Текст книги "Мой ребенок Тигра"

Глава 31

– Устала? – поинтересовался Тигран, оказавшись рядом после того, как Ольга приземлилась на нагретые сидения автомобиля.

Багдасарова покачала головой, почти тут же побившись ей о мягкий подголовник кресла и сказав одними губами «черт возьми!».

– Жарко! – секунду назад она потянулась к панели, но отдернула руку, как если бы обожглась, вовремя «вспомнив» о том, что почти новенький результат отечественного автопрома – это не тоже самое, что ее старенькая «AyDI».

Ее «малышка» заново перекрашенная и с новенькими стеклами взамен разбитых тачкой Тиграна могла похвастать кондиционером, а «Ladta» – нет. Климат контроль в ней был, но действовал благодаря опускающимся и поднимающимся окнам, багажнику и недоразумению-сеточке сбоку.

– Надо было вести вас домой, а не тягать по городу, радуя красотами и достопримечательностями.

Ольга посмотрела на Тиграна сквозь смеженные веки, решаясь, чтобы выдать следующее:

– Надо было оставаться дома с матерью, – она открыла глаза и, прежде чем отвернуться назад к установленной в ногах пассажирских сидений сумке добавила очередную дерзость, – а не дожидаться, когда она станет жалеть о том, что взяла меня на постой, проклинать и, что еще хуже обратиться к ведьме, чтобы навести порчу, сглаз и…

Олька замолкла, умилившись увиденному. Макар спал на расстеленном пледе, как абсолютно все дети стоит только их вымотать, как следует – крепко, надув губы, но при этом с очень серьезным выражением лица.

– Чем там еще занимаются ведьмы? – закончила она, улыбаясь и радуясь тому, что успела поймать этот момент.

Она не потянулась к смартфону, чтобы запечатлеть момент. Она старалась просто смотреть и запоминать, потому что обычно очарование мгновения просто-напросто пропадало пока Оля рылась в сумочке или в настройках гаджета.

– Приворотом, – сказали с боку самым обычным тоном, но прикоснувшись к покрытый испариной коже предплечья прохладным дыханием. – Спит?

– И очень сладко, – откликнулась Оля, сказав три слова бесшумно, считай, что одними губами.

Ольга замерла, но поворачиваться к смотрящему на нее сбоку мужчине не стала, подавив это искус.

– Это вряд ли, я ведь могу увезти тебя в столицу, заставлю возить себя по Москве и красить мне ногти на ногах.

Пёс также был здесь – спал рядом с Макаром, откинув в сторону свой толстый хвост. Он был привит, обласкан и прикормлен вкусняшками ровно через то время какое советовал ветеринар с именем Игнат. Он и правда был «чудом» – животных любил больше, чем людей, а к последним обращался только через общение с самими питомцами.

– А ты дерзкая, – сообщил Тигран стоило Ольке повернуться обратно. – Говорили тебе об этом?

Ольга покачала головой, открутив крышку бутылки.

– Это общение с наглыми типами на меня так влияет.

Она шутила. Багдасарова всегда была такой и сегодня, как никогда четко осознала то, что соскучилась по такому общению. Раньше она находила отдушину, общаясь с Лирой, Артемом и Денисом. Но потом с Лирой случилась беда, к Артему стали ревновать, а Денис… Все изменилось, когда она занялась проблемой деторождения, а он посчитал, что его бросили и стал вести себя, как обиженный ребенок.

«Он решил, что отомстит вам, совершил ряд ошибок, осознал что натворил и решил, что преподаст вам урок, – говорила ей психолог на одном из сеансов, пока Макар спал у себя в кроватке, – вы не стали повторять его путь, а ударили и сразу в цель.»

А потом она стала общаться с людьми, у которых были дети или которые были связаны с ними по долгу профессии. Был еще третий тип людей, как Ирина Ухова или Гоар Микаэловна – такие просто любили детей готовы были говорить о них или поучать тебя.

– Это я наглый тип?

Тигран смеялся, когда забирал у нее воду. Ему шла улыбка и смех был совершенно потрясающим. Ольга подозревала, что он может смеяться громко и раскатисто, но сейчас у него выходило мягко и вполголоса.

– Расскажешь мне?

– Хочешь посплетничать?

Он пугал ее, старался сделать это, нарочно используя именно такую фразу, чтобы она обиделась и махнула рукой на собственный интерес. Женщины не любят, когда их уличают в чем-то подобном, даже если они только и делают, что денно и нощно висят на телефоне, перемывая кости всем знакомым.

– Хочу впечатлений.

– А это, по-твоему, не они?

Он показал перед собой, на яркое небо над головой, на размазанные по нему белоснежные облака, словно кто-то вытер приставшие к губам сливки, частично знакомый пейзаж из низких выступов гор и расположившихся на них, цепляющихся за камни деревьев, на дорогу змейку, бегущую впереди, прячущую, то с одной, то с другой стороны не самое чистое море на свете,  но Оля покачала головой.

– Нет.

Она принадлежала к тому типу людей, которым в путешествиях нужны были не руины, не развлечения и даже не достопримечательности с многокилометровыми очередями. Ей нужны были люди, а если к этому всему прилагалась красота и тихий напевы ветра, то отпуск и вовсе можно было назвать удачным.

Этот пока не был таким.

Тигран упорствовал, забирая третье составляющее. Уравнение не складывалось так как надо и кажется уже начинало мучить своей неразрешенностью.

– Хочу уравнять положение вещей, – проговорила она, берясь за ручку и отпуская стекло еще ниже. – Ты знаешь обо мне многое, а я о тебе совершенно ничего.

– Ратников рассказал обо мне так мало?

– Желаешь поговорить об этом? – ответила ему Ольга, осознав, что не против узнать и об этой стороне его жизни. – Расскажешь, как часто ты проезжал мимо моего дома?

Она высунула руку в окно, пропустив рвущийся сквозь них горячий ветер и вновь взглянув на него.

– Хочу знать причину почему ты не заехал ко мне в гости?

Тигран не ответил ей сразу. Она уж было решила, что всем разговорам конец, потому что он замкнулся и стал не проницаем. Но вот они попетляли между серыми камнями скал, выехали на полосатый – частично песчаный, частично каменный пляж.

– Нашел его, когда мне было четырнадцать, – наконец произнес он, заглушив двигатель и взглянув на залитый солнцем крошечный пустырь.

– Далеко отсюда до дома?

– Километров пять.

– Когда ты нашел его, с тобой ведь не было родителей?

Тигран не улыбался, когда отвечал ей следующее, но Ольга была уверена, что он делает это про себя.

– А с тобой, когда ты гоняла на мотоцикле? – он вышел из машины, оставив дверь открытой.

Упоминание покойных родителей не опечалило Ольгу. Она, как и большинство женщин на Земле была впечатлительна и по-своему ранима, но это происходило в определённые дни или при совокупности обстоятельств. Сегодня она была больше счастлива и могла сказать, что у этого чувства нет видимых причин. Осознание того, что он что-то знал о ней вызвало ответную улыбку, но общее ощущение все же было другим. В нем было много покоя, тихого счастья, радости, улыбок и ярких моментов.

– Почему ты был один так далеко от дома?

Она последовала его примеру – оставила дверь открытой, чтобы консервная банка на колесах не превратилась в микроволновку и в нее попадал свежий воздух, а потом сбросила сандалии, стоило Оле достигнуть песка.

– Горячий, – предупредил Тигран, а потом захохотал так, как она представляла ранее – раскатисто и громко. Завораживающе.

Все, потому что случилось то, о чем он предупреждал. Ольга запоздало заойкала, коснувшись нежной кожей пяток разгоряченного месива мелкого кремния, но возвращаться и отматывать решение назад не пожелала, продолжая бежать к воде, ойкая и ругаясь при этом.

– Бегал.

Ольга все же достигла воды и, чтобы весело было не только ему, зашвырнула в его сторону пригоршней воды.

– Это как-то связано с прозвищем Хамстер?

– Я был толстяком, – сообщил он спокойно, садясь на песок и укладывая рядом с собой ее тапки. – Пытался бороться с весом всеми известными в том возрасте способами, но он ушел лишь в армии.

Ольга замечала таких детей в парках, но отчего-то ни разу не видела их матерей. Наверное, они тоже убегали от них, чтобы побыть в одиночестве, без их пирожков и преследующей гиперопеки. Ей кажется, что счастливые люди вне зависимости от возраста не борются с весом, не угоняют цирковой инвентарь, не исследуют прибрежные скалы и не ищут помощи на факультете психологии, как она когда-то, свято верящая в то, что выбрать профессию психолога – это обязательно желание помочь.

– Мать решила, что нас связывает нечто большее, чем есть на самом деле, – произнес он в тот момент, когда она встала напротив. – Я понимаю, что дразню ее зверя и действую нелогично, но ничего не могу поделать с этим.

Ольга подошла к нему, смотрящему вдаль куда ближе, чем стояла перед этим, протянула руку и дотронулась до его темных волос, жестких и непослушных. Жест был интуитивным, что-то необъяснимое, неизведанное и, наверное, женское провело ее к нему.

– Оля, – произнес он имя так, как будто бы простонал и тем самым перевернул в ее душе что-то. – Не надо.

Мужчина у ее ног в противовес сказанному притянул ее к себе в резком и сильном жесте, обняв под коленями и уткнувшись в бедра лбом, а ей стало стыдно за свою женскую хитрость тире кокетливость. Она ведь все понимала. Теперь стало казаться, что всегда знала что-то такое, стоило только услышать слова Али, что сын Гоар не частый гость в родном доме.

– Ее проблема в том, что она не понимает, что ее сын давно вырос, а моя – в том, что я не умею и не хочу притворяться ребенком.

Ольга продолжала гладить его по волосам и слушать скупые признания, выдающие усталость и желание остановиться.

– Сегодня я почувствовал себя дома, больше, чем когда бы то ни было.

Она ощущала прилив нежности к сильному человеку, который нашел в себе силы раскрыться перед ней, обнимал ее и смотрел в глаза, как не смотрел никто и никогда.

– Я не знаю твоего адреса, – говорил Тигран, глядя на нее снизу, улыбаясь одними глазами, когда произносил следующее, – а знал бы, то не смог бы отказаться от того, чтобы заявиться к тебе, чтобы потом нагрубить еще больше, только бы не видеть, как ты улыбаешься сыну и мне.

– Разве плохо, что есть место, где тебе просто рады?

В ответ он поднялся, перед этим отодвинув ее от себя. Это был знак, что все закончилось, потому что и отстранение было похоже на то, что он отталкивает ее, как уже было когда-то и как выходило по его словам о гипотетической и невинной чашечке кофе.

– Без ожидания того, что ты должен сделать или дать что-то?

Тигран поднялся, очертив руками по ее телу, а остановился только тогда, когда его ладони достигли ее щек, взяв в плен рук и горящих глаз.

– Плохо то, что я хочу этого, но не имею никакого права быть с тобой рядом после всего сказанного и сделанного мной.

Ольга не ответила ему не потому, что была удивлена, согласилась с его словами или потому что ей нечего было сказать на это. Она бы обязательно спросила у него почему она должна помнить плохое и что такого он сделал, что корит себя за это?

– Оля!

Она не сделала этого потому что Тигран поцеловал ее, сначала просто прикоснувшись к ее губам,  как будто проверяя, а достаточно ли этого прикосновения, а потом с таким напором, страстью и желанием, что заставил вцепиться и прильнуть к нему, занял собою все, закружил и даже заглушил море грохочущее за ее спиной.

Глава 32

Ее губы ныли. Ольга чувствовала, что они еще красны от безумных поцелуев, подаренных ей в самом центре каменистого пляжа. Ее щеки горели, но вовсе не потому, что по их возвращению в Цовик на нее не смотрел только ленивый. Она помнила свое состояние и то, как еле ушла с заброшенного пляжа. Остановил ее не Макар. Он спал до самой деревни и проснулся только для того, чтобы сбегать до горшка, сделать несколько глотков воды и вновь забыться сном на прохладной подушке собственной спальни. Это сделал Тигран.

– Надо остановиться.

Он был прав, а вот Оля… Она смутилась собственному поведению. Сама просила не целовать ее накануне, и сама же забыла обо всем стоило этому случиться. Наверное, это она тоже предчувствовала, вот и…

– Тупица! – проговорила она, подставив лицо бьющей сверху воде, не переставая намыливать макушку сына. – Вот ведь тупица!

Макар проснулся насквозь мокрым. Ольга, почти закончившая приготовление полдника и того, что можно было взять с собой на пикник у озера, решила не терять времени даром, отправившись в душ вместе с ним. Купальник она так и не сняла, принимая душ вот уже второй раз за последние два с половиной часа.

– Тупица! – повторили за ней почти сразу же и так, словно давно знали это слово.

– Ну конечно же! – выдохнула она, пряча раздосадованную улыбку и присаживаясь у ног ребенка. – Это слово ты произнес быстрее, чем слово «единица».

Ребенок смотрел на нее и улыбался. Он ведь был молодцом, а вот мама была тем, кем назвала себя уже дважды. Что насчет «единицы», то Макар пока не понимал зачем надо давать названия похожим действиям, явлениям, предметам и даже цифрам.

– Тупица! – повторил Макар следом за ней, запуская руки в мыльные волосы и улыбаясь самой счастливой из всех своих улыбок.

– Может быть лакрица?

– Неть! – хохотало курносое создание, набирая пену на своих волосах и складывая ее на Ольгиных. – Тупица!

– Мокрица?

Ребенок мотал головой из стороны в сторону, повторяя частое: «Неть! Неть! Неть!»

– Тупица!

– Курица?

Оля не могла не улыбаться в ответ. Ее Макар был счастливым ребенком. Она постаралась сделать для этого все и продолжит делать это каждый день пока это будет зависеть от нее. Она не будетругать и запрещать, ведь как известно запреты слаще конфет, но пробовать перебить это слово не перестанет.

– Устррррица?

– Нет! – скакал вокруг нее, повторяя, расшалившийся голожопик. – Нет! Тупица! Нет!

Нет. Сыну понравилось именно это ругательство и лучшим вариантом было забыть о нем и не замечать. Жизнь сыграла шутку с трудом силившейся не расхохотаться Ольгой. Она каждый раз отдергивала забредающего в ее дом Артема на предмет бранных слов, а вышло так, что Макар подхватил «заразу» от нее. Оно не было самым страшным из имеющихся в словаре ругательств, но вот так ирония!

– Ты издеваешься надо мной?! – раздалось в просторной душевой грозно, разом оборвав происходящее в ней веселье.

Макар и Оля повернули головы к выходу в одновременном, даже кажется синхронном жесте.

– Тупица! – воскликнул Макар, глядя на Тиграна, потом подпрыгнул в своих ярко желтых «кроксах» и повторил. – Тупица!

Грозное выражение пропало с его лица, оставив на его месте ошалелость и что-то еще. Тигран сказал что-то. Ольга не поняла, что конкретно за звонкими возгласами сына. Мужчина вновь исчез, оставив их одних, а Ольга…

– Ма!.. Мак! Макар! – Ольга едва смогла произнести имя сына.

Ее наконец прорвало. Она захохотала, обняв своего маленького заступника. Ситуация вышла в лицах.

– Сынок! П–пожалуйста! Прекрати! – Ольга просила его, смеялась, пыталась успокоиться и вновь заходилась в новом приступе смеха. – Не надо называть так всех!

Макар улыбался и смеялся вместе с ней. Он не понимал почему надо перестать говорить, ведь мама смеется и так звонко. Она смогла успокоить его и угомонить лишь тогда, когда стала промывать волосы от пены. Играться с пеной сын любил, а вот когда она щипала глазки и горчила рот – нет.

– Макар, не повторяй это слово так часто, – прошептала ему Оля, закутав в полотенце и понесла в спальню. – Не всех можно называть так.

Макар освободился от оков гигантского вафельного полотенца, не желая быть огромной гусеничкой. Сначала он превратился в хорошенькую матрешку, а потом и в проказливого мальчишку с вихрами волос в разные стороны.

– Как?

На самом деле вопрос был другим: «а кого?» Вот только сын ленился вспоминать правильный вариант.

– Кого?

– Только самых любимых, – проговорила Ольга, подавившись смешком.

Она вспомнила выражение лица ворвавшегося мужчины, когда его назвали этим ласковым прозвищем и задрала голову к потолку, улыбаясь во весь рот и очень часто произнося: «Боже! Боже! Боже! Самых любимых! Ну надо же!»

***

– Привет, – поздоровалась она с Тиграном еще раз, столкнувшись с ним на выходе из дома.

Она держала Макара за руку одной рукой, ожидая, когда он преодолеет широкие ступеньки, в другой сжимала широкие ручки сумки, в которой пряталась всякая нужная ерунда для прогулки на озеро. Круг в виде пончика, нарукавники, полотенца, солнечные очки, набор для постройки замка из песка, ручной насос, термос с горячим чаем, перекусы, бутерброды, овощи и фрукты, крема и конечно же плед. С кисточками.

– Надеюсь, ты здесь не все время стоял?

Настроение было очень хорошим, как всегда, когда ее смешил Макарка. В такие мгновения ощущение общности, семьи и любви заключало Ольку в какой-то волшебный кокон, уберегающий от всех невзгод внешнего мира. Дни переставали быть серыми, люди становились приветливыми, пробки не такими длинными, а мелодии по радиоприемнику непременно веселыми и оптимистичными.

– Нет, я только подошел.

Было что-то в его взгляде, что подсказало Оле, что он не до конца честен с ней, но спорить и возражать она не стала. Он может стоять здесь днями напролет, если ему так хочется. Кто она такая, чтобы запрещать хозяину делать то, что ему хочется?

– Ты извини за тупицу, – проговорила она, отпустила сумку на светлые камешки и подхватила Макара, тут же отпустив его на землю. – Мы это не специально.

Видение «отекшего» Тиграна все никак не покидало ее. Он мог орать и уничтожать всех вокруг, а против Макара ничего не мог.

Ничего.

Ей, кстати говоря, надо было возмутиться произволу с душевой, но в переносице защекотало, предвещая очередную порцию веселья. Она прикрыла глаза и покачала головой, прогоняя вновь подступающий приступ смеха.

– Нарочно?

Ольгины губы задрожали.

– Нет.

– Тигггх!

Макар не хватило на раскатистую букву «р». Он ухватил за руку внимательно смотрящего на нее мужчину и потянул на себя, правда тут же отвлекся и отпустил, заметив кого-то.

– Тупица!

Сын решил порадовать новым словом, вышедшую из-за кустов бабушку Гоар. Выглядела она неважно, но, заметив внимание Ольги, наградила ее каким-то особенным, кажется, торжествующим взглядом.

– Макар! – окликнула Оля сына. – Ты помнишь, что я тебе говорила?!

Ей только этого не хватало – чтобы обиделась мать Тиграна. Она обязательно решит что-то с ее-то мнительностью. Вон как смотрит на нее, как будто доказывает, что и у нее тоже есть сын.

– Только самых любимых, а не всех подряд!

– Самых любимых? – уточнил Тигран.

Она понимала, как это звучит и поэтому покраснела.

– Если бы я сказала ему, что так стоит называть только плохих людей – произнесла Ольга, решив попробовать объяснить Тигру почему не сказала пользоваться ругательством по прямому назначению, – то он заставит меня краснеть в поликлинике.

Как уже говорилось ранее, Макар не любил врачей. Тихим и спокойным в стенах медучреждения Оля видела его лишь дважды – в тот день, когда нашла и вызвала скорую и когда настояла на обследовании спустя месяц мытарств по кабинетам. Ребенок запомнил все на каком-то подсознательном уровне – где были врачи, там была велика вероятность того, что он вновь останется один.

– А со мной значит не придется?

Ольга дернула плечиком, наконец отведя взгляд от присевшей возле Макара женщины.

– Ты стал им до того, как я объяснила ему как можно, а как нельзя. Мне стыдно, но я ведь извинилась!

Напряженное лицо Тиграна вновь расслабилось, и он повторил то, что делала Ольга меньше минуты тому назад – усмехнулся, с каким-то рванным и очень громким вздохом, прикрыл глаза и покачал головой.

– Дети – они такие… Дети!

Что до Ольки, то она стояла на дорожке, грелась в лучах немного остывшего солнца, хорошего настроения и присутствия Тиграна, следя «одним глазом» за тем, что вытворяет Макар.

– А что с ней?

Тигран показал в сторону Гоар Микаэловны. Она присела на корточки и внимательно слушала, что он лопочет ей.

– Наверное, хвастается тем, что выучил новое слово. Как было с «вуки». Если бы ты не подоспел со щенком, то он бы заставил меня ненавидеть внуков задолго до их рождения.

Тигран нахмурился, но это продлилось всего несколько секунд.

– Занятно.

Ответ был идеален по эмоциональному отклику. Вот только он зацепил Ольгу. Обычно ведь, бывало, наоборот. Взрослых людей не интересовало, что творят маленькие люди, если только это были не их собственные дети. С Тиграном было иначе. Он одинаково внимательно слушал абсолютно разные истории из жизни Ольги. Поэтому она не понимала, что именно заставило напрячься ее.

– А что стряслось у тебя?

Тигран вместо того, что ответить, поднял руку с зажатым в ней конвертом, но не отдал, а скомкал и убрал в карман.

– Что это?

– Ничего.

Ольгу этот ответ не устроил – она ведь помнила, что он спросил-сказал-воскликнул, оказавшись в ее домике. Тигран Хамиев заинтересовал ее и заинтриговал, хотя что-то вдруг шепнуло ей, что ей не стоит соваться туда.

– Тогда что это?

Она показала взглядом на его руки. Они, к слову, продолжали сжиматься в кулаки.

– Штраф за превышение скорости на имя Ольги Николаевны Багдасаровой.

Ольгу в очередной раз бросило в жар – ей стало и смешно, и неловко одновременно.

– Ты именно поэтому не сказала свою фамилию?

Мрачное выражение глаз, дернувшиеся в неприятной ухмылке губы, тон и постановка вопроса окончательно отрезвили ее, а там и вовсе заставили испытать нечто сродни раздражению – эмоциональные качели со столь короткой амплитудой колебаний стали утомлять ее.

– Что значит поэтому?

Ей досталась очередная порция колючего внимания и она наконец поняла, что не так во всем этом разговоре – то, как он смотрел на нее все это время. Он искал что-то в ее лице. Было в его взгляде столько внимания и напряжения словно Оля битый час объясняла ему чем отличается экономический коллапса от депрессии.

– Ты меня пугаешь, Тигр.

– Уже Тигр? Даже не Тигран и не на вы?

Оля пожала плечами, пытаясь таким образом сбросить ощущение навалившейся тяжести.

– Ты ведь сам просил об этом? Нет?

– А ты очень быстро согласилась, – продолжал гнуть что-то свое Хамиев.

– Не люблю выкать тем, с кем целуюсь.

Она позвала Макара и, когда сын подбежал к ней, взяла его за руку. Прежде чем отправиться к озеру, пройти небольшой пустырь мимо маман Тиграна, а потом завернуть за угол и начать спускать по деревянным ступенькам, она все же произнесла это.

– Я родом из цирковой династии. Все мои родственники работают с хищниками. Львы и тигры – их обычные партнеры в еженедельных шоу на Цветном бульваре. Я не стала называть фамилию, потому что у тебя был ряд пунктиков на мой счет. Сначала я была идиоткой с дороги, блондинкой, которая насосала все, что у нее было, потом мамашей-идиоткой, думающей, о чем угодно только не о безопасности ребенка… Я не хотела, чтобы ты придумал еще что-то.

А потом она ушла, оставив его и Гоар вдвоем.