Текст книги "Крепость. Кошмар наяву и по расписанию"

5. НА СТОРОЖЕВОЙ БАШНЕ

Тем временем на сторожевых башнях всё было спокойно. Лишь лёгкое дуновение южного ветра порой вторгалось, нарушая тишину и покой свисающих флагов.

В одной из сторожевых башен на восточной стене Цертоса караул несли два рыцаря, носивших имена «Стефан» и «Кассий». Их тела прятались под сверкающими латами, которые покрывали их с головы до ног. Лишь одно лицо сохраняло обнажённый вид сквозь открытое забрало. В руках рыцари держали копья, помимо которых в сторожевой башне в распоряжении каждого имелись алебарда, секира, меч, сигнальная труба и катапульта, расположенная в десяти метрах от башни.

Стоя у куполообразного окна, воины периодически оглядывались и вели откровенную беседу:

– Два дня назад увидел одну девицу, – сказал Кассий, – ну прям скульптор слепил от самых волос до пяток.

– Да? А что за барышня? – с любопытством интересовался Стефан, энергично вдыхая сопли в носу.

– Она живёт напротив торговца пряностями, что недалеко от амбара в западной части.

– Это та, у которой каштановые волосы и пышные губы? Ещё возле брови такая маленькая родинка.

– Да. – Кассий улыбнулся и, слегка ударив Стефана по грудной части доспехов, спросил: – Ты её знаешь?

Едва не умирая с хохоту, Стефан ответил:

– Ещё бы. Да её знает весь западный Цертос.

– А что смешного?

– Она – результат нежелательного сношения.

Утратив улыбку, Кассий вымолвил:

– Но ведь я видел, у неё вполне нормальный отец. И мать ведёт себя с мужем как подобает порядочной женщине. Что не так?

– Конечно. Он же не знает, что за три дня до свадьбы над его невестой надругались. – Хохот Стефана стал громче.

– А кто тот, что сделал это с ней?

Продолжая смеяться, Стефан сказал:

– Не знаю. Мне известно только то, что после того, как он закончил надругательство, эта женщина сделала самый страшный поступок для любого мужика.

– Да брось.

– Да-да. У женщины был с собой небольшой нож в кармане. Так что ему больше нечем было насиловать. А через какое-то время он умер от потери крови. А её муж до сих пор думает, что отпрыск от него.

С парализованным лицом Кассий продолжил расспрашивать:

– А как вышло, что все люди в округе узнали об этом?

– А что там загадочного? Она же до этого случая была знатной блудницей. Отдалась почти каждому мужику в округе, пока не вышла замуж за человека с западной части замка и переехала с восточного крыла Цертоса. Там о её подвигах знал каждый. Говорят, после надругательства у неё отпала охота гулять по мужикам.

Кассий продолжал стоять с лицом, на котором с каждой секундой лишь усиливалось разочарование, в то время как Стефан в очередной раз, захохотав во весь голос, сказал:

– Обалдеть. Моего друга очаровала дочь шлюхи.

– Ну ладно, хватит – сказал Кассий, отведя лицо в сторону равнины, после чего резко повернулся к Стефану и, опираясь о копье, ткнул указательным пальцем в сторону друга со словами:

– Только смотри, никому не проболтай об этом. Я ведь не знал.

Стараясь безуспешно оборвать свой смех, Стефан отозвался:

– Да не бойся, я обещаю. Нет, я даже клянусь. – Не спуская глаз с лица своего друга, Стефан промедлил пару секунд, после чего вновь подшутил: – Правда, клянусь. Хочешь, поклянусь перед Господом, положа руку на сердце?

– Да иди ты – произнёс Кассий обидным тоном, отойдя к соседнему окну.

– Да ладно тебе – сказал Стефан, протянув левую руку с открытой ладонью вслед Кассию. – Если я нарушу клятву, то пусть меня постигнет самое страшное наказание – чтоб я женился на дешёвой шлюхе.

После этого Стефан засмеялся ещё сильнее. Затем шутник, сохраняя остатки улыбки на покрасневшем от смеха лице, повернул голову, направляя свой взгляд через окно в другую сторону от той, что контролировал Кассий, пытаясь рассмотреть просторы равнин. Но равнины, как и улыбка, померкли перед его глазами, когда он лицезрел, как к краю рва с водой подползает оборотень, словно подкрадываясь к жертве. Бросив копьё на пол, Стефан побежал за трубой, после чего вышел из башни и, направляя орудие в центр замка, протрубил сигнальный звук. Пока Стефан выбегал с трубой из башни, Кассий поспешил к окну товарища. У него на глазах нарисовался оборотень, вслед за которым ползли ещё свыше двух десятков. Кассий стремительно умчался прочь из башни, где на выходе весел сигнальный колокол. Ухватившись за язык, что весил двенадцать килограммов, Кассий сделал первый удар. Через несколько секунд – второй. К тому моменту, когда Стефан прекратил трубить, прозвучал третий колокольный звон, после которого улицы Цертоса начали медленно оживать. Спустя несколько мгновений раздался звон колокола с западной стены. За ним прозвучал гул трубы с северной стены. Лик Стефана окаменел. Капля холодного пота пробежала по правому виску. Практически одновременно по всему периметру Цертоса стражники забили тревогу. Формирования гарнизона в полном составе поспешили на стены.

6. ОСАДА КРЕПОСТИ

Ближайшие боевые подразделения лучников поспешно взбирались на стены. Воины гарнизона начали приводить в боевую готовность катапульты, заряжая их камнями. Целые группы пехотинцев выкатывали из укрытий на стенах баллисты77
  Двухплечевая метательная машина торсионного действия для метания камней.


[Закрыть], которые спустя несколько минут начали заряжать громадными стрелами, дожидаясь сигнала командующего подразделением.

Вокруг всего Цертоса собрались свыше трёх сотен оборотней, сбежавшись на вой того, что сидел в оковах в высокой башне, над которым Гильем проводил эксперименты.

Перед лицевой стеной замка собралась основная часть монстров – порядка двух сотен. Окружив замок, три сотни чудовищ медленно передвигались по краю рва, впиваясь своими когтями в землю и издавая длительный вой, который был слышен в каждой хижине, где хозяева прятались под одеялами. От завывания у стражей на стенах пробежали мурашки по коже, заставляя колени содрогнуться. Пальцы лучников, что удерживали стрелы на тетиве, дрожали, сбивая прицел. Плечи рыцарей сжимались от многочисленного и громкого воя, что был во много раз сильнее того, который издают лесные волки.

Маршал уже стоял над парадными воротами Цертоса, наблюдая за полчищем зверей, которые смотрели на верхушку стен замка с презрением, издавая лёгкий рык. Десятки светящихся глаз у подножия смотрели на него. Холод окутал всё вокруг настолько, что можно было рассмотреть, как из волчьих пастей исходил пар.

Не прошло и пяти минут, как оборотни стали медленно отходить от края рва. Они постоянно оборачивались и бросали свои взгляды на могучие стены Цертоса, которые прятали за собою бесчисленное количество дичи.

7. ШТУРМ

Оборотни отдалились на полсотни метров от обрыва. Они стали разворачиваться. Все выстроились в один ряд, словно ручные и как будто чего-то ждали. Управлял ими кто-то или нет, но вели они себя и впрямь как дрессированные. Синхронно монстры рванулись вперёд. Рьяное движение сопровождалось громким нескончаемым рёвом. Они увеличивали скорость и приближались к самому краю рва, который мог стать для них целой пропастью. Достигнув края рва, первый оборотень оттолкнулся задними лапами и перелетел через воду навстречу глухой стене. Его длинные и крепкие когти вцепились в стену будто срослись с камнем, и без труда удерживали этот огромный вес. Оборотень переложил лапу чуть выше, цепляясь за швы между камней. Зверь начал взбираться на стену словно на дерево. За ним через воду попытались перепрыгнуть остальные собратья. Но это препятствие оказалось по силам не каждому. Некоторые не сумели преодолеть ров и отправились на дно, где их поджидали трупы тех, для которых могучие стены крепости остались непокорёнными.

Но всё же большинству оборотней удалось дотянуться до непреступных стен своими огромными лапами и зацепиться за края каменных блоков. Гигантские волки с лёгкостью взбирались на стену, на которую не смогли залезть тысячи рыцарей за три с половиной столетия. Октавиан отказывался верить в то, что предстало его глазам. Это было немыслимо. Эту стену невозможно покорить голыми руками. Он не мог поверить, что впервые стены Цертоса окажутся покорёнными именно при нём. Он не мог этого допустить.

Такая незаурядная способность зверей заставила маршала начать тревожиться. Что можно сделать против монстра, который в три раза больше тебя, прыгучий как кошка и любая глубокая рана для него всё равно что заноза для человека.

Оборотни преодолели полпути, когда кто-то среди стражников начал кричать, указывая пальцев вниз. Октавиан обратил свой взор на подножие стены и увидел, как из воды начали выползать оборотни, для которых прыжок на стену оказался неудачным. Теперь, хоть и с запозданием, но всё же они начинали восхождение вслед за остальными.

Солдаты начали сбрасывать вниз камни в попытке сбить чудовищ. Но лишь единицы оторвали свои когти от краёв камней, отправляясь обратно к подножию стены, попутно пытаясь зацепиться за какой-нибудь из камней.

Тем временем среди воинов начали подносить вёдра с горячей смолой.

– Продолжайте кидать камни – выкрикивал маршал, бросая взгляд в разные стороны. – Выливайте смолу, когда подберутся чуть ближе.

Пока маршал раздавал приказы, командор Касар стоял у края стены с копьём в руках в ожидании, когда сможет достать острием до первой твари. Дождавшись первого зверя, командор вонзил наконечник в открытую пасть оборотня, проталкивая его всё глубже до тех пор, пока чудовище не расслабило хватку хотя бы на мгновение, которого хватало, чтобы когти оторвались от стены. Чудовище полетело к земле, сбивая ещё пару своих собратьев.

Промедлив секунд десять, маршал приказал вылить смолу, после чего услышал столь приятный звук, от которого тревога внутри куда-то испарилась. Оборотни визжали от соприкосновения с горячей жижей. Падая на землю, звери ещё брыкались какое-то время, пока не сваливались с обрыва в ров и падали на его дно. Для кого-то визги оборотней были отвратительны и терзали слух, а для маршала – мелодия, что заряжала энергией. Мучительные вражеские стоны. Прекрасней звука он не знал.

Оставалось доползти пару метров до вершины стены. Рыцари уже отчётливо рассматривали яркие зрачки в глазах оборотней. У кого-то глаза сияли красным цветом, у кого-то – зелёным, жёлтым или синим, как у того, что оставался в одиноком заточении в башне. Первый оборотень подпрыгнул вверх, преодолевая последние несколько метров пути, цепляясь передними лапами за край стены и направляя свой взор на маршала, который стоял в полуметре от него. Октавиан смотрел в глаза зверя, что светились ярким красным цветом, как светятся угли в костре. Теперь, когда маршал услышал скуление оборотней, передающее их боль, он не испытывал страх при виде обнажённых клыков в пасти гигантского зверя. Не успел оборотень раскрыть свою пасть, как маршал прошёлся лезвием меча прямо по глазам монстра через переносицу, заставляя его слегка дёрнуть голову в сторону. Прошло каких-то несколько мгновений, как оборотень снова повернулся мордой к маршалу, раскрывая пасть и издавая ещё более яростный рёв, испуская мерзкие слюни. Надрез на морде срастался прямо на глазах у маршала. На месте свежего ранения остался невзрачный след в виде кровавой полосы на шерсти. Словно не обращая внимания, Октавиан махнул клинком и проткнул насквозь череп оборотня через нижнюю челюсть к макушке, после чего оттянул меч на себя, разрезая голову пополам. Свободная рука маршала потянулась за палицей88
  Холодное оружие ударно-раздробляющего типа в виде дубинки с шипами на конце.


[Закрыть]. Он крепко обхватил ствол дубинки и, не имея времени на подготовку, без размаха ударил зверя по морде, разрезанные части которой ещё не успели срастись. Оборотень не выдержал столь отчаянного отпора, из-за чего его обессиленные лапы разжались, и монстр отцепился от стены, устремившись камнем к её подножию стены, чтобы совершить новое восхождение на крепость.

Пока стражники обливали оборотней горячей смолой, не позволяя добраться до края стены, пехотинцы подносили сосновые брёвна и сбрасывали вниз. В некоторых случаях одно бревно сбивало двух оборотней разом. Благодаря этой идее командора Рамона оборотни не стали вновь карабкаться на стену у парадных ворот. Оставшиеся звери у главной стены, которые смогли удержаться и не рухнуть в объятия рва, бросились хаотично разбегаться по сторонам, направляясь к восточной и западной стенам, огибая крепость. Заметив это, маршал незамедлительно отдал приказ:

– Укрепить фланги!

Все, кто вёл бой над главными воротами, распределились на восточную и западную стены за исключением парой дюжин воинов гарнизона, которые оставались на позициях для подстраховки.

Маршал поспешил на восточную стену с первой половиной пехотинцев, а командор Касар и командор Рамон на западную со второй.

Не успели оборотни вскарабкаться на фланговые стены, как рыцари подоспели к позициям, осушая вёдра с кипящей смолой, не подпуская зверей к вершине.

Ни одному оборотню так и не удалось пройти путь до конца и удержаться на вершине. Стены Цертоса всё ещё сохраняли свою неприступность.

Маршал отдал последний приказ. Настало время завершающей фазы при обороне замка. К окраинам стен начали подносить слегка загустевшую смолу, в которую лучники начали окунать стрелы, после чего подносили наконечники к горящим факелам. Лишь спустя какое-то время, не имея иного пути как бегать вокруг стен замка, оборотни осознали, что загнали себя в ловушку, не имея возможности разбежаться, чтобы перепрыгнуть обратно через ров.

После того, как на оборотней были переведены реки смолы, маршал Октавиан отдал приказ лучникам:

– Огонь!

Первая стрела вошла в почву, пропитанную смолой и заставила десятки оборотней лицезреть пламя перед глазами, издавая болезненные стоны, которые больше походили на скуление и должны были стать предсмертными. Только пламя окружило монстров, как они вновь вскарабкались на стены замка. Наверху пехотинцы уже готовились сбрасывать камни, дабы отправить зверей обратно. Оборотни карабкались, чтобы спастись от сильного пламени. Так казалось на первый взгляд. Но волчьи исполинские монстры оказались куда умнее, чем можно было предположить и отнюдь не были ослеплены животными инстинктами вплоть до безрассудства. Добравшись до середины, оборотни стали отталкиваться от стены, тем самым перелетая через ров высоко над землёй, имея запас расстояния перед приземлением.

– Умные черти – промолвил один из пехотинцев, что стоял рядом с маршалом, который ответил, не отрывая взгляда от находчивой скотины:

– К счастью мы не отстаём.

Октавиан оторвал взгляд от терпящей бедствие псины и отдал приказ:

– Занять места у баллист! Быстро! Стрелять, не дожидаясь моей команды!

Спустя полчаса все оборотни до единого успешно миновали ров, устремляясь в сторону леса. Все, кроме двух, которых весьма успешно подбили стрелки, когда выпускали снаряды из баллист. Первый оборотень получил одну стрелу в грудь, а другую в бедренную часть правой ноги. Второму одна стрела угодила в шею и ещё одна прошла через левую ногу под коленом, войдя глубоко в землю. Все снаряды намертво застряли в телах монстров.

– Заковать в цепи и бросить в яму для узников! – приказал маршал командующему шестым подразделением гарнизона.

8. «ВРЕМЯ ПОСЕЩЕНИЙ»

Пока свыше трёх десятков рыцарей надевали кандалы на двух незадачливых хищников, маршал поднимался по ступенькам тюремной башни в комнату, где Гильем проводил эксперименты над пленным.

Октавиан открыл дверь и обратил свой взор на десятки сосудов, переполненных странными смесями.

– Доброй ночи, маршал.

– Да, Гильем. На сей раз ты глаголешь истину. Вечер был кошмарным, а вот ночка задалась. – Маршал сложил руки на боках, после чего спросил, медленно подходя к хирургическому столу, где на этот раз не пришлось никого разделывать: – Чем обрадуешь?

Раскрыв рот, врачеватель на какое-то время замер, после чего произнёс:

– Только не посчитайте это странным и не спрашивайте, как я узнал об этом, но оборотни боятся чеснока.

– Вот как?

– Да. Я решил, что делать жидкость на основе чеснока не стоит. Огромная доля жидкости уходит впустую, так как невозможно направить в одну точку всё. Она растягивается во время полёта и что-нибудь да обязательно пролетит мимо цели. И к тому же её неудобно транспортировать. Всё это пустая трата сырья. Поэтому я сделал густую смесь нескольких видов. Какие-то более жидкие, а какие-то менее; какие-то липнут ко всему подряд, а какие-то скользят. Однако есть один недостаток – это всё можно использовать преимущественно как средство защиты, чтобы отгонять оборотней от себя. Можно будет сделать смеси в гораздо большем количестве, если использовать чан.

– Что ещё?

Гильем взял со стола ковш с неким веществом серебристого цвета и поднёс к Октавиану:

– Это смесь на основе порошка серебра. Я подумал, что можно было бы обработать лезвия клинков небольшим слоем серебра, но это слишком долго и трудно. Нужно расплавить серебро, налить его на доспехи, потом остудить. Очень долго и нудно. А эта смесь очень липкая и она каменеет через пару часов так, что по твёрдости даже превосходит чистое серебро. После нанесения на клинок следы смеси останутся. Её не смоешь, не отчистишь – идеальный способ сделать меч или копьё смертельным для зверя.

– А ты испытывал огонь?

– Да. И вынужден вас огорчить. Я подносил факел, а он даже глазом не моргнул. Любая плоть при соприкосновении с огнём заставляет испытывать болезненные ощущения. Я подбросил один уголёк на его лапу. Так он издал рёв, порычал какое-то время и успокоился. Ожёг зажил так же быстро, как и рана от обычного надреза. Может быть, огонь и заставляет этих тварей испытывать боль, но он их точно не убивает. Поэтому я пришёл к выводу, что оборотни боятся лишь того, что может их убить. Обычно если наступает боль, то это ещё не означает, что источник боли обязательно может быть смертелен. Но здесь всё иначе.

Маршал отвёл взгляд в сторону и посмотрел на зверя. Он смотрел в сияющие синие зрачки оборотня и думал о многом. Голову никак не покидали мысли о расчленённой морде оборотня, светящиеся зрачки, длинные когти и открытая пасть с клыками, искупанными в омерзительной слюне. Они всё ещё маячили перед глазами. И отвратительный привкус крови, брызнувшей на лицо после того, как Октавиан ударил палицей по разрезанной звериной морде.

– Это точно?

– Ведь речь идёт о человеческих жизнях. Я дам точный ответ только тогда, когда испытаю смеси. Проблема в том, что оружия у нас два, – посмотрев в сторону клетки с оборотнем, – а подопытный всего один.

– Мы поймали ещё двух.

– Что же, отлично.

– Я ведь сказал, ночь задалась.

Немного призадумавшись, Гильем спросил:

– И где же они сейчас?

– В яме для узников.

– Лучше бы вы назвали её «ямой для смертников». Это самое подходящее название и сразу даёт знать, что будет с заключённым. Не помню, чтобы оттуда кто-то выбирался живым.

– В таком случае палач нам не нужен.

– Разве что на поле боя – сказал Гильем, прозрачно намекая на прозвище и репутацию маршала Октавиана.

9. ИСПЫТАНИЯ: СМЕРТЕЛЬНЫЕ ИЛИ ПРОВАЛЬНЫЕ

Немедля ни секунды, врачеватель решил внести предложение:

– Тогда начнём отсюда, а потом отправиться к яме, чтоб не бегать лишний раз.

– Толково. Что же, – бодро вымолвил маршал, снимая металлические рукавицы и слегка вздыхая, – приступим.

Гильем подошёл к окну напротив двери и взял копьё, прислонённое к стенке, после чего подошёл к маршалу:

– Наконечник смазан смесью на основе серебра. Она полностью высохла. – С этими словами врачеватель протянул копьё Октавиану.

Маршал внимательно рассматривал окраины лезвия на наконечнике, неравномерно покрытые изобретением Гильема. Ознакомившись с новым орудием, Октавиан начал медленно подходить к клетке, держа копьё острием кверху. В такт его шагов нарастало рычание зверя. Ярко-синие глаза оборотня сверкали всё сильнее по мере того, как маршал приближался к клетке. Палач спокойно и неторопливо опускал острие, наблюдая за глазами узника, который словно знал, что собирается сделать стоящий перед клеткой вояка, вставая на задние лапы. Едва оборотень поднялся, как маршал резко опустил наконечник до горизонтального положения и отправил его сквозь решётку в клетке, вонзая острие в правую лапу. Послышался звук, как металл ворвался в плоть. Копьё насквозь прошило предплечье. Удар оказался достаточно сильным и копье зафиксировалось в стенке, протиснувшись в расщелину между камнями сразу после того, как острие начало выходить из волчьей плоти. Прошла секунда, как оборотень издал громкий прерывистый рёв. Вопли разносились от башни до самых стен Цертоса. Чудовище издавало мощный рык, максимально разжимая пасть и демонстрируя клыки с сильно зажатыми веками, прикрывающими яркое свечение в зрачках.

Стоило получить удар узнику в башне, как двое оборотней в яме стали издавать громкий и продолговатый вой, стоя на задних лапах и задирая голову как можно выше, пригнув уши.

Маршал убрал ладони с древка, но копьё по-прежнему продолжало висеть, держась на застрявшем в стене острие. Оборотень опустился на переднюю левую лапу и его ужасающий рёв сменил жалостный скулёж. Только он начал скулить и его веки стали разжиматься, обнажая глаза, в которых зрачки уже утратили былое яркое свечение. С течением времени зрачки и вовсе стали угасать, сменяя свой растворяющийся цвет на чёрный, ни то коричневый. Растопыренные когти как будто всасывались внутрь, исчезая с концами, а шерсть стала осыпаться на холодный каменный пол. Морда и уши начали втягиваться, сокращаясь в размерах.

– Так это правда – почти шёпотом проронил маршал.

– Что вы сказали? – недоумевающе спросил Гильем.

– Легенда оказалась былью.

В оборотне стали вырисовываться очертания человека. Шерсть полностью отпала, после чего кожа приобрела естественный телесный оттенок. На голове начали отрастать длинные чёрные кудри. Оно перестало скулить. Теперь это был стон. Мучительный и болезненный стон человека, что когда-то был обречён оставаться закованным во плоти волка. Стон утихал, пока не исчез совсем. Дыхание оборвалось и сердце перестало биться, отыскав упокоение в стенах замка.

– Маршал, мы должны проверить. Может быть, он ещё жив и его можно спасти.

– На его жизнь мне наплевать. Но, возможно, он что-то расскажет, если ты, конечно, спасёшь его.

Маршал отдёрнул копьё на себя и наконечник выскочил из стены. Рука безызвестного пленника чужой плоти безнадёжно рухнула на холодный и сырой пол.

Маршал открыл замки и двери клетки распахнулись. Они с врачевателем вошли внутрь. Гильем стал проверять пульс на шее, прикладывая к месту артерии указательный и средний пальцы.

– Нет – с досадой промолвил врачеватель.

Он неторопливо поднялся с пола, упираясь ладонями о колени, в то время как Октавиан продолжал сидеть на корточках.

– Ну, по крайней мере, мы получили, что хотели – серебро смертельно для них – с холодом в голосе произнёс маршал.

Гильем держал голову неизвестного, всё ещё не веря тому, что только что увидел собственными глазами.

– Гильем, нам пора отправляться к яме узников. Я прикажу страже доставить все эти смеси туда.

– Нет-нет – резко возразил врачеватель, выйдя из ступора. Бережно положа голову покойного, Гильем начал покидать клетку, направляясь к сосудам со смесями. – Нет нужды брать всё. Многие из них идентичные по составу. Разница лишь в пропорциях и густоте. Я возьму только некоторые.

Они вышли за порог башни и отправились к яме узников, а точнее к двум ямам, что находились во дворе тюрьмы.

Яма, расположенная под открытым небом, глубиной в семь метров и диаметром в четыре метра, была накрыта решёткой из толстого слоя стали. Стены ямы были обложены массивными тёмными камнями хаотичной формы.

Оборотней раскидали по разным ямам. Гильем подошёл к первой. На дне ходил по кругу оборотень, чьи глаза сверкали ярким зелёным свечением, когда он поднял морду и с оскаленными зубами посмотрел на врачевателя сквозь решётку.

– Действуй – произнёс маршал.

Гильем опустил ладонь в сосуд и набрал небольшой пучок смеси, сжимая её пальцами поплотнее, после чего подбросил его к середине решётки, откуда смесь плюхнулась на дно ямы. Пролетев перед мордой оборотня, комок упал на холодные сырые камни, остановившись около задней лапы. Зверь испуганно подпрыгнул. Цепляясь за решётку и высовывая конец пасти сквозь щель, оборотень извлекал недовольный рёв, что раздавался на всю округу. Когда чудовище оказалось в паре метров от Гильема, откуда он не мог промахнуться, врачеватель взял ещё один кусок и бросил сквозь решётку. Снаряд угодил в грудь монстра. Смесь оказалась достаточно липкой и осталась на плоти зверя, стремительно прожигая её. Оборотень отцепился от решётки и камнем повалился на дно. Он рухнул на правый бок в том месте, где его плечо раздавило первый комок смеси, после чего вопли усилились до того, что за километр отдавались эхом. На правом плече и груди образовались ожоги. Раны зверя извлекали пар, сопровождаемый мучительным рыком. Несколько мгновений спустя оборотня постигла учесть своего собрата в башне. К монстру вернулся забытый людской облик. Издав последний стон, оно смиренно лежало на дне ямы, остановив свой безмятежный взгляд на холодных камнях в стене.

Врачеватель с маршалом подступили ко второй яме, расположенной в пяти метрах от первой. На её дне находился точно такой же зверь, лишь с той разницей, что зрачки сверкали красным цветом, совсем как рубины. Но этого отличия было достаточно для того, чтобы стражники не желали более смотреть вглубь и испытывать это гнетущее чувство, когда под доспехами всё тело покрывается мурашками. Красные глаза словно придавали зверю облик дьявола. Огненный взгляд как у сатаны – первые мысли, которые наполняли разум каждого встречного.

Гильем подошёл к краю ямы, после чего стал постепенно сжимать комок со смесью. Пока врачеватель готовился, оборотень медленно на четвереньках подползал к краю дна, над которым стоял Гильем. Голова зверя находилась в ровном положении, но глаза жадно смотрели вверх. Подкрадываясь на четырёх лапах к стене, монстр как бы старался исчезнуть из виду.

– А что там, в этой жиже? – спросил старший надзиратель, стоящий напротив врачевателя по другую сторону решётки.

Оторвав взгляд от монстра, Гильем поднял голову и ответил:

– Да тут чего только нет. Здесь и глина, и опилки, и вода… Но главное тут везде только одно – чеснок. Эти твари…

Не успел Гильем продолжить фразу, как оборотень подпрыгнул и, просунув переднюю лапу сквозь решётку, схватил врачевателя за ногу, слегка задевая длинными когтями голень. Зверь убрал вторую лапу с решётки и притяжение потащило его обратно ко дну ямы узника. Опускаясь вниз, он потащил за собой ногу жертвы, просунув её сквозь решётку. Гильем издавал дикие вопли, вызванные не столько болью, сколько внезапным страхом и ещё большим страхом оказаться в пасти оборотня. Маршал с четырьмя стражниками ухватились за руки и туловище врачевателя, пытаясь вырвать беднягу из лап зверя, в то время как шесть подоспевших рыцарей просунули через щели копья и принялись колоть чудовище, пытаясь заставить его ослабить хватку. Едва сумев вытерпеть боль и прервать свои возгласы на пару секунд, Гильем крикнул, отчаянно хватаясь за руки маршала:

– Записи… за-а-а-аписи в ба-а-ашне-е!!!

Истеричные вопли Гильема усилились. Оборотень размахнулся второй лапой и, просунув её через другую щель, воткнул когти в спину Гильема, укладывая его на решётку. После того, как зверь отправил свои когти глубоко в спину, изо рта Гильема начала сочиться кровавая струя, покрывая своим одеянием его длинные и седые волосы. Оборотень подтянулся и положил свои громадные мохнатые лапы на лицо жертвы, вонзая когти в шею со всех сторон. Когти разрезали артерии на горле настолько глубоко, что кровь забила фонтаном и обильной струёй начала стекать на дно ямы, попутно пробегая по морде зверя и сливаясь с его красными зрачками. Оторванную голову оборотень просунул через квадратное отверстие в решётке и спрыгнул на дно ямы, обгрызая конечность врачевателя, которая тонула в луже собственной крови, по-прежнему сочившейся из шеи обезглавленного тела, что замертво лежало на решётке.

– Не-е-е-ет! – раздался возглас Октавиана, затмевая собой тихое и довольное рычание оборотня, издаваемое во время поедания куска жертвы. – СКОТИНА! МРАЗЬ! Я ОТПРАВЛЮ ТЕБЯ ОБРАТНО, САТАНИНСКОЕ ОТРОДЬЕ!

В гневе Октавиан протянул руку в сторону от ямы, где на земле лежал перевёрнутый сосуд. Откинув посуду в сторону, маршал подобрал горку смеси и второй рукой, отделяя от неё куски, швырял их в оборотня. Однако, все попытки маршала оказались неточными и монстр продолжал поедать оторванную голову своей жертвы.

На лицах свидетелей вырисовывалась гримаса неописуемого ужаса после увиденного и страх от той мысли, чем может закончится сражение с таким врагом на поле боя, если, даже находясь в заточении, он умудряется убивать, и толпа вооружённых стражников не в силах остановить его, запертого под толстой стальной решёткой.

В порыве неутихающей ярости маршал ухватился обеими руками за решётку и долго кричал, безудержно стараясь сдвинуть препятствие между ним и оборотнем. Его лицо и шея покраснели, а из-под кожи начали выпирать распухшие от гнева вены.