Текст книги "Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса"

Человек, таким образом, превращается в «существо и духовно и физически обесчеловеченное… товар, обладающий сознанием и самостоятельной деятельностью… человек-товар»[206]206
  Там же.


[Закрыть]. Человек-товар знает лишь один способ связи с внешним миром: обладание и потребление. Чем более он отчужден, тем в большей мере чувство обладания и использования определяет его отношение к миру. «Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь, тем больше ты накапливаешь своей отчужденной сущности»[207]207
  Там же.


[Закрыть].

История внесла только одну поправку в эту концепцию отчуждения: Маркс считал наиболее отчужденным рабочий класс, а потому эмансипация от отчуждения должна была неизбежно начаться с освобождения рабочего класса. Маркс не предвидел, до какой степени отчуждение станет участью огромного большинства человечества, особенно постоянно растущей части населения, манипулирующей символами и людьми, а не машинами. Если на то пошло, то клерк, посредник, чиновник сегодня еще более отчуждены, чем квалифицированный рабочий. Функционирование последнего все еще зависит от определенных личных качеств – таких, как умения, надежность и т. д., – и он не обязан продавать свою «личность», свою улыбку, свои мнения; манипулирующих символами нанимают не только за их умения, но и за те личностные качества, которые делают их «привлекательными персонально», легко поддающимися управлению и манипулированию. Они – истинные «люди организации», гораздо больше, чем квалифицированные рабочие; корпорация – их идол. Однако в том, что касается потребления, разницы между людьми физического труда и представителями бюрократии нет. Все они жаждут вещей, новых вещей, чтобы их иметь и использовать. Они – пассивные реципиенты, потребители, скованные и ослабленные теми самыми вещами, которые удовлетворяют их искусственные потребности. Они не связаны с миром созидательно, не воспринимают его в полной мере реально в процессе единения с ним: они поклоняются вещам и машинам, которые производят вещи, – и в этом отчужденном мире они чувствуют себя чужими и одинокими. Несмотря на недооценку Марксом роли бюрократии, его понимание в целом и сегодня не утратило своей актуальности: «Производство производит человека не только в качестве товара, не только человека-товар, человека с определением товара, оно производит его, сообразно этому определению, как существо и духовно и физически обесчеловеченное. – Аморальность, вырождение, отупение и рабочих и капиталистов. – Продукт этого производства есть товар, обладающий сознанием и самостоятельной деятельностью… человек-товар»[208]208
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть].

Маркс едва ли мог предвидеть, до какой степени вещи и обстоятельства – плод наших собственных усилий – станут нашими хозяевами; однако ничто не могло бы более драматично подтвердить его пророчество, чем тот факт, что сегодня вся человеческая раса является заложницей созданного ею ядерного оружия и политических институтов, также наших творений. Испуганное человечество взволнованно ждет, удастся ли ему спастись от власти своих созданий, от слепых действий бюрократии, которую оно само назначило.

6
Концепция социализма, по Марксу

Концепция социализма, по Марксу, вытекает из его представления о человеке. Теперь уже должно быть ясно, что в соответствии с ним социализм – это не общество строго регламентированных, автоматизированных индивидов; не важно, одинаков или нет их доход и хорошо ли они обеспечены едой и одеждой. Социалистическое общество не предполагает подчинения человека государству, машине или бюрократии. Даже в том случае, если бы государство выступило в роли «абстрактного капиталиста», даже если «весь общественный капитал оказался бы соединенным в руках одного-единственного капиталиста или одной-единственной компании капиталистов»[209]209
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 23.


[Закрыть], это не было бы социализмом. Действительно, Маркс совершенно ясно говорит в «Экономическо-философских рукописях»: «Как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития». Какова же тогда эта цель?

Несомненно, цель социализма – человек. Социализм должен создать такой способ производства и такую организацию общества, при которых человек может преодолеть отчуждение от своего продукта, от своего труда, от других людей, от самого себя и от природы; при которых он может вернуться к себе и собственными силами овладеть миром, тем самым достигнув единства с ним. Социализм для Маркса был, как говорит П. Тиллих, «движением сопротивления против разрушения любви в социальной реальности»[210]210
  Tillich P. Protestantische Vision. Stuttgart: Ring Verlag, 1952 (пер. мой. – Э. Ф.).


[Закрыть].

С величайшей ясностью Маркс определил цель социализма в конце третьего тома «Капитала»: «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства. Как первобытный человек, чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный человек, должен во всех общественных формах и при всех возможных способах производства. С развитием человека расширяется это царство естественной необходимости, потому что расширяются его потребности; но в то же время расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения. Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе»[211]211
  Маркс К. Капитал. Соч. Т. 25, ч. 2.


[Закрыть].

Здесь Маркс перечисляет все главные элементы социализма. Прежде всего производство носит кооперативный, а не конкурентный характер; человек трудится рационально, без отчуждения: это означает, что производство находится под его контролем, а не управляется некой слепой силой. Это исключает концепцию социализма, при котором человеком манипулирует бюрократия, даже если эта бюрократия управляет всей экономикой государства, а не одной большой корпорацией. Это значит, что индивид активно участвует в планировании и в осуществлении планов; короче, это означает реализацию политической и производственной демократии. Маркс ожидал, что благодаря этой новой форме неотчужденного общества человек сможет стать независимым, стоять на собственных ногах и не будет больше уродоваться отчужденным способом производства и потребления; что он на самом деле станет хозяином и творцом своей жизни, а потому сможет начать делать своим главным делом саму жизнь, а не производство средств для жизни. Социализм как таковой для Маркса никогда не был осуществлением жизни, а лишь условием такого осуществления. Когда человек построит разумное, неотчужденное общество, он получит шанс осуществить то, что является целью жизни: развитие человеческих сил, которое является самоцелью и дает истинную свободу. Маркс, человек, ежегодно перечитывавший Эсхила и Шекспира, который в себе самом осуществил величайшие достижения человеческой мысли, никогда и представить себе не мог бы, что его идея социализма может быть понята так, будто цель социализма – сытое и хорошо одетое общество «социального обеспечения» или «государство рабочих».

На взгляд Маркса, человек в процессе истории создал культуру, которую сможет освоить, когда освободится от своих цепей – не только от экономической нищеты, но и от порожденной отчуждением духовной. Представления Маркса основаны на его вере в людей, во врожденный потенциал, присущий сущности человека и исторически развившийся. Маркс смотрел на социализм как на условие существования человеческой свободы и творчества, а не как на нечто, являющееся целью жизни человека.

Для Маркса социализм (или коммунизм) – не бегство и не потеря объективного мира, который люди создали благодаря применению своих способностей. Это не нищенский возврат к неестественной, примитивной простоте. Скорее это первое реальное проявление и актуализация человеческой природы как чего-то реально существующего. Социализм для Маркса – общество, позволяющее вызволить человеческую сущность благодаря преодолению отчуждения. Он не что иное, как создание условий для появления действительно свободного, разумного, деятельного и независимого человека и для выполнения пророческой цели – уничтожения идолов.

То, что на Маркса стали смотреть как на врага свободы, сделалось возможным только благодаря фантастическому обману Сталина, взявшего на себя смелость говорить от имени Маркса, в сочетании с фантастическим невежеством, существующим в отношении Маркса в западном мире. Для Маркса целью социализма была именно свобода, но свобода в гораздо более радикальном смысле, чем предлагает существующая ныне демократия, – свобода как независимость, основывающаяся на самостоянии человека, который полагается на собственные силы в созидательном взаимодействии с окружающим миром. Свобода, по мнению Маркса, в «гораздо большей степени есть сущность человека, чем представляют это себе ее противники… Ни один человек не выступает против свободы; преимущественно он выступает против свободы других. В этом или ином виде свобода существовала всегда – то как особая привилегия, то как универсальное право»[212]212
  Цитата из книги «Марксизм и свобода» Р. Дунаевской с предисловием Г. Маркузе (Dunayevskaya R. Marxism and freedom. Bookman Associates, N. Y., 1958, p. 19).


[Закрыть].

Социализм, по Марксу, это общество, которое служит потребностям человека. Однако многие могут спросить, разве это не то, что делает современный капитализм? Разве наши крупные корпорации не стремятся удовлетворять потребности человека? И разве большие рекламные компании не тратят силы и средства на исследования, не проводят «анализа мотивации», не стараются выяснить, каковы потребности человека? В действительности концепцию социализма можно понять, только если принять проводимое Марксом различие между истинными потребностями человека и неестественными, искусственно созданными потребностями.

Как следует из общей концепции человека, его истинные потребности коренятся в его природе; различение истинных и фальшивых потребностей возможно только на основе представления о природе человека и понимания его настоящих потребностей. Истинные потребности человека – это те, соблюдение которых необходимо для реализации его сущности как человеческого существа. По словам Маркса, существование того, что человек на самом деле любит, ощущается им как необходимость, потребность, без удовлетворения которой сущность человека не может проявиться, осуществиться, обрести полноту. Исходя из специфической концепции природы человека, Маркс проводит различение истинных и ложных потребностей человека. Чисто субъективно ложные потребности могут ощущаться столь же важными, как и истинные, и с чисто субъективной точки зрения не может быть критерия для их различения. Прибегая к современной терминологии, речь идет о различении между невротическими и рациональными (здоровыми) потребностями[213]213
  См. мою книгу «Человек для себя» (Fromm E. Man for himself. Rinehart & Co., N. Y., 1947).


[Закрыть]. Человек часто осознает только свои ложные потребности и не осознает истинные. Задача ученого, анализирующего общественные тенденции, состоит в том, чтобы пробудить человека, помочь ему осознать иллюзорность ложных потребностей и реальность истинных. Основной целью социализма, согласно Марксу, является опознание и реализация настоящих потребностей человека, что станет возможным, только когда производство будет служить человеку, а капитал перестанет продуцировать и эксплуатировать ложные потребности.

Концепция социализма, по Марксу, как и вся экзистенциальная философия, является протестом против отчуждения человека. Если, по выражению Олдоса Хаксли, все наши современные экономические, социальные и международные установления основаны преимущественно на организованном безлюбии[214]214
  Huxley A. The Perennial Philosophy. N. Y.: Harper and Brothers, 1944, p. 93.


[Закрыть], то социализм Маркса – протест как раз против безлюбия, против эксплуатации человека человеком, против эксплуатации природы, ведущей к истощению природных ресурсов и ущербу для большинства населения, не говоря уж о будущих поколениях. Неотчужденный человек, являющийся целью социализма, как мы показали выше, – это человек, который не «господствует» над природой, не отделяет себя от нее и относится к ней ответственно.

Не означает ли все это, что социализм Маркса – это реализация глубочайших религиозных устремлений, общих для великих гуманистических религий прошлого? Так оно и есть, если мы поймем, что Маркс – как Гегель и многие другие мыслители – выражает заботу о душе человека не на богословском, а на философском языке.

Маркс боролся с религией как раз потому, что произошло ее отчуждение и она больше не удовлетворяет истинных потребностей человека. На самом деле борьба Маркса с Богом – это борьба с идолом, который называют Богом. Еще совсем молодым человеком он взял эпиграфом к своей диссертации следующие слова: «Не тот безбожник, кто осуждает богов толпы, а тот, кто приписывает мнение толпы богам». Атеизм Маркса – самая продвинутая форма рационального мистицизма, и она ближе к Мейстеру Экхарту или к дзен-буддизму, чем те защитники Бога и религии, которые обвиняют его в безбожии.

Едва ли возможно говорить об отношении Маркса к религии, не упоминая о связи между его философией истории и социализмом, не говоря о мессианских надеждах ветхозаветных пророков и духовных корнях, уходящих в греческий и римский гуманизм. Действительно, мессианские упования – уникальное свойство западного мышления. Пророки Ветхого Завета являлись не только духовными учителями, как Лао Цзы или Будда, они были также и политическими лидерами. Они показывали человеку, чем он должен стать, и ставили его перед альтернативой выбора, который ему предстоит сделать. Большинство пророков Ветхого Завета считали, что история имеет смысл, что человек в процессе истории совершенствуется и что со временем он создаст общественный порядок, при котором воцарятся мир и справедливость. Однако мир и справедливость для пророков не означали отсутствия войны и несправедливости. Мир и справедливость – это концепции, коренящиеся в ветхозаветной концепции человека. Человек, прежде чем осознал себя, жил в единстве с природой (Адам и Ева в раю). Первый свободный поступок, каковым является способность сказать «нет», открыл человеку глаза, и он увидел себя чужаком в мире, вынужденным бороться с природой, с другими людьми, с представителями противоположного пола. Исторический процесс – это процесс, в котором человек развивает свои специфически человеческие качества, способности к любви и пониманию; как только он достигнет полной человечности, он сможет вернуться к утраченному единству с миром. Это новое единство, впрочем, будет отличаться от того предшествующего сознанию состояния, которое существовало до начала истории. Оно – искупление вины человека перед самим собой, перед природой, перед другими людьми, основывающееся на том, что в ходе исторического процесса он сам себя породил. Согласно Ветхому Завету, Бог раскрывает себя в истории («Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова»); и именно в истории, а не в состоянии, за пределы истории выходящем, лежит спасение человека. Это означает, что духовные цели человека неразрывно связаны с трансформацией общества; политика по сути своей не является сферой, отделенной от моральных ценностей и от самореализации человека.

Подобные мысли высказывали древнегреческие (и эллинистические) и римские мыслители. Начиная с Зенона, основателя философии стоиков, до Сенеки и Цицерона концепции естественного права и равенства всех людей оказали мощное воздействие на умы и наряду с пророческой традицией стали одной из основ христианской мысли.

Хотя христианство, особенно с приходом Павла, проявляло тенденцию трансформировать историческую концепцию спасения в нечто «потустороннее», чисто духовное, а церковь заняла место «хорошего общества», такая трансформация ни в коей мере не является окончательной. Первые отцы церкви резко высказывались в отношении существовавшего тогда государства; на протяжении всего позднего Средневековья богословы критиковали светские власти и государство с точки зрения божественного и естественного закона. Они исходили из того, что государство не должно быть отделено от духовных ценностей, основанных на откровении и разуме («интеллекте», в научном смысле слова). В еще более радикальной форме мессианская идея нашла выражение в учениях христианских сект перед Реформацией и многих христианских общинах после Реформации – вплоть до Общества Друзей в настоящее время.

Впрочем, после Реформации основные направления мессианской мысли больше не были ориентированы на религию, а приобретали философско-исторический и социальный характер. Косвенное выражение они нашли в великих утопиях Возрождения, где новый мир изображался не как отдаленное будущее, а как некое удаленное место. Они повлияли на философов Просвещения во времена французской и английской революций. Их позднейшее и самое полное выражение содержится в концепции социализма, по Марксу. Каким бы непосредственным ни было влияние на Маркса идей Ветхого Завета благодаря таким социалистам, как Моисей Гесс, не может быть сомнений в том, что пророческая мессианская традиция опосредованно повлияла на него через учения философов эпохи Просвещения – и в особенности таких мыслителей, как Спиноза, Гёте, Гегель. Общей для пророческого христианского мышления XIII века, Просвещения XVIII века[215]215
  См. работы К. Л. Бекера «Небесный град у философов восемнадцатого столетия» (Becker C. L. The heavenly city of the eighteenth-century philosophers. Yale Univ. Press, New Haven, 1932. 1959), А. П. д’Энтрева «Взнос Средневековья в политическую мысль» (d’Entreves A. P. The medieval contribution to political thought. Oxford Univ. Press, 1939), Г. Барона «Цивилизация пятнадцатого века и Ренессанс» (Baron H. in Cambridge Modern History, Vol. 8), Г. Дж. Ласки «Политическая теория позднего Средневековья» (Laski H. J. Political theory in the Later Middle Ages. In The New Cambridge modern history, Vol. 1).


[Закрыть] и социализма века XIX является идея о том, что государство и духовные ценности неразделимы. Эта идея подвергалась нападкам со стороны светских концепций Ренессанса (Макиавелли) и доктрины отделения школы от церкви в современных государствах. Представляется, что западный человек, попав под влияние гигантских материальных завоеваний, стал безоглядно пользоваться обретенными силами, опьяняясь ими, и забыл о себе самом. Элита общества одержима жаждой власти и роскоши, манипулирует людьми, а массы за ней следуют. Так случилось во время Возрождения, с его новой наукой и географическими открытиями, в городах-государствах Северной Италии; так случилось снова во время взрывоподобного развития первой и второй промышленных революций.

Однако развитие человека осложняется наличием еще одного фактора. Если государство и общество должны служить реализации определенных духовных ценностей, существует опасность того, что высшая власть велит человеку – и принудит его – думать и действовать определенным образом. Внедрение в общественную жизнь некоторых подлинных ценностей может приводить к формированию авторитаризма. В Средние века духовным авторитетом была католическая церковь; протестантизм сначала боролся с ее властью, обещая бо́льшую независимость индивиду, но пришел к тому, что сделал государство безоговорочным и деспотичным повелителем души и тела человека. Восстание против монархической власти происходило под знаменем национального государства, и некоторое время оно обещало стать представителем свободных граждан, однако вскоре посвятило себя защите материальных интересов тех, кто владел капиталом и мог, таким образом, эксплуатировать труд большинства населения. Некоторые общественные классы протестовали против такого нового авторитаризма и настаивали на свободе индивида от вмешательства светских властей. Этот постулат либерализма, направленный на защиту «свободы от», с другой стороны, вел к требованию того, чтобы государство и общество не пытались реализовать «свободу ради». Иначе говоря, либерализм должен был настаивать не только на отделении от государства и церкви, но и отрицать, что функция государства – помогать реализации определенных духовных и моральных ценностей; таковые считались находящимися исключительно в ведении индивида.

Социализм в своей марксистской и иных формах вернулся к идее «хорошего общества» как обязательного условия реализации духовных потребностей человека. Он был антиавторитарным как в отношении церкви, так и в отношении государства, поскольку ставил целью постепенное исчезновение государства и создание общества, состоящего из добровольно объединившихся индивидов. Его целью было преобразование общества таким образом, чтобы стало возможным подлинное возвращение человека к себе, без участия тех авторитарных сил, которые ограничивали и обедняли человеческий разум.

Таким образом, марксизм и другие формы социализма являются наследниками пророческого мессианства, христианского милленаристского сектантства, томизма XIII века, ренессансного утопизма и Просвещения XVIII века[216]216
  Я посвящу более подробному рассмотрению этого вопроса отдельную книгу, выходящую в серии «Мировая перспектива религий» (World Perspective Religious Series. Harper & Brothers, N. Y.).


[Закрыть]. Социализм Маркса является синтезом пророчески-христианской идеи об обществе как о месте духовной реализации с идеей индивидуальной свободы. По этой причине он противостоит церкви, поскольку та ограничивает права разума, и либерализму, поскольку тот рассматривает устройство общества отдельно от моральных ценностей. И он противостоит сталинизму и «хрущевизму» из-за их авторитаризма и пренебрежительного отношения к гуманистическим ценностям.

Социализм – это свобода человеческой самореализации, возвращение индивида к себе как полноценному человеческому существу. «Он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он – решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение»[217]217
  Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. Соч. Т. 42.


[Закрыть], [218]218
  Мысль о связи между мессианскими вероучениями и социализмом, по Марксу, высказывалась многими авторами. Можно указать книгу К. Левита о смысле истории (Lowith K. Meaning in History. Chicago Univ. Press, 1949) и цитировавшуюся выше работу П. Тиллиха. Лукач говорит о Марксе как об эсхатологическом мыслителе в своей работе «История и классовое сознание». См. также высказывания А. Вебера и Дж. А. Шумпетера и ряда других исследователей в упоминавшемся ранее двухтомнике «Marxismusstudien» (Гл. 1).


[Закрыть]. Для Маркса социализм означал общественное устройство, которое позволяет человеку вернуться к себе, достичь единства между сущностью и существованием, преодолеть разделение и антагонизм между субъектом и объектом, между очеловечиванием и природой; он означал мир, в котором человек не был бы чужим среди чужих, а ощущал этот мир своим домом.