Текст книги "Криминальный гамбит"

Глава 29

Когда новенькая синяя «десятка» Андрея Брылина по кличке Борода притормозила около светофора, он уже был во взвинченном состоянии. Его, одного из самых давних орлов Антошиной гвардии, раздражало все, что творилось в городе в этот день.

"Гусь совсем рехнулся, – думал он, нервно закуривая и поглядывая на светофор. – Это переходит все границы, он может всполошить ментов до самого Железногорска, тогда ему мало не покажется. Чего ему теперь еще понадобилось?

Вызывает к себе с оружием, да еще таким тоном, будто я ему какая-то шестерка!

Совсем обурел рыжий…"

Мигнул желтый свет, Борода взялся за рычаг переключения скоростей, но тут в зеркале заднего вида накатило что-то темное, и несильный удар заставил содрогнуться всю машину.

– Мать твою! – скрипнул зубами Брылин и разъяренным бизоном полез из машины. Его квадратная фигура и широкое лицо с пиратской бородой выражали желание если не убить кого-нибудь, то покалечить точно.

К его удивлению, за его «десяткой» стоял патрульный милицейский «уазик».

Его пассажиры, прапорщик и два сержанта, так же не торопясь выбирались из машины. Брылин почувствовал какую-то странность в движениях милиционеров, но до конца разобраться в этом не успел. Скопившееся раздражение требовало выхода.

– Вы что, ох…! – с матом накинулся он на виновников аварии. – Глаз, что ли, нету? Очки купи, козлище!

– Ч-чего? – спросил самый рослый из патруля, прапорщик. – Че ты сейчас сказал, козел?!

«Что-то не то, – подумал Борода, оглядываясь на окруживших его ментов. – Какие-то они сегодня не такие».

У Брылина было два выхода: либо продолжать давить на свою «крутость», либо попытаться решить все мирным путем. Он выбрал второй.

– Не, ну вы чего делаете? – вполне миролюбиво продолжил он. – Я ее только месяц назад купил, а вы мне ее сейчас раздолбали. Вон, поворотники всмятку.

Сильный удар сзади дубинкой по почкам заставил его еще более снизить требования.

– Не, ну, ребята, зачем сразу так. У меня претензий нет.

– Руки на капот, ноги шире, – скомандовал прапорщик.

Нехотя, но Борода все же повиновался приказу. Он, как и многие из гусевских, в свое время сидел за грабеж и понимал, что лишний гонор может довести его до нар. Брылина быстро обшмонали, потом начали потрошить машину.

– Есть, – радостно вскрикнул один из сержантов. – Пушка под сиденьем.

Это было очень плохо, и хозяин «десятки» начал торопливый торг:

– Ребята, давайте так, всем по пятьсот баксов и разбежимся к чертям, как зайцы после случки.

– Я тебе сейчас яйца отшибу, козел бородатый! Тоже мне, зайцев нашел. Лезь в «обезьянник», козел!

Стоя перед открытой задней дверцей «уазика», Борода спросил:

– Парни, вы сегодня что, не с той ноги встали?

– Встали-то мы с той, – просветил его прапор. – Но вот убивать наших родителей и жен – это вам так просто не пройдет.

Примерно в это же время другая патрульная машина медленно ехала вдоль центрального парка.

– Вон «десятка», синяя, – сказал один из милиционеров.

– Вижу, три семерки, это Купчик.

– Ну что, ввяжемся?

– Сейчас, только вызовем помощь.

К этому времени было известно, что недалеко от дома Ковчугина перед пожаром видели синюю «десятку», любимый вид транспорта гусевской братвы. Номер никто не запомнил, но большинство из них предпочитали щеголять приметными номерами типа пятьсот пятьдесят пять или триста тридцать три.

Купчик, Матрена и Пимен сидели в кафе под открытым небом, дожидаясь, пока хозяин заведения, кавказец по прозвищу Бако, зажарит шашлыки. Он работал в Кривове уже года два и славился своим умением бесподобно готовить мясо. Место было бойкое, небольшой матерчатый павильон на центральной аллее торговал мороженым, пивом, красным вином в разлив, чебуреками и, конечно, шашлыками.

– Бля, до сих пор бензином пахнут, – сказал Купчик, брезгливо обнюхивая ладони. Все трое выглядели более чем благопристойно – в светлых летних костюмах, расслабленные. Это были обычные бритоголовые кривовские братки со спортивным прошлым и бандитским настоящим. За последние годы они забыли, что такое гири или штанга, раздались вширь, увеличивая мышечную массу за счет ежедневно приобретаемого жирка. Все то, что они сотворили два часа назад, казалось простым и легким, а главное, безопасным делом. По крайней мере, в этом их убедил Гусь.

– Да это у тебя глюки, – хмыкнул Пимен. – Мы уж и в сауну сходили, а ты все принюхиваешься.

– А ему понравилось, – поддел Купчика Матрена. Пимен охотно заржал, а Купчик стукнул себя кулаком в грудь.

– Не в натуре, точно пахнут…

Этот разговор прервал появивишийся Бако с готовыми шашлыками и бутылкой грузинского вина. Мясо было приготовлено по высшему классу, в этом можно было убедиться, лишь взглянув на шашлыки. Троица восторженно заревела. Пимен даже зааплодировал, словно в театре.

Бако начал разливать по бокалам густое красное вино, непременный ритуал, к которому он приучил своих постоянных клиентов. До его появления в городе шашлыки запивали либо водкой, либо пивом. Он доливал последний бокал, когда кто-то сильно толкнул его в спину, и красная струя щедро плесканула на светло-бежевые брюки Пимена. Тот с матом вскочил, а Матрена во. всю глотку заржал.

Пимен рыскал глазами в поисках виновного. Им оказался тщедушный парень в спортивном костюме с двумя бутылками пива в руках.

– Ой, извините, – заплетающимся языком начал извиняться он. Но его уже никто не слушал.

– Чего?! – взревел Пимен, надвигаясь на бедолагу. Тот шустро начал сдавать назад, сбив по пути пластиковый столик, от которого брызнули в разные стороны три завизжавших девчонки.

– Стоять, козел! – продолжал реветь Пимен.

К охоте на неудачника подключились и его друзья. С ревом и улюлюканьем они гнали парнишку по центральной аллее, нимало не сомневаясь в конечном результате погони. Но парень свернул в сторону, и, когда троица братков вывалилась из парка на центральную улицу, их ожидал неприятный сюрприз. Не менее шести человек в милицейской форме с ходу взяли их в кольцо и начали избивать резиновыми дубинками.

– Молодец, Сашка! – сказал Могильнов, пожимая руку отыгравшему свою роль парню, сержанту вневедомственной охраны. – Вовремя ты нам попался, а теперь можешь продолжать отдыхать. Отпуск летом – это мечта! Я уж три года все осенью да зимой отдыхаю.

Гусевских подельников, избитых в кровь, сунули в «уазик», а их машину оттранспортировали во внутренний двор управления ГОВД. Она была уже третьей в ряду себе подобных. Заговор младшего милицейского состава города продолжал действовать. Всех их до глубины души потрясла гибель Ленки и Мишкиных родителей, известие о похищении и пытках Мысина. Каждый невольно примерял на себя чужое горе, и первый раз за долгие годы, отбросив все личное, ребята В серо-голубых рубашках работали не за скудные деньги, а по совести.

– Надо этим козлам показать, что такие дела не пройдут им даром, – выразил общее мнение капитан Могильнов.

Пополнение автопарка во внутреннем дворе видел и Мамонов. Он только что вернулся с квартиры Стародымовых, лично проведя предварительное расследование вместе с Касьяновым и следоватедем прокуратуры Шунтиковым и с прокурором Комаровым. Все вроде бы выглядело естественно, полностью соответствовало показаниям вдовы бургомистра. Еще бы! За два часа до этого подполковник лично явился инструктировать новоявленную вдову.

Когда Валентина открыла Мамонову дверь и он увидел ее бледное, но спокойное лицо, подполковник сразу понял, что этой женщины ему не стоит опасаться: никаких сюрпризов не будет. Валентина за своего сына будет стоять до конца.

– Заходи быстрей, – попросила она, глазами показывая на лежащее у порога тело бургомистра.

Закрыв дверь, Мамонов склонился над телом своего старого друга.

– Как точно ты попала, – сказал он. – Сразу умер?

– Да. Мгновенно. Только я не целилась, все как-то само получилось. Я вообще плохо понимала, что тогда делала.

– Значит, повезло. Одно плохо – рана с левой стороны, а Сашка был правша.

– Он задумался, потом встал и, поманив женщину за собой в зал, начал ее инструктировать:

– Значит, так! Скажешь, что произошла очередная ссора по поводу похождений твоего мужа на стороне, что он часто не ночевал дома, это подтвердят и соседи, кто-нибудь да видел, как он тогда утром приехал домой. Вы, значит, начали ругаться, он вытащил пистолет, пригрозил, что застрелится, а когда ты повисла на его руке, переложил оружие в левую руку и выстрелил. Попал в висок. Все ясно?

– Да.

– Где пистолет?

Она сняла со стола вышитую салфетку, и Мамонов увидел оружие. Осторожно прихватив ПСМ салфеткой за кончик рукояти, подполковник поднял его и был неприятно удивлен, когда из ствола на стол капнуло несколько капель воды.

– Это еще что такое? – удивился он.

– Я его вымыла, – призналась Стародымова. – С «Фейри».

– Идиотка, кто тебя просил?!

– Но надо же было уничтожить мои отпечатки пальцев! – с раздражением заявила Валентина.

– Хватило бы носового платка.

Он понюхал ствол, от него почти совсем не пахло порохом.

– Я его ершиком, – призналась Валентина. Мамонов только глубоко вздохнул и покрутил пальцем у виска.

– Патроны к нему еще есть? – спросил он.

– Да, много.

– Давай.

Мамонов вставил в обойму новый патрон, потом прошел с пистолетом в руке на кухню, огляделся.

– У тебя есть пустая бутылка из-под минералки?

– Пластиковая?

– Да.

– Конечно.

Получив бутылку, подполковник спросил:

– А соседи ничего, не звонили, не приходили? Не интересовались выстрелом?

– Нет, Викторчуки сейчас на юге, да и дом у нас еще старой постройки, ты же знаешь. Это не хрущевка с картонными стенами.

– Да, это, конечно, хорошо.

Он осторожно открыл дверь квартиры, вышел на лестничную клетку, прислушался, перегнулся через перила, посмотрел наверх, вниз. Широкий подъезд элитного дома был равнодушно пуст. На каждой лестничной площадке всего две квартиры, и жили там люди степенные, озабоченные хорошими и престижными постами в городе.

Мамонов поднял вверх пистолет, прицелился в потолок лестничного проема и, приставив к дулу пластиковую бутылку, нажал на курок. Звук был такой, словно вылетела и хлопнула пробка из бутылки шампанского. Вниз посыпалась цементная пыль, и, отшатнувшись назад, Мамонов снова прислушался, но подъезд молчал, не открылась ни одна дверь, никого не заинтересовал странный хлопок. Мало ли сейчас хулиганистые пацаны рвут по подъездам петарды.

«Надо подобрать гильзу», – подумал Мамонов, но, к его удивлению, ее на площадке не оказалось. Проанализировав все свои действия и положение выбрасывателя, подполковник понял, что гильза неизбежно должна была свалиться в лестничный проем. Искать ее было некогда, и, решив подобрать гильзу на обратном пути, Мамонов вернулся в квартиру, протер салфеткой оружие и вложил пистолет в руку покойного мэра, плотно прижав его пальцы к рукояти.

– Теперь все выглядит естественно. Я ухожу, через пять минут вызывай сначала «скорую», потом ноль два и желательно все со слезой.

Валентина кивнула, слеза с готовностью набежала на ее глаза, и Мамонов, обняв свою старую подругу, поцеловал ее в щеку.

– Все будет хорошо, Валя, все будет хорошо, главное – верить в это.

Почти бегом спустившись вниз, Мамонов прошел вдоль дома и дворами выбрался на одну из центральных улиц.

* * *

Через две минуты после его ухода, из квартиры этажом ниже вышла гулять молодая семья – муж и жена с двумя детьми. Один из них, помладше, еще сидел на руках отца, второй же, лет трех, вырвался вперед и с радостным визгом побежал вниз.

– Сережа, куда побежал! – рванулась за сыном мать. Тот остановился, но совсем не потому, что послушался окрика, а потому, что с небольшого своего роста рассмотрел то, что не мог бы рассмотреть в полутьме подъезда взрослый человек. Этот предмет сразу заворожил пацана своими необычными, выверенными формами, таких игрушек у него еще не было. Он поднял свою находку, но тут же цепкая рука матери перехватила его маленький кулачок.

– Что опять схватил, окурок? Дай сюда!

Мальчишке не хотелось расставаться с находкой, но мать была жестока и последовательна в своих требованиях.

– Дай сюда, говорю!!

Она даже встряхнула сына, но это не вызвало одобрения у подошедшего отца.

– Нин, ну что ты его трясешь? Что он такого сделал?

– Вот, посмотри, что твой сын собирает по подъездам! – с торжеством сообщила Нина, выдирая из рук парня его сокровище. Правда, это оказалось не то, что она думала, но машинально Нина отдала трофей мужу. Тот удивленно осмотрел гильзу и пробормотал:

– Калибр пять сорок пять, «ПСМ», что ли? – после чего даже понюхал ее.

Вадим Никонов, офицер-десантник, только что вернулся из длительной командировки в Чечню, и в первый же день отпуска Бог послал ему как напоминание о войне свежестреляную гильзу.

Сын офицера, лишившись новой игрушки, настолько обиделся, что изо всех своих маленьких сил ударился в рев. Родители начали его утешать, и капитан ВДВ машинально положил гильзу в карман рубашки.

А наверху Валентина Павловна набирала на мобильнике номер за номером, но вовсе не милиции и «скорой». Наконец длинные гудки прекратились, и она услышала родной голос сына.

– Сынок, как ты там? – дрожащим от любви и горя голосом спросила Валентина Павловна.

– Мама, это ты?! Все хорошо, мама! Здесь все просто ништяк.

– Как ты там?

– Да все нормально – море, пляж, классные бары. Тут полно наших, с некоторыми я уже хорошо покорефанился, крутые мужики.

– Петя, сынок! Что бы ни случилось, не приезжай, пока я сама не позвоню тебе.

По лицу Стародымовой текли слезы, голос прервался.

– Что случилось, мама? – встревожился младший Стародымов.

– Запомни, что я сказала! Если тебя будет вызывать кто-то другой, не приезжай, жди моего звонка. Я тебя очень люблю.

Она отключила мобильник, вытерла слезы и, подняв трубку обычного телефона, набрала короткий номер – «Скорая»? Приезжайте. И как можно быстрей…

Глава 30

Когда вечером Мамонов вернулся в управление, то застал довольно неприятную и странную картину. Во дворе ГОВД стояли три синих «десятки», и, насколько мог заметить подполковник, проходя мимо дежурной части, «обезьянник» полон нещадно избитыми парнями Гусева. Да и сама атмосфера в управлении давила на подполковника, как ему казалось, какой-то неприкрытой враждебностью. Несмотря на позднее время, народу в отделении было чересчур много. Мамонов спиной чувствовал тяжелые, неприязненные взгляды подчиненных. В кабинете он в первую очередь схватился за мобильник, но, к удивлению подполковника, тот не работал – не проходил сигнал. Но зазвонил телефон на столе.

– Чего это твои мусора, совсем озверели?! Пересажали половину моих людей!

– Закричал в трубку Гусев.

– Я еще не в курсе, только пришел. Знаешь, что бургомистр застрелился?

Вадим помолчал, потом спросил:

– Чего это он?

– Совесть замучила.

– Дурак!

– Я тоже так думаю.

– Слушай, Михаил, давай вытаскивай моих парней, – настаивал Гусь. – Не хрен им там делать. Половина из них зоны не нюхала, чуть прижми и расколются.

Да и авторитет надо держать. А то что я за пахан, если не могу их с кичи вытащить.

– Ладно, попробую.

Мамонов вызвал к себе дежурного по городу и спросил:

– Товарищ капитан, что происходит в городе, почему столько задержанных?

– Все задержаны по разным поводам, но все по делу, товарищ подполковник. У троих обнаружено оружие, трое дебоширили в парке, еще трое пытались избить наш патруль.

– Что-то больно много их.

Капитан пожал плечами:

– Ребята из патрульной роты не могут простить смерть родителей Ковчугина, может быть, немного придираются.

«Все ясно, заговор, – понял подполковник. – И выпустить их сейчас нельзя, сразу просекут про мои дела с Гусем. Тогда точно весь личный состав будет против меня. Кто же это так ловко все подстроил, кого же мне за весь этот праздник благодарить?»

На ум приходила только одна кандидатура – Колодников и его компания.

«Ладно, пусть „гусята“ пока посидят, – решил он. – Оценят, что такое свобода, а то действительно оборзели, щенки. Так что авторитет Гуся пока подождет, сейчас надо свой спасать».

– Хорошо, капитан, продолжайте работать.

Отпустив дежурного, Мамонов откинулся в кресле и, прикрыв глаза, начал думать. Он пытался понять, чем лично ему грозит вся эта заваруха. Про его связь с Гусем из братков знали немногие, один из них покойный Боря Ашихмин, не менее покойный Винт. Остальные догадывались, но все это на уровне слухов, разговоров, догадок, а их к делу не подошьешь. Слишком много «пехотинцев» Вадима сейчас за решеткой, в «обезьяннике», и многим из них светят большие срока. Например, Крылову и его под ельникам за похищение участкового, от этого им не отвертеться. Не дай боже, еще докопаются про участие той же троицы в проводах Елены Брошиной на тот свет.

Мамонов еще не знал про находку оперативников в катере, тогда у него было бы гораздо больше причин опасаться за свою судьбу.

"Надо все-таки съездить в Демидовку и заховать баксы. За дом я могу не опасаться, у меня на каждый кирпич есть квитанция, – подполковник ухмыльнулся.

– И никто не докажет, что это липовые бумажки".

Он вышел из управления и зашел в пристройку-диспетчерскую, где размещались водители, сказал своему личному шоферу:

– Я съезжу к себе, ты мне сегодня больше не нужен, иди домой.

* * *

Они появились в седьмом часу вечера. Астафьев услышал, как за воротами скрипнули тормоза, и сразу же подскочил к окну.

«Кто? – подумал он. – Наши или те?» Ответ он получил через несколько секунд. Под яростный лай Верного над забором появилась круглая, как баскетбольный мяч, голова Петрухи. Раздумывать, кто он и откуда, не стоило: все было написано на его лице. Сердце у Астафьева оборвалось. «Все, – подумал он. – Хана!»

Но тут же, перекрывая страх, поднялась волна ненависти.

«Нет уж, хрен вы меня так просто возьмете!» Петруха, понукаемый своим боссом, перелез через забор и пробежал к дому, держась в стороне от исходящего злобным лаем пса. Он начал заглядывать в окна, но большинство из них закрывали задние стенки шкафов, сервантов и прочей громоздкой мебели. Наконец бывший боксер нашел окно с торца дома, в которое можно было хоть что-то рассмотреть.

Несколько секунд Петруха, сложив козырьком ладонь, вглядывался, потом высунулся из-за угла и крикнул своим дружбанам:

– Не видно ни черта!

– Залезь внутрь, проверь! – рявкнул Базар, озверевший от долгой и бессмысленной, на его взгляд, работы. Пять минут назад он пробовал связаться с Гусем, сказать, что это дело тухлое, но мобильник почему-то молчал.

Петруха послушно вернулся к окну, осмотрел его и осторожно, но сильно нажал на раму. Та затрещала, прогнившие шурупы шпингалетов не выдержали и отлетели. Довольный детина полез в дом головой вперед. Этого момента и ждал Астафьев. Он выскочил из-за портьер и со всей силы заехал найденной в сарае восьмикилограммовой кувалдочкой по бритому темечку незваного гостя. Кровь брызнула во все стороны. Петруха вскрикнул и начал вываливаться из окна на улицу. Другой человек сразу же потерял бы сознание, но только не Петруха. Башка качка, видимо, привыкла к подобным испытаниям, поэтому, лишь обхватив окровавленную голову руками, Петруха, пошатываясь, побрел к калитке.

Когда он во всей «красе» показался из-за угла дома, гроза кривовских рынков, Базар, понял, что они все-таки напали на след потенциальных «жмуриков».

– Пошли, – прохрипел он, оборачиваясь к сидевшим в машине подельникам. – Они здесь.

Первым через забор перебрался щуплый Каша, откинул засов на калитке, и на участок ввалились остальные, причем Базар в открытую, не пряча, нес автомат.

– Давай, рассыпались, окружаем со всех сторон. Мочить всех сразу!

Один из его подельников по кличке Бантик побежал к окну, открытому Петрухой, другой, Паня, решил зайти со стороны огорода, сам Базар заинтересовался окном, что выходило в зал. Рисковать он не стал, выбил стекло прикладом и не глядя полоснул очередью из автомата. Стоявший за углом большой русской печи Астафьев прижался к стене. В доме остро запахло порохом, сбитой известкой и пылью, один из шкафов был прострелен. Позади лейтенанта раздался шорох, и Юрий, вскинув свой несерьезный пистолет, выглянул из-за портьеры.

Бантика он застал примерно в том же положении, что и предыдущего «гостя», – коленками на подоконнике. Лейтенант поймал на мушку его физиономию и трижды нажал на спуск. В ответ раздался чудовищный вопль, и Бантик, как и Петруха, вывалился наружу. Когда Каша выскочил за угол посмотреть, в чем дело, он увидел катающегося по земле и ревущего от боли напарника. Один из шариков, выпущенных Астафьевым, с трех метров угодил ему точно в глаз, пробив насквозь.

– Мочите его, что вы лезете в дом! – орал вне себя Базар и дал еще одну очередь. После чего осторожно заглянул внутрь, пытаясь рассмотреть врага. Но Юрий также «угостил» его порцией шариков, и, пока бандит, матерясь, хватался за рану, прыткий лейтенант проскочил в зал и рванул с телевизора рацию. Он не знал, зарядилась она или нет, но, автоматически нажав на все кнопки, закричал в микрофон:

– Всем, всем, кто меня слышит! Нужна помощь! Срочно! Дом семь переулок Суворова! Бандитское нападение!

Одновременно он не контролировал боковое окно – главное было успеть передать информацию.

Бывший студент, а ныне бандит Каша понял ошибки «первопроходцев» и, прежде чем предпринять попытку проникнуть в дом, трижды выстрелил из пистолета в окно и затаился, но в этот момент сорвался с цепи Верный. С налитыми кровью глазами пес со свирепым рыком бросился к цели. Его никто не обучал приемам борьбы с вооруженными людьми, но овчарка-полукровка словно впитала эти навыки с молоком матери, и острые зубы как капкан сомкнулись на правой руке Каши. Тот отчаянно заорал, выпустил пистолет и попытался оторвать от себя собаку.

– Базар, пристрели ее! – вопил он, пятясь от окна, с висящим на руке псом.

Под ноги ему попалась колода для рубки дров, и Каша, споткнувшись, завалился на спину. Эта поза противника еще больше понравилась Верному, и, оставив руку «студента», он кинулся с новой силой теперь к горлу своей жертвы. Только выставленные вперед локти уберегли Кашу от страшной участи, но пес продолжал неистово рвать тело своего врага, пытаясь добраться до шеи.

К Базару подбежал последний его пехотинец по кличке Паня.

– Хрен там, никого с той стороны нет, выбил одно окно, но двери, похоже, заколочены, не пробился.

Базар кивнул в сторону Каши.

– Иди, помоги этому придурку и попробуй влезть в дом. – Он снова дал очередь по окнам. Базар не опасался, что такую немилосердную пальбу среди бела дня кто-то услышит. Он знал, что в Аксеновке телефонов нет, самый ближайший в километре отсюда. Да и вряд ли бросятся вызывать милицию. Побоятся!

Паня подбежал к «полю битвы» и, старательно прицеливаясь, дважды выстрелил, – пес закрутился волчком в предсмертном скулеже. Глянув на спасенного Кашу, его подельник содрогнулся, увидев рваные раны от мощных клыков Верного, но останавливаться не стал, а начал подбираться к окну. Несостоявшийся студент не в силах был ни о чем думать, ни что-то делать – Верный не добрался до его горла, но в клочья разорвал плечи, до кости прокусил руки и разодрал лицо.

– В больницу мне, – прохрипел он, с трудом приподнимаясь с земли. – Быстрей!

Но его никто не слышал.

Паня был хитрее своих предшественников. Осторожно заглянув в окно, он некоторое время наблюдал за всем, что происходит в доме, а когда заметил на портьере, висящей в дверном проеме, темную тень – прицельно выстрелил. В ответ раздался стон, тень исчезла, и Паня довольно крикнул:

– Базар, я его сделал!

Астафьев сидел на полу и зажимал рану на правом предплечье. Рука сразу онемела, так что он даже не мог поднять пистолет, да это и ни к чему – обойма пуста. Юрий оказался в коротком коридорчике между двумя комнатами. Движение в любую сторону означало только одно – смерть. Корчась от боли, он поднялся, прижимаясь спиной к стене, и одновременно лихорадочно прикидывал пути спасения.

Старый ватник, висевший на гвозде, подсказал неожиданное решение. Здоровой рукой Астафьев прихватил его и бросил вперед. В ту же секунду раздалась короткая очередь. Базар, не разобравшись в чем дело, всадил в ватник остатки патронов и, когда боек щелкнул впустую, с руганью начал перезаряжать автомат.

Юрий понял, что это его последний шанс. Собрав оставшиеся силы, он рванулся вперед, выронил рацию и, пробежав зал, исчез в полутьме лабиринтов из пристроенных комнат. Но в это время хитроумный Паня бесшумно влез в окно и осторожно двинулся в дом, стараясь не наступать на битое стекло. Он раздвинул стволом простреленную портьеру и увидел спину бегущего лейтенанта. Выстрелил вдогонку два раза, но не попал. Тогда Паня бросился вслед за своей жертвой, крикнув на ходу торчащему в окне Базару:

– Щас я его достану!

Миновав зал, он исчез в длинном проходе между двумя половинами дома, и тотчас Базар услышал жуткий крик своего подопечного. Сплюнув с досады, он сам полез в окно. Держа автомат наготове, вступил в темный коридор, готовый каждую секунду нажать на спуск. К его удивлению, стоны Пани доносились откуда-то снизу. Присмотревшись, Базар увидел черный провал люка и понял, что его напарник свалился в подпол.

– Паня, ты там? – крикнул он вниз.

В ответ раздался поток мата. Провалившись в люк, Паня приземлился на острые рога деревянных вил, предусмотрительно врытых в землю Астафьевым. Травму при этом в основном получили самые уязвимые мужские части тела. Жуткая боль пронзила Паню, и ему казалось, что он умирает. Базар понял, что от травмированного боевика ничего толкового больше не добьешься, и двинулся дальше. На его пути оставалась только одна запертая дверь. Из-за нее доносился отчетливый грохот, и Базар понял, что лейтенант двигает что-то тяжелое, массивное. Он усмехнулся и дал по двери длинную очередь. Одна из пуль зацепила лейтенанта, вторая попала в то же самое, уже раненное плечо. Отлетев в сторону, Юрий потерял сознание, но перед этим он успел сделать главное – максимально пододвинуть к двери массивный, дореволюционный комод, набитый вещами трех поколений семейства. Так что когда Базар попытался открыть дверь, она не подалась. Озверевший качок всем своим мощным телом ударил в дверь, но безуспешно. Тогда он снова вскинул автомат, намереваясь разнести в щепки последнюю преграду, но с улицы донесся испуганный голос Каши. Через окно выскочив на улицу, Базар услышал совсем рядом вой милицейских сирен.

– Уходим, – крикнул он и рванул к машине. – Ну его на хрен, этого придурка с его бабой!

Вслед за старшим на улицу выбрался пошатывающийся Петруха, снятой рубахой он зажимал рану на голове. Изодранный собакой Каша и Бантик с кровавым пятном вместо глаза, поддерживая друг друга, едва тащились. Они еще не успели погрузиться в машину, когда из-за угла выскочила патрульная «Нива».

Рация все-таки сработала: призыв Астафьева был услышан, и теперь сюда мчались все патрульные машины города. Базар, увидев ментов, утробно зарычал, поднял автомат и дал очередь по автомобилю – из пробитого радиатора сразу повалил пар. Водитель резко свернул в сторону, дверцы «Нивы» почти одновременно открылись, и из них молниеносно стали выпрыгивать милиционеры, в том же темпе укрываясь за «Нивой». По «БМВ» была открыта беспрерывная стрельба. Начал стрелять из пистолета и плохо понимающий, что делает, Петруха, пару раз выстрелил одноглазый Бантик. Одна из пуль, выпущенных Базаром, достала милицейского автоматчика. Захрипев, он завалился назад, из-под корней волос медленно потекла на лоб темная широкая полоса крови.

– Лешка, ты что?! – закричал его напарник, склонившись над другом. Лешка был мертв.

Воспользовавшись моментом, Базар швырнул в салон машины автомат и крикнул еще раз:

– Уходим!

Никто из раненых братков еще не успел рассесться, а Базар уже включил зажигание и врубил заднюю скорость для разворота. Каша успел ввалиться в последнюю секунду. Но уйти им не удалось. Когда «БМВ» выскочил из переулка, со стороны города появилась черная иномарка.

– Наши! – радостно крикнул Базар.

Но черная «ауди», приблизившись, на ходу ударила по машине Базара. «БМВ» развернуло, мотор заглох, и ничего не понимающий хозяин авто заорал:

– Они что, совсем ох…!

Он так и не понял, в чем дело. Выскочивший из «ауди» Колодников начал крошить из автомата салон «БМВ». Он стрелял с метра, не более, и каждая пуля находила свою цель. Андрей не делал пауз и отпустил скобу спуска, лишь когда опустел магазин.

В наступившей внезапно тишине показалось, что заложило уши, он даже тряхнул головой, стараясь избавиться от неприятного ощущения. В воздухе стоял запах пороха и крови… Опустив автомат, Колодников отошел к «ауди», положил оружие на сиденье. А со стороны центра города неслись друг за дружкой еще две патрульные машины и «Нива» вневедомственной охраны. Выскочившие из них с оружием наперевес милиционеры окружили иномарки. Намерения у них были самые серьезные.

– Руки! – закричал кто-то из рядовых, передергивая затвор автомата, но капитан тут же дал этой команде отбой.

Хорошо, что в одной из машин прибыл капитан Могильнов.

– Отставить! Это свои, – сказал он и подошел к Колодникову.

– Хорошо, Андрюха, что я тебя признал, а то бы еще чуть-чуть и расстреляли бы на хрен.

Все это время Паша Зудов неподвижно сидел в машине. Колодников наклонился к другу и обеспокоенно спросил:

– Паша, ты чего?

Тот поднял на него глаза, и Андрей понял, что капитан находится в состоянии, называемом боксерами «грогги». В последний момент перед столкновением «БМВ» Паша крикнул непристегнутому ремнями безопасности Колодникову: «Держись!» – и рукой придержал Андрея, но сам ударился головой о лобовое стекло.

– Ничего, все нормально, – сказал Зудов, попытался завести машину, но стартер гудел впустую.

– Бесполезно, сдохла тачка, – сказал он, неуверенно выбираясь из машины.

У дома номер семь стояло машин пять, но все милиционеры столпились у простреленной «Нивы», а Колодников с Зудовым поспешили во двор.

Всегда чистенький и ухоженный, сейчас дворик напоминал поле боя. Повсюду битое стекло, на асфальте блестят латунью стреляные гильзы, яркими пятнами на стенах дома и на завалинке алеет кровь…

Увидев застреленного пса, Колодников рванулся в дом. Паша чуть замешкался и услышал сдавленный крик Андрея. Выхватив пистолет, он осторожно вошел в полутьму коридора. Он понял, куда девался майор, когда увидел черный провал подпола. Наклонившись над люком, спросил:

– Андрей, ты где?

– Да здесь я, здесь!

– Не ушибся?

– Нет, тут уже кто-то есть, так что я мягко приземлился. Дай руку.

Паша помог Андрею выбраться.

– Кто-то стонет, ранен, что ли, – начал рассказывать опешивший Колодников.