Текст книги "Сага о белом свете. Порнократия"

Глава 39. Ultima Thule

«I know that pain is the most important thing in the universes. Greater than survival, greater than love, greater even than the beauty it brings about. For without pain, there can be no pleasure. Without sadness, there can be no happiness. Without misery there can be no beauty. And without these, life is endless, hopeless, doomed and damned.

Adult. You have become adult»6666
  Я знаю, что боль – это самая важная вещь во Вселенной. Больше, чем выживание, больше любви, больше, чем красота, которую любовь порождает. Ибо без боли не может быть никакого удовольствия. Без печали не может быть счастья. Без страданий не может быть красоты. Без них жизнь бесконечна, безнадежна, обречена и проклята. Взрослейте же! Страдая, вы станете взрослыми


[Закрыть]

(Harlan Ellison)

Сергей пилотировал по направлению Оксфорда. Но, пока он знал только одно, что там его встретит Света. Потом она хотела бы с ним слетать в Париж. Он понимал, что она хочет показать ему, что у нее в университетах все, просто превосходно! Она сменила колледжи, и сейчас изучает физику и математику, и медицину. Диссертацию будет писать на тему «Прикладные физико-математические методы в медицине». Успешная защита которой, учитывая солидный багаж ее научных работ, принесет сразу две степени доктора. У нее даже оппоненты будут из Оксфордского университета и из Сорбонны. В отношении учебы жены Сергей и не беспокоился, и не вмешивался. Он ей скажет, чтобы она вернулась в Замок, и заменила Катю! И он знал, что так и будет.

Общаясь с Лис и, теперь уже, с Любовью Дмитриевной Хорошко, он готовил их также для работы в Замке-лаборатории. У них в учебе были также успехи. Света втянула их во все свои научные кружки и программы. Лис должна будет получить диплом врача и биохимика, а Люба – врач, со специализациями психиатра и эндокринолога. Ей предложили объединить оба направления медицины в одни – психоэндокринолог, но она тогда добавила к эндокринологии фармакологию. И здесь, Сергей был спокоен. Кстати, он очень огорчил Лис и Любоньку тем, что их менструациями он будет заниматься не в Замке, а в Оксфорде, в одном из особняков. За то обещал, если так сложится, взять их с собой на Родину, в Россию и показать им Юг Дальнего Востока. Правда, это напрягало его изрядно и Любу тоже. Ведь, лететь туда и обратно придется с Натали. Учитывая, что компания получилась немалая, он вел сейчас не советский МиГ, а Hawker Hunter ВВС Великобритании Второй мировой войны.

Вроде бы все складывается так, как задумывалось, только не по короткому пути. Так, лететь на Родину, да еще с дамами, встретиться с очень постаревшей мамой Любой, показать ей воскресшую Любоньку, передать из рук в руки Натали Ульгучье и многие другие вещи, тоже заранее изрядно напрягали Сергея. Но, если честно говорить, что, вот сейчас, в данную минуту, вызывало у него дискомфорт? Это две, никак между собой несвязанные мысли. Одна – ситуационная. Он очень хотел, чтобы рядом с ним сейчас была бы Одри и училась пилотировать Hawker Hunter! Вторая мысль давно грызет его сознание, и все сильнее и сильнее: что за причина заставила Володю угробить себя? Должна быть такая причина! И, очень сильная, коль Саша, даже не пыталась с ней воевать. А она по-своему любила Володю. Не говоря уж о том, что была ему искренне благодарна за все! И дело здесь не в том, что брак у них фактически был фиктивным. Если бы Володя захотел, он мог бы с Сашей создать настоящую семью. Саша ведь нормальная здоровая женщина. И, как все нормальные здоровые женщины ради семьи и ребенка, пошла бы на многое. Вплоть до того, что завязала бы с наукой! Володя, как Сергей, Клавдий и Андрей – не порывали с Россией. У них было двойное гражданство. И они в любой момент могли бы вернуться домой. Конечно, в Сургуте Андрея никто не ждал. И возвращение в Россию было бы для него чревато некоторыми неприятностями. Но, с такими деньгами, которые он имел, все неприятности преодолимы. И, Сергей понимал, что ему нужно будет когда-нибудь разблокировать володины квартиру и дачу, которые он завещал, почему-то не Свете, а Сергею. Это тоже была какая-то загадка…

…Сергей с тяжелым чувством, опять же не понятным ему, думал о встрече с Сиротиным. Он обязательно должен пообщаться со стариком. Глядишь, что-нибудь при общении скажет, что наведет на свежий след. Так, что, «лечу туда, не знаю, куда… и насколько?» По-хорошему, ему бы следовало слетать в Магадан. Положить букет роз на место, где погибла Любонька. Навестить Асира и Вадима Алексеевича Козина. Но, с таким «багажом», который все время будет при нем – Любонька, Лис, Натали, он вряд ли полетит на Север ДВ! Всеволод Петрович обещал приехать к Сергею и навестить заодно маму Любу. А, вот идти в гости в Николаю Константиновичу он не сможет! Слишком тяжело ему будет видеть гения-гиганта поверженным банальным недугом!

…В эти, вполне логичные и связанные мысли, вдруг ворвалось название книги немецкого классика психиатрии Эрнста Кречмера «Строение тела и характер». Он никогда не понимал, как отличный с опытом клинической работы психиатр, мог написать такую бездарную книгу? Да еще сделать из нее учебник для психиатрических и психологических факультетов! Все его выкладки абсолютно не пригодны для врачебной практики, да и читать кречмеровские книги не интересно! Он в своей «теории» опирался на гиппократовские типы, которые не понял, а, возможно, хорошо и не знал! Стоило Сергею вспомнить Кречмера, как тут же приходила мысль о другом великом немце – Карле Ясперсе. То, что он родился философом и создал свою философскую систему – никто не спорит. Но, как врач, имеющий полтора года работы в клинике, в качестве стажера, осмелился написать толстущую «Общую психопатологию»? Книгу, которую, до сих пор считают, чуть ли ни руководством психиатрии! Кроме этого выпустить серию книжонок по совсем конкретным проблемам психиатрии, таким, как расстройство сознания и бред!..

…Сергей пошел на посадку. Его должна была встречать Света. Ночь они проводят с ней в ее особняке, который она арендовала на неопределенное время. А утром простятся и неизвестно на сколько! В Париж, конечно, она его не заманит. А он не возьмет ее на ДВ. Несмотря на то, что и ей, и ее маме Любе он обещал «как-нибудь» свозить их на Родину! Да, повезло ему и с женой, и с ее матерью… А, ведь, если бы не погибла Любонька, не было бы у него ни Любы, ни Светы – изумительной жены, которая всегда рядом, и которая никогда, ни в чем не была и не будет ему помехой, ибо понимает его без слов. Главное – она понимает его, как человека, живущего в реальной жизни с реальными проблемами…

…Ночью Сережа и Света, конечно, не спали. Утром только контрастный душ привел их в ясное сознание. Сергей вспомнил спор, который начался в ХIХ-ом веке между психиатрами Европы. У какого-то малоизвестного психиатра Франции был больной. Он поступил в клинику на лечение, когда во время обычно протекающего завтрака с женой услышал, как их любимая кошка, прыгнув ему на плечо, человеческим голосом сказала:

«Я тоже хочу есть. Возьми нож, вырежи жене сердце и дай мне!»

Сказав это, кошка спрыгнула с плеча хозяина, села на пол и стала смотреть на него, ожидая, когда он накормит ее сердцем жены. Он встал, взял нож, ударом ножа убил жену и, вырезав у нее сердце, отдал его кошке. Кошка съела сердце, и слизала кровь с пола.

…Спор возник потому, что мужчина, убивший жену и скормивший кошке ее сердце, все прекрасно помнил. Назвал, где это происходило в деталях, и во сколько это происходило. В общении был контактен и спокоен. Единственно, что у него совершенно отсутствовала критика к тому, что он сделал. Не выражал никаких эмоций по поводу убийства жены, не смущало его и то, что кошка говорила человеческим языком. И вообще, если выбросить кошку и все, что с ней связано, у мужчины больше никаких психических видимых расстройств не выявлялось.

…Так вот, во всех в то время учебниках по психиатрии «ясное сознание» определялось, как способность ориентироваться в пространстве и времени. Таких расстройств у «пациента с кошкой» не было. Возник вопрос:

«Был ли в ясном сознании пациент, который услышал человеческий голос кошки и выполнил, то, что она ему сказала?»

Половина европейских психиатров, признавая пациента психически больным, тем не менее настаивала, что он был в «ясном сознании». Вторая же половина психиатров полагала, что «бред и ясное сознание» – несовместимы. Так возникла проблема сознания, как такового… Ясперс влез в эту проблему, не имея достаточного клинического опыта, и создал первую логически безупречную модель сознания. Но, на практике, врачи пользовались прежним пониманием ясного сознания – сохранность ориентировки в пространстве и времени. И, действительно, если взять и проанализировать любое расстройство сознания, в нем всегда присутствует дезориентированность во времени и пространстве. Сергей считал, что термин «ясное сознание» – самый туманный термин в психиатрии. Так, он не мог бы доказать даже себе, что в состоянии сильного полого возбуждения, при виде «объекта», который может снять это возбуждение (прекрасная женская попка, ротик, умелые ручки, наконец), он находится в «ясном сознании». А в каком сознании происходит оргазм?.. Тут он решил, прощаясь со Светой, что первой проблемой, которой он займется, будет Натали. Она ждала его с нетерпением и виски в своем особняке, как только проводила Любовь в университет. Сергей уже подкатывал на такси к особняку Любови Дмитриевны Хорошко, как у него позвонил телефон. Вынимая трубку из кармана, он уже знал, кто звонит! И это подняло ему настроение. Звонила Лис и сказала, что у нее первый день менструации и у Любы тоже. Поэтому они отпросились с занятий, и ждут его с нетерпением. Сергей сказал, что он им перезвонит, и встал у раскрытой двери такси, как вкопанный. Что же ему делать? Идти к Натали… Или залезть обратно в такси и рвануть к девочкам? Натали с ее минетом может довести его до такого состояние, что окровавленные прекрасные девичьи попки могут восхищать его только эстетически, если он вообще не уснет в их объятьях! И, все же, он решил идти к Натали, убеждая себя в том, что идет не похоти ради, а чтобы решить, отправить ли Натали назад в Тель-Авив или готовится к дальнему полету к себе на Родину? Сергей отпустил машину, позвонил девочкам и сказал, чтобы приготовили весьма калорийной пищи, ибо Света, думая, что они пойдут в ресторан, имела в доме только напитки и закуски.

Увидев Натали, Сергей отметил, что косметики на ней стало намного меньше, она – менее суетливой. Натали даже помолодела, посвежела. «Это понятно, – мелькнула профессиональная мысль, – геморрой удалили полностью, теперь у нее нет проблем с ЖКТ. А, что с ней будет, когда Ульгучье избавит ее от полового герпеса? Проведет с ней с десяток сеансов настоящей психотерапии в тайге, у огромного костра, под шум дубрав и Тихого Океана? Она будет опасной женщиной… встанет проблема, брать ли ее в Замок „белой мышкой“, как он ей обещал…» Эти мысли вдруг прервались сильной болью в области сердца. Но, скорее всего, эта боль была душевной, а не коронарной. И тут же обернулась тревогой: «Какой у нее ромб?»

…Сергей видел, как рада Натали, что он пришел к ней! Она спросила:

«Сережа! Вас сначала накормить, я вижу, что Вы голодны. По Вашим глазам вижу. Или Вы прежде меня осмотрите… И если позволите, то я хочу отблагодарить Вас… своим минетом! Он же Вам понравился? Как я Вам сказала – после Вас у меня не было ни одного мужчины. Несмотря на то, что я женщина сексуальная и желания были… Но, при этом, даже во сне, я видела только Вас. Сережа! Пусть это выглядит смешным, но Вы – мой последний мужчина… Притом, что я знаю, как безумно влюблена в Вас моя дочь, и никогда не буду ей соперницей!»…

…Сергей велел ей приготовиться для осмотра и дать ему бутылку виски для рук.

Натали вышла из ванны голенькая, стройненькая и благоухающая тончайшими, незнакомыми Сергею, духами. Постель была накрыта черной простыней. Она легла на живот и сильно раздвинула ягодицы.

«Да, что-то, а вырезать геморрой евреи умеют! Операция была сделана великолепна. Анус, как у девственницы-спортсменки! И, даже он, эксперт, не увидел ни одного рубчика! Но, он тут же увидел точечные, с маковое зернышко, пупырышки герпеса, некоторые из них были лопнувшие.

«Операция гемодиализа мучительная, не так ли, Натали?»

«Ужасная, Сережа! Но, если надо, я буду терпеть. Очень хочу вылечиться! Для меня это лечение имеет и символическое значение – я хочу полностью очиститься от прежней жизни! И послужить Вам, в вашем трудном исследовании!»

Натали без приглашения повернулась на спину, и стала медленно раздвигать половые губы. Герпес был на своем месте!

«Диализ – мучения напрасные! Значит, надо лететь…!»

«Ну, что, Сережа?»

«Завтра улетаем очень далеко отсюда. Не просто – „отсюда“, а от вашей прежней жизни».

«Профессионализм – странная вещь: концентрируешься на одном, и выбрасываешь из сознания другое! Вот еще пример «не ясного сознания!»

…На миг Сергей погрузился в себя, смотря в какую-то бездну. Потом, словно набравшись храбрости, как для прыжка с огромной вышки в воду вниз головой, тихо сказал:

«Ложись снова на живот, ноги вытяни и сдвинь, руки вдоль туловища!»

Кулаки его сжались до побеления пальцев: а вдруг он сейчас, увидев роковой ромб, бухнется при Натали в обморок? Он же не знает, из каких глубин его души идет этот страх почти квадратного ромба? На всякий случай, не глядя на красивую попку Натали, он подошел к столу, взял бутылку виски за горлышко, и большими глотками выпил половину бутылки! Натали, слегка повернув к нему голову, видя, что он делает, никак не могла понять, что же дальше последует? Сергей подошел и шпионской мощной камерой, которая настраивается на объект автоматически, сделал несколько снимков, еще не видя, что снимает! Потом, аккуратно положил камеру и подошел вплотную к постели, упершись в нее бедрами и взявшись за край руками. Он еще не видел, но уже знал, что у Натали, абсолютно своим строением ничем не похожей на его дам из Замка, почти квадратный ромб! Он смотрел на ромб и мысленно говорил ему:

«Ну, что? Отключишь мне „ясное сознание“? Я возьму на кухне нож, вырежу Натали сердце, нет, лучше и ромб тоже, и съем, коль кошки нет!»

…Сергей не упал, ничего в нем не изменилось, только легкое действие виски в голове. Он видел голую миниатюрную женщину, которую с удовольствием сейчас бы отодрал во все ее дырки, не будь злосчастного полового герпеса! Он, буквально воспрянул духом, хотя где-то в недрах сознание, второй его голос шептал ему:

«Что радуешься? Ты имеешь четырех женщин, с никому, даже древним, скульпторам, не известным ромбом. А, это, друг ты мой, по логике строения человеческого тела, является стигмой. Ты имеешь одну покойницу из несколько тысяч, которых ты вскрывал и осматривал, и все они были без этой бяки!» Импульсивно Сергей вынул телефон, и позвонил Андрею:

«Я улетаю на ДВ. А ты закругляйся и вези в Замок свой эскорт. Скажи ей, что я очень постараюсь сделать из нее „белую мышку“. Но, если она хочет подвергнуть меня каким-то испытанием, то я приму решение – брать ее, или не брать, после того, как посмотрю на ее голую задницу со спины!»

«Я все слышала, Сергей! Мы в любом случае будем встречаться. Даже если я надоем Андрею, я, скорее, никогда не надоем Марго! А ты меня заинтриговал, парниша!»

«Лиза! У тебя вся спина белая!»

Сергей положил трубку, оставив Андрея, стоят с открытым ртом в состоянии шперрунга!

«…Ну, что, Натали, покачай меня на качелях! Но какать на тебя я не буду. Мой ЖКТ – пуст!»

«Тогда позвольте Вас раздеть. Я сначала вас вылижу, а потом, как Вы говорите, „покачаю“!»

Сергей плюхнулся на кровать с недопитой бутылкой виски и осушил ее, пока Натали стаскивала с него шмутки. Потом она его лизала, каждую щелочку.

«Самое приятное, сквозь дрему текли мысли, это когда тебе умелая женщина лижет ягодицы, а потом анус. И, что, я дурак, тогда, в туалете самолета, чуть не выгнал за это Катю? Интересно, кого же я все-таки трахал, когда упал в обморок, Катю или Сашу? А, может быть, они менялись местами, родные мои! Меня облизывают спереди, значит скоро начнутся качели…»

Но, «качелей» не было, член Сергея, к великому удивлению и огромным стараниям Натали, не встал! Сергей поспал с час. Проснулся и сразу, еще будучи голым, позвонил Любоньки:

«Через полчаса я у вас! Лис умеет печь картофельный пирог?» «Будет тебе два картофельных пирога с хрустящей корочкой и наши окровавленные задницы… А, потом, Лис обещала ночевать уйти к подружке! Я – счастливейший из всех мужчин на Свете! Я увижу скоро свою любимую Любоньку и буду нюхать до одурения, как пахнет у нее между ног!»

«А я, вылижу всего своего любимого… и… подстригу ему на ногах ногти!»

«Ногти на ногах будешь до конца моих дней стричь только ты, моя любовь!»

«Love is the ultimate outlaw»6767
  Любовь вне-закона


[Закрыть]

«You never know what’s around the corner. It could be everything. Or it could be nothing. You keep putting one foot in front of the other, and then one day you look back and you’ve climbed a mountain»6868
  Мы не знаем, что ждет нас за ближайшим поворотом. Это может быть что угодно. Все или ничто! Мы идем вперед, просто поднимаем ноги. Но, однажды, оглянувшись, мы обнаруживаем, что тщетно пытаемся забраться на какую-то гору!


[Закрыть]

«Love is the whole thing.

We are only pieces».6969
  Любовь есть нечто целое. Мы имеем только отдельные куски.


[Закрыть]

(Rumi)

«Любовь есть нечто целое: чем больше имеет один, тем меньше другой.»

(Княгиня Мария Алексеевна Ухтомская)

«Remembering. Forgetting. I’m not sure which is worse»7070
  Помнить. Забыть. Я не знаю, что хуже.


[Закрыть]

(Kelley Armstron)

«When you start chasing your dreams, your dreams start chasing you»7171
  Когда мы начинаем гоняться за мечтой, мечта начинает гоняться за нами…


[Закрыть]

Глава 40. Sed non satiatus7272
  Но не удовлетворены.


[Закрыть]

«There are only two emotions: love and fear. All positive emotions come from love, all negative emotions from fear. From love flows happiness, contentment, peace, and joy. From fear comes anger, hate, anxiety and guilt. It’s true that there are only two primary emotions, love and fear. But it’s more accurate to say that there is only love or fear, for we cannot feel these two emotions together, at exactly the same time. They’re opposites. If we’re in fear, we are not in a place of love. When we’re in a place of love, we cannot be in a place of fear».7373
  Есть только две эмоции: любовь и страх. Все положительные эмоции приходят от любви, все негативные эмоции от страха. Из любви вытекают счастье, довольство, покой и радость. Из страха – гнев, ненависть, тревога и чувство вины. Это правда, что есть только две первичные эмоции, любовь и страх. Но это, точнее сказать, есть только любовь или страх, потому что мы не можем чувствовать одновременно эти две эмоции. Они – противоположности. Если мы в страхе, мы не в «месте» любви. Когда мы находимся в месте любви, мы не можем быть в «месте» страха.


[Закрыть]

Сергей позвонил Любоньке и Лис, что через десять минут будет у них, чтобы накрывали стол, разжигали камин и зажигали в люстре свечи через одну, пока будут есть. Главное, он сказал в конце, специально тоном, как бы, между прочим:

«Натали уже улетела в Россию. Я все организовал. Ее встретят во Владивостоке и доставят прямо к шаману Ульгучье, который будет ее лечить. Вам это видеть не надо, как он это делает. Он для вас, специально спляшет ночью, перед огромным костром, на берегу Тихого Океана, откуда видна Япония. На краешке тайги. Да, чуть не забыл, когда мы прилетим ко мне домой, Натали уже будет на пути в Оксфорд. Я случайно встретил своего близкого друга политика, у него сын учится в Оксфорде. А его брат занимается частными самолетами. Вот они мне все и устроили с Натали. Ребята надежные, так, что, Любонька, не волнуйся: доставят твою мамочку и туда, и обратно в целости и сохранности. А, самое важное, абсолютно здоровой, если, конечно, ее муравьи не съедят!»

…В трубке несколько секунд было абсолютное молчание. Сергей собрался звонить с другого мобильника, как вдруг услышал, двухголосый вопль, в котором легко было узнать радость, бьющую через край, юных девичьих сердец!

«А, почему муравьи не съедят мою дорогую мамочку, Сереженька? Нельзя ли найти голодных муравьев, чтобы все ее косточки обглодали?»

«Любонька! Как тебе не стыдно! Вот брошу тебя, голенькую, на муравьиную кучу, узнаешь, как они «обгладывают косточки!»

«Не бросишь, потому, что, если не будет меня, то не будет и тебя! А Лис без нас, вон визжит со страха, тоже на этом свете делать нечего! Она все еще, бедняжка, надеется, что ты сделаешь ее женщиной! Правда, если я не разрешу, то ее женщиной могут сделать Клавдий или Андрей! Ой, она вцепилась мне в волосы, кельтская ведьма!»

А Сергей уже стоял у двери, стуча в нее ногой, ибо обе его руки были заняты громадным букетом разноцветных лилий. Протягивая их на пороге дома девочкам, он сказал, что ночью они благоухают, как женщина, которая in love!

«Значит, они будут пахнуть, как я!» – радостно воскликнула Любонька.

«Посмотрим, чей запах будет сильнее: лилий, твой, или мой! – сказала Лис и добавила, – я буду уже голой и широко раздвину ноги, а Сергей пусть понюхает, сначала лилии, потом у тебя между ног, а потом у меня. Сразу узнает, кто его сильнее любит!»

«Я с ума схожу от возбуждения, какое вызывают меня эти лилии. Если я еще буду нюхать у вас между ног, то умру, как героиня Золя! Читали его роман „Доктор Паскаль“?»

«Мы не дадим тебе умереть, мы будем делать тебе искусственное дыхание, и ты будешь вдыхать аромат наших ртов, и чувствовать энергию наших губ, которые так жаждут покрыть тебя всего поцелуями!»

Кстати, это сказала Лис. А, Любонька в это время, пока Лис разглагольствовала, быстро сдернула с себя трусики и ловко прыгнула Сергею со стула на шею! Его нос уткнулся в ее половые губы!

«Это нечестно!» – сказала Лис, и втиснула между лицом Сергея и раздвинутыми ногами Любоньки охапку лилий…

…Комната была не очень большая, несмотря на высокий потолок, и скоро от сухих березовых поленьев в ней стало жарко! Но, все трое уже были полностью обнажены. Правда, лилии пришлось разместить в три китайские вазы и оставить в комнате только одну – запах был очень сильный!

«Три „вазы“ с лилиями здесь, одна ваза – в спальне…» – начал Сергей.

«Последняя, самая большая, в ванной комнате, – сказала серьезно Лис, и добавила, – это, чтобы твои какашки не так сильно пахли, когда ты захочешь покакать, на своего любимого Сереженьку!»

«Или твои, если ты вздумаешь нас с Сережей обкакать!» – сказала Любонька. Сергей оборвал эту копролалию:

«Люба! Ну-ка покажи мне свой паспорт!»

Люба протянула ему паспорт и сказала:

«Это не как у вас в СССР и в России. Этот паспорт нужен только для поездки заграницу. Он – международный.»

Сергей раскрыл паспорт, и сердце его сильно забилось: фотокарточка на паспорте была его жены, погибшей Любови Дмитриевны Хорошко. Только все содержание паспорта было написано на английском языке.

«Любонька! Ты где взяла эту фотокарточку?»

«Не понимаю… Пошла и сфотографировалась, вон, за углом в ателье! Она тебе не нравится?»

«Сергей молчал».

«Сереженька, милый, что с тобой?

«На тебе нет лица!»

Если тебе не нравится эта фотокарточка, я все переделаю!»

Сергей пошел в раздевалку, вынул из куртки портмоне и принес его в каминную. Открыл, и сказал:

«Смотрите!»

Обе девушки ахнули: на фотокарточках разных лет, сделанных разной техникой, было одно лицо!

«Эта фотокарточка на несколько лет старше… ты тогда была подростком, – сказала Лис и добавила, – у нас, кельтов, есть поверие: если ты берешь чужую фамилию, ты берешь и ее лицо!»

«Хорошко – это моя фамилия и это, на обеих фотокарточках мое лицо!»

Странная была сцена: пятидесяти двухлетний мужчина, голый, с мощным членом и крупными яйцами, стоял между двух молоденьких девушек, которым еще не исполнилось и восемнадцать лет. Девушки были стройными и прекрасными, как фотомодели, из международных глянцевых журналов. Совершенно голые, одна русая и голубоглазая, другая рыжая, почти вся покрытая конопушками и зеленоглазая. А на столе, с вазой сиреневых лилий и посудой с пищей, с бутылками виски и шампанского, лежал паспорт Великобританской подданной Любови Дмитриевны Хорошко. И ее же фотокарточка, сделанная в маленьком магаданском ателье «Кодак», лет десять назад. Разницы в лицах никакой. Разница в качестве фотокарточек потрясающая! Сергей взял камеру с камина – он приготовил ее, чтобы снимать наиболее красивые и эротичные позы, которые спонтанно они, его красавицы, будут принимать во время «дурачеств». Сначала он сфотографировал Любоньку, как на фотокарточку для паспорта, а, потом, по очереди, обе фотокарточки. Быстро вышел в комнату, где была спецаппартура, и вынес три фотокарточки. Смешал их, разложил на столе, убрав паспорт и фотокарточку погибшей Любоньки, и попросил девочек показать, где, какая фотокарточка? Обе ошиблись! Сергей вздохнул и подумал:

«А поставь сейчас рядом обеих, моих Люб – никакого сходства! Разве, что фигурки, волосы и глаза схожи, но и то, не одинаковые! Мы видим то, что видят наши сердца. Мы – под гипнозом чувств!»…

«…За стол! – скомандовал Сергей, аккуратно убрав паспорт и фотокарточки на камин. – И, начинаем…»

«С шампанского!» – все трое крикнули хором. Сергей стал откупоривать «Вдова Клико»…

«…Девочки начали подставлять свои бокалы, но Сергей, взяв бутылку за горлышко, сказал, что это шампанское не для них, а только для него. Любонька засмеялась и сказала:

«Лис! Пойдем, выберем место, где нам удобнее будет стоять раком, широко раздвинув ноги. Сережа будет поливать наши задницы шампанским, и облизывать вместе с менструальной кровью!

Вампир, – она обратилась к Сергею, – ты начнешь с девственницы, или с падшего под натиском твоего члена, ангелочка?»

«Я начну, естественно, с падшего ангелочка, а потом буду менять его с ангелом небесной чистоты… Думаю, что одной бутылки мне будет маловато!»

Сказав, Сергей пошел и ловко откупорил еще одну «Вдова Клико»

«Выпив два литра шампанского + граммов 200 крови, ты точно нас утопишь своей мочой! Только не забывай, родимый, что в твоей моче будут сперматозоиды, даже если ты не успеешь кончить! Так, что лучше сикай на меня, куда хочешь, не будем рисковать!»

«Умница ты моя! У, какая же ты жадная!»

«Ужасно жадная: хочу всего тебя с твоими потрохами, и что в них!…

«А мне, что, ничего не достанется?»

«Для того, чтобы ты не чувствовала себя обделенной, я не только вылижу твою задницу, но и влагалище, до самой плевы! А, потом, ты возьмешь мой член в свои изящные ладони и направишь струю спермы в лицо и ротик Любоньки! Идет, мои развратницы?»

«Идет! – вместе крикнули весело девочки и, засмеявшись, добавили, – вот бы узнал декан, что с нами дядя Сережа делает, его бы хватил удар!»

«Нет, не хватил, – возразил Сергей. – Я уверен, что он в курсе, что вытворяют его студентки с мужчинами. Просто, мне пришлось бы из своей библиотеки украсть для него еще одну антикварную книгу!»

«Если выбрали место, где примете позы, то к делу! Но, сначала я вас сфотографирую, когда буду фотографировать, принимайте – развратно-эротические позы, и широко раздвигайте ягодицы, чтобы ваши дырки зияли…»

При последних словах Сергей вновь почувствовал загрудинную острую боль, очень похожую на коронарную. Он медленно подошел вплотную к голым задницам девушек и посмотрел на их ромбы… Он так и знал! Не будет у них непонятной стигмы – почти квадрата, вместо ромба! На обеих спинах и попках были тупоугольные ромбы Венеры. Сергей с удовольствием отметил, что верхний угол ромба Любоньки на сантиметр шире, чем у Лис! Но, тут же мелькнула коварная мысль:

«А, чему, собственно, ты радуешься? Вот начнешь трахать Лис, и их верхние углы сравняются!»

И все же Сергей, на всякий случай, пошел, и, откупорив бутылку виски, из горла выпил половину! Теперь он был уверен, что в обморок не упадет. Но, взглянув на свой вялый член, подумал:

«Если они его не подымут, спать будем в разных комнатах!»

«Ты, что надираешься, – грубо, совсем по-нашенски, спросила Любонька, – мы, что, сами будем друг у дружке, поливая шампанским, вылизывать задницы, а потом ссать друг на дружку?»

«Родная! Все путем! Я тебе как-нибудь расскажу, ну, когда, будем лететь во Владивосток, а машину доверим Лис, почему я пью виски? Пока скажу только одно – я недавно оплошал, и теперь страхуюсь! Не спрашивай больше. Это, во-первых, очень длинная история, а, во-вторых, мне в ней вообще ничего не понятно!»

«Хорошо, родной. Я – забыла! Мы ждем тебя. Посмотри, какие лужи крови под ногами. С пола ты кровь с шампанским тоже лизать будешь?»

«Непременно, как говорят у нас санитарки, делая клизмы больным, «до чистой воды!»

«Знала бы, пол вымыла!» – пошутила Любонька.

«Сережа, я сейчас спущу. Иди быстрей ко мне! А то у тебя будет адский коктейль: девственная менструальная кровь, шампанское и слизь влагалища девственницы, испытавшей уже два оргазма от ожидания только! Приготовься, моя вагина плюнет в тебя, как верблюд бедуинов пустыни Сахара!»

…Сергей подошел к заднице Лис, поцеловал ее в попку, и начал поливать шампанским. Лис широко раздвинула ноги. Сергей просунул между ног голову и начал жадно, боясь спустить, вылизывать ее! Потом ту же операцию проделал с Любонькой. И – начал кончать! Люба это почувствовала, ловко развернулась, и успела взять член в рот, глубоко заглотнув его. Вся сперма ушла в пищевод. Потом она начала сосать член, отсасывая остатки первой порции. Лис повернула в их сторону голову и прикусила нижнюю губу: желание, вырвать член из рук Любы было непереносимым. И, совсем чудовищная жажда, чтобы член вошел в ее влагалище по самые яйца! Сергей это почувствовал, и мягко освободившись от Любоньки, переключился на Лис. Он очень старательно облизал ее языком. Все его лицо было в крови и слизи Любы и Лис.

«Как хорошо, что Люба не впихнула моего зверя к себе во влагалище! Тогда бы, смешавшись со спермой, ее слизь, лишила бы меня возможности дальше ублажать Лис. Бедная девочка и так терпит адские муки!»

Вот в это самое мгновения, его настигла новая мысль! Через полгода, когда он дефлорирует Лис, они обе, с Любой должны будут забеременеть! Потом в срок сделать аборт. Возьмем на исследование весь абортивный материал! Это же так понятно! Почему я не подумал об этом раньше? Они совершеннолетние. Но, все же, матерей нужно будет подготовить, особенно Одри. И тут, еще одна «гениальная» мысль: мать и дочь должны забеременеть одновременно и одновременно сделать аборты! Натали отпадает! Во-первых, она ему не нравится и такой близости, даже ради науки, он не хотел бы. А, во-вторых, и здесь нужен контроль. Вот Натали им и будет! Конечно, сначала он должен убедиться, что Натали вылечилась от полового герпеса. Вот поэтому он велел вернуть ее в Великобританию, а не доставить прямо доставить в Замок…

«Лис! Теперь, когда я вас с Любой вылизал, и, частично удовлетворил, после еды, ты или остаешься с нами в качестве наблюдателя, или, если тебе это тяжело, идешь в свою спальню. Мне прикасаться к тебе нельзя! Даже, если я тщательно вымоюсь, я, коснувшись тебя, могу не удержаться и спустить на тебя! И не ты, ни Люба, не успеете мне в этом помешать! Осталось пять месяцев. И ты – свободна! Или уйдешь от нас, или навсегда поселишься в Замке. Я буду вас с Любой, забирать каждую пятницу и возвращать в понедельник к занятиям».

Пока Сергей говорил это, Лис смотрела на него пристально. Лицо у нее было каменное. А потом очень спокойно сказала:

«Еще раз так подумаешь – бросить меня – я промолчу. Но, знай, говорю при свидетеле: бросишь, я убью тебя и себя! Сейчас я твоя „белая мышка“. И буду ею, пока не выучусь. Субботу и воскресенье мы с Любой будем работать и учиться у Кати и Саши. Я понимаю – ты стареешь. Баб у тебя много. Ни одна не захочет удовлетворяться на стороне… Будем сублимироваться в творчестве… Да, как у вас продвигаются дела с эликсиром молодости? Я и Люба будем отдавать тебе свои порции. Через пять лет наши мамы и Катя с Сашей, будут в предклимактерическом состоянии. Они не будут так сильно нуждаться в твоей сперме. Трахать ты их будешь, а спускать будешь только в нас с Любой. Иногда – в свою законную жену, которая тоже на три года старше нас…»