Текст книги "Мой ребенок Тигра"

Глава 28

Макар волновался. Крошечный, как он сам пес захватил его. Сын то приседал, то заглядывал на него со всех сторон, пытался дотронуться, отдергивал руку, хохоча и повизгивая от восторга, страха и захвативших ощущений.

– Давай погладим его? – предложил ему Хамиев (да это был он!), так терпеливо, тихо и доверительно, что могло показаться, что это и не он вовсе. – Потрогай его нос.

Можно было подумать, что это его добрый брат-близнец, так по-другому он вел себя, но это было не так – тогда бы она знала о нем, хотя бы от самой Гоар Микаэловны или от словоохотливого Алибека.

– Смотри какой он влажный и теплый.

Макар слушал Тиграна и повторял движения вслед за ним, но отдернул пальцы стоило щенку дыхнуть на них, чуть сильнее чем прежде.

– Дай ему понюхать себя, – все также тихо продолжал наставлять Тигран.

Ольга не лезла и не пыталась вмешаться. Она смотрела и не сказать, что умилялась (хотя и это тоже). Ей было интересно. Но волновал ее вовсе не щенок и не заботы, которые обязательно появятся стоит назвать его своим. Ей было любопытно взглянуть на общение ребенка со взрослым со стороны. Особенно сейчас, когда это происходило без идиотского сюсюканья, коверканья слов и нарочито упрощенных фраз.

– Он запомнит тебя и будет знать, что ты и только ты его хозяин, товарищ и друг.

Она приучила Макара к этому, с первых дней разговаривая с ним, рассказывая всё-всё-всё, как если бы он был взрослым. Она читала ему книги не только про улыбающегося с бортиков кроватки Винни Пуха, но и те, которые читала сама. Когда сын хмурился, Оля спохватывалась и объясняла максимально просто значение незнакомых ему слов, проговаривала каждое действие и жест, а еще безумно гордилась тем, что Макар заговорил раньше своих сверстников-мальчишек, тем что могла попросить его выполнить простейшее и он не просто понимал, а делал это. Как, например, с дверью – она попросила его выпустить кошку, и сын сделал это.

– Возьмешь его на руки?

Щенок при своей «малышовости» обещал превратиться в огромного пса. Он уже был крупным – повис в руках сына с расслабленными задними лапами и достал ими до самого пояса, оттянув резинку светлых штанов.

– Ух! – выдохнул сын, подтягивая его повыше к самому лицу, чтобы рассмотреть его мордочку или для того, чтобы заглянуть кутенку в глаза. – Толллстый!

Макар был супер ребенком – говорящим чуть больше, чем другие, делающим чуть больше, чем остальные, понимающим Олю и хмурящимся, когда с ним вели себя, как с каким-то идиотом, но… Он был ребенком – еще неуклюжим, осваивающим новое, хохочущим над тем, что виделось ему забавным, увлекающимся и познающим мир.

– Толллстый!

Он шлепнулся на попу, еще не чувствуя дискомфорта, уже забыв об отсутствии памперса и едва ли заметил это. Он не уронил свое сокровище, прижав к себе, но засмеялся, когда пес защекотал своим «уф-уф» и влажным носом нежный участок между ключицей и шеей.

– Пузо!

Макар наконец отпустил щенка, а тот сразу завалился на бок, глядя на сына темными бусинами глаз.

– Пузо!

Сын гладил лежащего у ног крохотного пёселя, едва касаясь, издавал восторженные звуки и кажется дрожал.

– Надо дать ему имя.

Тигран посмотрел на застывшую у стены Олю, но та пожала плечами и проглотила подступивший к горлу комок слез. Только что она поняла, чего никогда не сможет дать своему сыну: общения подобного этому – мужского, начисто лишенного сантиментов и суетливого беспокойства, которое как не крути преследует всех матерей, предвидящих все наперед и беспокоящихся о своих чадах.

– Не смотри на меня, – откликнулась она, втайне радуясь тому, что голос сел, а ответ получился грубым.

Оля не хотела, чтобы вновь появившийся в ее жизни человек увидел ее хоть сколько-нибудь расчувствовавшейся и слабой.

– Спрашивай у хозяина.

Тигран задержал на ней взгляд, а затем отпустил его ниже, посмотрев на руки, чтобы Ольга уже через секунду поняла, что он искал и пытался разглядеть на прижатых к бревнам пальцах – кольцо. Но Оля специально оставила все украшения в Москве, не желая потерять что-то, привлечь внимание лихого люда и потому что давно сняла главное украшение каждой женщины.

– Как назовем его?

Захваченный «чудом» ребенок отвлекся от него только тогда, когда мужчина вздернул пальцем его крошечный нос.

– Всем нужно имя.

– Вуки!

Ольга даже хмыкнула в ответ на это – мир еще не слышал клички подобной этой.

– Вуки?

Тигран вновь посмотрел на Ольгу вопросительным взглядом, но она снова дернула плечом, не желая объяснять ему ничего. Вместе с одним осознанием на нее свалились и другие. Тигран был тем самым блудным сыном и долгожданным хозяином этих мест. Ирина Алексеевна была здесь и рассказала о ней Гоар, сформировав ошибочное впечатление о Багдасаровой. А еще… Олька поняла, что он вновь уйдет, исчезнет также внезапно, как появился и не найдет ни времени, ни сил, ни желания, чтобы встретиться с ней.

– Вуки! – вмешался Макар, выручив не желающую идти на контакт маму и вновь перетянув внимание на себя.

Она называла его своим защитником, и он был им. Сын тоже не стал объяснять ему, что это за слово и чем оно так приглянулось ему.

– Значит будет Вуки, – наконец сдался Тигран, глядя на опущенное лицо, а потом и макушку ребенка, – а вырастет и станет Вук.

Еще, Оля поняла, что вечер безнадежно «испорчен» и уже не станет таким, каким она спланировала его с самого начала. Макар ни за что не оставит щенка, а значит ей надо придумать что-то с ужином; сын не пойдет спать без него и потащит своего нового друга в кровать. Вот только Оля не позволит этому случиться, станет уговаривать ребенка и объяснять ему, что пёсели не спят в детских кроватках, а только на ковриках и лежанках. Поэтому ей стоило подумать уже сейчас, где станет спать крохотный пес, ведь ковер – это слишком много для него, холодно и одиноко. Дойдет до того, что она сама заберет его к себе, а этого делать ни в коем случае нельзя.

– Привет.

Настала ее очередь? Тигран поднялся с места, до этого так и просидев на корточках, перед крохой сыном и его новым другом, перед все еще открытой дверью, перед людьми, которые стояли на улице, следили за ним и ждали его, перед матерью, от взгляда которой вряд ли укрылось хоть что-то.

– Спасибо за подарок, – проговорила Ольга, проигнорировав приветствие, спрятавшее в своих недрах нечто большее, чем встречу когда-то знакомых людей. – Макар вспомнит про спасибо не раньше завтра.

– Не страшно.

Багдасарова следила за движениями мужчины, ощущала себя завороженной и раздосадованной одновременно, ведь все ее прежние слова, что «всё фигня и вам приснилось» только что потонули всуе, потому что нельзя вести себя так с посторонними детьми и даже, если рассказать Гоар всё, что было, то объяснение будет не стоить и половины от увиденного этим вечером.

– Оставишь его здесь, если что.

Хамиев крался к ней, как это делают коты, взяв в фокус зазевавшуюся и копошащуюся рядом дурочку-мышку. Между ними было всего ничего, а он все шел и заставлял Олю волноваться.

– Если что?

– Если не захочешь оставить его себе.

Он остановился возле нее. Слово «уходи» застыло у нее на языке, так и не сорвавшись с ее губ.

– Подарок Макара, а значит и решать ему.

– Ты значит прогрессивная?

Было в его тоне что-то что подкинуло Ольгу. Вновь. Точь-в-точь, как в машине полтора года тому назад. Это была таже насмешка. Вот только Ольга была другой – взрослее, мудрее и спокойнее себя прежней. Она еще тогда поняла его и чуть позже, пообщавшись с Ратниковым, таким выразительным в своем молчании, убедилась, что сделала правильные выводы. Тигран не был прост и по-своему заботился о других.

– Дверь открыта, – проговорила она, набрав в легкие воздуха, чтобы перевести дыхание и тем самым прогнать эмоцию, которая могла бы выдать ее.

– Точно.

Он вернулся, ловко обошел Макара и одним движением отрезал всех троих от любопытных глаз.

– Надо было закрыть ее с другой стороны, – произнесла несколько обескураженная Оля.

Она надеялась совершенно на другое.

– Тогда уж и приходить сюда.

– Точно.

Ольга чувствовала себя совсем, как Макар. Она волновалась, радовалась и тоже дрожала. Последнее она заметила, выставив перед собой руку.

– Не надо, – сумела проговорить Оля, как раз вовремя, отразившись в его глазах. – Пожалуйста.

Тигран перехватил ее руку у самой груди, заключив в горячий плен ладони и пальцев.

– У тебя есть кто-то? – спросил он со знакомой прямотой и пытливым выражением глаз.

Она не ответила сразу, вспомнив, как несколько минут назад он смотрел на ее руки.

– Нет.

Олька могла бы притвориться, солгать и испытать на нем часто используемую женскую отговорку. Ей не хотелось делать этого. Правда была ничуть не хуже, если не сказать, что лучше просящейся на язык хитрости. Она предлагала мучение, но только для одного.

– Тогда почему?

Тигран не сказал ей, что хочет. Его желание было очевидно, томительно и сладко. Он стоял так близко, что Ольга чувствовала все – его дыхание на своем лице, тепло и аромат, давно забытый, такой мужской и надежный.

– Ты уедешь, а мне придется как-то жить с этим.

Ответ получился легким, ни разу не отразившим то мучительное напряжение, что владело ею сейчас.

– Дело только в этом?

– Да.

Ольга нашла в себе силы вырваться из этого зачарованного круга, отстранилась и прошла к Макару.

– А я думал в Золотухе!

Она подняла глаза на повернувшегося за ней Тиграна, опустившись на колени рядом с играющим сыном. Макар не был просто ребенком. Он питал ее какой-то особой энергией, заставляющей испытывать уверенность в себе и в завтрашнем дне.

– В ком?

Ей не хотелось объяснять и убеждать его в чем бы то ни было.

– Черт бы тебя побрал, женщина, – произнес мужчина, наверное, думая о том, что она не поймет ничего.

Но вышло иначе. Ольга поняла все, сдержавшись и оставшись серьезной. Она помнила язык отца, пусть владела им хуже, чем «словом» матери.

– Собааака!

Слово, произнесенное с восхищением, восторгом и нежностью заставило улыбнуться Багдасарову, а вот Тиграна вылететь из дома и даже приложиться, как следует дверью. Вот только грохота не последовало. Войлочная обивка проёма съела звук. Но Олю все-таки настигло недовольство, не получившего свое мужчины – в спину дарил резкий порыв ветра.

Глава 29

Только прохладный вечерний воздух гор смог успокоить Тиграна и даже больше – усовеститься собственной порывистости. В очередной раз он показал себя ни с лучшей стороны. Каждый раз, когда он не думал ни о чем таком, то есть не желал намеренно предстать перед ней в неприглядном виде – он попадал впросак. Он уже был придурком с дороги, досужим сплетником, самодуром, скандалистом и просто козлом. Сегодня к этому списку прибавилось словосочетание озабоченный ё****.

– Черт! – произнес он, не видя никого вокруг, повернулся к дому, желая лишь одного вернуться и извиниться перед ней.

За что? Вот за это всё! Потому что могло показаться, что его не волновало ничего кроме тела. Могло и показалось. А она нравилась ему и в очередной раз притянула к себе. Этот ее взгляд с каким она смотрела на него с Макаром… Было в нем что-то донельзя трогательное, выдающее ее слабость и женственность. Еще, она как-то здорово изменилась, то есть она и раньше была ничего (чего только стоило навсегда застывшее в его памяти виденье, как она улыбается и разговаривает с ребенком в спальне), то сейчас стала еще краше – не той девчонкой, которая смотрела на него испуганным взглядом и размахивала руками, изображая дуру, а женщиной в которой было прекрасно все.

– Тигран?

Голос Алибека вернул его к реальности. Он повернулся к ней, но прежде обвел взглядом собравшихся людей вокруг. Улыбка сходили с их просветленных лиц как будто бы надеявшихся на что-то.

– Праздника не будет, – сказал Тигран, потом заметил эмоцию на лице матери и не меняя тона добавил, – или делайте это без меня.

– Тигр!

Тигран еще раз взглянул на дом, за стенами которого «пряталась» его увлеченность. Когда-то давно он пожелал, чтобы его дом именно таким – очень похожим на аккуратные домики в Альпах. Единственная поездка «за бугор» в дружелюбную и сытую Швейцарию (конечно же по службе, а так бы что он там забыл?) заставила влюбиться в архитектуру страны и задуматься: почему на его родном Кавказе не так? Леса было предостаточно, но отчего строили из г**** и палок, на худой конец из камня, но никак не из бревна, которое было куда проще и податливее, чем материал каменоломен.

– Зачем ты позоришь меня перед людьми?

– Я задаюсь тем же вопросом, женщина, – откликнулся Тигран, направившись к дому, в котором располагалась администрация.

Он нашел тех, кто собирал похожие домики на далеком севере, заказал дом и его сделали в точности таким каким хотел Тигран. Карельские плотники вырубили, собрали, разобрали, привезли по нужному адресу и вновь собрали заказанный сруб. Тигр осуществил мечту и одно из первых дел каждого настоящего мужчины.

– Эти люди – друзья твоего отца и мои.

Мать едва ли не светилась от счастья тогда. Еще бы! У них появилось нечто общее, кроме крови и трудного характера. Тигран уехал, а мать продолжила заниматься делами и заказывать новые домики, пока не появился этот курорт.

– Ты мало думала об этом, – оборвал ее Тигран, – когда не приняла мой выбор и постаралась сжить со свету мою жену.

Ему было плевать на то, кто услышит эти слова. Ей не следовало взывать к его чувству совести. Он должен был любить свою мать и почитать ее несмотря на все сказанные слова, поступки и безумства? Не в этой жизни.

– Я против этой женщины, – мать цыкнула в сторону ресепшена, и находящаяся за стойкой девушка вылетела из дома, оставив в памяти смазанный силуэт и ничего более. – Но все в итоге хорошо закончилось?

– Хорошо?!

Он ударил. Не мать конечно же. Косяк. Боль в разбитых костяшках перекрыла бросившуюся в голову ярость и не дала сказать непоправимое.

– Хорошо?!!

– Да!

Гоар побледнела сначала, но затем взяла себя в руки, произнесла следующее с насмешкой, а потом нацепила на себя свою любимую маску гордой красавицы, высокомерной и не сдавшейся, плюющей на всех кто когда-то держал ее в плену, уважая древний и дикий ритуал с похищенной невестой.

– У тебя любовница и сын на стороне.

В висках стучало. Хамиев то сжимал кулаки, то разжимал их, пытаясь успокоиться и вспоминая зачем именно приехал сюда.

– Ты бы постыдился, Тигран! Ты ненавидишь меня за то, что я не смогла полюбить эту Наташу, но, чтобы сказал твой отец?

– Спросил бы: почему я не украл ее и не взял силой.

Прилетевшая пощечина отрезвила Хамиева. Она была лучше разбитой до крови руки.

– Не смей!

– Я запрещаю вспоминать мою покойную жену.

Мать трясло не меньше, чем его самого минуту назад, но на Тиграна свалилось вселенское спокойствие.

– Не произноси ее имени больше. Никогда. Не оскорбляй память о ней после того, как выставила ее из дома.

Тигран перегнулся через стойку, подхватил свободный ключ и вновь направился к двери, но мать не привыкла проигрывать детям. На ее стороне были древние традиции, но Тигран плевал на них. Он выполнял свой сыновий долг и можно сказать, что делал это с блеском, особенно, если учесть все случившееся. Тигр заботился о ней и отдавал львиную часть своего заработка, чтобы она не нуждалась ни в чем, почитал и не перчил, а уж то, как он выполнял последнее – то дело десятое.

– Я хотя бы честна, – проговорила она ему в спину, стоило Хамиеву открыть дверь, – не говорю, что люблю, а сама держу кого-то на стороне.

Тигран усмехнулся. Гоар Микаэловны никогда не была дурой, но видимо возраст стал давать о себе. Он говорил ей, что Наташи больше нет, но видимо она восприняла это, как словесный оборот.

– Наташа умерла. Моя «странная женушка» и как ты еще назвала ее?

Мать не ответила. Тигран не видел ее лица, но теперь не сомневался, что ее потеря речи – вовсе не библейское наказание.

– Наташка попала в руки к моим врагам, и они убили ее.

Хамиев повертел в руках отломанную ручку и отбросил деревяшку-корягу в сторону.

– Разве о многом я просил тебя, мать? Не тебе было жить с ней, рожать и воспитывать детей. Я привез ее сюда, чтобы она была в безопасности и, чтобы она не вытворила чего-нибудь.

Как говорила Ната: «журналист во мне не умрет никогда!» Детдомовская девчонка так и не поняла, что такое настоящая жизнь и, что в ней, не все бывает так идеально и хорошо, как в ее горячо любимых романтических фильмах. Может быть в том были виноваты ее родители, погибшие в автокатастрофе – они тоже были журналистами.

Понятно дело, что лучшими, честными, непредвзятыми. Она шла по их стопам и старалась соответствовать. Надо сказать, что у нее получалось.

Может быть было виновато время – она провела в стенах детдома каких-то два года и то был слишком малый срок, чтобы «хлебнуть» и понять, как все на устроено на самом деле.

Быть может в том были виноваты гормоны. Беременность изменила ее, надев розовые очки, представив все в куда более приятных розовых тонах.

Может быть сам Тигран, вселив в нее ощущение надежности и безопасности. Ведь он сам много раз говорил ей (и что уж говорить – демонстрировал), что свернет голову любому, кто посмеет обидеть ее.

Может быть все вместе и ссора с матерью в том числе.

– Не лги ты мне тогда, когда я звонил и спрашивал о ней, то я бы поступал иначе, – Тигран содрогнулся, вспомнив тот неузнаваемый, душераздирающий крик мало похожий на голос его Наташки, – а не верил в то, что твари всего лишь пытаются играть со мной.

Хамиев рассказал, как ему позвонили из морга и как он пришел на опознание, в каком виде предстала любимая женщина. Стоки, вода, река и ее дно, рыбы и звери сделали свое дело. Странная женщина как-то сказала, что хочет быть кремированной. Так и получилось. Тигран похоронил ящик и «кружку» в нем. Натала, как в воду глядела, рассказывая на одном из первых свиданий о самом странном своем желании, пытаясь отшить, но Тигра было не пронять. Детство в суровых краях, война (ее край), а также работа дали иное восприятие мира.

– Эта женщина – мой друг, – произнес он напоследок, чтобы прояснить все с самого начала и больше не возвращаться к этой теме. – Ее сын не имеет ко мне ни малейшего отношения.

Гоар выдавила из себя какой-то звук. Тигран обернулся на нее и, убедившись, что все хорошо продолжил, не стесняясь появившегося на пороге Алибека.

– Я бы не позволил ей приехать сюда после содеянного тобой. Оставь в покое их и меня.

Глава 30

Ночь выдалась беспокойной. Как ожидалось Макар перевозбудился и очень долго не мог уснуть, разглядывая со своей кровати подаренного Тиграном щенка. Он то и дело открывал глаза, сначала спрашивал у Ольги на месте ли пес, а потом просто повторял данное щенку имя. Вуки в отличие от Макара давно спал в переделанной под временный ночлег коробке, откинув в сторону свой еще короткий, но очень упитанный хвост. Молоко, варенная грудка, теплая лежанка и новый друг – сделали его день.

– Съездим до города, – проговорила Ольга, усадив сына в арендованное авто. – Купим для твоего щенка все необходимое и покажем его доктору?

– Бобо?

Макар бросил испуганный взгляд на коробку, но Ольга поспешила успокоить сына, считавшего, что к врачам надо ходить только по делу, то есть, когда заболел, а еще лучше ограничиться вызовом скорой на дом. Ольгу сколько раз было столько и умиляло, как в таких случаях сын совал ей в руки смартфон и, каверкая слово «звони», требовал вызвать доктора на дом.

– Нет, – Ольга щелкнула замком ремня безопасности. – Чтобы Вуки не болел.

Она выпрямилась, умудрившись запыхаться за столь короткое мгновение.

– Никогда.

Багдасарова торопилась и вовсе не потому, что ветеринар работал до какого-то определенного часа, а потому что… Она и сама не могла объяснить себе этого. Отчего-то вместо большого праздника по случаю возвращения Тиграна, который обязательно принес помимо общего веселья еще и недовольство от музыки, шума, суеты, песен и плясок, Ольга чувствовала какую-то смутную тревогу. Нутро шептало ей, что не стоит попадаться ему на глаза и совсем не из-за того, что она чуть было не растеклась лужицей воска в его руках. То было другое.

– Уезжаете?

Голос Тиграна, прозвучавший из-за спины, заставил ее подпрыгнуть и в этом прыжке обернуться к нему.

– Пожалуйста, не делайте так больше, – попросила она, прижав руку к груди, с дёрнувшимся за ней сердцем.

– Мне показалось, что мы уже на «ты», – произнес Тигран, разглядывая ее с любопытством и, как ей показалось с промелькнувшим выражением улыбки в темных глазах.

Ольга отдернула край майки. Ему смешно, а она, между прочим, испугалась. Совсем как крот с зайцем в старом анекдоте и смешно стало только сейчас, а не тогда, когда она орала.

– Показалось, – ответила она и оглянулась на двух малышей.

Макар играл с Вуки, выглядывающего из старого, но добротно сделанного рюкзака, путешествующего за плечами Оли еще со времен студенчества.

– Далеко собрались в такую рань?

Мужчина не хотел уходить с ее пути. Тигран остался на месте, зажав Ольгу в «углу» между собой, салоном и дверью. Испуг ушел, оставив на свое месте некое подобие досады и даже желание рассмеяться.

– Если я скажу вам…

Он приподнял бровь и сказал короткое, бесшумное «нет!», но Оля проигнорировала его требование. Она здесь по собственной воле и от него не зависит, а значит станет обращаться к нему, как сама того пожелает.

–… это, вы выпустите меня?

По выражению его глаз и лица в целом Ольге стало понятно, что вопрос ее стал для него неожиданностью. Он посмотрел на свои руки, держащиеся за край двери и крышу автомобиля, а потом на нее и покачал головой из стороны в сторону.

– Все зависит от твоего ответа.

Она вновь увидела выражение улыбки и отвернулась от него, закусив губу.

– К Игнату?

– Наверное, я не знаю его имени, – не без раздражения откликнулась Ольга, посмотрев прямо на его грудь, – К тому, который практикует на Кропоткинской улице.

Она ждала, когда он выпустит ее, но во взрослом мире не существует честных правил игры. Всё и всегда трактуется в свою пользу. Вот и он продолжил стоять, а Оля, так и не избавившись от гнетущего чувства, не понимала зачем это надо ему. Зачем ему, чтобы все видели их вместе, доносили матери или, не дай, Бог жене?

– Я советую съездить к Игнату, – произнесли у нее над головой. – Это в другом конце города, но животных он любит, и они чувствуют это.

Оля все-таки посмотрела ему в глаза. Забота о душевном комфорте животных чуть-чуть, да и пленила ее.

– Тигран! –  наконец не выдержав, воскликнула Ольга, но не сумела подавить судорожный вздох, отвернулась и только потом старательно спокойно произнесла. – Вам придется выпустить меня или я рискую приехать туда слишком поздно.

Он придвинулся еще ближе, буквально заставив ее вжаться бедрами в неровный рельеф двери.

– После всего мы собирались заехать к морю, на крайний случай к озеру, но, если это все продлится слишком долго, то мы останемся в городе в самый солнцепек. Не хочу, чтобы Макар спал в автомобиле, не хочу нервничать, не хочу гнать обратно по не совсем надежной дороге и проклинать вас за то, что вы встретились мне этим утром.

– Ты будешь делать это!

Было в этом общении нечто странное. Он ведь не спросил ее, а сказал так как будто пообещал. На ее счастье Тигран Хамиев по кличке Хамстер отодвинулся от нее и пошел прочь, но это чувство не продлилось даже какую-то минуту. Ольге Багдасаровой не удалось добиться своего и выдохнуть хоть с каким-то, да чувством облегчения – Хамиев не ушел слишком далеко.

– Лучше я отвезу вас в город, – бросил тот ей через плечо. – Заодно выясню все по поводу новой дороги.

Он обошел арендованное ею авто, остановился со стороны водителя и, прежде чем потянуть дверь на себя добавил:

– Не прощу себе, если с вами случится что-то.

– Да уж! – произнесла Ольга, повертев в мыслях озвученную причину. – Нервные клетки ведь не восстанавливаются.

Ольга не спешила садиться в автомобиль. Ей нужно было пару секунд, чтобы успокоиться, смириться с ситуацией, заметить затрясшиеся кусты ирги и мелькнувший краешек чьей-то юбки, поцеловать Макара, еще раз поправив на нем ремень, потом уже только выпрямиться и пройти к пассажирской двери.

– Может поменяемся местами, – предложила она, открыв дверь. – Я сяду за руль, а вы со стороны моего спутника?

– Ты сама-то слышишь себя?

Мужчина наградил ее очень выразительным взглядом, но Оля осталась невозмутимой и вовсе не потому, что действительно хотела за руль, а потому что ей тоже нужно было отмщение. Женская вредность дала знать о себе весьма кстати, напомнив о том, что она давненько не давала ей проявиться во всей красе.

– Я не жаловалась на слух, но ровно до вашего появления в моей жизни, – произнесла Оля, наконец затолкав себя во внутрь. – После я узнала много нового о себе.

Она высказалась, припомнив все сказанное в свой адрес за весь период знакомства с ним. Список, надо сказать, вышел впечатляющим.

– А теперь вот это, – закончила Багдасарова, рассматривая пробегающий пейзаж за окном.

Она повернулась к нему только тогда, когда они остановились, но случилось это вдали от гостиничного комплекса и от маленького городка, в который они собирались. На этот раз вокруг них не было никого, не единой живой души, которая могла бы поведать о том, что творится в автомобиле.

– Хочешь погавкаться?

Нет. Но сама постановка вопроса позабавила ее. Она собиралась проесть ему плешь, вдосталь насладившись его хмурым видом, молчанием или быть может оправданиями с неизменным, обезличенным «женщина!»

– Я подумала, что это ты захочешь извиниться.

Ей, по правде говоря, вовсе не нужны были его слова покаяния. То, что он сделал для них в свое время с лихвой перекрыло все сказанное. А уж потом… Много-много раз позже, когда Оля возвращалась к тем ситуациям в своих воспоминаниях, то понимала, что первая мысль «он провоцирует меня», «нарочно держит дистанцию» или «испугался» – была самая верная и можно сказать, что списывающая на нет все его выплески.

– За что?

Ольга даже бровь приподняла, а потом «задумалась», выискивая в памяти подходящее воспоминание.

– Например, за тот случай на дороге.

– Ты вылетела на красный, – медленно произнес он, звякнув ключами с потёршимся брелоком и повернувшись к ней.

– Ничего подобного, – парировала она легко, стараясь быть при этом максимально невозмутимой. – У меня есть запись с видеорегистратора.

Она повернулась к Макару и высунувшему лапу щенку. Один тянулся и пытался ухватить за лапу другого.

– Макар, не балуйся, пожалуйста. Мы ведь на дороге и все может закончиться плохо для тебя, меня и для Вуки.

Ольга «вернулась» к Тиграну, с удовольствием отметив его мрачный вид. Но все равно бы предпочла, чтобы они двигались, а не стояли на месте, потому что он плохо на нее влиял. Она видела, как он смотрит на нее, помнила вечер накануне и заброшенный дворик в Москве. Все бы ничего, но ей не нравилось это. Оля сейчас и тогда много раз думала о том, что увидела то, что хотела увидеть.

– Или за то, что ты проник в мою квартиру.

– Ты сама пустила меня, – произнес он медленно, так словно сдерживал себя от чего-то. –Помнишь это?

Ольга в очередной раз порадовалась присутствию Макара и да! Это был подлый прием – говорить человеку, что он был не прав, когда было совершенно наоборот, пользуясь тем, что он никогда-никогда не станет грубить ей в присутствии сына. Особенно теперь, когда Макар понимает в сто раз больше, чем это было раньше.

– Я впустила не тебя, а Артема, – поправила она, дрогнувшими губами. – Нормальные люди в таких случаях продолжают звонить на лестничной клетке, а не топтать ковры в детской.

– То, что я помог тебе позже совсем ничего не значит?

Ольга пожала плечами и проводила взглядом проехавший мимо накрытый тэном грузовик

– Мне казалось, что мы говорим не о том, за что мне следовало бы поблагодарить тебя, а за что тебе стоит извиниться. Вот еще!

Последнее она воскликнула с преувеличенным энтузиазмом, вновь повернулась к нему и поняла, что у нее вновь подпрыгнуло сердце так выразителен был его взгляд, красноречив и многообещающ. Он не сулил ей ничего хорошего, но Оля была уверена, что к тому времени кто-то из них обязательно покинет Цовик и все будет хорошо.

– Да?

Выражение лица Тиграна можно было описать, как ошеломленное и вот тут-то Ольга усмехнулась, чувство правоты касательно его отношения, а именно оскорблений на ее счет окончательно настигло ее.

– За испорченные отношения с родителями подруги.

– Карпова, – начал Тигран и кашлянул, прогоняя осиплость. – Может пора остановиться?

Ольга понимала его состояние, а именно когнитивный диссонанс между уверенностью, знанием и происходящим. Она и сама на бред реагировала подобным образом – чувствовала, что ум за разум заходит, но в данном случае в этом-то и был весь смысл.

– Я не Карпова, – сказала она на этот раз вполне серьезно. – Прошу не называть меня так больше.

– А кто же ты у меня?

– Можно просто – Ольга Николаевна.

Настроение ее поднялось. Не улыбаться было все сложнее. Хамиев обратил внимание на это, но Оля продолжала держаться из последних сил.

– Оля! – произнес Тигран с непередаваемым, изумленным и одновременно улыбающимся выражением глаз, но почему-то остановился и отвернулся.

Она видела бледное отражение его лица в боковом стекле, быструю улыбку и даже покачивание головой.

– Извини меня, – проговорил он спустя пару секунд, повернул ключи в замке зажигания и пустил авто по уходящей вправо дороге.