Текст книги "Криминальный гамбит"

Глава 19

Колодникову той ночью чертовски везло. Если бы майор был игроком, то вышел бы из казино миллионером. «Уазик», чтобы сократить путь, свернул на Красноармейскую, единственной достопримечательностью которой было заведение с музыкальным названием «Сонет». Ни один из кривовских музыкантов ни за какие деньги в этот кабак сунуться бы не решился – слишком сомнительный вид имели его завсегдатаи. Проезжая мимо «Сонета», Колодников бросил мимолетный взгляд на кабак, но тут же внезапно закричал водителю:

– Стой, Серега!

Тогда и Мысин с Пашей рассмотрели на стоянке перед притоном коричневую «девятку».

– Давай прямо к входу, – скомандовал Колодников.

– Может, подождем подмогу? – предложил Зудов.

– Я сейчас там один всех уложу, – уверенно заявил майор, выскакивая из машины.

– Серега, вызывай помощь, – только и успел крикнуть Паша, выпрыгивая за Андреем.

Колодников вломился в помещение, с грохотом лупанув в дверь ногой. В единственном зале кабака сидели человек десять, не больше. Они разместились в разных углах за тремя столами, но кто из них нужный ему Боря, Андрей не знал.

Сейчас его вела только злость и интуиция. От двух ближайших столов к нему обернулись несколько человек с изумленными лицами, но вот один из троицы в самом дальнем углу явно перепугался.

Борис Ашихмин, плечистый бугай с просвечивающим на темечке сквозь короткие волосы шрамом не верил своим глазам. Человек, которого они час назад долго и упорно били кастетами и ногами, которого они только что хорошо «помянули», живой и здоровый стоял на пороге «Сонета». Увидев неестественную бледность и круглые От удивления глаза братка, Колодников прямиком направился к нему.

– Что, сука, не ожидал меня встретить на этом свете? – издалека приветствовал Андрей неудачливого киллера, стремительно надвигаясь на него. – А я бронированный, от меня пули отскакивают, мне по хрену твои кастеты, козел!

От майора исходила сейчас такая мощная энергия, что никто из качков не решился выступить. А Колодников перегнулся через стол, ткнул в лицо Бориса пистолет и, схватив его за грудки, рванул на себя и начал вытаскивать этого здорового, стокилограммового мужика прямо через стол, как вытаскивают за ботву созревшую свеклу. С грохотом и звоном на пол полетели посуда, закуска, бутылки с пойлом. Когда Ашихмин уткнулся лицом в стол, Андрей коротко ударил его рукоятью пистолета по загривку и почувствовал, как обмякло тело качка. Левой рукой Колодников нашарил на поясе браслеты и ловко и быстро скрутил руки бугая за спиной.

Очнулись подельники Бориса, и один из них сунул руку в карман и выдернул из него «кнопарь», но пустить его в ход не успел. Широкая, как лопата, ладонь Паши Зудова со всей силы опустилась на его шею, моментально отключив сознание любителя холодного оружия.

Второй пошел другим путем. Резко рванувшись с места, он взял приличный старт, но далеко убежать не успел. Правая нога Андрея Мысина словно невзначай попалась на пути стайера. Финишировал «спортсмен» впечатляюще, с грохотом собрав на своем пути столы и стулья доброй половины зала. Он попробовал было подняться, но участковый уже сидел на его спине, заламывая левую руку, а потом, с помощью Паши, и правую, объединив их наручниками.

Когда они подняли бегуна, очухался Боря. Колодников лично привел его в вертикальное положение, благо бугай теперь не очень уверенно стоял на ногах.

Прихватив третьего члена компании, оперативники погнали свой «улов» к выходу.

– Братва, мочи ментов! – неожиданно закричал наименее пострадавший от рук милиционеров один из Бориных качков. Паша коротко и точно ткнул его кулаком в область почек, а Колодников наконец-то обратил внимание на остальных посетителей «музыкального» заведения.

Состав клиентов заставил его поморщиться. Из семи человек он знал как минимум трех, и все они прошли через его руки. Но его «крестники» как раз не проявили никакого энтузиазма, а вот двое незнакомцев – здоровый детина с бородой и худощавый парень с лихорадочно блестевшими глазами неврастеника – откликнулись на лозунг и двинулись за конвоем. Вполне возможно, что они просто хотели покинуть заведение, но майор решил не рисковать. Он вспомнил, что у него в руках не табельный пээм, а газовая пушка, и, развернувшись на пороге, трижды выстрелил в сторону надвигающихся «энтузиастов», а затем шустро выскочил на улицу.

На улице рядом с их «уазиком» уже стоял патрульный «жигуленок», и из него горохом сыпались люди в форме, подруливала и белая с синей полосой «Нива».

Колодников махнул рукой и приказал:

– Этих всех в отделение, проверить документы и все остальное!

Дверь «Сонета» распахнулась, и оттуда с матом и ревом один за другим начали выскакивать посетители, а также бармен и официанты. Не давая опомниться и вытереть слезы, их тут же расставляли у стенки, быстро шмоная карманы. Улов был богатый: три ножа, два кастета, газовый пистолет, переточенный под обычный патрон, у троих нашли героин, но больше всех удивил бармен, заначивший аж шесть пакетиков с этой белой дурью. Для Кривова это был серьезно.

Колодников не присутствовал на этом празднике. Отдав клиентов в руки патруля, Борю Ашихмина он лично повез в управление. Андрей чувствовал, что именно Боря в этой компании главный. Он и выглядел постарше, и разъезжали на его машине. Всю дорогу оперативники молчали, и это почему-то особенно пугало Ашихмина.

Прибыв на место, с вежливостью бухарских палачей его проволокли в кабинет Колодникова и пристегнули наручниками к батарее. После этого Андрей вытащил из шкафа длинную резиновую дубинку и со всей силы полоснул «демократизатором» по выпирающему животику Бориса. Тот отчаянно закричал и упал на колени. Андрей отошел к Зудову и тихо спросил:

– У тебя диктофон пашет?

– Конечно.

– Тащи его сюда.

Зудов единственный из всех оперативников имел диктофон, купленный, естественно, на свои деньги. Пока Паша ходил к себе в кабинет, Колодников еще два раза огрел своего «гостя» дубинкой по ребрам, отчего у того начали закатываться глаза.

– У, с-суки, убил бы, – простонал он. Это должно было получиться грозно, но вышло нестерпимо жалобно.

– Кто тебя послал к Шалимову и ко мне? – спросил Колодников, ухватив клиента за ухо. – Ну, говори, падла! Ты ведь знаешь, какой у меня к тебе счет.

Я из тебя сейчас котлету сделаю! Всю оставшуюся жизнь будешь ходить с бутылочкой в штанах!

В это время Мысин показал майору запакованный в пакет кастет Бориса, массивный, с шипами. Колодников отобрал его у участкового и с размаху ударил пакетом по лицу Ашихмина. Тот вскрикнул – из разбитой брови потекла кровь.

– Я тебе сейчас отобью все потроха, разобью морду так, что ты слова сказать не сможешь, переломаю ребра, а потом еще вырежу на коленках дыры и отправлю в Железногорск, в СИЗО, – пообещал Колодников.

Это для дважды сидевшего Ашихмина было страшней всего. Дыры на коленках означали принадлежность к касте педерастов, а после обещанной майором «обработки» он вряд ли смог бы оправдаться перед сокамерниками.

– Не надо, я все скажу, – прохрипел он. Андрей кивнул, и Паша, включив диктофон, подсунул его под нос Борису.

– Мне велел Гусь… сказал, что этого надо убрать, показал даже тебя из машины… адрес дал.

– С Шалимовым так же было?

– Да, только того надо было просто вырубить.

– За что, говорил?

– Нет, зачем?

Колодников понял, что парня прорвало, и сейчас он может рассказать многое.

Майор задал следующий вопрос:

– Зачем Гусю надо было убрать нас с Шалимовым? Кто ему приказал?

Борис облизнул пересохшие губы, он пытался сообразить, стоит рассказать что-то еще или нет. Но в это время в коридоре послышались шаги, распахнулась дверь, и на пороге появился Мамонов. Зудов еле успел спрятать за спину диктофон, при этом ему показалось, что Борис, увидев Мамонова, облегченно вздохнул. Подполковник был без фуражки, в расстегнутом кителе. Посмотрев на залитое кровью лицо Ашихмина, он спросил:

– Почему задержанный в кабинете? Почему личное мне не сообщили?

– А он вам нужен?

– Конечно.

– Мне он тоже нужен.

– Ты не можешь быть объективным при допросе, ты в этом деле заинтересованная сторона.

– А вы нет?

Они встретились глазами, и после паузы Мамонов негромко, но с чувством произнес:

– Ты нарываешься, Андрюша. Смотри, окончательно отстраню от всех дел.

Колодников пожал плечами и сказал:

– Хорошо, забирайте. Самое главное он уже сказал.

Майор отошел к столу, закурил и, прищурившись, смотрел, как прибывший с Мамоновым сержант выводит Бориса в коридор. Из кабинета подполковник вышел не попрощавшись. На выходе из здания Мамонов тронул сержанта за плечо:

– Вернись, спроси, они протокол на него писали?

Милиционер резво метнулся обратно, а Мамонов оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто его не видит, поднял ногу и ударил Ашихмина в зад так, что тот полетел с крыльца далеко вперед. Борис попытался подняться с земли, и ему почти удалось встать на колени, когда с крыльца прозвучал выстрел, вдребезги разнесший ему затылок.

– Пытался убежать, – спокойно заявил Мамонов выскочившим из дежурной части милиционерам. Среди них он не увидел Колодникова, и это неприятно задело подполковника.

«Сука, похоже, он все знает наперед».

Мамонов был прав. Едва за «гостями» закрылась дверь, Андрей тихим голосом, не поднимая глаз от столешницы, сказал:

– Грохнет он его. Интересно только когда?

– Ты думаешь… – начал было Паша, но в это время открылась дверь и на пороге возник сержант, сопровождавший Мамонова.

– Э, мужики, у вас на него что оформлено… – начал он, но неожиданно с улицы раздался пистолетный выстрел.

– Нет у нас ничего, иди отсюда! – окрысился Колодников.

Паша Зудов сказал Андрею:

– Ты оказался прав.

– А ты заметил, как этот придурок оживился, когда увидел Мамонова? – спросил Колодников.

– Конечно, тут все как на ладони.

– Поэтому он его и убрал. Знал его Боря. И еще он слишком много знал.

Машинально он взял со стола мобильник Ашихмина, повертел в руках, а затем сунул в карман.

– Боре он не нужен, а нам пригодится, – пояснил майор. – Как у тебя запись, получилась?

Зудов запустил руку под стол и вытащил на свет божий диктофон. Отмотав пленку, он включил воспроизведение, и все услышали голос уже мертвого человека:

«Мне велел Гусь… сказал этого надо убрать…»

– Ну вот, теперь можно Гуся прищемить, – довольным голосом сказал Мысин.

Старшие его товарищи с иронией посмотрели на сержанта.

– Каким это образом? – спросил майор.

– Ну как, запись-то у нас есть? – удивился Мысин.

– А кто тебе сказал, что этому кто-то поверит? – усмехнулся Зудов. Капитан по привычке сжимал в ладонях резиновый эспандер. Эта привычка осталась еще со школьных лет, и, когда Паша рвал очередной эспандер, чувствовал себя неуютно до тех пор, пока не обзаводился новым.

– Ну как это, голос-то его? – продолжал недоумевать участковый.

– А кто это может подтвердить? Ты знаешь, кому у нас в стране верят меньше всего? – И, не получив ответа, сказал:

– Нам, ментам.

Колодников кивнул на диктофон:

– Вот если бы при разговоре были два незаинтересованных свидетеля, то тогда прокурор, может быть, и возбудил бы дело против Гуся, а так это полная балда. Пустышка. Можно, конечно, пугнуть Гуся при случае, только он в этих делах тоже хорошо разбирается, тертый калач.

– Нет, но это же глупость! – возмутился участковый. – Почему обязательно нужны понятые?

– Андрюха, а ты вообще-то знаешь, что понятые существуют только у нас в стране? – спросил Паша.

– Да-да! – подтвердил Колодников. – В той же вшивой Америке копам почему-то верят на слово.

– Ну и отменили бы их. Кому они нужны? Иногда замучаешься бегать искать их. Хорошо если каких старух уговоришь присутствовать при обыске.

– По идее понятые должны следить, чтобы мы чего-нибудь там не подкинули подозреваемому, только это все полная фигня.

– Ага, – подтвердил Паша. – Афонькину вон приписали пистолет, и хоть бы хрен. Никто ничего не видел и не слышал.

– Что же тогда нам делать? – не унимался участковый.

Колодников откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и начал размышлять вслух:

– Мамон нас теперь в покое не оставит. Не смог пришибить, наверняка попытается отстранить от работы, придерется к чему-нибудь, и все.

– А ты заметил, как он сюда быстро примчался? – спросил Зудов.

– Да. Как будто рядом сидел и ждал.

– Да нет, он просто слушал наши разговоры с дежурным, а когда выяснил, что я увез Ашихмина к себе, сорвался. Но, похоже, Гусеву заказал меня он.

– Плохо то, что Мамон бывший оперативник, – высказал свою точку зрения Зудов.

– И кстати, неплохой оперативник. Я с ним немного работал, хватка у него есть, – подтвердил Колодников.

– Значит, так все и будет продолжаться. Заметь, куда мы ни сунемся, везде полный облом. С тем же Медведкиным хотя бы. Только мы его вычислили, и парень бесследно исчез.

– Да, ты прав, – упавшим голосом подтвердил майор.

– Надо идти на опережение, – предложил капитан. Их молодой коллега – Мысин – молчал, только переводил взгляд с капитана на майора и обратно. Колодников встал, прошелся по кабинету:

– Ты знаешь, я все эти дни думал, что делаю все правильно, но оказалось, что это не так.

Собеседники вопросительно посмотрели на майора.

– Мы действуем по старинке, по правилам: улики, Допросы… Но тот же Мамонов, он же наш, ему это все известно. А братва с их адвокатами и прикрытием того же Мамонова? Они, как в дзоте, палят из пулемета, а ты бежишь на них по минному полю с последней гранатой.

– И что ты предлагаешь? – спросил Зудов. Колодников пристально посмотрел на друга:

– Помнишь, мы вчера говорили про стеклянный лабиринт?

– Ну?

– Так вот, есть еще один путь выхода из лабиринта. Догадываешься какой?

– Нет.

– А ты нам сам про него рассказывал!

Но Паша по-прежнему ничего не понимал.

– Что твой сибиряк сделал с зеркалами?

Зудов, наконец, начал догадываться:

– Ты предлагаешь…

– Да, именно. Разнести к чертям все стекла и зеркала. Действовать не по правилам. Бить не по шестеркам, а по боссам.

– Это как же?

– Бросить всю мелочовку и пристально заняться господами Мамоновым и Гусевым. У них ведь сейчас тоже запарка, шея в мыле, седло на боку.

– Ты хочешь предугадать их дальнейшие действия? Это зависит от того, какие у них проблемы.

– Орлова, – подсказал Мысин.

– Там Юрка, он ее прикроет, – убежденно сказал Паша.

– Ты думаешь? – В голосе Колодникова прозвучало сомнение.

– Да, парень завелся, молодец. Жалко, Мазуров в больнице, не хватает его.

– Самим надо шевелить мозгой, – посоветовал Колодников.

– Да сами как-то необучены. Начальство вон что говорит: нечего думать, а то нарвешься. Свое мнение должно иметь только оно. – Зудов на секунду замер, после чего сказал:

– А знаешь, что они сейчас делают? Они сейчас занимаются точно тем же, чем и мы.

– То есть? – не понял Колодников.

– То есть они должны с Гусевым собраться и все обмозговать. Прикинь: Ольгу им убрать никак не удается, это раз. С тобой также вышел облом, Боря мертв, два его кента в ИВС. Ты еще ляпнул, что Боря нам все сказал, у Мамона сейчас мысли враскорячку. Одна голова хорошо, а полторы лучше, сам знаешь.

– Да, скорее всего, подполковник уже сообщил Гусю.

Но Зудов отрицательно мотнул головой:

– Как? По телефону? Это не то. Тут нужно вот так базарить, как мы сейчас, глаза в глаза.

– А как это проверить?

Они задумались, но тут голос подал самый младший из них:

– Просто ему позвонить.

Офицеры с интересом посмотрели на Мысина и переглянулись.

– А он прав. Это самый простой выход. Соображаешь, тезка!

Колодников набрал номер дежурного части.

– Да, отдел внутренних дел слушает, – усталым голосом отозвался дежурный.

– Селиванов, это Колодников.

– Чего тебе, Андрей?

– Мамонов уехал?

– Да, только что.

– Куда?

– Сказал, если что, звонить в Демидовку.

– Понятно. Спасибо, Мишка.

– Не за что.

Положив трубку, Андрей посмотрел на присутствующих:

– Поехал в Демидовку. К чему бы это?

Он вытащил из нагрудного кармана потрепанную записную книжку и начал в ней что-то лихорадочно искать.

– Ага, вот! Андрей, позвони три сорок двадцать один, спроси Сашу.

– Это зачем? – удивился Мысин, поднимая трубку.

– Это номер Гусева в Демидовке. Мой голос он может узнать, Пашкин тоже.

Участковый начал крутить диск, а оба офицера, затаив дыхание, с двух сторон обступили его. Трубку подняли после первого же гудка.

– Да, – расслышали все голос.

– Сашу можно?

– Какого Сашу? – опешил далекий абонент. – Ты куда звонишь, козел!

– Извините, не туда попал, – торопливо зачастил Мысин, а Колодников нажал на рычажки.

– Ну вот, не спит Гусь. Около телефона сидит, – подбил он итоги эксперимента.

– Да, и голос совсем не заспанный, – подтвердил участковый.

– Значит, они должны встретиться. В городе опасаются – кругом глаза и уши, а там никто ничего не видит. Паш, ты ездил вчера в Демидовку?

– Ну да, ты же просил.

– Как, все подтвердилось?

– Да. Их дома в самом деле стоят рядышком. Я даже рассмотрел ту калиточку в заборе.

– Каким образом? – удивился майор.

– А там на пригорке стоит здоровый такой дуб, листва густая, я не поленился, залез. С него все видно как на ладони.

– Слушай, – заинтересовался Колодников. – А мы с него не увидим, как они будут между собой базарить?

Паша уловил его мысль, но пожал плечами:

– Я не знаю. Это зависит от того, где они разместятся. Шторы задернут, и все.

– Но попробовать стоит.

– А что толку, если даже мы и увидим? Это надо снимать.

Колодников кивнул:

– А снимать нечем. Сычева привлечь?

Паша только хмыкнул.

– Да, ты прав, – вздохнул Андрей. – Он на такое не пойдет, да и техника у него первобытная, иногда смотришь оперативную запись и ни черта не поймешь, одна муть.

Колодников задумался, прошелся по кабинету, потом вдруг хлопнул себя по лбу ладонью:

– Я знаю, кто может это снять!

– Кто?

– Ленка Брошина, – сказал Андрей, уже набирая номер телефона. – Она и отвезет кассету в Железногорск и покажет по «Скату». Представляешь, что будет?

Капитан покачал головой и расплылся в улыбке:

– Было бы красиво. Молодец, Андрюха.

Глава 20

В отличие от предыдущего абонента Брошина отозвалась не сразу, и голос у нее был явно со сна, с хрипотцой.

– Да.

– Лен, это Колодников тебя беспокоит. Ты чего это спишь в такую ночь?

– В какую такую?

– Ну, милая, в городе интересные дела творятся, а она дрыхнет.

– Андрей Викторович, я сейчас вас убью! Что происходит-то?!

Майор улыбался. Он по голосу чувствовал, как журналистка «бьет копытом» в нетерпении.

– Ну, первую часть развлекательной программы ты прозевала, но на заключительную мы можем тебя пригласить. Давай, одевайся по-спортивному и не забудь спрей от комаров. Бери свою самую мощную камеру и жди нас.

– Отлично! Я уже у подъезда.

Ухмыльнувшись, Колодников положил трубку. В способность женщины быстро собраться он не верил. Но когда через десять минут замученный «уазик» майора притормозил у подъезда Ленкиного дома, она тут же выскочила на улицу. Несмотря на ничтожно малое, с женской точки зрения, время, отпущенное на сборы, журналистка выглядела сногсшибательно: обтягивающие бедра джинсы, ковбойка, новенькая бейсболка, белоснежные кроссовки. Пахло от корреспондентки чем угодно, только не лосьоном «Тайга» от «вампиров» низшего порядка. В скудном свете салона Колодников все-таки рассмотрел подведенные карандашом глаза, неяркие наложенные тени и, как всегда, ярко накрашенные губы. Плечо Елены оттягивала большая черная сумка.

– Ну, так куда мы едем? – сказала она, втискиваясь в салон и невольно прижимая бедром немного ошалевшего от такого соседства Андрея Мысина. Его потрясение было тем более велико, что участковый видел лихую журналистку первый раз в жизни.

– Лен, сейчас прокатимся до одной деревни, а там все расскажем на месте, – сказал Колодников, он не хотел, чтобы шофер узнал малоприятные подробности деятельности начальства.

– Так, а что сегодня произошло в городе? Почему Мишка мне не позвонил и ничего не сказал?

– Да ничего особенного, просто некие ребята очень хотели меня убить и плюс был небольшой шмон в «Сонете».

Подробности этих событий Ленка выспрашивала у оперов до самой Демидовки.

– Паш, командуй, ты эти места знаешь, – велел Колодников.

– Проезжай чуть подальше, сверни налево, вот здесь, да. И жди нас.

Они не доехали до поселка «новых русских» метров Двести, дальше пошли пешком. Обычная деревня Демидовка в десяти минутах езды от Кривова в последнее время начала бурно разрастаться за счет огромных, Двухэтажных домов из одинакового белого кирпича. Торговые нувориши из местных армян, преуспевающие рэкетиры, члены правления местной администрации – все они были жильцами этого нового поселения, названного в народе «кулацким поселком».

– О, окна горят на втором этаже, – сказал Павел, кивнув на возникший впереди небольшой замок, правда, без сторожевых башен и прочих архитектурных излишеств. – Это хата Мамона.

Колодников наконец-то пояснил недоумевающей девушке диспозицию предстоящего сражения.

– Лен, мы думаем, что сейчас наш любимый и. о. начальника ГОВД встречается с одним интересным человеком по фамилии Гусев.

– Вадиком? – удивилась Ленка.

– Именно с ним. У нас есть надежда, что ты сможешь заснять эту встречу на Эльбе.

Они подошли к дубу: до дачи Мамонова отсюда по прямой было метров сорок, не больше.

– Как тебе это расстояние? – спросил Андрей, кивая на горящие окна. – Снять сможешь?

– Запросто, – сказала девушка, расчехляя камеру. Оперативники были поражены, увидев технику. Это было нечто абсолютно новенькое, небольшой корпус, выгнутая вверх труба видоискателя, продолговатая боеголовка микрофона и массивный объектив.

– Ого, вот это у тебя пушка!

– Профессиональная камера, одна из последних моделей. Приз как самому лучшему криминальному журналисту области, – с удовольствием пояснила Брошина. – Легкая, удобная и мощная.

Лена задрала голову вверх. Дуб был раскидистый, с узловатыми, толстыми сучьями, но все они располагались достаточно высоко над землей.

– Так, на эту штуку мне надо еще и влезть?

– А как же. Паш, помоги.

Капитану такая помощь была не в тягость. Он подсадил Лену до самой низкой ветки, подал камеру. Неожиданно проявил инициативу и Мысин. Подпрыгнув, он уцепился за ветку, подтянулся и с ловкостью обезьяны начал карабкаться вверх.

Забравшись выше Лены, он взял у нее камеру, дождался, пока она поднялась сама, и вернул технику. Наконец Брошина пристроилась на широкой разветвленной ветке, поднесла объектив к глазам и отрицательно замотала головой:

– Не видно, ветка мешает.

– Какая? – спросил Андрей, с ловкостью гиббона пробираясь по кроне.

– Не эта, левей. Ага, и соседнюю обломай. Класс! Теперь все как на ладони.

Но эти ее слова расслышал один только Мысин, остальные не только не слышали, но и не видели журналистку.

– Лен, ну как? – приглушенно крикнул Колодников.

– Отлично, – донеслось сверху.

– Что видно?

– Все.

Но майор никак не мог успокоиться:

– Что все?!

– Андрюх, да хватит тебе орать, – начал успокаивать его Зудов. В это время со стороны мамоновского замка залаяла собака. Ветра не было, стоял полный штиль, и Паша недовольно заметил:

– Ну вот, доорался!

– Ну мне же интересно, что там происходит, – оправдывался вертевшийся юлой Колодников.

– Ну и лезь сам туда!

– Ага, нашел пацана! Это с моим-то радикулитом?

– Кстати, жрать хочется. Ты сегодня обедал?

– Нет.

– Я тоже. Вот так язву-то и зарабатывают, как Мазуров.

– Курить надо меньше, – заключил Зудов. – Ты вообще смолишь как паровоз.

– Да, это точно, третью пачку сегодня открыл, – подтвердил Колодников, раскупоривая «Приму» и угощая сигаретой капитана. – На, это наше единственное средство спасения от комаров.

А в это время над головами у них Елена Брошина испытывала чувство, близкое к настоящему экстазу. Техника фирмы «Кэнон» действительно творила чудеса.

«Глаз» телекамеры, словно экран телевизора, высвечивал все, что происходило в комнате на втором этаже особняка.

Два человека сидели друг против друга за небольшим столом с фигурной бутылкой «Смирновской» и закуской. Выпивали они немного, зато много курили, но в основном разговаривали. Хозяин дома был без кителя, в милицейской рубашке, с болтающимся на зажиме галстуком. Подполковник явно был зол, это было видно по его лицу, дерганым движениям рук. Вот он поднялся и начал ходить из угла в угол, время от времени обращаясь к сидящему спиной к окну человеку. Наконец Мамонов уселся на диван и выпил рюмку водки. Тогда поднялся его гость и в свою очередь тоже начал ходить по комнате, что-то выговаривая теперь уже хозяину.

У Ленки перехватило дыхание, она до максимума приблизила изображение. Без сомнения, это был Вадим Гусев, криминальный авторитет Кривова по кличке Гусь.

Ошибиться было невозможно: волосы с легкой рыжиной, широкие плечи, своеобразная манера говорить наклонив голову набок. Лицо Гусева – широкое, но не круглое, а скорее продолговатое, с крупным носом и ртом, резко обозначенным выпирающей верхней губой. От этого казалось, что Вадим все время улыбается. Его трудно с кем-то спутать.

С начала съемок прошло не меньше часа, и все, в том числе и Елена, решили, что больше ничего серьезного не произойдет. Она отключила камеру и с облегчением опустила ее объективом вниз, чувствуя, как болезненно отходят занемевшие рука и плечо.

– Ну как, есть на что посмотреть? – спросил сверху Андрей Мысин.

Елена засмеялась, хотела что-то ответить, но свет фар и рев мотора въезжавшего на пригорок автомобиля заставил ее замолчать. Когда машина свернула к воротам мамоновского замка, журналистка молча взяла телекамеру наизготовку.

– Кто это пожаловал? – спросил снизу Колодников.

Этот вопрос был скорее риторическим. Стоящий рядом с ним Паша Зудов вряд ли мог знать больше, чем он. Капитан промолчал, лишь приподнялся на цыпочки, словно лишние пять сантиметров к его метру девяносто могли помочь ему что-то рассмотреть. А изнывающий от незнания Андрей снова громко прошипел:

– Лен, кто это?!

Ответом был лай мамоновского волкодава. Елена не могла оторваться от объектива. Человек, появившийся в поле ее зрения, был не кто иной, как мэр города Кривова, Александр Иванович Стародымов. Бургомистр.

Его Елена не спутала бы ни с кем другим. Выше среднего роста, лысоватый, с аккуратными усами и широким, скуластым мордовским лицом, Стародымов выглядел моложе своих лет, хотя, по наблюдениям Брошиной, в последнее время несколько сдал. Он по-прежнему каждую субботу играл в большой теннис с давно сложившейся командой своих подчиненных, но, по слухам, с некоторых пор зачастил в церковь и не пропускал ни одной воскресной службы. Вот это Елену удивляло.

Года четыре назад, когда она только начинала свою журналистскую деятельность, мэр попытался затащить ее к себе в постель после пышного банкета по случаю трехсотлетнего юбилея города.

Ленке тогда еще не исполнилось и двадцати. Не безукоризненная красавица с пропорциями топ-модели – этого ей природа не отпустила, – она была все равно необыкновенно хороша, сексуальна и привлекательна. Несмотря на приличную дозу выпитого, Елене тогда все же удалось отбиться от настойчивых попыток мэра затащить ее в один из номеров городского профилактория, арендованного для празднества. С тех пор она чувствовала особое расположение кривовского бургомистра к своей персоне. Любой другой журналист мог неделями безуспешно пробиваться к Стародымову, но Брошину он принимал по первой просьбе – то ли из-за чувства вины за ту пьяную выходку, то ли потому, что Александр Иванович рассчитывал в конце концов добиться своего. Однако надо отдать должное мэру, он ни разу ни на что не намекал.

Как мэр, Стародымов был, как говорится, не плох и не хорош. Подворовывал, на городские деньги обучал своего туповатого сынка в престижной юридической академии, построил дочери в Железногорске дом, себе отгрохал особняк в заповедном районе на берегу великолепного озера. Но вместе с тем город старался не запускать, почти вовремя выплачивал зарплату бюджетникам и пенсии старикам, поэтому довольно прочно занимал свой пост. Других претендентов на кресло мэра кривовцы боялись, а бургомистр все-таки свой. И вот теперь неожиданная встреча бургомистра с мафиозным лидером города!

Лена снимала и не могла понять смысла происходящего. Мамонов и Гусев сидели спиной к окну, она не видела их лиц, а Стародымов расхаживал перед ними взад-вперед и говорил, говорил, грозил пальцем, воздевал руки. Она бы еще больше удивилась, услышав речи господина бургомистра.

– Господь, он ведь все видит, – вещал Стародымов. – Грехи наши, они у него как на ладони, и все, все ответят за них, и не в последующей жизни, а еще в этой, в этой…

И Гусев и подполковник знали то, чего не знала Брошина: Стародымов был пьян, Когда Мамонов вышел встречать позднего гостя, наблюдая, как тот выбирается из машины, он удивился, как мэр в таком состоянии вообще добрался до Демидовки – шофера он, видимо, отпустил.

Проповеди городского головы оба слушателя воспринимали с иронией. Бывший коммунист, бывший зампредисполкома, председатель комиссии по атеизму, на старости лет Стародымов неожиданно уверовал в Бога. Неудачно сложившаяся судьба детей бургомистра была этому причиной. Дочь Наталья трижды побывала замужем: с одним она развелась, другого, бизнесмена, убили, третий умер от рака.

С сыном была совершенно другая история. Внешне физически здоровый, он был явно недоразвит умственно. Туповатый, какой-то неловкий в движениях, Петруша Стародымов воспринимал этот мир как продолжение детской песочницы, где все предназначено для его развлечений. А их Петя находил везде и в самых неожиданных местах. В школе он с компанией таких же балбесов устроил пожар, сунув в урну горящую паклю. Полшколы пришлось белить заново, и только лично выделенные господином мэром деньги на ремонт смягчили наказание Петруши до условных мер.

Веселился он и в академии, быстро сколотил вокруг себя компанию таких же, как и он, молодых придурков. Слава богу, это было заведение частное, платное, а значит, Петеньку и его друзей до поры терпели, но уже поговаривали об увеличении оплаты за следующий семестр. Деньги богатых родственников компенсировали потерю нервных клеток преподавателей.

– Вот вы наших сыновей выгораживаете, – продолжал бургомистр. – А я говорю, что они должны понести наказание, ибо это справедливо. Валентина Петьку на Канары услала, а он должен в тюрьме сидеть вместе с вашими оболтусами…

Мамонов с кривой улыбкой налил в рюмку «Смирновской» и подал мэру.

– Что это? Зачем? – не понял тот.

– Пей, – властно приказал подполковник, и Стародымов мелкими судорожными глотками выпил до дна. После чего продержался на ногах не больше минуты. Он стоял с пустой рюмкой в руках, уставившись куда-то в плинтус, и раскачивался, быстро увеличивая амплитуду. Гусев с хозяином дома ловко перехватили его как раз в тот момент, когда ось абсцисс в виде пола грозила соединиться с осью координат, являющейся лицом первого человека Кривова.