Текст книги "Компаньон ее сиятельства"

Глава 14

Месяц спустя Гидеон все еще пытался выбросить леди Стирлинг из головы. Сидя в удобном кожаном кресле, положив локти на край шахматного столика, он рассеянно вертел черную пешку между пальцами.

С тихим стуком черный ферзь упал на доску в поражении.

– Ты сделал это слишком легким в этот раз. Тебе не обязательно поддаваться мне. Обещаю не дуться.

Гидеон поднял глаза и сосредоточился на обладательнице голоса.

– Не стоит давать обещания, которые не сможешь выполнить.

Легкий смешок сорвался с губ Хелен, когда она кивнула, соглашаясь. Она и в самом деле дуется – правда, совсем чуть-чуть – всякий раз, когда он обыгрывает ее в шахматы. Но в этот раз он не поддавался ей, он, в сущности, вообще не помнил игры.

Он снова взглянул на черно-белую доску. Черные фигуры расставлены по всей доске – значит, он, должно быть, все же играл. Однако не слишком хорошо. Он предоставил Хелен прекрасную возможность, оставив своего ферзя совершенно незащищенным.

– Твои мысли где-то витают, верно?

В ее вопросе не было упрека, и все же Гидеону стало досадно – обычно он умел скрывать свои чувства.

– Нет. Ведь я с тобой.

– Тебе незачем мне лгать, Гидеон. Нет нужды льстить. Ты хорошо знаешь.

Гидеон действительно это знал. И хотя гордость побуждала его разубедить ее, он сдержался.

У них с Хелен очередная встреча. Она одна из тех немногих, кого он навещает регулярно, через определенные промежутки времени. Поскольку Хелен, леди Нолвуд, вдовствующая маркиза, находилась сейчас в Лондоне, до ее городского дома было рукой подать в отличие от трехчасовой тряски в карете до ее хертфордширского имения.

Гидеону нравилась Хелен. Он знал ее уже много лет. Они были друзьями – возможно, потому, что в последнее время она больше искала его общества, чем чего-либо еще. Их отношения уже давно перестали быть просто постельными. Чаще они просто разговаривали, играли в шахматы или партию-другую в карты, или приятно проводили время за трапезой. Время от времени она давала знать о своих желаниях. Намекала на то, что ей нужно от него больше, чем мастерство собеседника. Но это происходило все реже и реже.

Не то чтобы ему это было в тягость. Хелен было уже за сорок, но она сохранила красоту молодости, а фигура ее оставалась такой же, как и десять лет назад. Проблески седины в рыжевато-белокурых волосах были заметны, лишь когда на них падал свет под определенным углом, а на лице было всего несколько мимических морщинок.

Даже не будь она красавицей, это не отвратило бы его. Гидеон давно обнаружил, что умеет за внешней красотой распознавать красоту душевную. Он любит женщин, иначе не смог бы выполнять свою работу. Но тут было больше, чем беглая оценка того, что отличает их от него, мужчины. Ему на самом деле нравятся женщины – их маленькие уловки, неожиданные чудачества, которые делают их теми, кто они есть.

Но сегодня он питал надежду, что их встреча не закончится постелью. Странно, но он поймал себя на том, что не имеет желания спать с ней, даже прижаться губами к ее губам, – возможно, потому, что в последнее время вел жизнь монаха. На каком-то уровне, вероятно, он знал…

– Она знает, как ей повезло?

– Кого ты имеешь в виду?

– Ту, что пленила твое сердце. Знает ли она, как ей повезло заполучить то, ради чего многие леди, уверена, пошли бы на убийство?

Каждый мускул в его теле напрягся. Он задержал дыхание, боясь следующих слов, которые она произнесет, но бессильный их остановить.

– Надеюсь, она этого достойна.

– Хелен, уверяю тебя, я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Гидеон.

– Все в порядке. Гидеон. Я счастлива за тебя – правда счастлива, Я была именно той, с кого ты начал эту жизнь, и в последнее время стала опасаться, что из-за этого ты ожесточил свое сердце и никому не намерен отдавать его. Рада узнать, что ты все же кому-то его вверил.

Хелен была его первой клиенткой, хотя в то время не знала этого. Лишь годы спустя, когда как-то ночью они поддразнивали друг друга, он проговорился. Она была потрясена и еще больше шокирована, когда он признался, сколько ему лет.

– Знай я, ни за что не попросила бы тебя. Я думала, ты там работаешь.

– Я и работал, только в другом качестве.

– Я бы ни за что не догадалась, что это был твой первый раз.

– Моя первая леди, а не первый раз.

За три года до этого свои первые уроки он получил в разных постелях в заведении Рубикон. Подросток в публичном доме? Для него было бы немыслимо дожить до семнадцати лет девственником. В том возрасте он не отвергал ни одну женщину. Гидеон был на седьмом небе от радости. Бесчисленные красавицы желали показать ему всевозможные интересные вещицы. Эти годы взросления были для него сплошным приключением.

– Кто она? – спросила Хелен, возвращая его к реальности.

Гидеон уклонился от ответа. Он повидал достаточно девушек Рубикон, заливавшихся слезами, когда кто-нибудь из любимых клиентов выбирал другую, и поклялся не совершить подобной ошибки. Никогда не впускать их в свое сердце.

Он не узнал это тянущее чувство под ложечкой, пока Хелен не высказала правду.

Одну он все-таки впустил.

Теперь, глядя в лицо правде, он не хотел вникать в нее, ибо нет никакой надежды.

– Ох, Гидеон. Мне так жаль. Она одна из твоих клиенток, которая замужем, да?

Зажав в кулаке черную пешку, Гидеон уставился на огонь в камине, прогоревший до углей.

– Он пожилой, ее муж?

– Не знаю, – натянуто ответил Гидеон. Меньше всего ему хотелось думать о муже Беллы.

– Она знает?

– Что именно? – Он смущенно взглянул на Хелен краем глаза.

Как Белла может знать, если он сам понял это лишь несколько минут назад? Гидеон снова отвел взгляд.

– Когда ты снова увидишь ее?

– Не знаю. Не знаю, планирует ли она еще раз нанять меня. – Каждое утро он просыпался с надеждой получить письмо от Беллы. Но так и не получил.

– Гидеон, если она небезразлична тебе, ты непременно должен повидаться с ней. Или хотя бы написать.

Глаза его вспыхнули от абсурдности подобного предложения, и он сердито посмотрел на Хелен.

– Это исключено.

– Почему?

– Я не могу… заявиться к ней домой без приглашения. – Он этого не сделает. Не появится у нее на пороге как страдающий от безнадежной любви дурак. Если она откажет ему, что вполне вероятно, он не переживет этого.

– Нет, можешь. Для замужних дам совсем не редкость принимать мужчин или позволять себе осмотрительные интрижки. Во всяком случае, узнай – может, ее муж стар и слаб здоровьем. Возможно, ей повезет, так же как мне, и супруг отойдет в мир иной, оставив ее свободной и состоятельной.

Гидеон снова взглянул на огонь, не желая тешить себя надеждой, что когда-нибудь она будет принадлежать ему. Даже не будь она замужем, женщина ее положения никогда не выбрала бы такого, как он.

– Гидеон, перестань думать о ней как о клиентке, думай о ней как о женщине, которую любишь. Борись за нее. Ты заслуживаешь счастья. Дай себе шанс, ибо до конца жизни будешь жалеть, если не сделаешь этого.

Хелен поднялась.

– Спасибо, мой друг. Здесь мы расстанемся, и я желаю тебе удачи, она тебе очень понадобится, – проговорила Хелен.

Гидеон встал и поцеловал тыльную сторону протянутой руки.

– Спасибо, Хелен. – Голос его прозвучал хрипло от наплыва эмоций, бушевавших в нем.

– Буду рада получить от тебя весточку. Непременно сообщи, если завоюешь свою леди.

В тот вечер Белла оставалась в оранжерее столько, сколько осмелилась, прежде чем темнота ночи стала подталкивать ее к ярко освещенному особняку, к безопасности своих комнат. Она прошла через сад и чуть-чуть приоткрыла заднюю дверь, чтобы только просунуть голову. Кухня была пуста. Она испустила облегченный вздох и осторожно, чтобы не издать ни звука, шагнула в дом и закрыла за собой дверь.

Она крадучись пошла через кухню. Ну почему он вернулся именно сегодня? Белла никогда не чувствует себя спокойно рядом с ним, даже когда он бывает благодушным. По ночам не спит, когда он находится в Боухилле. Пройдет немало дней после его отъезда, прежде чем она снова обретет покой.

Зачем он привез с собой «этих»? Мало ей одного Стирлинга, не хватало только его шайки приспешников. Этих сомнительных личностей, погрязших в пороке, обитающих далеко за пределами приличного общества. Они шумные, грубые и вечно пьяные.

Буйство, визг шлюх из местной таверны и дикий гогот сигнализировали, что они обосновались в ее гостиной. Белла решила подняться к себе по черной лестнице и зашагала назад по коридору. Быстро взглянув через плечо, повернула за угол и врезалась во что-то твердое. Она инстинктивно вытянула руки, чтобы восстановить равновесие, но резко отдернула их, когда ощутила скользкий шелк и холодный металл пуговиц.

– Что у нас тут?

Большая ладонь схватила ее за талию, пресекая попытки ретироваться. Черные, полуприкрытые веками глаза злонамеренно вспыхнули.

– Отпустите меня, – ледяным тоном произнесла Белла.

– Ты не одна из местных шлюшек, это точно. Значит, жена. Стирлинг говорил, ты первосортная штучка, и он не преувеличивал.

Сердце ее учащенно забилось.

– Отпустите меня.

Мужчина наклонился ближе. Локон черных волос упал ему на лоб. Похотливая ухмылка изогнула губы.

– И не подумаю. Оставлю тебя себе.

Она отвернулась.

– Вы не сделаете ничего подобного. Отпустите меня немедленно!

– А как гостеприимство? Разве ты не хочешь должным образом поприветствовать дорогих гостей?

Рука у нее на талии скользнула кверху, большие пальцы распластались, доставая до груди. Мурашки отвращения побежали у Беллы по коже.

– Вы не мой гость и определенно не дорогой.

Мужчина прищурился. Не успела она опомниться, как он толкнул ее к стене, выбив воздух из легких.

– Изабелла!

Сердце ее едва не выскочило из груди. Ей весь день удавалось избегать его, и вот…

– Ты извинишься перед лордом Рипоном, – заявил Стирлинг, надвигаясь на нее. От стремительного шага его растрепанные рыжеватые волосы сдуло с лица. Довольно красивые черты были искажены яростью. Он всего на десять лет старше ее, но годы порока и разгульной жизни не прошли бесследно. Он выглядел гораздо старше своих лет. Каждый раз, видя его, Белла могла бы поклясться, что он стал выше и шире в плечах, чем в прошлый раз. Мало кто из мужчин осмелится рассердить ее мужа, и не без причины.

Призвав на помощь остатки храбрости, Белла расправила плечи. Она не сделала ничего дурного за исключением попытки не позволить мужчине грубо обращаться с ней.

– Я не буду этого делать.

Голова ее резко дернулась вправо, сильно ударившись о стену позади нее. Искры заплясали перед глазами. Боль вонзилась в левый глаз и растеклась по голове.

– Извинись! – прорычал Стирлинг.

Злобная усмешка лорда Рипона с трудом просочилась сквозь сильный звон в ушах. Она начала качать головой, но боль от этого усилилась.

– Извинись.

Боль была невыносимой. Проглотив слезы, Белла выдавила:

– Лорд Рипон, примите мои извинения. Вы всегда желанный гость в доме лорда Стирлинга.

Рипон самодовольно кивнул.

– Рипон! – донесся пьяный мужской голос из гостиной.

– Приятная у тебя жена, Стирлинг. – Лорд Рипон повернулся и зашагал по коридору, оставив ее наедине с мужем.

Горячее, пропитанное виски дыхание ударило ей в лицо, когда он наклонился ближе. Он навис над ней, широкий как амбар. Белла вжалась в стену. Каждый мускул инстинктивно напрягся в ожидании, грудь сдавило от силы учащенного паникой дыхания.

– Знай свое место. Если ты еще когда-нибудь заговоришь так с кем-то из моих друзей, сильно пожалеешь.

И он ушел; тяжелые шаги удалялись по коридору, потом стихли. Едва только его широкая спина исчезла за дверьми гостиной, она с беззвучным всхлипом обмякла, привалившись к стене. Осев на пол, спрятала лицо в ладонях. Слезы были как огонь, обжигая подбитый глаз. Но она не могла остановить их. Они все текли и текли, как из бездонного колодца.

«За что он меня так сильно ненавидит?» За пять лет ей бы следовало привыкнуть к этому. Не в первый раз ставит он ей синяк под глазом или унижает перед другими. И все же…

Красивое лицо с доброй улыбкой и бездонными глазами цвета виски возникло перед ее мысленным взором. «О Боже, как я скучаю по тебе». Она сжала зубы, чтобы удержать эти слова в себе, задрожав от стремительно нахлынувшей тоски, от острой потребности быть с ним. Каждый день она тосковала по нему и каждый день лелеяла воспоминания о нем. Однако сейчас он нужен был ей больше, чем когда-либо.

Звук шагов по мраморному полу переднего холла достиг ее слуха. Белла вскочила, метнулась за угол, проскользнула в маленькую дверь. И закрыла ее за собой. Одной рукой держась за стену, она побежала вверх по лестнице, опустив голову и все еще прижимая левую руку к глазу.

Она столкнулась с кем-то и отпрянула. Рука ухватила ее за запястье, не дав упасть. Она инстинктивно еще ниже опустила голову от яркого света свечи.

– Леди Стирлинг?

Белле потребовалось несколько мгновений, чтобы выровнять дыхание, прежде чем она смогла заговорить:

– Извините, миссис Кули.

Она ждала, что экономка отпустит ее руку, но хватка женщины лишь сделалась мягче, напоминая успокаивающее пожатие.

– С вами все в порядке, ваше сиятельство?

– Да.

Миссис Кули вздохнула:

– Нет. С вами далеко не все в порядке.

Одно дело, когда Стирлинг бьет ее в присутствии своих друзей, и совсем другое, когда ее домоправительница, женщина, с которой Белла общается каждый день, видит ее дрожащей от страха, с залитым слезами лицом. Она потянула руку. Миссис Кули отпустила ее запястье, повернулась и стала подниматься по лестнице.

Белла мгновение постояла неподвижно. Но ступеньки вниз приведут назад к Стирлингу, поэтому она неохотно, последовала за экономкой. Золотистый свет от свечи миссис Кули отбрасывал тени на стены. Когда они достигли второго этажа, миссис Кули вначале просунула в дверь голову, прежде чем полностью ее открыть.

Она махнула Белле.

– Идемте. Прислать вам Мейзи? – спросила она.

– Нет. – Белла быстро шагнула в пустой коридор, проскользнула в свою спальню, и колени её подогнулись, едва только она повернула замок в двери.

Месяц спустя Гидеон смотрел из окна кареты на высокую черную дверь. Полукруглое окно над ней было темным. Как и окна по обе стороны от двери, и те, что на втором и третьем этажах. Но он знал, что дом не пуст. В нем есть один человек. Точнее, женщина, которая, вероятнее всего, уже начинает терять терпение.

Гидеон гордился своей пунктуальностью, тем, что всегда прибывал в назначенное время. И все же десять часов пришло и прошло, прежде чем он покинул свою квартиру. По этой причине он находился сейчас в этой карете. Потребовалось бы тридцать минут, чтобы дойти до дома леди Девлин, и, как бы он ни пытался этого избежать, прийти после одиннадцати было бы нехорошо.

Вытащив карманные часы, он приподнял лицо к окну, чтобы поймать свет от ближайшего уличного фонаря. Без десяти одиннадцать. Он вздохнул. Дольше откладывать уже нельзя. В любом случае, задержись он тут дольше, его сюртук пропитается запахом этого старого наемного кеба, а пыль и земля – две субстанции, запах которых не приветствуется в женской спальне.

– Вы выходите или нет?

– Да, – отозвался Гидеон. Он вышел из экипажа и заплатил нетерпеливому кучеру. Щелкнув поводьями, возница уехал. Гидеон остался стоять под фонарем. Как только кеб скрылся из виду, он поднялся по каменным ступенькам на парадное крыльцо, повернул ручку и открыл черную дверь. Заперев ее на замок, попытался сориентироваться в темном доме. – Третий этаж, – пробормотал он, вспоминая записи в своем блокноте.

Поднявшись на площадку второго этажа, Гидеон остановился и презрительно фыркнул. Можно подумать, что он взбирается на виселицу. Такими темпами он и к полуночи не доберется до спальни леди Девлин.

Больше чтобы доказать себе свою правоту, чем ради чего-то еще, следующий лестничный марш он буквально пролетел. И все же остановился у двери в конце короткого коридора и уставился на блестящую медную ручку.

– Хватит, – пробормотал он, презирая себя. Это внутреннее сопротивление исчезнет, если ему удастся пройти через эту единственную встречу. Тогда он сможет двигаться дальше, как было всегда. Ибо это то, что он обычно делает. И ему надо работать, если он надеется когда-нибудь бросить все это.

Он закрыл глаза и настроился на текущую задачу.

Леди Девлин. Пят футов один дюйм. Роскошная, привлекательная брюнетка. «Не так плохо, могло быть хуже». Он постучал один раз и открыл дверь.

Дьявольщина!

Сердце его упало. Конец его надежде перетерпеть это свидание. Множество свечей, расставленных в комнате, освещали леди Девлин во всем ее нагом великолепии, разметавшуюся на большой кровати с балдахином.

– Гидеон! – Она вскочила с кровати и бросилась к нему. – Негодник этакий. Ты заставил меня ждать.

Не дожидаясь ответа, она обняла его. Гидеон попытался отключить мозг, задвинуть его подальше и действовать в соответствии с мужским инстинктом, но все было не так. Аромат сирени наполнил ноздри. Полные груди прижимались слишком низко к его груди. Леди Девлин что-то мурлыкала.

Ее руки нетерпеливо потянулись к ширинке брюк. Не без труда ему удалось не поддаться желанию резко отстраниться, и он заставил себя ловко, плавно взять ее руки в свои. Он рассеянно пощекотал ладони кончиками пальцев, размышляя, куда бы положить ее руки. Ему даже не хотелось, чтобы она прикасалась к нему. Заведя руки ей за спину, он удержал их там, покусывая впадинку за ухом.

Женщина снова прижалась к нему своим внушительным бюстом.

– Да, – вздохнула она.

Может, стоит привязать ее к кровати? Но что он потом будет с ней делать? Его мозг отказывался помогать. Все, о чем он мог думать, – это как бы уйти от нее. И его тело – у него возникло сильное подозрение, едва он ступил в эту спальню, – тоже не собирается помогать.

Она сделала шаг назад, в сторону большой кровати, занимавшей центральное место в комнате, но он не сдвинулся с места, словно прирос к полу. Ни за что на свете он не ляжет на эту кровать. Не стоило ему приходить в этот дом. Надо было отказаться от визита и продолжать вести возложенный на себя самого обет воздержания.

Множество записок, которые он получил за эти последние недели, были проигнорированы, оставленные кучей на обеденном столе. Ни одна из них не была написана тем отчетливым, плавным почерком, которого он ждал. Но даже если его клиентки и не жалуются на это молчание, очень скоро это сделает Рубикон. Он уже несколько месяцев не платит ей. И дабы заполнить длинные, одинокие дни, отвлечься от причины, по которой не хочет работать, он стал частым гостем за игровыми столами.

Воспоминание о проигрыше прошлой ночью накатило на него, и это отнюдь не помогло в его теперешнем затруднительном положении. Он не мог поверить, что опустился так низко, чтобы играть в рулетку. Всем известно, что перевес всегда на стороне клуба. И все равно он бросил фишки на зеленое сукно и оцепенело наблюдал, как крупье сграбастал их.

У него нет ни малейшего желания спать с этой женщиной. И не только с ней. Он был вялым, словно старый импотент, с тех пор как вернулся в Лондон, без малейших следов утренней эрекции.

Гидеон почувствовал, как она заерзала, чтобы сделать еще один шаг к кровати, и пытался наскрести хоть что-нибудь, хоть малейший намек на желание. Хотя бы крошечный. Сладострастные образы всплыли перед его мысленным взором.

Женщина на коленях, ее накрашенные губы на его возбужденной плоти, черные волосы рассыпались по обнаженной спине. Две красавицы на кровати ласкают друг друга, глаза, полуприкрытые отяжелевшими веками, приглашают присоединиться к ним.

Но все бесполезно. Никакой реакции. Он никогда в жизни не был таким вялым.

Его инструмент никогда не подводил его. Он даже не задумывался над этим, просто становился твердым всякий раз, когда это было нужно. И до сегодняшней ночи ему никогда не приходило в голову, что самые доверенные части тела его подведут. Он чувствовал себя музыкантом, который вдруг понял, что не может сыграть ни одной ноты. Солистом, стоящим перед оркестром без своей скрипки. Это потрясло его до основания, полностью лишило уверенности в себе. Вся его взрослая жизнь была построена на этой части тела, а теперь…

– О, Гидеон. – Леди Девлин приподнялась на цыпочки и попыталась завладеть его губами.

Слегка сжав ее запястья, он отклонил верхнюю половину тела назад, избегая этих ищущих губ. Она запрокинула голову, и он покрыл легкими, покусывающими поцелуями открывшуюся шею, переместившись к другому уху.

Струйка пота, щекоча, сбежала между лопатками. Галстук казался удавкой. Ему надо убраться из этой комнаты. Пока она позволяет ему просто покусывать ей шею, но скоро начнет озвучивать свои требования.

Секунды тикали у него в голове. Неотложность давила на него. Хоть убей, он не мог придумать, как ему уйти, не оскорбив женщину. Ему не хотелось задеть ее чувства, но он ничего не мог с собой поделать.

И казалось таким неправильным находиться здесь, вкус предательства стоял в горле. Как же ему убраться из этого дома? Соврать, что у него еще одна встреча, – не выход. Леди Девлин стояла у него в календаре целый месяц. Лорд Девлин планировал поездку в имение после закрытия парламента на лето, и леди Девлин решила развлечься в его отсутствие. Ей даже удалось отослать из дома всех слуг.

Может, сослаться на головную боль или тошноту? Он определенно чувствует себя больным. С каждым мяуканьем, слетающим с ее губ, его начинает мутить, словно там полно живых угрей.

Да, вот оно. Съеденный обед явно желал вернуться назад. И мысль о нем, блюющем в умывальной комнате, уж точно должна погасить ее страсть.