Текст книги "Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса"

Для Маркса целью социализма является освобождение человека, а освобождение человека – это то же самое, что его самореализация в процессе созидательного единения с людьми и природой. Цель социализма – развитие личности индивида. Что Маркс подумал бы о системе вроде советского коммунизма, он очень ясно выразил в описании того, что он называл «грубым коммунизмом», говоря о некоторых коммунистических идеях и существовавшей практике их применения. Грубый коммунизм «имеет двоякий вид: «…во-первых, господство вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т. д. Непосредственное физическое обладание представляется ему единственной целью жизни и существования; категория рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей; отношение частной собственности остается отношением всего общества к миру вещей; наконец, это движение, стремящееся противопоставить частной собственности всеобщую частную собственность, выражается в совершенно животной форме, когда оно противопоставляет браку (являющемуся действительно некоторой формой исключительной частной собственности) общность жен[177]177
  Маркс говорит здесь о спекуляциях некоторых эксцентричных коммунистических мыслителей его времени, которые полагали, что раз все является общей собственностью, то и женщины должны быть обобществлены.


[Закрыть], где, следовательно, женщина становится общественной и всеобщей собственностью. Можно сказать, что эта идея общности жен выдает тайну этого еще совершенно грубого и неосмысленного коммунизма. Подобно тому как женщина переходит тут от брака ко всеобщей проституции, так и весь мир богатства, т. е. предметной сущности человека, переходит от исключительного брака с частным собственником к универсальной проституции со всем обществом. Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет. Всякая частная собственность как таковая ощущает – по крайней мере по отношению к большей частной собственности – зависть и жажду нивелирования, так что эти последние составляют даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем базовом минимуме. Такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, и это видно из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее. Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. Обе стороны взаимоотношения подняты на ступень представляемой всеобщности: труд – как предназначение каждого, а капитал – как признанная всеобщность и сила всего общества»[178]178
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Вся концепция самореализации, по Марксу, может быть в полной мере понята лишь в связи с его концепцией труда. Прежде всего следует отметить, что труд и капитал были для Маркса прежде всего не только экономическими категориями; они являлись категориями антропологическими, окрашенными ценностными суждениями, коренящимися в гуманистическом подходе Маркса. Капитал – как то, что накапливается, – олицетворяет собой прошлое; труд, напротив, является или должен быть, когда он свободен, выражением сегодняшней жизни. «В буржуазном обществе, – писал Маркс в «Коммунистическом манифесте», – прошлое господствует над настоящим, в коммунистическом обществе – настоящее над прошлым. В буржуазном обществе капитал обладает самостоятельностью и индивидуальностью, между тем как трудящийся индивидуум лишен самостоятельности и обезличен». Здесь снова Маркс следует за Гегелем, который понимал труд как «акт человеческого самосозидания». Труд для Маркса – деятельность, а не предмет потребления. Изначально Маркс называл эту функцию человека «самодеятельностью», а не трудом, и говорил об «освобождении труда» как цели социализма. Позднее, когда он ввел дифференциацию между свободным и отчужденным трудом, он стал использовать термин «освобождение труда».

«Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Веществу природы он сам противостоит как сила природы. Для того чтобы присвоить вещество природы в форме, пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы. Воздействуя посредством этого движения на внешнюю природу и изменяя ее, он в то же время изменяет свою собственную природу. Он развивает дремлющие в ней силы и подчиняет игру этих сил своей собственной власти. Мы не будем рассматривать здесь первых животнообразных инстинктивных форм труда. Состояние общества, когда рабочий выступает на товарном рынке как продавец своей собственной рабочей силы, и то его уходящее в глубь первобытных времен состояние, когда человеческий труд еще не освободился от своей примитивной, инстинктивной формы, разделены огромным интервалом. Мы предполагаем труд в такой форме, в которой он составляет исключительное достояние человека. Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально. Человек не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю. И это подчинение не есть единичный акт. Кроме напряжения тех органов, которыми выполняется труд, в течение всего времени труда необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании, и притом необходима тем более, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем меньше рабочий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил»[179]179
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 23.


[Закрыть].

Труд – это самовыражение человека, выражение его индивидуальных физических и умственных сил. В этом процессе истинной деятельности человек развивает себя, становится самим собой; труд не только средство достижения цели – создания продукта, – но и самоцель как осмысленное выражение человеческой энергии; поэтому работа приносит удовольствие.

Основная претензия Маркса к капитализму – не несправедливость распределения богатства, а превращение труда в принудительную, отчужденную, бессмысленную работу, а человека – в «искалеченного уродца». Концепция труда как выражения индивидуальности человека сжато изложена в представлении Маркса о полном освобождении от пожизненной прикованности к единственному занятию. Поскольку цель развития человека – это развитие многогранного, универсального человека, он должен быть освобожден от уродующего влияния специализации. Во всех ранее существовавших обществах человек – «охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни, – тогда как в коммунистическом обществе, где никто не ограничен исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком»[180]180
  Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч. Т. 3.


[Закрыть].

Не найти большего непонимания или искажения взглядов Маркса, чем то, которое, имплицитно или эксплицитно, содержится в высказываниях советских коммунистов, ревизионистов и капиталистических противников социализма: все они полагают, что Маркс хотел только экономических улучшений жизни рабочего класса и что он стремился отменить частную собственность, чтобы рабочий владел тем, чем сейчас владеет капиталист. Истина заключается в том, что для Маркса положение работника русской «социалистической» фабрики, английской фабрики, принадлежащей государству, или американской, такой как «Дженерал моторс», ничем не отличалось бы по существу. Маркс очень ясно высказался об этом так: «Насильственное повышение заработной платы (не говоря уже о всех прочих трудностях, не говоря уже о том, что такое повышение как аномалию можно было бы сохранять тоже только насильственно) было бы, как это вытекает из вышеизложенного, не более чем лучшей оплатой раба и не завоевало бы ни рабочему, ни труду их человеческого назначения и достоинства.

Даже равенство заработной платы, как его требует Прудон, имело бы лишь тот результат, что оно превратило бы отношение нынешнего рабочего к его труду в отношение всех людей к труду. В этом случае общество мыслилось бы как абстрактный капиталист»[181]181
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Центральной темой для Маркса являлась задача трансформации отчужденного, бессмысленного труда в труд созидательный и свободный, а не повышение оплаты отчужденного труда при частном или «абстрактном» государственном капитализме.

5
Отчуждение

Концепция активного, созидательного человека, который понимает окружающий мир и преобразует его своими силами, не может быть полноценно воспринята без понятия отчуждения, то есть отказа от созидания. Для Маркса история человечества – это история прогрессивного развития человека и одновременно всевозрастающего отчуждения. Его представление о социализме – это свобода от отчуждения, возвращение человека к самому себе, его самореализация.

Отчуждение (или отстраненность) означает для Маркса, что человек не ощущает себя активным деятелем по отношению к миру, что мир (природа, другие люди, он сам) остается ему чуждым. Объекты этого мира стоят над ним и отдельно от него, даже если созданы им самим. Отчуждение, по сути, означает пассивное восприятие и переживание мира, отношение к себе как субъекту, отделенному от объекта.

Сама концепция отчуждения впервые нашла свое выражение в западном мышлении благодаря содержащемуся в Ветхом Завете описанию идолопоклонства[182]182
  Связь между отчуждением и идолопоклонством подчеркивается в работе П. Тиллиха «Человек в христианстве и в марксизме» (Tillich P. Der Mensch im Christentum und im Marxismus. Du{3}sseldorf, 1953). Тиллих также отмечает в своей лекции «Протестантский взгляд» (Protestantische Vision), что представление об отчуждении может быть обнаружено в высказываниях Августина. Лёвит тоже указывает, что Маркс выступает не против богов, а против идолов (см. «Гегель и Ницше»).


[Закрыть]. Главное в том, что пророки называли идолопоклонством, – это не поклонение человека многим богам вместо только одного, но то, что идолы – дело рук человека: они – вещи, и человек поклоняется вещам и почитает вещи, им самим изготовленные. Это приводит к тому, что он и сам превращается в вещь, передавая созданным им вещам какую-то часть самого себя. Вместо того чтобы ощущать себя творцом, он оказывается связан с самим собой только благодаря почитанию идола. Человек оказывается отчужденным от собственных жизненных сил, от богатства своих возможностей и соприкасается с собой лишь косвенно – подчиняясь застывшей в идоле жизни[183]183
  Такова, кстати, психология фанатика. Он пуст, мертв, угнетен, и для компенсации состояния депрессии и внутреннего омертвения он находит себе идола, будь то государство, партия, идея, церковь или Бог. Фанатик превращает этого идола в абсолют и подчиняется ему абсолютно. Тем самым его жизнь обретает какой-то смысл, подчинение избранному идолу его возбуждает. Его возбуждение, впрочем, не проистекает из радости созидания чего-то. Это интенсивное, но холодное возбуждение, основанное на внутреннем омертвении, – или, выражаясь метафорически, «горящий лед».


[Закрыть].

Мертвенность и пустота идола так выражена в Ветхом Завете: «Есть у них глаза, но не видят, есть у них уши, но не слышат». Чем больше своих сил человек передает идолу, тем беднее становится он сам и тем более зависим от идолов, так что они позволяют ему вернуть себе лишь малую часть тех сил, которые изначально принадлежали ему. Идол может стать фигурой, подобной богу: государство, церковь, личность, имущество. Идолопоклонство меняет свои объекты, ни в коем случае не ограничиваясь теми, которые имеют так называемое религиозное значение. Идолопоклонство – это всегда поклонение чему-то, во что человек вложил собственные творческие силы и чему отныне подчиняется вместо того, чтобы творчески проявлять себя в созидательной деятельности.

Среди множества форм отчуждения самая распространенная – это языковое отчуждение. Если я словами выражаю свое чувство, например, говорю «я тебя люблю», слово предназначено для указания на реальность, существующую во мне, на силу моей любви. Слово «люблю» используется как символ факта любви, но как только оно произнесено, оно проявляет тенденцию обрести собственную жизнь, становится реальностью. У меня возникает иллюзия того, что произнесение данного слова – эквивалент чувства, и скоро при произнесении слова я не испытываю ничего, кроме мысли о любви, которую это слово выражает. Отчуждение в языке показывает всю сложность проблемы отчуждения. Язык – одно из самых драгоценных достижений человечества; избежать отчуждения, отказавшись от говорения, было бы глупо – однако следует всегда помнить об опасности произнесенного слова: оно угрожает подменить собой живое переживание. То же самое верно и для всех других достижений человека: идей, искусства, любых созданных человеком предметов. Они – человеческие творения, ценная помощь в жизни, однако каждый из них одновременно – ловушка, искушение перепутать жизнь с вещью, переживание – с артефактом, чувство – с покорностью и подчинением.

Мыслители XVIII и XIX веков критиковали свои столетия за рост косности, пустоты, мертвенности. В философии Гёте краеугольным камнем, как и у Спинозы, Гегеля и Маркса, была концепция созидательности. «Божественное, – говорит Гёте, – проявляется лишь в живом, а не в мертвом; в становящемся и изменяющемся, а не в законченном и застывшем. Поэтому разум в своем стремлении к божественному имеет дело лишь со становящимся и живым, в то время как интеллект, когда стремится использовать его, имеет дело с законченным и застывшим»[184]184
  Беседа Эккермана с Гёте 18 февраля 1829 года, опубликованная в 1894 году в Лейпциге (перевод мой. – Э. Ф.).


[Закрыть].

Сходную критику мы находим в трудах Шиллера и Фихте, а затем Гегеля и Маркса, предъявлявшего в «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» общую претензию своему времени: «страсти, лишенные истины; истины, лишенные страсти».

По сути дела, вся экзистенциальная философия, начиная от Кьеркегора, является, по словам П. Тиллиха, более чем столетним движением протеста против дегуманизации человека в индустриальном обществе. Действительно, понятие «отчуждение» на светском языке эквивалентно тому, что на богословском языке было бы названо грехом: отказ человека от себя, от Бога внутри себя.

Мыслителем, который ввел понятие «отчуждение», был Гегель. Для него история человечества была одновременно историей отчуждения (Entfremdung) человека. То, к чему на самом деле стремится разум, писал он в «Философии истории», есть реализация этого представления, однако при этом разум скрывает свою цель от самого себя и горд и удовлетворен этим отчуждением от собственной сущности. Для Маркса, как и для Гегеля, концепция отчуждения основывается на различии между сущностью и существованием, на том факте, что существование человека отчуждено от его сущности; в действительности человек не выступает тем, чем потенциально является. Иначе говоря: он не то, чем должен быть; а должен он быть тем, чем быть может.

Для Маркса процесс отчуждения выражается в труде и в разделении труда. Труд для него – активная связь человека с природой, создание нового мира, включая создание самого человека. (Конечно, интеллектуальная деятельность для Маркса – всегда труд, так же как физический труд или художественное творчество.) Однако по мере того как возникает частная собственность и развивается разделение труда, труд теряет характер выражения человеческих сил: труд и его продукт обретают существование, отдельное от человека, от его воли и намерений. «Предмет, производимый трудом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое существо, как сила, не зависящая от производителя. Продукт труда есть труд, закрепленный в некотором предмете, овеществленный в нем, это есть опредмечивание труда»[185]185
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть]. Труд оказывается отчужденным, потому что работа перестает быть выражением природы работника, который «не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя»[186]186
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть]. Таким образом, в процессе производства отношение работника к собственной деятельности есть отношение «как к чему-то чуждому, ему не принадлежащему. Деятельность выступает здесь как страдание, сила – как бессилие, зачатие – как оскопление»[187]187
  Там же.


[Закрыть]. В силу этого человек оказывается отчужденным от самого себя, относится к продукту собственного труда «как к предмету чуждому и над ним властвующему. Это отношение есть вместе с тем отношение к чувственному внешнему миру, к предметам природы, как к миру чуждому, ему враждебно противостоящему»[188]188
  Там же.


[Закрыть].

Маркс подчеркивает два момента:

1) в процессе работы, и особенно работы в условиях капитализма, человек оказывается отчужден от собственных творческих сил;

2) объекты его труда делаются чуждыми ему и в конце концов управляют им, делаются независимой от производителя силой. «Рабочий существует для процесса производства, а не процесс производства для рабочего»[189]189
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 23.


[Закрыть].

Неправильное понимание взглядов Маркса на этот предмет широко распространено даже среди социалистов. Принято считать, что Маркс говорил в первую очередь об экономической эксплуатации работника и о том факте, что его доля в дележе продукта меньше, чем следует, или что продукт должен принадлежать ему, а не капиталисту. Однако, как я показал выше, Маркс приветствовал бы государство в роли капиталиста, как в Советском Союзе, ничуть не больше, чем частного капиталиста. Маркса не интересовало в первую очередь выравнивание доходов. Он был озабочен освобождением человека от того вида труда, который разрушает его индивидуальность, превращает его в вещь и делает рабом вещей. Как Кьеркегор стремился к спасению индивида, так критика Марксом капиталистического общества была направлена не на способ распределения доходов, а на способ производства, ведущий к разрушению личности и порабощению человека – как рабочего, так и капиталиста – вещами и обстоятельствами, созданными ими самими.

Маркс идет дальше. При неотчужденном труде человек реализует себя не только как личность, но и как представитель своего вида. Для Маркса, как и для Гегеля и многих представителей эпохи Просвещения, каждый индивид является представителем своего вида, другими словами – человечества в целом. Универсализм человека проявляется в том, что его развитие ведет к раскрытию в полной мере его человечности. В процессе труда «человек удваивает себя уже не только интеллектуально, как это имеет место в сознании, но и реально, деятельно, и созерцает самого себя в созданном им мире. Поэтому отчужденный труд, отнимая у человека предмет его производства, тем самым отнимает у него его родовую жизнь, его действительную родовую предметность, а то преимущество, которое человек имеет перед животным, превращает для него в нечто отрицательное, поскольку у человека отбирают его неорганическое тело, природу.

Подобным же образом отчужденный труд, принижая самодеятельность, свободную деятельность до степени простого средства, тем самым превращает родовую жизнь человека в средство для поддержания его физического существования»[190]190
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Как я уже указывал выше, Маркс считал, что отчуждение труда, хотя и существовало на протяжении всей истории, достигло своего пика в капиталистическом обществе, и рабочий класс оказался в нем самым отчужденным. Это заключение основано на идее о том, что работник, не участвующий в выборе конкретной работы и будучи «нанятым» в дополнение к машинам, которые он обслуживает, превращается в вещь благодаря своей зависимости от капитала. Таким образом, для Маркса «эмансипация общества от частной собственности и т. д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения»[191]191
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Следует снова подчеркнуть, что цель Маркса не ограничивалась освобождением рабочего класса; он стремился к освобождению человека благодаря возвращению к неотчужденному труду и тем самым к свободной деятельности всех людей – к обществу, целью которого являлся бы человек, а не производство вещей, в котором человек, как отмечал Маркс в «Капитале», перестал бы быть искалеченным уродцем и стал всесторонне развитым человеческим существом. Концепция отчуждения продукта труда, по Марксу, в наиболее фундаментальном виде выражена в «Капитале», где он говорит о «фетишизме товаров». Капиталистическое производство трансформирует отношения индивидов в товарные отношения, и эта трансформация является решающей. «Иначе оно и быть не может при таком способе производства, где рабочий существует для потребностей увеличения уже имеющихся стоимостей, вместо того чтобы, наоборот, материальное богатство существовало для потребностей развития рабочего. Как в религии над человеком господствует продукт его собственной головы, так при капиталистическом производстве над ним господствует продукт его собственных рук»[192]192
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 23.


[Закрыть]. «Машина приноравливается к слабости человека, чтобы превратить слабого человека в машину»[193]193
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Отчуждение труда при капитализме значительно больше, чем это было при ремесленном производстве и мануфактуре. «В мануфактуре и ремесле рабочий заставляет орудие служить себе, на фабрике он служит машине. Там движение орудия труда исходит от него, здесь он должен следовать за движением орудия труда. В мануфактуре рабочие являются членами одного живого механизма. На фабрике мертвый механизм существует независимо от них, и они присоединены к нему как живые придатки»[194]194
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 23.


[Закрыть].

Для понимания Маркса очень важно видеть, что концепция отчуждения оставалась в центре внимания как «раннего» Маркса, написавшего «Экономическо-философские рукописи 1844 года», так и «позднего» Маркса времен создания «Капитала». Помимо уже приведенных примеров, о преемственности мысли Маркса ясно говорят следующие отрывки из «Рукописей» и «Капитала»:

«Этот факт выражает лишь следующее: предмет, производимый трудом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое существо, как сила, не зависящая от производителя. Продукт труда есть труд, закрепленный в некотором предмете, овеществленный в нем, это есть опредмечивание труда. Осуществление труда есть его опредмечивание. При тех порядках, которые предполагаются политической экономией, это осуществление труда, это его претворение в действительность выступает как выключение рабочего из действительности, опредмечивание выступает как утрата предмета и закабаление предметом, освоение предмета – как отчуждение»[195]195
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

«При капиталистической системе все методы повышения общественной производительной силы труда осуществляются за счет индивидуального рабочего; все средства для развития производства превращаются в средства подчинения и эксплуатации производителя, они уродуют рабочего, делая из него неполного человека [einen Teilmenschen], принижают его до роли придатка машины, превращая его труд в муки, лишают этот труд содержательности, отчуждают от рабочего духовные силы процесса труда в той мере, в какой наука входит в процесс труда как самостоятельная сила»[196]196
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 23.


[Закрыть].

Снова Маркс ясно видит роль частной собственности (конечно, не собственности на предметы потребления, а капитала, использующего наемный труд) в отчуждении труда: «Частная собственность есть продукт, результат, необходимое следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе. Таким образом, к частной собственности мы приходим посредством анализа понятия отчужденного труда, т. е. отчужденного человека, отчужденной жизни»[197]197
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Дело не только в том, что мир вещей становится властителем человека, но и в том, что его хозяевами делаются социальные и политические обстоятельства, которые человек создает. «Консолидирование нашего собственного продукта в какую-то вещественную силу, господствующую над нами, вышедшую из-под нашего контроля, идущую вразрез с нашими ожиданиями и сводящую на нет наши расчеты, является одним из главных моментов в предшествующем историческом развитии»[198]198
  Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч. Т. 3.


[Закрыть]. Отчужденный человек, полагающий, что он стал повелителем природы, становится рабом вещей и обстоятельств, бессильным придатком в мире, являющимся в то же время застывшим выражением его собственных сил.

Для Маркса отчуждение в процессе труда от его продукта и от обстоятельств нераздельно соединено с отчуждением от себя, от других людей и от природы. «Непосредственным следствием того, что человек отчужден от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности, от своей родовой сущности, является отчуждение человека от человека. Когда человек противостоит самому себе, то ему противостоит другой человек. То, что можно сказать об отношении человека к своему труду, к продукту своего труда и к самому себе, то же можно сказать и об отношении человека к другому человеку, а также к труду и к предмету труда другого человека.

Вообще положение о том, что от человека отчуждена его родовая сущность, означает, что один человек отчужден от другого и каждый из них отчужден от человеческой сущности»[199]199
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть]. Отчужденный человек отчужден не только от других людей; он отчужден от человеческой сущности, от своей родовой сущности как в природном, так и в духовном отношении. Отчуждение от человеческой сущности ведет к экзистенциальному эгоизму; Маркс говорит о том, что сущность обособленного человека превращается в «средство для поддержания его индивидуального существования. Отчужденный труд отчуждает от человека его собственное тело, как и природу вне его, как и его духовную сущность, его человеческую сущность»[200]200
  Там же.


[Закрыть].

Концепция Маркса соприкасается здесь с кантовским принципом: человек всегда должен быть целью для себя и никогда – лишь средством для достижения цели. Однако Маркс расширяет этот принцип, утверждая, что сущность человека никогда не должна становиться средством его индивидуального существования. Различие между взглядами Маркса и коммунистическим тоталитаризмом не могло бы быть выражено более радикально: человечность не должна становиться средством индивидуального существования и уж тем более – средством, используемым государством, классом или нацией.

Отчуждение ведет к извращению всех ценностей. Сделав экономику и ее ценности – «наживу, труд и бережливость, трезвость»[201]201
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть] – высшей целью жизни, человек не развивает истинно моральные ценности: «богатство такими вещами, как чистая совесть, добродетель и т. д.; но как я могу быть добродетельным, если я вообще не существую? Как я могу иметь чистую совесть, если я ничего не знаю?»[202]202
  Там же.


[Закрыть] При отчуждении каждая сфера жизни, и экономическая, и моральная, независимо друг от друга «фиксирует особый круг отчужденной сущностной деятельности и каждая относится отчужденно к другому отчуждению»[203]203
  Там же.


[Закрыть].

Маркс показал, что происходит в отчужденном мире с человеческими потребностями; он с поразительной ясностью предвидел завершение этого процесса, которое стало видно только сегодня. В то время как в социалистической перспективе особую важность должно иметь «богатство человеческих потребностей, а следовательно, и какой-нибудь новый способ производства и какой-нибудь новый предмет производства, новое проявление человеческой сущностной силы и новое обогащение человеческого существа»[204]204
  Там же.


[Закрыть], в отчужденном мире капитализма потребности – это не выражение латентных сил человека, т. е. они не человеческие потребности; при капитализме «каждый человек старается пробудить в другом какую-нибудь новую потребность, чтобы вынудить его принести новую жертву, поставить его в новую зависимость и толкнуть его к новому виду наслаждения, а тем самым и к экономическому разорению. Каждый стремится вызвать к жизни какую-нибудь чуждую сущностную силу, господствующую над другим человеком, чтобы найти в этом удовлетворение своей собственной своекорыстной потребности. Поэтому вместе с ростом массы предметов растет царство чуждых сущностей, под игом которых находится человек, и каждый новый продукт представляет собой новую возможность взаимного обмана и взаимного ограбления. Вместе с тем человек становится все беднее как человек, он все в большей мере нуждается в деньгах, чтобы овладеть этой враждебной сущностью, и сила его денег падает как раз в обратной пропорции к массе продукции, т. е. его нуждаемость возрастает по мере возрастания власти денег. Таким образом, потребность в деньгах есть подлинная потребность, порождаемая политической экономией, и единственная потребность, которую она порождает. Количество денег становится все в большей и большей мере их единственным могущественным свойством; подобно тому как они сводят всякую сущность к ее абстракции, так они сводят и самих себя в своем собственном движении к количественной сущности. Безмерность и неумеренность становятся их истинной мерой.

Даже с субъективной стороны это выражается отчасти в том, что расширение круга продуктов и потребностей становится изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений. Частная собственность не умеет превращать грубую потребность в человеческую потребность. Ее идеализм сводится к фантазиям, прихотям, причудам, и ни один евнух не льстит более низким образом своему повелителю и не старается возбудить более гнусными средствами его притупившуюся способность к наслаждениям, чтобы снискать себе его милость, чем это делает евнух промышленности, производитель, старающийся хитростью выудить для себя гроши, выманить золотую птицу из кармана своего христиански возлюбленного ближнего (каждый продукт является приманкой, при помощи которой хотят выманить у другого человека его сущность – его деньги; каждая действительная или возможная потребность оказывается слабостью, которая притянет муху к смазанной клеем палочке; всеобщая эксплуатация общественной человеческой сущности, подобно тому как каждое несовершенство человека есть некоторая связь с небом – тот пункт, откуда сердце его доступно священнику; каждая нужда есть повод подойти с любезнейшим видом к своему ближнему и сказать ему: милый друг, я дам тебе то, что тебе нужно, но ты знаешь conditio sine qua non [непременное условие], ты знаешь, какими чернилами тебе придется подписать со мной договор; я надуваю тебя, доставляя тебе наслаждение, – для этой цели промышленный евнух приспосабливается к извращеннейшим фантазиям потребителя, берет на себя роль сводника между ним и его потребностью, возбуждает в нем нездоровые вожделения, подстерегает каждую его слабость, чтобы затем потребовать себе мзду за эту любезность»[205]205
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].