Текст книги "Владыка морей"

V. Погоня

Там, где плыл сейчас «Властитель океана», царили мир, тишина и спокойствие: море было гладко как зеркало, и только изредка легкий бриз проносился над его беспредельным пространством, и еще время от времени вдруг неведомо откуда наплывала грузная широкая волна, прокатывалась под крейсером, заставляя его встряхнуться, и уходила в туманные дали.

На горизонте не было видно ни дыма пароходов, ни силуэтов каких-либо парусных судов. Зато поминутно можно было наблюдать то здесь, то там стаи птиц тех видов, которые свойственны тропикам, а в прозрачных изумрудных водах видны были бесчисленные медузы, казавшиеся какими-то фантастическими зонтиками из стекла. Медузы лениво отдавались течению и плыли, колыхаясь, то поодиночке, то стаями, словно совершая в гробовом молчании настоящее переселение в неведомые дали таинственного океана.

И часто среди медленно плывущих медуз вдруг мелькала быстро летящая, как стрела, темная тень: это проносились, гоняясь друг за другом, ныряя, выплывая, кувыркаясь, маленькие дельфины понто-порриа, вооруженные длинным носом, напоминающим копье, – злейшие враги опоэтизированных столькими легендами летучих рыбок, отличающихся неимоверной прожорливостью и особой юркостью.

«Властитель океана» шел со средней скоростью, около десяти узлов, направляясь к берегам Саравака, где Сандакан рассчитывал уничтожить угольные склады англичан.

– Как тебе нравится наш кораблик, друг Тремаль-Наик? – спросил Сандакан, стоявший на палубе рядом с индусом.

– О! Кораблик – великолепный и могучий крейсер, лучший из всех, какие я когда-либо видел! – отозвался Тремаль-Наик с энтузиазмом, глядя на судно с видом знатока.

– Да, американцы умеют строить. А всего двадцать лет тому назад они сами приобретали суда за границей. Скоро весь мир будет заказывать себе боевые суда на американских верфях. У них крепкие и могучие корабли с великолепной артиллерией. Один из лучших экземпляров попал в наши руки, и мы можем задать немало хлопот нашим врагам, алчным англичанам.

– А если, Сандакан, англичане сами пошлют по нашим следам свои лучшие боевые суда?

– Заставим их погоняться за нами. Океан широк. И наш крейсер обладает превосходными машинами, развивающими быстрый ход. Это наше большое преимущество. Угля найдем всегда достаточно хотя бы на тех же английских пароходах, которые встречаются в этих водах в огромном числе. Разумеется, наша борьба с Англией отнюдь не может длиться годами. Я на это и не рассчитываю. Но на всякий случай я могу в первые же дни причинить Альбиону тяжкие убытки, нанести ему ряд сильных ударов. Они поймут, с кем имеют дело, и научатся проклинать тот день и час, когда им пришла в голову мысль выжить меня с моего острова, где я никому не мешал, никого не трогал. Они будут каяться, я поклялся в этом.

Сандакан смолк.

Некоторое время спустя он, покуривая свою роскошную трубку – наргиле, заговорил снова, обращаясь к Тремаль-Наику:

– А ты знаешь, англичанину, кажется, лучше?!

– Ты говоришь про сэра Морленда?

– Да. Доктор говорит, что и сам ничего не понимает. Удивительный организм. Несмотря на такую рану, на потерю крови, на все пережитое в бою, он отделывается только легкой лихорадкой. Кстати, ведь он узнал тебя? Ха-ха-ха! Воображаю, как он был удивлен, этот храбрый парень, встретившись с тобой, Тремаль-Наик. Вчера вы в плену у него, сегодня он наш пленник.

– А что ты, Сандакан, собираешься делать с ним? – поинтересовался индус.

– Еще не решил. Все думаю, как использовать его положение. Во всяком случае, хотелось бы его из врага превратить в нашего друга, может быть, союзника.

– Вероятно, ты рассчитываешь все-таки раздобыть у него кое-какие сведения о том, кто этот наш таинственный противник, сын Суйод-хана, и где он скрывается?

– Разумеется, очень хотелось бы! – ответил Сандакан задумчиво. – Хорошо бороться с открытым врагом. Но наш враг – словно змея, подползающая тайком к спящему. И не скрываю, я очень озабочен всем этим. Но я не отступлю: рано или поздно растопчу эту ядовитую гадину.

Разговор двух друзей был прерван появившимся на палубе доктором-американцем.

Сандакан с удовольствием оглядел врача с ног до головы: ему в самом деле с каждым часом все больше нравился этот молодец с крепкой мускулистой фигурой, блестящими глазами, розовым, как у молодой девушки, лицом и спокойными, но решительными манерами. И невольно Сандакан подумал, что, оставаясь хотя бы и в качестве врача на пароходе, американец, в сущности, так просто, так спокойно ставит на карту свою молодую жизнь. Еще несколько дней, быть может, всего несколько часов, и по миру разнесется весть о начатой пиратами войне с Англией, и весь мир будет против тех, кто пошел с Сандаканом, и никому из них не будет пощады…

– Ну как наш больной, доктор? – спросил Сандакан американца.

– Великолепно! Ручаюсь за его выздоровление. Не позже чем через две недели он будет на ногах, совершенно здоровый.

– Тем лучше. Но звонят к обеду. Янес проголодался и будет громить нас, если мы опоздаем к столу! – улыбнулся Сандакан, спускаясь в кают-компанию.

Перед уходом с палубы он, однако, еще раз внимательно оглядел горизонт. По-прежнему воздушный океан оживляли только пролетавшие птицы, среди которых выделялись своими могучими крыльями огромные альбатросы.

Малайцы экипажа от нечего делать забавлялись охотой на них, стреляя влет. Но альбатросов не пугал грохот ружейных выстрелов и гибель сородичей: они все носились над крейсером, порой пролетая над палубой и оглашая воздух пронзительным и неприятным криком. По временам какой-нибудь из альбатросов камнем падал в воду, но в то же мгновение поднимался, взмахивая огромными крыльями, и с криком улетал, унося с собой только что выловленную добычу: небольшого дельфина, морскую змею, беспомощно извивавшуюся в его когтях, какую-нибудь рыбку, сверкавшую на солнце всеми цветами радуги. В добыче не было недостатка: казалось, воды здесь кишели мириадами обитателей, начиная с головоногих, наутилусов и кончая летучими рыбками.

По временам, однако, среди обитателей морских недр начиналась паника: наутилусы свертывали свои паруса и опускались на дно, уйдя в раковины; рыбы разлетались стрелами во все стороны – приближался какой-то страшный враг, неся с собой страх смерти. Это была акула длиной от пяти до семи метров.

Хищница проносилась по воде с невероятной быстротой, подхватывая на лету рыб, затем исчезала, и было видно, как перед ней, словно указывая путь, мчались две небольшие рыбки с голубой чешуей, прорезанной черными полосками. Это были знаменитые лоцманы, неразлучные спутники «морской тигрицы» – акулы.

Перед закатом Сандакан и Янес спустились в каюту навестить пленника и убедились, что его положение в самом деле улучшается. Лихорадка почти прекратилась; рана, края которой были искусно сшиты врачом, уже почти не кровоточила. Когда посетители спустились в каюту, сэр Морленд довольно внятным голосом беседовал с врачом, расспрашивая его о боевых достоинствах крейсера. Увидев визитеров, он сделал движение, пытаясь привстать, но Сандакан предупредил его.

– Нет, сэр Морленд! – сказал он. – Вы еще слишком слабы, не тратьте напрасно силы. Ведь правда же, доктор, этого надо избегать?

– Да. Иначе рана может открыться. Я запрещаю даже шевелиться! – ответил доктор.

Пленник пожал руку Сандакану и сказал:

– Вы спасли меня, господа. Я должен быть вам признателен. Но… но я жалею, что не потонул вместе с моим судном, не разделил участи моих матросов.

– Для моряка всегда есть время умереть! – ответил Янес, улыбаясь. – Война ведь еще не кончена. Для нас она только начинается.

Темное облако окутало черты лица Морленда.

– Я думал, – сказал он хмуро, – что ваша миссия окончена, раз вы освободили эту молодую девушку, мисс Дарму, и ее отца.

– Для этой цели, – отозвался Сандакан, – мне не нужно было приобретать такой могучий корабль, как «Властитель океана». Достаточно было бы моих парусных судов.

– Так вы рассчитываете продолжать крейсировать в этих водах?

– Да, пока в моем распоряжении остается хоть один человек и пока будет стрелять хоть одна пушка.

– Преклоняюсь перед вашей решимостью! – медленно и задумчиво отозвался пленник. – Но думаю, что ваша работа скоро придет к концу. Раджа Саравака и Англия, разумеется, не замедлят прислать в эти воды свои эскадры, чтобы истребить вас. Согласитесь – силы неравные. Вы быстро израсходуете свои запасы угля. Кончится тем, что вам придется или сдаться, или пойти ко дну после бесполезного боя.

– Посмотрим! – ответил Сандакан. И затем, резко меняя тему разговора, спросил:

– Но как вы себя чувствуете, сэр Морленд?

– Относительно хорошо, благодарю вас. Доктор обещает поставить меня на ноги уже через полторы-две недели.

– Я буду очень рад увидеть вас среди моих людей и с друзьями не в лазарете, а на палубе! – откликнулся Сандакан.

– Значит, вы таки рассчитываете держать меня в плену? – улыбнулся Морленд.

– Если бы я и захотел сейчас отпустить вас на свободу, – ответил Сандакан, – то, к сожалению, лишен возможности сделать это: мы находимся слишком далеко от берегов.

– Не дадите ли вы мне некоторые объяснения?

– Спрашивайте. Если могу…

– Я хотел бы знать, что именно побудило вас объявить войну не только Англии, но и радже Саравака?

– Мы уверены, что именно за спиной у раджи укрывается наш таинственный враг. Это человек, который поднял против Тремаль-Наика даяков, а против нас – англичан Лабуана и в один месяц причинил нам неисчислимые убытки и массу бед.

– А кто этот ваш враг?

Сандакан вместо ответа устремил на пленника пристальный взор. Помолчав немного, он сказал тихим и размеренным голосом:

– Возможно ли, чтобы вы, офицер флота раджи Саравака, не знали этого человека?

Легкая тень, казалось, промелькнула по красивому бледному лицу Морленда. Несколько мгновений он молчал.

– Не знаю! – сказал он потом. – Я никогда не видел этого человека, о котором вы говорите. Но слышал, однако, рассказы о том, что какая-то таинственная личность, обладающая колоссальными богатствами, посетила раджу Саравака и отдала в его распоряжение свои корабли и своих людей для того, чтобы раджа мог отомстить вам за Джеймса Брука.

– Это индус, не так ли?

– Не знаю. Я же сказал: я его никогда не видел.

– Но вы знаете, что это сын одного из погибших вождей индийских тугов? И он собирается вновь, как его отец, помериться силами с Тиграми Мопрачема?

– Да. Он уверен, что победит их.

– Он погибнет, как погиб его отец, как погибли все члены этой ужасной секты! – сказал страстным голосом Сандакан.

Опять тень промелькнула по лицу пленника, и в глазах его сверкнул загадочный огонек.

Помолчав, он произнес тихим голосом:

– Будущее покажет, кому суждена победа в этой борьбе.

Затем пленник заговорил снова, меняя тему разговора, слишком волновавшего обоих:

– Мисс Дарма и ее отец находятся на борту этого судна?

– Они никогда не оставят нас: их судьба тесно связана с нашей! – ответил Сандакан.

Из груди Морленда вырвался легкий вздох.

– Но довольно! – поднялся Сандакан. – Боюсь, вы и так говорили слишком много. Вам нужен абсолютный покой. Кстати, этой ночью едва ли случится что-нибудь такое, что могло бы вас потревожить. Постарайтесь же отдохнуть и набраться сил.

С этими словами Янес пожал руку пленнику и поднялся на палубу, где Сурама и Дарма беседовали с Тремаль-Наиком.

Увидев Янеса, вышедшего вместе с Сандаканом из лазарета, Дарма пошла к нему навстречу, незаметно отделившись от остальных.

– Все идет хорошо, дитя! – промолвил деланно беззаботным тоном португалец, с улыбкой глядя на побледневшее личико своей любимицы.

– А я… я могу навестить его? – прошептала Дарма.

– Не сегодня. Завтра, если только…

– Дым на горизонте! – донесся в этот момент крик марсового. – Смотри на восток!

Сандакан, только что присевший рядом с Тремаль-Наиком, вскочил на ноги и распорядился свистать всех наверх, то есть вызвать на палубу весь экипаж.

Солнце еще не зашло, и поэтому на горизонте, окутанном дымкой фиолетового цвета, ясно виднелась тонкая полоса дыма, медленно расплывавшегося в воздухе.

Наблюдая за этой полосой, Сандакан, Янес и Тремаль-Наик пришли к выводу, что судно не приближается, а удаляется. Это внушало подозрения: возможно, это был какой-нибудь торговый пароход, но не была исключена возможность и того, что это неприятельское разведывательное судно. Оно, разумеется, обнаружило присутствие в этих водах «Властителя океана» и теперь спешило оповестить об этом открытии раджу Саравака или англичан Лабуана.

– Мы идем у него в кильватере! – заметил Сандакан. – Но близка ночь, и только завтра утром выяснится, в чем дело. Если это неприятельский разведчик, тем хуже для него.

Ночь была великолепна: настоящая ночь под тропиками, полная тишины, спокойствия, какого-то чарующего мира. Хотя солнце скрылось за горизонтом уже довольно давно, казалось, что оно оставило после себя часть своего света. Этот полупрозрачный свет медленно бледнел, и тогда началось другое, свойственное лишь тропическим морям явление: воды, словно загоревшись от напоенного светом воздуха, сами начали светиться. С неведомых и таинственных глубин на поверхность всплывали огромные медузы, все тело которых было будто насыщено светом. Мало-помалу, казалось, все воды обратились в огнистый поток.

Сандакан и Янес, несмотря на то что им не грозила непосредственная опасность какого-либо нападения, а предшествующий день был достаточно утомительным, все же не решались покинуть палубу и уйти в каюты: они уже сотни, может быть, тысячи раз наблюдали великолепные картины ночи над тропическими морями, и не эти несравненные картины сегодня приковывали их внимание. Обоих, с каждым часом все сильнее и сильнее, охватывало какое-то непонятное жуткое чувство, словно надвинулась тень крыльев несущейся над их головами беды. Их взоры по-прежнему были обращены к облачку дыма, чуть видневшемуся на горизонте. И каждый невольно думал, что этот таинственный пароход, уходящий от них, может оказаться передовым судном целой вражеской флотилии.

– Ты заметил что-нибудь новое? – произнес около полуночи Янес, видя, как Сандакан в сотый раз направил на горизонт свою трубу.

– Не знаю, но готов поклясться, что в этом направлении я только что видел ярко светящуюся белую точку. Может быть, это какой-нибудь сигнал. Но от кого? И кому? Трудно ведь предположить, чтобы эскадра раджи оставалась в бездействии, так как известие о начале войны ею получено. То же можно сказать и о судах Лабуана…

– Но если бы это даже и были суда наших врагов! – отозвался Янес. – Разве мы не успеем в любой момент уйти от них?

– Меня смущает положение с нашими угольными запасами, – чуть слышно произнес Сандакан. – Мы сжигаем чудовищное количество угля.

– А запасы нашего приятеля, раджи?

– Если бы нам только удалось добраться до устья Саравака…

– Но чего же, наконец, ты опасаешься?

Сандакан не ответил. Он опять, не отрываясь, оглядывал горизонт в подзорную трубу.

– Свет! – сказал он. – Это, кажется, электрический прожектор.

Из полутьмы с палубы донесся голос Харварда, покинувшего на некоторое время машинное отделение:

– И я видел этот свет. Несомненно, это прожектор.

– Неужели то судно, которое мы преследуем, переговаривается с другими? – сказал Янес.

– Именно этого-то я и опасаюсь! – стиснув зубы, ответил Сандакан.

По его приказанию в машинном отделении закипела лихорадочная работа: там поднимали пары, доводя скорость хода «Властителя океана» до четырнадцати узлов. А тем временем загадочные сигналы на горизонте учащались и учащались.

Харвард обратил внимание Сандакана на показавшееся ему странным явление: там, далеко, почти около горизонта, где особенно ярко светилось море, охваченное холодным фантастическим пожаром фосфоресценции, американец заметил какую-то точку, двигавшуюся с непонятной быстротой.

– Точка? – воскликнул Сандакан изумленно. – Если это точка, то, значит, не корабль. Но что же это? Может быть, паровая шлюпка?

Минуту спустя он воскликнул:

– В самом деле паровая шлюпка. И уже так близко. Не больше мили от нас. Но, черт возьми, она недолго будет здесь шляться. Мы отправим ее на дно. Канониры!

На зов вышел один из американцев – Штейгер.

VI. Тайна сэра Морленда

Штейгер, канонир-американец, стоял в ожидании распоряжений Сандакана.

Это был почти старик, мускулистый и костлявый, с длинной бородой и размашистыми манерами старого морского волка.

– Слушай, друг! – обратился к американцу Сандакан. – Твой бывший командир рекомендовал мне тебя как лучшего канонира.

– Есть, сэр! Глаза мои еще кое-что видят! – отозвался не без самодовольства старый пушкарь.

– В состоянии ли ты угостить хорошим снарядом то суденышко, которое пытается подкрасться к нам? Если ты потопишь или хотя бы только повредишь его, получишь сто долларов премии.

– Ладно, сэр. Только попрошу приостановить наш ход.

В это мгновение в зрительную трубу можно было различить, как указанная Харвардом черная точка, недавно прорезавшая светящуюся полосу на горизонте и нырнувшая в темное пространство, опять показалась на охваченном фосфоресценцией пространстве ближе к «Властителю океана».

– Стоп машина! – скомандовал Янес, и «Властитель океана», замедляя ход, закачался на волнах.

– Видишь? – спросил старого пушкаря Сандакан.

– Разумеется! – отозвался канонир. – Штука ловкая. Это баркас с торпедой на носу. Тоже американское изобретение. Такие баркасы, если только подпустить их слишком близко, становятся очень опасными.

– Так делай же свое дело!

«Властитель океана» приостановился окончательно. Канонир уже несколько минут возился у своего орудия. Рявкнула пушка. Огненный луч прорезал мглу. Звук выстрела прокатился гулким эхом по волнам.

Несколько секунд был слышен удалявшийся свист снаряда, затем вдали грянул взрыв. С миноноски, подкрадывавшейся к «Властителю океана», поднялся столб огня.

– Попало! – пронесся вихрь голосов на «Властителе океана». Старый пушкарь, самодовольно теребя бороду, подошел к Сандакану.

– Ну, командир? – сказал он, ухмыляясь. – Кажется, я таки заработал сто долларов?

– Двести, дружище! – ответил Сандакан, швыряя канониру полный золота кошелек.

Минуту спустя он пробормотал:

– Смотрите. Я так и знал. Это целая флотилия.

В самом деле, на горизонте показалась масса разноцветных огоньков, в которых глаз моряка без труда мог признать опознавательные и сигнальные фонари нескольких судов.

– Что бы это могло быть? – спросил Янес. – Лабуанская эскадра или флотилия раджи Саравака?

– Эти суда, кажется, идут с севера! – ответил Сандакан. – Готов поклясться, что эта английская эскадра, идущая на соединение с саравакской. Кто-нибудь, вероятно, уже успел предупредить наших противников, что мы находимся в этих водах, и они начали погоню за нами.

– Это совершенно разбивает все наши первоначальные проекты! – заметил Янес.

– В самом деле, Янес, потому что мы будем вынуждены направиться к северу. «Властитель океана» – могучее судно, но не настолько, чтобы мериться силами с целой эскадрой. Придется отложить до более удобного момента план нападения на угольные склады. Потом мы отправимся к мысу Танионг-Дату, чтобы взять уголь с бригантины, а там дальше будет видно, что делать. Когда эскадра раджи пойдет искать нас к Лабуану, мы вернемся сюда, чтобы свести счеты с раджой и сыном Суйод-хана.

Прервав свою речь, Сандакан крикнул Харварду:

– Мистер Харвард! Прошу дать полный ход!

– Есть! – ответил американец.

Целые тонны угля посыпались в топки, и машины «Властителя океана» заработали с лихорадочной быстротой.

Пароход развернулся и помчался. Сандакан, Янес и Тремаль-Наик, стоя на командном мостике, внимательно наблюдали за подозрительными огнями на горизонте. Было видно, как изменялось расположение вражеских судов: очевидно, там уже заметили, что «Властитель океана» изменил курс, и теперь эскадра перестраивалась, рассчитывая пересечь курс крейсера. Однако расстояние между «Властителем океана» и его преследователями не уменьшалось, а быстро увеличивалось, ибо суда эскадры не могли состязаться в быстроте хода с могучим крейсером. Не более часа спустя светящихся точек уже не было видно над горизонтом.

– Теперь пора изменить курс! – решил Сандакан. – Англичане будут гнаться за нами в том направлении, в котором мы шли до сих пор; мы же пойдем по другому пути.

«Властитель океана» потушил все огни и, описав кривую линию, снова помчался в туманную даль.

– Кажется, Сандакан, мы можем позволить себе, наконец, маленькую роскошь – подремать немного? Все идет, как должно, и мы заслужили право на отдых! – сказал Янес.

Когда наступил рассвет, выяснилось, что на всем пространстве, доступном взору, было пустынно. Только чайки да альбатросы с криком реяли над быстро мчавшимся судном.

С первыми лучами солнца неутомимый Сандакан появился на палубе. На его лице лежала тень озабоченности, хотя Сандакан не опасался неудачи после столь блестяще выполненного ночного маневра.

Янес и Дарма находились на палубе.

Поздоровавшись с ними, Сандакан сказал:

– Кажется, удалось улизнуть? Надеюсь, мы доберемся до мыса Танионг-Дату без неприятных встреч. Да, кстати, как отразилась на сэре Морленде наша маленькая ночная суматоха?

– Доктор Хельд сказал, что наш гость очень беспокоился. Он допытывался, не пустили ли мы ко дну какое-нибудь судно.

– Пойдем проведать его! – отозвался Сандакан.

– А мне можно пойти с вами? – робко спросила Дарма.

– Конечно! – ответил Сандакан. – Разумеется, ему будет приятно, если ты окажешь ему внимание.

Они застали сэра Морленда в беседе с врачом. При виде Дармы, шедшей за Сандаканом и Янесом, его взгляд просветлел.

– Это вы, мисс Дарма! – воскликнул он радостно. – Если бы вы знали, как я рад вас видеть!

– Как вы себя чувствуете, сэр Морленд? – спросила девушка, мило краснея.

– Как нельзя лучше, мисс.

– Я предпочла бы видеть вас не раненым, сэр Морленд! – сказала Дарма.

– Но если бы я не получил раны, – улыбнулся англичанин, – едва ли бы вы увидели меня здесь. Я предпочел бы утонуть, чем сдаться.

– Тем более я рада, что вас вырвали из рук смерти.

– Для меня гибель моих людей и моего судна – тяжкий и, главное, совершенно непредвиденный удар! – с некоторой горечью промолвил пленник минуту спустя.

– Сэр Морленд! – отозвался Сандакан. – А вам известно, что истекшей ночью английские суда едва не настигли нас?

– Эскадра Лабуана? – взволнованно воскликнул раненый.

– Да, кажется, она. Но нам удалось ввести ее в заблуждение и избежать опасности.

– Не полагайтесь на то, что вам всегда будет удаваться отделываться так легко. В один прекрасный день, когда, быть может, вы менее всего будете этого ожидать, вы встретитесь с человеком, который не даст вам пощады.

– Вы намекаете на сына Суйод-хана? – нахмурился Сандакан. Пленный не отвечал.

Янес, мельком взглянув на пленника, невольно поразился: сэр Морленд глядел на Дарму пристально, неотступно, и его взор был полон глубокой тоски.

Визит в лазарет не мог быть продолжительным: нельзя было беспокоить слабого раненого, и потому посетители скоро распрощались с ним. Пожимая руку Дармы, Морленд сказал:

– Спасибо вам от всего сердца. Надеюсь, что вы скоро опять навестите меня! Надеюсь также, что вы перестанете наконец считать меня своим врагом.

После ухода посетителей Морленд долго еще сидел на своей койке, скрестив на груди руки и глядя задумчиво в ту сторону, куда удалилась Дарма.

Затем он опустился на подушки и обратился с глубоким вздохом к поддерживавшему его врачу.

– Какая ужасная и какая печальная вещь – война! Она способна поселить ненависть даже в сердцах, которые в иных условиях могли бы быть охвачены чувством взаимной симпатии.

– А ваше сердце, сэр Морленд, по-видимому, уже и так бьется слишком горячо! – улыбнулся врач.

– Да, доктор. Должен сознаться, что это так.

– Из-за Дармы?

– Зачем бы я стал скрывать это?

– Это поистине прекрасная, мужественная девушка, достойная дочь своего отца! – сказал американец.

– Но она никогда не станет моей! – вздохнул Морленд. – Без всякой вины с ее или моей стороны судьба вырыла между нами такую пропасть, которую никто и ничто не может заполнить.

– Почему? – спросил Хельд.

Его поразил тон молодого моряка: в этих немногих словах ясно сквозили и чувство тоски, страстной и сладкой, и вместе с тем будто бы отзвук непримиримой ненависти.

– Ведь эти люди – враги англичан и раджи, а не ваши! – продолжал доктор, не получив ответа.

Моряк молчал.

Но его красивое лицо вдруг исказилось и сделалось ужасным.

– Можно подумать, что в вашей молодой жизни существует какая-то ужасная тайна, черт возьми! – невольно пробормотал врач.

– Я проклинаю свою судьбу. Вот и все! – проговорил сквозь зубы моряк.

Минуту спустя он спросил врача, знает ли тот, куда направляется «Властитель океана». Врач указал направление.

– Не на Саравак ли? – словно про себя пробормотал раненый.

– Может быть. А что?

– Вы не знаете, не думает ли Сандакан ссадить меня с судна?

– Не знаю. А что? Разве вам было бы жаль покинуть нас? То есть Дарму? – улыбнулся врач.

– Нет, не то. Но… Но если он ссадит меня на берег, этим он приблизит роковой час: я опять буду послан на бой раджой. Я опять погонюсь за этим кораблем. И кто знает, может быть, я исполню свой долг, потоплю это судно со всеми, кто находится на его борту. Поймите – со всеми. С Дармой в том числе, которую я… люблю.

– Ну! – засмеялся американец. – Это не делается так скоро. Будем надеяться, что этот день не так близок.

– Может быть, ближе, чем вы думаете. Ведь «Властитель океана» не может плавать, не заходя в какой-нибудь порт для возобновления припасов, особенно угля. А раз так…

– Океан велик, сэр Морленд! – ответил врач, становясь серьезным. – И такому судну, как наше, не доставит особых затруднений уйти от преследования.

– Да, судно прекрасно, согласен. Но когда десятки таких же судов, как «Властитель океана», погонятся по его пятам, избороздят океан вдоль и поперек… Они рано или поздно отыщут его, окружат стальным кольцом, и тогда на что можно надеяться? Я отдаю должное мужеству этих Малайских Тигров, их неукротимой энергии. Я восхищаюсь, глядя на это великолепное судно. Но я предвижу неизбежный конец всех этих странствований. Я знаю план Сандакана. Согласен, что можно причинить большой вред английской торговле, повредить радже Саравака. Но не нанести им смертельный удар. И вы долго не продержитесь.

– Вероятно, и сам Сандакан, и его друзья не питают особых иллюзий на этот счет! – отозвался американец. – Они сделают, что могут. А там… там… На дне океана найдется достаточно места для их тел, когда придет роковой час.

– А Дарма? Знает ли и она это?

– Думаю – да.

– Доктор! Спасите ее!

– Что? – изумился американец. – Если бы я лично даже мог что-нибудь предпринять, сэр, неужели вы так низко ставите молодую девушку? Здесь ее отец, которого она беззаветно и страстно любит. Здесь старые друзья ее семьи, люди, которые, как я слышал, некогда вырвали ее из ужасных рук, спасли ее. Неужели же Дарма в минуту опасности, грозящей этим людям, покинет их?

Раненый, бледнея, провел рукой по лбу, словно отгоняя страшные видения, и глухо промолвил:

– Это ужасно, ужасно! Как хорошо было бы, если бы завтра обе эскадры пошли ко дну, и я вместе с ними. По крайней мере, я не терзался бы. Я не слышал бы в душе этого безумного голоса, требующего, чтобы я мстил, мстил до конца!

Раненый закрыл глаза.