Текст книги "Москвест"

К башне он примчался, когда часы уже сняли и вокруг стояла толпа зевак.

– Товарищи! – начал Мишка, – сколько можно молчать! Давайте остановим это безобразие!

В этот раз Мишка был слишком активен, и краснорожий бугай таки успел въехать ему по роже до появления Городового.

– Развлекаешься, да? – съязвил он. – День Сурка себе устроить решил. Герой…

Мишка потирал расшибленную скулу и смотрел исподлобья.

– Тебе хорошо, ты пришел и ушел, а о людях ты подумал? Посмотри на них! – Городовой обвел взглядом замершие на площади фигуры. – Ты им уже столько наговорил, что в лучшем случае их упекут лет на десять.

– Не упекут! – уверенно сказал Мишка. – Вы же появились. Значит, все исправите.

– Нечего мне делать, только исправлять за тобой… Кстати, это тоже в пределах допустимой погрешности, расстреляют на двадцать человек больше, глобально ничего не изменится – масштабы не те, – хмыкнул Городовой.

– Но вы же появились, значит…

Городовой махнул рукой. Мишка покачнулся и очутился возле часов, только что снятых с башни.

Еще трижды к башне приходил Городовой. Еще трижды он отматывал время назад и ругался с Мишкой на чем свет стоит.

И трижды Мишка пытался остановить снос.

– Ты что, думаешь, мне делать больше нечего! – заорал Городовой, в очередной раз появляясь на площади.

– Отправьте меня в XIX век! – упрямо твердил Мишка. – Пока не отправите, я буду вас доставать!

Городовой присел на парапет башни и задумался. Мишка ждал.

– Дурак ты, – тяжело вздохнул Городовой, – но везучий.

– Да уж, – ответил Миша, – мне последние шестьсот лет просто непрерывно везет!

– Ты не понимаешь, – вздохнул Городовой. – В этом времени цена твоей жизни – копейка. Тебя убьют, никто не заметит, а я даже не узнаю.

– Но вы же приходите сюда! Значит, я нарушаю историю!

– Я ж говорю – везет тебе. Тут на площади есть женщина, она ждет ребенка. И вот этого ребенка мне нужно сохранить во что бы то ни стало…

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Мы сами не знаем, что это за загадочный ребенок, которого так охраняет Городовой. Но покопавшись в архивах, можем предположить, что это Александр Мень, родившийся в Москве 22 января 1935 года. Священник, теолог. Написал шесть томов, посвященных религиозным поискам дохристианского человечества.

А может быть, и не он…

А Сухарева башня, располагавшаяся в Москве на пересечении Садового кольца, Сретенки и 1-й Мещанской улицы, выдающийся памятник русской гражданской архитектуры, снесена 25 октября 1934 года. И, по предложению Л. М. Кагановича, Сухаревская площадь переименована в Колхозную.

Городовой вздохнул.

– Почти восемьдесят лет прошло, это очень далеко, если я тебя туда перекину, то потрачу слишком много сил.

– И что? – осторожно спросил Мишка.

– А то. Я потеряю связь с тобой. Если что случится, то не смогу помочь. Ничем.

Мишка чуть не запрыгал от счастья.

– Перекинь, Городовой, миленький, мы дальше сами справимся, мы уже умеем.

Городовой подумал еще и махнул рукой.

– Ладно, валяй. Если что… Если больше не увидимся… Короче… Я в вас сильно сомневался.

– А теперь? – спросил Мишка.

– Теперь… не знаю. Но… удачи тебе!

У Мишки закружилась голова, и, чтобы не упасть, он схватился за стенку башни.

Мишка стоял с закрытыми глазами и слушал, как бьют колокола. Красиво, переливчато, с множественным перезвоном… «Бом!» – бумкал большой колокол, «бом-тили-бом» – вторил колокол поменьше, «Били-били-бом» – били совсем маленькие колокольчики.

Мишка стоял, слушал и улыбался.

Глава 11. Домой!

В дом Астахова Мишка смог войти, только когда совсем стемнело. Ходил, как дурак, вокруг, трясся. Один раз мельком увидел Машу, которая проскочила по двору. Сердце зашлось так, что минут десять пришлось отсиживаться за порогом. Наконец замерз, проголодался до полного отупения и пошел.

Очень некстати наткнулся на Катерину.

– Ой, – всплеснула руками она, – что это на тебе? Что так извозился? Пойдем, умыться помогу!

Мишка малодушно согласился, в очередной раз оттягивая момент объяснения с Машей.

– Да что ж ты, железный, что ли! – этот крик вывел его из полного оцепенения.

Миша осторожно снял девушку с колен (интересно, давно она туда уселась?) и вышел из кухни. Дальше тянуть было нельзя. Маша сидела у себя в комнатке и ждала очередного сеанса рисования. Она была красива и спокойна. Когда Мишка появился на пороге, она просто широко распахнула глаза.

И Мишке показалось, что она уже все поняла.

– Ты не перенесся?

– Я вернулся.

Маша встала, походила по комнате, снова присела на кровать.

– Как?

– Я тебе потом расскажу, это долгая история.

Маша обхватила себя руками.

– А зачем ты вернулся?

– Маш, мне очень тяжело это тебе говорить…

– Так не говори! – воскликнула Маша. – Я не хочу знать, что там впереди, я счастлива сейчас, и не надо мне другого!

– Маш, он обманывает тебя!

– Кто?

– Твой Астахов.

– Да нет же! – Маша рассмеялась. – Господи, я думала, ты мне расскажешь, что мы скоро умрем, а тут такие глупости.

Маша расслабилась и облегченно вздохнула.

– Миш, он прекрасный человек, он замечательный! Он столько всего знает! И он женится на мне! Уже все об этом говорят. Свадьба вовсю готовится. Он не может меня обмануть!

Миша смотрел в Машины ясные глаза и не знал, сможет ли сказать всю правду. Малодушно начал сначала. Рассказал про 1934 год, про беспризорников, про то, как выжил благодаря тому, что умел трепать языком.

– Да ты все время за счет этого выживал, – фыркнула Маша.

Рассказал про встречу с Профессором, про то, как тот облизывался на его сапоги и как он достал ему документы из архива.

– Маш, я знаю, ты сильная, ты… Ты только не плачь, ладно? Вот тебе страница из церковной книги, он мне ее вырвал.

Маша взяла в руки листик.

– Да это просто ошибка! – воскликнула она. – Имя перепутали! Какая Ольга? Я не знаю никакой… Ольга? – Маша побледнела. – Не может быть!

Мишка сидел и чувствовал себя полным идиотом. Он бы с удовольствием свернул шею Астахову, только б не видеть сейчас Машиного лица.

– А я? – спросила Маша.

– А ты… Короче, неизвестно, что с тобой случилось, – выдохнул Мишка.

Правду он сказать не смог.

Маша застыла, как изваяние. Да и температура ее рук была тоже как у памятника. Мишка и рад был бы что-то сказать, но не знал, с какой стороны к ней подступиться.

– Извини, меня ждут, – вдруг сказала Маша и вышла из комнаты.

* * *

– На тебе? А с чего ты взяла, что я решил жениться на тебе? – у Пал Иваныча был такой растерянный вид, что в других обстоятельствах Маше было бы смешно.

Но не сейчас. Сейчас она ногтями впилась в ладонь, чтобы не разреветься.

– Вы же говорили! – Маша изо всех сил старалась удержать голос, который стремился сбиться в позорный фальцет. – Вы обещали!

– Да что я говорил? Что обещал?!

Маша думала, что хуже уже и придумать сложно. Оказалось – может быть и хуже.

В комнату вошла Ольга Михайловна. Вернее, впорхнула. Она как по воздуху ступала, сияя от счастья. Прямо колибри. Но стоило ей оценить ситуацию (красная от возмущения прислуга и смущенный жених), как колибри превратилась в коршуна.

– Так, Мария, – Ольга Михайловна умудрялась говорить не просто сквозь зубы, а сквозь плотно сжатые губы, – что бы у вас ни было ранее, теперь Павел Иванович будет человеком семейным…

Маша не выдержала, губы ее задрожали.

– Ты сделал ей ребенка? – сухо осведомилась Ольга Михайловна у будущего мужа.

Тот прижал руки к груди:

– Да христом-богом клянусь…

– С тобой потом, – отрезала женщина-коршун и всем корпусом повернулась к Маше. – Не беспокойся, без помощи не оставим. Найдем жениха. Даже денег на избу выделим. Ребенок – от Бога…

Маша с большим трудом снова взяла себя в руки.

– Какой ребенок?! Какая изба?! Что вы несете?!

– То есть ребенка нет? – морщинки, испортившие безупречный лоб невесты, растаяли без следа.

– Конечно, нет! И быть не могло!

– Честное слово! – Граф порывисто перекрестился на икону в углу. – Она только позировала!

– Неглиже? – подозрительно уточнила Ольга Михайловна.

– Господь с тобой! В платье!

– Тогда, – теперь и Ольга Михайловна выглядела удивленной, – в чем беда?

Маша готовилась повторить все свои упреки, и Астахов торопливо опередил ее:

– Да, ма шер, вбила себе в голову, что я жениться на ней хочу!

И снова колючий ком в горле помешал Маше выговориться. Она и перед Пал Иванычем плакать не хотела, а уж перед его будущей женой…

Зато Ольга Михайловна окончательно успокоилась и превратилась из коршуна не в колибри, конечно – но в заботливую лебедушку.

– Ах, Павел Иванович, Павел Иванович, – она так ласково ругала Астахова, что Маша наконец поняла значение устаревшего слова «пожурила». – Вскружил бедной девочке голову!

Его сиятельство только руками развел. Он уже понял, что гроза миновала, сейчас его Оленька все устроит, разберется в этой деликатной ситуации.

– Всё твои стихи! Книги твои! – улыбалась Ольга Михайловна, глядя на покаянного графа. – Не дело девушке книги читать, ей детей растить…

Тут она вдруг словно вспомнила что-то, ласково спросила у Маши:

– Ты деток любишь-то?

Маша машинально кивнула.

– Вот и славно! Мы собираемся в имение моего папеньки уехать. Тут недалеко, верст десять. И когда детки пойдут, нам няня понадобится. Ты подойдешь! А дурь твоя… Да выйдет она с божьей помощью…

– Не выйдет! – Маша хотела крикнуть, но получился жалкий сип.

Она поняла, что все, предел. Больше сдерживаться она не сможет. Развернулась и побежала, хотя Ольга Михайловна еще что-то вслед говорила. Чутьем нашла дверь, по коридору неслась, сшибая людей.

А потом ее кто-то крепко схватил и куда-то поволок. Куда-то, где было много света и воздуха. Маша ревела, и била того, кто ее держал, и порывалась убежать, и обвиняла весь мир, и собиралась прямо тут же с шестого этажа прыгнуть…

– С какого шестого этажа? – сказали ей прямо в ухо. – Мы в XIX веке, не забыла?..

Только тут Маша поняла, что все это время ее держит Мишка. Теперь можно просто реветь, уткнувшись в его плечо, которое почему-то сильно пахло мышами и пылью.

Они стояли за конюшней, но Катерина их видела.

– Не брат он ей, – грустно сообщила она конюху Матвею, человеку грубому и бесчувственному. – Ох, не брат…

Матвей только пожал плечами.

* * *

Маша сидела прямо на земле, обхватив колени руками. За сегодня она вымоталась так, что не чувствовала уже ничего. Зато Мишка явно повеселел. Он бодро орудовал заступом.

– Надо поглубже закопать, – зачем-то говорил он Маше. – А то до 1934 года не долежит.

Маша решила поддержать разговор. Просто чтобы не молчать.

– А зачем?

– Да обещал одному… Профессору… Ладно, хватит!

Он выбрался из ямы, сбросил туда узел с какими-то вещами и принялся забрасывать его землей.

– А что там?

– Да кое-какое барахло из дома.

– А его не хватятся? – она подала очередную реплику и вяло подумала: «И зачем я это делаю?»

– Неважно. – Закапывать получалось быстрее, чем откапывать. – Мы уходим. Прямо сейчас. Как начнут вечерню звонить.

Мишка закончил землеройные работы. Образовался небольшой холмик рыхлой земли, и Мишка старательно его утоптал. Маша смотрела прямо перед собой пустыми глазами. Где-то далеко ударил колокол. Мишка подошел к Маше и крепко взял ее за руку. Она покорно поднялась. Звон подхватили еще несколько церквей.

– Интересно, – сказала Маша, хотя ей было совсем не интересно, – куда нас сейчас забросит?

– Домой, – твердо сказал Мишка. – В наш год.

– Почему?

– Потому что я так решил!

Они даже не говорили ничего вслух. Только стояли и вспоминали все, что с ними произошло. С самого начала.

Когда ударила колокольня по соседству, земля ушла из-под ног. Маша и Мишка как могли крепко сжали руки, но в какой-то момент их ладони выскользнули одна из другой…

* * *

Мишка не открывал глаз.

В ушах пульсировала музыка.

«Надо б выключить, батарейка сядет», – подумал Мишка. И сам испугался. Это были знания издалека, из далекой-далекой прошлой жизни.

Мишка достал из кармана мобильник, повертел его в руках, с трудом сообразил, как остановить музыку. Достал наушники из ушей.

На него сразу обрушилась волна звуков. Вагон метро громыхал, в туннеле свистел воздух.

«Надо же, я даже помню, как кого зовут», – подумал Мишка, разглядывая одноклассников – тех, кто оказался в вагоне поблизости.

Над Мишкой нависла женщина с большой сумкой и пристальным взглядом. «На Прасковью похожа, – подумал Мишка. – На ту, самую первую Прасковью, тысячелетнюю». И тут же смутился: «Ой, а чего это я сижу, а она стоит!»

Мишка вскочил, махнул рукой: мол, садитесь, пожалуйста. А она посмотрела исподлобья. Зло так, с недоверием.

«Нет, совсем не похожа», – испугался Мишка.

Тут женщина сообразила, что от нее хотят, и неуверенно улыбнулась.

«Похожа. Очень похожа!» – почему-то обрадовался Мишка.

– Нам еще через две выходить, ты че вскочил? – спросил Мишу Пашка.

– Место уступил, – отрезал Миша и отвернулся к «Прасковье».

Почему-то было неприятно видеть, как Паша ехидно ухмыляется и шепчет что-то на ухо Артемычу. Зато женщина смотрела на Мишку ободряюще, как будто хотела что-то подсказать, но не могла. Мишка сам должен был догадаться. Это смущало.

Чтобы отвлечься, Мишка сунул руки в карманы. Как же удобно в джинсах и кроссовках! Поезд затормозил на станции, и гимназистов тесно прижало друг к другу.

– И чего мы премся на эту экскурсию? – мрачно спросил Пашка.

Мишка вздрогнул, но промолчал. Краем глаза заметил, как «Прасковья» нахмурилась и полезла зачем-то в пакет.

– Да вообще, – хмуро ответил Артем, – мне брателло припер новую игруху. Вещь! А я тут, как дурак…

– Какую игруху? Скажи, мне папахен подгонит.

– Да она новая, эксклюзив.

– Да ну тебя, эксклюзив! Твой эксклюзив давно уже весь проигран и забыт.

Мишка слушал разговор, как через вату. Он почему-то не мог отвести взгляда от «Прасковьи». А в упор разглядывать ее стеснялся. Так и смотрел искоса. А женщина тем временем раскрыла покетбук и углубилась в него. Книжка была потрепанная, с розочками и красавицей на обложке. Название – «Несостоявшееся свидание» – еще больше напрягло Мишку.

– Мих, а ты чего такой? – спросил Пашка.

– Какой? – вздрогнул Миша.

– Ну такой. Как не с нами. Тебе записать?

– Что?

– Игру!

– Нет, спасибо.

По тому, как на него посмотрели, Мишка понял, что ляпнул что-то не то. Но он все равно решился…

– Пацаны, – спросил он, – а если б я сейчас пропал, вы б это заметили?

– Чего? – «обалдели» пацаны.

– Ну, если б я взял сейчас и исчез. Что-нибудь бы изменилось? – с напором спросил Миша.

– Ты мне матемшу обещал дать списать, – встрял Димка.

Остальные просто заржали.

– Значит, в пределах допустимой погрешности, – мрачно сказал Мишка.

И подумал – сначала: «Не хочу!», а потом: «Не буду!», а потом: «Интересно, а Маша заметила бы, что меня нет?», и тут же: «Сейчас найду ее и спрошу! Она поймет, о чем я…»

И тут Мишку прошиб холодный пот. «Несостоявшееся свидание»! Как он с Машей встретится? Он же ничего про нее не знает! Ни фамилии, ни адреса, ни номера школы! Они столько веков провели вместе, но не нашли времени поговорить!

Как ее найти?

«Стоп, стоп, спокойно, без паники, – попытался успокоиться Мишка. – Мы же вернулись в тот же день, в тот же час, значит, она тоже сейчас едет с классом в Кремль».

Поезд затормозил на станции, и Мишка сорвался с места. Бегом, бегом, бегом… Врезаясь в людей, вверх по эскалатору, выскочил из метро. Сердце замерло где-то в спине, дышать не хватает времени…

Где эта скамейка? Эта? Эта? Нет, вон та, напротив стоит киоск с мороженым!

Никого…

Мишка чуть на взвыл от ужаса. Ну какой же он идиот! Хоть бы телефон спросил, хоть бы что-нибудь про нее спросил!

– Ладно, еще не все потеряно, – успокоил он себя. – Жду десять минут, а потом пойду методично прочесывать Кремль. Если они тут на экскурсии, то часа два точно будут гулять…

А в это время, сбивая всё на своем пути, через Александровский сад к заветной скамейке неслась Маша…

Эпилог

Мы не знаем, как сложилась дальше судьба наших героев. Но мы верим в то, что все у них будет хорошо.

Их путешествие во времени осталось почти незамеченным для огромной Москвы.

Только возле церкви Софии Премудрости Божией у Пушечного двора, что на Лубянке, появились фигуры двух голубей, символизирующие влюбленных. Фигуры выполнил известный скульптор и размером они были с небольшие вертолеты.

И женский портрет кисти неизвестного художника появился в одном из российских музеев.

Мы думаем, что этот портрет Астахов заканчивал позже, по памяти. Поэтому героиня на портрете внешне больше похожа на Ольгу, чем на Машу. Черные волосы, черное платье – Маша в таких в жизни не ходила. Но умные живые глаза выдают в этой девушке независимую жительницу XXI века.

Права

© Жвалевский А., Пастернак Е., 2011

© Елена Петяева, графика, 2011

© Вера Коротаева, эскиз обложки, 2014

© «Время», 2011

Электронная версия книги подготовлена компанией Webkniga, 2013