Текст книги "Слезы Эрии"
Автор книги: Эйлин Рeй
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Тенлер Эридир устало вздохнул, серебряные нити заскользили по его груди. Внезапно мне показалось, что его взгляд метнулся в мою сторону. Я затаила дыхание и отошла от двери.
– Бездонные кому-то навредили? – донесся до меня голос господина Омьена.
– Нет, они растворились, когда на корабль ступили солдаты.
В кабинете раздались шаги. Я поспешила скрыться в своей комнате и тихо притворила за собой дверь.
Глава 5
Минуло два дня. Двери в Сильм уже не разлетались сияющими осколками, не причиняли никому вреда, но по-прежнему оставалась неприступными. Артур Моорэт до позднего вечера засиживался в зале Дверей, скрючившись в кожаном кресле над кипой исчерченных небрежным почерком бумаг. Он с головой погрузился в таинственный мир чисел и формул. Я же была предоставлена сама себе и все свободное время проводила в библиотеке: помещение необъятных размеров утопало в ярком солнечном свете, льющемся из высоких, в несколько этажей, арочных окон, и вмещало сотни тысяч книг.
Я мечтала прогуляться по всем ее галереям, заглянуть на каждую из полок, но была вынуждена прятаться в самом отдаленном и крошечном закутке, примыкавшем к кабинету Артура. Мало кто решался сунуть сюда нос даже в отсутствие Хранителя Дверей, поэтому только здесь я чувствовала себя в безопасности – ученики и профессора вселяли в меня страх, я ощущала на себе их пристальные и не всегда дружелюбные взгляды. Они видели сияние моей ауры, чуждой Гехейну, и им оно явно не нравилось.
Я сняла с полки очередную тонкую книжицу с пожелтевшими страницами – поднявшаяся с корешка пыль защекотала нос – и водрузила на уже потяжелевшую стопку. Меня непреодолимо тянуло к книгам по магии – самой большой загадке Гехейна – и к сборникам сказок и легенд о существах, населяющих этот мир.
Только книгам я могла сейчас довериться, только с ними могла поделиться тревогой. И я надеялась, что хоть одна из них даст утешительный ответ.
Каждый день, когда первые лучи солнца касались крошечных Слез в оконных рамах, створки бесшумно распахивались, впуская в комнату свежий утренний ветерок и сонный писк альмов, дремлющих в саду. Но сегодня вместе с тихим шелестом листвы они впустили в мою комнату бродячего кота. Я уже не спала, когда он спрыгнул с яблоневой ветви и мягко опустился на подоконник. Обвив лапы пушистым рыжим хвостом, дикий зверь просто сидел на краю и наблюдал, но стоило мне пошевелиться, как он тут же шмыгнул обратно в окно и скрылся в густой листве. И ни холодная вода, ни крепкий, бодрящий отвар Эльи не могли усмирить мои тревожные мысли, вызванные этим событием. В голове навязчиво скреблись слова служанки о тамиру.
Из найденных книг я поняла: люди действительно их ненавидели.
Мне попадались короткие очерки ученых, пытавшихся понять природу этих существ, и сборники пугающих, порой совершенно не детских, сказок. В них рассказывалось о чудовищах, пьющих людскую кровь, ворующих чужие лица и поглощающих души. Их описывали как кровожадных обезумевших монстров, которые лепят себе безобразные морды и тела, нарушающие все законы природы.
В одной из попавшихся мне легенд говорилось о страннике, зимней ночью искавшем ночлега.
Седина уже давно выбелила бороду Старосты, а время нещадно проредило его некогда пышную шевелюру и затуманило взор. Когда странник постучал в дверь, старик не сумел разглядеть опасности, горящей в глазах чужака. Он впустил его в дом, сытно накормил, обогрел и дал мягкую постель. Но в благодарность за эту доброту ночью, когда дом погрузился в сон, странник прокрался в комнату Старосты, склонился над постелью и впился острыми зубами в его горло. Он с жадностью осушил тело старика и, когда в нем не осталось ни капли крови, проглотил душу. Иссохшее, пустое тело рассыпалось прахом в руках чужака. Утром семья не обнаружила странника в своем доме и, собравшись за столом, не заметила перемен в лице деда и отца, которое отныне принадлежало зверю.
Следующим вечером жители деревни собрались на площади по зову Старосты и приготовились слушать его, но вместо новостей услышали лишь протяжный вой, сорвавшийся с уст старика. И на этот душераздирающий клич из леса отозвались десятки новых голосов. Из вечерних сумерек явились чудовища. Они вызывали ужас своими исполинскими размерами и безумными обличиями: у одних были птичьи морды, но лисьи тела, другие передвигались на шести лапах или скользили по земле, словно змеи с медвежьими головами и сотней глаз. Никто из жителей не сумел убежать от острых клыков, и стая пировала всю ночь.
Я захлопнула книгу и взяла с полки следующую.
Истории, рассказанные в ней, были такими же мрачными и несли в себе лишь одну поучительную мысль: не стоит спасать раненого зверя на пустынной дороге или приглашать чужака в свой дом. Более поздние тексты возносили хвалу чародейкам с болот: могущественные ведьмы не стали мириться со злодеяниями тамиру и для защиты людей наложили на перевертышей смертоносные чары – рожденные волками навеки оказались закованы в звериных шкурах, а тех, кто осмеливался вновь касаться людской крови, ждала мучительная смерть.
Я пролистала еще несколько страниц и наконец нашла строки, от которых по телу разлилось приятное спокойствие.
Проклятие ведьм не только сделало человеческую кровь ядом для тамиру, но и выжгло сияющие клейма на их шкурах. Чудовищ теперь можно разглядеть в лесной чаще прежде, чем их носы учуют людской запах, или же без труда отличить от домашних зверей, в чьих шкурах они когда-то скрывались.
Я вспомнила своего утреннего гостя: острые ушки с маленькими пушистыми кисточками, белое пятнышко на груди, любопытные зеленые глаза и никакого клейма, источающего призрачный свет сквозь густую рыжую шкуру.
«Обычный кот», – успокоилась я, мысленно усмехнувшись собственной подозрительности.
Лестница натужно заскрипела, когда я, нагруженная очередной стопкой книг, спускалась, медленно переставляя ноги по тонким перекладинам.
– Ты все еще здесь, – недовольный голос раздался так близко, что я испуганно вздрогнула.
Нога соскользнула со ступеньки, и я чудом удержалась, крепко вцепившись в лестницу свободной рукой, – несколько книг все же соскользнули с верхушки неровной стопки и глухо ударились о каменный пол.
– Осторожней, пташка, так ведь и ушибиться можно, – насмешливо хмыкнул Арий.
– Спасибо за заботу, – пробурчала я.
Парень усмехнулся в ответ и пожал плечами. Пока я спускалась, он поднял с пола книгу и безучастно повертел ее в руке, будто не понимал, с какой стороны подступиться к этому старенькому изданию.
– Ты знала, что порой желание способно сравниться по силе с Древней Кровью? – вдруг спросил Арий. – Допустим, можно мечтать о богатстве – и однажды камень на лесной дороге обратится в золото под твоей босой стопой. Или можно мечтать о любви, как в сказках, – и конь чрезмерно богатого юного графа благородно испустит дух прямо на твоей лужайке, устроив вам роковую встречу. – Он сделал драматическую паузу, и его губы изогнулись в лукавой улыбке. – Или можно желать новой жизни в мире, полном удивительных чудес, – и тогда перед тобой закроются все Двери, ведущие из Гехейна. Главное – хотеть этого всем сердцем.
Я удивленно округлила глаза, встретившись с насмешливым взглядом Ария.
Что он пытался этим сказать? Это из-за меня Артур не способен открыть Дверь в Сильм? Да, я не хотела покидать Гехейн, но не могла поверить, что мое нежелание способно встать на пути у столь могущественной магии.
– Наверное, в своих фантазиях ты очень романтизируешь Гехейн? Представляешь магию, витающую в воздухе, и себя, скачущую босиком по полянке в окружении речных духов? – Арий склонился к моему лицу и зловеще прошептал: – Вот только магия требует огромной и зачастую кровавой платы, а любое милое и волшебное создание разорвет тебя на клочки.
Я невольно попятилась. Хищный блеск в льдисто-голубых глазах Ария пугал сильнее его слов.
– Но ты не сможешь просидеть всю жизнь в доме Омьенов, скрываясь от окружающего мира. Велизар не будет опекать тебя вечно, и однажды ты окажешься на улице один на один со всеми монстрами Гехейна. Поэтому советую не питать иллюзий и всеми силами искать дорогу в свой Сильм, и как можно скорее.
Руки дрогнули, и книжная стопка опасно покачнулась, когда я водрузила ее на ближайший стол.
Я пыталась не обращать внимания на Ария и его слова, но он не отступал. Приблизившись вплотную, он легко, почти нежно приподнял мою голову за подбородок и пристально посмотрел в глаза. От такой наглости во мне закипела злость, вытесняя недавний страх.
– Ты с такой любовью взираешь на этот мир, не хотелось бы однажды увидеть в этих глазах разочарование, – издевательски нежно прошептал Арий.
– Так и не смотри в них.
Я раздраженно оттолкнула его руку. Парень лишь усмехнулся, и его внимание переключилось на книгу, поднятую с пола.
– Интересный выбор, – прокомментировал он. – Почему именно тамиру?
– Пытаюсь подготовиться к ужасам и опасностям этого мира, как ты и предостерегал, – недовольно фыркнула я, стараясь избегать взгляда Ария.
Он пренебрежительно хмыкнул и бросил книгу на стол, словно она обжигала его пальцы. Книга проскользила по деревянной столешнице, и я поймала ее у самого края.
– Это не самое страшное, что будет ждать тебя за стенами Эллора, – закончил Арий.
Он не попрощался. Грациозно развернулся и скрылся в лабиринте библиотеки.
А я осталась в полной тишине наедине со стремительно нарастающей тревогой. Вглядываясь в полумрак коридора, где скрылся Арий, я пыталась осмыслить этот короткий, но весьма неприятный разговор. Что этому человеку понадобилось от меня? Мы даже не были знакомы. Когда я успела стать причиной его недовольства и главное – почему?
Шеонна пришла за мной через пару часов. Вынырнув из-за высокого стеллажа, она на ходу стянула зеленую мантию так поспешно, словно в ней копошились осы. Одернула серое платье, расправляя складки, пригладила спутавшиеся волосы, и лицо озарила самая очаровательная улыбка из ее арсенала.
– У тебя очень странный выбор литературы, – заметила она, окинув взглядом гору книг, но уже в следующую секунду утратила к ним всякий интерес.
Дожидаясь, пока я верну их на законные места, Шеонна смела со стола листы с моими заметками, снабженные беглыми зарисовками. Ящик комода в моей спальне уже с трудом закрывался от бумаг с конспектами книг из скромной домашней библиотеки господина Омьена, рассказами, записанными со слов Эльи, и даже портретами, среди которых затерялся комичный набросок графа Эридира и небрежный профиль Лукреции Моорэт. Все это было моими воспоминаниями о Гехейне, которые я собиралась однажды унести с собой.
Вернув все книги на место, мы наконец вышли на улицу.
Солнце ярко сияло над Эллором. В теплых лучах темно-синие крыши искрились, словно сапфиры, и яркие блики слепили глаза. Нас окружали узкие двухэтажные домики, жавшиеся друг к другу, словно осиротевшие котята, а в конце улицы виднелась просторная городская площадь, в центре которой возвышался памятник. Белоснежное изваяние было возведено в честь Велоры – женщины, чья любовь к северянину объединила некогда расколотый Дархэльм. Одной рукой она опиралась на меч, вонзенный в камень, а над раскрытой правой ладонью парила бирюзовая сфера, сотканная из серебряных нитей и Слез Эрии. Оставалось лишь удивляться, сколько осколков понадобилось, чтобы создать этот шар.
На площади стоял оглушительный шум. У подножия памятника над продуктовыми лотками пестрили навесы, под которыми галдели торговцы, пытаясь перекричать друг друга и заманить покупателей. А те, в свою очередь, юрко сновали от лотка к лотку, прицениваясь и торгуясь. Пару раз гул прерывался топотом копыт, и толпа рассыпалась в разные стороны, освобождая путь гонцу или Ищейке.
Я медленно брела за Шеонной и с детским восторгом глазела по сторонам, стараясь впитать и запомнить каждую черточку этого города, запахи и голоса. Я уже не впервые проходила по этой улице, но каждый раз отмечала в ней что-то новое и удивительное: сегодня возле лавочки часовщика меня поприветствовал уличный фонарь, помахав кованой ладошкой с инкрустированной в нее Слезой Эрии. Я неловко махнула в ответ, чем вызвала звонкий смех Шеонны. Смутившись и насупившись, я двинулась дальше.
Внезапно толпа недовольно зароптала и расступилась, пропуская двух шумных озорных близнецов. Они неслись так быстро, что слишком поздно заметили нас на своем пути. Под весом одного из мальчишек я рухнула на спину, ободрав локоть о брусчатку, Шеонна вовремя отскочила в сторону, ловко поймав второго под руки прежде, чем он столкнулся носом с мостовой.
Из толпы раздался мужской крик:
– Воры! Держите воров!
Мальчишки засмеялись. Второй оттолкнул Шеонну и кинулся прочь, а первый, тот, который повалил меня наземь, воспользовавшись моментом, сорвал с моей шеи кулон. Тонкая серебряная цепочка с треском поддалась, и алый кристалл оказался в руках воришки.
– Нет! – испуганно закричала я и, быстро вскочив на ноги, бросилась вслед за вором.
Этот кулон – все, что осталось у меня от родителей, он дарил мне радость, успокаивал в трудные моменты и навевал счастливые воспоминания. Без него со мной останутся лишь боль и шрамы. Я не могла его потерять.
Я не знала, как поступлю, когда догоню воришек, и как вообще справлюсь хотя бы с одним из них. Но я неслась вперед, оставив эту проблему на потом.
Дорога резко свернула влево, и я выскочила на просторную тихую улицу. Взгляд заскользил по редким прохожим, выискивая две златовласые головы, но мальчишек не было видно. Сердце болезненно сжалось. Страх нахлынул столь оглушительной волной, что перехватило дыхание, и я согнулась, жадно хватая ртом воздух.
В чувство меня привел пронзительный крик, донесшийся из переулка. Ни секунды не раздумывая, я кинулась на звук. Выскочив из-за угла, я тут же налетела на одного из мальчишек.
– Ты! – рявкнул он, схватил меня за плечо и вжал в стену, выбив воздух из легких.
Перед носом сверкнуло острое лезвие.
– Что ты сделала с моим братом? – зарычал вор.
Его близнец, лежа на земле, корчился от боли. Он прижимал к груди правую руку, лицо покраснело, на лбу выступила испарина. У ног мальчишки в уличной пыли лежал мой кристалл, и я не могла оторвать от него взгляд.
– Как это остановить?
Холодное лезвие коснулось шеи. Я не понимала, о чем говорит этот мальчишка, но четко осознавала, что в этот самый момент Гехейн преподнес мне свой первый урок: этот мир опасен. И самыми опасными в нем были не монстры из сказок и легенд, а люди. Я была бессильна против человека с ножом, человека, ослепленного яростью и страхом.
– Останови это! – приказал мальчишка, сильнее вжимая меня в стену.
– Это не я!
Чужие стоны заглушили мой жалобный всхлип.
Вор раздраженно сжал челюсти, и рука, сжимавшая нож, взметнулась. Я вскрикнула, и в этот миг земля содрогнулась. Вздыбившаяся мостовая отбросила нападавшего. Я упала, потеряв равновесие, и поползла в сторону от разверзшейся бездны. Земля извергла древесные корни, которые обвили ноги мальчишки с ножом, и из его груди вырвался истошный крик. Еще один корень, вылетевший из земли, взмыл вверх и пробил крышу соседнего дома, обрушив на дорогу дождь черепичных осколков. Происходящее походило на страшный сон – все развивалось так стремительно, что не оставалось времени на осознание и страх.
Я словно со стороны наблюдала, как из земли вырываются крючковатые корни и тянутся к моим ногам. Внутри я испуганно кричала, приказывая себе бежать, но в действительности не могла найти сил пошевелиться. Избавиться от оцепенения помогла острая боль в руке, в которой я сжимала едва не утраченный кулон. Но боль вызвали не острые грани оправы, впивавшиеся в ладонь, а кошачьи когти, пронзившие мое предплечье.
Я вскочила на ноги, и окружение приобрело четкие очертания. Рядом со мной все еще корчился от боли воришка, а его брат, напавший на меня, боролся с растением. В его руке сверкал нож. Мальчишка отчаянно колол древесный корень, обвивавший его ноги, но чем глубже вонзалось лезвие, тем плотнее стягивалось тугое кольцо. Десятки испуганных глаз уставились на нас со стороны городской улицы. Где-то вдалеке, заглушая встревоженный ропот горожан, раздался крик Шеонны. Она звала меня, надрываясь от волнения.
И я сделала единственное, что хорошо умела в этой жизни, – я побежала. Но не навстречу Шеонне, а прочь от чужих взглядов, вслед за рыжим хвостом, мелькавшим меж домов. Я неслась, не разбирая дороги и не чувствуя усталости из-за кипевшего в крови адреналина.
Лишь когда низкорастущая ветвь хлестнула меня по щеке, я поняла, что городские стены остались позади, смутно припоминая, как неслась за котом по узким улочкам, как протиснулась вслед за ним через разлом в стене, скрытый за густым плющом.
Внезапно заросли деревьев расступились у края широкого оврага. Я схватила руками воздух рядом со стволом молодого деревца и рухнула вниз. Тело жгло огнем: я катилась, обдирая кожу о ветки и камни. Где-то на дне оврага шумел ручей, и его бурный рокот становился все громче. Но неожиданно мое падение остановил валун, преградивший путь. От удара в голове раздался звон, словно разом затрубили десятки колоколов, и мир вокруг стремительно погрузился во тьму.
В тот миг началась моя новая жизнь – в миг, когда я умерла. Мой белый кролик оказался рыжим котом, и он привел меня не в Страну чудес, а к гибели – к порогу Саит. Но пройдет время, и я, сама того не желая, отплачу ему тем же.
Мальчик, который помнил прошлое
200 год со дня Разлома
27-й день шестого звена
Черные тучи затянули вечернее небо. Они клубились и раздувались, будто в их чреве извивался исполинский змей: темно-серые облака разбивались о его тушу, сотрясая небо оглушительным грохотом, меж сотканных изо льда чешуек искрились молнии.
Но ведьма не замечала голодных раскатов грозы. Тонкие пальцы беспокойно трепали шелковую кисточку пояса. Все ее внимание было приковано к испуганным беспомощным крикам, принесенным ветром из грядущей ночи. Где-то там, на востоке, проворное рыболовное судно спешило в порт, жалось к обрывистым скалам Дархэльма, боясь потерять сушу из виду. На борту еще никто не знал, что вскоре буря станет злее, рванет серые паруса, надломит старую мачту, толкнет корабль в корму. Ветер потащит его в море – туда, где всегда властвует шторм, где вздымаются волны, не знающие спокойствия. Их дикий рев заглушит крики моряков, и Саит не услышит молитвы.
Сегодня Беспокойное море соберет очередную кровавую жатву.
– Не слушай их, мама!
Ведьма невольно вздрогнула и сморгнула слезы, защипавшие глаза. Вдалеке пророкотал гром, но ветер уже унес голоса в еще не наступившую ночь.
Тихо напевая детскую считалочку, услышанную этим утром в человеческой деревне, мальчик поворошил травы в корзинке, выудил пожелтевшую еловую веточку, подвязал к очередному пучку и положил его перед матерью. Мальчику не приходилось задумываться над правильностью букета или над его предназначением: травы говорили с ним, подсказывая, где им следует оказаться. И даже самый ветхий листик в его руках наполнял сбор невероятной Силой.
Женщина протянула руку к ближайшему пучку, и от ее легкого прикосновения засохшая веточка дуба обронила истлевший, покрытый сетью неровных прожилок листик.
Мальчик нахмурился.
Этот букет он собрал для девочки, чей отец прогневал духа и навлек неудачу на свою семью. Завтра ведьма повесит травы над их дверью. Они защитят дом, но мужчине предстоит самому найти способ примириться с Болотами. Ведьме запрещалось вмешиваться в людскую жизнь, но она все еще могла направить человека на нужный путь или дать ему немного сил для преодоления невзгод. Второй пучок с веточкой полыни она отдаст женщине, на которую наслали порчу, но не посмеет сообщить, что той стоит избегать свою завистливую соседку.
В саду тихо зашуршала трава. Мальчик резко обернулся, и его губы растянулись в счастливой улыбке. Ведьма нехотя проследила за его взглядом – она уже знала, что увидит в тени раскидистой ели, и ее сердце заныло от неправильности происходящего. На краю вытоптанной полянки стоял тощий черный волк. Витиеватый узор клейма на лапе отбрасывал тусклый бирюзовый свет на темную траву.
Ведьма должна была прогнать тамиру или даже убить. Но, видя, как озаряется лицо сына и горят его глаза при появлении зверя, она не осмеливалась даже в мыслях отнять у него эту маленькую радость.
– Мама, почему ты ненавидишь его? – вдруг спросил мальчик, перехватив ее хмурый взгляд.
Женщина задумалась, пытаясь отыскать ответ в глубине своего сердца. Но она жила с этой ненавистью, сколько помнила себя. Ненависть к тамиру, как и ненависть к Эрии, родилась вместе с ней.
– Я не знаю, малыш, – призналась она.
– Разве любовь – это страшное деяние? – серьезно поинтересовался мальчик и тут же ответил на удивленный взгляд ведьмы: – Я помню их историю.
Ведьма крепче сжала шелковую кисточку, сдерживая дрожь.
Он помнил.
Он помнил прошлое, которое ведьмы искоренили из своей памяти. Это было неправильно и пугающе одновременно, и впервые женщина ощутила страх перед Силой, что жила в ее сыне, сжигая его изнутри.
Ведьма молчала.
Подвинувшись ближе к матери и устало опустив голову ей на плечо, мальчик поведал о прошлом.
– Я помню, что ее звали Шиад. Дочь Рейны, первой ведьмы и первой женщины, которую Эсмера одарила Силой. Младшие сестры Шиад выросли быстро, обзавелись любимыми мужчинами и детьми. Но девушка не могла найти себе спутника ни среди ксаафанийцев, ни среди чужеземцев. Ее сердце разрывалось от тоски и изнывало от недостатка любви. И однажды взор Шиад обратился к другим мирам. Она привела в Гехейн удивительный народ, тамиру, среди которого нашла мужчину, покорившего ее сердце. Рейна благословила этот брак. Но когда на свет появился первенец, ведьмы пришли в ужас. Это оказался мальчик, который уже во младенчестве обладал Силой, подобно ведьмам, – первый мужчина, которого не убила кровь, дарованная Эсмерой. Первый и единственный мужчина, который сумел пронести ее Силу во взрослые годы, не сгорев в ее огне. Но ведьм пугала вовсе не Сила, а тронутая тьмой душа ребенка: если его отец, тамиру, пил чужую кровь, чтобы изменять облик, мальчику она требовалась для выживания. Шиад испугалась Силы и голода своего ребенка и собрала дюжину сестер, готовых отдать свою жизнь, чтобы уберечь мир от ее ошибки. Страх отравил сердца ведьм, и они прокляли целый народ, заточив его в звериных шкурах. Людская кровь превратилась в яд для тамиру, а человек, сам того не осознавая, стал их заклятым врагом – карающим оружием в руках ведьм. Сын Шиад бежал к берегам Свальрока, где проклятие настигло его и заточило в чужих землях, не позволяя пересечь море. И ни ведьмы, ни люди уже не помнят о том, что именно любовь и страх одной ведьмы обрекли тамиру на роль добычи, а ее сына вместе с потомками сделали монстрами из легенд.
Холодная детская ладонь легла поверх материнской руки, и перед взором ведьмы пробудились образы прошлого. Женщина мягко высвободилась и спрятала руки в складках своего платья.
– Не нужно, – возразила она. – Мои праматери стерли это прошлое, и я не должна его помнить.
– Нет, мама. Ты не должна ненавидеть его, – мальчик посмотрела на волка, – а для этого тебе нужно помнить. Тебе нужно помнить, чтобы защитить себя, потому что потомки проклятого сына ничего не забывают.
Мальчик умолк и задумчиво поворошил маленькой ручкой травы, разложенные перед ним. Когда он заговорил вновь, его голос, полный спокойствия, пронзил сердце женщины больнее ножа:
– Ведь я тоже другой, мама. Но я не изгнан лишь потому, что я сын человека и смерть вскоре сделает всю работу за ведьм.
Женщина прильнула к сыну и, не сдержав слез, зарылась лицом в каштановые волосы, пропахшие хвоей. Мальчик же оставался неподвижен, и взгляд его изумрудных глаз был устремлен на волка, склонившего голову.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?