Текст книги "Слезы Эрии"

Глава 9

Когда-то это помещение использовалось как учебный класс, но сейчас высокое арочное окно затянула паутина, на сером гобелене с прорехами осела пыль, а каменные стены окрасила в черный сажа. Школьные парты, изъеденные жуками, одна на другой сгрудились в углу и угрожающе поскрипывали, готовые в любой момент обрушиться на голову.

Я сидела на старом стуле с надломленной ножкой – он жалобно постанывал и накренялся при любом незначительном движении. Арий стоял напротив. Опершись спиной о стену, он разглядывал царапины на своей руке – хоть так я смогла отплатить ему за все, что пережила сегодня.

Брат.

Брошенное им слово все еще звучало в ушах, металось в мыслях, неспособное найти свое место в ворохе происходящих событий.

На моих глазах оживали герои старых, полузабытых сказок Гехейна: они проникали в город, грелись у очагов, обретали человеческие плоть и кровь. От волнения по коже разбежались колючие мурашки. Передо мной стоял не просто тамиру, однажды испробовавший человеческой крови, а зверь, обратившийся в человека. Только теперь я поняла: если бы Эспер пожелал, он бы тоже с легкостью смог принять человеческий облик, создав его с помощью моей крови. Но он слишком любил звериную шкуру.

Я чувствовала его приближение. Чувствовала твердые шероховатые камни, которыми были выложены вентиляционные туннели под его кошачьими лапами, – и с каждым его шагом мне становилось спокойнее. Страх перед Арием постепенно угасал.

«Он не причинит тебе вреда», – пообещал Эспер.

И я поддалась его убеждению, игнорируя тихое, едва различимое беспокойство в его мыслях.

Прошло очень много лет…

Прежде чем сомнение успело пустить корни, Эспер вырвал его из наших сердец, и я вновь ощутила себя увереннее.

Когда Арий перевел взгляд на меня, я ответила на него с вызовом.

– О, да неужели! – процедил он сквозь плотно стиснутые зубы. – Теперь ты меня не боишься. – Он нарочито медленно преодолел разделяющее нас расстояние и склонился к моему лицу. Я не отстранилась. – Будь осторожна, пташка, очень легко привыкнуть к отсутствию страха. Еще немного – и ты превратишься в мотылька, не чувствующего боли. И однажды сгоришь, не заметив, как близко подлетела к огню.

Неожиданно Арий резко выпрямился. Его напряженный взгляд устремился куда-то мне за спину, на острых скулах заиграли желваки. Его звериный слух уловил приближение Эспера задолго до моих глухих ушей, по сравнению с ушами тамиру.

Где-то в стене нос рыжего кота угодил в липкую паутину, и меня накрыло волной его раздражения и отвращения. Я брезгливо поежилась, почувствовав, как крупный паук пробежал по лапе. Вскоре Эспер, в сопровождении облачка пыли, выпрыгнул из прямоугольного отверстия под потолком и мягко приземлился на опасно заскрежетавшую гору парт.

Почувствовав легкий мысленный толчок, я тихо поднялась со стула и скользнула к выходу. Арий не удостоил меня даже взгляда. Прикрыв дверь с обратной стороны, я прижалась к ней спиной и глубоко втянула воздух. Из комнаты раздался приглушенный голос, и, повинуясь любопытству, я потянулась к разуму Эспера. На удивление, он не оттолкнул меня. Пустой коридор перед моими глазами растворился – на его месте возник заброшенный класс. Я ощутила напряженное внимание тамиру: он тоже следил за мной – за моими мыслями и эмоциями.

– Надо же, – Арий заговорил первым. В размеренном, практически безжизненном тоне слышались ледяные нотки гнева. – А я ведь до последнего надеялся, что ошибся. Ждал, что явится кто угодно, пусть даже сам Король, – но только не ты.

Эспер молчал. Он хотел ответить, но не мог. Не мог подобрать правильных слов – они вязли на языке, а душу зверя раздирали самые противоречивые чувства: радость вновь видеть младшего брата, не скрываясь при этом в тени, жгучая вина за прошлое, в котором он оставил маленького щенка, за трусость, помешавшую показаться ему на глаза, и, наконец, обида за злость, горевшую во взгляде брата, – справедливую, но такую острую.

Арий воспринял его молчание как безразличие.

– Знаешь, что стало с теми Охотниками, которых он послал по твоему следу? Они вернулись с твоим запахом на когтях и твоей кровью на клыках. Они объявили о твоей смерти. Но Король заставил их разодрать собственные глотки, потому что знал: они лгали, им не хватило сил с тобой справиться. И он разрывал в клочья тех, кто тоже это понимал, кто верил в тебя.

– Мне жаль, – наконец отозвался Эспер.

– Жаль. Их тебе жаль, – передразнил Арий. – Я ведь тоже верил. Надеялся, что ты все еще ищешь меня – и однажды найдешь. И вот ты здесь, но снова ради человека.

Эспер виновато потупил взгляд. Он хотел рассказать брату все, объяснить, как сильно тот ошибается. Но разве тот поверит? Захочет ли увидеть истину сквозь пелену обиды, застлавшую его взор?

– У меня не было выбора, – ответил Эспер с напускным спокойствием. – Я спас ей жизнь.

– Как благородно, – невесело усмехнулся Арий. – А знаешь, кто еще нуждался в спасении? Я. Когда Король ежедневно полосовал когтями мою шкуру, не позволяя ранам затягиваться, когда я умирал от голода на улицах Лаарэна, когда люди пытались забить меня палками…

Слова Ария острым ножом вонзались в сердце Эспера. Неожиданно я почувствовала укол вины за то, что все еще нахожусь в его голове, наблюдаю его терзания и уязвимость. Я не имела права копаться в чувствах Эспера из праздного любопытства. Когда придет время, когда тамиру будет готов, он сам расскажет мне о своей боли, о своем прошлом. А сейчас меня не должно быть здесь.

Я осторожно отстранилась от разума тамиру, будто прокралась из его головы на цыпочках, и сама попыталась возвести между нами стену. Это оказалось сложнее, чем я себе представляла. Наша Связь противилась любым стенам – каждый воображаемый кирпичик давался с непомерным трудом. Но внезапно я ощутила поддержку Эспера, и вместе мы в мгновение ока создали прочную, совершенно непроницаемую преграду. Я все еще чувствовала присутствие тамиру в своем сердце, но больше не слышала даже самых слабых отголосков его сознания.

Я вышла во двор. Широкая, мощенная серым кирпичом тропинка, извиваясь между ухоженными клумбами, привела меня в небольшой парк перед центральной частью замка.

Мысли то и дело норовили сорваться с поводка и вновь броситься к Эсперу, проникнуть в тайны их с братом прошлого.

Арий Эрвор… Поверить в увиденное все еще было сложно.

Я медленно выдохнула, запрещая себе об этом думать (по крайней мере, сейчас), и подставила лицо редким лучикам, пробивавшимся сквозь густую листву над головой. На спинку скамьи опустился пушистый круглый альм и завел трогательную трель. В этом парке птицы пели куда прекраснее, чем в саду господина Омьена. Вслушиваясь в мелодию, я мысленно поблагодарила музыканта, однажды исполнившего ее птицам.

Затихнув, альм требовательно уставился на меня большими глазами, но в карманах не нашлось ни крошки, чтобы заплатить этому миниатюрному певцу. Альм с минуту изучал меня взглядом, после чего спрыгнул на землю и заковылял прочь по тропе – туда, где в траве щебетали его сородичи. Я не сомневалась, что они обсуждали одного очень невежественного и неблагодарного слушателя.

Внезапно я увидела знакомую фигуру: Шейн спешно удалялся вглубь парка. Я хотела окликнуть его, но побоялась распугать и без того обиженных птиц. Вместо этого я направилась к пересечению троп, где только что промелькнул знакомый силуэт. Теперь шаги раздавались где-то сбоку, за высокими кустами – парк был небольшим, но его многочисленные дорожки петляли меж деревьями, словно коридоры лабиринта.

В конце пути я оказалась перед распахнутой дверью. Сразу от порога вниз уходила лестница – последние ступеньки растворялись во тьме. Из подвала повеяло холодом и сыростью.

Не знаю, что подтолкнуло меня спуститься, что я хотела найти и зачем вообще преследовала Шейна. Быть может, бесстрашное любопытство Эспера передалось мне или же после недавних событий кровь бурлила, и я жаждала выплеснуть накопившееся напряжение, совершив какой-нибудь глупый, отчаянный поступок.

После залитого светом парка глаза не сразу привыкли к полумраку. Холод до костей пробирал разомлевшее на солнце тело. Под лестницей, поворачивая через пару метров, начинался коридор, по обе стороны которого тянулись ряды закрытых дверей. Я опасливо выглянула из-за угла. Повеяло кровью и гнилью. К горлу подступила тошнота. Я закрыла нос рукой, едва сдерживаясь, чтобы не расстаться с завтраком.

Меня охватил ужас, когда я осознала, что нахожусь в морге.

Коридор расширялся в просторное прямоугольное помещение, стены которого были заставлены покосившимися от времени шкафами, набитыми ящиками со всевозможными пробирками и инструментами – больше похожими на орудия пыток. В центре выстроились несколько столов, на двух лежали неприкрытые человеческие тела. Мне были видны их очертания в слабом свете Слезы, маячившей в дальнем углу.

Я уже хотела вернуться на свежий воздух, к аромату цветов, и вновь подставить лицо теплому солнцу, но любопытство взяло верх, когда на одном из столов я увидела знакомое юношеское лицо и спутанные золотые кудри. Меня пробрала дрожь, кровь отхлынула от лица: в последний раз я видела этого мальчишку корчившимся от боли на земле – сейчас его лицо застыло в мертвенном спокойствии.

– …Не дожил до прибытия лекарей, – донесся до меня приглушенный голос доктора, будто мужчина боялся говорить громче.

Он показался из-за двери, прятавшейся среди шкафов. Следом, будто нависшая хмурая тень, шел Шейн.

– А с этим что? Выяснили причину смерти? – поинтересовался Шейн, склонившись над телом мальчика.

Шейн обращался к собеседнику властно, и пожилой доктор в заляпанном засохшей кровью халате неуверенно заломил пальцы, осунувшись под тяжестью слов. Мужчина коснулся кристалла, парящего над соседним пустующим столом, – Слеза Эрии проплыла по воздуху и зависла над телом, освещая безжизненное лицо.

– Да, выяснил, – нерешительно начал доктор, с осторожностью подбирая слова. – Но, видите ли, ваш отец против разглашения этой информации.

– Значит, мой отец теперь управляет еще и Коллегией? Доктор, вы же знаете, что я могу получать информацию не только из ваших уст, но и из вашей головы? Выбирайте.

От холодного, почти безразличного тона Шейна по моей коже пробежали мурашки.

– Да, да, – залепетал доктор и обогнул стол, будто пытаясь укрыться за ним от Шейна. – Простите. Несмотря на два сломанных ребра и прочие многочисленные повреждения, полученные в результате… того происшествия, – доктор как-то по-особому сделал акцент на этом слове, – мальчишку убили вовсе не они, а проклятие. – Доктор поднял правую руку мальчишки – она была черной, словно плоть обратилась в уголь. – Мне редко доводилось встречать подобное, но проклятые Слезы оставляют след, который ни с чем не спутаешь. Последний раз таким я видел тело вашего дедушки, когда только готовился примерить на себя врачебную мантию. Я не силен в науке чарования Слез, но представляю, какая сила требуется для наложения проклятия. Люди и кристаллы, убившие когда-то вашего деда, а теперь и этого мальчика, должны быть невероятно сильны.

– Достаточно, – оборвал Шейн. Он грациозно развернулся на пятках и вмиг преодолел разделявшее их с доктором расстояние. Его рука опустилась на плечо мужчины, и он одобрительно сжал пальцы. – Я благодарен вам за работу, доктор. Но мой отец прав: не стоит разглашать эту информацию. Вы должны запомнить: магия не причина смерти этого лиирит.

– Магия не причина смерти этого лиирит, – эхом повторил доктор. От ровного и уверенного голоса кровь стыла в жилах. Я не сомневалась, что если бы в эту минуту могла видеть глаза доктора, то разглядела бы в них лишь отстраненность и слепую веру в слова, внушенные Шейном.

Мое дыхание участилось. Шейн направился к выходу, и я поспешила скрыться за углом. Я понимала, что не успею добежать до лестницы, поэтому бросилась к первой попавшейся двери. К счастью, она была не заперта. Хорошо смазанные петли не издали ни звука. Я застыла, прислушиваясь к приближающимся шагам. Внезапно, у самой двери, они стихли. В страхе я затаила дыхание. Что я скажу, если он найдет меня здесь?

Но вот шаги возобновились, постепенно удаляясь.

Я с облегчением выдохнула. И только теперь поняла, что тьма больше не застилает мне глаза – Слеза Эрии, парившая под потолком, видимо почувствовав мое тепло, постепенно озарила комнату, разгораясь все ярче. Я осмотрелась – и зажала рот руками, сдерживая рвотный позыв и рвущийся наружу крик. В комнате было больше десятка столов, и на всех лежали тела: распухшие, со вскрытыми и наспех зашитыми неровным грубым швом грудными клетками. Мой взгляд оказался прикован к ближайшему столу, где покоился златовласый мальчишка, как две капли похожий на того, что находился в зале. Тело по пояс было замотано в грубую ткань, открывая вид на усеянный кровоподтеками торс, неестественно вывернутую шею и изломанные руки с торчащими обломками костей.

Внезапно дверь распахнулась – и на пороге появился доктор. Его лицо вытянулось от удивления.

– Ты кто? – ахнул он. – Что ты здесь делаешь?

Я испуганно бросилась к выходу, оттолкнув растерявшегося мужчину, и взмыла вверх по лестнице.

Неожиданно я налетела на Шейна – мне показалось, будто я врезалась в каменную стену. Если бы Шейн не придержал меня за плечи, я бы больно приземлилась на пятую точку. Сзади послышались торопливые шаги.

– Все в порядке, доктор, – успокоил Шейн мужчину. – Она со мной.

Доктор перевел взгляд с меня на Шейна и неуверенно кивнул. Мое сердце сжалось: при дневном свете этот человек казался еще более хрупким, напоминая иссохший труп. Он потер ушибленное плечо и поплелся обратно в свой подвальчик, бормоча:

– Она с вами, хорошо… хорошо.

Все еще держа меня за плечи и не давая убежать, Шейн окинул меня задумчивым взглядом. В его губах была зажата еще не зажженная сигарета.

– Ты куришь? – удивленно выпалила я первое, что пришло в голову.

– А ты шпионишь? – нахмурившись, парировал Шейн. В его голосе не было угрозы, но мое сердце неистово колотилось от страха, кровь прилила к щекам. Я виновато посмотрела себе под ноги.

– Нет, я…

– Неважно, – резко оборвал Шейн, отпустил меня и, развернувшись, направился вглубь парка. Я, как провинившийся ребенок, поплелась следом. Его сдержанность внушала больший страх, чем если бы он просто на меня накричал.

В полной тишине мы дошли до маленькой площади, в центре которой журчал круглый фонтан. На его бортике отдыхала шумная компания студентов. После тишины сада казалось, что оживленная площадка гудит оглушающе громко.

– Алесса, – обратился ко мне Шейн, остановившись. – Скажи только одно. Ты знала, что камень проклят?

– Я ничего о нем не знаю, – честно призналась я и тихо добавила: – и о себе тоже.

Шейн понимающе кивнул. После чего развернулся и пошел прочь, оставив меня на развилке садовых троп.

Шеонну я встретила в холле Академии. Не обнаружив меня в малом читальном зале, зарывшуюся среди стопок неподъемных фолиантов, она пробежала не один круг по запутанным коридорам. Увидев меня у лестницы, подруга возмущенно всплеснула руками, но не сдержала радостной улыбки.

Несмотря на то что прошлая наша прогулка обернулась катастрофой, приведшей, как я теперь знала, к смерти воришек, мы не спешили возвращаться домой. В кондитерской, распространявшей сладкие ароматы крема и корицы на всю улицу, Шеонна купила коробку шоколадных конфет и два леденца на палочке в форме пузатых альмов. И мы наслаждались сладостями, забравшись на крышу одного из домов, – подруге было известно множество тайных лазеек.

Вечером, когда я уже готовилась ко сну, Эспер протиснулся в окно, впустив в комнату промозглый ветер. Небо затянули свинцовые тучи, скрыв звезды, и мелкие капли дождя заскользили по стеклу. Отряхнувшись, тамиру покружился на одеяле и свернулся клубочком, уткнувшись носом в пушистый хвост. Он ни словом не обмолвился о событиях дня, не упомянул Ария – и вообще вел себя так, будто не произошло ничего необычного и стоящего внимания. Хотя я сама приняла решение не лезть в его голову, не требовать ответов, пока зверь не будет готов, – я умела долго ждать – меня кольнула обида. С каждым днем наши разумы сливались все сильнее, и мы уже не мыслили своих жизней отдельно друг от друга, но Эспер продолжал упорно хранить старые секреты и плодить новые. Я чувствовала себя так, будто меня выставили за порог нашего общего дома в зимнюю стужу, не желая пускать к теплому очагу.

Но я не могла обижаться на тамиру слишком долго: он вновь отнял мое раздражение, совершенно опустошив меня и сделав неестественно спокойной.

Сон подбирался ко мне словно осторожный зверь – опасливо и неохотно. Я ворочалась на кровати и, когда наконец-то погрузилась в блаженную тьму, тут же проснулась от приглушенных сердитых голосов, доносившихся из кабинета господина Омьена. Эспера в спальне не оказалось, и я боязливо выглянула в коридор.

Шеонна стояла, прильнув ухом к двери отцовского кабинета. Увидев меня, она приложила палец к губам и поманила кивком головы, приглашая присоединиться. Лицо подруги озаряла плутовская улыбка. Повинуясь любопытству, я подошла ближе и прислушалась.

Эспер находился где-то неподалеку. Я мысленно потянулась к тамиру – и он радушно распахнул свой разум. Сначала я ощутила прикосновение холодного ветра на мокрой кошачьей шкуре и содрогнулась, будто сама стояла под дождем, а после увидела сквозь густую листву яблони окно в кабинет господина Омьена.

Шейн навис над отцовским столом, недовольно скрестив руки. Я встала рядом с Шеонной.

– Каких ответов ты ждешь от меня, Шейн? – хмуро произнес господин Омьен, воззрившись поверх недочитанного письма.

– Воры – твоих рук дело? – прямо спросил Шейн, не сводя с отца пытливого взгляда. – Чего ты добивался? Хотел похитить кристалл, испытать его Силу или истощить заключенное в нем проклятие, пожертвовав несчастными детьми?

Господин Омьен поднял на сына удивленный взгляд.

– Я видел, что сотворили проклятая Слеза и Сила Зверя. Мальчишки мертвы – и теперь никто не узнает, кто заплатил им, чтобы они напали на Алессу и Шеонну. Как удачно, не правда ли, отец?

– Я не имею к этому никакого отношения, – спокойно отрезал господин Омьен и как ни в чем не бывало уткнулся в бумаги, разложенные на столе. Но спустя мгновение он вдруг резко вскочил и хлопнул кулаком по столу. – Знай свое место, Шейн! Если ты еще раз попытаешься влезть в мою голову, я вышвырну тебя из дома.

Шейн выдержал испепеляющий взор отца.

– И лишишь себя шанса использовать мою Древнюю Кровь, чтобы однажды заключить брак с дочерью из какой-нибудь правящей семьи?

Господин Омьен с минуту прожигал сына взглядом, а после, будто обессилев, рухнул в кресло. Запустил руку в карман домашнего халата, выудил белоснежный платок и протянул его Шейну. Парень молча принял его и приложил к носу, останавливая выступившую кровь.

Господин Омьен спокойно продолжил:

– Если бы мне нужен был кристалл, я бы отнял его в первый же день, а не посылал карманников на верную гибель. Я давно изучил этот камень и узнал все, что хотел, а именно что я не смогу овладеть его Силой. Но не прочь узнать, откуда он появился.

– Вот почему ты позволил Алессе остаться в нашем доме. Держишь ее как живую приманку, – процедил Шейн, комкая в руке окропленный кровью платок.

– Ты имеешь что-то против ее общества? – устало усмехнулся господин Омьен. – Наслаждайся.

– Пока могу? – раздраженно уточнил Шейн. Он вновь склонился к отцовскому столу и упер руки в столешницу. – Ты злился на своего отца, ненавидел его за одержимость древними письменами Ольма, потому что его изыскания и эксперименты угрожали безопасности всей семьи. А теперь поступаешь как он – уже с нами.

– Мой отец был безрассуден, когда играл с древним языком, сплетая его Силу с Силой Слез. Даже смерть моей матери не стала ему уроком, – спокойно ответил господин Омьен. – Мне было за что его ненавидеть.

– А кто из нас должен умереть, чтобы это стало уроком тебе, отец? – Господин Омьен посмотрел на сына с удивлением. Шейн продолжал: – Вчера это были обычные воры, может, случайные, а может, кем-то подосланные, но кто будет завтра? Ты действительно готов рисковать нашими жизнями?

– А что ты мне предлагаешь? Отнять у Алессы камень и уничтожить его? Так попробуй сделать это! Кристалл не проклят, но будет защищаться – и расправится с тобой точно так же, как с теми мальчишками. Или ты хочешь выставить девчонку за порог? Хочешь, чтобы она скиталась по улицам и рано или поздно попала в лапы Коллегии, а эти вороны разодрали ее разум своими когтями?

Шейн, будто ужаленный безжалостным тоном и пронзительным взглядом отца, отпрянул. На лице парня отразились недоумение и растерянность.

– Вот видишь, – печально усмехнулся господин Омьен. – Не лезь в мои дела, Шейн. Присматривай за девчонкой, если так беспокоишься, а я уж позабочусь о безопасности нашей семьи.

Шейн сжал челюсти. Некоторое время он прожигал отца взглядом, а после развернулся и направился к выходу. Я испуганно нащупала руку Шеонны и потянула подругу в сторону. Я все еще смотрела на мир глазами Эспера, поэтому оступилась, запутавшись в собственных ногах, и упала на колени. Шеонна помогла мне подняться. Собственное зрение понемногу возвращалось.

Шейн вышел из кабинета, раздраженно хлопнув дверью, и замер, заметив нас с Шеонной. Мы стояли посреди коридора, вцепившись друг в друга, и испуганно смотрели на него. Он окинул нас уставшим взглядом и, ничего не сказав, направился в свою комнату.