Текст книги "Фобия"

– Вы явно пишете детективы, но отчего-то память у вас все равно дырявая. Как можно было не закрыть дверь?

– Я не пишу детективы. И дверь я не забывала запереть. Женя пришла вчера вечером и ей пришлось стучать в парадную.

Взгляд Власова метнулся в сидящую рядом с Викой девушку.

– Это так?

– Э-э, – промычала Женя, – так я сразу пошла к парадной. Вика при мне заперла заднюю, пару дней назад это было, я слышала щелчок замка и звон цепочки. Вчера я и не пыталась войти туда, зачем?

– То есть, вы тоже были уверены, что дверь заперта, но не проверяли ее накануне?

– Само собой.

– Антон Андреевич! – в гостиную ворвался другой полицейский, от него пахло улицей и прохладой.

– Позже, я разговариваю с потерпевшей.

– У нас там это… труп.

Вика вжалась в спинку дивана. В нос ударил запах крови, а вокруг нее гостиная расползлась и превратилась в просторный класс на третьем этаже школы. Она сжала руки в кулаки и почти почувствовала вновь липкую кровь на них. Она полулежала на мертвецах, боковым зрением заметив направленный на нее взгляд. Чуть повернув голову, она увидела уставившуюся на нее мертвым взглядом Карину, темноволосую девочку из выпускного класса. Она сидела на задней парте перед тем, как в класс ворвался Руслан. На лице застыло выражение непонимания, щека была красной от натекшей из раны крови. У девочки отсутствовала затылочная часть головы.

– Вы как?

В реальность ее вернул голос Власова. Он наклонился над ней. Вика отшатнулась, едва не закричав, вытерла бегущую по щеке слезу и вжалась в диван.

– Сойдет.

Власов выпрямился, все еще с сомнением поглядывая на нее.

– Вы присмотрите за ней?

Женя кивнула и присела рядом с ней, обняв за плечи.

Власов поспешил за полицейским, который принес весть.

– Что еще за труп?

Вика подтянула колени к подбородку и сжалась в комок. Само слово шокировало ее не меньше, чем все произошедшее ночью.

Ругань с коридора доносилась и до них. Власов отчитывал младшего по званию за длинный язык. Вика нехотя прислушалась, отвлекшись от того, что говорила ей Женя.

– У меня и без подобных вестей пострадавшая похожа на труп, ты еще со своими новостями. Кто он?

Ответов сержанта Вика не слышала, но спустя несколько минут Власов вернулся в гостиную и занял свое прежнее место.

– Кого-то убили? – тихо спросила Женя.

Он внимательно изучил лицо Вики, похожее на маску, потом кивнул.

– Одного их охранников поселка.

Вика вздернула голову.

– Это тот, которого я окликнула ночью?

– Нет, тот шел искать своего коллегу, который ушел и не вернулся. Всего их трое дежурит. Один обычно остается. Двое других обходят поселок. И так каждую ночь. Сегодня, когда свет выключился, двое остались на посту, третий пошел проверить рубильники, подстанция на другой стороне поселка. Черт знает, почему его одного понесло туда. Но когда он не отозвался по рации, за ним пошел второй, третий остался на посту охраны. Который ходил, тот и обнаружил тело первого охранника, это его вы видели в окне. С ним я еще не успел переговорить. Кажется, дело усложняется. Мне нужно, чтобы вы снова повторили все, что произошло с тех пор, как вы приехали. А вам лучше вернуться к себе домой, к ребенку, с вами я поговорю позже. Вашего мужа тоже хочу допросить о сегодняшней ночи.

Женя попрощалась с Викой, пообещав зайти ближе к вечеру следующего дня.

– Не следующего, а сегодняшнего, – вяло отозвалась Вика, – уже почти утро.

– Да, – согласилась на пороге Женя. – Уже утро. Что ж…

Она не договорила, развернулась и ушла.

– Расскажите, что произошло первой ночью, когда он вломился, в подробностях.

Вике пришлось повторить все, что она уже рассказывала. В тот раз ей не поверили, сославшись на ее неуравновешенное состояние и выпитый бокал вина.

– Теперь вы мне верите?

Власов нахмурился. Когда Вика перечислила в подробностях все странные события последних дней, он надолго задумался. Вполне вероятно, что с психикой девушки могло быть что-то не то, ведь никаких следов присутствия постороннего в доме не было ни в первый, ни во второй раз, но теперь добавился труп. Кто-то сильно ударил охранника сзади по голове, проломив череп, эксперты предположили, что это был какой-то кусок железной трубы, но орудие пока не нашли. Когда рассветет, все станет более понятно и можно будет ускорить поиски.

Ей он не стал рассказывать в подробностях обо всем, что произошло ночью, выглядела она и без того на грани обморока.

– Когда вы сказали, что вызываете полицию, и чтобы он брал что хочет и уходит, он все равно попытался войти в комнату?

Вика кивнула.

– Если это грабитель, к чему ему врываться в комнату, где его могут увидеть? Не кажется ли вам, Виктория Сергеевна, что тот, кто влез в дом, хотел непременно попасть к вам?

– Вы на что-то намекаете?

– В последнее время угрозы вам не поступали?

– Вы уже спрашивали. Никто не знает мой телефон, кроме узкого круга, почти никто не знает, что я здесь, кроме еще более узкого круга.

– Выследить человека, на самом деле, не такая уж и проблема в наши дни, – возразил следователь. – Частные детективы и Интернет.

– Меня нет в сети, я нигде не зарегистрирована.

– И, тем не менее, – гнул свое Власов, – я бы не стал отметать так сразу теорию о вашем личном враге. Попытайтесь вспомнить, может, еще до отъезда было что-то странное? Звонки, посторонние люди, которых вы видели один-два раза у вашего дома.

– Кажется, я понимаю, вы снова суете нос в старое дело. Но Семибратов сидит, это не он, как бы вам ни хотелось притянуть его в эту историю.

– Я не тороплю вас с ответом. Пока мы обследуем дом на следы постороннего присутствия, вам бы стоило немного отдохнуть. Возвращайтесь к вашему коту. Наверняка, ему тоже нужна поддержка. – На последних словах он улыбнулся.

Вика кивнула и поднялась с дивана. В этот момент в гостиной вспыхнул свет. Она едва не закричала, а Власов довольно флегматично осмотрел комнату, которую впервые видел при нормальном освещении, и спросил, не включала ли они свет в гостиной перед сном. Вика покачала головой, напомнив, что вообще светом пользуется крайне редко, предпочитая полумрак.

– Видимо, он проверял, есть ли свет в доме.

– Это он убил охранника? – выдавила из себя Вика.

– Возможно. По времени совпадает, но мы еще работаем.

Вика поднялась на второй этаж, сопровождаемая следователем. Когда она взялась за ручку двери, вспомнила еще одну деталь.

– Он отомкнул дверь, хотя я закрылась на защелку. Значит, у него был ключ?

Власов мягко отстранил девушку от двери, на ее ручке виднелись следы порошка, с помощью которого снимали отпечатки. Он осмотрел замок с одной и другой стороны, затем предложил девушке войти и замкнуться.

Вика так и сделала, затем услышала легкий скрежет в двери и та открылась. Власов стоял с лицом победителя, держа в руке связку ключей.

– Где вы взяли их?

– Это мои, от дома, работы и машины, – пояснил он. – Такие замки не имеют собственного ключа, их можно открыть, как говорится, даже пальцем.

– Я подперла ручку креслом, – объяснила Вика, – потому ему не удалось войти.

– Это вы правильно сообразили. Можете закрыть дверь, если так вам будет удобнее, и отдохните, мы не будем вас беспокоить. Если понадобитесь, я постучу, но все основное уже закончили, ребята только снимут отпечатки, да проверим еще раз дом на присутствие посторонних.

– Мне надо будет включить сигнализацию, закрыть за вами калитку.

– Непременно, я поднимусь к вам, когда мы все закончим.

Вика кивнула и заперла за ним дверь. Испуганный и голодный Скотч выглядывал из-под кровати. Стоило Вике улечься в кровать, как он прыгнул следом и устроился поближе к ней. Страх никуда не делся, а снующие по дому полицейские лишь добавляли его коту. Но только не ей. Вика едва закрыла глаза и тут же уснула.

Глава 14.

Она проснулась после полудня. Некоторое время пролежала, прислушиваясь к тишине в доме. Скотч спал у ее ног на спине, раскинув лапы и хвост, как звезда. Шерсть на животе открывала маленький круглый участок серо-розовой кожи, где у кота был пупок. Вика не удержалась и почесала ему пузо. Скотч заурчал, но с места не сдвинулся и позу не сменил. Она полезла под подушку в поисках телефона, но его там не было. Вспомнила, что ее телефон забрали, как улику. И как ей теперь, скажите на милость, звонить родным? Наверняка мама перепугается, если в ближайшие дни Вика не позвонит ей, да и сестра будет волноваться. Она потянулась и зевнула. Придется предупредить маму и сестру по домашнему телефону, что она пока без связи, а заодно и придумать причину, почему ее телефон не работает. Сказать правду не представлялось возможным, ведь тогда Ритка приедет и отвезет ее, упирающуюся, домой, а мама и подавно не знает и половины произошедшего с ней, и хорошо бы дальше не знала.

Вика снова погладила кота и отправилась в душ. Он немного взбодрил ее. С мокрыми волосами, в пижаме, она подошла к двери комнаты. Кресло было там, где она оставила его рано утром. Но защелка была на месте, пусть и открывалась любым подручным средством, как уверил ее Власов. Она не помнила, чтобы ее будили, чтобы она закрывала калитку за полицией и ставила дом на охрану. Заспала, решила Вика, и выглянула за дверь. Все комнаты темнели проемами. Там поработали эксперты из полиции, не додумавшись вернуть все как было. Вика закрыла все двери, услышав щелчок замка на каждой и начала спускаться вниз. Надо было проверить, все ли она закрыла на ночь. Теперь, решила она, стоит каждый день перед сном осматривать все замки на дверях и окна. Больше такой ошибки она не совершит. Прихожая встретила ее закатными лучами солнца. Вика торопливо задернула шторы, и проверила, включена ли сигнализация. Та была отключена, это сбило с толку девушку. Калитка и ворота были заперты, но пульта она не нашла. Куда-то сунула в заторможенном сном состоянии? Вика не сомневалась, что так и было. Не раз и не два она находила совершенно неподобающие вещи в холодильнике, а как-то раз несколько дней искала свой ноутбук, пока не догадалась заглянуть на подоконник. Убираясь, она сунула его туда, куда было удобно в тот момент. Наталья называла это рассеянностью, Вика звала простым словом «склероз». Старость подкрадывается незаметно, – не раз говорила она своему психотерапевту, на что та лишь смеялась и предлагала тренировать память.

– Ты много чего делаешь, глубоко уйдя в свои мысли. Оттого и невнимательна.

– Я же писатель, в конце концов. Сюжет захватывает меня неожиданно. Перед сном, когда убираюсь в квартире, за готовкой или едой, часто хочется занять чем-то мысли, пока делаешь какую-то монотонную работу.

Наталья пожимала плечами.

– Агата Кристи тоже придумывала детективы, пока мыла посуду.

– Она хороший пример этому, – согласилась Вика. – Мне кажется, все писатели такие, витают в облаках, думая о своем. Поэтому телефон я всегда кладу под подушку, это стало ритуалом, и я делаю это «на автомате» уже не первый месяц.

Как могло получиться, что в эту ночь перед сном она забыла телефон? Неужели перебор с вином так сказался на ее привычках?

Вика торопливо набрала код сигнализации, ругая себя за забывчивость. Она не помнила, чтобы Власов будил ее, но не мог же он просто бросить ее и уехать со своими оперативниками.

За этими мыслями Вика не заметила света в гостиной. Она прямиком направилась на кухню. Хотелось есть. Следом за ней брел Скотч. Он подозрительно остановился в коридоре, внимательно прислушиваясь к звукам в доме. Его внимание отвлек звук сыпавшихся в миску «подушечек». Голод пересилил осторожность, он забежал на кухню, задрав хвост, и принялся уплетать корм. Вика стояла у холодильника, полностью погрузившись в раздумья. С прошлого дня оставалось немного салата и куриный суп, сваренный ею накануне. Она поставила на плиту кастрюлю и уселась с остатками салата за стол. Дверь в общую столовую вновь была открыта на всю катушку, но Вика решила оставить ее, как есть. Сколько еще она будет закрывать за другими окна, двери и задергивать шторы? Она вспомнила о Геле. Та заболела и неделю точно не явится на работу, значит, за полицией придется прибирать ей самой.

Вика помыла посуду и выключила закипающий суп.

– Пахнет вкусно.

Она резко обернулась на дверь кухни, услышав в позвоночнике неприятный хруст. На пороге, чуть выставив перед собой руки, стоял Власов.

– Прошу прощения, напугать не хотел. Я в гостиной сидел, читал книгу. И, кажется, задремал.

Вика потерла шею.

– Я думала, все уехали, – она опустила глаза вниз, где все еще жевал свой обед Скотч. – А этот не испугался, надо же!

– Когда кушать хочется, страх отступает, даже у котов. – Он потянул носом.

Вика предложила ему составить ей компанию.

– Буду благодарен. Со вчерашнего дня ничего не ел толком.

– Семья вас не потеряет? Почему вы остались, не уехали с остальными?

– Семьи нет, с моей работой некогда ее заводить. Ночные дежурства, выезды.

Она кивнула.

– Хотел разбудить вас, чтобы закрыли дом, да пожалел, после таких переживаний вам надо было выспаться. И я решил немного подежурить, вне работы, так скажем.

Девушка поставила перед следователем вторую тарелку и нарезала хлеб.

– Зачем? Думаете, он решит вернуться?

– Не сомневаюсь.

Насытившийся кот покинул кухню, скрывшись в темном коридоре. Вика знала, что он снова будет спать на лестнице, дожидаясь, пока она пойдет в мансарду.

– Я специально оставил заднюю дверь открытой. Приманка, должна подействовать.

– А приманка – это я?

– В некотором роде. Не обижайтесь. Грабитель или кто он там есть, очень желает попасть сюда, добраться до вас. Я предоставлю ему такую возможность. И если он купится на забытую дверь снова, то этой ночью мы выясним, кто он и что хочет от вас. Вы все еще думаете, что это всего лишь грабитель?

– Почти уверена.

– Почти, – повторил он, – значит, сомнения все же есть. Вспомните, кто посылал вам угрозы в последнее время, до того как вы сменили адрес, оборвали старые контакты и ушли в свое писательское подполье?

Вика задумалась. Последним, несомненно, был Семибратов-старший. В тот раз ее телефон так же изъяли, а когда вернули, она сразу же поставила новую сим-карту и съехала из квартиры, которую снимала, пока работала учителем. На предложение матери и сестры, которые предлагали ее поселиться у них, Вика ответила отказом. Подвергать их опасности она не могла.

– Разве нельзя проверить мой номер старый, кто последним писал или звонил на него?

– Четыре года прошло, телефонные компании не хранят данные дольше тридцати дней, увы. Поэтому я рассчитывал на вашу память.

Вика усмехнулась. Она и сама не часто на нее полагалась, потому везде, где бы она не сидела с ноутбуком, лежали стопки бумажек, блокноты, ручки и карандаши.

– Моя психотерапевт считает, что я слишком рассеяна, как старушка в девяносто и запоминаю лишь то, что вызывает яркие эмоции, будь то радость или испуг. Какие-то моменты я помню четко, а какие-то выпадают вовсе или остаются в памяти смутными обрывками. Почему вы так уверены, что этот неизвестный непременно из моего прошлого? На вашем месте, я бы поискала, что могло привлечь в этот дом грабителя.

Власов вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула.

– Нет у меня вариантов. Но у нас много фактов, доказывающих, что грабитель не копается в ценностях хозяйки дома, а прямиком идет в сторону вашей спальни. Будь он грабителем, его не остановила бы дверь.

– И что это значит? Что ему нужно что-то, что находится в моей комнате? Но там ничего ценного, я уже проверяла. У меня даже книжного шкафа нет, где мог бы прятаться сейф или тайник. Голая комната с кроватью и креслом.

– Я послал запрос о местонахождении отца того парня, которого посадили…

– Он тоже сидит, – быстро ответила Вика, не желая говорить об этой семье. – Сначала суд был над младшим, потом над старшим. О старшем я ничего не знаю, где он и насколько, а вот младшего посадили до конца его дней. Что не может не радовать.

– Вы не следили за судами, откуда все знаете?

– Сестра рассказывала. Знать мне ничего не хотелось, да и сейчас не хочется. Но я уверена, выйди они на свободу, я буду знать об этом от нее.

– Срок старшего подходит к концу. Да вы итак это поняли, Ким упоминала о пяти годах.

– Маловато, – Вика скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. – Вам бы сообщили, выйди он раньше, ведь так? Вы же должны знать о таком?

Власов покачал головой.

– Его делом занималась другая следственная группа, другой район, я лишь могу запросить сведения. Адвокат у него был хороший на суде, не исключено, что тот мог его вытащить.

– Он держал меня взаперти, изуродовал все тело, – удивленно сказала Вика, на глазах выступили слезы обиды, – неужели его могли отпустить раньше?

– Я не говорю, что это так, но хочу знать точно. Не стоит волноваться. Я почти уверен, что он просидит свои пять лет от звонка до звонка.

– А младший? Ему не отменят его пожизненное?

– Он мертв.

Вика поежилась. Об этом она слышала впервые. Новости о нем Рита не сообщала. Скорее всего, она знала о его смерти, но не стала ей говорить.

– Даже не скажете ничего?

– Мне не жаль его, если вы об этом. Как он умер?

– Погиб во время побега с еще одним заключенным, – охотно ответил он.

Если Руслан был мертв, а Семибратов все еще отбывал свой срок, то фигура грабителя становилась еще более загадочной, если целью было именно добраться до нее, а не до ценностей, которые можно продать. Вслух она этого не стала говорить, но была рада, что Власов остался у нее. Вика выделила ему подушку и плед, а сама отправилась в мансарду. Следователь остался в гостиной, со своей книгой, которую намеревался, по его словам, закончить к утру следующего дня.

Вике не хотелось переживать вновь ужас прошлой ночи, но, если ночной гость (кем бы он ни был) явится снова, она уже не будет местной чокнутой с галлюцинациями, запивающая антидепрессанты алкоголем. Ведь именно за нее приняла ее коллега Власова.

До ночи она не спускалась вниз, лишь перед сном заскочила в гостиную, чтобы пожелать доброй ночи.

– Я бы посоветовал вам и сегодня запереть дверь, пусть это и не так надежно, как хотелось бы.

– Но ведь вы здесь, – удивилась Вика.

– Он дважды пробирался в дом, я тоже не самая надежная охрана. Заприте дверь и подставьте кресло. И вот еще, чуть не забыл, – он вытащил из кармана рубашки телефон и протянул девушке.

– Я думала, его забрали, чтобы отпечатки снять.

– Все уже сделали. Не забудьте запереть дверь, – повторил он.

Вика согласно кивнула, но вместо кресла решила воспользоваться более крепким стулом из кухни. На всякий случай она проверила сигнализацию и только после этого забаррикадировалась в комнате. Проверив, на месте ли кот, она сунула телефон под подушку и легла на кровать. Спать, несмотря на позднее время не хотелось. За окном начиналась гроза, всполохи молний мелькали за шторой, но грома Вика не слышала. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз проверяла заднюю дверь до прошлого вечера. Ей казалось, что с тех пор, как к ней проскользнула Женя, она ни разу не подходила к ней. Значило ли это, что Женя отперла ее? Когда это было? В тот вечер, когда они напились или ранее?

Глава 15.

Вика проснулась с этой мыслью и поспешила поделиться ею со следователем. Он спал на диване в гостиной. Раскрытая книга валялась на полу, плед съехал вниз. Вика подняла книгу и положила ее на журнальный столик, затем потрясла его за плечо.

– Что такое?

– Вроде, все хорошо. Но я полночи не спала, все думала о том, как он вошел в дом. Я поставлю кофе, буду ждать вас на кухне.

– У кого-то проснулся внутренний «шерлок холмс»? – пошутил Власов и потянулся.

– Будь на моем месте вы, тоже стали бы искать ответы.

Вика оставила его в гостиной и направилась на кухню. Больше всего хотелось крепкий кофе и яичницу, ей казалось, это заставит ее проснуться и взбодриться лучше всякого душа. Скотч крутился под ногами, дожидаясь своей порции завтрака.

Власов бодро вошел на кухню двадцать минут спустя. Он поблагодарил за кофе и порцию яичницы и сел за стол.

– Рассказывайте.

– Я все думала, кто мог открыть заднюю дверь. Ведь не просочился же он в окно подвала. Я уверена, что закрывала заднюю дверь. Так же я уверена, что кто-то отпер ее, ведь в итоге вы нашли ее распахнутой настежь.

– Кто был в доме, кроме вас, в этот отрезок времени?

– Приходила Геля. Перед самой своей болезнью. Я помню, что она разбудила меня своим пылесосом. После нее у меня дважды побывала Женя.

– Соседка? – на губах следователя появилась ироничная улыбка.

– Да. Но никого из них я бы не стала подозревать. Геля работает здесь давно, а Женя сама меня упрекнула, что я не запираю дверь.

– Это могла быть уловка. Что вы сами можете сказать о них обеих? Ваше впечатление.

Вика пожала плечами.

– Обеих я знаю только несколько дней. Геля довольно бесцеремонна и порой груба, но мне показалось, она открытая девушка. Доступ в дом был у нее давно, и она могла все отсюда вынести и смыться из страны. Преследовать меня ей и вовсе нет смысла, я бедна, как церковная мышь, с меня нечего взять. Женя хочет всем нравиться, даже против их воли, – Вика криво улыбнулась, – вся ее преступная деятельность – измена мужу, и только.

Брови Власова подскочили вверх.

– Серьезно?

Вика поняла, что не хотела рассказывать все в подробностях, да и вообще посвящать следователя в частную жизнь соседей. Но это было все, что она знала о Жене. Ее мужа она видела лишь пару раз, и то – в объективе телескопа или в окне.

– Не думаю, что это была Женя. Что я могла такого сделать ей? К тому же, – вспомнила вдруг Вика, – прошлой ночью я видела ее в окне, в то же самое время, когда под моей дверью был кто-то.

– Это мог быть ее муж.

– Нее, – протянула она. – Его я тоже видела.

– Домработница?

– Ольга?

Вика задумалась. Она вспомнила про скрипящую лестницу. Комплекция домработницы вполне позволяла ей поскрипывать ступенями в мансарде и на ступенях. Но вопрос тот же: зачем семье соседей проникать в дом и ломиться к ней?

– Что вам известно о ней?

– Ничего криминального. Работала раньше в каком-то НИИ, после сокращения стала работать экономкой, или домработницей. У нее есть собака, черная помесь лабрадора со сторожевой, здоровый пес.

– Все они женщины, а я почти уверена, что это был мужчина.

– Откуда эта уверенность?

Вика пожала плечами.

– Не могу представить девушку, которая преследует меня.

– А мужчину – можете?

– С таким я сталкивалась и мне проще в это поверить.

Власов развел руками.

– И снова мы возвращаемся к Семибратову.

Вика была уверена, что преследовали не ее конкретно, а значит, это мог быть кто угодно. История Семибратова ушла в небытие после его ареста и она не хотела вспоминать о нем. Он не знал, где она живет, и не мог войти в дом, не зная кода от сигнализации.

– Вы поговорили с ними всеми? Я имею в виду соседей, домработницу.

– Да, со всеми в отдельности. Ольга спит в берушах. Иван первый услышал крики за окном, после проснулась и его жена. Насчет мальчишки не знаю, его мы не допрашивали, как понимаете, за ненадобностью. Мы даже заглянули к вашему соседу справа. Кажется, он художник. Впускать нас в дом он отказался, но мы поговорили через дверь. Он глуховат, сразу видно, что в возрасте, а жизнь за стенами дома не воспринимает. Даже если он слышал ваши крики ночью, он не сказал об этом. Сказал, что крепко спал, и даже не знал, что ваша подруга с семьей уехали. Кстати, с семьей вашей подруги он тоже незнаком. Уверяет, что видел несколько раз домработницу, когда та копалась во дворе, из окна своего дома. Также видел хозяина дома, Алексея, когда тот уезжал и приезжал с работы.

– Женя, кажется, говорила, что он нелюдимый. Да и сомневаюсь я, что это соседи.

– В поселок никто не мог бы проникнуть извне.

– И на старуху бывает проруха, – возразила Вика. – Пусть их там трое, но не все же время они пялятся в мониторы.

Власов пожал плечами.

– Вы не представляете уровень мании преследования местных. На каждой из дорог, ведущих сюда, стоят не только камеры, но и датчики движения. Едва ли не в каждом доме есть свои камеры и датчики.

– И вы до сих пор не знаете, кто ко мне пробирается по ночам? Как так?

– Не все дома еще жилые, – пояснил он. – Но сейчас все проверяется, просматриваются записи с работающих камер, отслеживаем телефоны, которые были в сети в эту ночь в этом районе, помимо тех, кто живет в поселке.

– Но почему только в эту? Или вы, как и ваша коллега, не верите мне?

– Ким не доверяет вам не потому, что вы сидите на таблетках, а потому, что ей так проще отмахнуться от ваших страхов. Ваша болезнь, по ее мнению, лишь отговорка, чтобы отгородиться от мира. А люди, которые боятся или сторонятся других – в каждом шорохе видят угрозу для себя и своего покоя. Так она считает.

– Откровенно, – хмыкнула Вика.

Власов внимательно посмотрел на нее, словно решался, стоит ли говорить или нет, затем все же спросил:

– Я знаю, что вам предлагали программу защиты для свидетелей, но вы отказались, почему? Смены домов, номеров и круга друзей не всегда решают проблему.

– Эта программа предусматривала, что я больше никогда не увижу мать и сестру. Мне не подходит это. Я бы не смогла лишиться еще и их. Да и дело было громкое, журналисты за мной по пятам ходили, моя фотография во всех более-менее крупных изданиях засветилась. Вы можете мне сказать наверняка, что поселись я хоть на северном полюсе, меня не узнает какой-нибудь белый медведь? И тогда снова наедет пресса и прощай программа защиты. Так как, убедите меня, что я неправа?

– Обычно это хорошая возможность для людей, которых преследовали. Жаль, что вас не сумели убедить в этом.

– Они бездарно вели расследование, так же бездарно защитили меня от Семибратова, когда я только вышла из больницы.

Власов хмыкнул.

– Вы не особо доверяете органам.

– Нет, скорее уж совсем не доверяю. Единственный плюс – они сумели отгородить меня от своры журналюг.

– Но раз уж я остался тут в качестве личной охраны, – начал было Власов, но Вика перебила его:

– Это была ваша идея.

– Да. Я сам проверю на ночь все двери и окна. Так же оставлю открытой заднюю дверь.

– И меня в качестве приманки?

– Вы будете в безопасности.

Вика сомневалась в этом.

– Это не самая лучшая идея. Когда в качестве приманки выступает человек, ему обычно предоставляют больше охраны.

– Я досконально изучил весь дом за ночь и прекрасно ориентируюсь в нем в темноте. Бояться абсолютно нечего. А если сюда набежит толпа полиции, преступник и носа не сунет, особенно, если учитывать, что он может быть местным.

– Сомневаюсь в этом. Тут живут одни богачи.

– Верно. Слева от вас живет банкир, его семья сейчас за границей, справа тот самый художник. Позади вас дом пока нежилой, как и два по бокам от него. Дома на той улице вообще плохо продаются, из-за того убийства. Все прочие либо на отдыхе, либо такие же затворники, как и вы. Пожалуй, ваша соседка тут единственная общительная дама.

– С ней мне повезло.

– Вы так думаете? – удивился Власов. – Вы едва знаете ее, сами говорили.

– Верно, – призналась Вика, – но она знает мою историю. Если я доверяю человеку, обычно это неспроста.

– О том, что вы были под следствием, она тоже знает?

Вика хмыкнула. Конечно, они откопали с Ким все ее грязное белье.

– Дело до суда не дошло, было прекращено. Меня «попросили» уволиться из школы, и это все, что я потеряла в итоге. Если не считать покоя и психического здоровья.

– Школа должна была платить вам компенсацию, разве нет?

– Давно перестали. Да я и не нуждаюсь. Нам со Скотчем хватает.

– Почему вы не были ни на одном суде Семибратовых?

– Была на втором, – возразила она, – когда судили отца Руслана. Как потерпевшая. Но лишь на первом слушании. Меня выслушали, а дальше я не видела смысла в своем присутствии.

– Но почему?

– Все было и без меня понятно. К тому же, я все еще проходила реабилитацию. Моя психика находилась на грани. Наташа прибегла к помощи врачей и сама выступила с заявлением. Поэтому меня там больше не было.

– Ему бы дали больше, если бы вы были там, когда выносили приговор.

– Мне не было дела до приговора. Моральной компенсации прокурор не сумел добиться, лишь на лечение. Знаете, Семибратов еще ни копейки не заплатил мне по суду. Я выплачиваю все сама, загнав себя в долги. Какой толк от меня был бы на суде? Он и на первом вел себя по-хамски, оскорблял суд, меня, всех, кто там был. Я достаточно натерпелась, не хочу говорить об этом.

Власов кивнул.

– Меня ждут на работе, но вечером я вернусь. Пару ночей подежурю здесь, надеюсь, он вернется. Полагаю, он будет обвинен не только в нарушении частной собственности, но и убийстве.

– Вы говорите об охраннике? – осторожно спросила она.

Власов коротко кивнул.

– Орудие или отпечатки нашли?

– Отпечатков много, но все они принадлежат либо охранникам, либо электрикам, которые чинили подстанцию, – покачал головой Власов. – Подозреваю, что он был в перчатках. Явно не дурак. На телефоне убитого был вызов с неизвестного номера перед самым убийством, его пробивают.

– То есть, ему звонил тот, кто убил его?

– Возможно. Кстати, ваш телефон тоже чист. Отпечатки ничего не дали, старые стерты, из свежих – только ваши. И вот еще, пока телефон был у нас, пару раз звонила ваша сестра. Позвоните ей, она беспокоится. К вечеру я приеду.

– Боюсь, ваши услуги по охране я оплатить не смогу.

– Считайте, что я на добровольных началах. До вечера. И спасибо за завтрак.

Вика проводила его до двери, дождалась, когда он выйдет за калитку и заперла дверь. Присутствие человека с оружием должно было ее успокаивать, но ей казалось, что он лишь нагнетал и без того напряженную атмосферу в доме. Загородный отдых превратился в кошмар, один из тех, что ей, порой, снились.

После суток, проведенных связанной в собственной квартире, Вика видела это во снах, и как ни отгоняла их, он часто снился ей. Его лицо. Перекошенное ненавистью, заросшее щетиной. И запах грязного тела, отныне он всегда напоминал ей о том дне. Семибратовы жизнь положили на месть, другое перестало их интересовать. Все, о чем думала Вика, когда Олег Семибратов полосовал ее тело здоровым кухонным ножом, – лишь бы он не вздумал заглянуть в ее ванну, где прятался Скотч.

Кто бы ни залезал в ее дом раз за разом, это был не он. Он сидел в колонии, в то время, как его сын уже несколько месяцев кормил червей. Были ли еще родственники у Семибратовых? Вика не была классным руководителем Руслана и не могла знать, кто еще был в их семье, кого тоже могла посетить мысль отомстить ей. Но это мог знать Власов. И еще социальные сети. Не будучи зарегистрирована ни в одной из них, Вика не представляла себе, как могла бы найти их. Зато Женя наверняка была зарегистрирована хоть в какой-нибудь.