Текст книги "Слезы Эрии"

Глава 6

Сквозь мутную пелену, все еще застилавшую разум, ощущалось легкое прикосновение прохладного ветерка, запутавшегося в моих растрепанных волосах. Откуда-то издалека он принес звонкую птичью трель и запах свежескошенной травы.

Я лежала на пушистой перине. Мягкие шерстинки щекотали нос, но я не находила сил, чтобы поднять руку и почесать его. Вдруг земля подо мной зашевелилась. Густой мех скользнул между пальцами, и, потеряв равновесие, я скатилась на сырую траву.

Превозмогая головную боль, я села, опираясь на руки.

Неожиданно перед моим лицом возникла огромная морда. Яркие зеленые глаза с тонким вертикальным зрачком внимательно следили за каждым моим движением. Я удивленно моргнула. Встряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но существо не исчезло.

Волк прянул ушами и рыкнул, будто посмеиваясь надо мной.

Хотя можно ли назвать это существо волком?

У него была густая светло-бурая шерсть, по-лисьи вытянутая морда, пушистые кисточки на остроконечных ушах и длинный, невероятно пышный хвост.

Тамиру.

Эта мысль вспыхнула так неожиданно, словно кто-то преодолел хаос, творящийся в мыслях, и вложил ее в мою голову.

Я должна была закричать. Должна была броситься прочь от чудовища. Должна была задыхаться от ужаса. Но я неподвижно сидела на земле, рассматривая зверя.

«Прости, – голос в моей голове прозвучал звонко, но я не ощущала вторжения. – Мне приходится подавлять твой страх, иначе ты действительно закричишь и бросишься прочь. А мне бы этого не хотелось».

И мне тоже. Рассудок вопил, что мне нужно выбираться из леса, искать дорогу домой, ни в коем случае не связываться с чудовищем из сказок, но я не слушала. Сердце заглушало голос разума, утверждая, что сейчас мое место именно здесь, рядом с этим зверем. И я не могла противиться его воле.

Но что это за существо? И где я? Как здесь оказалась?

– Эспер, – представился зверь.

Не успела я удивиться его способности говорить, как тамиру мгновенно ответил на оставшиеся вопросы. Но отнюдь не словами. Меня затягивало в его воспоминания, словно в трясину, и я отчаянно барахталась в них, не в силах понять, где заканчивается мое настоящее и начинается прошлое зверя.

Русая девушка не испугалась появления дикого кота и, вместо того чтобы бросить в него камень или позвать на помощь, поделилась с ним остатками еды.

А вот, зарывшись в пуховые подушки, девушка мечется в постели в отчаянной борьбе с ночными кошмарами. Когда рассвет проникает в комнату, она успокаивается – не спит, но притворяется, чтобы получше рассмотреть утреннего гостя. Тот ей подыгрывает, неподвижно сидя на подоконнике.

Он чувствовал, что девушка не расскажет о нем другим людям, ведь она и сама была похожа на рыжего кота – такая же чужая и потерянная в этом мире. И она действительно сохранила их маленькую тайну. Чуть позже зверь вновь увидел ее – восторженно созерцающей этот каменный муравейник. Кот следовал за ней по крышам, но случилось странное: на девушку напали люди. Он спас ее, увел за собой прочь от хаоса, в место, которое считал безопасным. Но его мир не принял девушку, ему она тоже была чужда. Неловкий шаг – и под ее ногами оскалился обрыв.

И вот уже бурый волк, свободный от кошачьей шкуры, стоит над ней, прислушиваясь к слабеющему дыханию, наблюдая, как жизнь медленно покидает тело вместе с кровью. Ему предстоит сделать сложный выбор: бросить незнакомку на волю Саит или подарить ей второй шанс, пожертвовав своей свободой.

Эспер вытолкнул меня из своих воспоминаний так же неожиданно, как затянул в них. Он будто бросил меня в открытом море без спасательного круга, заставив в одиночку искать выход из ловушки моего же разума. Несколько мучительно долгих минут я боролась с вязкой водой, жадно хватая ртом воздух, но с каждым глотком я вспоминала, кто я такая, нащупывала связь с реальностью.

Пытаясь осмыслить увиденное, я подняла руку к виску, который все еще ныл от удара, но не почувствовала раны: пальцы нашли лишь подсохшую корочку. Тыльной стороной ладони я провела по губам – и на коже осталась алая полоса: эта кровь уже принадлежала не мне.

Эспер тяжело вздохнул и уронил голову на вытянутые лапы, скрывая от моего взора глубокий укус.

В ушах звенело. Мысли разлетались, будто перепуганные мотыльки, произошедшее с трудом укладывалось в голове. Лишь одно я понимала точно: чтобы спасти мою жизнь, тамиру связал нас. Он вкусил мою кровь и поделился со мной собственной. Именно поэтому я слышу его мысли, ощущаю его эмоции, как свои собственные, и даже чувствую легкое покалывание в прокушенной лапе. Кровь тамиру подействовала на меня как мертвая вода.

О таком люди не писали в своих книгах.

Я рассеянно уставилась на засохшую полоску крови в том месте, где Эспер оцарапал меня еще в облике кота – перед тем как увести из Эллора. На задворках сознания гудела неясная тревожная мысль. Я нахмурилась и неожиданно поняла: тамиру выпил человеческую кровь.

По коже пробежали мурашки, и легкий ветерок, коснувшийся спины, показался пронзительно холодным.

Все книги, которые мне удалось прочитать, уверяли, что из-за проклятия ведьм человеческая кровь губительна для тамиру. Но лежавший рядом зверь не был похож на умирающего – он чувствовал себя прекрасно.

В голове, словно надоедливые мухи, загудели новые вопросы: почему тамиру спас меня? Почему он поделился кровью с незнакомым человеком, обрекая себя на вечную, неразрывную Связь? Но стоило этим вопросам возникнуть, как они тут же улетучивались, словно листья, гонимые ветром. И мне понадобилось время, чтобы понять: этим ветром был разум Эспера – зверь не желал отвечать.

– Спасибо, что спас меня, – рассеянно пробормотала я.

В груди Эспера зародилось одобрительное урчание, напоминающее о его второй, кошачьей, ипостаси.

Раскидистые еловые ветви сомкнулись над головами, скрывая нас от чужих глаз. Но даже они не даровали Эсперу спокойствия. Он то и дело вскидывал голову, откликаясь на любой шорох из чащи, и ворчал, когда хвойные лапы упирались в его макушку и кололи уши.

А я, прижавшись спиной к теплому боку исполинского волка, наслаждалась окружавшей нас природой. Впереди, за холмом, распростерлись зеленые луга, поросшие высокой травой и усыпанные пестрыми цветами. В небе кружили белокрылые птицы. Заприметив добычу, они издавали воинственный клекот и пикировали в зеленое море.

Я впервые оказалась за стенами Эллора. Город возвышался вдали, величественно нависая серыми башнями и остроконечными шпилями над кучерявым пролеском, соревнующимся в высоте с неприступными каменными стенами.

С Эспером мы больше не обмолвились ни словом. Я не знала, о чем еще спросить тамиру. Все, что мне было позволено знать, а это не так уж и много, он незаметно вложил в мою голову, и казалось, что эти знания всегда были со мной. А мне нечего было рассказать зверю в ответ. Все, что ему было интересно, он уже знал. Эспер проникал в мой разум, словно легкий порыв ветра через незапертые окна, а я, в свою очередь, безрезультатно билась о каменные стены его сознания.

Свинцовые тучи медленно наползали на горизонт. Первая капля дождя разбилась о камень у моих ног, вторая упала мне на руку. Волк поднял голову к сереющему небу и глубоко втянул воздух.

– Тебе пора возвращаться, – спокойно произнес зверь.

Он легонько подтолкнул меня носом, заставляя подняться на ноги.

Я помедлила.

– Алесса, твой дом рядом с людьми, – голос звучал настойчиво.

Еще пару часов назад я совершенно не знала этого зверя. Нельзя сказать, что знала его и теперь. Но отчего-то при мысли о том, что мне придется оставить тамиру, сердце уходило в пятки и ноги отказывались повиноваться.

– Скоро это пройдет, – виновато произнес Эспер и уже мягче добавил: – Иди. Я не оставлю тебя и приду, как только рана затянется и позволит мне сменить форму.

Я покосилась на его лапу. Рана уже не кровоточила. Она подернулась тонкой розовой пленкой, заживая буквально на глазах. Тамиру оказался поистине удивительным существом.

Я все же сдалась и нехотя поплелась в сторону Эллора, выбирая самые ровные и безопасные тропки, на которые мысленно указывал мне Эспер. По его совету я остановилась у мелкого холодного ручейка, чтобы смыть запекшуюся кровь.

«Не стоит людям видеть кровь без ран», – пояснил зверь.

Независимо от того, как сильно я отдалялась от Эспера, я ощущала его присутствие в своем разуме.

И тогда я наконец поняла: тамиру навсегда останется со мной.

Через полчаса я вышла из лесной чащи на широкую дорогу, присыпанную гравием, и по ней быстро добралась до городских ворот. Пройдя под широким арочным сводом и влившись в толпу горожан, я почувствовала себя незваным гостем в Эллоре. Я невольно покосилась на стражника, ожидая, что тот преградит мне путь. Но он лишь скучающе водил взглядом по толпе.

Я еще не бывала в этой части города, но все же точно знала, куда идти и по какой улице срезать путь к дому господина Омьена. Эти знания принадлежали Эсперу. Он ни на секунду не покидал меня, я чувствовала его на задворках своего сознания. Изредка пыталась уловить его присутствие, оглядываясь в очередном проулке то на крыши, то на собственную тень, но тамиру нигде не было.

Когда я вышла на широкий проспект, по обе стороны которого красовались белокаменные особняки, дождь усилился, и я промокла до нитки. Поднявшийся ветер нещадно хлестал в спину, подгоняя вперед. Но, несмотря на сырость и пронизывающий холод, ноги отказывались нести меня к дому, в голове роились тревожные вопросы.

Как я объясню свое долгое отсутствие? Пустят ли вообще Омьены меня на порог? А вдруг они узнают о тамиру? Что тогда с нами будет?

Но ветер и настойчивость Эспера подтолкнули вперед, не позволяя повернуть обратно.

Я в нерешительности отворила калитку и воровато прошмыгнула во двор, но тут же замерла на месте. На крыльце, скрываясь от непогоды под зонтом, стояла Элья.

Она ждала меня.

От осознания происходящего защемило сердце.

– Ох! – вздохнула служанка, прижав руку к груди. – Ты вернулась!

Элья поспешно накинула на мои плечи шерстяную кофту и заключила в объятия.

– Где же ты пропадала?

– Я… я…

Я не могла сказать ей правду – о том, как сбежала из города вслед за котом, как сорвалась с обрыва и как из-за моей невнимательности оказалась связана крепкими узами со зверем, которому люди желали смерти. Но что тогда я должна была сказать?

– Я заблудилась… – пролепетала я, виновато опустив голову. – Мы с Шеонной уже шли домой, но… они украли мой кулон… – Словно опомнившись, я хлопнула себя по груди и облегченно выдохнула, нащупав знакомые грани. – Я хотела его вернуть, но что-то произошло… Повсюду были корни.

Воспоминания о прошедшем дне пробудились в моем сознании в ярких красках, заставляя вновь пережить тот ужас, который рядом с Эспером тускнел. Они нахлынули с новой силой, и глаза защипало от слез.

– Ох, дитя… – только и смогла выговорить служанка, гладя меня по спине.

Она завела меня в дом, и я неловко потопталась на месте, наблюдая, как у ног собирается стекающая с меня вода.

– Сколько можно ждать? – донесся из гостиной недовольный голос Шеонны. – Мы не можем просто сидеть здесь и надеяться на чудо.

– Успокойся, – спокойным, ровным тоном отвечал ей отец. – Люди графа скоро найдут Алессу. И без лишнего шума. Мы не можем позволить себе рыскать по Эллору, привлекая внимание Коллегии, пока весь город стоит на ушах.

– А если они найдут ее раньше? – не унималась девушка.

Господин Омьен что-то неразборчиво ответил, на что получил возмущенное:

– Отец!

– Идем. – Элья приобняла меня за плечи.

Я сбросила с ног промокшие сандалии, в которых неприятно хлюпала вода, и направилась в гостиную. В комнате тут же воцарилась тишина.

Первым в движение пришел Шейн. Он встал и, схватив меня за локоть, раздраженным рывком развернул лицом к себе. Я испуганно дернулась назад, ощутив на коже жаркое пламя свечи, которую парень держал во второй руке. Беспокойный огонек извивался, угрожая опалить мои брови. Я попыталась вырваться, но Шейн крепко сжимал мою руку. Мгновение он хмуро всматривался в мои глаза, потом поставил свечу на полку камина и перевел взгляд на отца.

– Ты собирался рассказать нам об этом? – упрекнул он господина Омьена.

Мужчина невозмутимо выдержал взгляд сына.

– Я думал над этим. – Он небрежно пожал плечами.

– Ты приютил Странника, поставив на кон свою карьеру, – это твое личное дело. Но также ты приютил Дитя Зверя, и мы имели право об этом знать. Когда ты прекратишь подвергать наши жизни угрозе?

– По-твоему, было бы лучше выкинуть девочку на улицу? – спокойно спросил господин Омьен. Они говорили так, словно меня не было в комнате.

– Благородство и сострадание тебе не свойственны, отец. В какие игры ты опять играешь?

Воспользовавшись тем, что хватка Шейна ослабла, я вырвалась. Окинула взглядом собравшихся. Я искала поддержки, утешения, ответов на вопросы, которых становилось все больше с каждым сказанным словом. Но Омьены были поглощены конфликтом. Шеонна не сводила с брата испуганных глаз, тот, в свою очередь, испепелял взглядом отца.

Я почувствовала горечь в горле. К глазам подступили слезы злости, и, не в силах сдерживаться, я выскочила из гостиной и бросилась вверх по лестнице.

Оказавшись в спальне, я захлопнула дверь и сползла по ней спиной. Из груди вырвался стон, и крупные слезы покатились по щекам, разбиваясь о голые колени.

Когда Элья постучала в дверь, я прикусила губу, сдерживая громкий всхлип, и не ответила на ее зов. Женщина пробормотала слова утешения и ушла. Время от времени кто-то еще останавливался рядом с дверью, прислушиваясь к моему плачу.

Последней пришла Шеонна. Она терпеливо ждала моего ответа и, не получив его, опустилась на пол по ту сторону двери. Через минуту в коридоре вновь раздались тяжелые шаги, и дверь содрогнулась в очередной раз, когда Шейн присоединился к сестре.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – виновато произнес он.

– Ты дурак, Шейн, – недовольно буркнула Шеонна.

– Знаю.

Повисло молчание, лишь изредка нарушаемое моими тихими всхлипами.

«Довольно слез», – услышала я мурчащий голос Эспера.

Он мягко коснулся моего разума. Меня окутали спокойствие и умиротворение, от слез остались лишь подсыхающие соленые дорожки на щеках. Я вытерла их рукавом и поднялась на ноги. Теперь, когда эмоции утихли, я могла с холодной рассудительностью обдумать события уходящего дня – начиная от кражи моего кулона и заканчивая ссорой в гостиной.

В памяти возник Шейн и дрожащее перед моим лицом пламя свечи. Это видение быстро сменилось другим, более ранним.

На второй день моего пребывания в этом доме, когда я лежала в кровати, уткнувшись в подушку, промокшую от слез, в мою комнату постучал господин Омьен. Пламя свечи, которую он нес в руке, грубыми тенями очерчивало его плечи и лицо в полумраке комнаты.

– Я хотел узнать, в порядке ли ты, – заботливо произнес господин Омьен, присаживаясь на край постели. – Но я глупец, если считаю, что человек, лишившийся дома, действительно может быть в порядке.

Он положил тяжелую ладонь мне на плечо и поднял свечу, освещая мое заплаканное лицо.

– Но я обещаю, что помогу тебе вернуться домой.

«Ты собирался рассказать нам об этом?» – голос Шейна зазвенел в моей голове.

Что они видели в моих глазах при свете огня?

Я подошла к комоду и достала из ящика огарок свечи – той самой, которую господин Омьен оставил на прикроватном столике, прежде чем покинуть мою комнату. Я повертелась на месте, не зная, от чего зажечь пламя, и… оцепенела от ужаса, встретившись взглядом с человеком в зеркале.

Свеча выскользнула из ослабевших пальцев.

Мой самый страшный кошмар сбылся.

Зеркальную поверхность заволокла тьма, и из нее на меня смотрел Призрак, озаренный холодным светом, казалось, не принадлежавшим этому миру. Человек выглядел безжизненно: тонкая мертвенно-бледная кожа, острые скулы, болезненно впалые щеки, белоснежные волосы, спадающие до плеч. Правый глаз практически сливался по цвету с волосами, а левый сиял ярко-зеленым пятном – будто художник, создавший этого человека, случайно разлил краску на еще не завершенную картину.

Я хотела позвать на помощь, но крик застрял в горле, а ноги приросли к полу, не позволяя двинуться. В душе кипел страх, разрывая сердце на части, и Эспер не мог его унять: все его силы уходили на то, чтобы удерживать меня на месте. Зверем овладело любопытство. Тамиру следил за Призраком моими глазами, в то время как незваный гость в отражении неотрывно наблюдал за мной.

Он оставался непроницаемо безучастным – губы сжались в тонкую линию. Но внезапно в зеркале поверх его лица появилось еще одно, едва различимое. Очертания дрожали, будто подернутые рябью, но я отчетливо видела оскал безумной улыбки и горящие голодом глаза.

Комната закружилась.

Эспер наконец ослабил хватку. Вернув контроль над телом, я тут же схватила с тумбочки пустую вазу и бросила ее в зеркало. Десятки осколков, каждый из которых отражал лишь уютное убранство моей спальни – и никакой тьмы и призраков, – рассыпались по полу.

Дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге возникли испуганные Шейн и Шеонна.

Глава 7

Тусклый свет Слезы Эрии, оставленной на широкой каминной полке, едва достигал середины комнаты. Желтоватым ореолом он очерчивал плечи Шейна, сидевшего в кресле. Кутаясь в теплый плед и погрузившись в мягкий полумрак, который скрывал мою дрожь, я расположилась напротив на широком диване.

Бурча себе под нос, Шеонна упорно возилась со спичками. В ее руках пламя вело себя возбужденно: головки неожиданно вспыхивали еще до того, как касались шершавой поверхности на боковой стороне коробка, и пламя, не успев зажечь фитиль свечи, так же неожиданно гасло – или же, наоборот, разгоралось так ярко, что спичка обугливалась за считаные секунды, обжигая пальцы.

Шейн не вмешивался, терпеливо наблюдая за сестрой.

Когда ей наконец удалось зажечь свечу, огонек, недовольно взвившись, будто пытаясь освободиться от сдерживавшего его фитилька, опалил рыжую прядь. Подруга медленно выдохнула – и взволнованный огонек тоже постепенно успокоился и теперь слабо дрожал на макушке свечи. Шеонна подняла ее на уровень наших глаз, и я изумленно ахнула.

Желтый свет пламени окрасил карие глаза подруги в золото, будто они сияли изнутри, и по краю радужки, подобно крошечным звездам, поплыли яркие искорки.

На губах Шеонны расцвела улыбка.

– А твои глаза сияют, словно изумруд! – восхищенно произнесла она.

Я почувствовала леденящее прикосновение страха. Значит, вот что видели Шейн и господин Омьен – тот же потусторонний свет, что горел в глазах Шеонны.

Она задула свечу, и призрачное золотое сияние погасло. Нас вновь окутал полумрак.

– Ты и я – Дети Зверя, – пояснила подруга, гордо подняв голову.

– Сомнительный повод для радости, – хмуро осадил ее брат.

– Шейн, ты опять начинаешь? – заворчала Шеонна.

Он подался вперед, уперся локтями в колени и примирительно произнес:

– Я не хотел вас обидеть. Но Алесса должна знать, что все это очень серьезно и опасно – как для нее, так и для окружающих. Вспомни, что было, когда Сила пробудилась в тебе. Мне неприятно это признавать, но лишь благодаря Коллегии горожане не забили тебя камнями и не вздернули всех нас у ног Велоры. А после того, что случилось сегодня, в городе снова могут начаться волнения. Люди уже шепчутся о появлении Дитя Зверя. Как думаешь, насколько быстро Коллегия соотнесет это происшествие с появлением Странника и начнет задавать Артуру вопросы?

Голова шла кругом. Столкновение с грабителями, ожившая Стихия, новообретенная Связь с тамиру, Призрак в зеркале, а теперь еще и это. Сегодняшние события казались чем-то нереальным.

– Ничего не понимаю, – призналась я. – Что значит «Дитя Зверя»?

Шейн устало потер пальцами глаза, готовясь пуститься в долгие объяснения, но Шеонна выпалила:

– Мы дети, рожденные от двух миров. – Она широко улыбнулась. – Моя мама родилась здесь, в Гехейне, а отец был родом из Коэты.

Я недоуменно нахмурилась и перевела вопросительный взгляд на Шейна.

– Союзы между людьми из разных миров для нас уже редкость, но они все же случаются, – пояснил Шейн. – Иногда Странники надолго задерживаются в наших землях и пускают корни. Хранители Дверей, конечно, приглядывают за ними и любыми способами пытаются предотвратить появление потомства – и все потому, что смешанная кровь непредсказуема. В одних мирах она вовсе себя не проявляет, в других открывает в детях неизведанные таланты, а здесь, в Гехейне… – Шейн запнулся, подбирая слова. – Впервые наш мир столкнулся с Силой полукровок несколько сотен лет назад, когда она нашла выход в мальчике из Акхэлла. Небольшое рыболовное судно затерялось в водах Беспокойного моря, и однажды утром волны прибили к берегам Акхэлла обломки и тела моряков. Увидев среди них своего отца, ребенок взвыл от отчаяния – и его горе открыло путь Стихии. На боль ребенка откликнулось само море. Поднявшаяся волна смела несколько улиц, унеся на морское дно десятки жизней. Испуганные горожане убили мальчика, посчитав его чудовищем – Зверем. С тех пор в Гехейне верят, что все, в ком течет кровь двух миров, – Дети Зверя. – Шейн перехватил мой напряженный взгляд и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла.

– Дети Зверя – проводники первородного облика Силы.

– Как это? – не поняла я.

– Представь, что внутри каждого из нас есть некая дверь, – Шейн приложил руку к груди, словно обозначая место той самой незримой двери, – за которой таится Источник Силы. Но открыть эту дверь не так-то просто. Люди десятилетиями подбирают ключи, пытаясь приоткрыть ее хоть на дюйм, чтобы зачерпнуть Силу. Когда-то очень давно, когда боги еще были с нами, существовал особенный ключ – язык Ольма, благодаря которому люди без труда открывали путь к Источнику и вершили невероятные чудеса. Сейчас у нас остались лишь крупицы прежних знаний и Слезы, которые помогают накапливать и использовать с трудом добытую Силу. И каждому следующему поколению все сложнее прикоснуться к Источнику. Но вы с Шеонной, – Шейн указал на меня пальцем, – другие. Ваши двери не имеют замков и распахиваются от мельчайшего сквозняка, коим являются ваши эмоции. Стоит вам испугаться или разозлиться – и первородная Сила использует вас, чтобы проникнуть в этот мир. Как ты уже заметила, Шеонна не может сдерживать огонь, а ты… землю.

Последнее слово Шейн произнес с ноткой удивления, словно и сам сомневался в правильности своих выводов.

– Ты хочешь сказать, что мы владеем стихийной магией? – произнесенное вслух, это казалось еще более абсурдным, и с моих губ сорвался нервный смешок.

– Мы неспособны владеть никакой магией, тем более Силой Стихии, – поправила меня Шеонна и разочарованно опустила взгляд на свои руки, сложенные на коленях. – Это она владеет нами.

Кривая улыбка сползла с моих губ. Я все еще не понимала, как реагировать на происходящее. Казалось, Шейн и Шеонна говорили со мной – но не обо мне, а о ком-то другом: о той чужой девушке из воспоминаний Эспера, за жизнью которой я наблюдала со стороны.

Напряженную тишину нарушила Элья. Служанка заглянула в гостиную и сообщила, что в моей комнате не осталось осколков. Можно было возвращаться.

Я молча поднялась с дивана и на ватных ногах побрела к лестнице.

– Алесса, – тихо окликнул Шейн. Я помедлила на пороге. – Все будет хорошо, мы не дадим тебе попасть в беду.

– Да, – рассеянно бросила я в ответ и, потупившись, прикрыла за собой дверь.

Я уже попала в беду.

Оказавшись в спальне, я бросила тревожный взгляд на то место, где еще недавно стояло овальное зеркало.

Мысли лихорадочно метались в голове, подобно птицам, запертым в тесной клетке, но я не могла поймать ни одной из них. Слова Шейна никак не укладывались в моем сознании. Дитя Зверя? Полукровка? Как такое вообще возможно?

«Хватит с тебя переживаний на сегодня», – услышала я обволакивающий спокойствием голос Эспера.

Тревожные мысли внезапно улетучились – будто кто-то распахнул дверцу клетки, подарив птицам свободу. Следом выпорхнули все страхи, особенно страх перед Призраком, явившимся мне в зеркале.

На меня навалилась смертельная усталость. Я рухнула на кровать, зарылась в подушки, крепко прижала к груди одну из них и – впервые за долгое время – погрузилась в безмятежный сон без сновидений.

Слезы Эрии в настенных канделябрах лениво зажигались, освещая узкие проходы между книжными стеллажами. Пробудившийся свет запоздало выхватил из полумрака широкую спину и лысую макушку человека, все глубже удалявшегося в лабиринты библиотеки Академии. Тяжелый порывистый шаг выдавал его дурное расположение духа.

Тамиру бесшумно следовал по пятам. Когда человек свернул в малую залу, кот незаметно обогнал его, напружился, ловко взобрался на верхушку шкафа, стоявшего у стены, и протиснулся в узкий вентиляционный туннель. Пауки уже давно покинули это место: тамиру вынес их отсюда на собственной шкуре еще в первую вылазку, после очень долго не мог отмыться от пыли и налипшей паутины. От воспоминаний зверь брезгливо ощетинился и с нескрываемым облегчением высунул нос с противоположного конца лаза ровно в тот момент, когда дверь в кабинет Артура Моорэта распахнулась.

На пороге стоял Велизар Омьен. Кот навострил уши.

– Ну и зачем ты меня позвал в такое время? – возмутился мужчина.

– Я вдруг подумал, что ты хочешь мне что-то рассказать, – прозвучал натянутый голос Артура Моорэта. – С каких пор мы храним друг от друга секреты, Велизар? – Взгляд тамиру метнулся к окну. Напряженно вытянувшись перед ним и скрестив за спиной руки, Хранитель Дверей разглядывал свое отражение.

Велизар Омьен молчал.

– Я все думал, – продолжил Артур, – зачем ты приютил Странника? Ведь ты мог вышвырнуть девчонку на улицу в ту же ночь, когда Шеонна ее притащила. Или отдать на растерзание Коллегии. Но вместо этого ты оставил ее, бросив вызов Совету и подвергнув себя опасности. В тот день в моем доме мне показалось, что я понял причину. Я тоже увидел ее глаза. Но потом я подумал: у тебя уже есть Дитя Зверя. Так зачем твоей коллекции странных детишек еще одна полукровка?

– Не смей так говорить о моих детях! – хрипло отозвался Омьен.

– Не притворяйся хотя бы со мной, Велизар! – Артур резко обернулся. – Они для тебя лишь любопытные экспонаты. Ты ведь так и не смог простить Амайю за побег со Странником. Ты ненавидел ее настолько, что прогнал, когда она пришла к тебе за помощью, позволив ей умереть в сточной канаве. Ты можешь обмануть кого угодно, но я-то знаю, что ты удочерил ее младенца не из любви или хотя бы чувства вины, а лишь потому, что тебя манила неизведанная Сила полукровки. Признай, тебе ведь противно даже смотреть на нее: с каждым годом она все сильнее похожа на женщину, разбившую твое сердце.

Кулаки Велизара Омьена нервно сжались, но выражение его лица осталось непроницаемым.

Артур напирал:

– И ты всерьез считаешь, что я поверю в твое сострадание к сиротам? Я знаю тебя всю жизнь, Велизар, и ты никогда не отличался мягкосердием. Иногда я даже задумываюсь: не ты ли приложил руку к гибели четы Маалькан, чтобы завладеть их юнцом, унаследовавшим Древнюю Кровь? Сколько таких, как Шейн, осталось в Гехейне? Двое? Трое? Или он последний? – Взгляд Артура Моорэта замер на лице Велизара Омьена, ожидая ответа или хоть какой-то реакции на его слова. – А что же эта девочка? Что еще ты видишь в ней, чего не вижу я?

Хранитель Дверей нервно махнул рукой в сторону стола, на котором лежала открытая книга. Тамиру с любопытством вытянул голову, но из его укрытия невозможно было разглядеть написанное на потрепанных страницах, при этом не выдав себя.

– Вот тебе интересный факт: мой отец обошел десятки известных нам миров в поисках магических артефактов, но никогда не проявлял интереса к Сильму, забросив его изучение после первого же путешествия. Знаешь почему? Я скажу тебе. Потому что он лишен магии. К тому времени, как мой отец нашел путь до этого мира, магия уже покинула его. Сильм опустошен настолько, что из него невозможно открыть ни одну Дверь. Моему дяде неделями приходилось держать Двери из Эллора открытыми, чтобы отец мог вернуться. Хочешь спросить меня, к чему я клоню?

Омьен по-прежнему молчал. Казалось, за все это время он даже ни разу не моргнул. Артур скривился, но продолжил:

– Я посетил то место, где твоя дочь нашла девчонку. Там нет бреши – ни новой, ни старой. А это значит: девчонка попала в Гехейн потому, что кто-то открыл для нее эту Дверь. А теперь я не могу создать для нее другую. Кто-то или что-то ее не выпускает. И я хочу знать, в какие игры ты играешь, Велизар. Это ведь твоих рук дело, а я лишь попусту трачу свое время и Силы, участвуя в твоем спектакле.

Повисла напряженная тишина.

– В тот вечер, когда ты рассматривал глаза девочки, тебе стоило опустить взгляд чуть ниже, – наконец сдался Велизар Омьен.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Артур.

– Кулон, который она носит на шее. По своей структуре кристалл похож на Слезу Эрии – вот только этот крошечный осколок вмещает в себя столько же Силы, сколько сфера в руках Велоры, питающая весь город.

Омьен кивнул в сторону окна: вдали в слабом свете уличных огней можно было разглядеть очертания статуи на городской площади.

– И ты все еще не попытался отнять его и изучить? – сухо усмехнулся Артур.

– Жизнь научила меня не прикасаться к кристаллам, на которых может лежать чужое заклятие.

– Ах да, твой несвоевременно почивший отец… – Артур пренебрежительно отмахнулся. – Но разве не ты сам подбросил ему проклятую Слезу?

Велизар Омьен одарил друга хмурым взглядом, но продолжил:

– Сегодняшнее происшествие подтвердило, что избегать контакта с кристаллом было правильным решением.

Вновь воцарилась тишина, прерываемая лишь нервным постукиванием – погрузившийся в свои мысли Артур перебирал пальцами по краю дубовой столешницы.

– Я бы почувствовал… – Он с сомнением покачал головой. – Даже самая слабая Слеза излучает ощутимую Силу – ее сложно проигнорировать.

– Я тоже ее не чувствую, – кивнул Омьен. – Я обратил внимание на кристалл лишь спустя пять дней. Девочка уснула со Слезой в руках – и наутро та погасла. Мне удалось немного изучить кулон, пока Алесса принимала сонные снадобья Эльи. Кристалл как минимум способен поддерживать жизнь в нескольких заклятиях одновременно, но что интереснее – он поглощает Силу Слез через соприкосновение.

В подтверждение своих слов он выложил на стол два полупрозрачных осколка, утративших прежнее сияние и бирюзовый оттенок.

Артур склонился над кристаллами и, не прикасаясь к ним, с минуту разглядывал.

– Но нам еще не доводилось встречать миры с подобной Гехейну магией… – изумленно пробормотал он.

Погрузившись в раздумья и нервно потирая заостренный подбородок, Хранитель Дверей принялся мерить шагами комнату. Внезапно он остановился – будто неожиданно возникший вопрос преградил ему путь.