Текст книги "Москва: мистика времени"

Как московский школьник смог столь точно описать ход войны – загадка. Как, впрочем, и личность этого юного вундеркинда. По свидетельствам его друзей-одноклассников, он вообще был «человеком тайны». За энциклопедические знания в школе его звали «местным Гумбольдтом», за множество невероятных талантов «Леонардо из 7Б». Федотов изучал океанографию и палеонтологию, историю и литературу. Он писал фантастические романы и научные трактаты в стиле XVIII века, рисовал картины и сочинял музыку. Но всегда его притягивали «старинные и странные времена»: обычаи и религия Древнего Египта, история тайных обществ Европы. Друг и однокашник Федотова, будущий писатель Юрий Трифонов, говорил: «Он был так непохож на всех! Страстно развивая свою личность, поспешно поглощал все науки, все искусства, все книги, всю музыку, весь мир. Он точно боялся опоздать куда-то!»

И вот что примечательно: всегда открытый для друзей, Лева ни слова не сказал им о своих дневниках. Видно, понимал, что написанное – явная крамола, за которую можно и пострадать, ведь его видения шли вразрез с генеральной линией партии на быструю и победоносную войну. Но вот вопрос: видя будущее страны, знал ли Лев Федотов о своем будущем? Тогда его поступок вдвойне велик: ибо, обладая законным белым билетом (как все ученые-гении, он был сильно близорук, да еще и плохо слышал), Лев Федотов пошел добровольцем на войну. Впрочем, воевать ему не пришлось: в грузовик, который вез его на фронт под Тулой, попала бомба. Лев Федотов погиб 25 июня 1943 года. Впрочем, есть и иные версии…

Современные исследователи допускают, что НКВД прознал про дневники, и молодого предсказателя арестовали, едва он выехал из Москвы. Из застенков он не вернулся. Ну а подрыв машины инсценирован. Обычный сценарий тех страшных лет.

Что ж, закон выживания был прост: меньше знаешь – крепче спишь. А вернее, живешь, пока не знаешь. Лев Федотов ЗНАЛ. А значит, и жить ему было недолго. Ведь знание – смертельно опасно…

Святочное гадание
Лопухинский переулок, 3

За окном гудит метелица,

Снег взметает на крыльцо.

Я играю – от бездельица —

В обручальное кольцо.

В. Ходасевич. Из цикла «Молодость»

Сегодня в прессе и в Интернете можно найти объявление: «Гадаю». Кто и как теперь только не гадает – на обычных картах и Таро, на кофейной гуще и по руке, по имени или звездам. Но четверть века назад любое гадание совершалось тайно, ибо было осуждаемо, могло привести к самым катастрофическим последствиям – вплоть до исключения из рядов КПСС и выгона с работы с волчьим билетом. Правда, если вы думаете, что от этого страсть к гаданиям угасла, вы ошибаетесь. Стремление узнать будущее – одно из самых стойких в людях. И как бы ни относились к нему власти предержащие, очереди у гадалок, ворожей и предсказателей существовали всегда. Вот и в советские времена гадали, как умели, у себя дома – тайно. Подальше от людских глаз хранили сонники и книги различных способов предсказаний. Ну а самые «отважные» изыскивали по Москве «пророчиц». Конечно, подбивали подружек поехать к такой «бабушке», чтобы не так страшно было. Ну и подружки конечно же ехали.

Вот и моя приятельница Катенька однажды к конце 1980-х годов потащила свою подругу к гадалке. Та жила в центре – в Лопухинском переулке, соединяющем две легендарнейшие в Москве улицы – Пречистенку и Остоженку. Район был старый, известный еще с XIII века. Вот только имя у него раньше было опасливое – именовался он Чертольем. Это сейчас, написав историю этого странного места в книге «Москва мистическая», я знаю, что название пошло всего лишь от того, что до XIV века эти земли просто не входили в городскую черту. И все, что было за ней, именовалось попросту зачертолье. Впрочем, была и другая версия. «За чертой» протекал бурный ручей, чье русло оказалось столь извивисто и прорыто в таких необычных поворотах, что местные жители говорили, что его только черти и могли прорыть. Так и окрестили ручей Черторыйским или Черторыльским. Ну а когда в XVI веке территория Черторыя вошла в черту города, улицы в округе стали называть Чертольскими. Москвичи ведь вполне ладили со своими «чертями», так что название их не смущало. Но вот царь Алексей Михайлович, батюшка Петра Великого, хоть и именовался Тишайшим, но нрав имел вполне реформаторский. Потому и повелел перекрестить Чертолье. Дело в том, что по этой улице он ездил на богомолье в Новодевичий монастырь поклониться иконе Пречистой Божией Матери Смоленской. Вот и нарекли само Чертолье Пречистеньем, ну и улицу Пречистенкой. А вот Лопухинский переулок, отходящий от Пречистенки к Остоженке, получил наименование по фамилии домовладельца гвардии поручика Лопухина, чьи дома стояли здесь в начале XIX века.

Про Лопухиных Катенька с подружкой конечно же слышали. Ведь из рода Лопухиных была первая супруга Петра Великого – Евдокия, на которой его женили чуть не насильно и с которой он развенчался, сослав супружницу в монастырь, как тогда было, как сказали бы мы, модно. Но вот слово «Чертолье» вгоняло Катеньку в трепет. Об истории его возникновения никто и не знал. Не потому ли она потащила с собой подружку? Правда, та отнеслась к этому визиту совершенно спокойно, резонно рассудив: где же еще жить гадалке, как не в старинном Чертолье?

Дело было в декабре. Фонарей в те времена даже в центре Москвы был минимум. Светили они жутким, мертвенным, еле видным светом. Снег на тротуарах никто не чистил. Старые дома смотрелись кошмарно. Это вам не ухоженные реставрированные домики центра сейчас.

Когда же девушки подошли к трехэтажному дому ворожеи, им стало просто жутко. Дверь парадного, еле державшаяся и издавшая при открывании жуткий скрежет, навела их на мысль сбежать из этого приюта пророчеств куда подальше. Но тут отворилась дверца квартирки на первом этаже, и бабушка в сером вязаном оренбургском платке тихонько проговорила:

– Вы ведь ко мне, девочки?

Катенька ахнула, но покорно кивнула. И подруги вошли.

И сразу стало ясно, что бабушка – милая и добрая старушка. Что никакими чертями тут и не пахнет. Что занимается она таким потаенным делом вовсе не от хорошей жизни, а от маленькой пенсии. Ну и еще, может, от одиночества и желания пообщаться. Потому что, едва начав гадать Катеньке, бабушка все время уходила с разговорами куда-то в сторону. То вспоминала, что в этом доме когда-то жила ее большая родительская семья. То начинала описывать, как ее старший брат погиб в автомобильной аварии. То сетовала на то, что собственные внуки ее редко посещают. В общем в гадании бабуля сбилась и, наверное, чтобы оправдаться, сказала:

– По раскладу-то у тебя, девочка, все будет хорошо в жизни. А вот насчет твоего суженого я сказать точно не могу – что и как.

– Но как же… – оторопела Катенька. Она ведь и пришла, чтобы узнать, кто из двух парней, ухаживающих за ней, предназначен ей в мужья. – Неужели вы даже не можете сказать, кто мне больше подходит – Николай или Михаил?

Бабушка замялась:

– Понимаешь, девочка, карты только общую линию наметить могут. Но конечно, если ты хочешь узнать точно имя…

Катенька аж вскочила со стула:

– Хочу! Именно это и хочу! А можно узнать?

Старушка еще больше замялась, вздохнула и сказала:

– Можно, но это не сейчас. Приходи через месяц на Святки. И приходи попозже. Только в полночь такое узнать можно.

– А когда это Святки? И почему в полночь? – выпалила Катенька.

Бабушка объяснила, что Святочная неделя будет на самом деле двенадцать дней после Рождества – с 7 января и до Крещения. А в полночь надо гадать потому, что таково время святочных старинных гаданий. Можно бросать свой башмак и ждать, кто подберет – спросить имя.

– Вспомнила! – сообразила Катенька.

 
Раз в Крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали; кормили
Счетным курицу зерном;
Ярый воск топили…
 

Пушкин!

Ну тут подруга не удержалась:

– Неуч ты, Катерина! Не Пушкин, а Жуковский. Поэма «Светлана»!

Но Катенька только фыркнула:

– Все равно – не подойдет! Как ты это себе представляешь? Ну брошу я сапог – его же подберут. Назад никто не принесет. А слушать под окном сейчас опасно. И вообще – в полночь на улицу выходить?! Да убьют же! Нет, это я пас! – Девушка повернулась к бабуле: – Вы это мне не предлагайте! К тому же я и у себя дома могу на улицу выползти. Зачем к вам ехать?

Бабушка как-то хитро сощурилась и вмиг стала похожа на забавную ведьмочку, которых рисуют в детских сказках.

– Да, если ты будешь гадать у себя дома, то точно можешь нарваться на грабителей! – проговорила она. – Но приедешь ко мне – никуда из квартиры идти не придется. В этом доме можно прямо здесь гадать. И все будет точно!

Тут и подруга заинтересовалась:

– Почему в этом доме можно гадать, и все будет верно?

Катенька поддержала:

– А что за тайна? Расскажите!

И вот какую историю услышали подружки в старенькой квартирке, освещенной тусклым светом бумажного абажура. От сквозняка его бахрома колыхалась, отбрасывая тени, бумага шуршала, словно вспоминая былое. И девушкам показалось, что они перенеслись во времени на несколько столетий назад.

Тогда шел 1736 год. Переулок еще не назывался Лопухинским, хотя одноэтажный дом на этом самом месте уже существовал. Это потом его надстроят, возведут вокруг другие дома. Но тогда, в первой половине XVIII века, этот одноэтажный домик входил в строения большой усадьбы, принадлежащей князю Александру Борисовичу Бутурлину. Тот был человеком военным, находился в звании генерала и под командованием знаменитого фельдмаршала Миниха участвовал в сражениях против турок в Крыму, где и отличился отменной храбростью. Когда же настала зима, войска отошли на зимние квартиры. Ну а герою Бутурлину была оказана милость – Миних разрешил ему вернуться в Первопрестольную к жене и детям. Впрочем, к тому времени сыновья Бутурлина уже служили в Петровой столице – Санкт-Петербурге, делая карьеру при дворе императрицы Анны Иоанновны. В Москве же князя Бутурлина ждали жена и дочка Марьюшка, любимица отца, души в ней не чаявшего.

В Москву генерал возвратился с любимым адъютантом Владимиром. Сей молодой человек, несмотря на годы, обладал самыми достойнейшими качествами – умом и добротой, красой и обходительностью. Но главное – он был мужествен и храбр, и в одной из отчаянных перестрелок спас своему командиру жизнь, заслонив собой. Потом, конечно, маялся ранением, но выжил и снова оказался под началом Бутурлина. И вот теперь князь привез юношу в свою московскую усадьбу.

Стоит признать, что супруга генерала, Марфа Андреевна, встретила молодого адъютанта с весьма кривой улыбкой и ночью же попеняла мужу:

– Не надо было привозить парня в дом! У нас же Марьюшка на выданье. А ну как слухи пойдут!

Бутурлин, конечно, и ухом не повел на женины опасения. На то он и боевой генерал, чтобы не понимать, сколь остер язычок московских сплетниц-тараторок. Только попадись!

Но Марьюшка вела себя примерно. Да и нрава была тихого. Хотя с молодым адъютантом домашняя жизнь сталкивала ее постоянно. То за обедом оказывалось нечетное число гостей (нехорошая примета!), и приходилось сажать за стол молодого человека. То Марьюшке надо было на фортепианах учиться, а ноты переворачивать некому, вот и звали образованного адъютанта. То на уроке танца партнер требовался – опять же кликали ловкого Владимира Львовича, оказавшегося умельцем не только на поле боя, но и в танцевальных па. Словом, молодые люди общались настолько часто, что бедный Владимир с ужасом осознал, что влюбился в Марьюшку.

Но на что он мог рассчитывать? У его отца имелось еще четверо детей. И на всех пятьсот душ крепостных. Жалованье у самого Владимира, конечно, хорошее, но семьей на него не проживешь. Да и как вообще-то он мог мечтать о красавице Марьюшке, если род Бутурлиных богат и знатен до невероятности. Княжеская семья-то…

К Марьюшке же постоянно сватались родовитые да богатейшие женихи. Владимир узнал, что вот только осенью было два предложения – одно от жениха, за которым числилось без малого 15 тысяч душ крепостных (огромное количество), второе от курляндского барона – родственника всесильного императорского аманта – Бирона. Это же какие партии наивыгоднейшие! Ради такого сватовства князь Бутурлин даже на несколько недель из армии приезжал. Но Марьюшка отказала обоим соискателям. А родителям объявила:

– Воля ваша! Я вам не повиноваться не могу. Но я их обоих не люблю. И если вы моей погибели не желаете, не отдавайте меня!

Марфа Андреевна-то тогда, сказывают, на дочь сильно обиделась. Но генерал только кулаком по столу ударил:

– Раз не милы женихи, насильно дочь под венец гнать не стану. – Потом покосился на жену да и ляпнул: – Это ж все равно что тебе вместо меня в постель лягуху засунули бы. Ты бы стерпела?

Марфа Андреевна только фыркнула:

– Да я десятку женихов отказала, тебя дожидаючись!

– Вот и Марьюшка пусть своего суженого ждет! – подытожил генерал. – Нелюбимый муж – хоть золотым будь, все равно – нелюбимый…

Но перед Рождеством поступило новое предложение. Граф из рода Шуваловых, да не просто граф – камергер с ключом, то есть имеющий право входить в любое время в личные покои императрицы Анны Иоанновны с докладом ли, по собственной ли надобности, – приехал из столицы в Первопрестольную да и посватал Марью Александровну. И не просто сватов прислал, но и подкрепил свои намерения бумагой, как это у них в Петербурге водится. Владимир сам эту бумагу первым прочел, потому что генерал Бутурлин доверил адъютанту вскрывать всю почту – и служебную, и личную, потому как никаких секретов у храброго вояки отродясь не имелось.

Владимир, конечно, бумаги на стол в кабинете хозяина положил. Но сам с лица спал. Хотя на другой день и пришлось ему со всеми домочадцами встречать почетного гостя и влиятельного столичного вельможу. Молодой адъютант-то хоть и сам был строен и лицом пригож, но при виде шуваловского камергера у Владимира сердце упало – высок, могуч, красив, обаятелен оказался Шувалов-то.

Ну а вечером мать Марьюшке приказала чуть не на все танцы с гостем становиться – и в куранте, и в лабуре, и в других. Бедный Владимир только головой крутил, провожая скользящую по паркету пару. Но вот после одного танца Шувалов подвел Марьюшку к креслу, видно, та утомилась. Сам за прохладительными напитками отправился. Девушка раскрыла веер, обмахнулась пару раз да и уронила. Владимир метнулся и поднял. Подал, улыбаясь робко. Марьюшка глаза подняла и выговорила:

– Благодарю, что помочь изволили… – поперхнулась словно и прошептала: – Владимир Львович… Владимир…

Уж что дальше сказать хотела, адъютант не узнал. Генеральша Марфа Андреевна подскочила. Дочь за руку дернула и повела куда-то.

Всю ночь Владимир заснуть не мог. Все русая головка Марьюшки мерещилась. Шепотом она его имя произносила. Звала. И будто слезки из глаз катились…

Наутро адъютанта в хозяйские комнаты не впустили. Горничная Марьюшки срывающимся голосом поведала, что госпожа ее, бедная девушка, от предложения камергера с ключом наотрез отказалась. Генеральша сильно гневалась. Ну а сам-то генерал только глазами сверкал. Грозно и огненно.

А на другой день генеральша объявила дочери:

– Не пойдешь за Шувалова – отправим в монастырь!

Марьюшка ахнула и упала без чувств. Только к вечеру вышла из своих покоев вся в черном. В руке узелочек крохотный. Поглядела на батюшку-генерала и сказала:

– Я готова… В монастырь лучше, чем за нелюбимого.

Генерал крякнул да и выскочил из комнаты. В коридоре помялся, рукой волосья пригладил, перекрестился и пошел к жене. Уж что ей сказал, неведомо. Только вышедшая потом Марфа Андреевна, судорожно вздохнув, объявила дочери:

– Ступай к себе! Отец тебя не неволит. Не любишь этого – будем ждать другого. Только гляди – не прогляди суженого-то!

Но с того времени приказала генеральша Владимиру перебраться в самую дальнюю комнатку. И к столу его теперь приглашать перестали. И ноты Марьюшке он уж тем паче не переворачивал.

Ну а девица-красавица начала таять день ото дня. Материной компаньонке, милейшей бригадирше Анне Семеновне, княжна сказала:

– Видно, нет мне пути к моему суженому!

Уж о чем девица такими словами толковала, бригадирша не поняла. Но решила, что надо как-то развеселить подопечную. А тут как раз Святки настали. Самое время для гаданий о суженых-то. Вот и решила бригадирша устроить старинное гадание – пусть Марьюшка узнает имя своего суженого.

Сняла девица, как водится, башмачок да и кинула его на перекрестке московских улиц. Не прошло и пяти минут – бежит какой-то мальчонка, башмаком размахивает.

– Чей башмачок? – спрашивает.

Марьюшка глазами в мальчишку впилась:

– Мой! А тебя как зовут?

– Володька я! – говорит мальчонка. – А за рождественский башмак мзда полагается.

Марьюшка сняла с пальца кольцо золотое и подала. Сама только перекрестилась – за такое имя никакого золота не жаль!

Мать наутро про гаданье узнала – на бригадиршу взъелась:

– Не годится нам такая волшба! Проведи новую!

Бригадирша и пошла ночью с Марьюшкой под окнами слушать. Подошли к одному окну – тихо. Ко второму – тоже ничего не слышно. Только повернулись к третьему, а там вдруг кто-то кому-то говорит:

– Вот занимался бы счетами Владимир Львович, все было бы в ажуре!

Марьюшка белей снега стала. Лицо синевой, что лунным светом пошло. Повернулась к бригадирше и вымолвила:

– Опять Владимир Львович…

А сама еле на ногах стоит. Как слепая до своих покоев добрела.

Наутро генеральша бригадиршу чуть не за волосья отмутузила. Все кричала:

– Это что ж ты делаешь?! Это еще какой Владимир Львович?! Перегадай, ведьма! Чтобы дочь моя и имя такое забыла!

Вот и уговорила бригадирша Марьюшку на третье гадание – самое верное на Васильев вечер, то есть в ночь под Новый год.

Под полночь в старой кладовой стол поставили. На него зеркало. Перед ним два прибора да две свечи. Сама бригадирша из кладовой вышла, но девицу научила, как действовать.

Нужно зажечь свечи, сесть перед зеркалом и произнести: «Суженый-ряженый, приборы на столе! Приходи, пообедай! Покажись, побеседуй!»

Ну а затем надо глядеть в зеркало прямо на отражающиеся огни свечей. Сначала появится блестящая точка. Потом она станет расти. Ну а потом в зеркале и увидится суженый. Но как только его рассмотришь, надо прервать гадание – сказать два раза: «Чур, меня, чур, меня!» И легонько ударить в зеркало. Видение и пропадет.

Ну вот часы на башне Кремля пробили одиннадцать раз. Марьюшка поднялась в старую кладовую. Села перед зеркалом. Боязно…

Зажгла свечи. Страшно!

Перекрестилась и начала говорить:

– Суженый-ряженый! Приборы на столе…

Ну а Владимир Львович как раз в тот миг от приятеля возвращался. Брел еле-еле. Тоска его точила. И беседа с другом не помогла ее развеять. Понимал, бедняга, что никогда не назвать ему Марьюшку своей. А без нее уж лучше в прорубь головой нырнуть. Все не так больно станет…

Поднял он голову и увидел странный колышущийся свет в старой кладовой, куда никто уж годами не заходил.

«Неужели воры? – подумал он. – Али того хуже – пожар?!»

Взбежал он по лестнице. А та рассохлась, заскрипела неимоверно. Кто-то наверху взвизгнул и побежал. Владимир прибавил шагу. Влетел в горницу и там…

Марьюшка в зеркало глядит. Видит своего суженого – взъерошенного, тяжело дышащего, странного. Ахнула девушка и закричала что есть мочи:

– Чур, меня!

Ладонью по зеркалу ударила. Стекло вдребезги. А по пальцам-то кровь потекла…

Марьюшка в ужасе к Владимиру пальцы протянула. Тот сюртук скинул. Рубашку на себе порвал. Начал любимой пальцы бинтовать. Тут за дверью и бригадирша завопила. Сначала-то она и сама убежать хотела. Напугал ее бегущий снизу адъютант. Но потом сообразила она, что это не призрак, а живой человек. Ну и вбежала в кладовую. А как увидела Марьюшку в крови – заорала благим матом.

От ее крика девица-то совсем чуть сознание не потеряла. Владимир ее в охапку схватил. А она холодная как лед. Кинулся он ей ноги растирать…

А тут и сам генерал в кладовую ворвался. Крики-то весь дом разбудили.

– Что случилось? – спрашивает. – Это что?!

Владимир-то ничего и сказать не может. Ну а Марьюшка в себя пришла и ответила:

– Это мой суженый, батюшка!

Вот такая история со святочными гаданиями. Уж как генерал уломал супружницу дать согласие на брак – неизвестно. Но слуги слышали, как он сказал в сердцах:

– Пусть уж Володька ее, как положено, целует, а не в ноги! Неприлично, в ноги-то! Эдак по Москве черт-те о чем подумают!

Что москвичи подумали, опять же – неизвестно. Но зато с того времени вокруг генеральской усадьбы стали на Святки крутиться девушки. Кто башмачок подкинет, кто у прохожего имя спросит, а кто и попросится в полночь в старую кладовую – погадать перед зеркалом.

– И ведь что удивительно, – проговорила гадалка конца 80-х годов ХХ века, – гадания сбывались. Верными были! Услышит какая девица имя Степан – за Степана и выйдет. Ну а Федор – так он и есть суженый. С тех пор, конечно, века прошли. Но говорят, что наш дом стоит на фундаменте того – старинного дома. И стены моего первого этажа старые. Так что у меня гадания верные.

Катенька выслушала все это, но отрицательно покачала головой:

– Все равно не пойду в полночь на улицу!

Бабуля-гадалка улыбнулась:

– И не надо! Будем в квартире гадать. Все равно верно получится. Мы ведь на том фундаменте стоим. На старинном – верном.

Словом, уговорила бабуля Катеньку. 10 января та опять к ней приехала. Потом рассказала подруге:

– Бабка на картах погадала. Потом дала мне на воду поглядеть. Зеркало мы не использовали. В воде я, правда, ничего не увидела. Тогда бабулька заговор старый прочла и вдруг включила радио. А там и говорят: «Поет Николай Огнивцев». А я-то как раз про Николая или Михаила думаю. А бабулька меня к телефону подвела, говорит: «Набирай номер наугад!» Я набрала и спрашиваю: «Это кто говорит?» А парень мне отвечает: «Николай». Представляешь?! И даже голос похож на моего Николая!

Подруга только плечами пожала. Конечно, если в доме такое долгое время гадают на Святки, ясно, что гадания верные. Но чтобы гадать по телефону?..

Потом Катенька и мне эту историю рассказала. Я же интересуюсь разными необычными случаями.

– И знаешь, что самое невероятное? – добавила. – У дома гадалки я еще двух девчонок встретила. Как думаешь, они тоже про его гадательную силу прознали и пришли?

Откуда было мне знать? Тогда о Силе города я и не думала. А уж о том, что гадания вполне могут проходить сквозь века, и понятия не имела. А вот оказывается, не только люди могут странствовать во времени, но и события бродить. В XVIII веке святочные гадания соединили влюбленных, ну а Катеньке подсказали судьбу уже в веке ХХ. И между прочим, она с мужем Николаем вот уж сколько лет живет счастливо. Да они даже не ругались крупно ни разу. Уж мне бы было известно. Я с Катенькой до сих пор общаюсь.

А прошлой зимой на Святки мне пришлось пройти мимо ТОГО дома номер 3 по Лопухинскому переулку. Теперь-то там яркие фонари. Но все равно я поскользнулась – зацепилась за что-то. Оказалось – за чей-то сапожок. Вынырнувший невесть откуда прохожий засмеялся:

– Ишь, теперь вместо башмачков сапожки разбрасывают! Я шла к метро «Кропоткинская» и, забыв про то, что упала, улыбалась. Выходит, народ еще помнит, как гадать на Святки и ГДЕ гадать – около «гадательного дома».