Текст книги "Код Нибелунгов. Власть богатства и механизмы власти"

В мертвой тишине после битвы с драконом Зигурд сидит у ночного костра. Мертвый Фафнир брошен на лугу, его брат Регин убит прямо у огня. А Зигурд невозмутимо готовит кровавое сердце дракона и обдумывает планы на героическое будущее. И вот тут-то в тишине раздается пронзительный клекот – это семь орлиц, пернатых свидетелей происшедшего, решают побеседовать друг с другом. Умные птицы оповещают юношу о двух женщинах: прекрасной дочери короля Гиуки и мужеподобной валькирии.

Все утро Зигурд занят погрузкой сокровищ. А затем герой отправляется в путь, естественно гарантирующий ему новые приключения. Он отправляется на гору Хиндарфиал, где и обитает валькирия. Там Зигурд видит отлично укрепленную крепость, а в ней-mo как раз и находится… спящая красавица, сиречь валькирия. Только благодаря волшебно острому мечу Грамру, не затупившемуся даже о дубленую шкуру дракона, Зигурду удается освободить тело спящей валькирии от заколдованной кольчуги. Нарушен волшебный сон, и пробудившаяся красавица рассказывает герою свою печальную историю: Один наказал ее за непослушание, она укололась о заколдованный шип и попала в плен Морфея на горе Хиндарфиал. Милая валькирия тут же превращает напиток-приветствие освободителю в любовное зелье.

Это первая, самая быстротечная версия встречи с Брунгильдой. В другой Зигурду приходится попутно совершить пару-тройку мелкомасштабных подвигов, чтобы добраться до заколдованной валькирии. В «Эпосе о Вельзунгах» он должен проскакать сквозь огненную стену, а в «Саге о Дитрихе» ему приходится одолеть стражей крепости, находящихся в крайне дурном расположении духа.

В северных песнях и рассказах эта самая валькирия известна под двумя именами: Зигфрида (!) в песнях «Эдды» и Брунгильда. Дочь короля Будли, она одновременно еще и сестра гунна Атли, который в дальнейшем сыграет роковую роль в истории Нибелунгов.

Бог Один повелевает валькирии прекратить битвы и обзавестись, в конце-то концов, нормальной семьей. Вполне традиционная история. Упрямая и воинственная дева предпочитает вечный сон, заявив, что станет женой лишь истинного рыцаря – «рыцаря без страха и упрека».

В «Песне о Нибелунгах» все выглядит куда более красочно: любой из претендентов на руку Брунгильды должен одержать верх над могущественной валькирией, состязаясь с ней. И вот на этом-то месте королю Гунтеру и придется выступить в компании могучего Зигфрида. Лишь при помощи героя ему удается одержать верх над разъяренной дамочкой и принудить ее к браку.

В скандинавских песнях валькирия считалась великой волшебницей, понимающей в рунах. А с такой лучше понапрасну не связываться. Зигурд и Брунгильда клянутся друг другу в верности, а затем герой вновь отправляется навстречу приключениям. Конь Грани несет его ко двору короля Гиуки, где герой знакомится с королевскими отпрысками Гуннаром и Хегни. Их сестра Гудрун, красоту которой, кстати, восхваляли орлицы, выказывает явный интерес к юному Зигурду – рыцарю, естественно, «без страха и упрека».

В данном месте сюжета не обходится без мотива о коварной теще. В «Эпосе о Вельзунгах» подробнейшим образом описывается, как мать Гудрун – Гримхильда готовит напиток забвения и угощает им Зигурда, чтобы он позабыл о данной Брунгильде клятве. Женская хитрость удается: Гудрун и Зигурд становятся счастливой супружеской парой; в более позднем варианте «Эпоса о Вельзунгах» в этом браке даже рождается два ребенка: Зигмунд и Сванагильд – герои следующего поколения.

Следуя логике героических песен, совершенно ясно, что нарушение священной клятвы – даже и под влиянием одурманивающего зелья – карается страшно. Несчастье грозит Зигурду, нарушившему клятву, и семье короля Гиуки (то есть бургундам из «Песни о Нибелунгах»). При дворе Гиуки мудрая валькирия Брунгильда – персона известная. В «Эпосе Вельзунгов» Зигурд сам рассказывает о поразительной женщине, правда так и не вспомнив о собственной роли в ее истории, и советует Гуннару жениться на ней. Кроме того, оказывается, что и Гудрун когда-то уже пользовалась услугами Брунгильды-предсказательницы.

В старых вариантах саги Зигурд и Гуннар вместе отправляются свататься. Третья «Песня о Зигурде» из «Эдды» в целом ряде стихов описывает это самое сватовство: Зигурд возвращается к Брунгильде, всходит с валькирией на ложе, однако кладет меж ними меч и ведет себя совсем не как пылкий влюбленный. Брунгильда, явно оскорбленная таким поведением забывшего (буквально!) о ней возлюбленного, соглашается на брак с Гуннаром.

Позднейшим поэтам такое объяснение показалось несколько неубедительным. В «Эпосе о Вельзунгах» валькирия становится жертвой хитроумного обмана. Поскольку ее жилище по-прежнему окружено стеной огня, через который способен пробраться лишь Зигурд, герой на время меняется (!) обликом со своим шурином Гуннаром, чтобы тот смог добраться через палящий рубеж до своей будущей невесты. Отчего-то Брунгильда тоже не сразу вспоминает о данной Зигурду клятве. Только при дворе короля бургундов память вновь возвращается к валькирии вместе со старой любовью.

В норвежской «Саге о Дитрихе» мотив забвения и вовсе отсутствует. Вместо этого рассказывается о гневе Брунгильды, когда валькирия замечает, что Зигурд явился сватать ее за другого. Только лишь чудом герою удается уговорить Брунгильду выйти замуж за Гуннара.

В любом случае поведение Брунгильды в высшей степени загадочно. И неправдоподобными поэтому кажутся все варианты песен.

Немецкая «Песня о Нибелунгах» придерживается иной версии. В «Песне о Нибелунгах» Брунгильда, юная королева, правит в Исландии. Слава о силе ее и красоте доходит до короля бургундов Гунтера. Зигфрид в это время начинает выказывать неподдельный интерес к сестре Гунтера – Кримхильде. И герои приходят к соглашению: Зигфрид помогает бургунду завоевать Брунгильду, а в награду ему дозволят жениться на сестре. И лишь намеком поэт «Песни…» упоминает о прежней связи, некогда существовавшей между Зигфридом и Брунгильдой.

Зигфрид между тем, единственный, кому известна дорога в Исландию. Таким образом, поэт словно дает понять, что ему ведомы иные источники, посвященные данной теме, но по определенным причинам он не включил их в свое собственное произведение.

Брунгильда же, по данной версии, подвержена забвению: она не узнает ни Зигфрида, ни тем паче Гунтера, когда те высаживаются в порту перед ее крепостью. Поначалу она вообще считает именно Зигфрида королем-женихом.

С помощью своего бесценного плаща-невидимки Зигфрид поддерживает короля бургундов во время состязаний с Брунгильдой, в которых могучая дева едва не победила соискателя ее руки. «Олимпиада» для претендента проводится в несколько этапов: битва на мечах, бросание камней и прыжки.

Выбор валькирии в невесты озадачивает приближенных Гунтера. Так, Хаген скептически замечает: «Что нашел король в такой красавице! Ей лучше в аде невестой сатаны бы стать». Даже брошенный ею камень, который «двенадцать смелых, сильных героев… лишь с трудом» несут, не производит восторженного впечатления на спутников короля.

Но дело движется к развязке. После того как Гунтер с помощью Зигфрида побеждает в поединке на мечах, герой из Ксантена, укрытый плащом-невидимкой, бросает дальше Брунгильды камень, да и прыгает – на плечах с Гунтером – лучше помрачневшей хозяйки. Она же вынуждена признать свое поражение, но по-прежнему остается недоверчивой, даже на пути в Вормс.

В первую брачную ночь Гунтер переживает вполне заслуженный конфуз. Брунгильда внезапно требует, чтобы он вновь доказал свою силу. Вполне закономерно, что поединок на супружеском ложе заканчивается тем, что остаток ночи король коротает в кладовке на крюке для одежды. И вновь пришлось призвать на помощь Зигфрида: следующей ночью, укрывшись плащом-невидимкой, он одолевает капризную супругу своего монарха и забирает в виде трофея ее пояс.

Щекотливая сцена в кладовке, первопричина дальнейшей ссоры королев Брунгильды и Кримхильды (она же Гудрун в Скандинавии), описана также в скандинавской саге XIII века.

В «Саге о Дитрихе» Зигурд и соблазняет деву-воительницу, и ворует ее кольцо, в то время как король Гуннар стоит у дверей.

В «Эпосе о Вельзунгах» о сцене соблазнения не сказано ни слова, однако в покоях королевы Зигурд действительно крадет то самое волшебное кольцо – Андварнаут – из сокровищ Фафнира, которое когда-то сам же и подарил валькирии. Да уж, как-то не по-джентльменски..

Как же быстро забывается что-то, если есть причины позабыть.

Зигфрида отвели на корабль. Король поставил по всему берегу стражу, на случай если пустой корабль был всего лишь отводом глаз, по замыслу коварных врагов.

Стояла тихая, безветренная ночь, непривычная для островов. Считалось, что в безветренные ночи на охоту выходят духи земли – яростные существа, забирающие с собой невнимательных и юных.

А когда совсем стемнело, заухали совы в порту. И это было таким дурным предзнаменованием, что даже самые смелые и те испугались. В тишине безветрия снасти пустого корабля скрипели столь жутко, что в сердцах стражников воцарился ужас.

А Зигфрид пел. Громко и весело пел он на своем пустом корабле. Затих он лишь тогда, когда за край борта уцепилась сначала одна, а затем и другая рука… А потом появилась Брюнгильда – мокрая и стучащая зубами от озноба и ночной прохлады.

– Хо-ля-ля! – едва слышно произнес Зигфрид, – Это кто тут у нас? – Эти слова он говорил всем женщинам, выказывающим ему интерес и внимание. Но Брюнгильда… Он был действительно поражен и даже слегка смущен…

…Мне больно рассказывать о моей матери. Но я сделаю это, как делала она сама. Позднее, когда безумие уже прочно закралось в ее мысли, она сказала мне: «До того как узнала я твоего отца, я существовала, делала что-то и говорила, но я еще не родилась самой собой…»

…Вот и перед Зигфридом на пустом корабле стояла Нерожденная, что уже жила и не знала, как живут на самом деле. Не моя мать. Моя мать сначала породила саму себя, а уж затем меня.

– Godan kvöld. Это я, – сказала Брюнгильда.

Одежда липла к ее телу, по волосам стекала вода, она замерзла, но не замечала этого. Зигфрид улыбался ей так же, как улыбался днем солнцу.

– Эй-эй, – произнес он. – А смею ли я, несчастный, спросить, что вы желаете здесь?

Вот этого Брюнгильда не могла объяснить ему. В отличие от Кримхильды, она не была в неведении относительно мира и мужчин. Она всегда знала, о чем идет речь, – даже без личного опыта знала, как это происходит. Подсматривала, как и все прочие, когда была маленьким ребенком. Вот только в юности сама никогда не находила того, кто показался бы ей ценным.

– Это и в самом деле чудо – видеть тебя здесь, благородная дама, – проговорил Зигфрид.

Брюнгильда улыбнулась.

– Какая улыбка! – воскликнул герой и улыбнулся в ответ. Как улыбался солнцу.

«Этого достаточно», – решила Брюнгильда. Она слегка привстала на цыпочки и бросилась к Зигфриду. Оба упали на палубу – Брюнгильда в попытке поцеловать Зигфрида, Зигфрид в попытке не сломать себе шею. Брюнгильде показалось, что слишком уж тяжело завоевывать любовь мужчины, намного тяжелее, чем она представляла. Она вновь попыталась поцеловать Зигфрида.

– Брюнгильда, – прошептал Зигфрид более понятливо.

– Да? – тихо отозвалась она и ухватилась за его пояс. И тут наконец он понял…

– Это кто тут у нас? – Эти слова он говорил всем женщинам, выказывающим ему интерес и внимание.

– Зегедур, – проговорила она имя своего избранника.

– Что тебе? – спросил Зигфрид, зевая.

– Когда же мы поженимся? – спросила она его.

– Я должен завтра для начала одолеть тебя в состязаниях, – ответил гость из чужой земли и вновь зевнул.

– Я позволю тебе победить, – сообщила Брюнгильда. – Нет, честно, я позволю тебе победить.

Однако победителю не суждено было, как мы знаем, ни остаться в победителях, ни прожить сказочно долгую жизнь…

Неотъемлемой частью древних сказаний, вне всякого сомнения, становится ссора королев и последовавший вслед за этим заговор против Зигурда-Зигфрида. Отрывок, сохранившийся от «Старшей песни о Зигурде» (датирован 900 годом), повествует о плане Гуннара и Хегни заманить Зигурда в ловушку. Брунгильда же изображается движущей силой возмездия. Услышав об убийстве Зигурда, она разражается громким смехом, «разнесшимся далеко за крепостью».

И хотя сама ссора Брунгильды с Гудрун в этом отрывке не описывается, ее вполне возможно реконструировать по версиям более поздних песен и сказаний. Вот этим-то и займемся, пожалуй.

Итак, согласно прозаическим отрывкам «Эдды» под авторством скальда Снорри Стурлусона, женская «перебранка» начинается во время… стирки белья в реке. Вы разочарованы? Поражены? Что ж, могу вас понять. Занятие для королевских особ, скажем прямо, неожиданное. Не сказать бы (да простят нас дамы) – плебейское. Но, так или иначе, это было именно оно, да и какая, в общем-то, нам теперь разница. Будем держаться ближе к сути. Что, собственно, происходит?

А происходит следующее. Брунгильда меняет место стирки на том основании, что не хочет пользоваться той же водой, что и Гудрун, поскольку муж последней кажется ей слишком высокомерным. Гудрун тут же заявляет, что ее супруг во всем превосходит Гуннара, муженька Брунгильды, в том числе и умом. Она открывает своей сопернице тайну обмана. И в доказательство правдивости своих слов демонстрирует валькирии кольцо, которое Зигурд прихватил из покоев королевы. «Тут смолкла Брунгильда и домой пошла. Она умолила Гуннара и Хегни казнить Зигурда».

Братьев пугает подобный поступок, ведь они связаны со своим шурином узами священной клятвы. Но выход найден. У них же еще имеется сводный брат Гутхорм! Тот уж точно никакими клятвами не связан, а потому легко может взять на себя убийство. Отрывок «Старшей песни о Зигурде» сообщает о совместной поездке Гутхорма и Зигурда, из которой Зигурд уже не возвращается.

Убийство Зигурда – излюбленный мотив в творчестве средневековых поэтов, окрылявший их фантазию невероятно. Сохранилось самое меньшее пять разных версий того, как столь замечательный герой лишился жизни. Во второй «Песне о Гудрун» рассказывается о тинге (суде у скандинавов), на который Зигурд выезжает вместе с бургундскими королями. В финале к Гудрун возвращается лишь окровавленный жеребец Грани. «Младшая Эдда» благородно предоставляет Зигурду возможность почить в собственной постели вместе со своим сыном Зигмундом.

Самая поздняя из трех «Песен о Зигурде» вообще не упоминает о сцене ссоры королев. Поэт довольно талантливо накаляет страсти при дворе бургундов. Брунгильда мучительно переживает измену Зигурда и его любовь к Гудрун. Из любви рождается непримиримая ненависть. Валькирия даже отказывается делить супружеское ложе с Гуннаром. «Пока не велишь убить ты Зигурда». Поначалу Гуннар отказывается исполнять жестокий каприз жены. Однако семейный бойкот Брунгильды и угроза расставания принуждают его дать согласие на преступление. Своему брату Хегни Гуннар признается: «Мне Брунгильда, дочь Будли, милее всех». Хегни пытается отговорить брата, демонстрируя преимущества совместного владычества с Зигурдом, тогда «мы и богов с их трона сгоним». Но Гуннар уже все решил для себя. Убийца Гутхорм заманивает Зигурда в пиршественный зал, где и убивает. Умирающего приносят в покои Гудрун, где он обвиняет в преступном деянии не только ее братьев, но и Брунгильду: «Всем бедам причиной Брунгильда». И на руках безутешной супруги герой умирает.

Автору немецкой «Песни о Нибелунгах» был известен оригинальный вариант ссоры королев. Но публика времен 1200 года вряд ли смогла бы представить себе занимающихся стиркой на реке «государынь всея Нибелунгии». А потому место ссоры избирается более благородное. Оно переносится на ступени Вормского собора, в который королевское семейство по воскресеньям ходит на мессу. Вообще-то, данный эпизод является одной из немногих попыток придать старым языческим сказаниям незначительную христианскую окраску. Но даже стены собора не придают поведению героев ни благочиния, ни смирения.

И поскольку ссора давно назрела, королевы не смущаются обстоятельством «божественного присутствия». Брунгильда заявляет, что Зигфрид всего лишь вассал Гунтера, обязанный подчиняться. Оскорбленная Кримхильда в ответ с наслаждением раскрывает подробности обмана со сватовством в Исландии. После чего добавляет, что Брунгильда-то самая что ни на есть блудница. Потому что не Гунтер, а Зигфрид сделал ее женщиной в первую брачную ночь. И в порыве мщения в доказательство предъявляет припасенные на такой случай артефакты: пояс и золотое кольцо Брунгильды.

А король Гунтер решает не вмешиваться в женские распри – по вполне понятным причинам, – и Брунгильда, испытывая страшные душевные муки, обращается за помощью к Хагену. Именно Хаген уговаривает короля решиться на убийство Зигфрида. Вдова героя понимает, что именно Хаген оказался убийцей, когда тот подходит к гробу Зигфрида и раны убитого вновь начинают кровоточить. И это только начало череды кровавых событий.

Как свидетельствуют северные легенды, после убийства Зигфрида не остается ни одного героя, чья судьба не стала бы фатальной и обошлась бы без жестоких последствий. И невинную вдову, и «заказчицу» преступления, и его исполнителей – всех ожидает чудовищная, кровавая смерть. Самая старая из песен, посвященная данной теме, – «Старшая песня о Зигурде» – говорит следующее. Во-первых, ворон пророчит заговорщикам гибель при дворе Атли. Во-вторых, Брунгильде ночью снится сон, в котором также речь идет о конце рода Нибелунгов. К слову сказать, сны в средневековой литературе носили функцию предсказаний будущего. Так, в самом начале «Песни о Нибелунгах» Кримхильде видится во сне великолепный сокол, которого у нее на глазах растерзывают два могучих орла. И это – первое предостережение о судьбе ее будущего супруга.

Дальнейшая судьба Гудрун-Кримхильды воспевается в трех коротких «Песнях о Гудрун». Первая – самая ранняя из них – описывает непомерное горе Гудрун. Женщины при королевском дворе пытаются утешить ее историями о собственных великих страданиях. Но Гудрун остается безутешна, и наступает тот самый момент, когда горе превращается в страшный гнев. Своему старшему брату Гуннару она бросает в лицо, что недолго тому радоваться сокровищам Нибелунгов: «Тебя кольца златые жизни лишат, ибо клятву Зигурду давал ты». Ее соперница Брунгильда называется несчастьем королей и народов. В конце концов Гудрун покидает королевский двор своих братьев и избирает долгое изгнание. В «Песне о Нибелунгах» отец Зигфрида принимает у себя безутешную невестку.

Во второй «Песне о Гудрун» вдова оказывается при дворе гунна Атли, повелителя дикого и воинственного племени и – по исландской традиции – брата Брунгильды. С удивлением слушатели этой песни узнают о том, что Гудрун там буквально осыпана золотом с ног до головы, что она… жена Атли. И как только безутешная вдовица могла выйти замуж за брата своей злейшей неприятельницы? Ответ прост: она вкусила напитка забвения, который дала ей мать, Гримхильда. Да здравствует напиток забвения – панацея от всех средневековых бед!

А вот в старонемецкой «Песне о Нибелунгах» упоминаний о родстве Атли и Брунгильды уже не сыщешь. Здесь Этцель (Атли) спустя семь лет после вдовства Кримхильды просто сватается к ней.

Зато скандинавская версия, как водится, исполнена чудес истинного коварства. В ней Атли с самого начала вынашивает зловещие планы. Приведу краткий рассказец в прозе под названием Drap Niflunga – «Смерть Нибелунгов».

После убийства Зигурда Гуннар и Хегни овладевают сокровищами Нибелунгов. Атли же обвиняет их в… самоубийстве (III) Брунгильды. В качестве откупа братья-короли отдают свою сестру Гудрун в жены гунну Атли. На свадьбу Атли приглашает братьев Гуннара и Хегни в свою страну. Гудрун подозревает зловещие планы своего жениха и пытается предостеречь братьев.

Что стало дальше с братьями, мы уже помним.

Рассказ об Атли и гибели бургундских Нибелунгов – старый и в то же время последний эпизод в авантюрной истории интриг и катастроф.

Корабль Зигфрида, груженный золотом с островов, приближался к Вормсу.

– Что-то я не вижу крыш, покрытых золотом, – зевнула Брюнгильда, всматриваясь в туман. Спустя четырнадцать дней на корабле ей уже начало казаться, что они никогда не пристанут к суше. – И белоснежных стягов я тоже не вижу!

– А ты помнишь слова приветствия? – нервно спросил ее Зигфрид.

– Я… радуйся… что здесь… есть… благородные господа, – с запинкой повторила она, и Зигфрид глянул на нее со злобой.

– Что случилось? – невинно отозвалась она.

– Что случилось? – закричал Зигфрид, – Вот уже десять дней мы учим одну и ту же фразу, одну лишь фразу, и ты не можешь произнести ее! Этого я никак не понимаю!

– Ах, вот как? – взъярилась уже и Брюнгильда, – А знаешь ли ты, чего не понимаю я? Я не понимаю, отчего не плывем мы в Ксантен, если там твоя родина. И с каждым днем я все меньше понимаю, в какой земле ты все-таки король.

Зигфрид уже терял последние крохи терпения.

Две недели его жизни ушло на непредсказуемую женщину с севера, что задавала вопросы и выискивала в его словах противоречия.

– Ты должна сказать: «Я – очень – рада, – проговорил он, едва владея собой, – что – я…»

– Зигфрид! – раздался с укрытого туманом берега женский голос. – Зигфрид! Я иду!

– Это кто? – в ужасе спросила Брюнгильда.