Текст книги "Янтарный пляж"

Глава 17

– Поверни здесь, – попросил Джейк, – мы едем ко мне.

– Не знаю, как ты, – ответила Онор, никуда не сворачивая, – а я еду домой.

Он повернулся к ней. Онор сидела, гордо вздернув подбородок, словно собралась вызвать на бой все темные силы ночи.

– Позволь объяснить тебе, что только что произошло в «Пьяном бочонке», – терпеливо сказал он.

– Не забывай, я там была.

– Создается впечатление, что тебя там не было. Иначе ты поняла бы, что отправляться сейчас одной в коттедж Кайла просто глупо.

Интуиция подсказывала Онор, что Джейк прав, но она не собиралась ему в этом признаваться. Она не доверяла себе и боялась, что не выдержит, если он приблизится к ней ночью.

Или не приблизится.

– Резников считает, что ты не способен на предательство, – заметила она. – Но ведь он не знает, что случилось.

– А случилось то, что весь последний час я имел дело с первоклассным янтарем и поделками из него, которые…

– Не забывай, я была…

– …могли появиться только из государственных российских музеев. Вариантов несколько. Либо Пит представляет официальные власти в неофициальной тайной сделке. Либо работает на калининградскую мафию, которая контролирует или пытается контролировать добычу и распространение янтаря в России и странах Балтии. Наконец, он мог просто украсть все эти вещицы, которые намеревался всучить мне в виде взятки с прицелом на то, что я достану ему нечто гораздо более ценное.

– Например, Янтарную комнату?

– Или информацию о том, кто похитил ее, каким образом она была вывезена из России и, главное, зачем.

– Жадность, – лаконично бросила Онор.

– Верно, жадность. Но до чего? До янтаря? До денег? До мести? До власти, наконец? Пит на все способен. Он скромничать не станет. И при всем этом далеко не дурак.

Онор бросила на Джейка быстрый взгляд. На фоне тусклого лунного света, кое-где пробивавшегося через черные облака, его лицо казалось холодным и отчужденным. Ей стало не по себе. Рядом с ней сидел Джейк, которого она не знала. Человек, который не задумываясь спустит курок своего пистолета, если придется.

– Как ты думаешь, кто украл янтарь? спросила она.

– Груз был в руках Кайла, и именно он вывез его из Калининграда. Я проследил за ним через всю литовскую территорию до самой российской границы. А потом в «Донован интернэшнл» позаботились о том, чтобы мои поиски прекратились.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что я сказал. У твоих братьев больше связей, чем у меня. И им не нравилось, когда я расспрашивал людей о Кайле.

– Но это смешно. Мы же тоже хотим его найти. Мы его любим, он наш брат…

– Верно. Именно поэтому твоя родня не хочет, чтобы его нашел я. Потому что Донованы знают: с Кайлом я обойдусь не так мягко, как они.

– Послушай, – сквозь зубы процедила Онор, – Арчер сказал, что улики против Кайла слишком явные. Такое впечатление, что его нарочно кто-то подставил.

– А может, ему просто не хватило ума замести следы?

– Господи, ну почему ты так упорно не желаешь признать его невиновным?

– Потому что тогда виновным буду я. А это уж увольте, леди. Не собираюсь расплачиваться за грехи твоего брата.

– Но, может, украл кто-то третий? Почему это обязательно должен быть либо ты, либо Кайл?

Джейк что-то буркнул себе под нос, Онор не разобрала, и в десятый раз глянул в зеркальце заднего вида. Их никто не преследовал. Он поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру.

– Твой брат питал слабость к одной литовской террористке. Впрочем, ты можешь назвать ее и революционеркой. Все зависит от твоих политических убеждений. Но суть дела не меняется – похоть.

– Похоть? Между прочим, слово «любовь» тоже из шести букв.

– Дерьмо! – выругался Джейк.

– Правильно, и это тоже, – усмехнулась она. – Имей в виду, Кайл в отличие от некоторых вполне способен на настоящее чувство. Помимо похоти.

– Это камень в мой огород, надо полагать?

– Это не камень, а факт. Смирись.

– Считай, что я смирился. А теперь позволь я набросаю пару-тройку фактов в ответ. Только не думай, что они тебе понравятся. Точно так же, как мне вовсе не улыбается перспектива тянуть лямку за Кайла.

Онор судорожно вцепилась в «баранку».

– У меня собственная компания, которая называется «Имерджинг рисорсис», – продолжал Джейк. – В основном я занимаюсь тем, что даю советы корпорациям из развитых стран о том, как вести дела с Россией. которая балансирует на грани между статусом развивающегося государства и сортиром.

Онор бросила на него быстрый взгляд. Джейк смотрел в зеркальце заднего вида со своей стороны.

– Если подойти к делу с умом, если не боишься тяжелого труда и, наконец, если тебе время от времени улыбается удача, – говорил он, – Россию вместе со всем ее ядерным оружием еще можно как-то удержать от сползания в финансовую и политическую пропасть. В противном случае она утянет туда за собой полмира. Что в первую очередь помогает выжить любой стране? Собственная твердая валюта. Находясь в Калининграде и Литве, я выступал в роли неофициального консультанта и рассказывал ребятам из российского и литовского правительств, как можно заполучить эту самую твердую валюту из их янтаря. Ты вообще различаешь разницу между понятиями «твердой» и «мягкой» валюты?

– Твердая валюта может быть без проблем обменена на деньги других государств, – сухо отозвалась Онор. – В отличие от мягкой. За пределами своей страны она ценится меньше туалетной бумаги.

– Ты одна из Донованов, – усмехнулся Джейк. – И разбираешься в международном бизнесе. Правильно. Не имея собственной твердой валюты, на которую можно покупать товары на мировом рынке, Россия и Прибалтика находятся в тяжелом положении и их не ждет ничего, кроме нищенства, стагнации и, как следствие, революции. Разумные люди понимают это и соответственно пытаются строить национальную политику.

– И тут на первый план выходят воровство и Янтарная комната?

– Верно.

Когда Онор повернула на Марин-драйв, облака окончательно поглотили луну и на дороге стало еще темнее.

– Рука об руку с Янтарной комнатой идут алчность, месть и политика, – продолжал Джейк. – Для России это символ жадности нацистов, это пролитая русская кровь, тяжкое воспоминание о Второй мировой войне и, наконец, символ величия царского Золотого века, который, как боятся русские, у них уже никогда не настанет. Коммунизм подорвал экономику России и развратил людей.

Онор вдруг вспомнился один жаркий спор, который она вела как-то с отцом. Они с сестрой хотели уехать из Штатов, чтобы основать собственное дело в какой-нибудь развивающейся стране. Несмотря на то что их братья именно этим и занимались, отец решительно воспротивился.

– Папа говорит то же самое, – сказала она. – Пожалуй, это единственное, на чем сходятся его взгляды и взгляды Арчера. Но зачем русскому правительству воровать свою собственную Янтарную комнату?

– Из тех же соображений, по которым итальянская мафия украла одно из лучших произведений итальянской живописи – «Рождество» Караваджо. Правда, мафия и правительство – не одно и то же, пока, во всяком случае. Хотя кое-где их интересы смыкаются.

– Ты говорил про литовских террористов. Зачем им Янтарная комната? Чтобы выручить за нее оружие?

– Не исключено. Но будь они чуть поумнее, то смогли бы использовать ее в качестве своего рода багра, с помощью которого оттолкнулись бы еще дальше от ненавистной им России. Янтарная комната – это основа для создания собственной твердой валюты. Без нее их беззубое правительство России не соперник. К сожалению, Россия не может сейчас позволить себе терять свои бывшие территории. В этом случае ее ждет полная катастрофа.

– А та женщина? Она тут при чем?

– Мэрью?

– Нет, та, которая была на катере в красном жакете.

– А, Эллен Лазарус. Когда-то мы с ней работали на одну контору.

– На американское правительство? – спросила Онор.

– Отчасти. Нет такого человека, который полностью отдавал бы себя американскому правительству, включая самого президента. В случае с Эллен все просто: ей очень нужна Янтарная комната.

– Для чего?

– Она не сказала.

– А ты попробуй догадаться.

– Политика. Поддержание хрупкого международного баланса. Суть проста: ты – мне, я – тебе, и нам обоим хорошо.

– Правило номер один Джейка Мэллори? – язвительно проговорила Онор.

– Во всяком случае, это более трезвый взгляд на вещи, чем у тех, кто кричит о всеобщей любви, вечном мире и прочем. Ничего вечного на свете нет.

– Даже янтарь? – уколола Онор.

– Даже янтарь, хотя он живет дольше многого остального. Стоит взять в руки статуэтку эпохи неолита, и время на миг исчезает… Открываются сердце и душа человека, который давным-давно создал эту вещь…

От его голоса у Онор по спине пробежали мурашки. Он любил янтарь как женщину, как она всегда мечтала быть любимой мужчиной. И все же он отказался от заманчивого предложения русского.

– Почему? – спросила вслух она.

– Что?

– Почему ты дал от ворот поворот Резникову? Ты не поверил в то, что он сдержит свои обещания?

– Дело не в этом. Я никогда не работаю одновременно на два фронта.

– А на кого ты привык работать? На себя?

– Да. Но вот недавно решил пойти на службу к одной очаровательной девушке…

– Которая оказалась набитой дурой.

– Не сказал бы.

Онор медленно выпустила из груди воздух. Она так сильно хотела Джейка, что даже самой становилось страшно. Влюбилась в него по уши. Но полюбить не того человека – еще полбеды. Беда, когда доверяешься не тому человеку. Особенно в такой крупной игре.

– Кстати, – проговорил вдруг Джейк, – В «Донован интернэшнл» дали добро на то, чтобы я выступал в качестве твоего официального гинтараса.

– То есть? – удивилась Онор.

– В отличие от моей язвительной работодательницы Арчер быстро сообразил, что я ничего плохого не сделаю его драгоценной сестренке. И он предложил обелить меня в обмен на то, что я увезу тебя подальше отсюда.

– Не понимаю.

– Понимаешь, – буркнул Джейк.

Онор захотелось резко ему ответить, но она прикусила язык. Гневная тирада делу не поможет, несмотря на то что она с огромным удовольствием вытрясла бы из Джейка Мэллори всю душу.

– Арчер предложил снять с тебя все обвинения, если ты увезешь меня отсюда?

– Именно.

Онор замолчала, не зная, что сказать.

– Ты мне не веришь, – усмехнулся Джейк, искоса глядя на нее.

– Я теперь вообще не знаю, во что верить.

– Наконец-то чувства уступили место разуму…

– Послушай…

– Не надо, не надо. – Джейк предупреждающе поднял руку. – Я тоже нервный. И если бы я не был уверен в том, что ты рано или поздно начнешь думать головой, а не… Я давно уже запечатал бы тебя в бандероль и отослал бы по почте твоим братьям.

– Ага, ясно. Ты отказал не только Резникову, но и Арчеру. Почему?

– Я не доверяю Резникову.

– И Арчеру тоже?

– В этом вопросе тоже. Когда придет время расставлять все точки над i, перед ним встанет простой выбор: или я, или Кайл. И я заранее знаю, кому Арчер отдаст предпочтение.

– Если Арчер даетслово, он ему не изменяет.

– Он любит тебя и любит Кайла. Только дурак может просить человека делать выбор между людьми, которые ему в равной степени близки. В таких случаях последствия непредсказуемы.

Онор открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла его, Джейк прав. Если бы ей предложили выбрать между родственниками, она не знала бы, что делать.

Пошел дождь. Онор включила фары и «дворники», которые развезли грязь по всему лобовому стеклу и только ухудшили видимость. Джейк включил впрыскиватель воды, и на стекле образовалось два чистых конуса.

– И что ты думаешь? – наконец спросила Онор.

– Я не думаю, черт возьми! – раздраженно бросил Джейк. – Я точно знаю, что никакого янтаря не воровал. Про панель из Янтарной комнаты уж вообще молчу.

Онор одновременно хотелось и не хотелось верить ему. Разум предложил ей простой выбор: или Кайл, или Джейк. Он же советовал ей отдать предпочтение Кайлу. Но сердце отказывалось делать выбор. Обоих Онор любила.

– Но если бы был третий подозреваемый, – спросила она с плохо скрытым отчаянием в голосе, – тогда ты бы считал, что Кайл, может быть, невиновен?

– Несомненно. С той самой минуты, как стало известно о пропаже груза с янтарем, я начал лихорадочно искать альтернативное объяснение случившемуся. Я до последнего сражался за Кайла, потому что полагал, что он был мне другом.

Она вновь открыла рот, чтобы что-то сказать, и вновь передумала. Вместо того чтобы выгораживать брата, она решила дослушать Джейка до конца.

– Поначалу я просто не мог поверить, что Кайл так со мной обошелся. Я даже решил, что он попал в беду и ему нужна помощь. Боже, какой я был болван!

Услышав в его голосе неприкрытую боль и грустную насмешку над самим собой, Онор почувствовала, как у нее защемило сердце. Она сама испытала те же чувства, когда Арчер раскрыл ей глаза на Джейка.

– Я начал собственное расследование, – продолжал он, – но тут на меня обрушились ребята из «Донован интернэшнл». А потом прямо дали понять, что, если я не заткнусь и не уберусь оттуда, меня похоронят. Я продолжал гнуть свое. Клану Донованов это очень не понравилось, и они вышибли меня из страны.

В машине воцарилась напряженная тишина. Так они проехали несколько миль, наконец Онор подала голос:

– А что женщина?

– Эллен?

– Нет, эта Мэри…

– Мэрью. Что ты хочешь о ней узнать?

– Если Кайл действительно украл, – допустим, – значит, она должна быть в курсе всего?

– Верно.

– И?

– Она говорит, что Кайл лишь использовал ее, чтобы добраться до Янтарной комнаты.

– Это не в его стиле.

Джейк только молча покосился на Онор и вновь стал смотреть в зеркальце заднего вида.

– Черт возьми, я знаю, что говорю! – воскликнула Онор. – Кайл никогда так не поступил бы с человеком, которого любил!

– Которую хотел. Это разные вещи.

– Да иди ты!

У Джейка вдруг появилось ощущение, что Онор замкнулась в себе. И хотя он понимал, что она имеет все основания чувствовать себя оскорбленной и преданной, он разозлился и с трудом держал себя в руках.

– Почему ты так уверен, что Кайл использовал Мэрью, а не она его? – спросила Онор.

– У нее нет мотива.

– А как насчет шестидесяти миллионов долларов?

– А как насчет того, что она сама из «лесных братьев»?

– Ну и что?

– Мэрью патриотка своей страны, а «Лесные братья» – организация патриотическая. Она, пожалуй, могла бы украсть Янтарную комнату у «лесных братьев», чтобы передать любимому. Но украсть ее и у «лесных братьев» и у любимого Мэрью не могла. Отсутствие мотива. И потом зачем ей красть, если панель и так была у нее?

– А Змеиные Глаза?

– Если бы у него в руках была Янтарная комната, он не шатался бы здесь и не гонялся бы за нами по островам, страдая от морской болезни.

– То же самое можно сказать обо всех остальных.

– За исключением Кайла, – возразил Джейк. – Его что-то нигде не видно.

– Арчер тоже не здесь, но это же не значит, что он вор.

– Как сказать. Ведь когда я пытался расследовать это дело, он вышвырнул меня из России.

На несколько минут в машине вновь повисла тишина.

– Почему бы нам не предположить, что Кайл ничего не крал, а просто его подставили? – проговорила Онор.

– Отлично, кто же тогда украл?

– Не знаю! Может, настоящие преступники нарочно подстроили так, чтобы люди думали на Кайла.

– Настоящие преступники? Кого ты имеешь в виду? Российских, литовских и американских проходимцев всех мастей и рангов, включая и меня?

– Тебе легко смеяться над моим предположением, но попробуй выдвинуть другое, лучше!

– А мне не надо ничего выдвигать. У меня уже есть подозреваемый, против которого говорят факты.

– Какие там факты!

Джейк крепко выругался.

– Хорошо, украсть панель мог кто угодно, но как ты объяснишь то, что она исчезла вместе с Кайлом?

– Кайл мог ничего не знать о существовании панели, Должно быть, преступник тайно спрятал ее в той партии янтаря!

– Я лично укладывал камни, все до единого! И никакой панели не было!

Онор поморщилась как от боли, но промолчала.

– Я передал грузовик с партией водителю, которого нанял Кайл, – жестко продолжал Джейк. – Еще до того как машина выехала из Калининграда, водитель был убит и труп его выбросили на обочину дороги. Человек, отвечающий внешнему описанию Кайла, сидел за рулем грузовика, когда тот пересекал российскую границу. С тех пор груза никто не видел. В отличие от Кайла, который, как мы знаем, объявлялся здесь две недели назад. За все это время он ни разу не связался со своими любимыми родственниками, чтобы успокоить их и заверить, что он жив-здоров и с ним все в порядке. И после всего этого я, паршивый сукин сын, еще смею подозревать его!

Подбородок Онор мелко задрожал. Было видно, что она в отчаянии. Похоже, она начала верить ему. Джейку бы радоваться, но он был хмур. Ему было жалко на нее смотреть…

Они повернули к коттеджу. Машина, которую Джейк подметил еще раньше, по-прежнему стояла на повороте к дому.

– Господи, он в землю врос, что ли? – тихо промолвила Онор.

– Кто?

– Да полицейский. Неужели на этом участке дороги часто нарушают правила?

– Ему плевать на дорогу и на правила. Он наблюдает за домом.

– Прекрасно. Может быть, подойти к нему и сказать, что я не люблю, когда за мной подглядывают?

– У него восьмичасовая рабочая смена. Если ты намерена воевать с ним, он возражать не станет. Но, по-моему, лучше не связываться. Пусть сидит себе в машине и рассматривает в журнале голых девочек. Кому он мешает?

Онор затормозила перед домом.

– Сколько времени тебе потребуется на сборы? – спросил Джейк.

– Нисколько. Я никуда не собираюсь.

Джейк стиснул зубы, чтобы не сказать все, что он по этому поводу думает.

– Почему ты отказываешься погостить у меня, не пойму? – после долгой паузы спросил он. – Моя кро-вать шире твоей. А если боишься за свою невинность, тебе ничто не мешает воздвигнуть между нами преграду из твоего самого большого чемодана. Онор молча вышла из машины. Джейк вынул пистолет и удержал ее за руку.

– Нет, – буркнул он. – Сначала надо проверить.

– Но я заперла дом!

Он с сожалением посмотрел на нее.

– У тебя же есть голова на плечах, вот и думай ею.

Онор опустила глаза на его пистолет.

– Просто не верится, что я… мишень для кого-то.

– А ты постарайся поверить. Ты – ключ к Донованам. Тот, кто заполучит тебя, сможет торговаться о Янтарной комнате.

– Но у меня ее нет!

– Зато она есть у Донованов.

– Черта с два!

– Докажи, что я не прав.

Онор лишь устремила на него беспомощный злой взгляд.

– Вот видишь, – мягко проговорил Джейк. – Дай мне ключ.

– А я-то думала, что ваш брат, секретный агент, умеет открывать любые двери отмычкой.

– Отмычкой? Верно. У меня как раз одна спрятана в ботинке. – Он занес ногу над дверью.

– Ладно, ладно, – торопливо проговорила Онор. – Вот возьми.

– Стой здесь и жди, когда я сам к тебе выйду.

– Но это смешно.

– Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Исполненная одновременно возмущения и страха, Онор осталась на месте. И хотя Джейк вернулся довольно быстро, ей показалось, будто прошел целый час.

– Я же говорила, – сказала Онор, пытаясь пройти мимо него в дом. – О Боже, я совсем забыла!

– Зато я не забыл. Ступай осторожно, на бумаге можно поскользнуться, как на банановой корке.

Онор на ходу стала собирать вещи, разбросанные по комнате ночным взломщиком. Наконец она дошла до письменного стола брата. Судя по автоответчику, за время ее отсутствия звонков не было.

– Может, все-таки двинем ко мне? – сказал Джейк. – По крайней мере у меня нет такого бардака.

Онор не обернулась.

– Тьфу! – выдохнул он. – Ну, хорошо. Пойду проверю катер, а потом вернусь и помогу тебе прибраться.

Однако не успел он повернуться к двери, как раздался телефонный звонок.

«Шустро работают ребята. Мы только вошли, а потеха уже началась».

Онор рывком сняла трубку.

– Да?

– Здравствуйте, кто это?

– Онор Донован, а вы кто?

– Мы незнакомы, но Кайл много о вас рассказывал. Меня зовут Мэрью. Кайл – мой жених. Можно к вам заглянуть?

Глава 18

– Ну? – нетерпеливо спросила Онор, пытаясь заглянуть Джейку через плечо – поскорее хотелось увидеть женщину, назвавшуюся невестой брата.

– Она одна.

Джейк видел, как Мэрью выбралась из старенькой машины, взятой напрокат, и, огибая грязь и лужи, направилась к дому.

– Такое впечатление, что они с Эллен посещали одну школу, – пробормотал Джейк.

– Шпионскую?

– Нет, бальных танцев.

– При чем тут… – начала Онор, но тут же восхищенно проговорила:

– О! – Походка у Мэрью была поистине царственная. И хоть она надела самые обычные черные брюки и свитер, наряд смотрелся так, словно его взяли из элитной коллекции парижского кутюрье. – Нет, этому научиться нельзя. С этим надо родиться.

– Тебе виднее.

Она искоса взглянула на Джейка.

– У меня не такая походка.

– У тебя лучше.

– Ха! Нет уж, спасибо. Она идет так, будто у нее между ног спрятана тайна мироздания.

Джейк удивленно оглянулся на нее и, не удержавшись, рассмеялся. Потом неожиданно для самого себя поднял руку и мягко провел тыльной стороной ладони по ее щеке, коснулся губ.

– Ты такая же, дорогая. Что бы ни случилось, я не жалею о том, что с тобой познакомился.

Онор увидела его улыбку, глаза и почувствовала, что он не лукавит. В следующее мгновение она неожиданно для самой себя вдруг поцеловала его пальцы. Какие бы цели Джейк ни преследовал, откликнувшись на ее рекламное объявление, он действительно защищал ее ото всех опасностей, которые вдруг свалились на ее голову. И еще оказался щедрым, страстным любовником, в объятиях которого она чувствовала себя самой желанной со времен Евы женщиной на свете.

– Значит ли это, что я прощен? – тихо проговорил он.

– Нет, это значит… – торопливо проговорила Онор и вдруг улыбнулась:

– Я сама не знаю, что это значит.

«Скорее всего это значит, что я круглая идиотка!» – подумала она.

– И все же?

– Наверное, это значит, что мы пока нужны друг другу, – прошептала она. – Поэтому предлагаю на время зарыть топор войны.

– Согласен, черт возьми! Целоваться лучше, чем ругаться, правда?

Стук в дверь спас Онор, и ей не пришлось отвечать на этот щекотливый вопрос. Она открыла дверь и уже хотела что-то сказать, но так и замерла в немом восхищении. И хотя красота Мэрью не была уникальной и неповторимой, во всем ее облике было что-то магнетическое. Харизма, исключительная сексуальность, да что угодно!

Онор с трудом перевела дух. Да, из-за такой женщины можно потерять голову.

– Заходи, – бросил из-за ее спины Джейк. – Пусть тебя не смущает молчание хозяйки. Она поражена твоей красотой как громом.

– Джей?! Ты?! – воскликнула Мэрью. Ее и без того большие темные глаза широко раскрылись. Золотинки в черных зрачках удивительно гармонировали с блестящими белокурыми волосами. Она судорожно обхватила маленькими бледными пальчиками крепкое запястье Джейка. – Где Кайл? Что с ним?

– Не знаю, не знаю, – отозвался тот и, проводив Мэрью в комнату, закрыл за ней дверь. – Познакомься, это Онор Донован, сестра Кайла. Онор, это Мэрью. Я могу назвать и фамилию, но ты все равно ее не сможешь повторить. Это для тебя будет слишком сложно. Пусть будет Джонс. Так ее звал Кайл. Мэрью Джонс.

Онор протянула ей руку.

– Здравствуйте, Мэрью. Сьюза много отдала бы за то, чтобы написать ваш портрет.

Изобразив на лице смущение, Мэрью пожала протянутую руку.

– Сьюза – моя мать, – объяснила Онор. – Мы все ее так зовем. Она рисует. Отдает предпочтение пейзажам, но порой делает исключения. У вас очень интересное лицо.

Мэрью неуверенно улыбнулась.

– А это… хорошо?

– Прекрасно! Входите, присаживайтесь. Вы будете моей первой невесткой. Как только отыщется Кайл, разумеется. Кофе? Чай? Или что-нибудь покрепче?

Длинные, ненакрашенные ресницы Мэрью опустились. Она снова застенчиво улыбнулась.

Джейк вздохнул, поняв, что ему придется переводить. По-литовски он говорил плохо, зато неплохо знал русский. Как и Мэрью.

Онор же не знала ни слова по-русски, поэтому смотрела на лицо Джейка со все возрастающим нетерпением.

– О'кей, – сказал тот, наконец повернувшись к ней. – Мэрью говорит на четырех языках, включая английский, и понимает еще три. Но одно дело школьное образование, и совсем другое живой разговор. Сленг – ее слабая сторона. Усекла?

– Усекла, – ответила Онор. – В смысле «поняла».

– Если вам не трудно, – улыбаясь проговорила Мэрью, – чашечку кофе.

– Я сам поставлю, а вы пока знакомьтесь.

– А ты? – окликнула его Онор.

– Мы с Мэрью и так добрые знакомые.

– Очень добрые? – неожиданно вырвалось у Онор.

Джейк не ответил.

Мэрью грациозно села на краешек маленького потертого дивана. И хотя Онор и Джейк успели немного прибраться перед ее приходом, все же на диване валялась куча бумаг. Онор торопливо бросила их на стол Кайла и пододвинула к дивану столик на колесиках.

Мэрью была на пару дюймов выше Онор, но выглядела удивительно хрупкой. Ее маленькие бледные кулачки были стиснуты так сильно, что костяшки пальцев совершенно побелели. Она сидела, скрестив ноги. Голова на тонкой лебединой шее склонилась набок: то ли акклиматизация после многочасового перелета, то ли привычка общаться с людьми, которые ниже тебя ростом.

– Вы что-нибудь слышали о Кайле? – тревожно спросила она.

– Нет, а вы?

– Тоже нет. – Мэрью часто-часто заморгала. В глазах сверкнули слезы. – Я надеялась, – еле слышно прошептала она. – Он так любит свою семью…

– Ну, наверное, не сильнее, чем женщину, на которой собирается жениться?..

Мэрью как-то жалко улыбнулась.

– Вы очень добрая, но я хорошо знаю мужчин. Им в первую очередь нужен секс, а любовь в последнюю. У женщин все наоборот. Они по-настоящему любят и надеются в обмен на секс быть хоть немножко любимыми.

Онор судорожно сглотнула, пытаясь отогнать мгновенно нагрянувшие мысли о себе и Джейке.

– Не все мужчины такие,

– О, конечно, – хрипло проговорила Мэрью. Слезы уже готовы были хлынуть из глаз. – Поначалу я надеялась, что и Кайл не такой. Это была моя ошибка, но я люблю его и ничего не могу с собой поделать.

Перед женщинами вдруг появилась пачка столовых салфеток. Цветистый розовый узор смотрелся довольно нелепо в больших руках Джейка.

– Джонс дня не может прожить без слез, – сказал он. – Это у них, у литовцев, в крови. Впитывается с молоком матери. Очень все любят драматизировать.

Мэрью взглянула на него и грустно улыбнулась.

– Ах, Джей, ты-все еще не можешь простить, что я выбрала Кайла.

– Шутишь? – усмехнулся Джейк. – Да я, если хочешь знать, уже на протяжении нескольких лет дважды в день на коленях возношу благодарственную молитву своей первой жене.

– За что? – быстро спросила Онор.

– За то, что она научила меня: секс перестает приносить удовольствие меньше чем через три недели после того, как высохли чернила на брачном свидетельстве. Скажи-ка лучше, Джонс, ты все еще пьешь кофе с водкой?

– Да, если можно.

– Пойду гляну у Кайла в буфете.

Онор всю передернуло, хоть она и попыталась скрыть это от Мэрью. Она вообще терпеть не могла водку, а уж с кофе… подобное сочетание казалось ей немыслимым. Впрочем, Кайла всегда тянуло на экзотику, а белокурая черноокая и грациозная Мэрью Джонс являлась ее живым олицетворением.

– Как вы с ним познакомились? – спросила Онор.

– В пивном зале. Англичане называют это «пабом». Я была там вместе с двоюродным братом, который работает на янтарном месторождении. А Кайл был вместе с Джеем. Они так заразительно и простодушно смеялись и вообще вели себя так уверенно, так по-американски!.. Я влюбилась с первого взгляда!

– Ничего удивительного, – сухо заметила Онор. – С тех самых пор, как Кайл научился улыбаться, он неизменно стал пользоваться успехом у представительниц противоположного пола. Впрочем, вам-то это должно быть понятно лучше.

– Простите?

– Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, что притягиваете к себе мужчин своей походкой как магнитом?

Мэрью пожала плечами.

– Ненадолго.

– Большинство женщин и этим похвастаться не могут, – возразила Онор почти с сожалением в голосе. – Значит, вы сразу влюбились в Кайла, не обратив никакого внимания на Джейка?

– На Джейка?

– На Джея, я хотела сказать.

– А… Он очень мил, настоящий мужчина, но с Кайлом его не сравнить. Я никого не могу поставить рядом с моим любимым и ласковым ангелом Кайлом!

Онор растерянно заморгала.

– Ласковым?! Ангелом?! Неужели вы говорите о том самом человеке, который в детстве регулярно «минировал» мою постель, засовывал мне под майку черепах и мазал мои косы медом?

– Вы другое дело, вы сестра.

– Тут вы правы.

Мэрью слабо улыбнулась.

– Вы очень похожи на Кайла. Такая же открытая, такая же добрая, такая же…

– Американская? – подал голос с кухни Джейк. – Наивная?

– Вот! – воскликнула Мэрью, хлопнув в ладоши. – Наивная, именно!

Онор скосила на свою гостью глаза и решила, что она все еще не постигла английский язык. Иначе понимала бы, что, назвав человека наивным, она делает ему отнюдь не комплимент. Наивными бывают щенки, котята и маленькие дети. Когда же так называют взрослого человека, то хотят сказать, что он просто идиот.

– Похоже, Кайл не рассчитывал на то, что ты сюда пожалуешь, – сказал Джейк, подавая Мэрью чашку с кофе. – Водки нет.

Мэрью пригубила ароматный напиток и с грустной мягкой улыбкой проговорила:

– Господи, ничего не изменилось! Ты по-прежнему готовишь восхитительный кофе, который отлично пьется даже без водки.

– И это лишь первый из целой сотни моих талантов!

Несмотря на то что Джейк улыбался, Онор видела, что он несколько холоден с Мэрью. Ничего удивительного. Что бы он ни говорил о том, как благодарен ей за то, что она тогда предпочла ему Кайла, это его, похоже, задело, и он по сей день не забыл.

– Прошу прощения за прямой вопрос, – сказала Онор, – но когда вы в последний раз слышали о Кайле?

– Месяц назад. В тот вечер я своими руками передала ему панель из Янтарной комнаты.

У Онор язык отнялся, а у Джейка – отнюдь.

– Черт! Я предупреждал Кайла, что от Мэрью одни неприятности!

– Но неприятности-то возникли как раз у меня! – дрожащим от всхлипываний голоском возразила Мэрью. – Он говорил, что мы продадим панель и уедем в Бразилию, где будем красиво жить до конца жизни. Я ему верила! Я предала свою семью, свой народ, свою страну. Все, что только было у меня дорогого. Ради него одного! – Она торопливо перекрестилась. – Бог простит меня, ибо я все еще люблю его, все еще надеюсь, что он мне позвонит…

Презрительно фыркнув, Джейк сунул в руки Мэрью стопку салфеток.

– Вот возьми и утри сопли.

Онор же, закрыв глаза, попыталась представить себе любимого брата таким, каким его описала Мэрью. Это оказалось невозможно.

И тогда ее обуяла ярость, примитивная ненависть к красивой незнакомке, которая каждым своим словом, каждой слезинкой обвиняла Кайла. Онор стало понятно, почему тираны часто убивали гонцов, приносивших дурные известия. Онор возненавидела все, что было связано с этой сексуальной мисс Джонс.