Текст книги "Все не так просто..."

Зазвонил телефон.

Довольная, что приняла наконец единственно верное решение, она, мгновенно настроившись на рабочий лад, подняла трубку.

– Кэтрин Бакст слушает.

– Ты что, совсем рехнулась, Кэт? – Голос Алины звучал раздраженно и, как обычно, плаксиво.

– О, похоже, еще не окончательно… – Кэтрин едва сдерживалась. – Твоей ножке сегодня получше, дорогая?

– Я просто ушам не поверила – как это вин– торогий Джи сумел обвести тебя вокруг пальца после всего, что я тебе о нем рассказывала! – вконец распищалась Алина, не реагируя на встречную колкость.

– Мне очень жаль, но я никогда не слышала, чтобы ты упоминала имя Эйда Стивенсона. Может, я не права? Или… У кого-то из нас склероз?

В трубке что-то сердито заклокотало.

– Ты что, не знала, что он мой бывший муж?

– Откуда? До вчерашнего приема я никогда с ним не встречалась, а ты всегда называла его Джи. – Кэтрин брезгливо сморщилась, произнося эту кличку, подходящую для какого-нибудь уличного, портового мальчишки, но уж никак не для Эйда.

– Господи! А он понял, что ты ничего не знаешь?

– Мне кажется, это вполне очевидно. Для меня он был. совершенно незнакомым человеком.

Возможно, отметила мысленно Кэтрин, ситуация с «инкогнито» и повлияла на его решение. Эйди понял, что у меня нет на его счет никаких предубеждений, – Кэт, послушай, ты случайно не переспала с ним?

Она тут же ощетинилась.

– Тебе не кажется, что ты задаешь нескромные вопросы, Алина?

– Вовсе не нескромные. Он тебя ненавидит, Кэтти, милая… И ничего не доставило бы ему большего удовольствия, как соблазнить тебя, чтобы ты совсем потеряла голову.

В голосе Алины звучала такая убежденность, что Кэтрин ощутила леденящий холод в груди.

– Но почему? – срывающимся голосом спросила она. – За что ему меня ненавидеть?

– Мы постоянно ссорились из-за того, что ты говорила.

– О чем ты? Я никогда ему ничего не говорила. Опомнись. Ведь мы встретились первый раз в жизни!

– Ну, в смысле… я повторяла ему многое из твоих мыслей. А он, понятно, на дух это не переносил. И всегда с этим своим видом превосходства обзывал тебя оголтелой феминисткой и саботажницей. Поверь мне, Кэт, он тебя терпеть не может. Ты бы видела, как его трясло, стоило мне произнести твое имя. Он был готов разорвать тебя в клочья.

Кэтрин показалось, что ее с размаху ударили чем-то тупым, тяжелым в самое сердце.

Феминистка! Саботажница!

Господи, как это чудовищно… Так вот что таилось в душе Эйда во время того разговора с Дианой и Томом! И этот свирепый блеск в глазах… Воспоминания здесь ни при чем – вся эта кипящая ненависть относилась к ней, напрямую. И как только Эйд понял, что Алина на банкет не явится… Этот несчастный случай с официантом, чтобы помешать Джулии проболтаться насчет его родственных связей с Алиной, был очень вовремя подстроен, чтобы расчистить путь к осуществлению давнего плана мести.

Нет! – забился истошный крик в душе Кэтрин. Однако все сходилось.

– Слушай, я понимаю, если он тебя завлек… – продолжала причитать Алина. – Когда ему нужно, он умеет прикинуться этаким сексапильным самцом. Но предупреждаю, Кэт, он способен изощренно глумиться, как только ему заблагорассудится. Надеюсь, ты не дала этому подонку насладиться своим триумфом.

Кэтрин до боли стиснула зубы и проглотила комок, застрявший в горле.

– Триумфом? – с трудом повторила она.

– Джи орал, что все, что тебе нужно, – это хороший мужик, который выбил бы из тебя феминистскую дурь и превратил в нормального человека. Он бы пошел на что угодно, только бы тебе это продемонстрировать, и если ему удалось…

– Понимаю… Что ж, спасибо за звонок, Алина, – выдавила Кэтрин и повесила трубку. Ей была ненавистна сама мысль, что Эйд теперь может похвастаться тем, что заставил ее растаять и превратил в «нормального человека».

Вот тебе и «прекрасный принц»! Ей бы догадаться, что все идет как-то уж слишком гладко. Устроить представление на одну ночь может кто угодно, особенно если знать слабые места противника. А Эйд Стивенсон – человек исключительно незаурядный. Вот он и сумел сразу подобрать к ней ключик, пустив в ход свою сексуальную привлекательность и интуицию прирожденного актера.

Снова раздался телефонный звонок. Кэтрин поколебалась, потом обругала себя за то,. что позволила слишком, увлечься переживаниями. Надо снять трубку, ведь жизнь продолжается… Работа есть работа, и нечего раскисать как ватная рохля. Бывает и хуже… По крайней мере, она знала, что сумеет постоять за себя в этой ситуации. Кэтрин сняла трубку и тут же на мгновение лишилась дара речи – ее охватило смятение.

– Кэтти, родная… – Благодушный голос Эйда свидетельствовал о том, что этот интриган еще ничего не подозревает.

У Кэтрин перехватило дыхание. Соблазнитель – собственной персоной! Только вот если он думает, что она совсем потеряла голову и бросится ему на шею, то крупно ошибается.

– Да, милый? – отозвалась Кэтрин. Сознание у нее неожиданно прояснилось.

– Я нашел твою записку, девочка. Для меня сегодняшняя ночь тоже была потрясающей.

Только что не мурлычет от удовольствия!

– Рада, что это оказалось взаимным, – с томным придыханием прошептала она, выжидая удобного момента, чтобы нанести решающий удар.

Эйд засмеялся.

– Еще как! Когда ты сегодня заканчиваешь работу?

– Ой, не знаю… Что тебе нужно, Эйд? – полетел пробный камешек. Пусть теперь попрыгает на прощание.

– Снова тебя увидеть, как только ты освободишься.

Она нарочито тяжело вздохнула.

– Слушай, дружок, ночь была действительно прекрасной. Просто изумительной. Давай все таки оставим, хорошо?

Наступило молчание.

– Повтори, пожалуйста, что ты сказала? – чувствовалось его нарастающее недоумение, он словно все еще отказывался верить происходящему.

И тогда Кэт решила поставить точку в игре.

– Понимаешь, честно говоря, я не люблю говторять подобные спектакли. Зачем портить г риятные воспоминания?

– Спектакли? – хрипло переспросил Эйд. Вот тебе! Получай, мерзавец!

– Ммм, – удовлетворенно протянула Кэтрин. И постаралась добавить в интонацию дозу теплоты. Этакой ядовитой теплоты. – Надо отдать тебе должное, Эйди. Ты просто непревзойденный мастер. Профессионал суперкатегории. Еще раз спасибо. Останусь благодарна до конца дней своих!

И она швырнула трубку так, что телефон как будто треснул. Если уж это не способно перевернуть весь его триумф вверх тормашками, тогда неизвестно, чем вообще его можно пронять. Свирепая усмешка искривила губы Кэтрин. Да, месть и впрямь бывает сладкой.

***

Такси двигалось по направлению к аэропорту. Кэтрин бросила взгляд на часы. Самолет на Сидней по расписанию отбывал в пять часов, а лайнеры местных линий редко вылетали вовремя, так что у них будет еще добрых двадцать пять минут, чтобы забрать билеты, пройти контроль, сдать багаж, а потом – расслабиться со стаканчиком какого-нибудь напитка в зале для пассажиров.

У Кэтрин выдался тяжелый день: она носилась по студийным офисам, редакциям «Стронга» и филиалам сиднейской прессы, организационно закрепляя хордовское восхождение к славе. С каждым новым интервью Томас Хорд держался все более уверенно, он научился метко отражать атаки журналистов. Все складывалось прекрасно, но Кэтрин была уже совершенно измотана.

У нее было такое ощущение, что драматическая история с Эйдом Стивенсоном на прошлой неделе серьезно подкосила ее. Кэтрин постоянно пребывала в угнетенном состоянии, плохо спала. Любое дело требовало от нее значительных усилий. Кэт заставляла себя четко следовать ежедневному рабочему графику, но ей никак не удавалось избавиться от хандры. Иногда просто хотелось умереть.

Такси мчалось чрезмерно лихо, как в крутом боевике, и водитель словно не замечал, что машины впереди остановились на красный свет. Может, решил проскочить? Или… Неужели не видит?

– Послушайте, приятель… – обеспокоенно начал Том.

Кэтрин пронзительно вскрикнула.

Шофер очнулся, судорожно затормозил, и такси, взвизгнув и прочертив жженой резиной полосу на асфальте, остановилось в каких-то сантиметрах от застывшего потока автомобилей. Взвизгнули тормоза шедшей позади машины, которая едва не врезалась в их багажник.

– Эх, дьявол!.. Простите… – пробурчал таксист.

Том с тревогой обернулся к Кэтрин.

– Ты как там?

– Все в порядке, – дрожащим голосом отозвалась она и, мрачно покосившись на широченную спину водителя, добавила: – Вообще-то, мне бы хотелось добраться до аэропорта в целости и сохранности.

– Мне бы не помешала хорошая двойная порция джина, – с чувством произнес Том.

Кэтрин эта мысль тоже показалась неплохой. Что ж, нервная встряска, которую она только что получила, оказалась по-своему полезной. Умирать ей определенно не хотелось. В конце концов, можно впредь вообще обходиться без всяких влюбленностей от греха подальше. Она сильная. Она с этим справится. Уж как-нибудь…

С памятного «следующего утра» прошла всего неделя. Возможно, подсознательно Кэтрин просто горевала о несбывшейся мечте. Ну, да ничего – поездка в Сидней поднимет ей настроение. Уже сегодня вечером она будет у матери, увидит всех своих – кто окажется дома. Всегда теплеет на сердце, когда встречаешься с теми, кого любишь и кто любит тебя. Кэтрин не собиралась никого ненавидеть. Ненависть – самое опасное чувство, которое разъедает душу.

С великим облегчением-они выбрались из злосчастного такси и вошли в шумное здание аэропорта. Люди здесь постоянно куда-то спешили, что-то делали, и вокруг царила атмосфера возбужденного ожидания, приключений, перемен. С оформлением документов у Кэтрин и Тома все прошло гладко, и она уже предвкушала приятную поездку, поднимаясь на лифте в зал ожидания. Кэтрин летела домой.

Когда они вошли, зал ожидания был набит битком.

– Я поищу, где присесть, а ты пока сходи за напитками, Томми, – предложила Кэтрин.

– Нечего и суетиться. Эйди наверняка занял нам где-нибудь столик.

– Эйд? – Сердце Кэтрин затрепетало.

– А вот и он! – удовлетворенно объявил Том, показывая на столик у окна в противоположном конце зала, рядом с баром.

У Кэтрин душа ушла в пятки при виде красавца Эйда Стивенсона, небрежно развалившегося на стуле с журналом в руках. Боковым зрением она заметила два стула, стоявших рядом со столиком – на одном стояла сумка, на другом лежала газета. Он явно ждал их, предварительно предупрежденный обо всем Хордом.

Кэтрин окончательно упала духом, по спине бегали мурашки. Стало быть, Эйд не собирался отпускать ее. Совсем как Ричард. У него были свои планы, а на ее желания ему наплевать!

В сознании Кэтрин все восстало при таком предположении. Страх сменился приливом спортивной злости. Если мистеру Стивенсону угодно считать, что он проведет ее и на сей раз, то его ждет большой сюрприз. Егавное – вести себя так, словно эта встреча ей совершенно безразлична. А там… Уж она-то сумеет дать несколько хороших уроков этому самонадеянному самцу.

Усилием воли Кэтрин заставила себя последовать за Томом, уже суетливо пробиравшимся к своему другу. Выше голову! – скомандовала она себе и пожалела, что не собрала волосы в пучок. Лирический хаос на голове способен вызвать у Эйда ассоциации с той ночью. Но теперь уже поздно… Боевые действия начались, и проиграть она не имеет права. Так что держитесь, мистер Стивенсон!

Кэтрин была рада, что одета в брючный костюм. Если Эйду Стивенсону угодно видеть в ней феминистку, на здоровье! По крайней мере, костюм не был облегающим и никак не выставлял напоказ изгибы ее тела, даже без жакета. Под жакетом на Кэтрин был жилетик с рисунком, изображающим оленей, – сочетание горчичного и черного цвета. Жилет скрывал линии тела, которые могли бы подчеркнуть черная блузка и брюки. Если не считать распущенных волос, в остальном вид у Кэтти был вполне деловой.

– Наконец-то мы добрались! – объявил Том с таким энтузиазмом, что Эйд слегка вздрогнул. – Вот только таксиста я бы не поблагодарил, такого он нагнал на нас страху!

– Вот как? – произнес Эйд, откладывая журнал и поднимаясь. Он был необыкновенно, почти устрашающе хорош – атлетическая фигура в джинсах и кожаном пиджаке.

– Если бы Кэт не закричала, этот баран точно бы в кого-нибудь врезался, – продолжал Том, наслаждаясь ролью рассказчика.

Кэтрин удостоилась саркастической усмешки.

– Поздравляю с тем, что ты вовремя вскрикнула, Кэтти…

– Чтобы разбудить нашего таксиста, нужна была по меньшей мере сирена. – Она решила перехватить у Тома инициативу, притворяясь, что не замечает язвительности Эйда, что ей вообще наплевать на его присутствие.

Серебристые глаза сузились, остановились на волосах Кэт, затем как бы ощупали ее фигуру.

– У мисс Бакст для роли сирены есть все, что нужно, – заметил он.

Итак, сабли наголо, подумала Кэтрин. Никаких попыток вновь соблазнить ее не будет. Предстоит беспощадная война – не на жизнь, а на смерть. Кэтрин это вполне устраивало. Теперь уж от Эйда Стивенсона она защищена настоящей броней.

Кэтрин улыбнулась Тому:

– Если ты хочешь выпить…

– Еще как хочу! – ухмыльнулся Том и похлопал себя по животу. – Надо же его как-то усмирить. А ты что будешь, Кэтти? Изобрази пока Эйду в красках наше приключение, а я мигом сбегаю за целительным снадобьем.

– Мне хватит и лимонного сока.

– Ты что, смеешься?

– Нет. Алкоголь в полете мне почему-то сушит горло.

– Ну, это нетрудно исправить. Пей больше, – наставительно порекомендовал Том.

Кэтрин покачала головой. Она ни за что не позволит туманить себе мозги, особенно в сложившейся ситуации. Если бы в тот вечер, когда они познакомились с Эйдом, она выпила меньше шампанского, возможно, и не потеряла бы голову, погрузившись в розовые мечты.

– Лимонный сок!.. – с шутливым отвращением проскандировал Том. – А тебе что взять, Эйди?

– Пожалуй, выпью джина с тобой за компанию.

– Двойной?

– Можно и двойной.

Том широко улыбнулся, благодарный другу за поддержку:

– Вот увидишь, старина, сейчас принесу нечто совершенно особенное, – пообещал он и направился к бару.

Эйд наклонился и снял сумку со стула.

– Может, присядешь? – безучастно пригласил он.

– Спасибо…

Стул был удобным, с подлокотниками, и Кэтрин нарочно уселась в свободной позе, откинувшись на обитую тканью спинку, положив руки на подлокотники и скрестив ноги. Если этот сердцеед разбирается в языке тела, то сразу поймет, что она хочет ему сказать. Кэт не собиралась проявлять ни малейших признаков напряжения.

Эйд принял еще более небрежную позу – вальяжно развалился, перекинул ногу на ногу, а пальцами левой руки начал отбивать по столику какой-то бравурный марщ. При этом он буквально раздевал ее взглядом с головы до кончиков туфель, как наглый, избалованный сутенер. Кэтрин пожалела, что подобная выходка с ее стороны недопустима, да и вообще… не получится.

Его голубая рубашка была широко распахнута. При виде черных завитков прямо под воротом воспоминания об их близости с силой нахлынули на Кэт. Ей стала противна собственная слабость, и она отвернулась к окну, глядя на самолеты, выстроившиеся у посадочных галерей. В лайнер, что стоял ближе всего к зданию аэропорта, как раз грузили багаж. Было большим облегчением хоть как-то отвлечься, бесцельно наблюдая за возней нескольких здоровых ребят из технического персонала.

– У тебя какие-нибудь дела в Сиднее? – наконец спросила Кэтрин, когда стало ясно, что Эйд не собирается вести светскую беседу. Он демонстративно уткнулся в журнал. А ведь безусловно что-то замышляет.

Ответом на вопрос было молчание.

Кэтрин посмотрела на Эйда с вежливым интересом, давая понять, что подобным хамством ее не заденешь.

– Нет, – нехотя отозвался он с насмешливым вызовом в глазах.

– Но ты же летишь с нами? – не отступала Кэтрин, пытаясь хоть как-то прояснить ситуацию.

– Угу… Решил вот прокатиться.

– Зачем?

– Допустим, чтобы оградить Томми и Диану от опасности.

Кэтрин нахмурилась:

– Ты думаешь, они нуждаются в защите?

– В том-то и дело. Может, тебе и покажется странным, но я их обоих люблю. И они много для меня значат. А таких людей, видит Бог, в моей жизни почти нет.

Сейчас в его голосе не было сарказма, и Кэтрин, сразу обратив на это внимание, отозвалась:

– Ну кому может прийти в голову их обидеть?

Ни одно интервью, организованное ею для Хорда, не принадлежало к той отвратительной категории, когда журналисты вонзают– зубы в свою жертву и терзают ее зловредными вопросами. С каждым из намеченных для общения с Томом репортеров она была лично знакома – народ непринужденный, порядочный… Никаких подвохов здесь быть не могло.

– Те-бе… – по слогам начал Эйд, швырнув журнал в сторону. – Тебе, дорогая!

– Мне?! – Кэтрин очумело вскинула глаза.

– Не притворяйся святой невинностью, пожалуйста. – Эйд потемнел лицом от сдавленного бешенства. – Я ведь был с тобой и знаю, чем это может кончиться. И если своей нынешней жертвой ты выбрала Тома, советую остановиться, пока не поздно.

Ненависть, клокотавшая в нем, буквально парализовала Кэтрин. Никто и никогда еще так к ней не относился. Несколько мгновений она сидела неподвижно, замерев от ужаса. Так вот как подействовал на него тот телефонный разговор!

Кэтрин с трудом взяла себя в руки. Он ведь испытывал к ней отвращение еще до того, как они познакомились. И получил по заслугам. Разве не так? Сам напросился… Сам вел с ней нечестную игру. Интересно, если бы представилась возможность, стал бы он ей пакостить? Хотя, казалось бы, куда уж дальше. А вдруг он настроил против нее Хордов?

Нет, тут же одернула себя Кэтрин. Ведь Том вел себя с нею, как всегда, а он был слишком открытым человеком, чтобы вынашивать тайную неприязнь к кому бы то ни было. Нет, Эйд ему ничего не говорил. Это было слишком личным – раны, нанесенные болезненному самолюбию Эйда Стивенсона, были слишком глубоки.

– Я не связываюсь с женатыми мужчинами, – твердо заявила Кэтрин и тут же поймала себя на мысли, что невольно оправдывается перед ним.

– Как мило, что ты хоть тут проводишь черту, – ядовито заметил Эйд. – Если, конечно, это правда.

– Думай что хочешь, – пожала плечами Кэтрин и иронически скривила губы. – Впрочем, с тебя станется.

– Я вот все думаю об этом бедняге – твоем муже. Неудивительно, что парень терпеть не мог твою работенку, – продолжал издеваться Эйд. – Постоянные ночевки в отелях, целый легион авторов… Ни минуты отдыха. И скольких же ты успела обслужить, Кэтрин?

Это было уже самое низкопробное свинство. Кэтрин даже не разозлилась. Она лишь лукаво подняла бровь:

– Уязвленное самолюбие, Эйд?

– Да нет, элементарное любопытство, – с деланной улыбкой уточнил он. – В качестве образца современной женщины ты представляешь собой уникальный объект для… всестороннего анализа.

– В таком случае, надеюсь, ты примешь во внимание и то, что женщины иногда откликаются на сексуальные импульсы, – сладким голоском пропела Кэт. – А ты у нас «настоящий самец». – Она окинула противника равнодушным взглядом, нарочито пародируя его циничные ужимки. – Ты посылал весьма ощутимые импульсы…

Она увидела, что сейчас попала в цель с предельной точностью. Эйд дернулся, как от пощечины. Наконец-то счет удалось сравнять.

– Но ты ведь предпочитаешь смену декораций! – Едва опомнившись, Эйд снова взялся за оскорбления.

Кэтрин подняла глаза – в них светился насмешливый вызов.

– Неужели? Делать поспешные выводы из ошибочных посылок, по-моему, не самый мудрый способ для «всестороннего анализа». Где ваши доказательства, проницательный мистер Стивенсон?

Он скорчил брезгливую гримасу.

– Ты мне сама их предоставила, если припомнишь…

Кэтрин удалось звонко рассмеяться.

– Наверное, это гениально – выводить закономерности в поведении человека из одного частного случая!

– Это был не частный случай, – мрачно поправил он. – Скорее откровение.

– Вот как?

Какой же он лжец, возмутилась Кэтрин, и свойственная ей стихийная энергия, дремавшая так долго, разом всколыхнулась. Единственное, что можно было с уверенностью сказать о непрошеном вторжении в ее жизнь Эйда Стивенсона: он излучал какую-то особую силу, которая способна раскочегарить ее до предела.

Окончательно разозлившись, она наклонилась к Эйду и спросила с ученически серьезным видом:

– А не может быть так, что в схеме не хватает одного жизненно важного звена? Чего-то очень существенного, упущенного гением психоаналитики?

Глаза Эйда сузились, словно у ягуара, которого раздразнили.

Кэтрин откинулась на спинку стула, как бы небрежно отметая любые его измышления. Однако же каков мерзавец, напридумывал о ней кучу гадостей, хотя сам вел себя, как последний негодяй.

Эйд подобрался, придвинулся к ней поближе. Казалось, в любой момент он может выкинуть самый невероятный фортель.

– Что ж, сделай одолжение, просвети меня, Кэтрин. Чего же не хватает?

– Ты не припоминаешь некий фактор, который ты намеренно опустил в своих изысканиях, мистер аналитик? – бросила она.

И пояснила, уже не в силах скрывать презрение:

– Чисто проделанный номер с официантом и опрокинутым подносом. Причем проделанный очень своевременно.

Вновь судорога исказила лицо Эйда. Можно было подумать, что прямо перед собой он увидел ядовитую змею. Он зачем-то полез в карман пиджака, машинально извлек оттуда шариковую ручку и несколько раз подбросил ее вверх.

– Ты хочешь сказать, что поддалась на гнусную клевету Алины? – Он уже просто шипел. – После всего, что между нами было?

У Кэтрин было такое ощущение, что от него волнами исходят воспоминания о той ночи, ее сердце болезненно сжалось. Ей вдруг вспомнилось избитое выражение, что ненависть – лишь обратная сторона любви – любви попранной, оскорбленной, униженной. Неужели и она сделала поспешные выводы из неправильных посылок? Кэтрин была настолько потрясена своим предположением, что даже не нашлась, что ответить. В душе она уже отступала, пряталась от его настойчивого взгляда, готовая замкнуться в себе, оградить себя от новых ошибок. Она была в таком смятении, что ей стало дурно.

– А вот и я!

Три стакана со звоном ударились о столик. Это Том вернулся из бара с лимонным соком для Кэтрин и джином для себя и Эйда. Она пожалела, что не заказала какой-нибудь убойный напиток. Может, помогло бы немного заглушить боль в душе. Надо все же разобраться в том, что происходит и как ей держаться с Эйдом Стивенсоном.

– Спасибо, дорогуша. – Эйд как ни в чем не бывало поднял стакан. Он улыбнулся приятелю – человек, владеющий собой и полностью контролирующий ситуацию. – Ты сегодня был просто великолепен, и я тобой горжусь.

– Ты слушал мое интервью по радио? – Хорд просто расцвел.

– И очень внимательно. Ты справился лучше некуда. Завтра тебе уже будет совсем легко.

Эйд, сам того не зная, буквально повторил то, что перед этим внушала Тому она, и Кэтрин сразу вспомнила, насколько совпадали их суждения, какая гармония царила между ними в тот вечер. У нее возникло тоскливое чувство – ведь она все это отвергла. А что, если он вовсе не собирался ее соблазнять и обманывать?

Кэтрин взяла стакан и стала потягивать терпкую жидкость, слушая, как Том рапортует о деталях интервью Эйду, просит его высказаться по этому поводу. Том явно и плюнуть побоится без разрешения своего закадычного дружка, ловит каждое его слово, словно это было чистое золото.

Кэтрин ядовито напомнила себе, что ей не приходится рассчитывать на какие бы то ни было нормальные отношениия с Эйдом. Он и раньше был предубежден, а теперь вообще вообразил ее этакой сиреной, завлекающей мужчин в постель на одну ночь. Да еще назвал ее мужа беднягой – вот уж совсем неуместно. Кэтрин с горечью стиснула зубы. Какое он имеет право выставлять ее в таком черном свете? Он же ничего, абсолютно ничего не знает о ее браке!

С другой стороны, и ей тоже немногое известно о его семейной жизни. О том, как он вел себя, что делал и что чувствовал. Она имела представление об этом лишь со слов Алины. Эбнер Айзекс относился к версии Алины скептически, однако нельзя отрицать – истеричное предсказание все более начинает сбываться.

И то, что Эйд сейчас так на нее набросился, тоже не слишком вдохновляло Кэтрин, хотя она и сама в значительной мере спровоцировала его подозрения. Он тут же ухватился за эту зацепку и сразу предположил самое худшее. Эйд явно упивается своими бредовыми подозрениями, якобы нанесенным ему оскорблением. У него и в мыслях нет, что, может, он сам и виноват.

Простите, но она слишком устала от подобных виражей. Лучше уж остаться кошкой, которая «гуляет сама по себе»…

Она уже разок прошла через адское замужество. Повторный эксперимент вынести невозможно. Ей надо… чтобы все было так, как в ту единственную ночь с Эйдом. Но ведь именно Эйд показал ей и обратную сторону любви – исступленно беснующуюся ненависть.

Кэтрин внутренне содрогнулась.

И Эйд, будто уловив ее состояние, впился в нее горячечно поблескивающими глазами, пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли и чувства.

Все… достаточно, мысленно приказала себе Кэтрин. Комедия окончена.

– Объявляется посадка на рейс номер сто двадцать шесть Мельбурн – Сидней. Пассажиров просят пройти на посадку.

Кэтрин стремительно встала. Сейчас она полетит домой. Единственный человек, который ей сейчас «действительно был нужен, – это мама.