Текст книги "Москвест"

Глава 6. Толмачи

– Ничего, ничего, это шок, – бормотала Маша, сидя у стены собора и даже не пытаясь встать. – У меня всегда так, когда опасно, я в тонусе, а как отпустит, так накатывает…

Как только стало понятно, что совершился очередной переход во времени, Маша без сил опустилась на землю и привалилась к храмовой стене. У Мишки сил осталось немногим больше – их хватило только на то, чтобы отшвырнуть подсадочный нож и с остервенением содрать с себя кольчугу и шлем. Мишке хотелось поскорее избавиться от всего, что напоминало о войне, татарах и Остее… Который отправился встречать посольство без Мишки… Выбросив амуницию вслед за оружием в щель между домами, Мишка плюхнулся рядом с Машей.

– Какое небо голубое, – задумчиво произнесла она.

– Ты только с ума не сойди от радости, – привычно огрызнулся Мишка.

– Нет, я теперь точно никогда с ума не сойду, – сказала Маша. – Если до сих пор не сошла, то и дальше… Ай!

В этот раз Городовой практически свалился им на голову. Теперь он был в образе обычного средневекового горожанина.

– О, выбрались! – бодро заявил он. – Ну и хорошо, а то я замотался что-то…

Городовой вытер пот со лба и привалился рядом с ребятами к стене. Маша оцепенела, а Миша немедленно взвился, как будто ему под зад подсунули раскаленные угли.

– Замотался? – заорал он. – Да ты, да вы… Да вообще!

От возмущения Мишка не мог подобрать слов.

– Да нас убить могли уже сто раз, да еще б чуть-чуть, и ты б нас вообще не нашел!..

– Ну не нашел бы, – спокойно сказал Городовой. – Ты не ори, парень, а то я ведь и осерчать могу.

– В смысле? – спросил Мишка, – Что значит «не нашел бы»? Вы за нас отвечаете, и…

– Я за вас не отвечаю, – ответил Городовой. – Я за историю отвечаю. Вас убьют, значит, так тому и быть. Я вообще хотел доброе дело сделать, проведать, как вы тут, но если ты собираешься орать, то я пойду, пожалуй…

– Нет! – очнулась Маша и схватила Городового за руку. – Не уходите, пожалуйста! Мы просто таких ужасов насмотрелись, что Миша не в себе до сих пор…

– Это кто тут не в себе! – возмутился Мишка, но дальше спорить не стал, а отошел чуть в сторонку.

– Да, в интересное времечко вас закинуло в прошлый раз, как специально… – сочувственно проговорил смягчившийся Городовой. – Я все хотел к вам выбраться, да у меня сплошные авралы. Один чудак мир изменить пытается, я за ним уже устал все исправлять. Упорный очень.

– А что, – спросила Маша, – нас таких, путешественников, много?

– Да хватает, – вздохнул Городовой. – Не столько много, сколько очень активные попадаются.

– А все потом возвращаются домой? – осторожно спросила Маша.

– Э-э-э… – замялся Городовой. – Да как тебе сказать… Умные – все.

– Умные в такие истории не попадают, – вздохнула Маша.

Что происходит с «неумными», она побоялась спрашивать.

– А долго нам еще путешествовать? – включился в разговор Мишка.

– Да это уж от вас зависит, – развел руками Городовой, – вся ваша жизнь в вашем распоряжении. Вы можете ее всю здесь прожить, или потом где-нибудь застрять… Ладно, пойду, заболтался я с вами.

– Постойте! – спохватилась Маша, – У нас к вам куча вопросов! Как мы переносимся? Как узнать, в какое время мы попадем? Как сделать так, чтоб перенестись подальше?

– Сами, вы все должны понять сами, – отрезал Городовой и опять растворился в воздухе.

* * *

Понимать ничего не хотелось. Хотелось тишины. И чтобы никто не визжал, не размахивал саблей и не стрелял навскидку от седла.

Пока все так и было.

Насладившись тишиной (даже между собой не разговаривали, осмысливая последнее появление Городового), Мишка и Маша почувствовали, что хочется и еще кое-чего.

– Поесть бы! – мечтательно сказала Маша.

– И поспать, – поддержал ее Мишка.

– И одежду сменить…

Машка поняла, что так они скоро дойдут до причитаний, и резко поднялась на ноги. Голова закружилась, но она оперлась на стену. Мишка, недовольно ворча, поднялся за ней.

– Чего тебе не сидится?

– Давай осмотримся.

И нетвердыми шагами куда-то пошла. Честно говоря, не зная куда. Просто нужно пройтись, уложить все в голове. Слишком много произошло за последние несколько дней, а времени подумать все не было. Постоянная война.

Неожиданно Маша поняла, что ее ведут, крепко держа за локоть. Мгновением позже сообразила, что ведет ее Мишка. И рука у него такая… уверенная. Это было приятно, но как-то так, на заднем плане. На переднем было вообще пусто. Мысли мельтешили, но бестолково. Мишка чувствовал примерно то же самое: полный сумбур в голове и непривычное удовольствие от того, что он, как настоящий мужчина, ведет девушку…

Кстати, куда?

– А это что, Иван Великий? – очнулась Маша, ткнув пальцем в колокольню.

Они с Мишкой привычно напряглись, готовясь перенестись куда-нибудь вперед. Но ничего не произошло.

– Может, ошиблась? – предположил Мишка.

Действительно, церковь немного смахивала на знаменитую колокольню, но была заметно ниже. Маша сердито сбросила свою руку с Мишкиной и остановила озабоченную крестьянку, которая тащила на себе гигантский тюк.

– Добрый день вам! – обратилась к ней Маша. – Скажите, а это Иван Великий?

И снова ткнула в колокольню.

– Какой «Великий»? – буркнула женщина. – Лествичник! – и двинулась дальше с уксусным выражением лица.

Показалось, что она вот-вот добавит классическое: «Понаехали», но, видимо, для этого слова время еще не пришло.

Маша стряхнула с себя болезненно-сонное состояние и огляделась. В этот раз осмысленно и внимательно.

– Оп-па! – сообщила она, посмотрев направо. – Ого! – сказала, посмотрев налево. – Миш, ты посмотри.

Миша только глаза закатил.

– Слышь, мне сейчас только экскурсии по городу не хватало.

– Да ты посмотри, все соборы на площади уже есть! – воскликнула Маша. – И Успенский, и Архангельский, и этот… все время забываю, как называется…

– Угу, – поддакнул Миша. – И палаты Гранатовитые…

– Какие? – ужаснулась Маша.

– Я их в детстве так называл. Я думал, там сплошные гранаты.

– Склад гранат? – усмехнулась Маша.

– Нет, блин, – огрызнулся Мишка, – фруктовый сад. На самом деле я думал про камень гранат. Есть же янтарная комната? А это палата гранатовитая.

Маша уже собиралась расхохотаться, но Мишка внезапно стал суровым.

– Так, ладно, Соборную площадь мы узнали, нас никуда не переносит. Что дальше делаем?

– Знать бы, где мы, – задумалась Маша. – Вернее, мы знаем, где, знать бы, когда.

И тут ее осенило.

– Слушай! В этом соборе, в Архангельском, все цари похоронены, давай найдем свежую могилу.

– Зачем? – содрогнулся Миша.

– Посмотрим, кто последний похоронен. Может, вспомним, кто дальше царствовал. Да и вообще… Может, там год написан.

В соборе было тихо и холодно. Даже легкие шаркающие шаги ребят казались громким сиплым скрежетом.

– Иван Данилович, Великий князь Владимирский и Московский, – прочитал Мишка, – надо же… А только недавно с ним разговаривали!

– Семен Иванович, Великий князь Московский, Иван Иванович, Великий князь Московский, – прочитала Маша. – Этих мы, похоже, проскочили.

– Ну и ладно, – выдохнул Мишка. – А то я про них вообще первый раз слышу.

– Дмитрий Иванович, – воскликнул Мишка. – Во, мы ж как раз оттуда!

– Так тут после него, смотри, еще сколько народу, – вздохнула Маша. – Василий Дмитриевич, Василий Васильевич, Иван Васильевич, Василий Иванович…

– Слушай, может, это не все цари, может, это младшие братья?

– Нет, у всех написано «Великий князь Московский», – развела руками Маша. – Четыре князя… Допустим, они правили лет по тридцать… Значит, мы перенеслись примерно на сто двадцать лет вперед! – Маша замерла в ожидании переноса во времени, но опять ничего не произошло. – Слушай, Миш, нам нужно понять систему. Почему нас иногда переносит, а иногда нет, а? Как только поймем, мы начнем продвигаться гораздо быстрее.

– Нужно, кто ж спорит, – зевнул Мишка, утомленный логическими выкладками. – Но лично я б пошел и спросил у кого-нибудь. А то тут неуютно. И спросить не у кого.

Миша выразительно мотнул головой в сторону могил.

– Эти уже ничего не расскажут.

* * *

Уже в который раз они шли по Кремлю. Маша пыталась в каждом здании увидеть что-то знакомое, Миша рассматривал горожан и высматривал еду. Пока Маше везло больше. Кремль уже почти такой же, как в XXI веке, – может быть, слегка поновее.

Спасские ворота на месте, стены по-прежнему окружены рвом с водой. А вот пространство перед Кремлем расчищено от всех хилых и грязных деревянных строений, которые жались к его стенам в прошлых веках. Сейчас территория перед Кремлем выглядела почище и поаккуратнее. Картинку портили только следы пожарища – остовы выгоревших домов и пепелища. Правда, их шустро застраивали.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Москва в старину то и дело загоралась. А на сей раз наших героев занесло в 1547 год, известный многими пожарами. В апреле выгорела часть Китай-города, а через неделю сгорели кварталы за Яузой-рекой. В конце июня Москву охватил новый, особенно сильный пожар. Два дня полыхали Арбат и Кремль, уцелевшие в предыдущем пожаре части Китай-города, Тверская, Дмитровка, Мясницкая. После этого в городе, в котором проживало тогда около ста тысяч человек, найдено более 3700 обгорелых тел.

Веселый стук топоров перекрывался иногда налетающим гудением колоколов. Он стал громче и звучнее, чем даже при Дмитрии Донском. Начинала звонить одна колокольня – насколько могли понять Мишка с Машей, откуда-то из Кремля, – и ее голос тут же с готовностью подхватывали остальные, окутывая звуком весь город. Местные жители, впрочем, не обращали особого внимания на этот трезвон. Только изредка какая-нибудь озабоченная старушка крестилась на маковку колокольни или мастеровой бросал работу и усаживался отдыхать прямо возле рабочего места. Дождавшись следующего перезвона, он снова брался за дело. Судя по всему, колокола заменяли тут часы.

Мишка имел возможность в этом убедиться. Он попытался пристать к прохожему в красном кафтане до пят с традиционным вопросом:

– Извините, а который сейчас час?

– Ты что, – удивился прохожий, – на ухо тугой? Только обедню прозвонили!

И заторопился дальше.

– А год какой? – не сдавался Мишка.

Но человек в кафтане только отмахнулся – не до тебя, шутник – и скрылся за углом.

Маша пытала счастья у торговок и просто спешащих куда-то москвичек. Но они или пожимали плечами, или, удивленно глянув на Машу, ускоряли шаг. Только одна буркнула:

– Пятьдесят пятый с утра был.

И тоже ушла деловой походкой, оставив спрашивавших в полном недоумении.

На помощь пришел монах в запыленной серой рясе, с усталым, но каким-то умильным лицом:

– Семь тысяч пятьдесят пятый, отроки. А вы что, запамятовали?

Мишка счел за лучшее коротко кивнуть и оттащил Машу в сторону.

– Слушай, – сказал он тревожно, – я давно подозревал… Мы в альтернативной реальности!

Маша досадливо поморщилась.

– Ты сама подумай! – загорячился Мишка. – Тут все не так! Долгорукий какой-то кривой, на памятник ни фига не похожий! Донской татарам служит! А Москву за него князь Остей защищает! Ты слышала когда-нибудь про Остея?

– Нет, но…

Мишка не дал договорить, он чувствовал, что вот-вот переубедит Машу.

– И я не слышал! А теперь еще календарь! Семь тысяч пятьдесят пятый… – тут его осенило. – А вдруг мы не туда движемся! Нам надо на пять тысяч лет вернуться, а мы вперед в прошлое прем!

Маша наконец улучила минутку, чтобы вставить реплику.

– Да угомонись ты! Тут календарь такой! От сотворения мира считают, понял?! Нам в школе что-то такое говорили…

Честно говоря, про школу Маша соврала для убедительности, не помнила она, чтобы на уроках упоминали про сотворение мира. Но на Мишку довод подействовал. Он обиженно надулся и попытался контратаковать:

– А князья?!

Теперь уже Маша не собиралась упускать инициативу:

– А что князья? Может, они такие и были! Мы про них только из летописей знаем, а летописи по их приказу и вели!

Мишка хотел было еще больше обидеться, но вдруг ему в голову пришла гениальная в своей простоте идея.

– Пошли! – заявил он радостно. – Знаю, кто нам все расскажет!

* * *

Мишка развернулся и уверенно зашагал обратно к Соборной площади.

– Ты куда? – оторопела Маша.

– К князю! – бодро ответил Мишка. – Пойдем к нему, выясним, как его зовут…

– И ты думаешь, он тебе расскажет?

– А что? Предыдущие рассказывали, и этот расскажет! Сейчас наплетем ему про божьих людей.

Мишка вышагивал по Кремлю, развернув плечи и выпятив грудь вперед. Таким гоголем он и подошел к княжьему дворцу.

– Мы к князю! – бодро сообщил он стражнику. – Божьи люди.

Стражник даже ухом не повел, не посмотрел в Мишкину сторону. Мишка попытался пройти, получил мощный тычок древком топора на ручке (Мишка уже знал, что это бердыш) под ребра, и улетел на пару метров назад. Теперь он уже жалел, что выбросил кольчугу и подсадочный нож.

– Ты чего? – заорал он с земли. – Я к князю!

Другие стражники стали медленно подтягиваться к месту драки, глаза у них были нехорошие. Ни тени сочувствия, вообще ни тени мысли. В их глазах читался только азарт и желание развеяться от скучного стояния на жаре. Мишка струхнул и стал уползать в сторону. Машка бросилась к нему, чтоб помочь подняться, стражники загоготали.

– Девка! – гаркнул один. – Кидай его, иди к нам, с нами не заскучаешь!

Маша побледнела.

– Иди к нам, мы тебе покажем… царский терем! – крикнул второй.

Миша рывком поднялся.

– Уходим, – шепнул он Маше.

– Побежали, – ответила девочка.

Наверное, только июньский зной спас ребят от погони. Стражники поулюлюкакали вслед, а гнаться поленились.

– Ты слышал, – спросила Маша, когда они отбежали на безопасное расстояние и отдышались, – они сказали «царский терем».

– И что? – Мишка стоял, привалившись к стене, и держался за ушибленный бок.

– И то! – сказала Маша. – Значит, уже не князь правит, а царь. Правда, я все равно не помню, кто стал первым царем, так что нам это ничего не дает.

– Князь, царь… – Миша сплюнул. – Понаставили охраны. Стражники – придурки!

Мишка собирался сказать, все, что он думает по поводу стражи, но отвлекся. Его ухо зацепилось за что-то удивительное, и некоторое время он пытался понять, что ж его так насторожило. Он покрутил головой, рассматривая окружающих, еще раз вслушался…

– Показалось, что ли, – пробормотал он.

– Что? – встрепенулась Маша.

– Нет, не показалось! – сообщил Мишка и ринулся к двум хорошо одетым людям, которые с восхищением рассматривали стены Кремля.

– Ду ю спик инглиш? – выпалил Мишка.

И, услышав изумленное: «Йес», чуть не кинулся обниматься к бедным иностранцам. Те, мягко говоря, удивились.

На вопрос, откуда славный юноша знает английский язык, Миша принялся петь уже привычную песню, что они с сестрой из Литвы (как оказалось, на все времена отмазка), что научил его «фазер», который много путешествовал «ту гоу ту азер кантрис».

Маша, которая понимала речь через пять слов на шестое, время от времени вставляла «йес» или «ов коз!». Впрочем, и у Мишки, несмотря на все его спецшколы, выговор был не очень. Во всяком случае, англичане морщились, разбирая сбивчивое повествование, которое на ходу придумывалось и обрастало подробностями. Сами же они говорили на странном английском.

– Это староанглийский, – сообразила Маша. – Наверное, куча устаревших слов и выражений, поэтому мы не все понимаем.

Мишка с досадой кивнул. Вообще-то это он должен был догадаться про староанглийский. Впрочем, сейчас он старался сосредоточиться на том, что ему говорил иностранный гость. Общий смысл, кажется, был такой:

– Как хорошо, что мы вас встретили, мы тут немного потерялись и не все понимаем. И были бы очень признательны, если б вы нас проводили к царскому двору. Наши лошади остались тут недалеко… в этом… Как это по-русски…

– Машка! – заорал Миша, услышав слово «traktir». – Трактиры появились!..

Англичане вздрогнули, и Маша кинулась их успокаивать.

– Конечно, проводим. Просто Миша… Майкл очень давно хотел посетить трактир, да все не может в него попасть. А так – все хорошо!

Несмотря на то, что она говорила по-русски, чужеземцы немного успокоились. Видимо, решили, что эта адекватная по виду девушка присматривает за странным молодым полиглотом.

По дороге к Кремлю ребята узнали множество ценной информации, хотя Мишкиного словарного запаса явно не хватало, приходилось все время переспрашивать. В особо сложных случаях иностранцы напрягались и выдавали несколько слов на русском.

Во-первых, оказалось, что царь нынче Иоанн IV, во-вторых, делегация ее величества стоит в нескольких милях от Москвы, и ближе подъехать не может, потому что иначе будут нарушены честь и достоинство русского царя.

– Бред полный! – сказала Маша. – Может, ты неправильно переводишь?

– Потом разберемся, – прошептал Мишка. – Нам главное – втереться в доверие, чтоб с ними к царю попасть.

И Мишка начал светскую беседу. Он поинтересовался, понравилась ли гостям Москва, и выяснил, что город очень красивый, особенно Кремль, что совершенно неожиданно после того ужаса, который делегация видела по дороге.

– Интересно, а что там, по дороге? – спросила Маша.

– Я думаю, бардак полный, – ответил Мишка. – В Европе во все времена поспокойнее было.

В подтверждение его слов иностранцы стали жаловаться, что в дороге все страшно воруют, что невозможно оставить лошадей…

К царскому дворцу Мишка не пошел, показал направление и вместе с Машей устроился в отдалении ждать возвращения англичан. В тенечке.

– Потерялись они, – бурчал себе под нос Мишка, – не понимают они… Можно подумать, мы что-нибудь понимаем! Кто б нам что объяснил…

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Как раз в эти годы иностранцы стали активно интересоваться Московией. Англичане были в первых рядах исследователей таинственной восточной страны. Всего через несколько лет – в 1555 году – будет основана Московская компания (торговая компания, организованная британскими купцами), которая получит почти неограниченные права на территории Московского государства.

* * *

Если путешественники по истории и надеялись получить какие-то пояснения от английских гостей, то они просчитались. Из царских палат англичане вышли страшно недовольные и невнятно ругали «doomsky d’jak», который, как смогли понять Маша и Мишка, полдня мурыжил послам голову, пока не признался, что самодержец где-то в Коломне кого-то наказывает. Впрочем, отругавшись, англичане снова превратились в джентльменов и пригласили «рашн френдс» в трактир отведать с ними «динна». Эти слова даже Маша поняла и вместе с Мишкой неприлично горячо закивала, соглашаясь.

В трактире иностранцев встретили радостно, хотя хозяин не знал ни одного английского слова. Он тут же гаркнул на босоногих девчонок, которые были тут за официанток, – и они шустро принялись накрывать на большой стол. Постелить скатерть, правда, не догадались, но англичане, похоже, не впервые тут обедали. Никакого недовольства они не высказали. Зато Мишке запах пива – большую кружку поставили перед каждым, включая детей, – очень не понравился. Какая-то кислятина и чуть ли не тухлятина. Чувствуя себя ответственным за прием иностранных гостей, Мишка схватил кружку и с грозным видом направился к трактирщику. Тот надел на лицо самую слащавую из улыбок и принялся говорить громко и очень медленно:

– Пиво! Лучшее! Для вас!

При этом он тыкал толстым пальцем то в кружку, то в Мишку. Видимо, так, по его представлениям, иностранцы понимали лучше.

– Что ты в меня тычешь?! – сурово оборвал его Мишка. – Это что, пиво? Это помои!

– Ты наш, что ль? – по лицу хозяина последовательно пробежали обида, недоумение, гнев и настороженность.

Закончился этот парад эмоций новой улыбкой, еще более умильной.

– Дай-ка! – он выхватил кружку и отхлебнул из нее. – Ай-яй-яй! Не то подали! Девки мои бестолковые, все попутали!

Он сделал знак девчонкам, и те живо унесли кружки куда-то вглубь трактира. Англичане – которые уже успели приложиться к пиву – проводили их растерянными взглядами, а потом вопросительно уставились на Машу. Маша, которая и сама не слышала, о чем Мишка беседует с трактирщиком, сказала как можно убедительнее:

– Всё о’кей!

По хмурым лицам иностранцев она поняла, что слово «о’кей» им пока незнакомо.

– Всё… ол райт!

Тут девчонки принесли новые кружки, англичане попробовали их содержимое и радостно заулыбались. Пиво действительно оказалось гораздо более «ол райт», чем первая порция.

Мишка тем временем решил развивать успех:

– Почем за ужин берешь?

– По пять рублев! – в показной щедрости трактирщик развел руками. – Себе в убыток.

Хоть Мишка и не ориентировался в нынешних ценах, но плутоватому хозяину сразу не поверил.

– В убыток?! Да это разбой, а не цены!

– Давай по четыре! – слишком быстро предложил трактирщик.

Мишка сделал вид, что задумался.

– Давай три, – понизил голос хозяин. – И полтину тебе.

Мишка из бесед с папой-бизнесменом хорошо знал, что такое «откат», но не предполагал, что история этого понятия такая древняя. Секунду он боролся с искушением, но все-таки выдавил:

– Два с половиной… и мне ничего не надо!

Трактирщик только хмыкнул, но быстро протянул руку. «Надо было еще поторговаться», – подумал Мишка, пожимая его жесткую и потную ладонь.

После плотного обеда англичане пытались заплатить пять рублей, но под бдительным оком Мишки трактирщик неохотно вернул им часть денег. Иностранцы (как уже поняли Маша и Мишка, это были купцы) поцокали языками, выражая восхищение, а затем главный, мистер Тейлор, протянул Мишке одну из монет. Возможно, это и была та самая полтина, от которой он уже отказался. Не стал Мишка принимать деньгу и сейчас.

– Нет, – сказал он, тщательно подбирая английские слова, – вы меня… нас лучше на службу возьмите.

– О, нет, – замахал руками мистер. – Мы не сможем вас взять с собой!

– А не надо с собой, – объяснил Мишка. – Вы нас возьмите к себе, пока вы тут, а потом вы уедете, а мы останемся.

Купцы озадаченно переглянулись.

– Хорошо, – согласился Тейлор, – тебя мы возьмем. Будешь проводником. А то у вас тут нормальному человеку жить невозможно… Ой…

Тейлор прикусил язык, а Мишка, не дав ему опомниться, тут же сообщил:

– Я согласен!

И тут же пояснил Маше:

– Они меня на службу берут.

– А я? – обиженно спросила Маша.

Мишка пожал плечами, и Маша переадресовала вопрос иностранцам:

– Ми! Ай эм! Служба… Сервис!

– О нет! – сообщил Тейлор. – С женщинами к нам никак нельзя, у нас нет женщин.

Маша умоляюще сложила руки лодочкой.

– О нет! – Тейлор перешел на русский. – Слишком красна! Нельзя! Ноу!

Маша сейчас и впрямь была красна – от обильного угощения и от злости, но гость, наверное, имел в виду, что она слишком красива. И поэтому взять Машу в прислуги нет никакой возможности. Для убедительности англичанин даже поднял вверх скрещенные руки.

У Маши слезы навернулись на глаза.

– Нам нельзя разлучаться! – шепнула она Мише.

Миша озадаченно посмотрел на девочку и вспомнил, что разлучаться им действительно не надо.

– Она будет со мной, – сообщил он Тейлору. – Она не может без меня.

Англичанин понимающе кивнул, но повторил отказ. Маша стиснула зубы, потому что по ее мнению, это как раз Миша без нее не может, а она-то прекрасно справится. И чуть не начала возмущаться, но заметила задумчиво лирический взгляд второго купца: ей показалось, он начал сочувствовать «лав стори».

– Я не смогу без него! – выдавила она из себя, гладя на купца широко распахнутыми глазами.

В критической ситуации весь английский, который ей пытались впихнуть на уроках, неожиданно активизировался и полез наружу. А заодно и голливудские фильмы вспомнились.

– Ай кэн нот… визаут хи! То есть хим!

Миша от неожиданности аж закашлялся.

– Пожалуйста, – взмолилась Маша. – Плиз! Ай аск ю!

Надо отдать Мише должное, «врубился» в ситуацию он быстро, схватил Машу за руку и прижал ее к груди.

– Мы не можем разлучиться, мы зарок дали, что будем вместе, пока…. Пока… смерть не разлучит нас!

И у него пассивный словарный запас, о котором так много говорила училка английского, окончательно проснулся, и нужные английские слова сами прыгали на язык.

Маша вздрогнула.

– Она твоя жена? – спросил второй купец.

– Эээээ… Нет! – порывисто сообщил Мишка. – Но она… но я… Но мы…

– Нету для меня родительского благословления! – сообщила Маша по-русски и тут же перевела. – Мама и… дэд… не хотят… доунт вонт!

– Да! – сообщил Миша на более литературном английском. – Ее хотели за другого замуж выдать, но мы сбежали.

– О! – только и смог сказать англичанин. – Это очень смелый поступок.

– Но мы не могли иначе, наша любовь так велика… – воспрял Мишка.

Маша мучительно покраснела и попыталась вывернуться из Мишкиных объятий.

– А почему родители против? – полюбопытствовал купец. – Может, нужно просто заплатить?

– Там все очень сложно, – сообщил Мишка деловым тоном. – Дело в том, что наши родители ненавидят друг друга…

– Почему?

– А этого толком никто и не помнит, – встряла Маша, – но у нас даже слуги друг друга ненавидят. (Тут она очень кстати вспомнила слова servant и hate.)

– Слуги? – изумился англичанин.

Маша поняла, что чуть не засыпалась, но ее выручил Мишка, который быстро продолжил. Он понял, к чему клонит Маша, узнал сюжет. «Ромео и Джульетту» он, правда, целиком не осилил, но краткое содержание прочитал. Надо ж было написать сочинение!

– Да… Мы оба знатного рода, но вынуждены бежать, потому что я в потасовке случайно убил брата Марии.

– Как? На потасовке? Может, на поединке?

– Да, да, на поединке, – согласился Мишка, моментально вспомнив, чем fight отличается от duel.

Англичане уважительно переглянулись.

– У меня был друг, – продолжил «Ромео». – Давайте возьмем попить чего-нибудь, в горле пересохло…

Миша махнул рукой, и в этот раз кружки на столе появились мгновенно.

– Нет, начнем не с этого… У Марии в доме был прием. За нее сватался богатый купец, и она должна была выйти за него замуж. А я проник в дом с друзьями. Честно говоря, хотели гадость какую-нибудь сделать… Но тут я ее увидел – и все… Понял, что она любовь всей моей жизни! – Миша вошел в раж, шпаря по-английски все свободнее и свободнее. Правильно говорят, в языке главное – практика. А может быть, причиной тому стало пиво? Неважно, главное – Мишке верили! И понимали гораздо лучше, чем в трезвом виде.

Купцы перевели взгляд на Машу. Она опять мучительно покраснела и потупилась. Выглядело это даже убедительнее, чем если б она начала клясться Мише в вечной любви.

– Я даже не знал, что она Капул… Капул…

– Капулина! – подсказала Маша.

– Да! До сих пор с трудом эту фамилию произношу… – облегченно выдохнул Миша. – И там, на балу, то есть на приеме, меня заметил ее брат и затаил злобу, а потом он начал приставать ко мне, а за меня вступился мой друг, и ее брат убил его…

– Да, нам говорили, тут дикая страна, – перебил Мишу англичанин. – У вас могут убить прямо на улице!

– Да! – подтвердил Миша. – И я вынужден был убить ее брата, потому что он оскорбил меня!

– Как это по-европейски! – воскликнул Тейлор. – Мы еще не встречали здесь, в Московии, людей, которые понимают, что такое честь, и могут постоять за нее!

– Один знакомый монах предложил мне выпить яд, который действует два дня, сделать вид, что я умерла, – встряла в разговор Маша, которая готовила фразу последние пару минут, использовав все знакомые ей английские слова.

– Это же опасно! – воскликнули купцы.

– Да, но что мне было делать, – развела руками Маша. – Родители уже приготовили свадьбу… Я выпила… Меня похоронили в свадебном платье…

– И что? – шепотом спросил второй купец.

– А потом пришел я, взломал хрустальный гроб и спас ее! – лихо закончил сюжет Миша, мешая русские слова с английскими. – Теперь мы не можем вернуться домой, скитаемся… Зато мы вместе!

Второй купец незаметно смахнул в кружку скупую слезу.

– Нет повести печальнее на свете, – резюмировал Миша. – Но все могло кончиться и гораздо хуже!

Хотя последнюю фразу он произнес на чистом русском, перевода никто не потребовал. Все было понятно по тону.

– Обязательно расскажу эту историю дома, – сказал второй купец. – Все думают, что у вас тут дикие нравы и дикие люди. Такая трогательная любовь должна тронуть сердца! Об этом нужно книжку написать!

– Слушай, Миш, – шепотом спросила Маша, – а когда жил Шекспир?

– Откуда я знаю! – буркнул Миша. – Дома в интернете посмотрим. Главное, их проняло…

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Вообще-то до рождения Шекспира оставалось еще 17 лет, но Мишка с Машей все равно рисковали. Дело в том, что «Ромео и Джульетта» – новелла времен итальянского Возрождения. Поэтому, если бы купцы были чуть более начитаны, они могли бы поймать «несчастных влюбленных» на плагиате. Хотя, кто знает, возможно юный Вильям услышал трагическую историю Ромео и Джульетты как раз от престарелого торговца, который привез ее из далекой морозной Московии…

* * *

Поначалу состоять при иностранцах было здорово. Кормили вволю, работой не мучили. На коммерческие переговоры с русскими купцами толмачей не брали, обходились жестами и тыканием пальцами в товар – лишь бы не допускать коммерческие секреты в лишние уши. Даже новую одежду Маше и Мишке справили, не забыв вычесть ее стоимость из предстоящей зарплаты.

Сумбур начался в один прекрасный вечер. Еще днем ничего не предвещало беды, а к вечерне… Все остолбенели от дикого звона колоколов и безумного людского визга. Визг накатывался волнами, как будто ужасную весть передавали от дома к дому, и как только заканчивалось дыхание у кричавших, ор тут же подхватывали новые глотки.

Англичане подорвались мгновенно. Рывком вскочив, они, как в армии, принялись одеваться и хватать мешки с ценными вещами.

– Лошадей готовь, быстро! – отрывисто давал приказания мистер Тейлор. – Телегу не надо! Нужно бежать быстро. Лишнего не брать! В дороге могут ограбить!

– Что случилось-то? – спросила Маша, мечась по горнице.

Но ее никто не услышал, все уже высыпали во двор к приготовленным лошадям.

Миша и Маша выбежали одни из последних, предчувствуя, что увидят нашествие иноземцев, но на улицах чужих не было… Рыдающие бабы сновали по улице, никто никого не убивал и бежать из города люди не собирались.

– Странно, – вздохнул англичанин, – я думал, пожар. Или война. А дымом не пахнет…

– Погодите ехать, – придержал лошадей Миша, – выясним, что случилось.

И мальчик, схватив Машу за руку, вытащил ее на улицу.

Основная масса рыдающих людей стекалась к церкви, в которой остервенело трезвонили колокола.

Миша и Маша продирались через толпу, слушая обрывки фраз.

– Ай-ай-ай, вот горе-то…

– Беда, беда идет…

– Господи, спаси нас, грешных…

– Упал, прям когда к вечерне звонили…

– А ведь Благовестом звали…

– А уши-то, уши-то вдребезги…

– Ужас, ужас…

Чем дальше, тем меньше Маша понимала, что произошло.

– Какой-то Благовест умер? – спросила она у Миши. – Только не пойму, что у него с ушами случилось.