Текст книги "Мой ребенок Тигра"

Глава 17

Тигран

Уварова и Комолова ссылали в Украину. Назначения были очень даже «жирными», но то, что это ссылка в том не было никаких сомнений. Они не должны были вызывать вопросов ни у своих, ни у чужих. Чужие – это те, на кого должен был работать Тигран, «разочаровавшись» во всей правоохранительной системе.

– Воротит?

Тигран кивнул, но жаловаться и возмущаться ни за что не стал бы. Это был долг, который нужно было отдать. Хамиев не привык быть должным и умалять чью-либо помощь. С завтрашнего дня у них у всех начнется новая жизнь. Хамиев начнет искать работу на «дядю», станет мыкаться, проявлять себя, пока не отсветит нужным, в его случае, людям – таков план на ближайшие полгода или даже год. Думать о времени не хотелось. Совсем.

– Посидим где-нибудь на дорожку? – предложил Илюха, взглянув на часы. –  Не дома же куковать!

До поезда еще было два часа. Пацанам оставалось забросить сумки в его багажник, да оставить тачки во дворах у родственников. Тигран провожал их, наверное, это было последнее что он мог сделать для них на данную минуту.

– Только сначала заедем в одно место, – проговорил наконец Тигран, забрав друзей в ранее незнакомых ему дворах спальных районов столицы. – Надо предупредить, что буду поздно.

– Предупредить?

Вопрос прозвучал неожиданно громко в абсолютной тишине салона автомобиля. Кажется, что его недопоняли все, включая вещающую до этой секунды радиостанцию.

– Тебе, что уже и жену подыскали?

Вопрос отдавал хохмой, но при этом никто не смеялся. Друзья смотрели на него с изумлением, и оно оставляло на его лице какие-то щекочущие следы.

– Нет. Подвязался помочь сослуживцу. Он – адвокат. У его клиентки возникли проблемы с мужем и его окружением.

Родившееся в салоне веселье исчезло, словно дым от сигарет, вытянутый в приоткрытое окно. Однако, Тигран ощущал себя лжецом. Золотарев не просил его ни о чем таком. Хамиев сам ввязался в авантюру с участием блондиночки.

– Предупрежу, что буду поздно, – продолжал говорить он. – Чтобы не встретила меня со сковородой по морде.

Рассказ о вчерашних приключениях заставил повеселиться всех кроме Тиграна. Мысль о лжи и раздумья об истинных мотивах все не оставляли его в покое. Ему хотелось понять зачем он делает все это? Зачем продолжает помогать? Зачем остался в квартире? Зачем стал копаться в ее телефоне? Ведь достаточно было просто намекнуть о том, что гады вернутся неровно дышащему (и как будто злящемуся на это чувство) Золотареву и убраться прочь. Вот только Хамиев все «понимал» и лез не в свое дело.

– Наверное, вы сейчас себя очень глупо чувствуете?

Час спустя кукла (в его мыслях зареванная и испуганная) смотрела на него своими выразительными, метающими молнии темными глазами и кривила губами.

Светские курочки в его градации делились на два типа: наивные дуры, решившие, что красота – это все и второй тип – бабы, что притворялись таковыми. Пожалуй, вторых он не переваривал больше, чем первых. Стервы наивно предполагали, что никто-никто-никто не замечает напяленных масок, острого и очень хищного блеска глаз.

– Да пошла ты! – Только и смог выговорить он, в очередной раз осознав, что ему попался очень редкий третий типаж. Ольга была стервой по крови, четко знающей чего хочет и добивающейся желаемого, исключительно собственными силами.

Стерва с ласковой улыбкой на губах ошибалась в сделанных выводах. Тигран был в разных ситуациях, значились среди них и такие, как «нелепее не бывает». Именно этот опыт помог уладить все недоразумения с вырубленной охраной и не получить слов осуждения от сорвавшихся вместе с ним друзей. Уваров и Комолов пошли за ним, после того как поднялись вместе с ним в ее квартиру, увидели во что превратилась некогда уютное жилище и выслушали выползших из своих нор осмелевших соседей. Все они видели пропавшую соседку, но никто не знал куда делась нарушительница покоя.

Зато им троим все было ясно как божий день. Встречались с таким и не раз, вытаскивая из дер***, попавших в него «акул» бизнеса.

– Ревет? – поинтересовался Комолов, кивнув ему за спину.

Друг закрыл дверь, отрезав их от шума приходящих в себя хозяев особняка. В нем слышались угрозы и истерика. Обычное дело, на которое никто и не думал обращать внимание.

Почему? Комолов и Уваров скоро будут за тридевять земель и вряд ли их коснется это.

Что до Хамиева, то он не думал, что станет хоть сколько-нибудь хуже. Наоборот, эта ситуация добавит штрихов и строчек в его новое резюме.

– Нет.

– Орет?

– Тоже нет.

Комолов удивился.

– Дура?

– Хотел бы я сказать «да», но тоже нет.

– Бабы! – резюмировал Ухов и был прав в этом потому как за этим словом скрывалось нечто не поддающееся объяснению. Кто-то называл это интуицией, а кто-то «дуракам везет». Они называли это «бабами», имея в виду непостижимую женскую суть, ведомую каким-то высшим разумом.

Что до ее вопроса-предположения с ангельской улыбкой на губах и космическим злом в глазах, то… Нелепо, глупо и дураком Хамиев чувствовал себя накануне, внезапно сделавшись сплетником, досужим обывателем, закостеневшим и варящимся в бульоне условностей традиционалистом. Он узнал о ней правду, другую, непридуманную воображением, такую о которой не догадаешься никогда, глядя на невероятно красивую женщину – о ее погибших родителях, о наследстве, которым она бы смогла распорядиться только выйдя замуж за выбранного родителями человека и о проделанном пути. Он восхитился ее умом, упорством и стойкостью, поразился тому, что даже с ребенком на руках она выбирала не то, что легче и в большинстве случаев естественнее, а другой вариант, в котором было легче ей самой. Правильный с точки зрения большого «человеческого» я.

Вот только она увидела и поняла его иначе.

– Бери тачку, – Хамиев протянул ключи от джипа, понимая, что не сможет быть в двух местах одновременно, – припаркуйся где-нибудь, а я потом заберу ее со штраф стоянки.

– Куда ты с ними?

Тигран еще думал над этим. В его списках еще были те, кто задолжал когда-то, но с ними еще предстояло договориться.

– На служебку.

– Сам сказал, что на днях лишишься ее.

– Пару дней, а там придумаем что-нибудь еще.

Комолов полез в куртку, громыхнул ключами от квартиры с брелоком голого человечка с малиновыми волосами и протянул их ему.

– Пользуйся, не тягай дите по первопрестольной, – Комолов усмехнулся, произнося последнее. – Как все закончится, отдай ключи Римке.

Они обнялись. Место для прощания вышло странным. Чужой дом и никакой ностальгии, как это обычно бывает на вокзалах. Словно случайный пункт на карте, о котором и не вспомнишь никогда после.

– Спасибо. Звони, если что матери. Она будет в курсе жив я или нет.

– Не чуди, Хамиев, – Комолов сжал его в объятиях, а потом оттолкнул, двинув в плечо. – Все еще впереди.

***

Илюха оказался так прав в своих последних словах. У Хамиева была впереди целая ночь, а потом еще одна и еще, и еще, и еще рядом с женщиной, которая готовила и подавала чудной коктейль из чувств, эмоций и впечатлений, притягивала взгляд и заставляла думать о себе, слышать последние слова и представлять особенно после выкинутой шутки о «свежих трусиках».

– Вот ведь! – проговорил он ей в след. – А что будет если я их не куплю?

Она не услышала его вопроса, ушла с гордо поднятой головой, ни разу не согнувшись под своей ношей.

– Чертова ты стерва! – проговорил он с чувством и затряс головой из стороны в сторону, силясь выбросить обтянутой в джинсы задницы.

Почему же она ошиблась в своем вопросе-предположении? Потому что Хамиев злился на нее, ощущал облегчение, обнаружив ее целой и невредимой, уже в который раз восхитился ее самообладанием, стойкостью и решительностью. На свете было много приспособленцев и очень мало тех, кто решался на поступки и брал ответственность за собственную жизнь на себя.

Ольга была такой.

Это он имел в виду, говоря о том, что «так не делают». Она оказалась сильнее жизненных стереотипов. К чему приведет это ее упрямство он вряд ли узнает, но… Наверное, поэтому он решился помочь ей. Потому что женщинам во все времена было сложнее, чем мужчинам и дело ни в каком ни сексизме. Ситуация с ее мужем и привязавшимися к ней бандюками – тому пример.

– Давай, Тигран, – настраивал он себя, поднимаясь по ступенькам, перешагивая сразу через несколько. – Тебе только и надо сказать «извини»!

Пару минут на свежем воздухе, вытянутая палочка табака и созерцание желтых кон многоэтажки привели Тиграна в неидеальное, но в состояние дзен и полное осознание происходящего.

– Извини. День выдался непростым.

Какое-то время они будут жить в одной квартире. Один день они конечно бы мог перекантоваться на старой, но это было свинством. Привезти бабу в дом, а самому наутек? Остаться и постоянно огрызаться друг другу тоже было плохим вариантом, потому что Тигран понимал, что сбежит и даже смог убедиться в правильности сделанных выводов.

– Может еще не поздно взять и выйти замуж за Артема?

Она задумала сбежать, но замуж, не разведясь с первым мужем, топталась на месте у самого порога, вновь забыв закрыть за собой дверь. Огромное зеркало демонстрировало ее потерянное и даже какое-то грустное отражение, ясно дававшее понять, что слова были сказаны больше от безнадеги, чем на самом деле в серьез.

– Тогда не надо будет терпеть все это!

– Может и стоит, – проговорил он со всем спокойствием на которое был способен в данную минуту после действительно напряженного дня.

Хамиев, услышав брошенные слова, заставил себя проглотить вопрос: «почему здесь я, а не Тема?», потому что это и был ответ. Он знал его еще тогда, когда Золотарев оставил его в ее квартире.

– Вы что-то забыли? Деньги, наверное?

Она не повернулась к нему, не смерила взглядом темных глаз, таящих в себе загадку истинных чувств и переживаний, но дала возможность вдохнуть аромат ее духов. Ольга Карпова пахла как заморский тропический фрукт – она пахла спелым манго, теплом и женщиной.

– Дам вам карту, пин-код семьдесят…

Он не стал слушать ее дальше, выругавшись, прокляв себя и ее за чертово наваждение. Тигран понял, что ощущал Золотарев рядом с ней – она была чужой женой, с ребенком на руках, не видела никого кроме сына и тем не менее притягивала к себе.

Глава 18

– Почему нужно убираться именно ночью?

Тигран, едва открыв дверь, застыл на пороге, оказавшись посреди девственно чистого коридора, насквозь пропахшего моющим средством с запахом лимона.

– А когда еще мне это делать? – осведомилась женщина, смахнув со лба сбившиеся прядки.

Она посмотрела на него снизу-вверх, усевшись на босые пятки.

– Утром?

Тигран покрутился на месте, ища куда бы сгрузить пакеты, да так и остался с ними. Все горизонтальные поверхности были заняты пакетами с вещами.

– Не хочу спать в грязи, это первое, – сообщила она серьезно, не поменяв своего положения в пространстве. – Второе, Макар не даст.

Едва улегшееся тревожное и неправильное чувство в отношение чужой женщины вновь дало знать о себе. Ее покорная поза, блестящая испариной кожа и растрепанный внешний вид заставили подумать о ней в совсем другом ключе. Хорошо, что у него в руках были пакеты, иначе… Тигран даже сделал шаг ей навстречу, таким мощным был порыв ощутить какие ее волосы на ощупь.

– Есть третье?

Вместо ответа она поднялась, на мгновение подразнив видом открывшегося декольте, и оказалась так близко, что он увидел отражение в ее темных глазах, вновь оказавшись во власти ее волнующего запаха. Сердце в груди гукнуло так, что вдруг оказалось в самом горле.

– Забыла поблагодарить вас за помощь, – сказала она, все также глядя ему в глаза. – Не знаю, как бы нам удалось выпутаться из той истории самостоятельно.

– Хотел бы я сказать, что все пустяк, но с женщинами так не бывает.

Тигран знал, что сгущает краски, но работа сталкивала его в основном с такими, что и в морду могли броситься, не пожалев дорогого маникюра.

– Даже так?

Она хмыкнула, забрала у него пакеты, направившись на кухню и только оказавшись в тени старомодной встроенной антресоли, обернулась.

– Часто воюете с нами?

Тигран остался на месте, а про себя выругался еще раз. Вопрос был простым, но с легко читающейся в нем насмешкой.

– Вот ведь!..

Он выдохнул, в один момент поразившись двум противоположным состояниям, вызванным одной женщиной. В следующую секунду Ольга вновь дала знать о себе – высунулась из-за дверного косяка, мотнув спутанной гривой светлых волос и даже улыбнулась. Последнего было мало.

– Прекращайте надумывать себе! – велела она ему и тут же поинтересовалась. – Вы есть будете?

Видимо было что-то в его взгляде… Блондинка хмыкнула и вновь исчезла на кухне, зашуршав пакетами.

– Когда ты все успеваешь? – проговорил Тигран, разуваясь. – Меня ведь не было всего ничего!

Она услышала и это. То было странно ведь ночью в ее квартире он грохотал, как слон в посудной лавке, каждый раз замирая в ожидании ее появления, криков и угроз. Но ничего такого не произошло – блондинка спала, как убитая.

– Заказала еду на дом, – ответила она на его вопрос, столкнувшись с ним в коридоре. – Вы едите манты?

Едва улегшееся раздражение вновь встало на дыбы, несмотря на то, что Хамиев понимал откуда в нем столько взвинченности – ранний подъем, напряженный день  в компании генерала и его «серого» друга, специализирующегося на планировании долгих операций с внедрением в тыл к врагу, устроенный «спектакль» с хлопаньем двери и даже встреча с прессой. Он «едва» сдержался, чтобы не врезать одному из журналюг.

– Считаешь, что все смуглые парни в восторге от мантов и хинкали?

Глаза Ольги Карповой сверкнули знакомым блеском, обещающим Тиграну рождение очередной гадости в его адрес.

– Нет, – откликнулась она практически мгновенно, перед этим как будто бы выискивая в его глазах что-то. – Поэтому не стала заказывать шашлыки и долму.

Тигран уперся ладонью в стенку, заблокировав путь для ее побега. Она посмотрела на препятствие, приподняла бровь и перехватила пакеты покрепче.

– Тогда почему не любимые суши, пасту или пиццу?

Хамииев искал кошку в темной комнате. Она была в ней, смотрела на него со своего укрытия и смеялась, блестя в его сторону темными глазами.

– Потому что я люблю манты, – проговорила она, с вновь проступившим румянцем на щеках. – А не то, что вы напредставляли себе в своей голове!

Вот теперь она угадала. Он действительно заподозрил ее в том, что она очень уж старается.

– А, что я подумал?

Оля попятилась, уперлась лопатками в стенку, посмотрела в сторону кухни, решаясь на то, чтобы вернуться, и вновь взглянула на него правда куда более сердитым взглядом. Он заблокировал и этот путь для отступления.

– Мне больше достанется!

Она сбежала. Тигран дал ей выскользнуть из капкана рук, поймав себя на той мысли, что он сам создает двусмысленные ситуации. Правда в том, что в ее усилиях не было никакого криминала – всего лишь женская хитрость, коей страдала мать и другие знакомые Тиграну женщины.

– Любит она манты, – Тигран приоткрыл крышку бамбуковой кастрюльки, вдохнув одуряюще прекрасный запах блюда. – Посмотрю я, как ты будешь есть их.

***

– Не вкусно?

Тигран покачал головой, глядя на женщину напротив. Ему часто говорили о том, что он очень аппетитно ест. Хамиев не понимал этого – у него при взгляде на других не возникало желание подкрепиться, разумеется, за исключением тех случаев, когда он был голоден.

– Наелся, – откликнулся он, покручивая в руках чашку с горячим чаем. – Больше просто не лезет.

Сегодня был тот день, когда он понял каково это – думать, насколько нереально вкусен следующий кусок на тарелке. Ольга не обманула его – она действительно любила это азиатское блюдо и ела по всем правилам «этикета». Она делала это руками, избегая вилок и ложек, выпивала горячий бульон и притягивала его взгляд тем, как естественно и с каким наслаждением делала это.

– Откуда столько любви к пирожкам на пару?

Он показал глазами на бамбуковую коробочку, стоящую на голом, лишённом скатерти столе, отогнав уже в который раз посетившее его чувство досады.

– Это манты! – поправила она, прежде чем отправить вторую половинку в рот. – Они же такие вкусные!

Тигран улыбнулся ее «бу-бу».

– Очень похожи на булочки, – продолжал настаивать он, как будто бы не замечая ее уточнений. – И все же?

Тигран бывал у Ильи много раз и не замечал какого-то особенного бардака – обычная квартира холостяка, а вот сегодня понял, что привел женщину с ребенком в сарай. Только вот, как он думал, золотая девочка не стала истерить, звонить и жаловаться Артему, требовать чего-то, а закатала рукава и навела небольшой порядок. Проблему с приборами и ту решила, заказав то, что нужно есть руками.

– Я не ем их часто, – проговорила она, облизнув губы. – У мужа вечно болел желудок после них, а я не люблю есть одна или, чтобы у каждого было свое блюдо.

– Может быть дело в том, что это не домашняя кухня?

Она смежила веки, мгновенно распознав его «укус», но тут же покачала головой, улыбнувшись (если не что-то большее) где-то внутри себя.

– Тетя Фатима делает их ровно так как в моем детстве – не слишком жирными, сочными, без избытка приправ и сала.

Она посмотрела в сторону тарелки, подумала и взяла еще один "пирожок".

– Специально для Дениса она делала их с постным мясом и даже с курицей, но ничего не выходило.

Этот момент безусловно понравился Тиграну – она не говорила о муже плохо, вообще, старалась не вспоминать о нем и говорить какой же он «гад».

– А если бы я отказался от ужина?

Ольга пожала плечами, вновь наградив его взглядом из коридора – сердитым и мрачным. Тигран только приподнял брови, ожидая ответа. Он дразнил ее, окончательно раздобрев, решив, что этот день и так богат на столкновения.

– А вы не муж, – она поднялась со своего места, сгребла скомканные салфетки и прежде, чем отвернуться добавила. – Но тогда бы я ела одна и под покровом темноты, превращаясь в Оленьку-сдобушку и…

Связка «под покровом темноты» такая литературная, но прячущая в себе тривиальное обжорство и жадность рассмешила его, заставив рассмеяться.

Женская хитрость в исполнении Ольги работала на все сто – мир воспринимался иначе стоило накормить зверя внутри, но поздний ужин не сблизил их.

Тигран так настроил себя. Трапеза заставила приглядеться, успокоиться и посмотреть на нее с другой стороны. Хамиев не хотел близости по той же причине, по которой оскорблял ее и вел, как самый настоящий мудак – он знал, что они исчезнут из жизни друг друга, окажутся в совершенно разных, противоречащих друг другу мирах. Потому он ширил пропасть между ними и делал ее такой большой, чтобы было невозможно попасть на ее сторону, да что там! Чтобы она сама не приняла и отбросила все брошенные в ее сторону мостки.

– И?.. – поинтересовался он.

Ольга, вставшая из-за стола, замерла у мойки, едва прикрыв дверцу шкафчика с притаившимся за ним ведром, заставила его вновь пройтись по ней взглядом, задержав его на всех часть тела за которые хотелось подержаться и погладить.

– Оля?

Тигран поднялся, кажется, впервые назвав ее по имени, подошел к ней и тронул за плечо.

– Невероятно грустить при этом, – договорила она, повернувшись к нему и наградив совершенно счастливым взглядом, что пришел следом за встревоженным.

Он понял, что она прислушивалась к происходящему в дальней комнате.

– Я так и не спросила вас вчера: зачем вы приехали?

– Ты хотела спросить не это, – поправил ее Тигран, заметив ее взгляд, то, как она взглянула на руку на своем плече. Кольцо на пальце сверкало так, словно он только и делал что полировал каждую свободную минуту.

– И все же?

Тигран не стал убирать руку. Жест вышел был мальчишечьим, выдал бы его волнение и то, что он боится ее. Было ли так на самом деле? Больше нет, чем да. Но последнее тоже имелось.

– Хотел заступиться за тебя, светлая голова, перед твоим мужем, сказать, что ты не виновата и это у меня были мозги набекрень.

Ее глаза засияли, отразив темную вселенную, прячущуюся внутри нее. Оля облизнула губы, явно сдержав куда более яркую улыбку.

– Все вышло почти так как вы хотели.

– Хотел выгородить, – продолжил Тигран упрямо, почувствовав, что эта «Вселенная» оказалась очень близко к его и куда проницательнее, чем виделось на первый взгляд. – Но это не значит, что сказать правду.

Она кивнула. Улыбка, если не сказать, что смех обозначились на лице этой смешилки с чувственными губами явственнее, чем прежде. Тигран хоть и поймал себя на мысли, что сердится на ее отказ принимать его слова хоть сколько-нибудь всерьез, но вдруг понял, чего не хватало в их прежних встречах, когда он звал ее про себя «светской львицей-тупицей» – она не смотрела на него, как на ничтожество. Спокойно, с интересом, тревогой, раздражением, страхом и даже облегчением, но только ни с высока.

– Конечно.

Из дальней комнаты послышались возгласы ребенка – кряхтения и «повякивания», однако, Тиграна интересовало другое – он видел, как изменился ее взгляд, мгновенно став серьезным и очень внимательным. Центр ее внимания сместился на ребенка, то было нормально, но кажется, что она мгновенно забыла о нем.

– Я не забыл шутку с зоопарком, – проговорил он внезапно, – придется сделать что-то, чтобы я забыл об этом.

Ольга, набравшая кипяченной воды в бутылку и уже собравшаяся уходить, повернулась к нему, очень эффектно приподняв правую бровь.

– Борщ, например.

– Хорошо.

Он не хотел ее отпускать, несмотря на то что понимал все. К чему-то вспомнились слова матери о том, что женщина сперва должна уделить внимание мужу, а уж потом всему остальному, но вспомнилось и другое, недавнее «а вы не муж!»

– Придется приготовить его. Ты ведь умеешь?

Она еще раз повернулась к нему, наградив возмущенным взглядом.

– Купите продукты, – она сверкнула глазами, прежде чем исчезнуть в темноте квартиры. – Вы ведь знаете, из чего он готовится?