Текст книги "Иметь или быть?"

Если бы Маркс высказал свои мысли сегодня, когда начался кризис капитализма, то он имел бы больше шансов быть услышанным в первозданном виде, если вообще такая историческая параллель дозволена. А сегодня мы можем констатировать, что слова «социализм» и «коммунизм» здорово скомпрометированы. Во всяком случае, каждая социалистическая или коммунистическая партия, заявляющая о своей приверженности марксизму, должна отдавать себе полный отчет в том, что социализм несовместим с бюрократической, ориентированной на потребление социальной системой, что он несовместим с тем материализмом и рационализмом, которые характеризуют как советскую, так и капиталистическую систему.

Только искажением социализма можно объяснить тот факт, что нередко подлинно радикальные гуманистические идеи исходят от групп и индивидов, никогда не считавших себя марксистами, или даже от противников марксизма, которые нередко были активными деятелями коммунистического движения, но потом вышли из компартий.

Здесь невозможно перечислить всех радикальных гуманистов со времен Маркса, и все же я хотел бы назвать следующих авторов: Туро, Эмерсон, Альберт Швейцер, Эрнст Блох, Иван Иллич; югославские философы из группы «Праксис», среди которых – М. Маркович, Г. Петрович, С. Стоянович, С. Ступек, П. Враницки; экономист Э. Ф. Шумахер; политический деятель Эрхард Эпплер; кроме этого засуживают внимания многие религиозные или радикально-гуманистические союзы, образовавшиеся в Европе и в Америке в XIX–XX веках (такие как «Kibbuzim», «Hutteriten», «Communauteїes du Travail» и сотни других).

Несмотря на все различия (иногда прямо противоположные суждения) концепций радикальных гуманистов, их принципиальные позиции совпадают по следующим пунктам:

• производство должно служить человеку (требованиям), а не экономической системе;

• отношения между человеком и природой должны строиться не на эксплуатации, а на кооперации;

• взаимный антагонизм повсюду должен быть заменен отношениями солидарности;

• высшей целью всех социальных преобразований должно быть человеческое благо и предотвращение человеческих страданий;

• не максимальное потребление, а лишь разумное потребление служит здоровью и благополучию человека, и к этому надо стремиться;

• каждый человек должен быть заинтересован в активной общественной деятельности и вовлечен в нее[44]44
  Со взглядами социальных гуманистов можно познакомиться в книге «Социалистический гуманизм» («Socialist Humanism») под ред. Э. Фромма. – Примеч. Э. Ф.


[Закрыть].

Альберт Швейцер исходит из категорической убежденности в непосредственной близости предстоящего кризиса западной культуры. «Всем ясно, что западная культура находится в процессе самоуничтожения. Все в ней ненадежно. Держатся пока лишь те ценности, которых не достал еще удар. Но они стоят на вулкане. Следующее извержение может смести их с лица Земли… Современный человек стал заметно слабее в творческом отношении, чем 50–100 лет назад, ибо условия жизни делают его беспомощной песчинкой бытия и наносят тем самым огромную психическую травму»[45]45
  А. Швейцер. Вина философии в упадке культуры. (Die Schuld der Philosophie an dem Niedergang der Kultur; 1923.)


[Закрыть].

Швейцер называет человека индустриального общества «несвободным… несобранным… нецелостным…», считает, что он близок к тому, чтобы «впасть в состояние антигуманистическое», и далее пишет: «Принадлежность к общественным организациям делает ненужной практику свободного мышления… С утратой независимости мышления мы потеряли и веру в истину. Самоорганизация духовной жизни стала невозможной. Таким образом, избыток организованности внешней приводит к внутренней дезорганизации или к организации мышления без мыслей» (курсив мой. – Э. Ф.).

Недостатки индустриального общества Швейцер видит не только в недостаточности свобод, но и в слишком большом «напряжении», когда люди живут только как работяги, но вовсе не как люди. Угнетенные трудом родители не могут воспитать полноценных детей. А позднее перегрузки в работе приведут человека к тому, что он будет нуждаться в диких разрушительных формах релаксации. «Абсолютная праздность и желание забыться становятся для него физиологической потребностью» (курсив мой. – Э. Ф.). Возможно, поэтому Швейцер уже тогда выступил с призывом к сокращению рабочего дня, сокращению гонки производства товаров потребления и предметов роскоши.

Как и доминиканский монах Экхарт, протестантский теолог Швейцер настаивает на том, что человек не должен жить в атмосфере духовного эгоизма, вдали от мирских забот; он должен активно включаться в решение общечеловеческих задач – и это путь к духовному самосовершенствованию. «Если среди наших современников встречается так мало людей с верным человеческим и нравственным чутьем, то это объясняется во многом тем, что они привыкли во имя отечества жертвовать своей собственной моралью и убеждениями, вместо того чтобы оставаться в оппозиции к общепринятым догмам и составить ту силу, которая будет стимулировать общество к совершенствованию» (курсив мой. – Э. Ф.).

Швейцер приходит к выводу, что нынешний общественный строй движется к катастрофе, из которой человек должен выйти и подняться на «вершину нового Ренессанса», если только он не погибнет, а найдет в себе силы и разум к обновлению и возрождению своих человеческих творческих сил. И главное для этого возрождения – «принцип деятельности», который «дает нам в руки способность рационального мышления». То есть Швейцер считает, что «переворот возможен, если только мы решимся стать мыслящими людьми».

Известно, что Швейцер был теологом, а в философии стоял на позициях философии жизни и утверждал, что «благоговение перед жизнью как таковой» составляет фундамент всякой этики. Быть может, поэтому мало кто придает значение тому факту, что Альберт Швейцер был одним из радикальнейших критиков индустриального общества и разоблачителей мифа о том, что прогресс несет всеобщее счастье и является благом для всех. Уже в самом начале XX века Швейцер обнаружил разлагающее воздействие практики индустриализма на человека и общество. И уже тогда он заявил о необходимости меньше работать и меньше потреблять, а также провозгласил потребность возрождения коллективных форм жизни, в духе солидарности и взаимного уважения.

Следует заметить, что, в отличие от метафизических оптимистов христианского толка, Швейцер был метафизическим скептиком. Поэтому его привлекали некоторые стороны буддизма, особенно та мысль, что никакое высшее существо не гарантирует человеку проникновения в смысл жизни. «Смысл жизни человек должен находить сам. Единственной и безусловной ценностью является человеческая деятельность, активное вмешательство в жизнь. При этом речь идет не о любой деятельности, а о совершенно определенных деяниях, направленных на заботу о других людях». Это была идея, которую Швейцер провел через все свои работы, которая была посланием и обращением к потомкам и которую он доказал всей своей жизнью. В письме к профессору Якоби Швейцер писал: «Религия любви может существовать без всякой личности, стоящей над миром».

В идеях Будды, Экхарта, Маркса и Швейцера мы обнаруживаем удивительные параллели:

1) радикальное требование отказаться от ориентации на обладание;

2) антиавторитарность и одобрение полной независимости;

3) метафизический скепсис;

4) «религиозность» без Бога;

5) требование социальной активности в духе любви к ближнему и подлинно человеческой солидарности.

Правда, эти мыслители не всегда осознавали присутствие в своих учениях всех этих элементов. Экхарт, к примеру, не осознавал своего атеизма, а Маркс – своей религиозности. Проблемы интерпретации именно этих двух мыслителей так сложны, что я не смогу в рамках этой книги дать адекватное изложение «атеистической религии» социального активизма, которая сделала вышеназванных мыслителей основоположниками новой религиозности, соответствующей потребностям нового человека. Но надеюсь, что в следующей своей книге я специально займусь проблемой нетеистической религиозности и там подробнее изложу идеи этих мыслителей.

Некоторые авторы, которых нельзя назвать радикальными гуманистами (например, авторы докладов Римского клуба), стали замечать, что единственной альтернативой экономической катастрофе является радикальная психическая перестройка человека. Меcарович и Пестель ратуют за «новое мировое сознание… новую этику потребления материальных ресурсов… новое отношение к природе, основанное на принципах гармонии, а не покорения… новое чувство единения и заботы о будущих поколениях…» Впервые за всю историю существования человека на Земле прозвучал призыв: не развивать до бесконечности технику и технологии, а тормозить это развитие или направить в иное русло. Впервые было озвучено обращение ко всем грядущим поколениям: не копить свои богатства, а делиться ими с бедными согражданами, и не в духе благотворительности, а из понимания общей необходимости.

Месарович и Пестель приходят к выводу, что без серьезных внутренних изменений самого человека homo sapiens практически «обречен на деградацию».

Безусловно, данное исследование не лишено недостатков, и главный из них, с моей точки зрения, состоит в том, что авторы упускают из вида политические, социальные и психологические факторы, которые стоят на пути любых перемен. И по-моему, бессмысленно рисовать общий план и указывать стратегическое направление желанных перемен, если не назвать одновременно тех реальных преград, которые необходимо устранить для осуществления этих преобразований. (Остается лишь надеяться, что деятели «Римского клуба» реальнее посмотрят на вещи и возьмут под прицельный огонь своей критики также и политические и социальные перемены, которые являются необходимой предпосылкой для достижения сформулированных выше целей.)

И все же значение отчетов Римского клуба трудно переоценить, ибо их авторы впервые сделали попытку показать соотношение экономических ресурсов и реального потребления всего земного шара и на основе рационального экономико-статистическогго анализа (а не благих пожеланий) первыми выдвинули требования об изменении этических норм в человеческом сообществе. (Я говорил уже об этом во «Введении».)

В последние годы в США и ФРГ вышло большое число книг, в которых обсуждаются сходные вопросы, связанные с проблемой выживания. (Я насчитал 35 книг на эту тему, но думаю, что их, по меньшей мере, вдвое больше.) И большинство авторов считает, что повышение уровня материального потребления не влечет за собой автоматически повышения благосостояния, которое невозможно без серьезных перемен в социальных, психических и характерологических структурах. Если не прекратится истощение природных ресурсов и варварское отношение к экологии, общество придет к самоуничтожению. Я назову имена лишь некоторых выдающихся представителей новой гуманистической национальной экономики.

Это, прежде всего, ученый теоретик Э. Ф. Шумахер. В своей книге «Все может быть иначе» («Es geht auch anders») он обращает внимание на то, что наши поражения наступают как следствие наших успехов и что пора развитие техники подчинить подлинным потребностям человека. Сделать экономику смыслом жизни «означает стать жертвой смертельно опасной болезни, – пишет Шумахер. – Ведь наш мир ограничен определенным пространством и потому ему изначально не соответствует стратегия безграничного, беспредельного роста. Что экономический рост не должен стать смыслом жизни – об этом говорили все крупные Учителя человечества.

Сегодня стало очевидно, что он не только не должен, но и не может быть таковым. Если мы хотим побольше узнать об этой смертельной болезни, то сразу можно сказать о ее сходстве с алкоголизмом и наркоманией. И не имеет значения, в какой именно форме проявляется эта страсть: выступает она в эгоистическом или альтруистическом обличье, ищет ли она свое удовлетворение в явно материальном выражении или рядится в ризы художественных, научных или других духовных потребностей. Яд остается ядом, даже если его завернуть в серебристую фольгу… Если общество “избавлено” от необходимости поддерживать свою духовную культуру и заботиться о культуре человеческой души, то доминирующей ценностью становится себялюбие. Так, капитализм, изначально базирующийся на эгоизме, больше устраивает именно такая система ценностей, нежели система любви к ближнему».

Шумахер не только сформулировал, но и реализовал свои принципы в разработке мини-механизмов, приспособленных для нужд развивающихся стран. (Особого внимания заслуживает тот факт, что книги Шумахера с каждым годом становятся все более популярными – и это без всякой рекламной кампании, а только благодаря устной пропаганде его читателей.)

Очень близки по своим взглядам к Шумахеру американские авторы Пауль и Анна Эрлих. В своей книге «Население, ресурсы, окружающая среда – проблемы экологии человека»[46]46
  Paul and Anne Ehrlich. Population, Resources, Environment: Issues in Human Ecology.


[Закрыть] они приходят к следующим выводам относительно «современной ситуации в мире»:

• Принимая во внимание нынешний уровень развития техники, а также современную модель поведения, можно признать, что наша планета уже сейчас страдает перенаселенностью.

• Огромное число жителей и высокие темпы роста населения представляют собой серьезное препятствие для разрешения проблем, стоящих перед человечеством.

• Мы уже почти достигли пределов своих возможностей в производстве продовольствия традиционными методами. Сложности в распределении продуктов питания (при их постоянном лимите) уже привели к тому, что почти половина населения планеты плохо питается или попросту живет на грани голодания. От 10 до 20 миллионов жителей погибает ежегодно от недоедания.

• Попытки дальнейшего увеличения производства неизбежно приведут к быстрому истощению окружающей среды, а в конечном счете – к снижению продуктивной способности Земли. Пока еще неясно, какова степень истощения почвы и других ресурсов и не достиг ли этот процесс стадии необратимости. Во всяком случае, возможности планеты сохранять жизнь землян очень сильно пострадали. А такие «достижения» технического прогресса, как автомобили, пестициды, неорганические азотные удобрения, ежедневно продолжают отравлять окружающую среду.

• Есть все основания предполагать, что по мере роста населения возрастает вероятность смертоносных эпидемий, так же как и возможность термоядерной войны. Обе эти возможности могут «обеспечить» самое «радикальное» разрешение проблемы перенаселения, то есть привести к полному уничтожению цивилизации и самого вида homo sapiens.

• Пока не придуманы технологии для преодоления кризиса, вызванного целым комплексом проблем (среди которых перенаселенность, нехватка продовольствия и истощение среды обитания), пока нет «лекарства» для борьбы с загрязнением окружающей среды, для обеспечения средств связи, для результативного контроля рождаемости. Быстрое и верное решение этих проблем невозможно без немедлен ной перестройки мышления людей, особенно в таких областях как воспроизводство населения, ограничение экономического и технологического роста, защита окружающей среды, а также отношение к проблеме войны и мира (курсив мой. – Э. Ф.).

Нельзя не упомянуть еще одну недавнюю работу в этой области – книгу Эрхарда Эпплера «Перемены или крах» («Ende oder Wende»). Идеи Эпплера также близки идеям Шумахера, хотя и сформулированы не столь радикально. Его мнение для нас особенно интересно, ведь он – убежденный протестант – является председателем социал-демократической партии в Баден-Вюртемберге. Его позиция мне близка, и я уже высказывал ее не единожды, в частности, в моих работах «Современный человек и его будущее» и «Революция надежды».

Даже среди авторов советского блока изредка звучат голоса против перманентного развертывания экстенсивного производства (хотя прежде сама мысль об ограничении производства была запретной).

Живущий в ГДР и диссидентски настроенный Вольфганг Харих предлагает статическую модель глобального экономического равновесия для сохранения биосферы. В 1972 году в СССР состоялась конференция крупнейших ученых-экономистов, естественников и географов на тему «Человек и окружающая среда». В повестке дня стояло обсуждение результатов исследований, проведенных Римским клубом. Несмотря на то что участники встречи не во всем были согласны с выводами, результаты исследований были встречены с уважением и интересом. (Об этой встрече подробно рассказывается в работе «Технология и политика», см. библиографию.)

Антропологическая и историческая направленность мысли современных гуманистов наиболее ярко выражена во всех работах Л. Мэмфорда, в том числе в последней его работе «Пентагон власти» («The Pentagon of Power»).

Глава 8
Предпосылки человеческих перемен и очертания нового человека

Если считать верным допущение, что от экономической и психологической катастрофы человечество может быть спасено только ценой фундаментальных перемен в структуре человеческой личности (а именно в ходе вытеснения обладательных ориентаций и замены их экзистенциальными), то возникает вопрос: а возможны ли вообще глубокие личностные перемены, и если да, то каким образом их осуществить?

Я убежден, что характер человека может реально измениться при наличии следующих предпосылок:

1. Мы страдаем и сознаем это.

2. Мы понимаем причину нашего дискомфорта.

3. Мы видим возможность преодолеть этот дискомфорт.

4. Мы понимаем, что нам для этого необходимо усвоить некоторые нормы поведения, а нынешнюю практику жизни существенно изменить.

Эти четыре пункта соответствуют четырем благородным истинам, которые составляют сердцевину учения Будды об общих условиях существования человека.

Этот же принцип лежит в основе Марксова представления о спасении. Чтобы понять это, надо ясно представить себе, что коммунизм не был для Маркса, по его собственным словам, конечной целью; он был лишь ступенью на пути человеческого развития, в ходе которого человек должен освободиться от тех социально-экономических уз, которые мешают ему развернуть свои человеческие качества, и делают его рабом вещей, машин и своих собственных страстей.

Первый шаг, который сделал Маркс, состоял в том, чтобы объяснить рабочему классу (как он считал, самому отчужденному и несчастному классу того времени), что он страдает, довести этот факт до его сознания путем разрушения всяческих иллюзий. Вторым шагом была попытка объяснить причины его страданий, которые, по его мнению, заключались в самой сущности капитализма, в таких его чертах, как зависть, жадность, погоня за прибылью[47]47
  Изучение причин тяжелого положения рабочих (и не только рабочих) стало частью того, что Маркс считал своей главной задачей: это было начало всестороннего анализа капиталистической экономики, в результате которого возник его многотомный труд «Капитал». – Примеч. Э. Ф.


[Закрыть].

Третий шаг заключался в том, чтобы показать людям, что они могут прекратить свои страдания, если устранят их причины. А четвертым шагом была программа освобождения людей от нищеты с изложением принципов новой жизни.

Метод лечения, разработанный Фрейдом, в основном напоминает вышеназванный ход рассуждений. Пациент сознает свой дискомфорт, и обращается к врачу за помощью, поскольку не понимает причин своих страданий. Поэтому первой задачей психоанализа является освобождение пациента от иллюзий и подведение его к истинной причине болезни. Ведь сам пациент, да и многие врачи, чаще всего заблуждаются относительно диагноза. Главная задача психоаналитика – довести причину дискомфорта до сознания пациента.

Тогда он сделает следующий шаг: он поймет, что его болезнь излечима, но для этого нужно устранить причину.

По мнению Фрейда, причины недуга, как правило, связаны с вытеснением определенных событий детства. Традиционный психоанализ часто недооценивает значения четвертого пункта. Многие психотерапевты считают, что уже само по себе осознание вытесненного материала имеет терапевтическое значение. Это действительно нередко имеет место, особенно когда речь идет о четко очерченных симптомах истерии. Но я не думаю, что в случаях с расстройствами диффузного характера можно достигнуть стойкого эффекта, если изменения самой личности не сопровождаются изменениями образа жизни. К примеру, если мы можем проанализировать и показать пациенту историю его зависимости начиная с раннего детства, он слушает и начинает понимать причины и корни своего заболевания. Но само по себе осознание не принесет облегчения, пока не произойдут изменения в тех обстоятельствах жизни, при которых он существовал до момента осознания. Приведу простой пример: женщина, страдания которой связаны с ее отцом, от которого она зависит, даже после полного осознания причин своего недуга, не сможет от него избавиться, пока она держится за свой образ жизни, принимает от отца его благоволение и не рискует расстаться с ним (то есть сделать хотя бы один конкретный шаг к независимости). Таким образом, я убежден, что одного лишь осознания недостаточно, осознание, оторванное от практики, неэффективно.