Электронная библиотека » Элизабет Гаскелл » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Серая Женщина"


  • Текст добавлен: 21 июня 2024, 19:05


Автор книги: Элизабет Гаскелл


Жанр: Классическая проза, Классика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Шрифт:
- 100% +

И все-таки для каждой бочки меда найдется своя ложка дегтя. В Барфорде такую зловещую роль играла мисс Пратт, способная делать неблагоприятные выводы из самых невинных событий и разговоров. Она не охотилась, поэтому не знала про мастерство мистера Хиггинса в верховой езде; не выпивала, поэтому щедро подававшиеся на приемах великолепные вина не смягчали ее душу; терпеть не могла комические куплеты и забавные анекдоты, так что в этом отношении ее одобрение и вообще оставалось недоступным. А именно эти три секрета популярности и составляли неотразимое очарование мистера Хиггинса. Мисс Пратт сидела молча и наблюдала. Даже самые забавные истории нисколько не меняли каменно-неподвижное выражение ее лица, однако острый как кинжал взгляд крошечных немигающих глаз, который Хиггинс скорее чувствовал, чем замечал, бросал его в дрожь даже в жаркий день. Мисс Пратт относилась к течению диссентеров[19]19
  От лат. dissentio – не соглашаюсь; одно из распространенных в Англии XVI–XVII вв. названий лиц, отступающих от официального вероисповедания.


[Закрыть]
. Поэтому, чтобы задобрить этого Мардохея в юбке[20]20
  Персонаж Ветхого Завета (Книга Эсфирь, 3:1–6), кузен Эсфири, жены царя Агасфера, отказавшегося поклониться царскому вельможе Аману; упомянут как образец человека, готового кланяться исключительно законному правителю.


[Закрыть]
, мистер Хиггинс пригласил к обеду священника-диссентера, чьи службы она регулярно посещала. За столом хозяин вел себя примерно и даже внес щедрое пожертвование в пользу бедных прихожан часовни, но все напрасно: ни один мускул на лице мисс Пратт не дрогнул и не выразил благосклонности. Больше того, мистер Хиггинс понял, что, несмотря на открытые усилия задобрить мистера Дэвиса, противоположная сторона оказывала тайное влияние, придавая любым действиям неблагоприятную окраску. Мисс Пратт, тщедушная старая дева, отравляла безмятежное, счастливое существование мистера Хиггинса, несмотря на то, что не произнесла ни единого неучтивого слова в его адрес, а, напротив, неизменно обращалась к нему с чопорной, отточенной вежливостью.

Печаль миссис Хиггинс заключалась в отсутствии детей. С какой глубокой завистью порой она останавливалась и наблюдала за беспечной игрой ребятишек, а потом, заметив, что на нее смотрят, с сожалением вздыхала и продолжала путь. Но как было, так было.

Очень скоро окружающие заметили, что мистер Хиггинс чрезвычайно заботится о своем здоровье: ест, пьет, занимается спортом и отдыхает по собственным секретным правилам. Правда, порой и он предавался излишествам, но это случалось преимущественно после возвращения из южных поместий. Необычное напряжение и усталость (дилижансов на расстоянии полусотни миль от Барфорда не существовало, а даже если бы они и были, то он, как всякий джентльмен, предпочел бы путешествовать верхом) требовали странной компенсации. В городе ходили слухи, что он запирался дома и в течение нескольких дней после возвращения пил без меры, однако все это происходило без свидетелей, так что за достоверность не поручусь.

Однажды – этот случай долго хранился в памяти горожан – охота проходила неподалеку от Барфорда, и лиса попалась в той части дикой пустоши, которую как раз начали огораживать несколько богатых жителей[21]21
  Огораживание общинных земель разделяло поля и пастбища, превращая их в частные владения; началось в 1750 г. и завершилось к концу XIX в. Изгороди создали серьезные препятствия для верховой охоты.


[Закрыть]
, чтобы на сельских просторах построить большие дома. Одним из самых активных деятелей огораживания стал некий мистер Даджен – поверенный в делах и агент всех окрестных семейств. Несколько поколений Дадженов занимались оформлением договоров аренды, брачных контрактов и завещаний. Отец мистера Даджена обладал полномочием собирать ренту для землевладельцев, точно так же как в дальнейшем сам мистер Даджен, а затем его сын и внук. Бизнес превратился для них в подобие фамильного наследства и вселил феодальное чувство, смешанное с гордой скромностью по отношению к помещикам, чьими секретами относительно происхождения земель и состояний они владели полнее, чем сами клиенты.

Мистер Джон Даджен построил дом на пустоши Уайлдбери. Хоть он и называл его коттеджем, двухэтажное здание занимало огромную площадь, а для внутренней отделки были специально приглашены мастера из Дерби. Сад, хотя и не очень обширный, также отличался оригинальной планировкой и был засажен только самыми редкими растениями. Какое же глубокое огорчение и разочарование испытал хозяин столь изысканного поместья в тот день, когда после долгого преследования, пробежав не один десяток миль, лиса спряталась в его саду. Это оскорбление мистер Даджен хоть и с трудом, но стерпел, а в шок его поверг грубый стук рукояткой хлыста в окно столовой, когда один из местных сквайров, бесцеремонно проехав по изумрудной лужайке, поставил хозяина в известность о намерении охотников прочесать сад и загнать лису. Мистеру Даджену пришлось постараться заставить себя любезно улыбнуться и приказать подать к ленчу все, что нашлось в доме, справедливо рассудив, что после шестичасовой погони охотники будут рады и даже самому скромному угощению. Он не без содрогания вынес вторжение грязных сапог в безупречно чистые комнаты, но по достоинству оценил деликатность, с которой мистер Хиггинс ходил на цыпочках, восхищенно оглядывая убранство.

– Собираюсь тоже построить дом, Даджен. И, честное слово, лучший образец невозможно представить.

– О, моя бедная хижина слишком мала, чтобы послужить примером для дома, который вы захотите возвести, мистер Хиггинс, – скромно отозвался хозяин, с удовольствием потирая руки.

– Вовсе нет! – горячо возразил гость. – Позвольте взглянуть. У вас здесь столовая, парадная гостиная… – Он умолк в нерешительности, и мистер Даджен тут же продолжил перечисление:

– Четыре гостиные, маленькие, но очень уютные, и четыре спальни. Но позвольте показать вам дом. Признаюсь, что приложил некоторые усилия к оформлению, так что, несмотря на скромные размеры, он может навести кое на какие полезные мысли.

Они оставили охотников с полными ртами и тарелками за столом, над которым запах лисицы перекрывал даже запах свежей ветчины, и внимательно осмотрели первый этаж. А затем хозяин любезно предложил:

– Если вы не слишком устали, мистер Хиггинс, поднимемся наверх, и я покажу вам свое святилище. Видите ли, это мое хобби, так что, когда посчитаете нужным, просто остановите.

Святилищем мистера Даджена оказалась центральная комната, расположенная над крыльцом, превращенным в убранный великолепными цветами балкон. Комнату украшали всевозможные элегантные приспособления, скрывающие истинную прочность шкафов и ящиков, необходимых для профессиональной деятельности хозяина. Имея контору в Барфорде, он предпочитал (как сам объяснил гостю) хранить самые ценные документы дома, поскольку считал, что здесь надежнее, чем в кабинете, который на ночь запирался и оставался без присмотра. Однако, как, игриво ткнув собеседника в бок, заметил при следующей встрече мистер Хиггинс, его дом оказался вовсе не абсолютно надежным. Всего через каких-то пару недель после того, как хозяин радушно принимал гостей-охотников, стоявший в святилище великолепный сейф с изобретенным самим мистером Дадженом хитроумным замком, секрет которого он поведал лишь нескольким самым близким друзьям, где хранилась рождественская рента полудюжины помещиков (в то время ближайший банк находился в Дерби), был вскрыт и ограблен. В итоге обладавший тайным богатством мистер Даджен был вынужден приостановить покупку произведений фламандских художников, поскольку деньги срочно потребовались на восполнение похищенной ренты.

Догбери и Верджес тех дней так и не смогли найти преступников. И хотя нескольких бродяг арестовали и представили мистеру Дановеру и мистеру Ханту – мировым судьям Барфорда, – улик против них не существовало, и после пары проведенных взаперти ночей все они вышли на свободу. Однако с тех пор любимой шуткой мистера Хиггинса стал вопрос к мистеру Даджену, не порекомендует ли тот надежное место для хранения сбережений и нет ли у него соображений на предмет защиты дома от грабителей.

Прошло около двух лет после этого случая и семь после женитьбы мистера Хиггинса, когда священник мистер Дэвис мирно сидел в кофейне гостиницы «Георг». Он принадлежал к кругу джентльменов, встречавшихся здесь для игры в вист, чтения немногих издававшихся в те дни газет и журналов, обсуждения рынка в Дерби и цен по всей стране. Вечером этого вторника стоял жуткий мороз, и народу в зале собралось немного, но мистер Дэвис хотел дочитать до конца статью в журнале «Джентльменс мэгэзин» (точнее, он делал выписки, собираясь сочинить ответ, поскольку из-за скромного дохода не мог купить собственный экземпляр) и засиделся допоздна: часы уже показывали начало десятого, а в десять кофейня закрывалась. Но пока он писал, вошел мистер Хиггинс – бледный и промерзший до костей. Сидевший возле камина мистер Дэвис вежливо подвинулся и передал соседу единственную здесь лондонскую газету. Мистер Хиггинс взял номер и что-то заметил насчет зверского холода, однако мистер Дэвис так глубоко погрузился в статью и в свой будущий ответ, что не смог немедленно вступить в беседу. Мистер Хиггинс придвинул кресло поближе к камину, поставил ноги на решетку и, вздрогнув всем телом, положил газету на край стоявшего рядом стола. Склонившись над красными углями, он нарушил наконец молчание и спросил:

– В этом номере нет сообщения об убийстве в Бате?

Мистер Дэвис как раз закончил выписки и уже встал, собираясь уходить, однако, услышав вопрос, остался на месте и уточнил:

– А что, в Бате произошло убийство? Нет, не читал ничего подобного. И кого же, скажите на милость, убили?

– О, ужасное, дикое убийство! – воскликнул мистер Хиггинс, не отрывая взгляда от камина и глядя в огонь неестественно расширенными глазами. – Страшное, зверское убийство! Интересно, какое наказание понесет преступник? Думаю, ему самое место в пылающей глубине этого пламени. Посмотрите, каким далеким оно выглядит и как расстояние увеличивает его до невиданных, непостижимых размеров!

– Дорогой сэр, у вас жар. Вы отчаянно дрожите и трясетесь! – ответил мистер Дэвис, подумав, однако, что собеседник не только дрожит, но и явно бредит.

– Ах нет! – возразил мистер Хиггинс. – Дело вовсе не в жаре, а в отчаянно холодном вечере. – Он сменил тему и увлеченно заговорил о статье в «Джентльменс мэгэзин», поскольку сам был заядлым читателем и разделял интересы мистера Дэвиса в большей степени, чем прочие обитатели Барфорда. Наконец стрелка часов почти подобралась к десяти, и мистер Дэвис встал, намереваясь отправиться домой.

– Нет, Дэвис, не уходите. Хочу, чтобы вы посидели со мной. Выпьем вместе бутылку портвейна, и Сондерс будет доволен. А я тем временем расскажу об убийстве, – предложил Хиггинс тихим и хриплым голосом. – Подумать только! Эта пожилая леди читала Библию перед собственным камином, когда он убил ее.

Он смерил мистера Дэвиса странным пристальным взглядом, словно ждал сочувствия.

– О ком вы говорите, любезнейший? Что за убийство до такой степени вас встревожило? Здесь никого не убили.

– Глупец! – с неожиданным раздражением вскричал мистер Хиггинс. – Говорю же вам, что дело было в Бате!

Однако он тут же заставил себя успокоиться почти до бархатно-мягкой манеры, положил руку на колено собеседника и, так, ненавязчиво, того удерживая, принялся излагать подробности занимавшего его мысли преступления. Однако манера его отличалась неестественным, каменным спокойствием. Он ни разу не взглянул в лицо собеседника, а время от времени, как потом вспоминал мистер Дэвис, пальцы сжимали его колено, словно железные тиски.

– Она жила с горничной в маленьком доме на тихой старомодной улице. Люди говорят, что она была очень жадной: все копила, копила, ничего не давая бедным. Грешно, безнравственно, не так ли? Вот я, например, всегда подаю бедным, потому что однажды прочел в Библии, что любовь искупает множество грехов[22]22
  Послание Петра, 4:8. «Прежде всего имейте друг ко другу усердную любовь, ибо любовь покрывает множество грехов».


[Закрыть]
. А злая старуха никому ничего не давала, а лишь копила и копила деньги. Кто-то об этом узнал. Она ввела беднягу в искушение, и Бог покарал ее за это. Этот мужчина – впрочем, возможно, это была женщина, кто знает? – короче говоря, этот человек услышал, что хозяйка ходила в церковь по утрам, а служанка по вечерам. И тогда, когда и улица, и дом пустели, а вокруг сгущалась ранняя зимняя тьма, старуха дремала над Библией. А это, заметьте, большой грех, за который Господь рано или поздно накажет. И вот в темноте этот человек, о котором я рассказываю, тихо поднялся по лестнице и вошел в комнату. Сначала он… нет, предположительно, поскольку все это лишь догадки, вежливо попросил отдать ему деньги или же указать место, где они хранятся. Но старая карга не послушалась, не захотела попросить пощады и не отдала ключи от кладовки, даже когда он пригрозил ей, а просто посмотрела в лицо с таким пренебрежением, будто перед ней стоял ребенок. Ах боже! Мистер Дэвис, однажды в детстве мне приснилось, что я сам совершил тяжкое преступление. Я проснулся в горьких слезах, а матушка успокоила меня. Вот почему сейчас я так дрожу: из-за воспоминаний и холода. Да, на улице очень-очень холодно!

– И все-таки этот человек убил старую леди? – спросил мистер Дэвис. – Прошу прощения, сэр, но ваша история меня глубоко заинтересовала.

– Да. Перерезал горло. И теперь она лежит в своей тихой маленькой гостиной с обращенным в потолок отвратительно белым лицом, в луже крови. Право, мистер Дэвис, это вино не крепче воды! Мне нужен бренди!

Мистер Дэвис пришел в ужас от истории, поразившей его ничуть не меньше, чем самого рассказчика, и уточнил:

– А есть ли какие-нибудь улики против убийцы?

Мистер Хиггинс опрокинул стакан крепчайшего, неразбавленного бренди и только после этого ответил:

– Нет! Ни малейших улик! Его никогда не найдут. Но не удивлюсь, мистер Дэвис… да, не удивлюсь, если рано или поздно он раскается и искупит преступление. Как по-вашему, тогда в судный день его ждет помилование?

– Бог его знает! – ответил мистер Дэвис и поднялся. – Ужасная история. Услышав ее, даже не хочется покидать теплую светлую комнату и выходить в холод и тьму. И все же придется. Остается лишь надеяться, что преступника поймают и повесят. А вам, мистер Хиггинс, посоветовал бы хорошенько согреть постель и, прежде чем лечь, выпить горячий поссет из патоки. Если позволите, перед тем как отправить заметку в «Джентльменс мэгэзин», пришлю ее вам для ознакомления.

Следующим утром мистер Дэвис навестил приболевшую мисс Пратт и, желая развлечь, поведал услышанную накануне историю об убийстве в Бате. Ему удалось составить связный, увлекательный рассказ. Мисс Пратт приняла судьбу жертвы близко к сердцу – во многом из-за сходства ситуации: сама она также тайно копила деньги, жила с одной-единственной служанкой, а воскресными вечерами отпускала ту в церковь и оставалась дома в одиночестве.

– Когда это случилось? – взволнованно спросила мисс Пратт.

– Не могу вспомнить, назвал ли мистер Хиггинс конкретный день, но полагаю, что, скорее всего, в минувшее воскресенье.

– А сегодня среда. Дурные новости распространяются быстро.

– Да. Мистер Хиггинс даже думал, что об убийстве могли сообщить в лондонской газете.

– Невозможно. А откуда он сам узнал?

– Понятия не имею. Не спрашивал. Кажется, он только вчера вернулся домой: вроде бы ездил на юг собирать ренту.

Мисс Пратт что-то невнятно проворчала. Как правило, именно так она выражала недовольство и подозрения в адрес мистера Хиггинса всякий раз, когда упоминалось его имя.

– Боюсь, должна на несколько дней отлучиться. Годфри Мертон просил погостить у них с сестрой. Думаю, поездка пойдет мне на пользу. Уж больно угнетают эти темные зимние вечера, когда по домам рыскают убийцы, а на помощь позвать, кроме Молли, некого.

Мисс Пратт уехала к кузену. Мистер Мертон – дороживший своей репутацией активный член магистрата – однажды вошел в столовую с только что полученной почтой и объявил, доставая из стопки одно письмо:

– Дурные известия о морали в твоем городке, Джесси! Там у вас живет или убийца, или сообщник убийцы. Неделю назад в Бате жестоко перерезали горло бедной пожилой леди. И вот я получил письмо из министерства внутренних дел. Чиновники просят оказать им «квалифицированную помощь», как им было угодно выразиться, в поисках и поимке преступника. Должно быть, он отличается веселым нравом, а в момент убийства страдал от жажды. Поэтому, прежде чем приступить к ужасной работе, пригубил из фляги имбирного пива, которое хозяйка поставила бродить, а потом для прочности обернул пробку обрывком какого-то письма. Обрывок этот был найден. Сохранились лишь отдельные фрагменты слов, из которых эксперт расшифровал лишь «сквайр», «Барфорд возле Кегворта». А на обратной стороне сохранилось некое упоминание о скаковой лошади, хотя и с крайне странной кличкой: Церковь Корольдолойохвостье[23]23
  Охвостье – презрительное прозвище парламента при Кромвеле.


[Закрыть]
.

Мисс Пратт немедленно вспомнила это имя, поскольку всего несколько месяцев назад оно оскорбило ее чувства как сторонницы движения диссентеров, и она отлично его запомнила.

– Мистер Натаниел Керн имеет или имел (выступая на суде в качестве свидетеля, я должна аккуратно употреблять время глагола) лошадь с таким абсурдным именем.

– Мистер Натаниел Керн, – повторил мистер Мертон, записав для памяти, а затем вернулся к письму из министерства внутренних дел. – Найден кусочек маленького ключа, сломавшегося в напрасной попытке открыть ящик письменного стола. И больше ничего существенного. Так что остается полагаться на письмо.

– Мистер Дэвис передал слова мистера Хиггинса… – начала мисс Пратт.

– Хиггинс! – воскликнул мистер Мертон. – Должно быть, в обрывке письма «нс» означает «Хиггинс». Это тот отчаянный парень, который сбежал с сестрой Натаниела Керна?

– Да! – подтвердила мисс Пратт. – Впрочем, я никогда его не любила…

– «Нс», – задумчиво повторил мистер Мертон. – Даже подумать страшно. Член охотничьего общества, зять доброго старого сквайра Керна! А в Барфорде живет кто-нибудь еще, чья фамилия заканчивается на «нс»?

– Есть Джексонс, Джонс. Кузен! Вот что меня удивляет: как мог мистер Хиггинс знать об убийстве и рассказывать мистеру Дэвису уже во вторник, когда преступление было совершено воскресным вечером?

Продолжение истории можно не рассказывать. Те, кто интересуется жизнью разбойников с большой дороги, найдут имя Хиггинса не менее знаменитым, чем имя Клода Дюваля[24]24
  Клод Дюваль – французский разбойник, промышлявший в Англии в период Реставрации; в конце концов был схвачен и повешен в Тайберне.


[Закрыть]
. Супруг Кейт Керн собирал ренту на больших дорогах, как многие «джентльмены» того времени, однако, потерпев неудачу в нескольких приключениях и услышав преувеличенные сплетни о богатстве пожилой леди из Бата, перешел от ограблений к убийству и в 1775 году был осужден и повешен в Дерби.

Он не был плохим мужем, и в его последние дни – ужасные последние дни – несчастная жена сняла квартиру в Дерби, чтобы оставаться рядом. Старик отец сопровождал дочь повсюду, кроме тюремной камеры, и терзал без того разбитое сердце, постоянно обвиняя себя в том, что способствовал браку с человеком, о котором так мало знал. От титула сквайра он отказался в пользу сына Натаниела. Тот процветал, и от беспомощного отца не было ему никакой пользы, однако для овдовевшей дочери наивный любящий старик оказался незаменимым помощником, став рыцарем, защитником и компаньоном – самым верным и любящим компаньоном. Вот только он решительно отказывался брать на себя роль советчика, печально качая головой и говоря: «Ах, Кейт, Кейт! Если бы мне хватило мудрости дать верный совет, сейчас тебе не пришлось бы прятаться здесь, в Брюсселе, и шарахаться от каждого англичанина, как будто тому известна твоя история».

Меньше месяца назад я побывала в Барфорде и собственными глазами увидела Белый дом. Должно быть, в двадцатый раз после мистера Хиггинса он сдавался в аренду, однако в городе по сей день ходят слухи, что когда-то здесь жил разбойник, награбивший несказанное богатство, и неправедные сокровища спрятаны в какой-то тайной комнате, только неизвестно, в какой именно части здания.

Может, кто-то из вас захочет снять дом и поискать клад? Обращайтесь: готова сообщить точный адрес.

Бедная Клэр

Глава 1

12 декабря 1747 года

Жизнь моя странным образом связана с необычайными происшествиями, случившимися задолго до того, как я познакомился с их участниками или вообще узнал об их существовании. Полагаю, большинство стариков, подобно мне, предпочитают любовно и заинтересованно вспоминать прошлое, а не наблюдать за непосредственно происходящими перед их глазами событиями, хотя для большинства современников именно они представляют главный интерес. Если такая особенность свойственна многим пожилым людям, то уж мне особенно! Так вот, чтобы начать странный рассказ о несчастной Люси, придется углубиться в далекое прошлое. Историю ее семьи я узнал лишь после того, как познакомился с ней самой. И все же, чтобы сделать повествование связным, придется изложить события по порядку, а не так, как я их узнал.

На северо-востоке графства Ланкашир, в той его части, которая носит название котловины Болланд и примыкает к местности Крейвен, стоит величественный старинный особняк. Замок Старки представляет собой скорее нагромождение строений вокруг массивной серой древней цитадели, чем возведенный по конкретному плану особняк. Полагаю, что в те далекие дни, когда шотландцы совершали свои жестокие набеги на юг, замок состоял из одной лишь центральной башни, а с приходом Стюартов[25]25
  Яков I, в Шотландии – Яков VI (1566–1625), сын Марии Стюарт, в 1603 г. сменил на троне бездетную Елизавету I и правил до смерти, после чего на трон взошел его сын Карл I (в 1649 г. был казнен).


[Закрыть]
, когда в округе стало немного спокойнее, Старки того времени окружили башню двухэтажным зданием. В дни моей молодости на южном склоне был разбит великолепный сад, но, когда я впервые увидел поместье, единственным клочком обработанной земли был огород на ферме. Олени подходили так близко, что за ними можно было наблюдать из окон гостиной, а не будь они столь дики и пугливы, вполне могли бы пастись еще ближе. Сам особняк Старки стоял на возвышенном полуострове, выдававшемся из цепи холмов, создавших котловину Болланд. Ближе к вершине холмы эти оставались голыми и каменистыми, хотя внизу густо заросли лесом, кустарником и папоротником. Время от времени там встречались огромные древние деревья, словно в проклятии вздымавшие к небесам отвратительные голые ветви. Довелось слышать, что деревья эти остались от леса, существовавшего здесь еще во времена Гептархии[26]26
  Объединение семи англо-саксонских королевств: Кента, Суссекса, Уэссекса, Эссекса, Восточной Англии, Мерсии и Нортумберленда; существовало с 500 до 850 г.


[Закрыть]
, и даже в те далекие времена служили ориентирами. Стоит ли удивляться, что верхние ветви потеряли листву, а мертвая кора отслоилась от стволов?

Неподалеку от главного дома чудом сохранилось несколько хижин, построенных в то же время, что и башня. Должно быть, там обитали слуги, вместе с чадами, домочадцами и скотом искавшие защиты у господина. Некоторые из этих хижин пришли в упадок, да и построены они были весьма странным способом: в землю на определенном расстоянии вкопали очень толстые бревна, концы которых соединялись наподобие круглых цыганских шатров, только намного больше. Пространство между бревнами заполнялось землей, камнями, ивовыми прутьями, мусором, известковым раствором – всем, что могло защитить от непогоды. В центре грубого жилища сооружался очаг, дымоходом для которого служило круглое отверстие в крыше. Ни одна хижина на севере Шотландии и ни одна ирландская лачуга не могла выглядеть грубее и примитивнее.

В начале нашего века поместьем владел мистер Патрик Берн Старки. Семья его придерживалась старинной веры – то есть принадлежала к Римско-католической церкви, – причем оставалась настолько преданной и убежденной, что считала грехом брак с потомками протестантского рода, даже если те были готовы перейти в католичество. Отец мистера Патрика Старки являлся последователем короля Якова II и во время катастрофической ирландской кампании монарха влюбился в ирландскую красавицу мисс Берн, столь же ревностно отстаивавшую свою религию и власть Стюартов, как он – религию отцов и власть своего монарха. После побега во Францию Старки вернулся в Ирландию, женился на любимой невесте и увез ее обратно ко двору, в Сен-Жермен. Однако отношение части придворных короля оскорбляло прекрасную супругу и возмущало мужа, поэтому он переехал в Антверпен, откуда спустя несколько лет тихо вернулся в родной Ланкашир, где доброе отношение соседей постепенно примирило его с действующей властью. Мистер Старки оставался преданным католиком, сторонником Стюартов и теории божественной власти королей, но его религиозность граничила с аскетизмом, а поведение придворных Якова II, с которыми пришлось иметь дело в Сен-Жермене, никоим образом не соответствовало взглядам строгого моралиста, поэтому мистер Старки проявил верность короне там, где не мог проявить пиетета, и научился искренне уважать твердость и высокую мораль того, кого еще недавно считал узурпатором, – короля Вильгельма III. Правительство не боялось такого подданного, поэтому, как я уже упомянул, мистер Старки вернулся на родину с остывшим сердцем и истощившимся состоянием и поселился в старинном фамильном доме, за время длительного отсутствия хозяина – придворного, военного и изгнанника – впавшем в печальное состояние полной разрухи. Дороги в котловине Болланд превратились в глубокие колеи, а к замку можно было добраться только по вспаханному полю, подступившему вплотную к оленьему парку. Мадам, как звали местные жители миссис Старки, ехала на седельной подушке за спиной мужа, держась за его пояс. Маленький господин (впоследствии ставший сквайром Патриком Берном Старки) сидел на пони под присмотром слуги. Рядом с нагруженной скарбом телегой мерно и твердо шла женщина старше средних лет, а на телеге, на самом верхнем сундуке, отважно восседала девушка необыкновенной красоты и весело раскачивалась в такт движению по разбитой поздней осенью дороге. Волосы девушки прикрывала похожая на испанскую шаль накидка из черной голландской ткани, да и вообще выглядела она так, что старик, рассказавший мне об этом много лет спустя, признался, что все приняли ее за иностранку. Процессию завершали несколько собак и следивший за ними юноша. Путники ехали молча, серьезно глядя на жителей деревни, выходивших из домов, чтобы поприветствовать наконец-то вернувшегося настоящего сквайра, и смотревших вслед господам с живым интересом, ничуть не приглушенным звуками иностранного языка, на котором те изредка обменивались несколькими необходимыми словами. Одного из молодых зевак мистер Старки отвлек от созерцания, приказав следовать в замок, чтобы помочь с багажом. Этот парень потом рассказал, что как только мадам спустилась с седельной подушки, женщина, которую я описал как шедшую пешком, в то время как остальные ехали, быстро подошла, схватила отличавшуюся миниатюрным сложением госпожу на руки и с громким благословением на иноземном наречии перенесла через порог в дом супруга. Поначалу сам сквайр стоял и серьезно наблюдал за происходящим, однако при словах благословения снял шляпу и склонил голову. Девушка в черной шали вошла в темный зал и поцеловала госпоже руку. Это все, что, вернувшись в деревню, парень рассказал собравшимся вокруг соседям, желавшим услышать подробности и узнать, сколько сквайр заплатил за услуги.

Насколько я понял, в момент возвращения хозяина особняк находился в крайне плачевном состоянии, а точнее – представлял собой руины. Мощные серые стены, конечно, выстояли, однако комнаты пострадали от грубого обращения. Парадная гостиная служила амбаром, в украшенном дорогими гобеленами будуаре хранили шерсть, но постепенно хозяева привели дом в порядок, причем, не имея средств на покупку новой мебели, постарались наилучшим образом использовать старую. Мистер Старки оказался неплохим столяром, а мадам обладала удивительной способностью облагораживать все, к чему прикасалась, и придавать элегантность каждой вещи, на которую обращала внимание. К тому же с континента супруги привезли множество редких диковинок. Точнее говоря, редких в той части Англии: резные фигуры, распятия, прекрасные картины. В котловине Болланд в изобилии рос лес, так что в темных старинных комнатах, создавая домашний уют, весело пылали камины.

Зачем я все это рассказываю? Мне не пришлось общаться со сквайром и с мадам Старки, однако я постоянно о них думаю, как будто не хочу возвращаться к тем людям, с которыми так странно переплелась моя жизнь. Мадам выросла в Ирландии и была воспитана той самой женщиной, которая на руках внесла ее в дом мужа в Ланкашире. За исключением короткого периода собственной замужней жизни Бриджет Фицджеральд никогда не оставляла свою питомицу. Брак с человеком выше ее по положению оказался несчастливым. Муж вскоре умер, оставив вдову в еще более глубокой бедности, чем встретил. У нее родилась дочь – та самая прекрасная девушка, которая весело ехала на вершине повозки с мебелью и вещами. Мадам Старки снова приняла овдовевшую нянюшку в услужение. Они с дочерью сопровождали госпожу во всех ее путешествиях, жили вместе с ней в Сен-Жермене и в Антверпене, а теперь приехали в Ланкашир. Сквайр сразу выделил Бриджет собственный коттедж, причем обустроил его с такой заботой, какую больше никогда не проявлял за пределами собственного дома. Однако коттедж лишь номинально служил ее жилищем, поскольку сама Бриджет постоянно находилась возле госпожи, тем более что замок стоял совсем близко: стоило лишь пройти короткой тропинкой через лес. Дочка Мери так же свободно переходила из одного дома в другой. Мадам нежно любила обеих. Мать и дочь обладали значительным влиянием на госпожу, а через нее и на господина. Все, чего хотели Бриджет или Мери, непременно исполнялось. Они не вызывали неприязни у других слуг, поскольку, хоть и отличались горячим и страстным нравом, оставались великодушными по природе, и все-таки их боялись, поскольку считали тайными властительницами замка. Сквайр утратил интерес ко всем проявлениям мирской жизни; мадам отличалась кротостью, преданностью и покорностью. Супруги были нежно привязаны как друг к другу, так и к своему сыну, однако со временем все больше и больше старались избегать любых решений. Так и получилось, что Бриджет обрела деспотическую власть. Однако если все в замке покорялись «магии высшего ума», дочь нередко восставала. Они с матушкой обладали слишком похожими и сильными характерами, чтобы жить в согласии. Порой между ними происходили бурные ссоры и еще более бурные примирения. Случалось, что в порыве страсти одна даже могла ударить другую, но в целом обе – а особенно Бриджет – были готовы отдать за родную душу жизнь. Однако любовь Бриджет таилась очень глубоко – глубже, чем предполагала дочь, – иначе вряд ли девушка так тяготилась бы жизнью дома и просила госпожу найти ей место горничной на континенте, в той веселой европейской жизни, среди которой прошли ее самые счастливые годы. Как свойственно юности, Мери полагала, что жизнь длится вечно, и два-три года вдали от матери, чьим единственным ребенком она оставалась, пролетят незаметно. Бриджет считала иначе, однако была слишком гордой, чтобы проявить свои чувства. Если дочка желает уехать… что же, пусть едет. Но люди заметили, что за два месяца перед разлукой она постарела лет на десять: сочла, что Мери стремится расстаться с ней. На самом же деле Мери всего лишь искала новой жизни и с радостью взяла бы с собой матушку. Действительно, когда мадам Старки наконец нашла место горничной у одной богатой европейской леди и пришло время уезжать, Мери прижалась к Бриджет в страстном объятии и, обливаясь слезами, заявила, что никогда ее не бросит и останется дома. Но та сурово освободилась от объятий и, не проронив ни слезинки, приказала сдержать данное слово и отправиться в неведомый мир. Рыдая и постоянно оглядываясь, Мери тронулась в путь. Бриджет стояла неподвижно, едва дыша и глядя в одну точку, а потом ушла в свою хижину и загородила дверь тяжелой скамьей с ящиком внизу. Там она долго сидела над потухшими углями камина, не обращая внимания на ласковый голос мадам, которая умоляла ее впустить, чтобы успокоить нянюшку. Глухая к внешнему миру, она сидела без движения почти сутки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации