану чётко шло.

Скрипач уже стоял пред тем, кто правит,

С учтивостью клоня своё чело,

Заранее предвидя порицанье,

Возможное решение судьбы.

Он должен был молчать пока и слушать,

С покорностью, но и без слов мольбы.

Что ожидалось прежде – прозвучало:

«Мне сложно за тобою уследить.

Я разрешил лишь по дворцу и саду

Тебе в сопровождении ходить.

А ты меня ослушался. За это

Во зле хотел тебя я наказать.

Но если была веская причина,

Возможно гнев сумеешь избежать.

Коль скрылся, чтобы выполнить условье

И разрешить с женитьбою вопрос,

Тогда скажи, как получить девицу

Из-за которой многим не спалось.

И если ты ушёл, чтоб на базаре,

Купить вещей каких-то для себя,

Я сильно осуждать тебя не стану –

Ты снова будешь другом для меня.

Но если убежать тайком пытался,

То головы тебе, брат, не сносить!

Все те, кто обманул меня однажды,

Не смеют моей милости просить».

Давид ответил: «Смысла нет скрываться,

Тем более тайком от Вас бежать.

Хотя предупрежу, не в Ваших силах

Меня насильно рядом удержать.

И если б меня слуги не схватили,

Поверьте, поспешил обратно б сам.

Я не могу безмолвно удалиться,

И отношусь ответственно к словам.

Вы укоряли, что Вы потеряли

Волшебника, что прежде был при Вас.

Так вот, блуждает их довольно много

Не беспричинно возле стен сейчас.

Я думаю, что стоит их увидеть,

И лучшего служить уговорить.

Кто знает, может кто из них и сможет

Заклятье снять, и чудо сотворить.

Сегодня в полдень время истекает,

Когда девица может обрести

Свой дар и из страшила превратиться

В ту, что на свете краше не найти.

Кому она достанется – не знаю.

Но что-то говорит, что будет бой!

Я думаю, что много средь достойных

Рискнут своею буйной головой.

И, как бы ни прискорбно было слышать,

Достанется невеста одному –

Сильнейшему из магов, кто сражаясь,

Не даст себя в обиду никому.

За правду донесённую – простите.

Но эта битва, право, не для Вас!

И если быть убитым не хотите,

Прислушайтесь к словам моим сейчас.

Соломенное чудо, что пугает,

И вызывает в теле многих дрожь,

На площадь при дворцовую снесите,

Продать, желая, только не за грош.

Назначьте непомернейшую цену,

Сказав, что Вы готовы уступить

Тому, кто в жёны куклу возжелает,

Чтоб до скончанья лет её любить,

Что смельчака прилюдно обвенчают,

Не дав слова обратно поменять.

Кто искренне пойдёт на те условья,

Возможно, чары сможет с девы снять.

И Вы давно могли бы всё исправить,

Не тем, чтоб пришлый люд в ночи пугать,

А тем лишь, что сочувствуя девице,

Горячею любовью воспылать.

Для Вас стараясь, я не смел пытаться

В таких делах кого-то подменить,

Но мне, признаюсь, искренне хотелось

И хочется её освободить.

Поэтому я Вас предупреждаю,

Что если к сроку все вокруг смолчат,

То я готов вручить «страшиле» сердце,

И впредь не попрошу его назад.

Оборотится в девушку «солома»,

Иль станет таковою навсегда –

Я обвенчаюсь с ней и буду верен,

И не расстанусь с куклой никогда.

Хоть времени осталось очень мало,

Вы можете сейчас всё изменить,

Иль предоставить малую возможность

В почётных женихах другим ходить.

Прошу лишь об одном Вас – поспешите.

Не упустите шанс себе найти

Жену или помощника другого,

Что станет Вам опорой на пути».

Словами государь был ошарашен.

О сроке, истекающем, он знал.

Он вглядывался каждый день в «страшилу»,

Но сердцем никогда б не воспылал

К такому неприятному созданью.

Оно внушало отвращенье, страх.

И даже, когда в шёлк его рядили,

«Спаси нас Бог!»– рождалось на устах.

И раз уж он не мог и был не в силах

Через себя на миг переступить,

То он готов был малость поразвлечься,

И бытиё немного оживить.

А для того, чтоб сделать себе праздник,

Правитель повелел поставить трон

На площади по центру, где, конечно,

Возвышенно покажется не он.

Сам разместится там же, но напротив,

Чтоб видеть им поставленный спектакль,

Который потечёт без остановки.

Здесь вряд ли запланируешь антракт.

И вот уже на площадь отовсюду

Невиданное множество стеклось

Зевак и любопытного народу.

Стоял там не один заморский гость.

Вид щедро разукрашенного кресла,

Бесспорно, люд пришедший удивил,

А больше всех, что главный в государстве

На царственное место не всходил.

Он озадачил тем, что сел напротив,

Желая трон кому-то уступить.

Ритмично зазвучали барабаны,

Запели трубы, чтобы известить,

Что в данном месте важное случится,

Заставив замереть на миг народ,

В особенном безмолвном ожиданье,

Того, что здесь сейчас произойдёт.

За местом восседанья государя

Застыли слуги в несколько рядов,

Поодаль люди с чем-то необычным,

Что ждали приказаний чётких слов.

Давид встал с разрешенья, с троном рядом,

Он как никто, что будет, понимал,

И времени, напрасно не теряя,

Защитой братьев выступить призывал.

Пролился тёплый дождь и нежный ветер

Пронёсся, прогоняя облака,

Земля за музыкантом расступилась,

И выпустила тут же паренька.

Мужчины находились теперь вместе,

Готовые вступить за деву в бой.

Была в них мощь и ощущалась сила.

И каждый страж смотрелся как герой.

Иван у кресла встал с Данилой справа,

А Лазарь слева, подле скрипача

И тут же произнёс: «Теперь не бойся.

Всё сладится» – практически шепча.

Правитель сделал знак для подчинённых.

При всех в полотнах что-то принесли,

На кресло осторожно усадили,

И, скинув ткань, спокойно отошли.

Что увидали люди – поразило,

Раздались: «Боже мой!» и громкий «Ах!»

Соломенная кукла восседала

На троне и внушала собой страх!

При солнце и наличии народа

Держаться можно было веселей,

Но встретившись с такой один и ночью,

Себя забудешь до скончанья дней.

Все замерли. Создалось впечатленье,

Что люд от потрясенья ввергнут в шок.

В толпе раздался детский плач тотчас же,

Направил в куклу кто-то свой плевок.

Желая страх убрать, метнули камень.

На счастье удалось его поймать,

Но следом полетели и другие.

Пришлось и их ловить и отбивать.

Немного посмотрев на то, правитель

Помощника с бумагой подозвал,

И огласить при всех свои условья,

Как можно громче, тут же приказал.

И было там практически всё так же,

Как час назад Давид его просил.

Цена за эту куклу выставлялась

Такая, что никто б не заплатил.

Народ над тем открыто посмеялся,

Но замолчал, боясь, что ждёт тюрьма.

Когда же продолжение услышал,

Решил, что государь сошёл сума.

Не то, чтобы купить – на ней жениться

Правитель, уступая, предлагал.

Но даже самый падший, жалкий нищий

Такую в жёны взять не возжелал.

Однако погодя пред креслом встали

Четыре человека, что собой

Людей богатых явно представляли.

И каждый был немолод – с бородой.

Они-то понимали, что за кукла

На троне восседала, но притом,

В таком обличье явно не хотели

Ввести своей хозяйкой её в дом.

Один сказал: «Пусть дева проявится.

Клянусь при всех, тогда на ней женюсь!»,

Другой продолжил: «Как увижу облик,

Я цену заплатить не откажусь!»

И третий, и четвертый – поддержали.

Примкнуть торговец даже к ним успел.

О повороте эдаком событий

Никто помыслить средь людей не смел.

Закончились и смех и разговоры.

На площади, где был недавно шум,

При тишине, услышали б и муху,

Как вдруг стал надвигаться страшный гул…

Чуть погодя, отчётливей, понятней

Стал быстро приближающийся звук.

Казалось, по камням несётся тройка,

Но от копыт шёл слишком сильный стук.

И слышалось, на диво, это в небе.

Никто не мог поверить и понять,

Как может на прозрачном небосводе

Удары эти что-то издавать.

Стеною братья встали перед креслом,

Готовые вступить в неравный бой,

И ту, что даже днём людей пугала,

Телами заградили, как стеной.

Отсчёт теперь пошёл уж на минуты,

Когда возможно будет обратить

В красавицу соломенную куклу,

Позволив дар волшебный получить.

Желавшие жениться – торговались.

Их чувства не могли любовь родить.

Сидящая была для них покупкой.

Нет, так нельзя что-либо оживить!

Давид боясь, что к сроку не успеет,

Сказал: «Женюсь на той, какая есть,

И я готов прилюдно обвенчаться

Немедленно с красавицею здесь!»

Он подчеркнул «с красавицей» при этом,

Усилил голос свой, и в тот момент

Он пожелал, чтоб всем был ясно слышен

Им сказанный приятный комплимент.

Затем взял свою скрипку и красиво,

Распахивая душу заиграл.

Все видели, как дивными коврами,

Он площадь перед куклой застилал.

Но это, я скажу вам, в самом деле,

В тот миг было не главным волшебством.

Случилась чудодейственность с Давидом.

Он был окутан будто дивным сном,

Ведь чувствовал теперь определённо

Чудесных трав приятный аромат.

Кикиморой подаренный мешочек

Настраивал его на нужный лад…

Дух корешка болотного аира

С букетом трав неведомых других,

В играющем мгновенно пробудили

Влеченье, страсть… Скрипач, словно жених,

Притягивал игрой своей девицу,

Что только для него была милей

Других. Пусть устрашающая с виду,

Но сердцем и душой своей родней.

Он вспомнил сон, где молвили: «Желанье…»

Все маги, коих было двадцать семь

И деву, что защиты ожидала,

Лица не показав ему в тот день.

Теперь Давид играл, прося у неба

Свершения единственной мечты.

И вот любовью звуки пропитались.

Они были прекрасны и чисты.

Поверьте, кто там был, не сомневался,

Что юноша страшилу обожал.

В услышанную искренность поверив,

Вид чучела уже не устрашал.

И тут при всех свершаться стало чудо.

Солома стала блекнуть на глазах…

Но только, к сожалению, не быстро

Менялся облик в солнечных лучах.

С небес спустилась сказочная тройка

В коляске крепкий старец восседал.

Увидев, что в тот миг происходило,

Со злостью обречённою сказал:

«Похоже, что ты дар свой получила.

Как то могло случиться – не пойму.

Не радуйся заранее. В отместку,

Не разрешу женой стать никому!»

В момент, когда прекрасный, дивный образ

Девицы себя только проявлял,

Отец её на небо приподнялся,

Флакон волшебный с рукава достал,

И вылил содержимое на куклу,

Смочив её запретною водой.

Солома вмиг на девушке истлела.

Одна душа осталась лишь живой.

Все ахнули опять, как было прежде,

Когда, с сидящей пало полотно.

Теперь, на троне было скучно пусто,

Виднелось только некое пятно.

Раздался удаляющийся голос:

«Прошу тебя любимый, победи

В сегодняшней главнейшей в жизни битве.

Меня иначе будет не найти…»

Слова девицы в небе растворились,

А вместе с ними те, кто здесь стоял.

Исчез волшебник с дивною коляской

И пятеро, кто куклу покупал.

Не описать подавленный вид братьев.

Печальней всех, бесспорно, был Давид.

Народ стал потихоньку расходиться,

Боясь того, как царственный глядит.

Ему не удалось повеселиться.

Он был перед волшебником так слаб,

Что чувствовал себя обычной мошкой.

Пред ним он не правитель был, а раб!

От недовольства злость в нём закипела.

Что просто так подняться и уйти?

Нет! Государь теперь готов был

Смести любого на своём пути!

А кто был перед ним? – Четыре брата!

Те, кто не скрылся трусами в толпе.

Да и зачем им было удаляться,

Не обратив внимания к себе?

Правитель был уверен – всё решилось.

Давид же во дворце жить не желал.

Он был подобен птице, что в неволе

Не запоёт. И он бы не играл.

И чтоб его насильно не забрали,

А дали поступить, как хочет он,

Три названые брата рядом встали,

Создав тем треугольный бастион.

Скрипач, сказать по правде, был раздавлен.

Он дар помог девице получить,

Но не успел её своей игрою

От выходки отцовской защитить.

Из горького забвенья вывел Лазарь:

«Ты что раскис? Я очень удивлён!

Припоминай, о чём просила дева…

Ты должен быть, как никогда силён!

Сейчас вновь грянет гром на ясном небе.

Начнётся между магами борьба.

Не ты один условие услышал,

Что девушка, спеша, произнесла.

Она не их – тебя, мой друг, просила

Взять верх и непременно победить.

Найди её, ведь сердцем не играют.

Иль ты решил, от горя, отступить?»

Давид от этих резких слов очнулся.

Часы вот-вот должны были пробить

Уж полдень – миг начала испытаний.

Он должен был отсюда уходить.

Но прежде он решил в успокоенье

Правителю сказать такую речь:

«Сейчас мы оба с вами просчитались,

И не сумели девушку сберечь.

Вы слышали. Я должен буду биться.

Надеюсь, что обратно к Вам вернусь

И приведу с собой того, кто сможет

Поддержкою развеять Вашу грусть».

Ответить не случилось государю.

Раздался, я скажу, не просто гром.

Казалось, небо страшно торопило

Укрыться, сотрясая всё кругом.

Правитель сел в красивую коляску

И крикнул братьям: «Следуйте за мной!»

В одно мгновенье свита с ним умчалась,

И скрылась за огромною стеной.

Давид уже хотел достать подкову,

Чтобы на ней к горе перенестись,

Однако Лазарь, взяв его за руку,

Сказал: «Прошу тебя, не торопись.

Тебе не нужно быть сейчас там первым

И даже, как сказал «горбун» – вторым…

Ты в очереди должен быть последним.

Давай-ка в сад дворцовый поспешим.

Иван пусть водрузит тебя на плечи,

А ты в свой камень лучше посмотри

Иль в зеркальце. Оно будет вернее.

Ты должен знать, что будет впереди».

Всё сделали… Давида, как пушинку

Брат усадил мгновенно на плече,

Скрипач же начал с зеркала, направив

Блестящей стороной его к себе.

При этом произнёс: «Хочу увидеть,

Что может стать со мною через час».

Поверхность затуманилась, но тут же,

Открыла поле, скрытое от глаз.

Присутствовало там не очень много

Огромных и воинственных людей.

Держались все авторитетно гордо,

Давя надменной важностью своей.

Был среди них знакомый всем торговец,

Что под платком лицо своё скрывал.

Но по сравненью с теми, что там были,

Он из себя ничто не представлял.

На поле шла борьба за жизнь и на смерть.

Скрипач бесспорно одного признал.

То был отец исчезнувшей девицы,

Другой был неизвестен. Он метал

В сильнейшего пока, потоки молний,

Тот отвечал направленным огнём,

Который превращал живое в пепел,

Пустынной землю делая кругом.

Второй из пепла как-то возрождался,

И снова продолжал неравный бой,

В десятый раз, когда пропали силы,

Он крикнул: «Преклоняюсь пред тобой!»

Кто отступил, был явно недоволен,

Что магией не смог вновь победить,

Но не ушёл, а отошёл в сторонку,

Желая знать, кому ими вершить.

На смену вышел в латах грозный воин,

В руках держащий вместо сабли – шар.

Он бросил его в главного, при этом

Пока летел тот, что-то вслух шептал.

Шар стал расти неимоверно быстро,

И вдруг распался в виде сотен стрел.

Под натиском таким нельзя укрыться…

Да, музыкант навряд ли б уцелел!

А тот, кто в данный миг лишь защищался,

Решил опять огонь свой применить,

И стену стрел со скоростью летящих

В гору золы сумел оборотить…

Тогда боец предстал пред всеми волком.

Скрипач не видел прежде никогда,

Как человек покрыться может шерстью,

И станет вдруг звериной голова,

Когда при нападении в полёте

Такое существо начнёт расти

И станет много больше человека…

Себя с таким при встрече не спасти.

Однако вновь огонь сжёг тело в пепел.

Вновь применён флакон с живой водой…

И вот уже предстал недавний воин,

Что произнёс: «Склоняюсь пред тобой!»

Виденье в зазеркалье замутнело.

Предмет не стал дальнейшее казать.

Давид убрал его. Взамен из сумки

Волшебный камень начал доставать.

Сейчас лишь он мог юноше в подмогу

Подсказку дать, как справиться с огнём.

Похоже было, что все чародеи

Бессильны в столкновении своём.

Взгляд скрипача в поверхность углубился.

Давид успел задать один вопрос.

На что уже знакомый тихий голос

Ответом вот что парню произнёс:

«Огонь воды боится. Дух Озёрный

Теперь тебе до края жизни – друг.

Но ты не забывай ещё про перстень.

В нём сила, укрощающая двух.

Всмотрись получше в красочный рисунок,

Там над водою видится огонь.

Успей его на сильный жар направить

И этим самым пламя урезонь!

Сильнейшему подвластен также ветер.

Так вот, чтобы тебя не унесло,

Понадобятся скрытые мешочки.

Похоже, время и для них пришло.

В дневных лучах не видимы тесёмки,

Что в них лежат. Ты ими обвяжись.

Одну Иван удержит, а другую –

Два брата. То не даст подняться ввысь».

Поверхность камня цвет свой изменила.

Давид узнал, что, в общем-то, хотел,

И Лазарю был очень благодарен,

Что он вновь вразумить его сумел.

Достигнув стен дворцовых, братья встали.

Тем временем Давид на землю слез.

Пришедших внутрь не сразу пропустили.

Ворота охраняющий исчез,

Но быстро воротился. Извиняясь,

Он юношей в зал тронный проводил,

Оставив ожидать того, кто властью

Из милости стоять здесь разрешил.

Правитель не задерживался долго,

На самом деле он Давида ждал.

На площади, он видел лишь начало.

Что будет в продолженье – понимал,

Поэтому сказал: «Держать не стану.

Не мне тобой, мой друг повелевать.

Хотя желал бы близ себя оставить,

Чтоб скрипка слух могла мой услаждать.

Боюсь, что уже принято решенье –

За девушку пойти в неравный бой.

Надежды у тебя не отнимаю,

Но ты рискуешь парень головой!

Чем я могу помочь? Лишь дать богатства.

Бери их столько – сколько унесёшь.

Коль выживешь, надеюсь, слово сдержишь

И гостем вместе с братьями придёшь.

Прости, что усыпить тебя старался.

Девица мне была «не по зубам».

Дочь в горести, слепя других, ходила,

А я был рад, что близок к чудесам.

Сегодня понял я, что с чародеем

Быть рядом – как пилить держащий сук.

Сначала злость внутри меня взыграла,

Теперь верх взял панический испуг.

Ты прежде говорил, что много магов

У стен моих блуждало среди дня.

Тому я видел ясно подтвержденье.

То те, кто торговался для себя.

Исчезнув, они могут и вернуться.

Пред ними я бессилен. Я ж не Бог!

И мне бы не хотелось, чтоб такие

Когда-нибудь ступили на порог.

Ты чист душой и если будешь в силе,

Прошу тебя, злодеев покори.

А после, если жить здесь не захочешь,

Трёх слуг мне в услуженье приведи…»

Он дальше б говорил, но разговор их

Давид решил в то время прекратить:

«Прошу у Вас почтенно извиненья,

Но загодя не стоит говорить

О том, что может быть. Мне нужно думать

Сейчас, увы, бесспорно, о другом:

Как победить волшебников, о деве,

Что в сердце расцвела ярким цветком.

Молитесь, чтоб желанье Ваше сбылось,

И я сюда с победою пришёл.

И вот ещё: не слуги то, а братья,

Которых я, на счастье, приобрёл.

И только им решать, где жить в дальнейшем.

Но думаю, не только Вы – любой

Желал бы жить под эдакой защитой.

Не мне распоряжаться их судьбой!

Спешу уйти. Мне нужно удалиться.

Боюсь в места лихие не успеть.

Не следуйте за нами. Любопытство,

Нести с собою может чью-то смерть».

Забыв о предлагаемых богатствах,

Давид в сад за мешками поспешил.

Пошли за ним, конечно же, и братья.

Тесёмки он бы вряд ли б дотащил.

Иван пообещал доставить это

Туда, где позовёт его скрипач.

Для многих тяжела была поклажа,

Для брата – вовсе нет! Он был силач!

Пред тем, как им расстаться, младший Лазарь

Внимательно Давида осмотрел.

На скрипаче – «защитная» рубаха,

Как оберег, и он бы уцелел,

Не будь в местах тех более сильнейших.

Не от всего могла ткань оградить,

Поэтому велели музыканту

В плаще с кнутом на поле выходить.

Теперь пора. Положена подкова,

Давид ступил и произнёс слова

Известного ему лишь заклинанья,

И место указал, где шла борьба.

В мгновенье оказался он у поля,

Где было всем, скажу, не до него.

Ведь чародеи взгляд свой устремляли

На место, где вершилось волшебство.

Скрипач шепнул слова, чтоб снять подкову

И бережно в суму её убрал.

Взамен, что раздобыл в горе Дракона,

Не тратя время, быстренько достал.

Но в бой вступать не думал торопиться.

Себя не время было проявить.

Он должен вызвать братьев, чтоб те знали,

Что будет как и с кем происходить.

Пролился в стороне неброский дождик,

Легонько ветер ласковый подул,

Земля чуть разошлась, и каждый братец

На землю опалённую шагнул.

Три мага обессиленные боем,

Сидели, наблюдая на камнях.

Не каждый день могли они увидеть

Борьбу средь равных в эдаких краях.

Давид реально наблюдал сраженье,

Где стрелы сожжены были огнём,

И в пепел превратившегося волка,

И то, как он от вод ожил потом…

Желающих осталось только двое.

Кто побеждал, потратил много сил

При состязании на поле боя.

Да что сказать, он обесточен был

Полученным святым, бесценным даром,

Что дочь его смогла в себя вдохнуть.

Он выставил взамен на время сына,

А сам решил чуть-чуть передохнуть.

В наследнике волшебник был уверен,

Ведь он свои познанья передал

И потому в дальнейшем лишь победы

Семьи их над другими ожидал.

И вот на поле вышел старец с трубкой.

Казалось, он с трудом доковылял

До ранее означенного места,

Где каждый из противников стоял.

Маг, как курильщик сильно затянулся

И стал пускать дымящие круги,

Что понеслись на сына чародея,

Туман густой оставив позади.

В таком чаду противник был не видим,

Но он, то сделав, с поля не исчез,

А находился где-то с парнем рядом,

И продолжал свершение чудес.

Все кольца в вышине сложились в башню,

Зависли, собираясь, пали вниз…

И вот уже не видно сына мага,

Но то был не единственный сюрприз.

Дымящиеся обручи вдруг стали

Неведомые силы уменьшать

И стягивать в диаметре так сильно,

Что тот, кто был внутри, не мог дышать…

Столб из колец стал невозможно тонким,

Похожим на побеги тростника.

Волшебникам смотрящим показалось,

Что им не видеть больше паренька…

Случилось всё на удивленье быстро,

Несчастный даже крика не издал…

Однако тот, кого «похоронили»,

Живым и невредимым рядом встал,

И ветер, в помощь взяв, туман развеял.

Как участи своей он избежал

Никто не понял. Маги лицезрели

Как старый поединщик наземь пал.

Но он не сдался.… Нет! Он дунул в трубку.

Над ней поднялось облако огня,

А чародей, рукой взмахнув, направил

Пылающее пламя от себя.

И юноша ответил ему тем же.

Огонь летел стеною на огонь.

Воюющие столб огня держали,

Направив мощь свою через ладонь.

И очень продолжительно держали,

Показывая с каждой стороны,

Что это продолжаться может вечно…

Тут маги дружно молвили: «Равны!»

Столб огненный исчез, но состязанье

Никто и не подумал прекращать.

Старик, стуча о землю своей трубкой,

На землю начал пепел вытрясать.

Волшебные слова под нос шептались…

И вот уж пепел превратился в вихрь,

Что полетел на юношу, желая

Противника развеять в тот же миг.

И молодой пустил кручёный ветер,

Вложив в него мощь больше во сто крат,

Который поглотил при встрече первый,

Желая возвратить его назад

Тому, кто не успел проделать с трубкой

Ещё хоть что-то в непростой момент.

Воронка тело старца подхватила…

В ней и погиб «дымящий» конкурент.

Вернув, его водою оживили.

Он произнёс: «Склоняюсь пред тобой!»

И сел на камень рядышком с другими,

В душе скрывая радость, что живой!

Теперь на поле боя шёл последний,

Не дав, хоть малость парню отдохнуть.

Давид и братья поняли, кто воин.

Вид новый не сумел их обмануть,

Лишь потому, что он держал дорожку

И маленький, знакомый им мешок…

Кто волком был, привстал, но по законам

В борьбу вступить с мошенником не мог.

Лишённый тех таинственных сокровищ,

Он был готов торговца разорвать.

Будь у него украденные вещи,

Возможно маг сумел здесь устоять!

Теперь он был, как прочие повержен.

Хотя своим бесстрашием сумел

Достать в бою бесценные предметы,

Которые вернуть пока не смел.

И всё, что было для него доступным,

Так это лишь смотреть со стороны,

Как хитрый и коварный похититель

Мог властью овладеть в конце борьбы.

Но что поделать, как бы ни хотелось

С предателем вступить в неравный бой,

Пришлось сдержать рождённые порывы

И хладнокровно управлять собой.

Торговец между тем на поле брани

Готовился на юношу напасть.

Достав для всех незримую тесёмку,

Большим арканом сделал её часть,

И тут же на противника накинул

Сокрытое от глаз других лассо.

Тот, кто не знал, а просто это видел,

Не понял в то мгновенье ничего.

Лишь юноша, попавшийся в удавку

Давление на шее ощутил

Невидимой тяжёлой тонкой цепи.

Ещё б чуть-чуть и он повергнут был.

Двумя руками снять тесьму пытаясь,

Сын чародея мог сейчас лишь дуть.

Он вызвал небывалой силы ветер,

Желая его смерчем обернуть.

Торговец в первый миг лишь испугался,

Смекнув, тесьму из рук не упустил.

И юноша опомнившись, мгновенно

Борьбу таким оружьем прекратил.

Приём с петлёй для парня был сюрпризом,

Он, растерявшись, чуть не совершил

Довольно непростительную глупость,

Чем сам себя чуть-чуть не удушил!

И чтобы ситуацию исправить,

На время с поля зрения исчез.

Уверенность вернув, самообладанье –

Снял душащий предмет чужих чудес.

Противник понял, что теперь нет прока

В ослабленной и сброшенной тесьме.

Он пал, когда другой освободился,

Ведь с силою тянул его к себе.

Однако быстро встал, схватил дорожку,

Знав точно, что противник перед ним,

Направил ткань, как лестницу на небо,

Так, чтобы парень был сейчас под ним.

Он быстро добежал до середины,

Желая продолжать нелёгкий бой,

Достал мешочек дивный из кармана,

Довольствуясь своею быстротой

И в миг, когда сын мага проявился,

Бросать стал сверху странную пыльцу,

Что превращалась в глыбы ледяные,

Растущие, теряя высоту.

Они вонзались в землю, будто в масло.

Их было много, что не сосчитать,

И если б не огонь, то парню вряд ли

Минуту удалось бы простоять.

Конечно жар, направленный на льдины

Сумел летящий холод растопить,

Тем самым превращая его в воду,

А ей немудрено «пожар» залить.

Паденье льда, по счастью прекратилось.

Закончилась волшебная пыльца.

Но кто был наверху, не торопился

Спускаться. Высота была нужна,

Чтоб сделать новый шаг при нападенье,

Он коробок малюсенький достал,

Вдохнул в себя, что было в нём, и тут же

Себя в большого льва заколдовал.

И только после этого бесстрашно

Сорвался на соперника, а тот,

Теперь уже на миг не растерявшись,

Проткнул в полёте хищнику живот.

Тут раненый торговец вернул тело,

Шепнул: «Я преклоняюсь пред тобой!»,

Закрыл глаза и тут же отключился.

Все поняли – противник неживой.

Вернуть, копьём поверженного к жизни,

Кто хитрецом обманут был – не дал.

Он выйдя, произнёс: «Щадить не стоит

Коварного, кто друга обокрал.

Такой исподтишка за долю знанья

Готов на всё: ограбить и убить.

Я говорю о том, что точно знаю.

Ему не стоит по земле ходить».

Все встали, чтобы вынести решенье.

Никто не говорил между собой.

Здесь каждого сегодня возрождали,

Как только угасал смертельный бой.

Сказать вслух приговор было непросто.

Один из вставших молвил: «Расскажи

Что было, как, зачем ему такое?

Ты знаешь, мы услышим слово лжи».

Рассказ недолгим был, но в ярких красках.

Теперь торговца мало кто жалел.

И после обоюдного решенья

Хитрец сгорел и пеплом улетел.

И в миг, когда последняя частица

Поднялась, отрываясь от земли,

Давид, чтоб было слышно его – крикнул

Спеша, чтоб маги тут же не ушли:

«Я думаю, что бой ещё в разгаре.

Позвольте поучаствовать и мне.

Вы слышали сегодня, как невеста

О том просила слёзно в вышине.

Отказ я не приму. Пусть моя участь

Решится как для каждого из вас.

Пусть воцарится Божья справедливость

В борьбе за ту, что скрылась с наших глаз».

Великий чародей не возмутился.

Он и теперь душою ликовал,

Что одержал семьёй своей победу.

Он этого несчастного не знал.

Возможно, краем глаза и заметил,

Играющего складно скрипача,

Когда облил живительной водою,

В порыве злости, дочку сгоряча.

Но разве это был ему соперник?

Конечно, он часть силы потерял,

Однако вид представшего парнишки

Его, скажу, нисколько не пугал.

Страшило лишь присутствие трёх братьев.

Пугали его именно они.

Никто другой, а парни этим утром

Драконью душу выпустить смогли,

Поэтому опять соединились.

Но в бой хотел идти сейчас другой.

И чародей, конечно, дал согласье,

Качнув при всех могучей головой.

Он сделал знак рукой, позволив сыну

Его в сраженье снова заменить.

И очень удивлён был, что наследник

Решил отказ прилюдно объявить.

«Вступать в борьбу я с ним, отец, не смею.

Советовал б так сделать и тебе.

Сегодня утром я ему дал слово,

Не воевать на нашей стороне.

Он спас меня, жалея и поверив,

И я от слов не в силах отступить.

Ты сам учил вести себя достойно,

Поэтому, не смей меня винить!»

Чтоб парень подчиниться отказался –

С таким столкнулся чародей впервой.

Он даже перед ним не возмущался,

Когда от чар горб вырос за спиной!

А тут от дел семейных откачнулся,

Не пожелав защитой встать за честь…

Ну что ж, не став вступать прилюдно в споры,

Решенье сына принял маг, как есть.

Пока шёл разговор между родными,

Ивану Лазарь на ухо шепнул:

«С тесьмой торговец лучше нас придумал,

Его противник потому не сдул,

Что был в то время с ним в единой связке.

Так поступить с тобой должны и мы.

Уверен, что подобная подсказка

Полезна при ведении войны!»

Иван отреагировал мгновенно,

Концы тесёмок в лассо повязал.

Все к счастью на Великого смотрели,

И действий их никто не замечал.

Уставший чародей пошёл на поле,

А следом братья… Сразу вчетвером.

Главенствующий зло на это рыкнул:

«Я думал о противнике одном.

Прошу других на время отстраниться

И нам в борьбе с мальчишкой не мешать!

По правилам, он должен непременно

Единственным передо мной стоять».

То братья распрекрасно понимали,

Но скрипача до места довели,

Неся для всех невидимую тяжесть

Тесьмы, встав после всё же не вдали.

Противники предстали друг пред другом.

Сильнейший, чтобы время не терять,

Решил при всех ускорить возвышенье

И начал силу пламени взывать.

Смотреть, иль биться – не одно и то же.

Давид учился долго не тому.

Ему намного проще потревожить,