Текст книги "Секрет за секрет"

Глава 10
Победы и поражения

Кингстон

Первый товарищеский матч сезона проходил в Лос-Анджелесе. Мы ждали посадки на наш самолет, когда Джейк крепко взял меня за плечо и отвел в сторону.

– Кинг, можно тебя на пару слов?

– Да, конечно, разумеется. Что случилось? – Я махнул Бишопу, чтобы он шел вперед, и сунул большие пальцы в карманы брюк. Джейк выглядел напряженным, отчего, в свою очередь, напрягся и я.

– Ты много времени проводишь с Куини.

– Да, сэр. Как друг, сэр.

– Знаю. Насчет этого она твердая, как стена, – он шумно выдохнул. – Она у меня беспокойная натура…

– Мы все бываем такими.

– Угу, – он кивнул. – А еще она импульсивна.

– Не вполне понимаю вас, сэр.

С тех пор, как мы продолжили общение как друзья, напряжение сродни электрическому не раз проверяло нашу решимость, но что касается импульсивности, то скорее я, чем Куини, готов был переступить черту.

Джейк жевал нижнюю губу, будто колеблясь.

– Я хочу попросить тебя об услуге.

– Конечно. Что я могу для вас сделать?

– Куини же тебе сказала, что она едет с командой?

– Гм, да, она упоминала об этом.

– Могу я попросить тебя приглядеть за ней? Не хочу раздражать ее своей опекой, она большая девочка, но у нас в сборной есть такие, что без мыла влезут… – генеральный менеджер не договорил.

– Я понимаю, сэр.

Джейк хлопнул меня по спине. В его улыбке ясно читалось облегчение.

– Спасибо, Кинг. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Я бы с легким сердцем воспринял его просьбу, если бы уже не провел ночь с его «большой девочкой». С другой стороны, я буду более чем счастлив отгонять от Куини назойливых хоккейных кавалеров.

Из-за этого краткого диалога мы с Джейком поднялись на борт последними. Куини сидела в одном из первых кресел ближе к проходу, что-то быстро печатая в ноутбуке. Два места за ней заняли Алекс и Рук, увлеченные разговором. Куини подняла глаза от ноутбука, чуть улыбнулась мне и сняла сумку с соседнего кресла. Я догадался, что место предназначено Джейку, но уже заметил Бишопа в хвосте и направился к нему.

– Оставайся у окна, если хочешь, – сказал я, когда Бишоп сделал движение подняться с кресла.

Он скривился.

– Ты же ненавидишь сидеть в проходе?

– Ничего. Сяду у окна, когда обратно полетим.

– А, ну, дело ваше, – и он подвинулся. Мы оказались с другой стороны от прохода, и мне открылся вполне приличный обзор, когда Куини оперлась на подлокотник.

Бишоп достал газету, а я просматривал список фильмов, одним глазом глядя на экран, а другим на Куини. Неожиданно я получил локтем в бок.

– Уй-я! За что?

– Чувак, прекращай палиться.

– О чем ты говоришь?

Бишоп перегнулся через меня и проследил направление моего взгляда.

– Кинг, ты очумел?!

– Я подбираю фильм, – я постучал по экрану передо мной.

– Не, ты вид делаешь. Ты притворяешься, будто занят фильмами, но тебе осталось только пойти в нос самолета и усесться ей прямо на колени. Хорош ее пасти, это почти извращение!

– Никого я не пасу.

– Не, чувак, еще как пасешь. И давно. А еще ты возишь ее домой и проводишь с ней время, – тихо добавил Бишоп. – Что вы, блин, затеяли?

– Ничего, мы просто друзья.

Бишоп уставился на меня.

– Что ты мне врешь?

– Оставим эту тему, хорошо? – Я показал глазами влево, где сидели наши товарищи, не страдавшие глухотой.

Бишоп подпер щеку языком.

– Ладно, отложим. Но ты, слышь, держи себя в руках, пока другие не заметили. Если тебя уже не засекли.

– Да-да, хорошо, – отозвался я и весь полет практически не отрывал глаза от экрана.

* * *

Несколькими часами позже мы заселялись в гостиницу. Мы с Бишопом всегда оказываемся в одном номере, поэтому, дождавшись лифтов вместе с остальными, мы разъехались по соответствующим этажам. По дороге я потерял Куини – Бишоп своим замечанием разбудил во мне паранойю, хотя генеральный лично просил меня присматривать за его дочерью.

Оказавшись в номере, я, как всегда, расстегнул чемодан и достал ручной отпариватель. Повернувшись взять вешалки из шкафа, я чуть не наткнулся на Бишопа, стоявшего, скрестив руки.

– Можно к шкафу подойти?

– Нет, пока не выложишь, что, черт побери, происходит у тебя с Куини.

Я открыл рот ответить, но Бишоп жестом остановил меня.

– Только не начинай, что ничего. Мы друг друга знаем не первый десяток лет, и я никогда не видел, чтобы ты какую-нибудь настолько пас. Даже Стиви заметила, а ей на такое в целом параллельно.

Я потер затылок.

– О’кей, о’кей, но это должно остаться между нами.

– Кинг, я пипец какой необщительный. Растрепать твой секрет я могу разве что моему коту и, может, еще Стиви, но она – могила.

Я кивнул и выдохнул.

– Помнишь, я недавно узнал, что Ханна – моя биологическая мать?

– Еще бы! Ты подобающе сходил с ума, а потом поступил, как всегда: минут через пять пришел в себя и живешь дальше.

– Так вот, все произошло не совсем так.

– А-а, ты говорил, что ходил в бар! Кинг, нет большого греха в том, чтобы изредка набраться. Тебя никто не упрекнет, кроме твоей щепетильной совести, – Бишоп расплел руки и прислонился к стене.

– Я напивался не один.

– За это тоже не сажают.

– Я привел домой женщину.

– Ну, если женщина соображала, что делала, и по доброй воле участвовала в твоих затеях, а я уверен, что добровольно, потому что ты – это ты, тоже не стоит есть себя поедом. Но я что-то не допер, при чем тут Куини.

– Так это ее я и привел к себе домой! Наутро она ушла прежде, чем я проснулся, и второй раз я ее увидел только на первом сборе в сезоне.

Бишоп моргнул. Потом снова моргнул.

– Блин… Ты хочешь сказать, что переспал с дочерью нашего генерального манагера?

– Нет, мы как бы… не совсем. Мы договорились просто развлечься, чтобы позабыть про неприятности. Я бы дал ей мой телефон, но у меня не было возможности… И мы не переспали – ну, не буквально, во всяком случае.

– Чего?! Какое еще буквально – не буквально? Кинг, ты либо трахаешься, либо нет, третьего не бывает!

– Мы ограничились влажным трением.

Бишоп поднял брови.

– Какое-то новое извращение?

– Это как тереться через одежду, только нагишом, – я схватился за затылок и забегал по комнате. – Но я случайно попал…

– На что?!

– Да внутрь! Головка на секунду проникла внутрь. – Такая откровенность мне несвойственна, но это же Бишоп. Услышанное дальше его не пойдет, потому что я один из немногих, с кем он регулярно разговаривает по своей охоте.

– Ого, я не играл в такие игры со старших классов!

– Это не шутки, Шип. И мы не играли «в кончик» – мы оба были под воздействием спиртного и не могли мыслить трезво. Да, мы несколько увлеклись, но настоящего секса у нас не было.

– Поверить не могу, что ты мне только сейчас об этом говоришь!

– Это личное. Я не привык обсуждать такие темы.

– Да ясен пень, – отмахнулся Бишоп, – но… ох и ничего себе! И ты столько времени об этом думаешь? А что у вас сейчас? Явно что-то есть, раз ты проводишь с ней прорву времени.

– Я сказал, что хочу с ней встречаться, но Джейк поставил условием, чтобы дочь не встречалась с хоккеистами, поэтому мы перевели отношения в платоническую плоскость.

Бишоп засопел.

– Думаешь, там они и останутся?

– Да, если Джейк не передумает… А сегодня он попросил меня присмотреть за Куини.

– С какой стати именно тебя?

– Потому что мы с ней проводим время вместе, и, видимо, Джейк мне доверяет.

Бишоп хмыкнул.

– Мало же он знает!

Я потер лицо ладонью.

– Знай я, кто она, я бы в жизни не повел ее к себе, я вообще не имею привычки приводить к себе девушек! А теперь я стараюсь удержаться в рамках, но это очень нелегко.

– Из-за чувства вины?

– Вроде того… Скорее, нет… Короче, я не знаю.

– Значит, да. – Бишоп пересек номер и плюхнулся в кресло. – Ты не сделал ничего дурного.

– Я привел домой случайную знакомую, когда мы оба находились под влиянием алкоголя. События могли принять абсолютно недопустимый оборот…

Бишоп посверлил меня взглядом.

– Кинг, ты самый совестливый парень, какого я знаю. Твой моральный компас всегда указывает строго на север. Готов поспорить, ты ее тысячу раз спросил, не против ли она того и сего, а раз вы не в состоянии спокойно ходить мимо друг дружки, Куини двумя руками за продолжение.

– Это невозможно!

– Но ты бы очень хотел!

– Чего я хочу, значения не имеет, раз Джейк озвучил предельно ясные условия.

Бишоп запрокинул голову, уставившись в потолок.

– Да прекращай уже, на фиг, Кинг! Ты ж прирожденный решала, реши эту чертову проблему!

Я расцепил руки и раздраженно затряс ими в воздухе.

– Единственный выход – держаться подальше от Куини, однако это выше моих сил!

Бишоп нетерпеливо фыркнул.

– Так получи разрешение ухаживать за ней!

– Но…

Он выставил вперед ладонь.

– Знаю, знаю, Джейк сказал, но ты как, блин, ходячее благоразумие! Если генеральный кому и доверит свою дочурку, так это тебе.

– Не доверит, если узнает, что между нами было.

И обо всех аморальных вещах, которыми я мечтаю заняться с его дочерью (и на ней).

Бишоп усмехнулся:

– Если ты не станешь ему исповедоваться, все будет нормально.

– Ну, еще бы.

Легко ему говорить… За все годы с Джессикой я никогда не хотел ее так, как я хочу Куини. Сперва я приписывал это эффекту запретного плода или странному влечению, существовавшему между нами, но сколько бы времени я ни проводил с Куини, держаться в рамках приличий приходилось изуверским напряжением воли.

Наша с Бишопом беседа закончилась, когда у меня на сотовом сработало звуковое оповещение: пора на тренировку. Пришлось отложить распаковку чемодана – я этого очень не люблю, но выбора не было. Куини на ледовую арену не пришла, и когда мы ужинали в ресторане, ее нигде не было видно.

Потом Бишоп поднялся в номер, чтобы позвонить Стиви, а я остался внизу с другими парнями из сборной, чтобы ему не мешать. Джейк и Алекс после тренировки куда-то запропали, Куини тоже не показывалась.

Обычно, если нет вечернего матча, к десяти вечера я уже в постели (я всегда сплю не менее восьми часов), поэтому, получив сигнал от Бишопа, что путь свободен, я пошел в номер.

Когда я поднялся на этаж, одновременно открылся лифт напротив, и в холл шагнула Куини. Она была в шлепанцах, спортивных легинсах и приталенной рубашке под анораком. Волосы стянуты в хвост, в руках несколько пакетов и картонный стакан с крышкой.

– Привет, я тебя не видел после прилета!

– Да тут образовались срочные дела. – Куини попыталась пройти мимо, но выронила карту-ключ.

Я нагнулся поднять карточку, а когда подал ее Куини, заметил – глаза у нее красные.

– У тебя все нормально?

– Абсолютно. Я просто неуклюжая.

И явно чем-то раздраженная.

– Можно, я помогу тебе что-нибудь донести? Я не предполагал, что мы на одном этаже.

А может, это не случайно, раз генеральный попросил меня приглядывать за дочкой.

– Сама справлюсь, спасибо, – голос Куини треснул на последнем слове, и она опустила голову, пряча лицо. – Пожалуйста, Кингстон, я не могу сейчас еще и с тобой разговаривать!

– Еще и?.. Я хочу помочь, потому что ты несешь слишком много, – мягко сказал я, соображая, почему Куини старается от меня отделаться, если она несомненно расстроена.

Куини зажмурилась, и подбородок у нее мелко задрожал.

– Прости. У меня выдался не лучший день, не принимай на свой счет.

Она отвернулась и пошла по коридору, остановившись у двери напротив моей.

Я приложил к сенсору карту-ключ, дождался зеленого огонька, повернул ручку и вошел за Куини в ее номер.

В ее распоряжении было всего несколько часов, но по комнате словно ураган пронесся (я сразу вспомнил сиэтлское бунгало). Чемодан лежал открытым посреди кровати – его будто вырвало содержимым на покрывало. Лифчики я заметил сразу – особенно розовый кружевной, который я уже однажды снял с Куини.

Она бросила пакеты на пол, поставила картонный стакан на комод и проговорила, не поворачиваясь ко мне:

– Спасибо за помощь. Время позднее, завтра у вас важный матч.

Она ссутулилась, трясясь всем телом, будто старалась и не могла сдержать рыдания. Мне доводилось видеть много слез по самым разным поводам: негодяи бойфренды, проваленные экзамены, смерть дедушки или бабушки, а в случае моей «мамстры» – буквально любое мало-мальски значимое событие. Поэтому я не боюсь женских слез.

– Послушай, – я осторожно положил ладонь ей на плечо.

Куини дернулась, стараясь сбросить мою руку.

– Не надо! Нечего на меня сейчас смотреть.

– Куини, – с мягкой настойчивостью повторил я, ожидая, когда она повернется. И наконец Куини обернулась.

Я привлек ее к себе и обнял, вдыхая запах ее волос.

– Ты что делаешь? – пробубнила она мне в грудь.

– Я тебя обнимаю.

– Зачем?

– Затем, что тебе, судя по всему, не помешают объятия.

Я чувствовал, как ее оставляет напряжение, и скоро Куини крепко обхватила меня, соединив руки на крестце, и прерывисто вздохнула.

– Что сегодня произошло?

– Ничего, все в порядке.

– Ты можешь мне довериться. – Я мягко взял ее за подбородок и приподнял ее голову. Я никогда еще не видел Куини настолько расстроенной, да и вообще не в духе, не считая вечера нашего знакомства, но даже тогда она была скорее циничной, чем печальной. – Расскажи, что случилось?

По щекам у нее покатились слезы, которые я смахнул.

– Не надо.

– Чего не надо?

Куини отвернулась.

– Телячьих нежностей!

– Эй, – на этот раз я уже не так церемонно повернул ее лицо к себе. – Взгляни на меня!

Ее веки затрепетали, и Куини нехотя взглянула на меня.

– Почему бы тебе не поговорить со мной?

– Потому что от этого во мне рождается желание, чтобы все было по-другому.

В ее ответе и взгляде чувствовалась такая беззащитность, что я поколебался, но Куини была настороженной, сильной и замкнутой (причем одновременно), и единственным способом попасть за возведенную ею стену было взять ее приступом.

– А что «все»? Я же рядом, я тут, так не прогоняй меня, а расскажи, что случилось, чтобы я мог помочь.

Она казалась подавленной, отчаявшейся, испуганной.

– Мне мать позвонила.

– Насколько я понимаю, разговор был неприятным?

Я знал, что мамаша бросила Куини еще младенцем, и отношения так никогда и не наладились.

– Мы редко разговариваем, – Куини опустила голову. – Она живет в Лос-Анджелесе. Она в курсе, что у сборной здесь товарищеский матч и что я работаю у папы. Ну и попыталась выведать, в какой гостинице мы остановились. Типа, навестить захотела, хотя я ее несколько лет не видела. Я ответила, что нам с отцом не до встреч, у нас напряженный график. Ей это не понравилось.

– Она разозлилась?

Куини чуть пожала плечами.

– Не столько разозлилась, сколько взъелась на меня в своем стиле.

– Как это?

Куини вздохнула и опустила взгляд, сосредоточившись где-то на уровне моей груди.

– Она любит повторять, что именно из-за меня у них с папой ничего не получилось. Что, если бы не такая каменюка на шее, у папы была бы блестящая карьера, и они бы жили как люди, а я родилась и все испортила.

– Какие чудовищные слова…

– Она правда так считает. В ее словах есть доля истины – родители ведь из-за меня расстались. Когда мать поняла, что беременна, сроки делать аборт уже вышли. Она хотела отдать меня на удочерение, но папа ее уговорил. Все равно матери из нее не получилось. По-моему, она вскоре убедилась, что впереди только домашняя каторга и никакого веселья, а ей всего девятнадцать, и бросила нас.

Куини, опустив плечи, теребила пальцами мой рукав.

– У нас на редкость токсичные отношения, поэтому я перестала с ней общаться, но она позвонила с незнакомого номера и втянула меня в разговор. Она умеет бить по больному месту, и меня мгновенно швыряет в эмоциональный штопор. Надо было сразу сбросить звонок, а я, балда, некоторое время слушала… В результате пошла и накупила прорву чертового фастфуда – им только и заедать всякие стрессы, сомнения и ненависть к себе.

– Мне очень жаль, что тебе так досталось.

– Это происходит каждый раз, как я с ней разговариваю. Я надеялась – вот придет день, и все станет по-другому, но этого, похоже, можно ждать до бесконечности. Знаешь определение безумия – делать одно и то же в расчете на новый результат? – Куини выдохнула и потрепала меня по груди. – Вот такая я жалкая неудачница.

– Ты вовсе не неудачница, Куини.

– Я работаю у отца секретаршей и живу у него в домике при бассейне. Папа в моем возрасте уже самостоятельно растил четырехлетнюю дочь.

Я заправил прядь волос ей за ухо.

– Это все равно что сравнивать яблоки с апельсинами.

– Я каждый день вижу железно мотивированных и уникально успешных спортсменов. Ты бы на моем месте не почувствовал себя аутсайдером?

– Ты не должна мерить себя по отцу или по игрокам нашей команды. Согласен, это сложно, особенно когда женщина, которой природой положено всемерно тебя поддерживать, поступает как раз наоборот. Но тебе стоит задуматься о том, что сделает тебя счастливой.

– Мне по сердцу не очень-то выгодные занятия.

– Деньги делают жизнь легче, но не могут заменить счастья, Куини.

– Я не хочу быть кому-то обузой, – она пару раз стукнулась лбом мне в грудь. – Прости, я совсем разнюнилась, а у вас завтра первый товарищеский матч…

Будь я к ней более равнодушен, я бы воспользовался предлогом и ушел, но я хотел эту девушку и любые проблемы, которые приложатся к связи с дочерью генерального менеджера сборной. Я приподнял ее лицо.

– Как бы я хотел, чтобы ты увидела себя моими глазами, Куини! Тогда бы ты поняла, как ты прекрасна…

Наши взгляды будто сплавились воедино – ни Куини, ни я не могли опустить глаза. Я отчего-то вспомнил английский в одиннадцатом классе, когда мы изучали Шекспира и героев его пьес, наделенных доминирующими свойствами одного из четырех темпераментов; учительница тогда сравнила физическое влечение с лазерными лучами, вылетающими из глаз влюбленных.

И вдруг все обрело логику и смысл. Всякий раз, как мы с Куини прикасались друг к другу, между нами начинала циркулировать таинственная энергия, и нас властно тянуло друг к другу, лишая возможности устоять. Я почувствовал, что поддаюсь искушению.

– Существует причина, почему я не могу тебя не видеть, даже если нам обоим стало бы проще.

Я нагнулся и припал к ее губам.

– Наверное, ты о моих сногсшибательных минетах?

– Мм, это приятный бонус. – Я воспользовался тем, что ее рот приоткрылся, и проник языком внутрь.

Я безумно устал бороться с влечением, поэтому вместо того, чтобы оставаться в границах, которые мы себе определили, я разом снес их все. И, как всякий раз, когда наши языки взаимно испытывали наши рты, ситуация начала стремительно выходить из-под контроля.

– Я очень старался остаться в платонической плоскости, – признался я, покрывая поцелуями шею Куини до чувствительного места за ухом, где чуть оттянул кожу зубами.

– Знаю… Мы честно сделали все возможное… Тот бар с топорами едва не стал для меня критическим моментом…

Куини выдернула из-под ремня подол моей рубашки и повела теплой ладонью вверх по спине.

– Господи, как мне нравятся твои руки на мне… – Я прикусил ее ушко и двинулся с поцелуями к подбородку. – А почему бросание топоров стало критическим?

Куини изогнула шею, облегчая мне доступ.

– Ты так потрясающе выглядел и показал такую меткость, будто родился с топором в руке… Ты меня так завел… Спиной я чувствовала твою эрекцию, а сколько было прикосновений…

Я отодвинулся и посмотрел на нее.

– Мне остановиться?

– Нет! Только не останавливайся… Если начистоту, я бы очень-очень хотела, чтобы твои верхние губы флиртовали с моими нижними…

Я прикрыл глаза, потому что выражение ее лица и эти слова грозили лишить меня остатков самоконтроля.

– Подожди. По-моему, нам надо разобраться, прежде чем мы зайдем слишком далеко.

Куини шумно задышала:

– Да в чем здесь еще разбираться?

– В том, что между нами происходит.

– По-моему, все очевидно. Мне было грустно, ты меня утешил. Нас влечет друг к другу, и мы соответствующе себя ведем.

– Это еще не все.

Куини округлила глаза.

– Должно быть, тебе реально нравится ходить с синими яйцами, Кинг! Почему нельзя спонтанно потрахаться без всякого психоанализа? Ну, давай сначала зайдем слишком далеко, а потом поговорим! – и она принялась водить ноготками по моему животу и мышцам пресса.

– Я хочу с тобой встречаться, – теряя голову, простонал я.

На этот раз отстранилась Куини.

– Мы уже говорили, почему это пока невозможно!

– Я хочу водить тебя на ужин, в кино и побольше общаться.

– У нас все это есть, разве что в кино не ходили. Зато мы вместе бросали топоры!

– Но мне не удается целовать тебя на ночь и спать рядом с тобой. Я не хочу, чтобы ты была моим секретом, тайной, которую надо ото всех скрывать!

– Ну, тогда уговаривай моего папу разрешить тебе за мной ухаживать, – и Куини, надавив ладонью мне на затылок, потянула меня к себе. – Договорим потом, после того как подурачимся!

Я позволил Куини соединить наши губы и на какое-то время забылся в медленном долгом поцелуе. Не помню, как мы оказались на кровати; моя рубашка, взлетев в воздух, приземлилась на пол. Пока мы торопливо срывали друг с друга одежду, ситуация из страстной превратилась в горячечно-безрассудную, и все мысли обсудить ситуацию исчезли.

В точности как в тот раз, когда Куини впервые пришла ко мне в гости, мы остались обнаженными, и Куини уселась мне на лицо, одновременно взяв меня в рот. Я не помню, чтобы оральный секс был настолько хорош (в качестве и принимающей, и доставляющей наслаждение стороны), но я готов был провести несколько часов в такой позиции или ее вариантах.

Правда, довольно быстро мне стало трудно сосредоточиться из-за странной покалывающей щекотки на груди, лице и животе. Я сфокусировался на ощущении рта Куини и вибрации ее стонов мне в член всякий раз, как я ласкал ее языком в нужной точке. Какая она мягкая под моим языком, какой приятный у нее вкус… Щекотка отвлекала и раздражала, но наконец я предупредил Куини, что вот-вот наступит разрядка. Она едва не поддала мне по голове коленями, сразу отодвинувшись.

– Эй, я с тобой не закончил! – я попытался схватить ее за щиколотку, но мне открылся превосходный вид того, что Куини со мной делала. Я невольно застонал при виде нее, устроившейся между моих бедер: пальцы удерживали член у основания, губы покрывали головку, щеки втягивались, когда Куини сосала. – Как же ты сейчас развратно хороша!

Она на секунду вынула мой член и обвела языком край головки, работая рукой вверх-вниз.

– Нравится тебе, когда мой рот заполнен твоим членом, Кингстон? – ее губы снова накрыли головку и скользнули вниз почти на всю длину.

– Ты и представить себе не можешь. – Я приподнялся на локте, чтобы большим пальцем провести от нижней губки Куини, касавшейся основания моего члена, по ее шее, ощущая, как головка упирается ей в горло. Я старался остаться цивилизованным и учтивым, но это очень сложно, когда Куини говорит такие вещи и глубоко берет мой напряженный член. – Я хочу заполнить тебя всю!