Текст книги "Охота на Ведмидя. И другие повести и рассказы"

Охота на Ведмидя
И другие повести и рассказы
Евгений Гончаров

Иллюстратор Сергей Л. / Фотобанк Лори / Заказ № 740201

© Евгений Гончаров, 2024

© Сергей Л. / Фотобанк Лори / Заказ № 740201, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-3418-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОХОТА НА ВЕДМИДЯ
Приключения сыщика Захара Хиргынтова

Все имена и фамилии персонажей этой повести вымышлены. Названия населённых пунктов, природных и инженерных объектов, организаций, учреждений и предприятий не имеют к действительности никакого отношения. Любые совпадения с имевшими место реальными событиями, местами и конкретными людьми – чисто случайны.

Пролог

Чукотский мальчик Захар Хиргынтов жил и учился в школе-интернате посёлка Вапак. Зимой он часто прогуливал уроки и уходил в тундру. Страстью Захара были звериные следы. Книга из страниц белых снегов со строчками звериных следов была ему интересней школьных учебников. Всё ему в этой книге было понятно: здесь мышковала лиса, здесь путал свои следы заяц, здесь ночевала в снежной лунке куропатка. Читал Захар и следы людей. Он знал отпечатки подошв директора интерната, учительниц, буфетчицы, сторожа, участкового инспектора, своих одноклассников и ещё многих жителей посёлка.

Захар не хотел, как его родители, стать оленеводом, он мечтал стать охотником-промысловиком. Он готовил себя к этому – к десятому классу выполнил норму кандидата в мастера спорта по пулевой стрельбе. Но судьба распорядилась им иначе.

Родители давали Захару на месяц три рубля карманных денег, которые он тратил на конфеты-подушечки с повидлом. Как-то раз, выйдя из сельпо*, где он купил кулёк «дунькиной радости», Захар увидел следы женских сапожек 35 размера. Среди множества следов жителей посёлка – от новых и подшитых валенок, лёгких унтов из оленьего камуса и тяжёлых авиаторских из меха собаки – это были единственные следы горожанки.

*Магазин сельского потребительского общества.

Следы с отпечатками каблучков и подошвенных протекторов вели от магазина к общежитию. На следующий день, идя по этому следу, Захар дошёл сначала до почты, а потом до клуба. Следы оставляла Розалия Кац – приехавшая по распределению выпускница Ленинградского государственного института культуры. Уже на второй день по приезде она занялась организацией в Вапаке чукотского этнографического ансамбля «Ирокенъ»*. Захар записался в этот ансамбль и играл на варгане**.

*Весна.

**Варган – зажатая в зубах железная рамочка с упругой пластиночкой, вибрирующей от ударов пальцем; резонатором инструмента является ротовая полость, носоглотка и верхние дыхательные пути исполнителя.

От Розы, как звали её за глаза школьники, Захар узнал, что Ленинград – это не только Медный всадник, крейсер «Аврора» и мороженое «Ленинградское». Город на Неве – это художественный музей Эрмитаж, дворцово-парковые ансамбли, разводные мосты и многое другое. В том числе и Ленинградский государственный педагогический институт с факультетом народов Крайнего Севера, куда она ему посоветовала поступить.

В Ленинград Захара провожали всем стойбищем. Оленеводческая бригада подарила ему японский кримпленовый костюм и чехословацкие туфли ЦЕБО, а мать зашила ему в трусы сторублёвку. Земляки предупреждали Захара, что ему пуще сглаза надо опасаться ленинградских таксистов. Сами дети тундры никогда не выезжали за пределы района и ни разу не видели «Волгу» с шашечками, но точно знали, что в ленинградском аэропорту «Пулково» Захара поджидает стая алчных таксистов, готовых обобрать его до нитки. Знали бы они, что в этом большом городе есть хищники пострашней таксистов.

Сойдя с самолёта в Пулково, Захар решил перекусить с дороги. Он купил беляш с мясом и пакет молока и устроился на скамейке в скверике. К нему подсел какой-то парень с двумя бутылками «Жигулёвского» в сетке-авоське. Тот назвался Федей, рассказал, что сам он – тракторист-комбайнёр с Алтая, приехал в Ленинград по направлению колхоза учиться на агронома, показал удостоверение механизатора широкого профиля.

– Выпьем за знакомство! – предложил Федя, откупоривая бутылки с пивом.

Выпили из горлышка. Руки и ноги Захара стали ватными, его неудержимо потянуло в сон. Захар проснулся от холода ночью. Он лежал на той же скамейке и был в одних трусах. Ощупал трусы – сторублёвки не было.

Захару повезло – клофелинщик выбросил его документы в стоящую рядом мусорную урну.

Как-то на первом курсе группу Захара вместо занятий отправили в конференц-зал института на советско-американскую научную конференцию «Чукчи и эскимосы: сходства и различия языка, обычаев и верований». Сидя в последнем ряду и играя с соседом в морской бой, Захар поначалу не обратил внимания на доклад профессора Анкориджского университета Джона Тагуйлона. Докладчик говорил по-английски, а переводчик синхронно переводил его речь на русский язык. Услышанное поразило Захара до глубины души.

Он узнал, что после прихода на Чукотку в 1649 году атамана Семёна Дежнёва русским понадобилось 129 лет для того, чтобы привести вольнолюбивых и воинственных чукчей под руку Белого царя, даровавшего им самостоятельность. Чукчи продолжали жить по своим законам и судиться собственным судом, а ясак – шкурку песца с лука* – они платили по желанию. Но наповал сразило Захара следующее: договор от марта 1778 года о принятии чукчами русского подданства подписал верховный вождь чукчей Омулят Хергынтов.

*То есть с мужчины.

Фамилия родителей Захара – Хергынтовы, а его при рождении, сославшись на неблагозвучность фамилии, записали в ЗАГСе, заменив «е» на «и», Хиргынтовым. Но это замена не отменяла того факта, что Захар происходил из знатного чукотского княжеского рода Хергынтовых.

Окончив институт и получив специальность учителя физкультуры, Захар решил не возвращаться на Чукотку. В этом он был далеко не первым. Многие его земляки – писатели и артисты – жили и работали в Москве, Ленинграде и других больших городах, не теряя своей национальной самобытности, воспевая полярное сияние и тундру, рыбаков и оленеводов. Прославлять Крайний Север можно и дистанционно, и яркий тому пример – всемирно известный чукотский писатель Юрий Рытхэу, почти всю свою жизнь проживший в городе на Неве. А нанаец с Амура Кола Бельды, никогда не бывавший на Чукотке, объехал весь земной шар со своими шлягерами «А олени лучше!» и «Увезу тебя я в тундру».

И Захар решил закрепиться в Питере, поступив на службу в милицию. Получив звание лейтенанта, Хиргынтов в должности младшего оперуполномоченного занялся охотой на преступников. В отличие от своих экранных коллег, Захар не бегал за бандитами с пистолетом. Своего «Макарова» он доставал из кабуры лишь в тире на занятиях по огневой подготовке и за городом, чтобы дать девушкам пострелять по пустым бутылкам.

Главное оружие сыщика – ум. И это доказывают многочисленные примеры из практики оперуполномоченного Захара Хиргынтова. О трёх из его расследований и будет рассказано в этой правдивой повести.

Колье принцессы

На календаре было 1 апреля 1993 года. В 8:12 в дежурную часть ОВД Дзержинского района Санкт-Петербурга поступило сообщение о двух кражах в отеле «Ганс». На место преступления выехала дежурная следственно-оперативная группа в составе следователя, оперуполномоченного и эксперта-криминалиста.

– Отель «Ганс», что-то я раньше не слышал о таком, – сказал следователь Сутырин. – Новый, что ли?

– Немцы выкупили у города исторический шестиэтажный дом на Литейном, жильцов расселили, а зданию дали капитальный ремонт и устроили и в нём гостиницу, – объяснил оперуполномоченный Хиргынтов.

Пока ехали до места преступления, следователь и оперуполномоченный молили бога, чтобы среди обворованных постояльцев не оказалось иностранцев. С ними всегда проблемы, и главная – нехватка переводчиков в системе МВД. А без переводчика ни опроса провести, ни протокола написать.

В Питере иностранцев – англичан, французов, немцев и прочих шведов – много, а после распада Советского Союза прибавились ещё эстонцы, латыши, литовцы. Эти любят повыёживаться. Вот недавно было совершено разбойное нападение на гражданина Эстонии. Наши врачи привели его в сознание в реанимации. А он без переводчика разговаривать не хочет. Наконец дождались толмача, провели опрос, написали протокол. И вдруг он на чистом русском заговорил. Вот те нате, хрен в томате! Оказывается, пострадавший раньше четверть века жил в Питере.

Это у них, прибалтов, национальная гордость такая – пренебрегать языком оккупантов. Ну, насчёт оккупантов с ними можно поспорить. В 1940 году решение о вхождении в состав СССР принимали парламенты Литвы, Латвии и Эстонии, избранные народами этих стран. У нас все ходы записаны. До и после войны расстреливали и ссылали в Сибирь латышей, эстонцев и литовцев? Было дело, но репрессивные меры применялись лишь к врагам советской власти и пособникам немецких фашистов. А что, с ними надо было чаи с малиновым вареньем гонять? Если продолжить тему так называемой оккупации, то будет нелишним напомнить, что, находясь в составе Советского Союза, прибалтийские республики практически с нуля построили свою экономику – топливно-энергетический комплекс, металлургию, судо– и автомобилестроение, радиоэлектронную промышленность. А что они сами внесли в общую копилку советских республик? Консервы «Шпроты в масле».

Финны, те проще: русскую речь хорошо понимают, хотя сами по-русски говорят плохо. Словарный запас туриста из Суоми скуден – водка, девушка, паром. Как говорится, бытие определяет сознание. Но чухонцы народ позитивный – улыбаются и все бумаги подписывают. Хотя и у них частенько прорывается обида на русских. Не помнят нашего добра – забыли, кто им подарил независимость после 1917 года? А если говорить о причине зимней советско-финской войны 1939 – 1940 годов, дело-то даже выеденного яйца не стоило. Советский Союз попросил Финляндию немного отодвинуть границу от Ленинграда – второй столицы нашей страны и колыбели Великой Октябрьской Социалистической революции. А взамен предлагалась в два раза большая территория. Но финны не захотели по-хорошему, и вышло как получилось.

Бог миловал, и среди обворованных постояльцев отеля «Ганс» не оказалось даже финнов.

Хиргынтов начинал милицейскую службу лейтенантом, но через год его понизили в звании. Причиной тому была драка, учинённая Захаром на курсах в школе милиции – он правым прямым отправил в нокаут сотрапезника в столовой. Сначала дело вообще шло к увольнению Захара из органов внутренних дел, но дисциплинарная комиссия учла показания ещё одного курсанта, сидевшего за тем же столом. Свидетель происшествия сообщил, что пострадавший получил по физиономии за то, что рассказал обидный анекдот про чукчу.

Захар не был лишён чувства юмора, он понимал, что Вовочка, Чапаев и Штирлиц из анекдотов – родные братья Чукчи. Он и сам мог рассказать анекдот про Чукчу, к примеру, такой:

«Чукча приехал в Москву, остановил такси, назвал адрес и сказал таксисту: „Поедем по счётчику“. „Хорошо“, – согласился тот. Доехали до места. Таксист говорит: „С вас по счётчику три двадцать пять“. Довольный Чукча достаёт бумажник и отсчитывает купюры: „Один 25, два 25, три 25“».

Или такой:

«Выиграл Чукча по лотерейному билету „Волгу“. Приходит получать и говорит: „Дайте мне красную „Волгу““. А ему: „Хотите чёрную? Зелёную? Синюю? Жёлтую? А красных у нас нет“. „Ах так, – возмущается Чукча, – тогда верните мне мои тридцать копеек!“».

Или даже такой:

«ЦК КПСС издал постановление называть чукчей „народами Крайнего Севера“. Первомайская демонстрация. Комментатор передает: „Идёт делегация народов Крайнего Севера. Они несут транспаранты: „МИР“, „ТРУД“, „МАЙ“, „ИЮНЬ“, „ИЮЛЬ“, „АВГУСТ“… Нет, всё-таки это чукчи!“».

Но, терпение-то не резиновое.

Походив год с одной звёздочкой на погонах, оперуполномоченный Хиргынтов опять надел лейтенантские погоны. А Сутырин, начинавший службу одновременно с Захаром и в таком же звании, к этому времени уже стал старшим лейтенантом.

Как раз Валентин Сутырин и был тем самым свидетелем, выступившим в защиту Хиргынтова. Такое вот, как говорили древнеримские юристы, additamentum*.

*Additamentum (лат.) – добавление.

Следственно-оперативной группе выделили под штаб кабинет находящегося в отпуске завхоза гостиницы, и расследование началось. Сутырин приказал Хиргынтову:

– Товарищ лейтенант, мы с экспертом займёмся осмотром обокраденных номеров, а ты опрашивай потерпевших и свидетелей. Меня, без особой на то нужды, не трогай.

– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – ответил Захар.

В протоколе осмотра места преступления записывается, где и что лежит, замеряются расстояния и рисуется схема. Эта кропотливая работа – важнейшая часть расследования. Уже завтра в этом номере горничная помоет полы, пропылесосит ковры и протрёт мебель, заменит постельное бельё и полотенца, расставит по местам стулья, выбросит мусор из корзинок – и следы преступления будут уничтожены. А по протоколу осмотра картина места преступления может быть воссоздана и при доследовании, и при следственном эксперименте, и на суде. Вот поэтому следователя во время осмотра места преступления не надо лишний раз отвлекать.

Захар приступил к поиску гостиничного вора. Он стал задавать себе вопросы и сам же на них отвечать. Этот весьма продуктивный метод он называл «Тихо сам с собою я веду беседу».

В шестиэтажной гостинице под номера отведены этажи со второго по шестой. Обворованы были «бизнес» 307 на третьем этаже и «стандарт» 514 на пятом. В обоих случаях вор проник в номер снаружи путём отжатия оконной рамы.

Захар обратил внимание на планы эвакуации этажей. Схемы со стрелочками, куда надо бежать в случае пожара, были похожи, однако имели свои особенности. Планировка коридоров и этажных площадок везде была одинаковой, а номера отличались по количеству комнат и, соответственно, по площади. Шестой и пятый этажи состояли из однокомнатных номеров категорий «эконом» и «стандарт», на четвёртом и третьем были двухкомнатные номера «бизнес» и «люкс», и на втором этаже – трёхкомнатные «апартаменты».

Захар срисовал таблички с планами эвакуации этажей и разложил листки в колонку один под другим. И сразу увидел общую картину преступления: окна номеров 614, 514, 407, 307 и 205 можно было соединить одной вертикальной линией. Отсюда следовало, что преступник находился в «экономе» 614, по верёвке он спустился вниз и проник сначала в «стандарт» 514, а потом в «бизнес» 307. Но что-то помешало вору залезть в «люкс» 407 и «апартаменты» 205. Это уже был отчётливый след преступника, и Захар начал преследование зверя.

Хиргынтов пошёл на ресепшен, где сидела молодая миловидная женщина, на высокой груди которой был бейджик «Дежурный администратор Наталья».

– Наталья, – спросил Захар, представившись и показав удостоверение, – сколько часов длится ваша смена?

– Мы работаем сутки через двое.

– Когда вы заступили на смену?

– Вчера в девять утра.

– Жильца 614-го номера вы оформляли?

Наталья посмотрела в «Журнал прописки и выписки постояльцев» и ответила:

– Да, я. Он заселился вчера вечером в двадцать один час тридцать две минуты.

– Он ещё не съехал?

Наталья опять посмотрела в журнал:

– Постоялец освободил номер сегодня утром в шесть часов двадцать пять минут.

– Какие данные остались о нём?

– Ферапонтов Сергей Михайлович, родился 3 января 1969 года, паспорт – серия 01 02, номер 123456, выдан ОВД Заволжского района города Ярославля, – продиктовала Наталья.

– А как он выглядел?

– Патлы до плеч, усы, бородка, круглые очки.

– Багаж у него был?

– Был. Такой, знаете, большой чемодан.

– Обратили ли вы внимание на какие-то особенности в поведении этого постояльца?

– Он был какой-то, как бы это сказать, робкий.

– В чём это выражалось?

– Он смотрел не прямо в глаза, а куда-то вниз.

«Да уж», – подумал Захар, поймав себя на том, что засмотрелся на грудь Натальи, туго натягивающую форменную блузку. И стал внимательно рассматривать настенный календарь за её спиной.

– А что, это он постояльцев обокрал? – спросила Наталья. – Я читала в романах Дарьи Пашковой: преступники – они все с виду тихони.

– Пока это только одна из версий, – ответил Захар и поинтересовался: – Вы любите детективы?

– Меня мёдом не корми, а дай почитать что-нибудь новенькое.

– Наташа, а как вы относитесь к сыщикам? – как бы невзначай поинтересовался Захар.

Но Наталья отлично всё поняла:

– Я замужем.

– Я имел в виду сыщиков как литературных героев, персонажей, так сказать.

– Знаю я вас, героев, – усмехнулась Наталья. – Прохода нет от этих персонажей.

– А кто живёт в апартаментах 205?

Супруги Сидоровы из Урюпинска. Судя по штампам в паспортах, у них медовый месяц. Из номера не выходят.

Посрамлённый Дон Хиргынтов вернулся в кабинет завхоза, откуда позвонил в Дзержинское РОВД и попросил пробить в Ярославле паспорт Ферапонтова. Через четверть часа он получил ответ:

«15 марта 1993 года от гражданина Ферапонтова Сергея Михайловича, 3 января 1969 года рождения, поступило заявление об утере паспорта – серия 01 02, номер 123456, выданного ОВД Заволжского района города Ярославля. Заявителю выдан новый паспорт».

Хиргынтов обзвонил по внутреннему гостиничному телефону обокраденных постояльцев и, назначив каждому время, попросил их зайти для опроса.

Но первым в штабной кабинет вошёл постоялец из «люкса» 407, которого Захар не приглашал.

– И вас обокрали? – удивился Хиргынтов.

– Нет, но я тоже хочу дать показания.

– Слушаю вас, говорите.

Рассказ постояльца 407-го оказался очень интересным:

– Ночью, в полтретьего, я просыпался по малой нужде. Свет не включал, сходил в туалет, опять лёг в постель. Вдруг услышал, как кто-то снаружи скребёт по оконной раме. Я подумал, что это ворона. Тихо подойдя к окну, я увидел за стеклом человека. Он тоже увидел меня и сразу исчез.

– Растворился в воздухе?

– Нет. Как провалился!

– Как выглядел этот человек?

– В темноте я его плохо рассмотрел, но одно могу сказать точно: это был маленький ребёнок.

– Вы уверены, что видели всё это наяву? Может, это была галлюцинация? – уточнил Захар.

Постоялец обиделся:

– Слава богу, я ещё в здравом уме.

– Простите, если ненароком обидел вас, – извинился Захар и спросил: – Вы что-нибудь ещё добавите к своему рассказу?

– Нет, мне больше нечего добавить.

– Тогда благодарю вас за очень ценные показания.

Захар составил протокол опроса свидетеля, постоялец 407-го поставил свою подпись и ушёл.

Показания постояльца номера 514 тоже были интересными. Сначала он заявил, что вор взял у него авторучку «Паркер» с золотым пером, которая была в нагрудном кармане пиджака, висевшего на спинке стула, и бумажник с деньгами, лежавший на прикроватной тумбочке, что и было записано в протоколе.

А через четверть часа этот постоялец опять пришёл к Захару и виновато сказал:

– Товарищ милиционер, тут такое дело, бумажник нашёлся.

– Где?

– Я думал, что оставил бумажник на тумбочке, а он лежит себе во внутреннем кармане плаща. А плащ висит на плечиках в гардеробе.

Составили дополнительный протокол опроса постояльца «стандарта» 514, и он ушёл. А Захар опять стал думать логически:

«Преступник взял авторучку, но не тронул бумажник. Почему? Думай, чукча, думай. Пиджак висел на спинке стула, а плащ висел на вешалке. А что, если вор и вправду маленький ребёнок, которому было не дотянуться до внутреннего кармана плаща на вешалке?»

Размышления Хиргынтова прервал следователь, сообщивший по телефону, что эксперт-криминалист только что нашёл на подоконнике номера 307 отчётливые отпечатки подошв 26-го размера.

– Это какой же маленькой должна быть нога? – удивился Захар.

– Длина стопы пятнадцать сантиметров, что соответствует анатомии трёхлетнего ребёнка, – ответил Сутырин.

«Это уже третий довод в пользу версии маленького ребёнка, – подумал Захар. – Однако, тенденция».

И он опять пошёл на ресепшн.

– Наталья, какой-нибудь постоялец с ребёнком есть в гостинице?

– Да, несколько мамаш приехали со своими чадами, поступающими в институты.

– Я имею в виду маленького ребёнка – ростом не больше метра.

– Жили тут супруги с пятью детьми – мал мала меньше. Так они, слава богу, ещё третьего дня выписались. Такой хай подняли, когда я предложила им четырёхкомнатные апартаменты. Мы, мол, не миллионеры, чтобы такие деньги платить. Пришлось поселить их в двухкомнатном «полулюксе» и три дополнительные кровати поставить.

Паспорт Ферапонтова, понятно, был с переклеенной фотографией. А Лжеферапонтов, ясно как белый день, причастен к преступлению. Но каким боком прилепить сюда ребёнка, спускающегося по верёвке и обкрадывающего номера? И тут Захара словно ударили в голову электрошокером:

«Никакой вор не ребёнок – он карлик!»

Лишь одно из ста совершаемых преступлений более или менее оригинально. Остальные девяносто девять имеют аналоги в истории криминалистики. Захар вспомнил книгу «Самые известные преступления», которую он читал в библиотеке школы милиции, а именно – главу «Гарри Два Фута».

В 1890-е годы на железнодорожных вокзалах городов Восточного побережья США была совершена серия краж из камер хранения. Эти кражи совершал карлик Гарри Два Фута, которого показывали в ярмарочном балагане как самого маленького человека в мире.

Перед кражей карлик прятался в большом чемодане, и его напарник нормального роста сдавал этот чемодан в вокзальную камеру хранения. Ночью Гарри Два Фута вылезал из чемодана, забирал из поклажи пассажиров всё ценное и опять прятался в чемодане. Утром его помощник забирал чемодан и уходил. Балаган с карликом переезжал с ярмарки на ярмарку, и во всех городах его гастрольного маршрута совершались кражи в вокзальных камерах хранения. На эту закономерность обратили внимание сыщики, и скоро Гарри Два Фута и его помощник были арестованы и преданы суду. Всего за пять лет они обокрали 56 камер хранения, причём 12 из них – дважды, и 4 – трижды.

Захар всё понял. Лжеферапонтов ассистировал карлику, спуская и поднимая его на верёвке из окна номера 614. Он проносил карлика в номер в чемодане, а потом так же выносил.

Но где искать карлика, обокравшего постояльцев «Ганса»? Гарри Два Фута был гастролёром – выступал на ярмарках в балагане. А балаган – тот же самый ширк-шапито, но поменьше. Захар задумался над тем, как узнать, гастролирует ли сейчас в Петербурге цирк-шапито лилипутов. Можно сделать запрос в городское управление МВД и ждать, когда они разошлют его по районным отделам, а те доведут до участковых инспекторов. Но этот ржавый бюрократический механизм будет прокручиваться долго.

«Нет, мы пойдём другим путём, – подобно юному Ленину, решил Захар. – Шатёр цирка-шапито можно поставить только с разрешения пожарной инспекции. Загляну-ка я к нашим огнеборцам с коньячком».

Было без четверти десять. Когда Захар вышел из кабинета завхоза, за стойкой ресепшен уже сидела другая красотка, на пышном бюсте которой был бейджик «Дежурный администратор Галина».

«Прямо какой-то конкурс „Мисс грудь“», – подумал Хиргынтов.

Ох уж эти женские груди! Мужики на эту часть женского тела, если она четвёртого-пятого размера, прямо-таки западают. А сами женщины просто помешаны на объеме своих грудей. В прямом смысле слова идут под нож пластического хирурга, рискуя здоровьем и не считаясь с затратами. Между тем, у Венеры Милосской, признанной идеалом женских пропорций, грудь лишь второго размера.

– Товарищ оперуполномоченный! – окликнула его Галина. – Сменщица попросила передать вам это.

И она подала Захару сложенную пополам четвертушку бумажного листа. Он развернул записку и прочёл:

«Я вспомнила! От постояльца номера 614 несло „Тройным“ одеколоном».

Это была очень важная информация. Дешёвым одеколоном «Тройной» фабрики «Новая Заря» мог пользоваться только небогатый мужчина. Захар пользовался одеколоном «Шипр» той же фабрики.

Через час Захар, от которого уже исходил не только запах одеколона «Шипр», но и дух трёхзвездочного коньяка «Белый аист», вышел из здания городского управления пожарной охраны. От знакомого инспектора пожарной безопасности он узнал, что в настоящее время в Питере гастролирует цирк-шапито лилипутов «Маленькие Звёздочки», а шатёр его стоит возле Измайловского Сада.

Захар решил повысить свой культурный уровень – посмотреть представление цирка лилипутов «Маленькие Звёздочки».

Обычно труппа цирка-шапито живёт в вагончиках на колёсах, стоящих рядом с шатром. Проходя мимо этого табора, Захар увидел и услышал, как лилипутка громко отчитывала высокого парня.

– Сынок, ты таки сведёшь меня до срока в могилу! Где ты шаландался всю ночь? Я очень волновалась и до утра не сомкнула глаз.

– Мама, я уже взрослый, – оправдывался Гулливер.

– Нет, вы посмотрите на этого взрослого, – обращалась мама парня к обитателям табора. – Он ещё не бреется, у него молоко на губах не обсохло.

И опять – к сыну:

– В этом городе такая преступность. Ты что, по телевизору сериал «Рождённая революцией»* не смотришь?

*Советский телевизионный десятисерийный фильм о создании и истории советской милиции.

И опять – на публику:

– Тут такие ужасы, что Одесса просто отдыхает.

Гулливер был без очков, коротко стрижен, гладко выбрит и никак не походил на постояльца отеля «Ганс» Ферапонтова, словесный портрет которого сделала дежурный администратор Наталья. Это вполне укладывалось в версию Хиргынтова.

Захар купил в кассе билет и пошёл на представление. Трибуны цирка были заполнены лишь на четверть. Питерцы, не уехавшие на Чёрное море, чтобы получить свою порцию ультрафиолета, устремились на городские пляжи.

Цирк лилипутов мало чем отличался от обычного цирка – те же эквилибристы, воздушные гимнасты, канатоходцы и фокусники. Но всех их затмевал своими выходами клоун Геша – этакий Карандаш* в миниатюре.

*Карандаш (Михаил Румянцев) – известный советский клоун.

Бросались в глаза изрядно поношенные костюмы артистов – полинявшие, с осыпавшимися блёстками. Обезьянки и собачки, с которыми выступала дрессировщица, были очень худы и с жадностью проглатывали подкормку. А самым ярким впечатлением от просмотра выступления у Захара остались капли воды, падавшие сверху и попадавшие ему за шиворот – на улице пошёл дождь, а крыша шатра была дырявая. Было видно по всему, что жизнь у маленьких циркачей – не малина.

Выйдя после представления из шатра, Захар с полчаса покурил на скамейке в скверике напротив, и его терпение вознаградилось. Из циркового табора вышел Гулливер, а с ним – переодевшийся и смывший грим Геша. Их путь был недалёк и закончился в ресторане «Ржавый якорь». Захар, всё это время следовавший за ними, как то предписывают правила скрытого наружного наблюдения – «на расстоянии, достаточном, чтобы не потерять, но и не упустить из вида объект наблюдения», – тоже зашёл туда.

Теперь ему надо было сесть не за какой-нибудь другой, а именно за их столик. А свободных столиков по случаю дневного времени было много. Кого-то другого эта ситуация поставила бы в тупик, но не такого опытного сыщика как Захар. Он подошёл к столику, за которым сидели Гулливер и Геша.

– А я вас узнал – вы клоун! – сказал Хиргынтов, обращаясь к Геше.

При этом Захар сел за их столик и достал из кармана программку цирка-шапито лилипутов «Маленькие Звёздочки».

– Дайте мне, пожалуйста, автограф.

Геша поставил на программке свою размашистую подпись и спросил:

– Вам понравилось наше представление?

– Очень! – сказал Захар.

И он нисколько не покривил душой. До Чукотки со дня её присоединения к России ещё не доехал ни один цирк-шапито. А то, чего человек недополучил в детстве, будь то апельсины или цирк, став взрослым, он хочет всегда.

Они познакомились. Захар назвался своим настоящим именем – он всегда так поступал, чтобы не запутаться по пьяному делу. Гулливер представился Валерой, а Геша – Генрихом.

Видя, как его новые знакомые пересчитывают денежную мелочь, Захар сделал широкий жест:

– Девушка! Графинчик «Пшеничной», три котлеты по-киевски с картофельным гарниром и три салата «селёдка под шубой».

Когда официантка принесла заказ, Захар предложил выпить под тост «Чу!»

– А что это означает? – спросил Генрих.

– Так у нас на Чукотке кричит погонщик оленей – на русский язык это переводится: «Поехали!»

– Хороший тост, – одобрил Валера. – А то, пока грузинскую здравицу дослушаешь, слюной подавишься.

После того как краткий чукотский тост прозвучал три раза, они стали друзьями «не разлей вода».

Генрих пил водку наравне со всеми, но обратно пропорционально своему весу – в пять раз меньше.

«Хорошо иметь такого выгодного друга», – с белой завистью к Валере подумал Захар и спросил его: – Я видел, как тебя отчитывала за ночную отлучку мама – она тебе родная?

– Да, это моя родная мама. Тебя удивляет, что я такой большой? В молодости она была гимнасткой на трапеции, а сейчас руководит этим номером. Двадцать лет назад во время гастролей в одном из городов у неё был любовник – большой мужчина. Ростом я пошёл в папу, которого в глаза не видел. Я с пелёнок при цирке.

– Валера у нас на вес золота – он и водитель фуры, и грузчик, и охранник, – похвалил товарища Генрих.

Теперь Захару надо было выманить Генриха в туалет.

– Водка без пива – деньги на ветер, – сказал Захар и заказал семь бутылок «Невского»: по три себе и Валере и одну – Генриху.

У сыщика должен быть стальной мочевой пузырь. Операм часто приходится сидеть в засаде, а непромокаемых колготок, как часовым почётного караула у мавзолея Ленина, им не выдают.

Холодное «Невское» хорошо пошло под вяленую балтийскую корюшку, и Захар повторил заказ. Наконец мочегонное свойство пива дало о себе знать.

– Пойду отолью, – сказал Генрих, слезая с колен Валеры. – Только в питерских туалетах есть писсуары для маленьких людей. Не зря Санкт-Петербург – культурная столица России.

Захар и Валера пошли за ним.

Пол в туалете культурной столицы был давно не мыт, и подошвы всех сюда входящих чётко отпечатывались на грязном кафеле. Задержавшись у умывальника, Захар подождал, пока Валера и Генрих справят малую нужду и уйдут. Оставшись в туалете один, Хиргынтов сфотографировал следы клоуна фотоаппаратом-мыльницей. Потом он смочил голову холодной водой из-под крана, чтобы немного протрезветь.

Перед тем как выпить на посошок, Захар предложил новым друзьям запечатлеть на фото исторический момент их знакомства. Валера и Генрих позировали ему, он им, а потом Захар попросил официантку сфотографировать их всех троих.

Дело было в шляпе. Захар легко заполучил фотографии отпечатков подошв ботинок Генриха и портреты Валеры в анфас, в профиль и в полоборота. Испытывал ли он какие-то угрызения совести, когда вот так хитростью получал оперативную информацию? Нет, не испытывал – он был сыщиком и шёл по следам преступников, как охотник идёт по следам зверей.