Текст книги "Сага о белом свете. Порнократия"

Сага о Белом Свете
Порнократия
Евгений Черносвитов

Редактор Екатерина Александровна Самойлова

Иллюстратор Анатолий Иванович Михуля-Морозов

© Евгений Черносвитов, 2017

© Анатолий Иванович Михуля-Морозов, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-3411-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 1

Ясное, как солнце. Часть первая

Памяти моих учителей и друзей: двух великих дальневосточников – Всеволода Петровича Сысоева, который сделал из меня таежника и научил ловить тигров, и Владимира Дмитриевича Климова, который научил меня жить в тайге, как в родительском доме и сделал меня профессиональным геологом. Всему остальному я, в большой степени, обязан Жаку Лакану.

Порнократия, как и демократия – формы правления государством, известные еще в Древней Греции. Πορνοκρατία, то есть – правление проституток, период в истории римского папства (Х век), когда власть находилась под контролем «блудниц». Порнократия (система) – название формы политического устройства государства…

В оформлении обложки использована картина Анатолия Михули-Морозова «Юдифь».

Все фотографии из личного архива автора.

Преамбула

Сегодня у меня сложился совсем необычный день. Началось, видимо, с предутреннего сна. Мне, второй раз за всю жизнь, приснился мой научный руководитель. Мы давно с ним не виделись. И я давно ничего о нем не слышал. Знаю, что, жив и здоров и продолжает в свои 90 лет заниматься карате… Вообще я сны изучаю и не только свои и даже написал книгу. Не успел я умыться, как прибежала соседка и с порога закричала (она глухая):

«Ты, что с Володей прощаться не пойдешь?»

Оказывается, умер Володя, сосед через три дома. Соседка убежала, а я стал одеваться быстро, чтобы успеть проститься с Володей у него в доме… Громадный дом был набит людьми, мужчины уже изрядно выпили. Гроб был в самой большой комнате, чтобы пройти к нему, нужно было пройти через комнату, чуть поменьше (комнаты громадные, как и хозяин). В комнате в этой стоял ничем не покрытый деревянный стол – вся мебель сделана руками Володи, несмотря на то, что основная профессия у него была сварщик. У Володи было два сына-близнеца, такие же, как он, гиганты, только нрава другого. Теперь о Володе. Умер он во сне в возрасте 88 лет. Через два дня после дня рождения. Володю по многим параметрам можно было бы записать в книгу «Гиннесс. Мировые рекорды». Я просто перечислю, ради каких его личных достоинств.

1) Володя никогда не чистил зубы. Они всю жизнь у него были здоровые, улыбка краше любой голливудской.

2) Володя никогда не был у парикмахера, подстригал себя сам. И у него не было и в гробу ни на голове, ни на огромных волосатых кистях, ни одного седого волоса. Володя никогда не пользовался шампунем. Раньше хозяйственным мылом. Потом – детским.

3) Володя никогда не брал в рот никакого спиртного и не знает его вкуса. Но, это не мешало его детям начать выпивать с четырнадцати лет. Став мужиками, громадными, метр 82 сантиметра, они могли выпить ведро водки и ни в одном глазу. Но, только по случаю.

4) Володя никогда не брал в рот ни папиросу, ни сигарету и не знает вкус табака, но мог спокойно сидеть среди курящих, когда дым от сигарет коромыслом.

5) Володя женился в 21 год. Жене было 18 лет. Это его единственная женщина, родившая ему близняшек. Больше женщин у Володи не было.

6) Друзей у Володи не было. Да и не могло быть. Если он не занят сваркой, то показывает свои зубы и рассказывает о том, о чем я написал выше.

7) С Володей можно было не встречаться годами, но, встретившись, тебя сразу охватывает ощущение, глядя на него, вечно одинаково улыбающегося (даже в гробу), что ты с ним недавно расстался!

…Вот, пожалуй, и все о Володе, кроме того, что он был великолепным сварщиком, и сыновья пошли в него. Один был просто сварщик. А, другой, микро сварщик. Один жил рядом с родителями своей семьей. А, другой, тоже семьей, на Колыме. На похороны сын с Колымы привез тридцати литровую бочку красной икры и почти тонну красной рыбы – соленой, копченой, вяленой. Все это было в красивых тазиках рядом наборы ложек, вилок, ножей, хлеб и много-много бутылок водки, коньяка и виски. Так, что, мужики, пройдя через эту комнату и слегка в ней задержавшись, приходили к Володе «готовенькие». Ни жена Володи, ни гиганты-дети не мешали мужикам, прямо сказать, глумиться над трупом Володи… Одни пытались влить ему в рот водку и виски. Другие совали дымящиеся сигареты… Похоронили Володю, как хоронят обыкновенного умершего в нашем ПГТ… Да, фото нет. При входе сыновья очень просили не фотографировать!

Я простился с Володей, хотел еще постоять, посмотреть, как наши мужики к смерти относятся, но соседка схватила меня и потащила к себе – наш, общий с ней забор-сетка, оказывается потихоньку сгнил. А мне и дела нет! Тут у меня начинается другой рассказ, уже с картинкой и стихом, правда, не моим. Ровно посреди забора-сетки я сделал пролет из толстых досок для того, чтобы растянуть на нем медвежью шкуру. Этого медведя я ловко убил, попав ему в лоб, ровно посредине. Шкура была отлично выделана, но, провисела дома всего год и ее начала поедать моль. Я предпринял все, что мог. Для того, чтобы спасти другие шкуры, я прибил медвежью шкуру на этот пролет, покрасив с другой стороны красной краской. Но, через несколько месяцев шкура сморщилась – жалко смотреть было! Вот я и начал ремонтировать наш общий забор с соседкой, с деревянного пролета, чтобы быстрее убрать со стыда шкуру. А, то, ведь, не обращал на нее никакого внимания! До темна разбирал пролет и разжег костер в ранее сгоревшем шалаше-камине… Это – отдельная история для следующего раза, как я чуть дом свой не сжег… Шкура вмиг сгорела. Пламя из полусгнивших сухих досок разбушевалось. И тут у меня в голове зазвучали вот эти стихи:

Признаюсь, от любви я требую огня,

а чувство слабое лишь оскорбит меня!

Таким я был всегда, ни в чем границ не зная:

безумна моя страсть и мне нужна такая!

Сейчас вывешу пламя, а потом посмотрю, чьи это стихи – забыл!..

P.S. Иллюстрация к похоронам Володи и, к сожжению, останков медведя. Два часа бродил по Сети – стихотворение не нашел! Или это я сам написал, или мой перевод чьего-то стихотворения. Буду благодарен, кто найдет автора! А, вот картинки. Тайга, охотники, шкура убитого медведя на заборе зимой. Смотрите. Я пишу и говорю только правду!

Глава 1. Двойники – alter ego

У каждого человека есть двойник. Это знали давно: ведь откуда-то появилось представление об alter ego? Но двойники никогда не совпадают друг с другом – или в пространстве, или во времени. Некоторым двойникам везет: они узнают о существовании друг друга через третьих лиц. Чаще, конечно, не оба, а только один из двоих. Судьба или сама природа двойняшества так распорядилась?

Была первая половина апреля, когда уже хочется сбросить всю одежду, и ходить только в футболке, джинсах и кроссовках на босу ногу. Яблони и тёрн еще не расцвели…

В 23 часа он стоял перед дверцей водителя маршрутки, которая шла до метро «Речной вокзал», и, явно испытывая неловкость, спрашивал у водителя, есть ли в маршрутке льготное место? Пришлось сначала постучать в окно, ибо моросил дождь, и водитель закрыл окно плотно. Окно медленно опустилось, и водитель, услышав просьбу о льготном месте, дружелюбно и явно сочувствуя пожилому человеку, стоящему в темноте под дождем, сказал, что место-то есть, да уже дама заняла его… Наверняка, как почувствовал пожилой мужчина, водитель собрался предложить ему ехать бесплатно – так часто делали водители – армяне, а он был армянином, нарушая тем самым правила перевозки пассажиров, и платя за них из своего кармана, если в салон входили контролеры. Но, дверца салона вдруг открылась настежь, и оттуда донесся громкий, чистый, звонкий девичий голос: «Заходите, заходите, дедушка, я заплачу за проезд!» «Вот видишь, отец, тебе повезло… мир не без добрых… девушек!» – Засмеялся водитель, а окно дверцы стало быстро подниматься. Пожилой мужчина обошел спереди маршрутку, и на миг остановился перед входом, ибо его руки были заняты сумкой и огромным пакетом, из которого торчал большущий букет цветов, обдумывая, как ловчее ему подняться на ступеньки и войти в салон. Цветы были настолько необычные, что заставили всех пассажиров оторваться от разговоров и отключиться от своих плееров. Во-первых, таких в Москве не только не купишь, но и не увидишь! Головки цветов были невероятных размеров – с десертную тарелку, к тому же неправильной и разнообразной формы. От вогнутых шаров и эллипсов, до кубов с разновеликими сторонами. Во-вторых, краски их были такие яркие и сочные, что вызывали сравнение с пухлыми губами женщин в страсти! В – третьих, запах от цветов шел какой-то неистовый, вмиг заполнивший салон маршрутки. Так пахнут женщины всех континентов, когда они – in love! Подобные мысли, должно быть, возникли у всех пассажиров маршрутки, коль они притихли… очарованные букетом, втягивая в себя его аромат. Букет словно знал это, ибо торчал дерзко из черного пакета!

У одной пассажирки эти мысли точно возникли – совсем юной особы, протянувшей ручку помощи «старичку». У… монашки! Она заплатила за проезд пожилого мужчины, и сейчас неловко скользила по сиденью, одной рукой поддерживая подол монашеского одеяния, а другой – подхватывая сумку своего пассажира. «Спасибо, дочка! Спасибо, я сам…» – сказал пожилой мужчина, твердой поступью входя в салон со своими котомками, явно оберегая цветы. И у него получилось довольно-таки ловко, без лишних движений, войти и сесть рядом с монашкой, поставить сумку, так, чтобы она не мешала, между своих ног, при этом освободив ее ручки от прелестных пальчиков монашки. Он аккуратно поставил пакет с букетом перед собой. Букет спрятал его лицо, оставив только глаза. Когда все это он сделал, он повернулся лицом к своей меценатке, посмотрел ей в глаза, и на миг сильно напрягся. Девушка-монашка это поняла, ибо его пальцы сжались крепко в кулаки, а зрачки мгновенно сузились, как у снайпера перед выстрелом! Она встревожилась, видя такую перемену в «соседе», прямо противоположную должной! Ведь он в теплом салоне, удобно сидит, хорошо уложил свои котомки, поразил всех пассажиров необычным букетов экзотических цветов. Что, это с ним? Может сердце? «Вам плохо?» – Тихо спросила она, наклоняясь к его уху. Для этого ей пришлось слегка отодвинуть букет. Маршрутка тронулась, и от небольшого рывка ее полураскрытый рот прильнул к уху «старичка», словно собрался укусить его за мочку!

До инцидента с «мочкой уха», монашка успела краешком глаз разглядеть своего «дедушку». И решить, что эпитеты – «старичок», и даже «пожилой человек» – к нему как-то не подходят, несмотря на совершенно седые волосы и такого же цвета, коротко остриженную шкиперскую бородку и густые усы… Она даже заметила, что у него крепкий подбородок, с выраженной ямкой посредине. А морщины только на лбу, как шрамы.

«Нет! Все – в порядке. Просто, глядя на Вас, я о чем-то вдруг задумался – пока не знаю, о чем! Это у меня с детства!» – спокойно ответил пожилой мужчина, опять повернувшись к соседке лицом и утопая в ее зрачках. Девушка от этого пристального взгляда почувствовала, как холодок струйкой пробежал по ее спине – от затылка до копчика. И это не было, неприятно! И еще ей показалось, что руки ее и колени сильно задрожали! «Во, дожила! – Мелькнула у нее вероломная мысль – Скоро на первого встречного мужчину буду кидаться! С монашеством пора кончать!» Но, тут же, эту мысль сменило ощущение острой душевной боли. Настолько сильное, что она прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать… Мужчина, видя перемены в собеседнице, отвел глаза и уставился в телевизор, какие теперь во всех московских маршрутках. Так они доехали, молча, до последней остановки – метро «Речной вокзал».

Он вышел первым. Поставил котомки на землю и галантно протянул руку выходившей монашке. Она оперлась на его руку левой рукой, поддерживая, слегка приподняв, подол платья, правой. Сойдя со ступеньки, она встала перед своим неожиданным попутчиком. Очень близко к нему, ибо сзади спускались пассажиры маршрутки, а с боков стояли другие маршрутки вплотную друг к дружке. Она открыла рот – он заметил, что ей хочется что-то сказать на прощанье, но слова не находились. И он, тогда, словно опомнился – протянул ей пакет с цветами: «Это Вам! Нет, нет, я не собираюсь с Вами таким образом рассчитаться. И даже не потому, что мне некому его дарить. Я, видите ли, живу один. Еду с дачи, где у меня небольшая оранжерея. Везу их себе самому в московскую квартиру. Не люблю приезжать сюда. Вот „кусочек“ дачи и прихватил!» Он выпалил эти слова, протягивая девушке пакет, улыбаясь. На чисто выбритых щеках его появились симпатичные ямочки. А она, дождавшись, когда он закончит говорить, вдруг отстранила пакет и… бросается ему на шею!

«Сережа! Сережка…» – громко воскликнула она и, обняв незнакомца за шею, крепко к нему прижалась, положив голову на его плечо…

На сей раз, он решил, что с ней плохо: приступ! Бросив пакет на землю, взял ее голову ладонями и посмотрел ей в глаза. Огромные зрачки указывали, что она в состоянии «помраченного сознания»! Мужчина был психиатром. Он приготовился ее удержать, если начнутся судороги, и решил, что это приступ эпилепсии. Поэтому, очень крепко прижал ее к себе, обхватив за плечи руками в кольцо. Так они и стояли, слившись воедино, держа друг друга в крепких объятьях! В голове у него замелькали мысли: психически больные часто идут в монастырь. Сейчас почти в каждом монастыре есть врачи-психиатры и психологи. Одно его сильно не то, чтобы смущало, а отводило от экстренно поставленного монашке диагноза эпилепсии. Она назвала его имя! Откуда она может знать его? Юные особы давно уже не зовут его по имени, а – «дедушка», или «Сергей Васильевич»… Да и он что-то не помнит, чтобы последние пять – десять лет общался с юными красавицами, да еще монашками!

Пока он разбирался в своих мыслях, наблюдая глазами психиатра за своей «пациенткой», она стала приходить в себя! Глаза прояснились. Они были невероятно красивые: «…Синие, синие, в обрамлении черных ресниц…» – как говорил великий поэт, на которого он когда-то был очень похож! «Интересно, – мелькнула у него мысль, уже не психиатра, а… – если бы Есенин дожил до семидесяти лет, был бы он на меня похож?»

«Извините! Я не больная!.. Это… совсем другое!»

«Разрешите мне проводить Вас домой? – Сказал мужчина. – Я никуда и ни к кому не тороплюсь».

И, не дожидаясь ответа, разжал объятья, сунул девушке в правую руку пакет с цветами, и свободной рукой взял ее под руку:

«На метро или пешком?»

Было уже около 24 часа.

«На такси!» – твердо сказала монашка, и улыбаясь, добавила игриво: «Ко мне или к тебе?» Он несколько опешил от такого поворота дел, потом мелькнула мысль, а не проститутка ли она, заманивающая образом монашки, клиентов? Но, другая мысль, отогнала хульную свою предшественницу: «Какой из меня, старика, клиент? Денег на маршрутку и то нет!» Но и эту мысль отодвинула следующая: «Она – социопатка, половая первертка. Страдает геронтофилией!» Так они продолжали стоять, держа друг друга под руку. Девушка, пока у него мелькали, исключающие друг друга мысли, смотрела ему в глаза и улыбалась! А потом, продолжая улыбаться, словно прочитав его мысли, сказала:

«Я – не проститутка. И не извращенка. Меня не влечет к пожилым мужчинам… И вообще, доктор, я – девственница! Я все Вам расскажу! Мне тоже не к кому и некуда спешить! Раз в месяц я приезжаю домой… Моя квартира в Доме на Набережной. Если ко мне – я беру машину. Если к Вам и Вы живете рядом с метро – пошли пешком. По дороге начну рассказывать, если, конечно, я Вам еще интересна… как „пациентка“?» Он, словно для себя, тихо сказал:

«Я никогда не был в Доме на Набережной. А когда-то мечтал там жить!»

«Значит – ко мне!», – громко и радостно крикнула юная монашка, и кивнула головой водителю, подкатившему к их ногам крутую тачку с распахнутой дверцей…

Продолжение «Двойников». История монашки, рассказанная ею самой, случайно встреченному пожилому мужчине, психиатру, оказавшемуся у нее ночью дома – в квартире из двух этажей с пятнадцатью комнатами, в Доме на Набережной.

Don’t you know? We’re connected

by an invisible chain. It’s very long, very

light. But also very strong. It can’t rust.

Can’t break. And the only thing that can sever it is if you ever stop loving me11
  Разве вы не знаете? Все мы скованы
  невидимой цепью. Цепь эта длинная, но очень
  легкая. Почти, что невесомая. Но прочная, ничем не разорвешь! Она не никоим оразом не изменяется, даже не ржавеет!
  Да, никакая сила ее не разорвет. И единственное, что может нарушить сцепку ее звеньев, умершая где-то рядом, любовь!


[Закрыть].

Она решила сбегать в кафе, что рядом со зданием на проспекте Вернадского, где она училась сразу на двух факультетах «домашнего» МГИМО – международно-правовом и международной журналистики. Конечно, «домашний» ведь ее прадедушка был ректором Университета. А прабабушка и бабушка – деканами! Папа перед ее поступлением, выкраивал время, чтобы почитать лекции в разных клубах и землячествах, куда его постоянно звали студенты! А двоюродных дядь и теть в МГИМО – было по несколько на каждом этаже! Ну, в крайнем случае, по одному родственнику точно! Конечно, огромные перемены произошли в МГИМО, как говорил папа, со дня распада СССР. Но она, родившаяся в свободной России, не знает, каким был МГИМО, когда ее не было. Сейчас, так уж она устроена видно, ничего плохого она не замечала: ей было хорошо и уютно в здание, по адресу Проспект Вернадского, 76!

Одно ей не нравилось – кофе! Поставили автоматов по несколько штук на каждом этаже: хочешь пирожок горячий – брось монетки и… пожалуйста! Но, разве эти пирожки можно хоть как-то сравнить с теми, которые пекла… профессор международного права, ее бабушка? А про кофе и говорить не хочется. Вот поэтому, в перерывах между занятиями, она бегала в маленькое кафе, что через проспект сразу, и пила там, смакуя, «капучино» двойной, каждый глоток сопровождая ложечкой сливок, специально для нее сбитых… Кафе было из одних стекол, в хорошую погоду они убирались, и ты оказываешься на улице: пьешь кофе и медитируешь, глядя на людей, которые торопятся в разные стороны. Держась за ручку двери, собравшись ее открыть, она услышала, как ее окликает новая подружка:

«Дашка! Ты – в кафе? Подожди, я с тобой!» Она оглянулась, чтобы обмануть подругу – не любила пить кофе с кем-то! Разве тогда помедитируешь, когда под ухом балаболят? Но, подружку уже перехватили, и она, забыв о Даше, направилась с юным сербом с факультета политологии, к автомату. Парня она знала – он за многими русскими девушками волочился, говоря им одно и то же:

«Я – серб, тебе, сестра, последнюю рубашку отдам!» Так как Даше не нужна была даже сербская мужская рубашка, она его быстро отшила, хотя парень был хорошо сложен и не глуп! Вообще, о мужчинах она еще серьезно не думала, хотя иногда накатывало, и она, засунув руку в трусики, запершись в своей огромной комнате, вместо обоев, на стенах которой были венецианские зеркала, смотрела по компу крутую порнуху. Особенно ей нравился английский сайт «Fake taxi»… Она стала поворачивать голову к двери, чтобы спокойно уже продолжить свой путь в кафе, как тут же «съела коку!» – стукнувшись лбами с незнакомцем: «Он не из моего МГИМО… и вообще не из нашей улицы! Такого бы я сразу приметила!» Вот какие мысли выскочили в голове Даши, когда из ее глаз сыпались, как бенгальские огни, «искры»! Мужчина широко улыбался, демонстрируя свою голливудскую улыбку, потирая пальцами обеих рук лоб! Он начал что-то говорить, но Даша его не слушала! Она была поражена им! Нет, Даша не успела его как следует рассмотреть… Даша буквально исчезала для себя в ауре, которую нес с собой незнакомец и которая стала, как… трудно подобрать сравнение – «облако», «утренний туман», чары, да, чары, – окутывать Дашу и растворять в себе!

Но, Даша была девушка сильная. Она встряхнула плечиками, и сбросила, как китайский шелковый шарф, что задушил Айседору Дункан, шарм, исходивший от незнакомца, поставивший ей и себе заметные шишки на лбах. В каком-то уголку сознания у Даши возникла мысль, что мужчина сейчас будет с ней знакомиться… И, ей хотелось, чтобы он побыстрее это начал делать!

«Вы, наверное, в кафе кофе пить, – отгадав ее намерение, сказал незнакомец и добавил: здесь наставили автоматов – кофе, хуже пойла, для порося, у моей бабушки!» И, уставившись в ее полураскрытый для ответа рот, быстро добавил:

«Пригласите меня! И я докажу Вам, что капучино намного хуже „американо“!» Даша, не думая, на это выпалила:

«Вы, во-первых, банальны – весь мир балдеет от американо и вы туда же! А, во-вторых, откуда вы знаете, что я иду в кафе пить именно капучино?»

«Во-первых, американо сделают по моему рецепту, который не знает никто из вашего „мира“. А, во-вторых, я уже раза три пил с вами кофе, сидя за столиком напротив…»

«Не правда,..», – медленно, почти по слогам, сказала Даша, осматривая с ног до головы «очаровашку», как она уже успела окрестить своего нового знакомого, точно зная, что это – знакомство, а не просто громкий стук лбами в дверях корпуса МГИМО, что находится по адресу… И, дойдя до голубых, прекрасных, как у девушки, для такого мачо, глаз, тихо, словно покорно, добавила: «Если бы вы были со мной в кафе, я бы вас приметила!»

«Я умею быть невидимкой даже для юных красавиц!» – Смеясь, отпарировал незнакомец, мощной рукой обняв Дашу за талию, почти неся ее над асфальтом проспекта по направлению в кафе.

Вот так она познакомилась с Сергеем. В «ее» МГИМО преподавал его друг, профессор и доктор права, Дмитрий Андреевич Корольков. Даша, конечно, хорошо знала Дмитрия Андреевича, ей нравились его лекции и семинары по истории римского права, которые она не пропускала. Но, Дмитрий Андреевич в ее глазах выглядел лет на десять старше Сергея и, безусловно, солиднее его! Она мысленно представила их рядом и полностью утвердилась в своих оценках! Они сразу перешли на «ты», так, что она спросила:

«Откуда ты знаешь Дмитрия Андреевича?»

«Со школьной скамьи! С первого класса дружим. Только после школы наши пути разошлись: он стал ученым, а я… а я – пиратом!»

«А порося бабушки твоей?.. Разве ты не из деревни Рязанской губернии?»

«Намек понял: я знаю, что очень похож на Сергея Есенина… „пойло и порося“ – так часто говорят, о том, что не нравится, как кофе из автомата… Я – потомственный москвич. И бабушка с дедушкой, и папа с мамой были у меня москвичами… Я из клана актеров музыкальной комедии… Все мои родные рано умерли. Как-то так получилось, что один за другим, начиная с дедушки… Последней умерла мамочка – два года назад. Все похоронены в склепе на Ваганьковском. Я обязательно свожу тебя к ним!»

Нависла пауза.. Даша медленно, маленькими глотками пила американо, сделанный по Сережиному рецепту – действительно, это был чудесный напиток! Вот только не для медитации, точно!

Они просидели в кафе минут пятнадцать, не более, но успели рассказать о себе, кажется все, не перебивая друг друга. Сергей пожаловался, что «один на белом Свете, одинешенек. Родные может быть где-то и есть, но он никого не знает, зато знает всех актеров ХХ-го века, всех музыкальных комедий Мира! Все они побывали у его родителей в гостях, в сталинской высотке на Баррикадной. После смерти мамы, он ничего в квартире из восьми комнат не трогал. И никогда туда не заходил. У него квартира «огромная» в Строгино, в «Алых Парусах», купил потому, что там есть стоянка для его небольшой яхты, чуть поменьше последней яхты Абрамовича. Сказал он это, лучезарно улыбаясь. Но и там он бывает редко, ибо работа такая, что все время в командировках, по всему Земному Шару!

«Торгуешь?» – не без ехидства спросила Даша.

«Да, нет, – ответил он ей в тон. – Скорее ворую! Я же сказал, что „пират“!»

«В наше время все возможно! Тогда я тебя к себе не приглашу… Мой папа…»

«Знаю – Лауреат Нобелевки по математике. А мама тоже академик, директор всемирно известного Института вирусологии… номинант на Нобелевскую премию за синтез гаммаглобулина!»

«Ты когда успел собрать обо мне информацию-то?»

«Это не я собирал. Это он!» – при этих словах Сережа вынул из заднего кармана джинсов прибор – что среднее между дешевой планшеткой и дорогим навигатором.

«А, ты из этих – фсбешников-нквдешников…»

«Почти отгадала! Я уже с твоими родителями познакомился, пока ты знакомилась с моим американо, и получил приглашение сегодня к вам на ужин!»

«Врешь, парень, ты ни с кем не говорил!»

«Спорим на «американку», что и с папой, и с мамой я знакомился лично, при этом показывал им свою библиотеку, что в квартире «Алые Паруса»! «Что такое «американка»? “ «Американка» – это так в нашей рязанской деревне говорят: когда ешь куру, и тебе попадается такая интересная косточка…»

«Знаю я эту косточку – она в грудине птицы! Если ломаешь ее с кем-то, то должен его обмануть вперед, чем он тебя: дать ему что-нибудь в руки, и успеть сказать: „бери и помни!“ Тогда он обязан выполнить любое твое желание! Я всегда выигрывала у родителей. Но я не знала, что и здесь… янки успели!»

«Я думаю, что „американка“ не имеет никакого отношения ни к северным, ни к южным американцам. Это, скорее, какое-то испорченное славянское слово. Когда-то на месте нынешних цивилизованных стран были поселения славян, и их язык был единственным. Об этом писал Ломоносов…»

«Какой ты, однако, умный и… хитрый! Твоя шпионская машинка узнала о слабости отца – славянофила!» Сергей громко рассмеялся! И ничего не сказал в оправдание.

«А зачем ты к нам напросился – мы знакомы пятнадцать минут…»

«Как это зачем? Тебе завтра исполняется 18 лет. Три дня мы празднуем, а потом идем и регистрируемся – заметь, без всяких проволочек, потом я съезжу в одну-две командировки, и мы отправимся с тобой в кругосветное свадебное путешествие на нашей яхте, с вертолетом на борту!»

Даша минуту смотрела на него, потом спокойно сказала:

«Идет!» Он молчал, улыбаясь, его «ямочки» были прекрасны! Она вдруг, словно с цепи сорвалась:

«Я не вернусь в универ. Сумочку подружка захватит. Сейчас же к тебе. До 18-тилетия осталось меньше суток. За педофилию тебя не осудят. Я хочу убедиться, что ты – мой мужчина, в постели убедиться. По правде сказать, я давно хочу кому-нибудь отдаться: надоело мастурбировать…»

«… смотря „fake taxi“, сунув руку в трусики!» Она замолкла и смотрела на Сергея широко раскрытыми, то ли от удивления, то ли от ужаса, глазами! У нее было такое ощущение, что он, и очень давно, с ней везде!

«Да он знает, как я… подмываюсь!» – сказала она так громко, что официантка подбежала и, смущаясь, спросила:

«Еще американо?»

«Ну что ж, лады! Поехали в „Алые Паруса“!»

«Где твоя тачка?

«Да вот она, напротив, мы мимо нее проходили…»

«Такая громадная… А я думала, что это мусоровоз здесь делает, ведь ближайшие мусорные баки через квартал…»

Надежды расстаться с девственностью, увы, не оправдались! По дороге, смотря перед собой, Сергей спокойно сказал, так спокойно, что у Даши по спине поползли нехорошие мурашки:

«Я на тебе жениться хочу! Мою жену будут уважать все, и в первую очередь, ты!..»

Наверное, почувствовал, что переборщил с тоном, оглашая Даше свой вердикт на счет потери невинности до свадьбы, Сергей заулыбался и, подражая просторечьем, добавил:

«Знаешь, как наши девушки в старших классах говорили:

«За головку – сколько хошь, а под юбочку не можь!» И еще:

«Сначала вот женись, а потом – хоть ложкой выхлебай!»

«Что-то я не понимаю про ложку…», – сказала Даша, и они громко и мирно расхохотались!

Родителям Даши Сергей пришелся по душе. С отцом Ильей Петровичем они по-настоящему подружились. После второго визита, Сергей практически переехал к ним. Он уезжал в командировки. Возвращался и делал дорогие подарки и родителям, и Даше. Так, Анне Сергеевне он подарил баснословно дорогую брошь Марии Федоровны, жены Александра 111, матери Николая 11. Илье Петровичу такой же «мусоровоз», какой был у него. Они договорились, что «непременно проедут на своих машинах по маршруту последнего ралли Дакар». Даше подарил вертолет «Ми-1», уже антикварный, но в отличной «форме» и Mercedes-Benz SLR McLaren. «Это тебе мой свадебный подарок». Папа тут не уступил Сергею. И подарил ему на свадьбу антикварный «Як-1» в полной «боевой готовности»! За полгода такого странного сожительства, Сергей ни разу даже не поцеловал Дашу, как целуются любовники. Не прикоснулся к ней, и не видел ее обнаженной! Однажды, уходя к себе в зеркальную комнату, Даша попыталась сама прижаться к Сергею и успела впиться в его губы своими, пытаясь язык сунуть ему в рот! Ее трясло, как при приступе малярии! Сергей мягко оторвал ее от себя, поднял слегка над полом, а потом резко поставил на ноги, сказав: «После свадьбы… Больше так не делай!» Вот тогда-то Даша почувствовала, какой он сильный: мышцы, как из стали! Она села на пол и разрыдалась! Он присел на корточки рядом с ней и тихо сказал:

«Время быстро летит… Еще надоем!»

«Голубой! – Огрызнулась Даша, и добавила: в проституток элитных свою сперму сбрасываешь, жеребец!» Они «отходили» быстро и вместе! Сидя на полу, ржали, как два дурачка, и повторяли:

«Голубой, а сперму сбрасывает в элитных проституток!» (Они еще не были детьми своего времени на все 100%: проститутки ныне и «голубые» мальчики!)

За полгода Даша: а) получила черный пояс по карате-до, в бывшей Дивизии Дзержинского (куда ее пристроил к своему другу-тренеру, Сергей); б) удостоверение капитана «Яхты» «река-море»; в) права на вождение суперкара; г) права пилота машин, типа «Як-1» и «Ми-1); г) выполнила норму мастера парашютного спорта + дважды прыгнула вместе с курсантками ВДВ Рязани с ИЛ-76, повторив рекордный прыжок 1977 года. При этом она училась на двух факультетах «домашнего» МГИМО только на отлично и изучала все европейские языки… На «Яке» они часто улетали, куда палец покажет, ткнув в глобус дисплея! И – никакого секса! Никаких поцелуев и обнимашек! Да, мастурбировать Даша перестала, и больше не смотрела «fake taxi»! Она ни разу не видела Сергея голым. Они ни разу не купались вместе ни в море, ни в бассейне… Если бы это случилось, два голодных зверя, которые давно поселились в них, вырвались бы на волю! А, если бы это случилось, то: 1) свадьбы могло бы и не быть; 2) и Даша ничему бы не научилась, о чем сказано выше, ибо все свободное время, безусловно, они проводили бы в постели! И Сергей это знал, и для Даши это был не секрет!

И вот настал этот день! Гости на двух «мусоровозах» были доставлены в «Алые Паруса». Потом Сергей в свадебном костюме и Даша в свадебном платье (по спецзаказу изготовленные в Милане) и двое свидетелей —Дмитрий Андреевич – со стороны жениха, и Маруся, однокурсница Даши, та, которая променяла ее и кафе с капучино на серба, поехали в ЗАГС. Они собирались обвенчаться в Казанском Соборе Санкт-Петербурга через неделю, после свадьбы перед путешествием на яхте вокруг Света. Гостей было 50 человек, и поэтому Илья Петрович решил в отсутствии Сергея и Даши, сам собирать их из разных районов Москвы на своем «мусоровозе». Регистрация прошла быстро. Вернув жену и свидетелей в свой дом, Сергей присоединился к Илье Петровичу, чтобы самому вести машину и дать тестю отдохнуть. Последние гости были честные олигархи и честно жили в доме на Рублевке, в квартире, освободившейся после смерти Черномырдина. Анна Сергеевна решила ехать с ними.