Текст книги "Фобия"

– Он был так важен, этот принцип?

– Хотите спросить, поступила бы я так, зная, к чему все придет? Наверняка, нет. Но тогда я считала, что поступаю верно.

– Умерло столько детей, да и вы сами пострадали, и страдаете до сих пор. Я почти уверен, что Семибратов все еще жаждет мести. Прямо он это не говорит, но когда я упоминал о вас во время допроса, – Власов красноречиво посмотрел на нее, – у него даже подбородок задрожал, лицо поменялось.

– Да, я видела, каким он может быть. Я бы не поверила, скажи мне об этом кто-нибудь в тот день в кабинете директора. Такой скромный, неуверенный в себе человек и такой монстр внутри.

– Он молчит. Против воли начальства я дал фото Семибратова охранникам у въезда, чтобы они сигналили, как только заметят его. Но ведь вы узнаете его, стоит лишь увидеть Семибратова где-то неподалеку?

Вика на мгновение задумалась. В ее воспоминаниях его лицо осталось серой массой. Люди с такой внешностью не запоминались, как правильно заметила Женя. Наталья говорила, что это память играет с ней такую шутку. Обычно люди стараются забыть о плохом, потому лицо ее мучителя «стерлось» из ее памяти.

– Сомневаюсь. Я помню его взгляд, эти дикие холодные глаза, таращившиеся на меня, но его в целом вряд ли смогла бы узнать в толпе. Да и зачем? В этом поселке все свои, как бы он не пробирался сюда, он не станет показываться на глаза. Прилетает ли он, как волшебник на вертолете, или проделал себе лаз в земле, он делает это тайно, и я уверена, он не станет попадаться мне на глаза, боясь быть узнанным. Ведь тогда я точно буду знать, что он преследует меня до сих пор.

– Лаз под землей? Интересная версия, не будь дом вашей подруги в самой глубине поселка. Он бы и за год не вырыл такую траншею, а на свободе он лишь несколько недель.

– Вы говорили, он работает в такси?

– Да, адвокат, ваш сосед, устроил его туда. Ездит по ночам, в основном, днем отсыпается. Выбрал себе подобный график после тюрьмы, говорит, раньше предпочитал дневное время. У вас с ним общая беда теперь, вы оба прячетесь от людей. Но он чувствует вину, а почему вы заперли себя в четырех стенах?

Вика поморщилась от сравнения. Семибратов убил в ней веру в людей и желание с ними контактировать, а сам жалуется на психологические проблемы.

– Я не заперлась. Я же не в тюрьме.

– Но и не на свободе, – он покачал головой.

– Я почти уверена, что не он вез меня в ту ночь. Но не на сто процентов. Обычно я сижу, вжавшись в сиденье, смотрю в пол и представляю, что я дома. В тот раз у меня был для отвлечения кот. Пожалуй, за его состояние я переживала на тот момент больше. Очень уж не любит он поездок в транспорте.

– Но будь это он, вы бы узнали его, разве нет?

– Я не смотрела на него. Он пытался разговорить меня, но я думала лишь о том, чтобы он скорее довез меня до дома подруги.

– А голос?

Вика пожала плечами. Голос тех времен, когда они столкнулись в кабинете директора, она не помнила, а в ее квартире, будучи связанной, она слышала лишь его крики и шипение, походившее на змеиное.

– Первый раз он был молчалив, лишь пару предложений вставил, на суде только орал и брызгал слюной. А в такси… В такси был веселый человек, которому просто скучно работать по ночам, и который хочет побеседовать с ночной пассажиркой. Он сказал, что у него есть кот, даже имя его говорил, но я не помню. Мы говорили о погоде.

– О погоде?

– Говорил в основном он, я пыталась дать понять, что разговоры мне не нужны. Это не мог быть он, я почти уверена.

– Но идея хороша. Он узнал, где ваш новый дом, и куда приехали сейчас. И если окажется, что это был он, то мы, наконец, его «прищучим».

– Что?

– Рыболовный термин, вы не рыбак?

Вика покачала головой.

– Поймаем. Если он вез вас сюда, то, несомненно, узнал. А значит, он врет.

– Да, и было бы неплохо отыскать мой фотоаппарат.

– Завтра снова заеду в его квартиру.

– Завтра? Может, сегодня? Сейчас, например.

Власов удивленно взглянул на нее.

– Я бы хотела сама поискать мой фотик, уверена, что сумею его найти быстрее вас, ведь знаю какой он, но днем выйти будет проблематично.

– Думаете, я бы стал так рисковать и брать вас с собой в квартиру подозреваемого?

– А почему нет?

Следователь пожал плечами.

– Да и правда, зачем мне работа?

Глава 22.

– Меня точно лишат премии, и вообще уволят, – Вика не обращала внимания на его брюзжание в дороге.

Она заперла Скотча в комнате. Напару с Власовым проверила снова все окна и двери, затем закрыла дом на охрану и села в машину. Было два часа ночи, окна дома напротив были черны, как и прочие на улице. У поста их встретил охранник, но, увидев удостоверение следователя, махнул рукой куда-то в сторону и шлагбаум поехал вверх.

– Если не будете говорить об этом на каждом шагу, то никто ничего не узнает, – осекла его Вика. Новый выход из дома дался ей нелегко. Стоило ей открыть дверь нараспашку, как тошнота подкатила к горлу, в глазах потемнело. Власов взял ее под руку и предложил довести до машины.

– Вы глаза закройте и притворитесь, что это не улица, а дом. Или как это у вас заведено?

Но прохлада ночи ясно говорила, что она на улице, снаружи безопасного дома, ветер легко касался кожи лица, а под ногами шуршала трава. Она вырвалась и пошла назад, быстрым уверенным шагом. Первоначальная смелость куда-то ускакала, поджав трусливый короткий хвост. Она пожалела, что уговорила следователя на это безумие. Ведь ясно было, что она не сумеет с собой совладать.

– А как же вы потом домой вернетесь? – Власов догнал ее у парадной двери и снова схватил под локоть, развернул и повел к калитке.

– Домой всегда легче ехать, сеансы психотерапии мне хорошо это разъяснили. Если к Наталье я ездила через силу, то путь домой был легкий и желанный. Так будет и в следующий раз.

– Вы странный человек. Очень странный.

– Думаю, таких странных вы больше не встретите за свою карьеру.

– Лишь бы эта карьера не завершилась в ближайшие дни.

– Не начинайте сначала.

Ему все же удалось усадить ее в машину, а через полтора часа они подъехали к высотному дому сталинских времен. Власов вышел из машины и открыл ей дверь.

– Отступать поздно, – чуть наклонившись, сказал он, и протянул ей руку.

Вика кивнула и решительно вышла в прохладную ночь.

Предложенный им лифт Вика отмела на полунамеке. Ехать в тесном помещении, которое может в любой момент застрять где-то на середине? Этот страх был родом из детства, когда ей с сестрой пришлось проторчать в лифте несколько часов. С тех пор лифты были такой же запретной темой для нее, какой в скором времени стала улица и толпа людей. Наташа пыталась выяснить, не начались ли фобии с этой мелочи, предполагая, что все началось с едва заметной клаустрофобии. Но замкнутые помещения скорее успокаивали Вику, и лишь движущиеся душные кабинки вызывали панику в ее душе.

Власов согласно кивнул, и они начали подниматься по ступеням.

– Второй этаж, – сказал он.

– Всего-то, – ответила она, не заметив его болезненного взгляда. – Два шага и мы на месте.

Власову приглянулся лифт не тем, что можно было подняться быстрее, а меньшим количеством глаз, которые даже в такое позднее время, могли бы их увидеть.

Стараясь ступать как можно тише, он замедлил шаг, Вика протиснулась мимо него, ничуть не смущаясь гулко вышагивать. Ей важна было скорость, с которой она окажется в относительной безопасности чужой квартиры.

– Ну же, еще немного. Всего лишь второй этаж, смешно даже.

– Я считал писателей лежебоками, а вы пошустрей меня будете.

– За преступниками вы тоже так медленно гоняетесь?

– Нет, – выдохнул он. – Не хочу, чтобы кто-то видел нас здесь. Постарайтесь говорить тише.

– Ночь на улице, все нормальные люди давно спят.

Власов неодобрительно покачал головой, но уже через мгновение, напрягся, прислушиваясь. Он услышал за дверью, рядом с которой стоял, возню. Какая-то старушка явно заинтересовалась, кто там бродит ночью в подъезде. Он махнул рукой Вике, чтобы она не задерживалась, и сам ускорил шаг. Не хватало только, чтобы бабуля с бессонницей начала рассказывать, как видела двоих в подъезде ночью. «Подозрительные личности, скажу я вам», – уже слышал он в своей голове голос любопытной старушки. Преодолев последний пролет, он остановился за спиной девушки. Вика стояла перед дверью Семибратова и разглядывала ее, будто та могла поведать какие-то секреты владельца квартиры.

– Это его квартира?

– Вы угадали. Не передумали?

– Открывайте, долго стоять тут я не смогу.

– Вы ведь боитесь открытых мест, а тут – растяни руки и достанешь до стен, – он принялся рыться в карманах, ища ключи.

– Это чужой дом, незнакомое место.

Он согласно кивнул, хотя разницы не видел.

– Поскорее, пожалуйста, – попросила Вика.

Власов промолчал, занятый поисками.

– Вы ведь не забыли их?

– Можете просто помолчать? – несколько раздраженно сказал он. – Вот, нашел.

Он вытащил из кармана связку. Немного поискав нужный, он отпер дверь, проклиная скрежет. Семибратова явно не волновало, что замки в его двери открываются так, будто старая телега едет по щебенке.

Вика заглянула через плечо Власову, отметив, что ключей на связке слишком уж много для квартиры и озадачилась, что еще могли они открывать. Власов выпрямился и огляделся. Камер в подъезде не было, в соседях у Семибратова были семейная пара с одной стороны, и пара с ребенком – с другой. Это он выяснил во время следствия, когда делал поквартирный опрос. У молодежи обычно сон лучше, чем у стариков, и он надеялся, что никто из них в этот момент не смотрит в глазок на двери. Вика быстро вошла в квартиру, дождалась, когда в дверь протиснется Власов, и со вздохом облегчения затворила за ним дверь.

– Так-то лучше.

– Вы всегда такая шумная, когда проникаете в чужую квартиру, или это от неопытности? – спросил он недовольно.

– Мое первое ограбление, – нервно хохотнула она. – С чего начнем?

– Вас бы схватили на первом же, реши вы заняться этим неблагородным делом.

Власов включил свет в коридоре. Взгляду Вики предстал длинный коридор, заканчивающийся небольшой кухней, если судить по столу и паре стульев. Слева было две двери, каждая из них вела в спальни. Справа две двери рядом могли быть только туалетом и ванной. Тумбочка посередине была завалена разного рода хламом, вроде гаечных ключей, каких-то мотков веревки, парой новеньких скотчей в упаковке. Рядом на полу валялась сумка, в таких всякие «купи-продай» в девяностые возили шмотки из-за границы на продажу. Вика загляделась на нее, давно не видела такого раритета. По всему видно было, что Семибратов зарабатывал на жизнь не только работой в такси, но и какими-то «шабашками». Скотч заинтересовал ее больше, как и веревки. Уж не для нее ли он готовил все это? Она поежилась.

– Проверьте кухню и ванну, а я снова пройдусь по комнатам, хотя там такой бардак, что можно ноги переломать. Свет не включайте, только фонариком. Нельзя, чтобы с улицы было видно, что в квартире кто-то есть.

– Но в коридоре вы включили.

– С улицы его почти не видно, это ведь второй этаж. Кухня же окнами выходит во двор, понимаете?

Вика чуть заметно кивнула. Они разделились, Вика мельком взглянула в комнату, куда вошел, включив фонарик на телефоне, следователь и убедилась, что обыск провели самый тщательный. Не было, наверное, ни одной вещи, которая лежала бы на месте. Могли ли в таком погроме вообще найти ее фотоаппарат? Она открыла дверь ванной, решив начать с нее. В туалете он не мог нигде ничего спрятать, разве что смыть в унитаз, а вот места в ванной было предостаточно. К ее удивлению, Семибратов до сих пор хранил вещи сына: в стаканчике все еще стояли две щетки, две пары полотенец, шампунь и дезодорант на полке явно были под стать молодому парню, а не его отцу. Это немного растрогало ее, но она вспомнила, что именно привело ее в эту квартиру, и по какой причине отец лишился сына, и решила не отвлекаться на чувства, тем более, что ни один, ни второй не стоили ее жалости. Спустя несколько минут, она занялась кухней. Все шкафы были обысканы, она заглянула даже под стол и стулья, обитые легкой тканью. Фотика нигде не было. Когда она заканчивала, на кухню вошел Власов. Судя по его лицу, у него тоже было пусто.

– Вы были бы хорошим сыщиком.

– Я даже залезла каждой кастрюле под крышку в холодильнике. Я бы и обои ободрала, будь там доказательство, что он не дает мне жить в последнюю неделю. Но фотика нигде нет. Понять не могу, где он мог спрятать его? Вы обыскали все шкафы?

– По два раза.

– Он должен быть у него, – сказала Вика, присев на стул. – Просто мы не там ищем. Фотоаппарат не маленький, его не сунешь под матрас, не спрячешь за подкладкой пальто.

– По моему мнению, он сразу же избавился от него, – аккуратно сказал Власов. – Сами подумайте, какой ему прок хранить улику против себя в собственной квартире?

– Посмотрите вокруг, – возразила Вика, – он не богат. Он скорее продаст его или сдаст в ломбард, чем выкинет на помойку. У него сумка драная в коридоре, которую любой бы давно сжег. А он зашивает дыры и пользуется.

– Мы не нашли у него чеков или крупных сумм. Но ближайшие ломбарды проверим, об этом я не подумал. И все равно, я не верю, что он сохранил бы его. Слишком глупо, вам не кажется?

– Может, он не такой умный, каким вы его считаете.

В кармане у Власова зазвонил телефон.

– Неужели вызывают?

– Сначала отвезите меня домой, – предупредила Вика, но Власов выставил вперед руку, призывая ее к тишине, глядя на экран старенького телефона.

– Власов, – ответил он.

Он чуть приподнял брови, слушая звонившего, чертыхнулся и соврал, что находится дома, но, конечно же, подъедет. Затем быстро убрал телефон в карман и поторопился к выходу.

– В чем дело?

– Скорее, пора сваливать отсюда. Семибратова отпустили. Звонила Ким, говорит, адвокат приехал среди ночи, предупредил, что без обвинения мы не имеем права держать его дольше положенного. Черт! Неужели уже двое суток прошло?! Скорее же, он скоро будет здесь. Спрячетесь в моей машине, я дождусь его, отдам ключи адвокату или ему самому. Хоть бы успеть!

Паника сначала мягкими лапами накрыла Вику, затем сжала ей шею, снова к горлу подступила тошнота. Он едет домой? Значит, они могут столкнуться?

– Вика, сейчас не время терять голову!

За дверью послышались голоса.

Едва занесший руку над дверной ручкой Власов, отпрянул.

– Балкон, – прошипел он, – спрячьтесь там, и не высовывайтесь. Я вытащу вас оттуда, главное, чтобы он ничего не заметил.

– А вы? – спросила Вика, открывая дверь на кухне, ведущую на открытый балкон, захламленный разве что не санками.

В этот момент открылась дверь, на пороге появился Семибратов. Вика выглянула через стекло и с силой сжала ручку двери, поняв, что, как бы ни пыталась ее память стереть его лицо, она узнала бы его везде. Он не сильно изменился с тех пор, как она видела его на суде. Все тот же сутулый худой человек с гладким черепом, лишенным волос. Но лицо было еще более измождено, двухдневная небритость делала его худым, будто он переболел тифом. Следом за ним в квартиру вошел уже знакомый Вике Иван. Вблизи он показался Вике просто огромным, а рядом с щуплым зэком и вовсе был похож на отъевшегося медведя. Удивление на его лице было будто за двоих, в то время как Семибратов выражал лишь негодование и злость.

– Так и знал, что застану вас тут, – прогрохотал он. – Увидел вашу машину на улице. Снова обыскиваете? Без ордера?

Власов, как ни в чем не бывало, сидел на краю тумбочки. Его слов Вика не сумела расслышать, до нее доносился только бас адвоката. В первое мгновение Семибратов застыл, его взгляд забегал по коридору, будто он что-то потерял, затем сосредоточился на следователе. Вика видела, что его губы, как и губы Власова шевелятся, но что он говорили, она тоже не сумела расслышать. Вика решила, что нагловатый следователь наверняка солгал, что надоело ждать на улице, потому он и поднялся наверх. Понятное дело, что ему не поверили ни Семибратов, ни его адвокат. Она видела, как он передал ему ключи на связке, что-то сказал, на что Семибратов усмехнулся, открыл дверь и выпроводил обоих, затем закрыл ее на все замки. Вику охватил очередной приступ паники. Она на чужом балконе, в доме предполагаемый преступник, который не переставал преследовать ее. Что, если он найдет ее там? Вика принялась лихорадочно соображать. Это был всего лишь второй этаж, можно было попробовать слезть. В квартире стояла тишина, но стоило ей сделать шаг в сторону балконных перил, как кухня озарилась светом. Вика присела. В проеме окна появилось лицо Семибратова. Казалось, он что-то обдумывал. Он уже успел заглянуть в комнаты, увидел бардак и теперь пытался понять, с чего начать уборку. Так подумала Вика, но ошиблась. Его мысли занимало что-то иное. Он приблизился к окну, вглядываясь в огни на улице. Все его внимание было поглощено дорогой перед домом, и сидящую в тени девушку он не видел. Затем он отошел от окна и поставил стул у шкафа с банками и крупами, куда Вика заглядывала несколько минут назад. Вика чуть привстала, чтобы видеть, что он задумал. Он принялся отвинчивать решетку вентиляции. Вика замерла с открытым ртом, ожидая, что он вытащит оттуда ее фотоаппарат, но это был маленький сверточек в целлофановом пакете. Он раскрыл его, перед глазами Вики на мгновение мелькнул какой-то синий предмет. Флешка! Вика едва не подскочила на месте. Два обыска и никто не додумался заглянуть в вентиляцию.

Снизу под балконом послышались голоса. Она присела снова в тень и прислушалась.

– Вы знаете, я сообщу вашему начальству, что вы были в квартире без разрешения ее владельца, – пробасил Иван.

– Валяйте. Я сообщу куда надо, что вы рассказали своему подопечному, где живет человек, которого он преследовал и едва не убил. Ваша профессиональная этика уже под вопросом. Обсуждать с подозреваемым подобные вещи… Не ожидал от вас.

– Это чушь, не докажете.

– Вы единственная ниточка между Гончаровой и Семибратовым. Вы знали, в чем он обвинялся, и от своей жены знали, кто поселился в особняке напротив.

Она отошла подальше к перилам, выглянула вниз. Под балконами стоял Власов и сосед Ани.

– Вы, можно сказать, уже не работаете в органах.

Власов засмеялся.

– В таком случае, мы с вами оба уже на улице. Встретимся у метро.

– Я вам и рубля не кину в помощь. Что вы искали, Антон?

– Искал? – искренне удивился Власов. – Я ждал вас.

Вика видела, как Иван покачал головой, затем взглянул на наручные часы, и, попрощавшись, поторопился к своей машине.

Власов проводил его взглядом и достал сигареты. Вика скрылась за перилами балкона, услышала, как завелся двигатель машины Ивана, затем до нее донесся запах сигаретного дыма.

– Вы там?

– Да, – прошипела Вика.

– Еще минутку.

В квартире стояла тишина, свет горел где-то в комнате, кухня была погружена в темноту.

– У него флешка, – прошипела Вика, но он ее не услышал.

– Слезайте, пока он вас не увидел, – почти неслышно сказал он.

Вика еще раз взглянула вниз, метнула взгляд на кухню. Надеясь, что ее маневр Семибратов не увидит, она задрала ногу и перекинула ее через перила балкона, молясь, что если будет падать, Власов хотя бы сумеет поймать ее снизу.

Глава 23.

– У него была флешка с моего фотоаппарата!

Власов устало выдохнул и сжал губы.

– Вы должны вернуться к нему и снова устроить обыск, только теперь вы знаете, где искать.

– И под каким предлогом я на этот раз устрою обыск? Может, мне сказать, что вы видели, как он прячет какую-то карту памяти в своей собственной вентиляции?

– Это не какая-то карта, на ней улики против него.

– Вы так хорошо разглядели ее, чтобы утверждать подобное?

– Она синяя.

– И что? Таких миллионы. У него могут быть свои, никто не запрещает хранить флешки дома. Чем вы докажете, что она ваша?

– Он украл мой фотоаппарат! И я уверена, что флешка с него. Пока вы копаетесь, заполняя ненужные бумажки, он избавится от нее!

Власов заглушил двигатель.

– Хорошо, что вы предлагаете? Посидим здесь и подождем, когда он решит выйти, чтобы выкинуть ее подальше? Скоро рассвет, вы не забыли о своей агорачего-то-там? Или все выдумка?

– Не выдумка. Как и то, что именно этот человек преследует меня.

– Хорошо. Но меня не похвалят за самоуправство. Бутов – тот еще засранец, но он прав, я находился в квартире незаконно.

– Бутов?

– Ваш сосед, а по совместительству – адвокат этого дьявола.

– Зато вы поймаете преступника.

Он достал свой кнопочный телефон и набрал чей-то номер.

– Мне нужно, чтобы ты последил этой ночью за Семибратовым… Да, тем самым, что отпустили сегодня. И что, что ночь? В чем подозреваю? – Власов замялся. – Полагаю, этой ночью он попытается избавиться от улик. Я сменю тебя через пару часов. Да, да, сочтемся. Теперь ваша душенька довольна? – обратился он к Вике, убирая телефон обратно в карман.

Через несколько минут к дому подъехала неприметная машина серого цвета. Ее фары погасли, затем мигнули один раз. Следователь завел свою машину и медленно отъехал от дома, где жил Семибратов.

– Все в порядке. Я отвезу вас и приеду обратно. Если он захочет избавиться от фотоаппарата или карты памяти, мы поймаем его.

Обратный путь немного нервировал ее, несмотря на то, что ехала она, по сути, домой. Небо начало светлеть и она начала нетерпеливо подгонять следователя. Когда они приедут, наверняка уже будет светло. Вика пошарила рукой по заднему сиденью и нашла в самом углу свернутый плед с подушкой.

– Зачем это вам? Ночуете в машине?

– Работа у меня собачья, порой в пути сплю, если посылают куда-нибудь в область.

– Так смените работу.

– Зачем? Она мне нравится.

– Так собачья же.

Власов ненадолго задумался. Вика в это время развернула плед и укрыла им плечи. Если припечет, решила она, укроется с головой и добежит до двери.

– Работа не может устраивать абсолютно во всех ее аспектах, бывают и неприятные моменты, но моя меня устраивает, – повторил он. – Вам нравится ваша работа?

– Да.

– Это потому, что все легко?

– Ни капельки, – возразила Вика.

– Ким рассказала еще кое-что, но, боюсь, вам эта новость не понравится.

Вика заерзала на сиденье.

– Таксист, что довозил вас в поселок, был не Семибратов. Поэтому неудивительно, что вы не узнали его. Но и доставлял вас к дому другой человек, он перехватил заказ, один бог знает, как ему это удалось, но полагаю, у него будет несколько неприятных минут, когда об этом узнает тот водитель, который двадцать минут простоял у вашего дома в ту ночь.

Показался поселок, и весь ужас позапрошлой ночи вернулся к ней за одно мгновение, пролетев мимо нее. Радовало только одно: милый таксист, который рассказывал о коте, погоде и пытался вызнать имя ее кота, слушавший шансон, никакого отношения к тому, что с ней происходило, не имел. Один камень упал с души. Но возникал вопрос, как же Семибратов прознал ее адрес в этом поселке. Неужели, через соседа?

– Это хорошая новость, – сказала она. – На самом деле, мне было бы гораздо тяжелее, узнай я, что ехала в одной машине с этим человеком.

– Я рад. Думал, новость огорчит. Вот только как, в таком случае, он узнал ваш нынешний адрес? – Будто прочтя ее мысли, спросил он. – Если мы ошибаемся, и это другой человек?

– Мы уже говорили об этом: он непременно хотел попасть в комнату, где была я. Я думаю, это был Семибратов. Но как он сумел влезть в запертый дом? – добавила она. – Не знаю почему, но я верю Ивану, я слышала ваш разговор под балконом.

– Он отрицает, что говорил ему. Но он адвокат. Ему покажи белое, но он будет утверждать, что это черное, если от этого будет зависеть свобода его доверителя и его самого. Что касается Семибратова, кажется, он – инженер по образованию. Он вполне мог справиться с замком. Вы спите на втором этаже, да еще запираете дверь. Ковыряйся он в замке задней двери хоть целую ночь – вы бы не услышали.

– Но ведь следы остались бы.

– Да. Следы остались бы. А их нет, эксперт проверял.

– А если попытаться «расколоть» его? У вас же есть методы…

– Не выйдет. И обвинить его повторно в том, в чем уже оправдали, не найдя улик – дело непростое. Я понимаю, что никто иной не стал бы лезть в ваш дом, ничего не красть, а только пугать вас. Это явно кто-то, кто имеет на вас «зуб». Иначе все теряет смысл.

– Тогда в чем проблема арестовать его и посадить снова?

– Мне нужны улики. Ким на его стороне, считая вас неуравновешенной, да еще алкоголичкой.

– Я заметила, – коротко бросила Вика.

– Человек она неплохой, но слишком любит свое дело, до фанатизма. И уж если она вцепится, ее клещами не отодрать.

– Думаете, в меня она вцепилась?

Власов неуверенно кивнул.

– Алкоголь, который она почувствовала, ваша работа и внешний вид сделали свое дело.

Вика осмотрела свою одежду, немного удивилась, затем спросила:

– А что не так с моей работой?

– Она считает вас «не от мира сего». Как и всех творческих людей. Вы летаете в облаках, что-то выдумываете. Живете в фантазиях и порой не можете отличить правду от собственного вымысла. Она считает вас маргинальной особой.

Вика скривилась. Второй раз ее назвали «маргиналом». Сначала Женя, соседка, в порыве злости, затем оказалось, что и бездушный полицейский оперативник считает ее таковой. Ей не было столь важным мнение незнакомых или почти незнакомых ей людей, но в душе что-то неприятное шевельнулось.

– Я не маргинал, так и передайте этому человеку-роботу.

– Неплохо. Ей идет такое сравнение. А что касается Семибратова, то было бы неплохо, если бы вы хотя бы увидели его разок, как он бродит по дому. Звуки и шум, телефонный звонок, который может быть всего лишь шалостью подростков, его знакомство с вашим соседом – это все косвенные доказательства. Поэтому наши эксперты не особо доверяют вашим словам.

– Даже если бы я успела увидеть его силуэт, это вряд ли помогло бы. У него внешность незапоминающаяся. Я видела его не больше трех раз, сегодня – четвертый. У меня осталось лишь общее впечатление. Худой, сутулый и безликий. Когда я увидела его в квартире сегодня, я поняла, что узнала бы его, но при свете дня, а в темном помещении – нет, – призналась Вика.

– Он бы удивился, услышав свой портрет.

– А что касается водителя, то мне было важно скорее добраться, – не слыша его, продолжала девушка. – Такси подъехало, и я поспешила сесть в него, не спрашивая, на мой ли вызов он приехал. А в пути я гладила Скотча, который не меньше меня не любит поездки, и пялилась в коленки, свои собственные. Вот и вся моя дорога до Анькиного дома. Теперь вы понимаете? Какой там голос, какое лицо? Нет, я бы не сумела узнать его, не в этой ситуации. Состояние паники, как состояние стресса. Вы не задумываетесь, что вы делаете и почему, все мысли направлены на то, чтобы поскорее все закончилось или решилось. Я хотела поскорее оказаться в безопасности за стенами дома. И все мои мысли были там. Все прочее – лишь шум где-то на грани сознания.

– Понял, – коротко ответил Власов. – А как сейчас?

– Почти так же.

– Почти?

– Я знаю, что сейчас я в безопасности. И я не в компании с незнакомцем.

Когда они подъехали к дому, на улице еще было темно. Вика открыла ворота, впустила Власова на машине, затем заперла их, уже находясь в открытой двери дома. Власов протиснулся мимо нее, подождал пока она запрет все замки, поставит на охрану, затем предложил выпить кофе.

– Не поздновато?

– Был тяжелый день, а ночь и того хуже. К тому же, уже почти утро.

Вика согласно кивнула, и они поплелись на кухню.

– Что вы сказали ему, когда он вошел в квартиру и увидел там вас? – спросила она, ставя чайник на плиту. – Он громко возмущался, слышала.

– Еще бы. Даже немного испугался, – Власов усмехнулся во весь рот, показывая белые зубы. – Я сказал, что меня достало ждать его в машине. Бутову это не сильно понравилось. А вот Семибратов был зол по-настоящему.

– Они ведь не знали, что вам позвонили лишь за минуту до их прихода?

– Нет.

– Теперь влетит от начальства?

– Он не будет жаловаться, уверяю вас. Будет держать в себе, злиться, но жаловаться не пойдет. Слишком труслив. За Бутова не скажу, он может, да и черт с ним.

– Этот трус проник в мою квартиру и держал меня там несколько часов. А теперь проникает и в этот дом.

– Сегодня я тут останусь, вам нечего бояться, – ответил Власов, не став спорить. Его сомнения по поводу Семибратова становились все сильнее.

Вика кивнула. Может и не так спокойно, как ему хотелось бы, но, все же, лучше, чем оставаться одной.

Глава 24.

Власов приехал после обеда. Вика снова открыла для него ворота, чтобы он мог загнать машину во двор. Она дождалась, когда он поставит машину у запертых ворот гаража и войдет в дом.

– Что с вашим лицом?

– Что с ним не так?

– У вас вид обиженного ребенка.

Власов протиснулся мимо нее.

– Рассказал о флешке, которую вы видели в руках Семибратова. Поведал на свою голову. Если оперативникам было все равно, откуда я добыл информацию, и они рвались снова прищучить чокнутого папашу, то шеф поинтересовался, почему я не приобщил эту улику во время обыска.

– А вы что?

– А что я? Пришлось рассказать ему, что подсматривал за ним в окно. Но тут подоспела Ким, которой «убитый горем отец» рассказал, как в ту самую ночь по подъезду ходили двое. Нас видела соседка Семибратова, она не могла уснуть из-за ребенка, у того проблемы со здоровьем, услышала возню на лестничной клетке, после чего передала все самому Семибратову, а тот – Дашке. Опер, что следил после нашего отъезда за подозреваемым, тоже не стал молчать, ляпнув, что видел со мной девушку.

– А что насчет моего фотоаппарата?

– Вы меня слышите?

– Да, так вы нашли мой фотик?

– Нет. Но к нему выехали с очередным обыском. Последним, прошу заметить.

– Тогда почему вы здесь?

– Меня отстранили от расследования. Шеф просто на клочки меня разнес, Бутов постарался на славу.

Он прошел на кухню, по-хозяйски заглянул в чайник. Набрал воды из-под крана и поставил его на плиту. Затем влез в холодильник, вытащил колбасу, хлеб и принялся нарезать.

– Из-за меня?

– В том числе, – отозвался он. – Я проник в квартиру без санкции на обыск, следил за подозреваемым, когда того уже отпустили, тоже без какого-либо разрешения на это.

– Но ведь вы следователь. Это ваша работа, разве нет?

– Превышение полномочий, вот как у нас это называют.

– И что теперь?

Он пожал плечами, стоя к ней спиной. Вика и не подозревала, как сильно он был расстроен, пока он не сел на стул и не поднял на нее голову. Вид у него был, как у побитой собаки.

– Но ведь мы знали, чем все закончится, так чего теперь кулаками махать. Зря я послушал вас. Еще хорошо, что девушка с ребенком не видела, как мы входим в его квартиру вместе. Она лишь видела, как мы стояли на площадке перед его дверью. Если бы шеф решил унизить меня окончательно, он бы еще очную ставку устроил, где та опознавала бы нас обоих. Это последний обыск у него. Шеф предупредил, что если ничего не найдут, то больше не подходить к Семибратову даже на расстояние пушечного выстрела. И должен поздравить вас, – он жевал бутерброд, уже глядя куда-то в пустоту.