Текст книги "Сага о белом свете. Порнократия"

«Сережка вернулся! Вставайте, Сережка вернулся!»

При этом тыча обеими руками в сторону Сергея Васильевича. Ковалев, молча, кивнул санитарам, которые уже спешили к больному, через мгновение, они завернули его плотно в одеяло и стали привязывать его руки и ноги к кровати, ловко скручивая в жгуты взятые с тумбочки простыни. Это была надзорная палата. В ней были кнопки. Врач, который заскочил вслед директору и Сергею в палату, жал изо всех сил на такую кнопку. Аж, покраснел, бедняга! Вбежала медсестра, неся поднос с двумя шприцами. Еще через мгновение, уколотый в руку беспокойный пациент, начал с громким храпом погружаться в небытие. А Владимир Владимирович вновь взял под руку Сергея и подвел его к окну с двойными решетками… Прямо перед окном рос …клен ты мой опавший, клен заледенелый…

На другой день была защита аспиранта профессора Авруцкого Владимира Николаевича Дурново… Тема диссертации: «Бензодиазепины при острых психозах. Собственные клинические наблюдения» Сергей Васильевич Хорошко пошел на защиту Владимира Николаевича Дурново. Так они познакомились и сразу крепко подружились…

Обоюдная симпатия возникла сразу, несмотря на радикальное различие будущих друзей, побратимов! Пожимая узкую ладонь с длинными пальцами Владимира Николаевича, поздравляя его с отличной защитой, Сергей невольно оценивал его со своей, конечно, колокольни. Толстоват и рыхловат – для своих тридцати лет. Пальцы при рукопожатии слабые, ладонь влажная. Успел побрызгать в рот чем-то, ибо не хочет, чтобы пахло изо рта после длительного выступления при защите диссертации. А одет как! Как в журналах Мод! Западноевропейский стиль! И духами слегка пользуется, не нашими… Но парень без сомнения талантлив и глубоко порядочный… джентльмен! Главное, что настоящий ученый. Еще бы! Из какой династии русской! Дурново! Аристократ, московский коренной… Не курит, но, точно, балует себя и хорошим коньяком, и хорошими сигаретами. Женщины таких не любят. По крайней мере – с первого взгляда… Мысль невольно перескочила у Сергея на него самого, в то время, когда Володя приглашал его на банкет и сразу, без всяких пауз сделал совсем неожиданное предложение:

«Сережа! Я приглашаю тебя в Прагу и Будапешт… У меня «Волга», и я имею международные права и визы во все наши страны. А иногда выезжаю в Париж, Рим, Брюссель… Это чисто научно-деловые поездки. Кафедра, которую я представляю, знаменита в Европе, в том числе западной, как лидирующая по открытию и производству бензодиазепинов и «мягких» антидепрессантов… Мы обмениваемся с ведущими фирмами Европы, в том числе, повторяю, капиталистической. И препаратами, и результатами их апробирования: мы даем им на апробирование свои препараты, а они – нам. Мой шеф – получил недавно академика… И является почетным доктором во многих Научно-исследовательских институтах Запада. Ну, по дороге, я тебе все подробно объясню…». Сережа слушал то, что говорил Володя, и это казалось ему фантастикой, сказкой! Он никогда не думал и не мечтал о поездках в другие страны, ему все и вся заменяла тайга, Океан и могущие дальневосточные реки, – они вырастили его и воспитали! Конечно, он охотно и усердно, профессионально работал судебно-медицинским экспертом… Но даже в Москву он приехал не ради самой столицы, а чтобы стать хорошим психиатром, осуществить свою мечту детства! Он невольно сравнивал себя со своим новым другом… Ничего общего, кроме отношения к профессии: они оба были настоящие профессионалы, Врачи! Но, Володя – «как денди лондонский одет», да и воспитан не хуже! А он? Что-то покруче Маугли и Тарзана! Смесь их обоих! Он обходи ногами всю южную дальневосточную тайгу и даже захватил приличный край северной – по обе стороны Татарского Пролива. Переплывал все дальневосточные реки и озера. Ни раз, не зная, что такое «экстримал», во время тайфунов и наводнений, уходил один в «зоны» бедствий, помогая своим друзьям – аборигенам спасать жилье и амуницию, скот. Он мог быстро, без остановки забраться на самый высокий кедр. И умел из кедровых шишек добывать молоко. Выпил его не одно ведро! Он, со своим учителем Всеволодом Петровичем, узнал все травы и ягоды с целебными и просто с питательными свойствами. С 10 лет Сергей курит.

Как-то увидел по телевизору, как курят сигары, и стал сам из разных сушеных трав, делать себе сигары, добавляя туда настоящей махорки, которую выращивали нанайцы и орочи. Когда учился в Университете во Владивостоке, начал курить гавайские и гаванские (настоящие!) сигары, но вскоре научился свои делать такие, что даже заядлые курильщики сигар не сразу могли их различить! Сергей взял с собой огромный чемодан своих, гаванских и гавайских, сигар. Курил, правда, в институте тайком. Сейчас, слушая ошеломляющее предложение Володи, он ясно себе представил, как Володя со своими психическими, физическими и аристократическими способностями погибает в тайге – в первые, же сутки, если вдруг, какая-нибудь злая сила забросила бы его туда! От страха бы погиб, увидев, например, рысь, которая готовится к прыжку ему на загривок, ил провалившись в старую медвежью берлогу… А он? Да он с Всеволодом Петровичем стал профессиональным тигроловом: больше десятка пойманных тигров на его счету. И уже давно он не ловит хвост тигра, и даже не вяжет его лапы, а прыгает, как самый сильный и ловкий, тигру на загривок! И – ни одной царапины! Уже дважды Сысоев делал его руководителем тигроловов! А это не просто распределить силы бригады, и решить: ловить с собаками или с козленком… Это уметь заманить и перехитрить самого тигра! И Сережа обо раза справлялся со своей задачей, по оценки Всеволода Петровича, на «отлично»!.. Однажды с Сережей был такой курьезный случай: присел он как-то в кустах… «по – большому». Было уже темно. Он бродил один, было ему 20 лет. Вдруг чувствует, что кто-то хлопает его дружески по плечу! Повернулся (а в тайге за сотни километров никого не было!), а это медведь, двухгодовалый! Резко повернулся к нему Сережа, успев натянуть штаны, на поясе которых был нож, но медведь уже взял его в обхват за плечи и давил! Тиски, что надо! Сережа попытался скинуть лапы зверя – бесполезно! Вырваться – не возможно. Тогда он взял шею медведя в свои тиски и что есть мочи начал давить! Медведю это явно не понравилось, ибо он открыл пасть и обдал Сережу таким зловонием, что его чуть не стошнило! Так они стояли, молча, и давили друг друга! Сережа понял, что медведь сильнее, и если его лапы соскользнут на грудь к Сергею – то она, грудная клетка, будет раздавлена вмиг! Сергей, продолжая давить шею медведя и оставаясь в тисках, не знал, как изменить положение! С отчаяние, он даже обратился к медведю и сдавленным голосом прошептал зверю: «Давай, отпустим друг друга, и разбежимся…» Это, скорее всего, как потом он, анализируя данный «казус» решил, из-за того, что его мозг стал меньше получать кислорода! Но, свершилось чудо: медведь на мгновение слегка расслабил свои «тиски», и почему—то попытался повернуть голову в сторону. Этого мгновения Сергея было достаточно! Он выскользнул из медвежьих объятий, и, выхватив нож, всадил его по рукоять в сердце зверя! Медведь и не пикнул! Лапы его упали плетями, а глаза словно вышли из орбит. По углам челюсти поползли струйки крови. Сергей понял, что медведь мертв!..»

«Тебе не нужно делать ни зарубежный паспорт, ни получать выездную и въездные визы: между нашей кафедрой и фирмами, с которыми мы сотрудничаем, заключен договор о взаимном безвизовом обмене научными сотрудниками: я после банкета представлю тебя шефу, и он впишет тебя в постоянные члены нашего делового международного сообщества…»

«Какого, – слушая Володю и вспоминая схватку в тайге с медведем, – подумал Сергей! – Сюрреализм какой-то…»

«Ты что молчишь? – спросил его Володя – и что такой задумчивый? Не веришь? Пойдем прямо сейчас к Авруцкому, я тебя с ним познакомлю…»

Но, володин шеф вместе с Ковалевым сам подходил к ним, и широко раскинув руки – «как медведь тогда лапы!» – мелькнула у Сергея мысль, – заключил новоиспеченного кандидата медицинских наук в свои объятья!

«А это наш новый клинический ординатор, Сергей Васильевич Хорошко. Знакомьтесь! Кстати, мой земляк…»

Оказывается, Владимир Владимирович родился и вырос на Дальнем Востоке, в одной из деревушек, в которые не раз летал Сергей, вскрывать трупы… Ему стало понятно, почему Ковалев так быстро ответил на его письмо и взял его в свой институт! «Вот так диво! – удивленно воскликнул Авруцкий. Но его восклицание, оказалось, не имело никакого отношения к тому, что Ковалев и Сергей – земляки. Оно имело отношение к фамилиям Володи и Сергея:

«Хорошко и Дурново! Прямо кабала…»…

P.S. Сысоев – уникальная личность. Родившись на юге, он мечтал о Дальнем Востоке и, получив профессию охотоведа, отправился на окраину России. Во время Великой Отечественной войны участвовал в разгроме Квантунской армии в качестве помощника командира 907-го фронтового медсанбата.

Охотовед по профессии, натуралист с широким кругозором по призванию, он стал инициатором работ по акклиматизации и расселению промысловых животных. Благодаря ему на огромных пространствах Дальнего Востока появились соболь, бобр, норка, ондатра. Всеволод Сысоев не раз был в группе тигроловов, что позволило ему позже написать знаменитую книгу «Золотая Ригма». По рекомендации Михаила Александровича Шолохова В. П.Сысоев был принят в члены Союза писателей СССР. Умер он в 2011 году, весной, не дожив до 100-летия полгода… В один день с бабой Любой…

«Был он изящен,

К тому ж поэт, Хоть с небольшой,

Но ухватистой силою…»

(Сергей Есенин)

…На банкете, который для «узкого круга» был устроен в актовом зале Института, присутствовала вся элита московских и ленинградских психиатров – руководителей кафедр психиатрии и Институтов Психиатрии. Здесь Сергей увидел легенду судебной психиатрии – Георгия Васильевича Морозова, директора Института Судебной Психиатрии им. В. П. Сербского. Вокруг его имени уже «бурлило», с подачи западных СМИ. Примерно так:

«Морозов держит в своем институте диссидентов в качестве шизофреников, опасных для общества (СО) – борцов за свободу и демократию, за права человека…»

Дальше шло перечисление ряда уже набивших оскомину советскому человеку, фамилий. С такой популярности Морозова мог конкурировать только академик Андрей Владимирович Снежневский. Последнего обвиняли в «придумывании вялотекущей шизофрении, чтобы ставить этот диагноз всем, кому неугодна советская власть, и прятать их за решетки психиатрических больниц, и путем нейролептиков, сульфазина и электрических шоков превращать диссидентов в идиотов». Он не ходил на банкеты даже своих диссертантов. Снежневского не было на банкете, но здравницы в его честь звучали из уст корифеев психиатрии весьма часто!

(В 1972 году экспертная комиссия под председательством Снежневского провела экспертизу диссидента Леонида Плюща и подтвердила предыдущее заключение – хроническое психическое заболевание в форме шизофрении. Позднее Плющ был обследован западными психиатрами и признан здоровым.

…В 1977 году на конгрессе Всемирной психиатрической ассоциации в Гонолулу на Гавайях Андрей Владимирович Cнежневский и его делегация подверглись резкой критике, и присутствующие большинством голосов осудили «систематическое злоупотребление психиатрией в политических целях в СССР». Резолюция, имевшая целью осудить Москву, была принята с перевесом лишь в два голоса, 90 против 88, и только потому, что польская делегация отсутствовала, а советским представителям, запоздавшим с уплатами взносов, не было разрешено использовать все из выделенных им голосов.

…В 1980 году А. В. Снежневский был приглашен Королевским колледжем психиатрии (Великобритания), почетным членом которого он являлся, для ответа на критику в связи с его ролью в освидетельствовании Плюща и других диссидентов. А. В. Снежневский не принял приглашения, а также заявил о своем отказе от почетного членства в колледже. В 1974 году А. В. Снежневскому было присвоено звание Героя Социалистического труда. Таким образом он имел два Ордена Ленина, четыре Ордена Красной Звезды, первый из которых получил на фронте, множество медалей).

Вот куда из дальневосточной тайги попал Сергей Васильевич Хорошко. Он с огромным любопытством рассматривал всех собравшихся, которых раньше видел только на страницах учебников и монографий по психиатрии. И любовался, восхищаясь, как «ведет стол» Владимир Николаевич, взявший на себя роль тамады! Класс! Каждого из присутствующих он не просто поблагодарил за то, что он удостоил его чести, придя на банкет, но в нескольких словах, фактически рассказывал о каждом самое главное… что он сделал для отечественной и мировой психиатрии! Он был галантен с дамами – профессорами психиатрии, заведующими психиатрическими кафедрами, учеными с мировым именем. Начиная говорить о коллеге-даме, он изящно вынимал из огромных античных ваз, в которых на широком столе (посуда антикварная, серебро, золото, древний китайский фарфор и т.п., – доставлено из квартиры В.Н.Дурново!) были розы – красные, белые и черные, по одной каждого цвета, и виртуозно вручал ей букет с поклоном, как вручают даме своего сердца! Ну, а о закусках и напитках Сергей просто не имел не малейшего представления, что такое есть на белом Свете! Несмотря на то, что однажды он был на «банкете» во Дворце Императора Японии, труп двоюродного брата которого ему пришлось вскрывать…

…В разгар пиршества, наблюдая своего нового друга и открывая в нем все новые и новые интересных для себя стороны, Сергей вдруг вспомнил, как на берегу Японского моря, после того, как вскрыл два трупа охотников, почему-то устроивших дуэль – стрелялись из карабинов, с ним случился приступ аппендицита, в результате которого аппендикс лопнул! К трупам он добрался от места посадки вертолета верхом на лошади – было это как раз после очередного разлива, ибо на вертолете нельзя было даже зависнуть, скинув веревочную лестницу – с моря били сильнейшие порывы ветра, которые слабели в густой в этом месте пихтовыми деревьями, тайге. Сергей понимал, что через минут 10—15 разовьется перитонит, и, даже если он доберется до вертолета и его смогут поднять, то лететь до ближайшего населенного пункта, где есть фельдшерско-акушерский пункт два часа! Таким путем его ждет верная и мучительная смерть! Такая же смерть ждет его рядом со вскрытыми и уже зашитыми трупами! Умирать Сергей не хотел, хотя смерти не боялся. Боли боялся только по одной причине – болевой шок лишит его сознания! А он мечтал умереть, как академик Иван Павлов, диктующий симптомы своего ухода из жизни ассистентам и студентам!

…В это время позвонил Сталин, чтобы узнать, как состояние академика. Павлов сказал:

«Передайте вождю, что мне некогда с ним разговаривать, я умираю!»…

Сергей решил оперировать себя. У него был полный секционный набор и пол-литровая бутылка медицинского спирта, которую он собирался традиционно отдать пилотам после возвращения домой. Скрипя зубами от боли и прикусывая нижнюю губу до крови – чтобы не лишиться сознания – он начал готовиться к операции. Это был первый случай, когда он выпил медицинский спирт, около 200 граммов. Операционный инструмент обработал формалином, опуская скальпель и зажимы, иглы и шелк в пол-литровые банки, где в формалине плавали кусочки внутренних органов трупов, взятых для лабораторного исследования. Формалином из этих банок обработал и «операционной поле». Хорошо, что ярко светило солнце, и что это был июль! Сел так, чтобы ноги были в море. Это, по его мнению, тоже в какой-то степени задержит шок… И операция началась! Хорошо помнит, что нашел и удалил аппендикс, перевязал его культю и артерию, как, прокусив губу, куском бинта, смоченном в спирте, начал сушить карман брыжейки слепой кишки…

…Очнулся Сергей в кровати фельдшерско-акушерского пункта под капельницами. По обе стороны кровати сидели две красавицы – копии друг дружки, настолько схожие, что он подумал, что галлюцинирует, на берегу Тихого Океана! Красавицы были в медицинских халатиках, слегка скрывающих их прекрасные голые формы! Одна из них, обращаясь к нему, сказала:

«Мы договорились, что как очнется, на кого из нас первую посмотрит, на той и заставим жениться! Марина и Оксана, однояйцевые близняшки, спасшие тебе жизнь!»

Это сказала Марина, судя по аккуратной вышивке на кармашке халатика. Оксана же добавила:

«Перитонит мы твой, Сережа, задавили антибиотиками. Думаем, что шов, хоть и большой – ты себя, как труп вскрывал что ли, так располосовал – будет первым натяжением»

«Прооперировал себя классно – тем же голоском проворковала Марина, – но все же заменили твой трупный шелк кетгутом… Да, ты умудрился перерезать себе… не напрягайся, не семенной канатик, а пахово-мошоночное кольцо. Мы его, конечно, зашили, но тяжести не советуем поднимать – будет грыжа, и женщин любить будешь реже…»

Его дважды спасли. Сначала друг-вертолетчик, нанаец – у аборигенов есть особое чувство приближающейся к ним в радиусе нескольких км., смерти (это многие ему говорили аборигены). Они сидели у костра и ждали возвращения Сергея на лошади. Трупы же решили забрать, как ветер утихнет. Вдруг, Петя, командир вертолета, соскакивает и командует второму пилоту:

«В машину!»

Успели вовремя, Сергей со вскрытым животом уже умирал… Грыжа у него появилась только в 65 лет, когда он в своей усадьбе копал колодец! Денег нанять людей не было, драли копщики втридорога, сговорившись с местным ЖКХ: бандиты с этой конторы, под выдуманным предлогом, обрезали воду, и тут же появлялись копщики… Колодец-то он выкопал хороший – докопался до подземной речки. Землю и камни таскал двумя ведрами. Но грыжа появилась, как и обещали близняшки!.. Правда, любить женщин он не стал меньше: и, не смотря на пахово-мошоночную грыжу, и на солидный возраст…

…«Нет, моя жизнь надежнее, – подумал Сергей, глядя на элегантного и счастливого Володю, он бы предпочел умереть, чем оперировать себя. Имея дело с фармацевтическими фирмами, наверняка прячет в своем огромном перстне цианистый калий на всякий случай».

И, оказалось, что не ошибся! На день рождения Володя подарил ему почти как у него старинный итальянский перстень с секретом, в котором был цианид: «Все в жизни случается… так надежнее!» – сказал при этом Володя. Сергей яд вылил и перстень обезвредил. На случай, если Володя решил бы проверить, в «безопасности» ли его друг, он налил туда 25% глюкозы…

Глава 3. Бензодиазепины, эндорфины, лычаковские склепы

«I’ll let you be in my dreams if I can be in yours».33
  Ты будешь моей мечтой, как только я стану мечтой твоей


[Закрыть]

…«Коллеги! А вот сейчас прошу особого внимания! Повторюсь: бензодиазепины воздействуют на организм человека… и теплокровных —коллеги, прошу следите за моими словами, а то я наговорю чего-нибудь лишнего, да-да, одно слово вы уже пропустили мимо ушей, – Володя в состоянии ажитации, делал доклад под странным для психофармакологов названием – „Советские бензодиазепин и пиразидол“, его слушали краем уха, и это его до поры до времени устраивало, но, вот он „момент истины“, шокирующий момент – благодаря аллостерической модификации особого вида нейромедиаторных рецепторов, в первую очередь ГАМК-а рецепторов… Забудьте, что я только что сказал, и во что вы все безрассудно верите!»

Здесь Володя остановился и, не отворачиваясь, широко разинул рот и стал брызгать туда дезодорант. Это усилило эффект просыпающегося зала! Ведь все участники Первого Международного Конгресса, который шел четвертый час, просто отупели от докладов и откровенно зевали или даже посапывали во сне! Ключевой фразой, пробудившей и настороживший огромный зал Львовского оперного театра, где проходила Конгресс, было «Забудьте, что я только что сказал!» Сон как рукой сняло!..

…Сергей вот уже, как год, был женат на красавице ленинградке, умнице, только, что окончившей фармацевтический факультет. Лера бросила Северную Венецию ради Сергея, который, несмотря на то, что восхищался Ленинградом, жить там не мог. Он работал заведующим мужским отделением в подмосковной, спрятанной в лесах, психиатрической больнице. Это была не простая психиатрическая больница. Это был филиал Института Сербского, в который госпитализировали психически больных, совершивших убийство. Или впервые признанными таковыми в Институте Сербского, после совершенного преступления. Бетонные заборы полностью охватывали огромную территорию больницы. Они были с колючей проволокой на верху, а по периметру– с вышками, в которых стояли вооруженными автоматами, солдаты в/в. Было в этой больнице отделение для военнослужащих. Вот в нем Сережа и работал.

Сережа с Лерой познакомились, идя на встречу друг другу по Невскому Проспекту. Сергей шел в «Пирожковую», завтракать. Валерия, или просто Лера, в этот день была выходная, и шла к своей подруге, с которой созвонились и договорились, вместе поехать погулять в Петергоф. Сейчас, после выступления своего друга, Сергей очень жалел, что не взял Леру с собой. Он и сам-то ехать на Конгресс не хотел. Не любил такие вещи. Володя почти силой посадил его в «Волгу» и повез во Львов. Сейчас, после Конгресса, стало понятно, что его организовали только ради феназепама и пиразидола. Сережа сначала не слушал Володю и дремал, уставший от докладов и докладчиков, и от жары, какая стояла в эти дни во Львове. Но он тут же проснулся, когда Володя произнес: «ФАС!»…

…«И так, коллеги, то что я сейчас скажу и покажу сразу убедит вас, что советские феназепам и пиразидол – не имеют ничего общего с зарубежными бензодиазепинами и „мягкими“ андидепрессантами, типа амитриптилина и азафена. Да, ничего общего, кроме основных химических структур. И вот почему. Начну с феназепама, который превосходит, как показали клинические исследования в ведущих клиниках СССР, Чехословакии, ГДР, а также Парижа, Рима и… Ватикана, все, известные на сегодняшний день бензодиазепины на 56,5%… А пиразидол превосходит амитриптилин и азафен на 25,6%.» Владимир Николаевич Дурного представлял клинику Авруцкого, который также был в зале, и, опустошив морскую фронтовую флягу армянского коньяка, тихо посапывал в сладком сне на галерке. Он не проснулся и при фразе своего сотрудника «ФАС!»…

…В конце шестидесятых годов в СССР появился ранее никому не известный у нас препарат элениум – первый бензодиазепин, производства ФРГ. Его почему-то сразу захватили кардиологи. Тут же, по всей могучей стране, прокатилась среди больных, страдающих ИБС (ишемической болезнью сердца) с частыми приступами стенокардии и страхами мучительной смерти, волна радости! Спасены! Теперь, с элениумом, «СП» по ночам (время эмоциональных приступов стенокардии и псевдо-стенокардии) делать будет нечего! Невропатологи и психиатры не сразу «врубились», что это препарат не имеет никакого лечебного свойства при ИБС, а является их препаратом – психотропом, купирующим страхи, тревогу, бессонницу и прочие невротические симптомы, которыми так богаты синдромы всякого рода приступов стенокардий! Но в элениуме, лже-кардиологическом препарате, первыми разобрались… патологоанатомы. Больные, страдающие ИБС, когда начинался приступ стенокардии (настоящий!) вместо нитроглицирина – самого эффективного и надежного кардиолитика, принимали элениум, и, счастливые, что боль исчезает, умирали, часто – во сне!

…Разобравшись в элениуме, кардиологи всего СССР и соц. лагеря, как легко взяли его на вооружение, так легко от него и отказались. Зато клиники неврозов и психопатий получили в лице элениума, надежный препарат! И тут же в нашу страну хлынули потоками самые разные бензодиазепины, со слегка измененной формулой, такие, как седуксен, радедорм, валиум, либриум, эуноктин и прочая, и прочая!

Так прошло ровно десять лет. И вот, наконец, Отдел науки ЦК КПСС вызвал к себе Григория Яковлевича Авруцкого, ведущего в стране психофармаколога, где ему сказали: «Выбирайте, тов. профессор – звание академика, и, возможно, Героя Социологического Труда с Золотой звездой и Орденом нашего вождя, в том случае, если через месяц Вы представите нам советский бензодиазепин. Препарат должен быть не украден у наших зарубежных партнеров, а выработан вами совсем по иной схеме. И, как все советское, он должен быть сильнее всех известных бензодиазепинов, не меньше, чем на 10%… А, если Вы к тому же изобретете советский антидепрессант, то, к перечисленному вознаграждению еще получите Государственную Премию. А, Ваши сотрудники, участвующие в разработке препаратов, к своим регалиям добавят степень доктора и звание профессора. Или, в противном случае… Вы, кстати, какого возраста, пенсионного? – Тихие, незаметные научной общественности, проводы на пенсию. А ваших сотрудников – ординаторами в психиатрические больницы городов и поселков СССР. Психиатров у нас пока, увы, очень не хватает, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке».

Авруцкий был гений, Дурново был тоже гений. Вот эти два человека, как стахановцы, дали на гора, феназепам и пиразидол. Об этих советских препаратах Владимир Николаевич сейчас докладывал, приготовив для своих зарубежных коллег «бомбу»!

…Авруцкий тихо спал на Конгрессе, ибо знал, что бомба взорвется и сметет с сознания всех собравшихся все, что они раньше знали о бензодиазепинах и «мягких» антидепрессантах! И сделает это, взорвет «бомбу», его любимый ученик, восходящая звезда мировой психофармакологии, Владимир Николаевич Дурного, русский аристократ, превосходящий научной элегантностью и родовым величием и французских пэров, и британских пэров и лордов!

…«Итак, что вы, глубокоуважаемые коллеги, знали о бензодиазепинах до моего доклада? Позвольте, я буду рассказывать о них. Все, что я скажу о них, прямо относится и к нашему (а не к вашим, простите) «мягкому» антидепрессанту пиразидолу…

…Но, сначала напомню вам, уважаемые коллеги… об эндорфинах. Я не сомневаюсь, что вы все знаете, эти «гормоны счастья». Если среди вас есть кто-то, кто специально занимался эндорфинами, я хочу, чтобы он непременно выступил в прениях по моему докладу, и, прежде всего сказал: приходила ли ему когда-нибудь в голову мысль, что все, абсолютно все, психотропные препараты суть эндорфины…» При этих словах зал громко загудел, между делегатами стали возникать спонтанные дискуссии, но одно очень скоро стало понятно, что никому и в голову не приходило, почему синтетические психотропные препараты избирательно действуют на психику? На каком основании их разделили на группы – нейролептики (малые, большие), антидепрессанты (малые, большие) седативные и транквилизаторы? Не говоря уже о противосудорожных препаратах… Каким таким образом опытные психиатры, «стреляют» не только по синдромам психических расстройств, но и по симптомам и попадают в «десятку»? На каком таком основании они высчитывают дозы не обходимого психотропного препарата, вплоть до микродоз? Да, каждый препарат, прежде, чем выходит в широкую практику, апробируется на животных и в условиях психиатрической клиники… Но этот факт ничуть не объясняет выше поставленные вопросы… Владимир Николаевич, назвав психотропные препараты эндорфинами, все эти вопросы тут же снял! Это – впервые в истории психофармакологии, следует сказать!..»

…А он продолжил:

«Вы можете прочитать об эндорфинах и в советских, и зарубежных энциклопедиях одно и то же. А, именно: «Эндорфины (эндогенные (греч. «внутри» + греч. «колено, род») + морфины (от имени древнегреческого бога Морфей (греч. «тот, кто формирует сны»)) – группа полипептидных химических соединений, по способу действия сходных с опиатами (морфиноподобными соединениями), которые естественным путем вырабатываются в нейронах головного мозга и обладают способностью уменьшать боль, аналогично опиатам, и влиять на эмоциональное состояние. Эндорфины образуются из вырабатываемого гипофизом вещества – беталипотрофина (beta-lipotrophin); считается, что они контролируют деятельность эндокринных желез в организме человека. Высокие количества эндорфинов могут привести человека в состояние эйфории, из-за чего его ошибочно называют «гормоном счастья» или «гормоном радости», хотя на самом деле эйфория вызывается гораздо более сложными процессами и взаимодействием нескольких нейромедиаторов, из которых эндорфины не самые важные». Это он сказал наизусть! И продолжил: «Мне очень интересно, когда и кто, и с какой целью ловко связал эндорфины с морфием? Я рассматриваю это не как случайность, а как самую большую диверсию в истории психофармакологии!»…

При этих словах докладчика зал притих, словно съежился, чувствуя себя виноватым! А Владимир Николаевич продолжил:

«Прошу, если кто может, объяснит нам, почему такие важные вещества, вырабатываемые нашим организмом, не изучаются? Я скажу вам свое мнение: если бы изучались, как любые секреты, выделяемые нашим организмом. Ну, хотя бы как инсулин, или та же желчь, то… пришлось бы закрыть все фирмы, выпускающие психотропные препараты, которые множатся в геометрической прогрессии, и в этой же прогрессии обогащают их производителей»

Зал не просто загудел, он загудел явно агрессивно, ну, ползала – точно! Некоторые автоматически начали соскакивать со своих мест, но… тут же садиться! Ни один не крикнул, чтобы докладчик перестал нести ахинею и покинул бы трибуну… Авруцкий продолжал спокойно посапывать! Владимир Николаевич, дав несколько минут залу пошуметь, начал весьма громко и твердо: «К эндорфинам добавили морфий только с одной целью – приравнять их к наркотикам! Предвижу, что советский бензодиазепин, который имеет одну и ту же химическую формулу с седуксеном, валиумом и либриумом, тоже тихой сапой прировняют к наркотикам!».. Зал опять взорвался, шум, гам, и ничего не понять, но никто не двинулся со своего места и ни слова протеста не сказал докладчику! А Владимир Николаевич, на сей раз не стал ждать, пока зал угомонится, мощным голосом («и откуда он у него взялся?» – мелькнула мысль у Сергея, который получал глубокое наслаждение и испытывал великую гордость за СССР, за Авруцкого, и, конечно, за своего друга!) гаркнул: «История с эндорфинами как две капли воды, схожа с историей… серотонина! Позвольте, я вам напомню ее, ибо серотонин суть эндорфин, ergo психотропный препарат, вырабатываемый нашим организмом…»

…«Товарищи, дамы и джентльмены! Очень прошу особого внимания!.. В 1935 году итальянским фармакологом Витторио Эрспамером впервые было экстрагировано вещество из слизистой ЖКТ, сокращающее гладкую мускулатуру. Некоторые считали, что это был всего лишь адреналин, но только через два года первооткрывателю удалось доказать, что этим веществом оказался ранее неизвестный амин. Эрспамер назвал полученное соединение „энтерамином“. В 1948 году Морис Раппорт, Арда Грин и Ирвин Пейдж в Кливлендской клинике обнаружили сосудосуживающее вещество в сыворотке крови, которое назвали „серотонином“. Структура данного вещества, предложенная Морисом Раппортом, в 1951 году была подтверждена химическим синтезом. В 1952 году было доказано, что энтерамин и серотонин – одно и то же вещество. В 1953 году нейрофизиологам Ирвину Пейджу и Бетти Твэрег удалось обнаружить серотонин в головном мозге. После открытия серотонина началось изучение его рецепторов. В 1957 Джон Гаддум провёл ряд исследований, по итогам которых выяснилось, что серотониновые рецепторы неоднородны: способность серотонина сокращать гладкие мышцы блокировалась диэтиламидом Д-лизергиновой кислоты (ЛСД – мощный галлюциноген и психотропный препарат вёл себя как антагонист серотонина в периферических тканях), а свойство возбуждать вегетативные нервные узлы предотвращалось морфином. Соответствующие рецепторы были названы „Д“– и „М“-серотониновыми рецепторами. В 90-х годах XX-века с помощью методов молекулярной биологии удалось выяснить, что существуют по крайней мере 14 видов серотониновых рецепторов, которые отвечают за разнообразные функции серотонина… Видите, как ловко к серотонину присовокупили не только морфий, но и ЛСД! И вскоре его назвали „гормоном счастья“ и „наркотиком“. Таким образом, с серотонином как родоначальником нового ряда психотропным препаратов – эндорфинов, было покончено… Опять же все по той же самой причине, которую не побоюсь назвать: заговор западных фирм-производителей синтетических психотропных препаратов!»..