Текст книги "Знаем ли мы свои любимые сказки? О том, как Чудо приходит в наши дома. Торжество Праздника, или Время Надежды, Веры и Любви. Книга на все времена"

Праздник сам собой

ОЙ, ВСЕ ЧУДЕСИТСЯ И ЧУДЕСИТСЯ!

Так воскликнула Алиса, героиня Льюиса Кэрролла, сама удивленная своими приключениями сначала в Стране Чудес, а потом в Зазеркалье. Удивляться было чему. В этих волшебных странах, появившихся на карте литературной сказки, мир был совершенно особым и никак не предсказуемым – не просто миром с чудесами, но миром, состоящим исключительно из самих чудес. И если сказки до этого говорили о чудесах, происходивших в обычной жизни, то сказки английского писателя Льюиса Кэрролла продекларировали и подчеркнули, что бытовой и скучной жизни – просто нет. А есть сплошные чудеса, игры и перевертыши. Но мы их не видим, не воспринимаем. А потому сами обытовляем свое существование.

Это был совершенно новый взгляд на мир в жанре литературной сказки. Мир, находящийся в вечном движении и перестановках. Мир, где нет ничего константного, то есть утвержденного навсегда. Собственно, даже никакого Льюиса Кэрролла не было. Был скромный английский каноник, профессор математики Оксфордского колледжа Чарлз Лутвидж Доджсон (1832 – 1898), погруженный в свои научные труды, застенчивый, чудаковатый, частенько нелепый и наивный. Высокий и тощий, он смотрел на всех с доброй улыбкой и не знал, куда девать длинные руки. Не правда ли, он походил на Андерсена? Или это типичный портрет тощего сказочника, у которого в жизни не так-то много праздников, вот он и праз днует их в своих сказках? Только сказки Кэрролл писал совершенно иные, чем датский сказочник. Ведь Андерсен хотел, чтобы обычные люди – благополучные и устроенные в жизни – вспомнили о бедах неблагополучных и неустроенных. Андерсен, которому крепко доставалось в жизни, мечтал о добросердечии и милосердии. Автор же «Алисы» грезил совершенно об ином (о том, чего ему не хватало в днях, расчерченных бесконечными обязанностями и обязательствами) – хотел, чтобы в устоявшихся серых буднях засверкал луч Праздника, чтобы в повседневном существовании обнаружились совершенно ВОЗМОЖНЫЕ чудеса. Ведь все зависит от ВЗГЛЯДА на то или иное событие. Вот Кэрролл и мечтал развить в людях тягу к ЧУДЕСНОМУ и ПРАЗДНИЧНОМУ.

Л. Кэрролл в возрасте 23 лет

Конечно, самое явное время для волшебства – рождественские и новогодние праздники. Только вот автор этих сказок не собирался поддерживать рождественскую традицию. Он вообще сказок писать не собирался. Сказки эти словно сами явились невесть откуда. Для автора же они оказались случайными в судьбе, парадоксальными в творчестве и часто загадочными даже для него самого. Ну а уж для тех, кто читает, там на каждой странице куча загадок, шарад, игр, смешных «перепутаниц» слов и так далее и тому подобное.

Этот автор (а тогда еще совсем не автор, а скромный учитель математики) обожал рассказывать сказки друзьям и их маленьким детям. Но только рассказывать! Записывать их ему было попросту лень. Вот что он вспоминал:

«Ни одна из этого множества сказок не была записана: они появлялись и умирали, как летние мошки, каждая в свой солнечный полдень…

…каждая идея и чуть ли не каждое слово диалога [в сказках] возникали сами собой.

…Иногда это случалось ночью, когда мне приходилось вставать… дабы не потерять возникшую идею, но когда бы и как бы она ни приходила, она приходила сама собой».

Дж. Тенниел. Чеширский Кот. Иллюстрация к сказке «Алиса в Стране Чудес»

Вот так – сами собой – и прорвались в жизнь совершенно сказочные, фантастические и парадоксальные строки, мгновенно запоминающиеся (не специально, а по вдохновению) и детьми, и взрослыми. Их говорила девочка Алиса, попавшая сначала в Страну Чудес, а потом и в Зазеркалье:

• – А что это за звуки, вон там? – спросила Алиса.

– А это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот.

– И что же они там делают?..

…Кот зевнул:

– Случаются…

• Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

• Во всем есть своя мораль, нужно только уметь ее найти!

• – Если в мире все бессмысленно, – сказала Алиса, – что мешает выдумать какой-нибудь смысл?

Вот только, даже постоянно повторяя фразы Алисы или ее согероев по книгам «Алиса в Стране Чудес» или «Алиса в Зазеркалье», мы толком-то и не вспомним: а про что же мы там такое читали?! Ну, про чудеса – точно. Про разные странности:

• чтобы прибежать быстрее, надо идти медленнее, а может, наоборот – чтобы остаться на одном месте, надо бежать все быстрее?

• если бы это было так, это бы еще ничего, если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Или еще как-то?

Словом, не книга, а таинственная криптограмма. Перевертыш на перевертыше. В Стране Чудес и волшебном Зазеркалье мир оказался совершенно особым, никак не предсказуемым, постоянно меняющимся – возникающим невесть откуда и исчезающим неизвестно куда. По зрелому разумению, взрослому человеку в такие миры и заходить-то страшно – ведь там нет ни места опоры, ни точки отсчета. Жуть берет!

Так чего же взрослые так рвутся туда?! Ну дети – понятно, они вообще каждый час растут, и потому в мире без констант чувствуют себя абсолютно свободно. Но взрослые-то уже привыкли к тому, что есть пол, есть стол, есть время для еды и есть время для чая. Зачем им погружаться в мир, где все в вечном движении и перестановках?! Оказалось, есть зачем!

Дети! Запомните эту тайну!!!

Взрослые тоже когда-то были детьми, а некоторые даже не забыли, что это такое.

Вот для таких взрослых детей, а еще, между прочим, для тех детей, что хотят стать взрослыми, сказочник Кэрролл и написал свои сказки про Алису. Он, умница, понял, что и в обычной жизни «все чудесится и чудесится». Все находится в переобновлении, думаешь – это так, а оно вовсе – эдак. Все перевернуто, непредсказуемо и вообще…

Впрочем, поначалу судьба самого Льюиса Кэрролла – Чарлза Латуиджа Доджсона, скромного английского каноника, математика и логика, никак не располагала к литературному творчеству. Он работал библиотекарем, потом, получив звание профессора, преподавал математику и логику в Оксфордском колледже Крайст-Чёрч, весьма увлекался другими точными науками и уж писать сказки вообще не собирался.

Но однажды во дворике колледжа Доджсон увидел девочек, играющих в крокет. Девочки оказались дочерьми декана Лидделла. Уже через несколько дней они подружились с одиноким каноником. Доджсон охотно играл с ними в разные игры, большинство из которых выдумывал сам, водил девочек на прогулку.

Пятница 4 июля 1862 года стала волшебным днем не только для сестричек Лидделл, но и для всей английской литературы. В то время было модным отправляться на пикники или совершать маленькие путешествия. Взрослые обычно брали детей, чтобы показать им окрестности. Вот и Доджсон вместе с другом, каноником Робинсоном Даквортом, решили отправиться на лодке вверх по реке к руинам старинного монастыря Годстоу. С собой друзья взяли сестер Лидделл. Лорине тогда было тринадцать лет, Алисе (любимице Доджсона) – десять, а Эдит – восемь. Самому Доджсону в то время исполнилось тридцать лет.

Алиса Лидделл

Поездка намечалась познавательная. Друзья хотели осмотреть старинный колодец, который недавно нашел их общий приятель молодой священник Чарлз Праут. По легенде, колодец этот обладал целебными свойствами. В незапамятные времена покровительница Оксфорда святая Фридесвиде бежала в эти места, спасаясь от похотливых посягательств короля Алгара. Алгар погнался на ней, но десница Господня покарала его слепотой. Однако прекрасная Фридесвиде на то и была святой, что вымолила прощение нечестивцу. Ей явилась святая Маргарита и показала целебный колодец, омыв в котором глаза король смог бы вновь увидеть свет. С тех пор веками к волшебному колодцу приходили страждущие. Но к ХIX веку колодец давно разрушился и зарос тиной. Тем более интересно было взглянуть, что же откопал Праут.

Беда была в том, что девочек не занимала старинная легенда. Они скучали, и непоседливая Алиса стала требовать рассказать сказку поинтереснее. Так посреди реки, между взмахами весел и родилась сказка для Алисы – «Приключения Алисы в Стране Чудес». Впоследствии Чарлз Доджсон даже описал все стихами:

 
Ах, какой был яркий день!
Лодка, солнце, блеск и тень,
И везде цвела сирень.
Сестры слушают рассказ,
А река уносит нас.
 

Вглядитесь – это акростих. То есть такое стихотворение, у которого первые буквы складываются в особое «тайное» слово. Прочтите – это имя девочки – АЛИСА.

Вот так появились первые истории про Алису в Стране Чудес. Когда же дети потребовали продолжения, он сочинил еще. Потом – еще. Получилась сказка. Но печатать ее Доджсон вовсе не собирался. Немного подработав текст, он переписал его крупными, понятными буквами и подарил Алисе на Рождество 1864 года. Рисунки он тоже нарисовал сам, как умел. Естественно, Алиса гордилась таким взрослым подарком. Ведь даже дамам кавалеры дарят только стихи, а здесь – целая книжка! Подарок читали маленькие друзья Алисы, и однажды один из них сказал Доджсону: неудобно читать всем одну книжку – надо, чтобы было много таких книг. Это и решило дело – Доджсон начал хлопотать об издании.

Но о том, чтобы публиковаться под собственной фамилией, и речи быть не могло. Книга вышла в 1865 году под псевдонимом Льюис Кэрролл. И с тех пор этот самый Кэрролл всю жизнь, как жаловался автор, подкладывал ему свинью. Началось с того, что настоящая фамилия все равно выплыла наружу. Кончилось тем, что никто Доджсона собственным именем уже не называл. Ведь это только сам он был уверен, что написание сказок для оксфордского педагога, к тому же священника, не солидно. Вся читающая Англия думала иначе. Книга с первых же дней стала культовой.

«Алиса в Стране Чудес» должна была выйти в начале января 1865 года. Но издатель припозднился. И первые экземпляры книги появились только 27 января. Однако читавшие рукопись ждали книгу и заранее окрестили «своим рождественским подарком». Так что «Алиса» успешно продолжила традицию пусть не строго рождественских, но новогодних сказок.

• Именно «Алиса в Стране Чудес» стала первой книгой, да и вообще первым произведением искусства, которое породило такое явление, как фан-клубы, то есть объединения горячих поклонников. Это уже потом будут фан-клубы актеров и певцов, фильмов и сериалов. Первой же была «Алиса».

• «Алиса» первой из современных сказок вошла в школьный курс.

• Книгу восторженно прочла сама королева Виктория, правившая тогда Великобританией, и, между прочим, очень похвалила ее за игру ума.

Вторая сказка по «наобороткам» не уступила первой. Взять хотя бы само название – «Алиса в Зазеркалье», к которому столь привыкли русские читатели. В оригинале же книга называлась «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса». И удивительно, но русский перевод точнее отразил суть происходящего. Ведь само слово «Зазеркалье» включает понятие куда более объемное и парадоксально-фантастическое, нежели то, что может выразить словосочетание «сквозь зеркало». К тому же «Зазеркалье» предусматривает вхождение зазеркального мистического мира в наш, обыденный. Понятие «сквозь зеркало» предусматривает только шаг из нашего мира в иной.

Сюжет книги сложился из тех экспромтов, которые сочинял Кэрролл, когда обучал Алису игре в шахматы. Но к понятию Зазеркалья Алиса Лидделл, что бы ни утверждала легенда, отношения не имеет. Эффект Зазеркалья Кэрролл объяснял совершенно другой Алисе – Алисе Рейк, своей дальней родственнице, гостившей у него с родителями. Еще одна Алиса появилась в иллюстрациях художника Джона Тенниела. Дело в том, что Кэрролл просил его нарисовать Алису Лидделл,

но только с длинными светлыми локонами. У Алисы же волосы были темные и коротко стриженные. Вот Кэрролл и послал художнику фото другой девочки – Мэри Алисы Бедкок. Так что, как и положено в парадоксальной сказке, Алисы путались и множились, превращаясь одна в другую.

• Выход книги стал основой для путаниц. На обложке стоит дата – 1872 год. На самом деле книга вышла в декабре 1871 года, тоже под Рождество. А «1872» – уловка издателей, чтобы рождественскую книгу можно было бы продавать весь год. Зато книга продолжила традицию рождественской сказки.

• Обе книги стали настолько популярными, что чопорные англичане вот уже третий век считают веселые, парадоксальные и непредсказуемые приключения Алисы «книгой № 1».

Из чего сложены сказки Кэрролла? Первая – из карточной игры, где ее герои – обитатели колоды карт. Вторая – из шахматной партии, в которой каждый герой проходит свои ходы, а Алиса из простой пешки превращается в шахматную королеву. Еще обе сказки состоят из множества игр и загадок, причем разгадок не требуется, каждый может отгадывать по-своему.

Еще обе сказки так и кишат разными пародиями – на философские воззрения, традиционные «правильные» взгляды, на модные направления и течения. То есть это редкий жанр – сказки-пародии. Но это еще и сказка-абсурд. То, что называется странным жанром – нонсенс.

Классик английского детектива писатель Г.К. Честертон, обожавший сказки про Алису, отмечал, что нонсенс – часть особого непередаваемого английского взгляда на жизнь. Черты такой парадоксальной литературы всегда существовали в Англии.

Но именно во времена королевы Виктории, когда вся жизнь стала строго зарегламентированной, скучной и особенно «правильной», возникло множество интеллектуальных игр, веселых, а часто и язвительных розыгрышей. Ведь строгой размеренной английской жизни стало явно не хватать праздников, карнавалов, некоего веселого раскрепощающего безумства.

А ведь так хочется праздника! Пусть хоть на несколько часов беззаботного, шаловливо путающего «здравые мысли». Праздника беззаботности, то есть без забот.

Все это и привнес в жизнь Кэрролл, выплеснув со страниц своих сказок. Оказалось, что если немного «почудесить», то можно и на чопорную жизнь взглянуть по-иному.

И тогда в пресловутом здравом смысле увидится полная абсурдность ситуации, а в математической логике – настоящая фантастика.

А знаете, что такое – dream-story?

Кто учит английский и читает/смотрит фантастику, знает – это сказка-сон. Сколько фантастических историй начиналось со сна героев! Но между прочим, Кэрролл утверждал, что, когда он был еще ребенком, ему снились разные фантастичские сны, которые он частями и пересказал в своих книгах. Так что, когда вы увидите интересный сон, запишите его утром, проснувшись, наговорите на диктофон и храните записи. Кто знает, может, и вы будете писать книги или снимать фильмы, и вам когда-нибудь пригодится ваш старый сон.

А вот самые распространенные вопросы по героям книг.

Кто такой Чеширский Кот и откуда берется его улыбка?

Во-первых, это воспоминания детства автора, ведь Кэрролл родился именно в графстве Чешир (это такая территориальная единица в Англии). Во-вторых, у англичан издавна бытует поговорка: «Улыбается, как чеширский кот». Получается, Кэрролл взял в герои фольклорный персонаж. Но откуда сам фольклорный герой?

Точно никто не знает. Правда, есть несколько версий. По одной, в стародавние времена над дверью весьма популярной таверны в Чешире художник нарисовал парочку львов, которые вышли похожими на больших котов. Но можно вообразить, что видели посетители таверны, когда, уходя, хмель застилал им глаза. По другой версии, в том же графстве Чешир когда-то сырам придавали форму кошачьих голов с соблазнительной улыбкой. Так что, когда их ели, они убывали на глазах. Оставалась одна улыбка на корочке. Потом догрызали и ее. Не здесь ли кроется отгадка хитрющей и пленительной улыбки Чеширского Кота, который умел исчезать по частям: сначала исчезал кончик хвоста, а последней – улыбка? Она еще «долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало».

Кто такой Шалтай-Болтай?

Да никто! Такого героя у Кэрролла в Зазеркалье вообще нет. У него есть Хампти-Дампти – нечто бесформенное, одновременно бестелесное и всеохватное. Тоже, между прочим, фольклорное создание. А Шалтай-Болтай появился в переводе С. Маршака. Мы уже говорили об этом в первой книге «Знаем ли мы свои любимые сказки?». За основу были взяты слова Алисы, что он – круглый, белый, гладкий и похож на яйцо. И возник гениальный перевод имечка даже более сказочного, чем сам оригинал. Действительно, кто может сладить с яйцом, собрать его снова, если оно расколется и растечется?

Дж. Тенниел. Шалтай-Болтай. Иллюстрация к сказке «Алиса в Зазеркалье»

В сказке только сказочные герои?

Нет! Там есть и обычные люди, знакомые Кэрроллу. И это относится не только к самой Алисе и ее сестрам, но и ко вполне почтенным, респектабельным взрослым. Чего стоит только появление в «Зазеркалье» Черной Королевы – этой фурии, которую Алисе предстоит обыграть. А ведь за Черной Королевой, постоянно поучающей и одергивающей Алису, стоит реальная мисс Прикетт – гувернантка семейства Лидделл, чопорная и злая, девочки прозвали ее Колючкой. Но к Кэрроллу эта Колючка была поначалу весьма расположена – ведь, когда он начал каждодневно посещать семью Лидделл, Колючка приняла это на свой счет. Она даже раструбила повсюду о сердечной привязанности застенчивого математика, и на него стали бросать косые взгляды. Ну, как было не отомстить этой Колючке в стране Зазеркалья – «пусть побегает со всех ног, чтобы только остаться на том же месте!».

А что такое «Безумное чаепитие», на которое попадает Алиса в Стране Чудес?

Там Алису встречают безумный Мартовский Заяц (недаром в Англии есть поговорка: «Безумен, как мартовский заяц»), вечно засыпающая Мышь-Соня и грубиян Болванщик, никого не желающий слушать и вечно обрывающий собеседников. Уже современники поняли, как похоже собрание этой колоритной троицы на очередное ученое заседание, которыми так забита была жизнь преподавателя Доджсона. Современники даже героев узнавали – конкретных профессоров Тринити-колледжа в Кембридже: философов Б. Рассела, Дж. Мура и Дж. Мак-Таггарта. «Тринити» значит Святая Троица. Профессоров так и прозвали в дальнейшем – Троица Безумного чаепития. Конечно, время идет, но сколько таких безумных чаепитий происходит и в наши дни!

Дж. Тенниел. Безумное чаепитие. Иллюстрация к сказке «Алиса в Стране Чудес»

На прототипа Болванщика (в некоторых переводах – Шляпника) претендует еще и чудаковатый изобретатель Теофилиус Картер. В Оксфорде его прозвали Безумным Шляпником, поскольку он всегда носил цилиндр и не знал удержу в своих изобретениях. Между прочим, он изобрел эксцентричную кровать-будильник, которая будила спящего, в нужное время просто сбрасывая его на пол.

Изобразил ли Кэрролл себя в своих книгах?

Дж. Тенниел. Додо. Иллюстрация к сказке «Алиса в Стране Чудес»

Изобразил, и не однажды. В «Алисе в Стране Чудес» он появился под видом птицы Додо. Дело в том, что, знакомясь, он обычно заикался от смущения. Получалось: «До-до-доджсон». В «Зазеркалье» Кэрролл стал Белым Рыцарем, единственным, кто в странствиях Алисы предложил ей искреннюю помощь. И это была хоть и грустная, но карикатура на самого себя. Ведь Белый Рыцарь так и не научился жить во взрослой жизни.

Льюис Кэрролл, а вернее, Чарлз Лутвидж Доджсон с первых лет жизни видел мир как огромную игру-головоломку. Ведь он, родившийся 27 января 1832 года в Чешире (помните Чеширского Кота с его улыбкой?), никогда не испытывал недостатка в игре и партнерах. В его семье, где отец был приходским священником, имелось одиннадцать детей: четыре мальчика и семь девочек. Чарлз родился первым, так что ему было для кого напрягать фантазию и искать ответы на разнообразные вопросы. Правда, особо напрягаться не пришлось: фантазия у мальчишки лилась через край, а ответы словно рождались сами собой. Недаром исследователи отмечали, что по какому-то странному наитию он сам, без чьих-либо подсказок как-то сразу умел проникать в суть вещей и их устройство. Сначала это были игрушки: железная дорога, которую он выстроил сам, кукольный театр, опять же собственного изготовления. Потом появились разгадки головоломок, ребусов, шахматных задач. Ну а потом, уже став профессором, он начал разгадывать загадки самой жизни. И надо подчеркнуть, что и саму жизнь он видел как скопище головоломок и ребусов, разгадав которые попадаешь в другое скопище головоломок и ребусов – и так бесконечно.

Как и его персонаж Безумный Шляпник, Кэрролл вечно придумывал разные открытия, оригинальные, но совершенно ни на что не пригодные, как казалось тогда. Однако будущее показало, что они не столь уж и бесполезны. Просто место им нашлось не в викторианской Англии, а в будущем. Например, страстный любитель шахмат, Кэрролл изобрел дорожные доски – те самые, с магнитами, с которых фигуры не падают при тряске. Тогда это казалось мало кому нужным. Сегодня многие пользуются. Изобрел Кэрролл и заменитель клея, то есть бумагу, клеем смазанную. Тогда ею пользовались только девочки Лидделл, сегодня – любая секретарша.

На самом деле в книгах Кэрролла столько научных воззрений, задач и гипотез, что даже называть их сказками неудобно. Их образы и ситуации используются самыми солидными учеными, чтобы ярче и нагляднее объяснить современные научные представления о мире. Особенно часто обращаются к текстам Кэрролла его соотечественники – англичане. Так, эпизод, в котором Алиса в Стране Чудес то увеличивается до огромных размеров, то стремительно уменьшается, нередко приводится современными физиками как наглядная иллюстрация теории расширения и сжатия Вселенной. Выдающийся математик сэр Эдмунд Уиттекер в своей книге «Закон Эддингтона в Философии Науки», изданной в 1951 году в Кембридже, всерьез описывая уменьшающуюся Вселенную, вспоминает смешные уменьшения Алисы. А оксфордские педагоги, рассказывая студентам о бесконечно убывающей последовательности в математике, вот уже больше ста лет приводят пример бесконечных снов Алисы и Черного Короля: Алиса видит во сне Короля, который видит во сне Алису, которая видит Короля и т. д.

Интересно, что, меняясь в размерах, Алиса пытается вспомнить хотя бы некоторые совершенно устойчивые понятия – например, таблицу умножения. Что может быть устойчивее! Но четырежды пять у нее оказывается – 12, а четырежды шесть – 13. Снова парадокс? Не совсем. Дело в том, что Кэрролл пользуется различными системами счисления. Ведь если Алиса меняется в размерах, в «размерах меняются» даже цифры. В восемнадцатиричной системе счисления, использующей как основание 18, четырежды пять действительно будет 12. А четырежды шесть равняется 13 в системе счисления с основанием 21. Современники Кэрролла недоумевали: на что нужны все эти различные системы?

Однако они весьма пригодились для ученых разработок ХХ века, в том числе и для компьютерного моделирования.

Интересно, что и само построение сказок про Алису, оказавшееся столь непривычным для времени Кэрролла, сейчас воспринимается как абсолютно понятное: это – виртуальный мир компьютерной игры. Открывается дверь, за ней еще две двери, надо выбрать, в какую войти. За теми дверями – следующие.

И опять выбор. Зеркальное построение множится, раскалывается на куски и вновь собирается в целое. Герои продвигаются к цели или застревают. Виртуальный мир затягивает, и герой не в силах выбраться в мир реальный. Тогда, во времена сказок, страницы вымышленных книг не могли затягивать столь глубоко, как нынешние компьютеры. А вот сказки Кэрролла затягивали, ибо действовали на подсознание, как и современные компьютерные игры.

Трепетно относятся к сказкам Кэрролла и последователи Альберта Эйнштейна. Они всегда обращают внимание на то, что сказочник-математик, описывая падение Алисы в кроличьей норе с равномерно возрастающим ускорением, в известном смысле предвосхитил знаменитый «мысленный эксперимент», в котором Эйнштейн описывал падение воображаемого лифта, чтобы объяснить некоторые аспекты своей теории относительности. Как иллюстрацию положений относительности физики приводят и «бессмысленный» бег Черной Королевы, которая объясняет Алисе законы Зазеркального мира: «Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»

Дж. Тенниел. Иллюстрация к сказке «Алиса в Зазеркалье»

В главе «Зазеркальный дом» возник еще один парадокс: можно ли Алисе, живой девочке, пить зазеркальное молоко? Алиса решила, что нет. Естественно, ни Кэрролл, ни Алиса не могли это доказать. Только в 1957 году два американских физика китайского происхождения – Цзун Дао и Янг Чжень Нин – получили Нобелевскую премию за теоретический труд по антивеществу, то есть веществу, имеющему асимметричное расположение атомов. Их труд подтвердил: зазеркальное молоко действительно нельзя пить.

Да и Алиса не сможет даже пригубить такое молоко: как только она до него дотронется, оба они, как антивещества, взорвутся.

Многие детали у Кэрролла из разряда предвидений, предвосхищений. Немудрено, что фанаты «Алисы» считали его чуть ли не Предтечей. Замкнутость реального достопочтенного Доджсона они расценивали как необходимость умолчания о сокровенных знаниях, в которые он был якобы посвящен. Чудачества джентльмена Викторианской эпохи, его любовь к Логической Игре и Фантастическим Парадоксам объясняли стремлением поделиться своими знаниями в закодированной форме. Немудрено, что даже сама жизнь Кэрролла, респектабельного и щепетильного викторианского священника, стала объектом изучения, поклонения и даже описания.

Так, в романе известного мастера фантастики ХХ века Фредерика Брауна Night of the Jabberwock (в русском переводе «Ночь Бармаглота», Бармаглот – один из героев «Алисы в Зазеркалье») вопрос о Кэрролле поставлен с обезоруживающей простотой. Герой романа узнает, что существует общество поклонников писателя «Светозарные мечи». И общество это владеет тайной: сказки Кэрролла – вовсе не сказки, а зашифрованные повествования о жизни в других измерениях. И тот, кто сумеет правильно прочесть написанное, тоже сможет туда попасть.

А в рассказе «Все тенали бороговы» Льюиса Педжетта (под этим псевдонимом скрывались муж и жена Генри Куттнер и Кэтрин Л. Мор) дети, расшифровав стих Кэрролла Jabberwocky, нашли в нем фонетический ключ для перемещения в иной пространственно-временной континуум и отправились туда на глазах изумленных родителей, оставив им «бессмысленные» стишки:

 
Часово – жиркие товы,
И джикали и джакали в исходе.
Все тенали бороговы,
И гуко свитали оводи.
 

Казалось бы, еще один сюжет для фантастического рассказа. Вот только в книгах «Новые пути в науке» и «Природа физического мира» английский астроном Артур С. Эддингтон обнаружил, что формальная и фонетическая структура стихотворения о Бармаглоте строится на тех же принципах, что и математическая теория групп, между прочим выведенная только в ХХ веке.

И математическое описание стиха оказалось весьма сходным с описанием некоей элементарной частицы, которая могла бы действовать «неизвестным нам образом» – свободно приходить «из ниоткуда» и уходить «в никуда». Интересно, где математик Доджсон, он же – сказочник Кэрролл, подслушал такую фонетику?

Ну а теперь несколько слов об Алисе Лидделл. Девочка, которую автор Кэрролл, не задумавшись о последствиях, послал в волшебную Страну Чудес и даже Зазеркалье, и в реальной жизни попала в фантастическую историю. Вот только ее личная сказка оказалась грустной. Надеюсь, вы помните, что ее отец был ректором колледжа Крайст-Чёрч в Оксфорде. Колледж весьма прославился своей прекрасной системой образования. И сама королева Виктория отправила туда учиться своего четвертого сына – юного принца Леопольда. В 1872 году, когда принц прибыл в Оксфорд, Алисе, жившей там с отцом, исполнилось двадцать лет.

Что было дальше – нетрудно предугадать. Принц влюбился в Алису. И та ответила взаимностью. Конечно, Леопольд вырос при матери-королеве, но ведь и Алиса была известна всей Англии как девочка, которая переиграла в Зазеркалье саму Черную Королеву. Как писали современники, Алиса была прелестной девушкой, «с тем налетом романтизма, который Кэрролл заметил, когда она была еще ребенком». Принц запросто приходил домой к ректору, бывал на всех его приемах. Два молодых сердца любили друг друга, но знали: у их любви нет будущего.

Будь Алиса Лидделл хоть во сто раз известнее, пусть ее портреты украшают хоть все стенды в стране – наследный принц есть принц, а она всего лишь дочь какого-то преподавателя. Пусть ректора, но ведь даже не аристократа!

Сколько ночей прорыдала «девочка из Зазеркалья», знала только ее семья. Но помочь не мог никто. Это сейчас принцы женятся на стюардессах, барменшах, актрисах и спортсменках. Тогда это был нонсенс. Тот самый, но уже не парадоксальный, а трагический нонсенс. И не в литературе, а в реальной жизни.

В 1876 году принц Леопольд получил степень доктора литературы и уехал из Оксфорда. Но Алису не забыл. И только в апреле 1882 года Леопольд женился на ровне – наследной принцессе. Свою старшую дочь он назвал Александрой (по традиции), но звал Алисой. И не говорите, что любовь проходит…

Сама же Алиса Лидделл вышла замуж в 1880 году за Реджинальда Харгривса. Он тоже был выпускником Крайст-Чёрч, обладал большим состоянием. Алиса родила ему троих сыновей. Говорили, муж был чрезвычайно предан своей жене. Жена тоже образцово вела хозяйство. Только вот о любви в этом семействе никто никогда не говорил.

Вот такой парадокс – сказка, полная игры, веселья и смеха. И жизнь, полная грусти и неосуществленных мечтаний. Так стоит ли посвящать сказки детям и делать их героями волшебных путешествий? Приключения не всегда кончаются радостно. Даже если это приключения, напечатанные в традициях рождественских сказок.

Практически никто не знает, что домосед Кэрролл совершил невероятное по тем временам путешествие в… Россию. С июля по сентябрь 1867 года он побывал в Санкт-Петербурге, Москве, Троице-Сергиевой лавре, других местах Подмосковья, потом поехал на ярмарку в Нижний Новгород и, вернувшись в Москву, отправился снова в Петербург, а потом и в Кронштадт.

Россия произвела на него воистину фантастическое впечатление. Он искренне восхищался прекрасными улицами и каналами Северной Венеции, церквями и Кремлем Москвы, размахом торговли в Нижнем. Но он стремился познакомиться не только в высшим светом. Но и с… крестьянами. Невероятно, но к тому времени уже знаменитый писатель, выпустивший в свет свою «Алису», напросился в гости в крестьянский дом.

«Черный хлеб и молоко, которое нам дали, оказались очень хороши. А увидеть собственными глазами дом русского крестьянина крайне интересно», – записал Кэрролл в дневнике, который потом издал как путевые заметки.

Он вообще старался не просто увидеть Россию глазами туриста, но постичь смыл этой загадочной земли. Удивительно, но он начал учить русский язык: «Русский язык очень красивый!» Завел особую тетрадь и записывал слова с английской транскрипцией произношения. Придя в театр, первым делом изучал программку и пытался тихонько произнести имена героев. В ресторане за обедами тщательно изучал меню. Спрашивал у официантов (которые обычно сносно владели французским языком): «Как название этого кушанья? А как этого? Скажите, как звучит. Глазами я читаю, но хочу слышать!» Опять же старательно записывал. Часто интересовался: «Из чего сделано блюдо?» И приходил в неизменный восторг от русского молока, масла и… черного хлеба. Умилялся службой в русских церквях, говорил: «Это самая прекрасная служба Богу! Это праздник души. А так хочется праздника!» Невзлюбил Невский проспект в Петербурге и Кузнецкий Мост в Москве. Фыркал: «Это не русское! Тут все офранцузено. А я хочу видеть истинно русское!»

Зачем ему это было нужно? Кто знает… Наверное, у англичан тоже не менее загадочная душа, чем у русских. И обе эти души тянутся друг к другу.

Между прочим, исследователи творчества Кэрролла (например, Мартин Граднер) считают, что именно в поездке по России сказочнику и пришла мысль о стране Зазеркалья. Хочется надеется, что у нас он увидел волшебное и завораживающее Зазеркалье, а не кривое и уродливое. Впрочем, с тех пор идут уже века, а мы и сами все еще не можем понять, в каком «зеркале» мы живем…