Текст книги "Цвет боли: бархат"

– Домой.

Фрида не стала ничего спрашивать, произошло то, что и должно произойти. Но Бритт требовалось выговориться, и подруга поняла, что предстоит длинная эпопея разборки неправильного поведения родственников Юхана. Выбора не было, пришлось выслушивать.

Оказалось, что Бритт достало не отсутствие свободы передвижения и даже существования, не невозможность ходить и ездить самой туда, куда пожелает, а необходимость вписаться в жизнь сестры Юхана Мереты с ее закидонами.

– Она диктатор? – осторожно поинтересовалась Фрида, имея в виду проверить свои догадки.

– Диктатор? Это самый мелкий ее недостаток. Диктатор не Мерета, а… Фрида, ты любишь котов?

– Кого?!

– Котов… кошек… пушистых… голых… черных… белых… любых. Любишь?

– Не так чтоб очень, но отношусь терпимо, – не слишком уверенно произнесла подруга.

Бритт кивнула, словно услышала то, что ожидала.

– Я тоже. Но когда у сфинкса депрессия и из-за этого вся семья ходит на цыпочках…

– Мальчишки способны ходить на цыпочках? – усомнилась в искренности Бритт Фрида.

– Нет, конечно, то есть внизу, где живет эта голая дрянь, ходят, иначе мать поедом съест, а по второму этажу носятся с гиканьем.

– А… почему ты без вещей? Отдохнуть решила?

Бритт мрачно поинтересовалась:

– Ты знаешь, как кошки метят свою территорию?

– Что, все испортила?

Фрида всеми силами сдерживала смех. Удалось с трудом.

– Конечно! – В голосе Бритт было столько отчаянья, что подруге стало ее даже жалко.

– Бритт, там было что-то ценное? Можно попытаться выветрить или отмыть.

Та махнула рукой:

– Да не было там ничего. Я все выбросила. Хорошо, что меня не было дома, а сумка с карточками с собой.

– Ты сбежала из-за кота? – осторожно поинтересовалась Фрида.

– Да нет же! Там все не так! Утром нужно выжидать, пока эти бандиты не наиграются в ванной и не зальют все вокруг. Потом приходится убирать, потому что их маме некогда, и только потом можно умыться и почистить зубы.

– В доме один санузел? Там же много комнат.

– Ванной на первом этаже пользоваться нельзя, потому что там кошачий туалет и дверь должна быть все время открыта. Когда я попыталась принять душ, у кота случилась депрессия.

– Забыла выставить его туалет и он описался?

– Нет, – ехидно возразила Бритт, Фрида просто физически ощущала, как подруга ненавидит это животное, – как раз из-за того, что туалет выставила. Он обиделся, оказывается, нужно было оставить дверь открытой!

Не выдержав, Фрида рассмеялась:

– И отомстил, испортив вещи?

– Зря смеешься, – Бритт уже сама пыталась сдержать улыбку. – Действительно, мерзавец все испортил. Пришлось выбросить. Знаешь, существует пять форм психических болезней: гипермания, мания, мономания, безумие и идиотизм. Эта семья начала сразу с последней!

– Бритт, приедет Юхан, и вы просто снимете другую квартиру.

Подруга уселась на диван с ногами, привычно поелозила, устраиваясь удобней, и помотала головой:

– Нет, это не все. Дело не в коте, дурацкой каше по утрам, не в запрете смотреть телевизор после десяти вечера или громко разговаривать по телефону, даже не в этих бандитах, которые запросто могут облить тебя кетчупом из водяного пистолета, не в необходимости постоянно убирать за ними, вздрагивать от грохающих дверей, просыпаться по ночам от рева в два голоса и вообще не в Мерете и ее семье, а в самом Юхане.

– А он чем провинился?

– Я попыталась пожаловаться, хотела, чтобы пожалел, посмеялся со мной или надо мной, мне было бы легче, а он… Он сказал, что я капризная и избалованная и просто не могу жить в семье, где приходится учитывать интересы других.

– И ты?..

– Я послала его подальше! Я лучше с тобой, ладно?

– Конечно, дорогая. Кофе хочешь?

– Очень хочу! У сфинкса идиосинкразия на кофейный запах, и варить кофе в доме категорически запрещено, дабы кот не блевал по углам.

Фрида все-таки расхохоталась.

– Да… – протянула неудавшаяся невестка, – думаешь, им углы жалко? Нет – кота! Бедное животное из-за меня впало в депрессию надолго. Я выставила его туалет наружу, пока мылась, утром не поздоровалась с животным должным образом, варила кофе и вообще сказала «Брысь!», когда этот нахал залез ко мне на колени во время завтрака и уложил хвост рядом с тарелкой.

– О, ты преступница! Пей, мало будет – еще сварю, – Фрида протянула несчастной подруге большой бокал крепкого кофе. Бритт без кофе будет сонной мухой весь день, не позволять ей сделать хоть глоток живительного напитка жестоко. – Слушай, сфинксы вроде не такие нахальные коты, скорее себе на уме и не лезут на колени.

– Это особая дрянь, ему чем хуже для меня, тем лучше. Подозреваю, что он хотел пометить и мою тарелку тоже, но не успел – стряхнула с колен. А ну их, хватит! Пусть остаются со своим котом, а я сама по себе.

– Как зовут кота?

– Цезарь, – Бритт шмыгнула носом и в сердцах добавила: – Поганец он, а не Цезарь. Испортить любимую рубашку…

«Значит, все-таки испортил», – мысленно усмехнулась Фрида. Она подумала, что, вернувшись, Юхан наверняка предпримет попытки примирить Бритт со своими родственниками. И с котом тоже.

Но очень быстро стало ясно, что никакого примирения не будет.

Напившись кофе, Бритт отправилась валяться в ванне, словно не мылась по крайней мере несколько месяцев. Взяла с собой ноутбук, чтобы просмотреть почту за эти два дня. Немного погодя Фрида пулей летела к ванной, услышав душераздирающий вопль подруги:

– А?!

– Что случилось, Бритт?

Та еще не успела залезть в пену и потому дверь открыла. Возмущению бедолаги не было предела.

– Нет, ты только посмотри! Семья мерзавцев от Юхана до кота!

Фрида заглянула в письмо, присланное Юханом. Там значилось:

«Бритт, ты можешь вернуться. Я убедил Мерету, и они готовы тебя простить».

– Они! Меня! Простить! Фрида, ты такое видела?!

Фрида усмехнулась:

– Бритт, Мерета, может, и простит, а вот Цезарь нет, не старайся.

– Да пошли они все! – Бритт уже набирала примерно такой же текст, отвечая на письмо Юхана. Отправив, она с удовольствием переместила его адрес в спам.

– И если будет звонить, скажи, что я для него умерла. Нет, не так! Что он для меня сдох! – подруга решительно нырнула в густую пену. Тут же вынырнула обратно с просьбой: – Забери ноутбук, а то я и этой чокнутой хозяйке чокнутого кота что-нибудь напишу.

– Да уж, не стоит, – согласилась Фрида, унося ноутбук с собой.

Для Бритт одно из средств вернуть душевное равновесие – поваляться в ванне с пеной. Пусть киснет, это лучше, чем делать глупости. Было же ясно, что она не выдержит чужих правил, к чему мучить себя и других?

Из пены подруга вынырнула через час, твердо решив начать новую жизнь без страданий и попыток подстроиться под кого-то.

Бритт пришла к выводу, что неудавшемуся бойфренду нужно немедленно найти замену, и чем скорей это произойдет, тем лучше. Для реализации своего намерения она позвала Фриду посидеть в баре. Но у Фриды не было ни настроения, ни возможности, она обещала матери провести вечер с ней и сестрой.

– Ну вот, обзавелись семьями, покутить не с кем…

– Пойдем со мной к моей маме? – не очень уверенно предложила подруга просто потому, что не предложить не могла.

Бритт отмахнулась:

– Позвоню кому-нибудь из бывших коллег. Может, Петру позвать, авось сболтнет что?

– Ты сама не сболтни, – забеспокоилась Фрида. Она подумала, что нужно утащить Бритт с собой, как бы это ни было некстати, иначе подруга запросто может слишком тесно пообщаться с Петрой в баре и все испортить.

– Ты зря беспокоишься, Петра напивается половиной кружки пива, дальше ее несет и заносит к кому-нибудь в постель. И при этом все время болтает, остается лишь направить ее треп в нужное русло и успевать записывать. Треп глупый, это о ней сказано, что лучше промолчать и дать заподозрить, что ты дура, чем открыть рот и развеять все сомнения…

– Вообще-то Марк Твен сказал несколько иначе и не о твоей подруге, но суть верна. Пойдем со мной.

– Нет, с Петрой.

Но Петра оказалась «при деле».

– Уже кого-то подцепила, а ведь еще нет восьми. Слабые мужики нынче пошли.

После такого уничижительного для сильной половины человечества вывода Бритт позвонила еще двум приятельницам и все же нашла ту, которой тоже не с кем потусоваться.

Собираясь на выход, Бритт разглагольствовала на одну из излюбленных тем: о слабости сильного пола.

– Женщины добивались равноправия вовсе не для того, чтобы взвалить на себя мужские проблемы, и не ради того, чтобы мужики стали хлюпиками. Ты только посмотри, на кого похожи все эти Юханы и Томы! Они разучились драться.

– Кто разучился, Том? – усомнилась Фрида, памятуя, что Том, предыдущий парень Бритт, вообще-то тренер по крав-мага.

– Да, Том. Том, Том, представь себе! Он владеет совершенно определенной техникой, но попробуй ему просто врезать в ухо – упадет, не встанет.

– Бритт, ты Тома ни с кем не спутала?

– Не спутала. Думаешь, зря тогда Линн одним ударом вырубила здоровенного Улофа? Его ведь не за маленькие глазки Белым Медведем прозвали, но девушка не испугалась и справилась.

– Думаю, это получилось случайно. Линн сама так говорила. – Фрида размышляла, надевать ли куртку или уже достаточно тепло. Решила надеть, ведь возвращаться домой придется поздно.

– Я не об умении размахивать кулаками. Фрида, они вообще разучились драться, например, за женщин. Вот если бы Юхан был настоящим мужиком, разве он стал бы уговаривать сестру простить меня?

– А что он должен был сделать, по-твоему? Ты идешь или еще на полчаса застряла?

– Иду, только обуюсь. Он должен просто приехать и увезти меня куда-нибудь, только не к этой мегере с ее котом.

– Бритт, а если Юхан действительно прилетит и позовет с собой не к сестре, что ты будешь делать?

Бритт фыркнула, внимательно наблюдая за тем, как Фрида закрывает квартиру:

– Не прилетит! Потому я и иду искать принца на белом коне. Кстати, я без ключа.

– Ну ты даешь! Вернись, возьми.

– Нельзя возвращаться, иначе принца не встречу. Ты же будешь дома?

– Зависит от количества принцев на твоем пути. Ладно, если понадобится – звони, примчусь. Только не наделай глупостей и спать возвращайся домой. Если хочешь, чтобы ради тебя были готовы драться, не занимайся сексом на первом же свидании.

Бритт замерла, не шагнув на следующую ступеньку. Подруга оглянулась на нее:

– Ну, что?

– Ты прямо как моя бабушка. – Девушка выразительно дернула плечиком и фальшивым голосом, чуть грассируя и растягивая слова, нараспев продекламировала: – «Бритт, запомни: девственность нужно блюсти до свадьбы, чтобы муж убедился в твоей чистоте».

Не успела Фрида удивиться столь пуританскому мировоззрению бабушки-американки, как подруга продолжила:

– Правда, она еще добавляла: «Зато потом можешь делать все, что захочешь. И если он посмеет укорить тебя в чем-то, всегда будет возможность напомнить, что он женился на девственнице! Поверь, это неотразимый аргумент».

Давно Фрида так не хохотала.

Пока топали к метро, беседа продолжалась.

– Теперь я понимаю, на кого ты похожа.

Бритт в ответ фыркнула:

– Хочешь сказать, на бабушку? Ничего подобного. У нее было шестеро детей.

– А мужей?

– Любовники не в счет? Трое.

– Справедливо – от каждого мужа по двое детей? – Фрида сделала вид, что не заметила уточнения про любовников.

– Нет. У третьего – моего официального деда – не могло быть детей.

– И?..

Подруга пожала плечами:

– Когда он попробовал возмутиться по поводу первой беременности…

Фрида хотела поинтересоваться, как это бабушка с четырьмя детьми умудрилась выйти замуж девственницей, но последовало продолжение:

– …бабушка заявила, мол, а чего ты хотел, чтобы все узнали о твоей неспособности настрогать хотя бы парочку головорезов? Я же твою честь спасаю. Дедушка проникся ее заботой, и родился мой отец.

Фрида замотала головой:

– Бритт, ты явно удалась в свою бабушку.

– Хорошо, что она тебя не слышит…

– Почему?

Вопрос остался без ответа, и дело не в том, что у Бритт зазвонил телефон, она явно не желала отвечать.

И ночевать вопреки совету Фриды тоже не пришла, правда, позвонила и сообщила, что остается у подруги, даже телефон продиктовала и адрес. А еще заявила, что познакомилась с классным парнем, только спать с ним в ближайшее время не собирается.

Фрида только вздохнула: надолго ли этой увлеченности хватит? Юхан продержался почти четыре месяца. Кого, интересно, нашла Бритт на сей раз? Она ищет кого-то похожего на Ларса, но это же такая редкость – верный красавец миллионер. Ларс, конечно, не единственный экземпляр в этом мире, но о-оч-чень редкий…

Утром предстояла встреча с Карлом Адлером. Как неимоверно занятой человек, он попросил о ранней встрече, мол, потом целый день расписан по минутам, полчаса есть только с утра. Утро так утро, в чем вопрос? Чем раньше сделаешь неприятные дела, тем больше времени останется на приятные – так учил ее отец.

Фрида, не пожелавшая смотреть копию видео, которое дала Лили, не могла себя заставить и сходить к Карлу Адлеру. Как смотреть на мужчину, которого, пусть и мельком, видела обнаженным и занимающимся сексом?

Но идти нужно, Адлер один из серьезных подозреваемых, более того, последний из известных им ныне. Фрида позвала с собой Линн, все же та сумела не растеряться у Лили, сможет и здесь.

Не прогадала, потому что неизвестно, что произошло бы, не будь рядом с Фридой Линн.

Дом роскошный, квартира, судя по всему, тоже. Консьерж пропустил их, сказав, что предупрежден, подсказал, что им на восьмой этаж.

– А там?

– Там все увидите…

Фрида могла бы не спрашивать, потому что на этаже было всего две квартиры, разыскивать не пришлось. «Интересно, он сюда тоже водит подруг или все только в квартире Лили?» – подумала Линн.

От размышлений о подругах Адлера отвлекла рослая женщина, открывшая дверь. С первого взгляда она смутно напомнила Линн кого-то, словно чья-то родственница. Но понять трудно, потому что лицо женщины густо намазано какой-то зеленой гадостью – она делала маску.

– Фрау Адлер?

Женщина настороженно оглядела Фриду с ног до головы и в свою очередь поинтересовалась:

– Вроде того. А вы кто?

Фрида назвала себя.

– Мы договаривались о встрече с господином Адлером.

– А… проходите, Карл в душе, сейчас выйдет.

И ушла, равнодушно оставив посетительниц в прихожей.

Переглянувшись, они некоторое время стояли, ожидая, что появится кто-то другой или сам Карл Адлер. Но в квартире было тихо.

Время следовало использовать с толком, подруги принялись оглядываться. В отличие от Лили, Карл Адлер любил минимализм, не японский, конечно, но все же – минимум мебели во всем обозримом пространстве, две высокие вазы с каким-то засушенным экзотическим растением в углах, статуэтка в виде полуобнаженной женской фигуры в нише с подсветкой, хорошие эстампы на стенах… У господина Адлера был вкус.

Так и не дождавшись торжественной встречи и приветственных речей, подруги двинулись вперед. В конце концов, хозяйка сказала «проходите».

Но стоило сделать шаг, как обе застыли на месте, потому что за поворотом большущей прихожей у стены стояла девушка. Нет, сказать «стояла» было бы неверно. Она была совершенно обнажена и распята. Запястья в наручниках, ноги, обутые в босоножки на высоченных каблуках, в поножах, во рту кляп, а внутри явно что-то вроде вибратора, к тому же в действии, потому что несчастная (или счастливая?) красавица дергалась в оргазме.

Фрида, ойкнув, замерла, а Линн, которой было прекрасно знакомо состояние девушки, потащила подругу в комнату:

– Пойдем, пойдем, нас это не касается!

– Но она прикована!

– Угу…

– Голая и с кляпом во рту!

– Да, это называется БДСМ. И ей совсем не плохо сейчас, скорее наоборот, поверь. И вообще, чему ты удивляешься, первый раз видишь, что ли?

– Нет, – буркнула Фрида.

В комнате размерами с два, если не три офиса Фриды имелся таких же размеров камин, видеосистема немыслимой конфигурации и сложности и несколько диванов, словно разбросанных рукой дизайнера в вольном порядке. Как и подушки на полу…

Никаких других распятий, в комнате все в порядке, самого владельца что-то не видно, знал, что придут, мог и поторопиться со своим душем.

Линн вдруг поинтересовалась:

– А как у тебя с твоим незнакомцем?

Фрида сначала только пожала плечами:

– Нормально.

– Что значит нормально? Вы не встречались?

– Нет, в субботу.

– А он звонит?

Фрида покраснела, вспомнив о том, что происходит, когда Х звонит.

– Краснеешь? Значит, звонит. И как?

– Линн, я не могу здесь рассказывать, – прошептала подруга.

Та кивнула:

– Значит, все в порядке.

«Угу, – мысленно согласилась Фрида, – особенно если учесть, что я ни о чем другом не могу даже думать».

Фрида была не в состоянии прислушиваться к сладострастным стонам, которые был не в силах заглушить даже кляп во рту распятой девушки, чувствуя, что это ее страшно заводит. Окликнула:

– Эй!

Никакого ответа…

– Куда девалась эта, которая нас встретила? Или у них тут трехэтажный притон?

– Фрида, у меня такое ощущение, что я ее знаю или где-то видела. Но вспомнить не могу.

– Наверное, в клинике.

Карл Адлер появился бесшумно и потому неожиданно.

Он действительно был из душа, а потому оказался голым, не считая полотенца вокруг талии. Присутствием гостей изумлен, но не смущен:

– Черт! Простите, не знал, что меня ждут. Одну минутку, возьмите пока в баре что-нибудь.

«Этот, по крайней мере, извиняется», – подумала Линн.

Адлер хорош собой – строен, черные как смоль волосы после душа кольцами спускались на плечи, во время работы он забирал волосы в хвост, загорелая кожа, но никакого ботокса, лицо живое и подвижное. Ясно, ботокс для клиентов, доктор знает другие секреты сохранения молодости.

Конечно, ничего брать в баре они не стали.

Хозяин квартиры появился почти сразу, он успел натянуть джинсы и на ходу надевал футболку, на которой мокрые волосы оставили следы.

– Вы ничего не стали пить? У меня хороший бар.

– Нет, спасибо. Мы по делу.

Словно не заметив замечания Фриды о деле, Адлер кивнул:

– Значит, сок. Аннете, принеси сок!

Но никакой реакции на этот зов вопиющего в пустыне они не услышали, если Аннете и была в квартире, то умело прикидывалась отсутствующей. Карл рассмеялся: «Ох, эти женщины!» – и отправился за соком сам.

Зажужжала соковыжималка, Фрида была готова ринуться на кухню и потребовать не тянуть время, но вспомнила, что для этого надо пройти мимо распятой девушки, и решила лучше посидеть на удобном диване Адлера. Не ее вина, что Карл тянет время…

Он принес соки, поставил поднос с четырьмя стаканами на низкий столик и развел руками:

– Вчера было небольшое party, горничная убрала в основном, но еще не навели порядок, прошу извинить.

Наверное, для хирурга мебель, вольно стоявшая посреди комнаты, не ассоциировалась с порядком. Но Фрида подумала о другом: не очень-то переживают друзья и родственники из-за гибели Аники.

– У вас там девушка… может, сначала отпустите ее? – Душа Фриды не выдержала понимания, что пока они здесь пьют сок и беседуют, там…

Адлер посмотрел в сторону прихожей, потом на часы и пожал плечами:

– Линда наказана и будет стоять еще… сорок восемь минут.

– Но это преступление против личности, ограничение свободы…

Линн поморщилась, осторожно коснувшись запястья подруги:

– Фрида, перестань, это по обоюдному согласию.

Сказала тихо, но Адлер услышал, его бровь чуть приподнялась.

– Вы правы, это по обоюдному согласию, и никакого насилия нет.

Адлер уселся на диван напротив них и жестом предложил соки, стоявшие на подносе.

Фрида опомнилась, в ней проснулся следователь.

– Господин Адлер, Андреас Флинт поручил нам заново расследовать гибель его супруги Аники Флинт. Он и их дочь Петра сомневаются в том, что Аника могла принять амоксициллин, прекрасно зная о своей аллергии. Вы так не считаете?

Вопрос был задан неожиданно, чтобы Адлер не успел подготовиться. Но того не смутил откровенный наезд Фриды.

– Вы правы, Аника не могла выпить амоксициллин, да и не пила. – Никакого волнения на лице Карла Адлера не отразилось, но это не было ботоксное спокойствие из-за неподвижности мышц, Адлер действительно не волновался.

– Петра считает, что ей подлили в питье.

Он пожал плечами.

– Петра может считать что угодно.

– Где вы были и чем занимались в тот день, можете рассказать подробно?

Карл усмехнулся:

– Вы не полиция, и ничего рассказывать я не обязан. Кстати, полиции рассказал. Но чтобы вы оставили меня в покое, расскажу. Подробно. Или такие вещи, как утренние водные процедуры и походы в туалет в течение дня, можно пропустить?

Фриду таким не возьмешь, кивнула:

– Это можно пропустить. Нас интересуют подробности после полудня и до шести вечера.

Адлер снова усмехнулся, видно что-то для себя отметив. Доктор умен, очень умен, наверняка он понял, почему именно такой временной промежуток.

– Перед утренней операцией мы с Аникой обсудили состояние и лечение остающихся в клинике пациенток, потом я ушел на операцию, она отправилась в свои палаты с Юсси и уехала. В полдень я был на операции. Закончил в двенадцать тридцать пять, помылся и отправился в суд.

– Куда?

– Давать показания на слушании по делу о разводе двух идиотов.

– Почему так грубо?

– Они уже три года пытаются выяснить, кто виноват в том, что жена не похожа на ту серую мышь, которая сказала «да» пятнадцать лет назад в день свадьбы.

– А на кого она похожа?

На кого еще через пятнадцать лет может стать похожей серая мышь? Разве только на серую же крысу…

– Сейчас она красотка, просто удивительно, как молодят женщину удаленные мешки под глазами и подтянутые щеки. За эти годы она помолодела благодаря моим стараниям, но мужу это не понравилось, он, видите ли, любит обвисшие женские лица.

– Нельзя все вернуть в прежнее состояние?

Адлер фыркнул:

– Я вполне могу как исправить, так и изуродовать любое лицо, но портить собственную прекрасную работу, знаете ли!..

Понятно, гордость профессионала… Он прав, это оскорбительно.

– Итак, вы были в суде с…

– С четырнадцати часов. Перед этим перекусил со своим приятелем в «F-12», знаете, где это?

– Какая разница? – пожала плечами Фрида, а Линн усмехнулась, вспомнив, что именно там состоялся их первый совместный с Ларсом выход в свет. Тогда они еще попали на глаза ее сводной сестре Терезе, которая рассказала о шикарном мужчине Линн ее матери, и расспросам не было конца.

Линн понимала, что имеет в виду Адлер, уточнив место обеда. Все подступы к этому ресторану под видеокамерами, а официанты и метрдотель столь внимательны, что могут и через полгода припомнить, кто из постоянных посетителей в какое время обедал, где сидел и что заказывал. Тем более по тону Карла Адлера ясно, что он из постоянных, значит, место имеет тоже постоянное, как и предпочтения в меню. Метрдотель скорее запомнит, когда Адлера не было…

– То есть, вы не имели никакой возможности увидеться с Аникой до самого ее отъезда?

– Вы правы, – кивнул с насмешливой ухмылкой Карл Адлер.

– Но это не значит, что кто-то не мог сделать это для вас.

Линн выпалила это, совершенно не думая, что говорит и к каким последствиям фраза приведет.

Фрида открыла рот, чтобы начать извиняться, но ее остановил жест Адлера.

– А теперь вы ошибаетесь, – усмехнулся Карл Адлер, – мне не было никакой необходимости убивать Анику. Она уже продала мне свою клинику. Договор о продаже подписан ею, а не Андреасом. Я собирался объявить об этом на следующий день, но когда она погибла, предпочел молчать, пока не закончится расследование.

– Вы уже купили клинику ко времени гибели Аники? – У обеих подруг просто отвисли челюсти.

– Да. Подписание документов состоялось в предыдущий день, а участие Аники в операции в день гибели было просто бонусом, неким презентом по поводу продажи.

– Но зачем она продала, фирма же была успешной и не слишком ее обременяла?

Адлер пожал плечами:

– Вы не в этом бизнесе, но попробуйте понять. Аника занималась серьезными операциями в своей основной клинике, здесь делала только блефаропластику. Это сродни удалению аппендицита для хирурга, способного оперировать сердце, слишком просто и обыденно – подрезать, подтянуть, зашить… Ну, конечно, любые операции сложны и достойны уважения, но Аника из тех, кто способен лепить новые лица, а не штопать старые.

– Что мешало ей проводить сложные операции здесь, недостаток оборудования или персонала?

– И это не проблема, можно купить оборудование и пригласить персонал. Что я и намерен сделать в ближайшее время. Но это означало бы разброс, понимаете, пациенток проще и эффективней пригласить туда, где ты работаешь каждый день, а не мотаться самой из страны в страну, страшно уставая по пути. К тому же сегодня работать с одной бригадой, завтра с другой… Анике не нужно развитие этой клиники, проще продать…

– Почему не продала раньше?

– Кому? Это тоже гордость профессионала – воспитать себе преемника, чтобы было кого оставить взамен себя. А у меня не было денег.

– А теперь появились?

– Не иронизируйте, действительно появились. И хотя в этом я тоже не обязан перед вами отчитываться, могу сказать откуда. У меня скончалась тетушка, внешний вид которой я поддерживал долгие годы, естественно, бесплатно, потому большая часть наследства перешла в мои руки. Хотите проверить? Вот телефон нотариуса, – Адлер быстро написал цифры прямо на салфетке. – Кстати, завещание было составлено давно, а умерла она от длительной болезни. Я дал исчерпывающие объяснения или вопросы еще остались? Если остались, задайте поскорей, мне пора на деловую встречу.

– Нет, спасибо, вы действительно дали исчерпывающие объяснения. Вопросов нет, – Фрида поднялась и протянула Адлеру руку, – до свидания.

– До свидания. Если хотите подтянуть свои веки, кстати, не помешало бы, я к вашим услугам. Сделаю солидную скидку в честь знакомства. Звоните. Вам ничего пока делать не нужно, только не пейте много воды на ночь, – улыбнулся он Линн.

Та невольно кивнула.

– И, кстати, поблагодарите своего парикмахера, он мастер своего дела.

Оставалось только хмыкнуть в ответ:

– Непременно.

Снова тупик.

Нелепо, знай они давно о продаже клиники, не потеряли бы столько времени. Линн ворчала:

– Этот Флинт не мог сказать раньше?

Фрида хмыкнула:

– Теперь понятно, чего он испугался, увидев список. Не вашей с Ларсом фамилии, а того, чтобы мы не путались под ногами у Карла Адлера. Пока расследование касалось только Аники, все было просто, но начав копать под того же Адлера, мы могли поставить под сомнение и саму сделку по продаже. Это Флинту ни к чему.

– Что же делать?

– Не знаю, – пожала плечами Фрида.

Линн отправилась на Библиотексгатан, а Фрида домой, было острое желание смыть с себя грязь, хотя дом Карла Адлера выглядел образцово чистым.

Едва успела принять душ, позвонил Х.

– Я не могу ждать до субботы, хочу продолжения. Ты хочешь?

От его голоса, от понимания, что означают произнесенные слова, у Фриды все свело внутри, с трудом тихо произнесла:

– Да.

– Фрида, не своди меня с ума своим тоном, иначе я приеду немедленно и немедленно же потащу тебя под плетку. Ты… хочешь этого?

– Хочу.

– Сейчас?

– Сейчас.

Пару мгновений он молчал, за эти секунды у Фриды успела пронестись мысль, что она зря поторопилась, теперь незнакомец будет думать о ней черт-те что.

– Я очень рад этому. – Голос тих и чуть хрипл явно от нарастающего возбуждения. – Фрида, ты не пожалеешь, что решилась связаться со мной. Запиши адрес, это недалеко от тебя…

Действительно недалеко, все тот же любимый Седр, только южный, один из очаровательных желтых домов под красной крышей Лилла Блекторнспаркена.

– Что это?

– Это квартира, в которой мы будем заниматься БДСМ и сексом. Пока. Пока ты не привыкнешь, – уточнил он уже почти приказным тоном. – Придешь сейчас, в квартиру войдешь без звонка. Там только я, потому не жди других неприятностей. Через час жду. Договорились?

– Да.

У нее рабочий день (наплевать!), масса дел (если честно, то никаких), она серьезная, разумная девушка (ой ли?)… и вообще, как можно связываться с человеком, о котором даже не знаешь, как он выглядит? Как можно идти к нему в квартиру, еще и прекрасно понимая, что он возьмет в руки плеть? Как можно желать быть выпоротой?!

«Господи, что я делаю?!» – вопрошала Фрида, собираясь на крайне странное свидание.

Посреди недели. Посреди рабочего дня. На встречу с человеком, который ее разденет, выпорет и трахнет. С тем, о ком она не знает ничего вообще, кроме размеров его члена и умения виртуозно владеть флоггером. С тем, кто владеет ее мыслями, чувствами, ее волей уже несколько дней, который может приказать по телефону вставить или вынуть плаг, держать на весу вагинальные шарики, ласкать клитор… И она послушно выполняет все его приказы, как и вот этот – срочно прибыть на квартиру, чтобы быть выпоротой.

Но чем больше Фрида убеждала себя, что это ненормально, тем больше понимала, что хочет этого – и снова испытать кожей обжигающее прикосновение флоггера, и боль, и сумасшедшее наслаждение. И готова подчиняться тоже. Оказалось, что в этом есть своя прелесть.

По пути все же позвонила Линн:

– Я на квартиру к этому… Запиши адрес, если меня запорют, будете знать, где искать труп.

Линн почему-то довольно рассмеялась:

– Не запорют. Я рада, что ты решилась. Вперед, подруга, и не трусь. Будет больно, но приятно. Потом расскажешь.

Поддержка Линн немного успокоила. Дойдя по Седерманагатан до площади Греты Гарбо, она уже решила для себя, что ничего страшного, ведь существует стоп-слово. В глубине души Фрида прекрасно понимала, что произнесет его не раньше, чем ее ягодицы останутся без кожи вообще, не в ее характере жаловаться на боль, даже сильную. К тому же болевой порог у нее и впрямь на зависть.

Никакой угрозы ни дом, ни подъезд или лестница не представляли. Обычный стокгольмский дом. И дверь в квартиру обычная.

Она действительно открыта…

Из глубины квартиры раздался голос Х:

– Фрида? Проходи.

Он появился в прихожей, к разочарованию Фриды, в маске. Одет в джинсы, с голым торсом и явно только что после душа, потому что волосы влажные. Квадратики брюшного пресса, мышцы, перекатывающиеся буграми при каждом движении…

Фрида замерла, не зная, что делать дальше. Х просто поднял ее лицо за подбородок и властно поцеловал, но не успела она откликнуться, как поцелуй закончился.

– Ты потренировалась держать вагинальные шарики?

– Да.

– Получается?

– Не очень.

– Проверим. Сними с себя все.

– Совсем?

– У тебя плохо со слухом? Я приказал раздеться. И вообще, переступив порог этой квартиры, ты сразу идешь в ванную и раздеваешься. У тебя нет права без моего специального разрешения носить одежду в этом доме.

Ясно?

Она бросила взгляд на входную дверь, которая едва ли была закрыта. Он понял, усмехнулся:

– Даже если я прикажу сделать это посреди Слюссена, ты выполнишь. Раздевайся, и поскорей, если не хочешь заработать еще десяток штрафных очков. Ванная справа, потом придешь в комнату. Поспеши.