Текст книги "Искусительница"

Глава 24

– Послушай, Дэйв, может, Боннер поговорит со мной? – предложила Синтия. – Ведь я – одна из совладелиц дороги.

Они завтракали, и девушка пыталась уговорить Кинкейда взять ее с собой на ранчо Боннера.

– Не думаю, Син, к тому же это небезопасно. Кто знает, на что он способен? Не доверяю я этому человеку.

Но Синтия не унималась:

– Тогда почему ты едешь туда один? С логической точки зрения он скорее всего предпочтет напасть именно на тебя. Но я не думаю, что мистер Боннер прибегнет к силе. А я бы приготовила нам еды, и по дороге мы устроили бы пикник.

– Пикник? Син, у кого есть время на пикники? Или это одна из твоих теорий о том, как надо развлекаться?

– А тебе понравился урок танцев, который я дала тебе прошлой ночью? – спросила Синтия, глаза которой загорелись таинственным огнем.

Дэйв внимательно смотрел на нее:

– Да, миз Син, я получил удовольствие прошлой ночью. Признаться, больше мне понравилось то, что было после урока. Очень понравилось. Я счастлив, что мне довелось пережить такое. – Он загадочно улыбнулся.

– В таком случае, может, моя теория развлечений, как ты только что выразился, имеет определенный смысл? Ведь развлекаться можно по-разному. Представь себе: приятная прогулка верхом, милый разговор с Боннером, а затем – пикник, на котором ты сможешь по-настоящему расслабиться. Разве это не заманчивое предложение?

Дэйв покачал головой:

– Ты удивляешь меня, Син. Если бы ты хоть раз побеседовала с Боннером, то знала бы, что с этим человеком нельзя разговаривать спокойно. У него взрывной темперамент!

– Такое впечатление, что ты описываешь одного инженера, которого я очень люблю. Его имя – Дэйв Кинкейд, – улыбнулась Синтия. – Представь себе, я еще не встречала мужчины, с которым не могла бы найти общий язык. Не пытайся принизить мои… женские способности.

– Послушайте, миз Син, ваших женских способностей недооценить невозможно. Особенно после прошлой ночи. Я согласен – вы можете уговорить кого угодно. Хорошо, пойду оседлаю лошадей.

Вскочив, Синтия обежала вокруг стола, обняла Дэйва и поцеловала его, – Я буду готова через пятнадцать минут! Дэйв с тоской посмотрел на груду грязной посуды, сваленной в раковину.

– А как же быть с посудой? – спросил он.

– Послушай, Дэйв, я пыталась объяснять тебе Долгое время – ты должен стать более гибким. Грязная посуда будет здесь же, когда я вернусь. Если я задержусь, чтобы перемыть ее, тебя уже здесь не будет.

Синтия переоделась в костюм для верховой езды и приготовила корзинку с провизией. Дэйв оседлал лошадей.

– Шон прислал мне сообщение, – сказал он, подтягивая стремена для Синтии. – Прошлой ночью, к счастью, с колеей ничего не случилось. Интересно, что Боннер готовит нам на сей раз?

– Думай о хорошем, Кинкейд, – посоветовала она. – Вдруг он послушает нас?

Выезжая из лагеря, Кинкейд передал Пэту О'Харе письмо для Элизабет.

– Пэт, – обратился к нему Дэйв, – я написал об этом в письме, но, пожалуйста, когда увидишь мисс Маккензи, попроси ее поскорее прислать сюда федерального судебного исполнителя. Чем раньше он будет здесь, тем быстрее прекратятся случаи нападения на колею.

– Непременно сделаю это, приятель, – пообещал Пэт, подмигнув Синтии. – Хороший сегодня денек, дорогая.

– Да, Пэдди, утро отличное. Передай, пожалуйста, сестре, что я люблю ее, скучаю по ней и целую ее, – попросила Синтия.

– С превеликим удовольствием, дорогая, – сказал Пэт.

– Думаю, лучше бы ты сделал это, Дэн, – засмеялась Синтия, обращаясь к кочегару. – Ты моложе и красивее этого старого ворчуна. Только не забудь смыть угольную пыль, прежде чем отправишься к моей сестре. Да свидания, мальчики.

Когда девушка помахала им на прощание, О'Хара дал два свистка.

– Есть хоть один мужчина, из которого ты не смогла бы свить веревку? – спросил Дэйв, когда они проезжали через рощу.

– Только ты, Кинкейд.

Молодой человек посмотрел на девушку:

– Я говорю серьезно, Син.

– Мне кажется, ты понимаешь меня лучше, чем все мужчины, которых мне довелось встретить до тебя.

Дэйв усмехнулся:

– Не думаю, что родился тот мужчина, который сможет понять тебя. Я знаю, что стал ближе к вам, миз Син, но я был бы волшебником, если бы до конца понял вас.

– Не хвались, Кинкейд. Я же сказала, что ты понимаешь меня лучше, чем другие мужчины. Но мне было бы неприятно думать, что во мне не осталось ничего таинственного. Зато я знаю тебя как облупленного.

– Да, и это беспокоит меня. Но раз уж ты разжевала меня, когда сочтешь нужным выплюнуть?

– Если это тревожит тебя, Дэйв, то ты понимаешь меня хуже, чем я думала.

Они проехали чуть больше пяти миль, как небо вдруг потемнело.

– Кажется, будет гроза, – заявил Дэйв. – Полагаю, о пикнике можно забыть.

Синтия поглядела на облака, быстро несущиеся по небу. Низкий раскат грома и молния, сверкнувшая прямо перед ними, словно подтвердили слова Кинкейда.

– Может, нам повернуть назад? Не думаю, что Боннер предложит нам укрытие, – пробормотал Дэйв.

На землю стали падать крупные капли дождя, и путники предпочли спрятаться под деревьями. Не прошло и нескольких минут, как на землю обрушились потоки воды, небо почернело и освещалось лишь частыми вспышками молний. Вдруг одна молния попала в дерево, недалеко от которого они стояли. Одновременно загрохотал гром, и конь Синтии испуганно попятился. Она потянула на себя поводья, чтобы успокоить испуганное животное.

Когда следующая молния осветила окрестности, Дэйв быстро осмотрелся в поисках укрытия.

– Кажется, впереди виднеются какие-то скалы и, по-моему, в одной из них есть дыра.

Сверкнула еще одна молния, в свете которой они отчетливо увидели углубление, темневшее в серой скале.

Пришпорив лошадей, путники галопом поскакали к пещере. Дэйв вошел в нее первым. Осмотревшись, он махнул Синтии, взял лошадей под уздцы и ввел их в пещеру.

Синтия ждала, пока ее глаза привыкнут к темноте, чтобы осмотреть пещеру. Вскоре она рассмотрела, что в ширину пещера была футов пятнадцати, но в длину, похоже, уходила очень далеко.

– Дэйв, как ты думаешь, это пещера или шахта? – спросила она.

– Скорее пещера, – произнес Кинкейд. – Мы точно узнаем это, когда разведем костер.

– Надеюсь, здесь никого нет. Одному Господу известно, кого гроза могла привести сюда, – покачала головой девушка.

– Думаю, лошади встревожатся, если учуют кого-то.

– А я думаю, что, оказавшись в укрытии, они совершенно успокоились.

– Пойду к деревьям – поискать дров, – заявил Дэйв.

– Но это же бессмысленно, – пробормотала девушка, обняв Кинкейда и прижавшись к нему, чтобы согреться.

– Надо снять мокрую одежду, иначе мы простудимся, – сказал он. – Надеюсь, мне удастся найти дровишек.

– Будь осторожен, Дэйв.

Кинкейд ушел, а девушка осмотрелась по сторонам. К счастью, ей удалось найти несколько сухих веток и листьев. Сложив их в кучку и подыскав пару подходящих камешков, Синтия принялась высекать огонь.

Но она дрожала так сильно, что могла лишь тереть камни друг о друга. Ей, правда, удалось высечь искру, но она тут же погасла. Зубы стучали, руки тряслись, но она не сдавалась и пыталась развести огонь.

– Ч-черт! – пробормотала она, готовая бросить все. Но вдруг листья задымились. Отбросив камни, Синтия подсыпала сухих листьев в едва тлевшее пламя.

В пещеру вернулся Дэйв. Он основательно промок, зато высыпал перед Синтией целую охапку хвороста. Девушка с ужасом смотрела, как крупные капли воды падают в ее костер. Огонь с шипением погас. Вздохнув, она вновь взялась за свои камешки.

– Попробуй вот это, – промолвил Дэйв, бросая ей коробок спичек.

– Сп… спички? – стуча зубами, пробормотала девушка. – Откуда ты их взял?

– Достал из своей седельной сумки.

– А п-п-почему ты не сказал мне, что у тебя есть спички?

Едва сдерживая смех, Дэйв ответил:

– Но я не знал, что ты станешь изображать из себя Соколиный Глаз.

Синтия сердито взглянула на него:

– Разжигай сам этот чертов костер, Кинкейд! Дэйв опустился на колени и взял спички. Плечи его подрагивали, но девушка поняла, что виной тому был не озноб. Через несколько минут приятное тепло согрело пещеру.

– Теперь, Син, снимай одежду, – приказал Кинкейд. – Разложим ее перед огнем, чтобы высушить.

Синтия сняла костюм, оставшись в сорочке, чулках и панталонах. Дэйв разделся до трусов.

– Нам бы надо обняться, – предложил он.

– Знаешь ли, при других обстоятельствах я бы с радостью приняла твое предложение, но сейчас мне что-то не хочется прижиматься к мокрому белью, даже если оно твое, – пробормотала Синтия.

– А если я сниму все? Синтия приподняла брови:

– Что ж, в этом что-то есть, – кокетливо проговорила она.

На лице Дэйва промелькнула дьявольская усмешка, которая сводила Синтию с ума.

– Между прочим, мне тоже не хочется прижимать к себе вымокшие панталоны, – заявил он.

– Понятно, – сдерживая улыбку, произнесла девушка. – А если я сниму с себя нижнее белье? Дэйв задумался.

– Думаю, тогда ты станешь… приемлемой.

– Приемлемой?! – возмутилась Синтия.

– Да. Более приемлемой.

– Неужели, Кинкейд? – лукаво спросила девушка. Она стянула с плеча сначала одну бретельку, потом другую. Грудь Синтии дернулась, когда она рывком сбросила обе бретельки с рук, но тонкая ткань сорочки, ставшая прозрачной от влаги, все еще прикрывала ее.

Синтия медленно опустила сорочку вниз, открыв нежные розовые соски взору Кинкейда.

– Может, мне все-таки не стоит снимать ее, – задумчиво протянула она.

– На твоем месте я бы снял всю одежду, – решительно заявил Дэйв.

Синтия притворилась удивленной:

– Но это всегда делал ты, Кинкейд. Почему бы тебе не помочь мне и на этот раз?

– У вас самой это отлично получается, миз Син, – произнес Дэйв.

Усевшись на землю, он сложил на груди руки.

– Похоже, тебе нравится наблюдать за мной, – заметила Синтия.

– И все благодаря тебе – ведь это ты научила меня получать удовольствие от простых вещей.

– Тебе бы пора узнать, что во мне нет ничего простого, – назидательно проговорила она, снимая сорочку через голову. – Что дальше?

– Дальше я бы снял чулки, – подсказал Дэйв. – Да, именно чулки. Кому нравится ощущать на себе мокрые чулки? Синтия мило улыбнулась:

– Ты прав, дорогой. И как мне это самой не пришло в голову?

Подойдя к Дэйву, Синтия подняла ногу и тут же ощутила прикосновение его горячей ладони. Кинкейд стянул с нее один чулок, а потом принялся за другой. По ее телу разлилась сладкая истома.

Отступив назад, Синтия взялась за резинку панталон.

– Сейчас будет самое интересное, Кинкейд. Медленно стянув влажные панталоны, девушка предстала перед ним полностью обнаженной. Дэйв терял голову.

– Господи, Син, как тебе это удается?! – воскликнул он. – Ты даже раздеваешься так, что с ума можно сойти! – Дэйв горячо поцеловал ее.

– А ты ничего не забыл? – кокетливо прошептала она. – Только один из нас обнажен.

Быстро сбросив с себя все, Кинкейд вновь обнял Синтию. Их тела плавились от желания. Любовники медленно опустились на землю и слились в едином порыве страсти…

Отдыхая после бурного проявления чувств, Дэйв и Синтия уснули в объятиях друг друга.

Через некоторое время Синтия проснулась и осторожно потрясла Дэйва за плечо:

– Дэйв, огонь вот-вот погаснет. Он прижал ее к себе, и она ощутила жар его восставшей плоти.

– Тогда нам придется разжечь его снова, – прошептал он.

– Я имею в виду костер, – засмеялась Синтия. Дэйв тут же вскочил на ноги.

– Черт! Я совсем забыл о костре! – Через несколько минут пламя разгорелось вновь. – Скоро дрова кончатся, – сообщил он.

– К счастью, гроза, кажется, тоже кончилась, – проговорила Синтия, надевая на себя белье – слегка влажное, но уже вполне терпимое. Юбку и блузку она оставила досушиваться у огня.

Джинсы Дэйва тоже были еще мокрыми, поэтому он натянул на себя лишь трусы.

Потом они надели чулки и обувь и весело рассмеялись, глядя друг на друга.

Дэйв подошел к входу в пещеру и выглянул наружу.

– Ты права, – заявил он, – дождь еще идет, но самое худшее позади. Думаю, мы можем ехать.

– Костер еще горит. Пусть наши вещи просохнут получше, – предложила Синтия.

– Одежда опять вымокнет, как только мы выйдем отсюда.

– Надеюсь все-таки, что вещи просохнут, а дождь кончится, когда мы решим ехать дальше, – настойчиво проговорила Синтия.

Дэйв опустился на землю рядом с ней.

– Подумать только, Син! – воскликнул он. – С тобой все легче пережить!

– Благодарю вас, сэр.

– Что до меня, то я – твоя прямая противоположность, – признался он. – Терпеть не могу неожиданности и считаю, что все должно идти так, как я задумал. Наверное, это во мне говорит инженер.

– Говорят, противоположности притягивают друг друга, Кинкейд. Что ты планируешь делать, когда железная дорога будет построена? – поинтересовалась Синтия.

– Еще не думал об этом. Придет время – решу. Я занят строительством уже больше двух лет, так что пока не рассуждал о будущем.

– Как-то ты говорил, что, если появится возможность, осядешь на месте и обзаведешься семьей, – напомнила Синтия.

– Да, мне бы хотелось этого, – признался Дэйв. – Но… пока такой возможности нет, хотя… кто знает, что будет потом?

Она подтянула колени к подбородку.

– Ты никогда не думал, как замечательно иметь собственного ребенка? – мечтательно спросила она.

– А ты, Син?

– Иногда я думаю об этом, но не знаю, какая мать из меня получится.

– Ты отлично ладишь с детьми, Син, – уверенно проговорил Кинкейд. – Ты будешь замечательной матерью. – Он внимательно смотрел на нее.

– Наверное, ты – единственный человек, который так думает, – с горечью сказала Синтия.

– В тебе столько любви, Син.

– Для того чтобы стать хорошей матерью, нужна не только любовь, Дэйв. Чтобы научить ребенка быть дисциплинированным, надо самой быть такой. Думаю, я слишком взбалмошная.

– А каковы твои планы на будущее?

– Мои? Ты не забыл, что я уже расторгла одну помолвку? У меня нет ни малейшего желания планировать будущее, Дэйв. Боюсь, это закончится очередным разочарованием. – Потерев руки, она встала. – Что-то я проголодалась. Кстати, ты помнишь, что я приготовила провизию для пикника?

Подойдя к лошади, она вынула из седельной сумки сверток, завернутый в красно-белую клетчатую скатерть.

– Ты – самая удивительная женщина, какую я встречал, – сказал Дэйв, пока Синтия выкладывала на расстеленную скатерть сандвичи с говядиной, фрукты и сваренные вкрутую яйца.

– За те пятнадцать минут, что у меня были на сборы, я не могла приготовить больше еды, – улыбнулась она.

Через несколько минут от угощений Синтии не осталось и крошки – с таким аппетитом они поели. Удовлетворенно вздохнув, Дэйв покосился на темное нутро пещеры.

– Пойду-ка я, пожалуй, осмотрюсь тут получше, – пробормотал он.

– Я с тобой! – воскликнула Синтия.

Дэйв поджег толстую ветку и поднял ее вверх, как факел. Держась за руки, они направились исследовать пещеру, но не успели пройти и нескольких ярдов, как их взорам предстало нечто, заставившее их замереть на месте.

Кинкейд изумленно присвистнул:

– Ну и ну, миз Син, что же это такое? Перед ними в беспорядке лежали кучи сверкающих рельсов и просмоленных шпал…

Глава 25

Пустив паровоз на полной скорости, Пэт О'Хара запел в полный голос:

– Дорогая, дорогая, дорогая Клементи-а-а-а… – Ему долго пришлось ждать, пока кончится гроза и вернется Дэйв, поэтому теперь он гнал поезд во всю мощь, чтобы наверстать упущенное время. – Ты ушла навсегда-а-а-а… – Пэт замолчал, вглядываясь вперед. – Что за черт! – вскоре воскликнул он. – Останови, слышишь, останови, Дэн!

Впереди темнела черная земля – рельсов на небольшом участке колеи не было. Через мгновение паровоз со скрежетом слетел с рельсов, волоча за собой вагоны, но по счастливой случайности колеса локомотива, преодолев препятствие, снова въехали на рельсы, и состав еще несколько ярдов по инерции ехал вперед. Вагоны раскачивались из стороны в сторону, но удерживали равновесие. Но последний вагон все же налетел на тот, что двигался впереди, и «развернул его почти перпендикулярно к рельсам. Вагоны перевернулись, подняв вокруг облако пыли.

Выскочив из кабины, Пэт и Дэн бросились к месту аварии. Подбоченившись, Пэт осматривал перевернутые вагоны.

– Думаю, нам лучше вернуться в Тент-Таун за помощью, – заявил он наконец.

– Я поеду, Пэт, – предложил Дэн, – а ты оставайся с «Клементиной».

Внезапно Пэт замер, прислушиваясь.

– Тихо, приятель… Ты слышал?

– Что?

– Мне кажется, я слышал чей-то стон, – ответил Пэт. – Видно, слух стал мне изменять.

Стон послышался снова, и мужчины обменялись удивленными взглядами. Обежав перевернутые вагоны, они остановились.

– Пресвятая Богородица! – воскликнул Пэт, крестясь. На земле лежали тела мужчины и женщины. Опустившись на колени, Пэт склонился над женщиной.

– Бог ты мой, это же миз Салли! – воскликнул он. – Наверное, она ехала в поезде. Девушка застонала.

– Дэн, тащи скорее сюда флягу и аптечку! Да, и одеяла, – велел он кочегару.

Молодой человек бросился к локомотиву и через несколько мгновений вернулся, держа в руках все необходимое.

– Девушка не ранена, и, похоже, руки-ноги у нее целы, – заявил Пэт.

– А мужчина? – спросил Дэн.

– На лбу у него большая рана. И еще, по-моему, сломана левая рука. И нога. Но он дышит. К счастью, доктор сегодня в Тент-Тауне, так что тебе надо поскорее добраться туда, Дэн.

– Еду немедленно, – взволнованно проговорил кочегар. – До лагеря не больше десяти миль, и, если повезет, мы вернемся сюда через час.

– Скорее, приятель, – напутствовал его Пэт. Дэн пустился бегом.

Пэт тем временем закутал Салли в одеяло и забинтовал рану на голове мужчины, но не решился дотрагиваться до сломанных конечностей.

Пэдди казалось, что время еле ползет, и он вздохнул с облегчением, когда услышал вдали гудок паровоза.

Едва состав затормозил, Дэн Харрингтон в сопровождении врача, Шона Рафферти и еще человек десяти рабочих соскочили на землю.

– Шевелитесь-ка, ребята! – закричал Шон. – Разделитесь на группы – пусть одна разгружает рельсы и шпалы, а с остальными мы расцепим вагоны и уберем их с колеи, чтобы уложить недостающие рельсы.

Мужчины дружно принялись за работу, а Шон направился к О'Харе.

– Ну, как дела у девочки? – с тревогой спросил он.

– Док сказал, что она приходит в себя, – сообщил Пэт. – Ты узнаешь ее спутника, Шон?

Рафферти подошел к раненым и взглянул на лицо молодого человека, все еще остававшегося без сознания.

– Нет, я никогда его не встречал, – заявил он. – Что они делали в поезде?

Пэт лишь пожал плечами:

– Я и не знал, что у нас есть пассажиры.

– Ну вот, я сделал все, что мог, – сказал доктор. – Давайте перенесем этих людей в вагон и вернемся в городок.

Рабочие быстро установили на место недостающие рельсы, сцепили вагоны, собрали свой инструмент, а потом забрались в вагоны. О'Хара медленно повел поезд в Тент-Таун.

После грозы Дэйв и Синтия решили не ездить к Боннеру. Когда они вернулись в городок, доктор уже наложил шины на ногу и руку Клея и зашил тому рану на лбу. К счастью, Салли отделалась легкими ушибами, но обоих пострадавших доктор оставил в постели, чтобы понаблюдать за ними некоторое время.

Внимательно выслушав рассказ О'Хары и Шона и убедившись в том, что сестра серьезно не пострадала, Дэйв начал расспросы:

– Салли, что вы с Клеем делали в этом поезде? На вопрос Кинкейда отозвался Клей.

– Сэр, не ругайте Салли, во всем виноват только я, – заявил он.

– Вы меня не интересуете, молодой человек, – сурово проговорил Дэйв. – Тем более что в произошедшем надо винить вашего отца.

– Но Клей не имеет к этому никакого отношения, – вмешалась Салли, – и несчастный случай лишь доказывает это.

– Это верно, сэр, – вымолвил Клей. – Неужто вы полагаете, что я знал о разобранных рельсах и рисковал жизнью Салли и своей собственной?

Синтия положила ладонь на руку Кинкейда.

– Это не лишено смысла, Дэйв, – тихо произнесла она.

– Надеюсь, это правда, – более спокойным тоном сказал тот. – Но это ничего не меняет: во всем виноват ваш отец. На сей раз он зашел слишком далеко – из-за его безобразий могли пострадать люди! Едва не погибли машинист и кочегар!

– Я не верю, что мой отец способен на такое, сэр, – решительно заявил Клей. – Я знаю, он против строительства железной дороги на этой земле, но он не хотел причинить кому-то вред.

– Вы имеете в виду, не кому-то, а собственному сыну? – отозвался Дэйв.

– Нет, сэр, кому угодно. Может, отец и вспыльчив, и упрям, но он не поставит под угрозу человеческие жизни!

– Ну да, особенно если учесть, что на его земле мы нашли целую гору украденных рельсов и шпал. Послушайте, Боннер, я отношусь к нему иначе, чем вы. – Дэйв посмотрел на Салли:

– А ты что делала на этом поезде?

Салли покосилась на Клея.

– Мы ехали в Денвер, – объяснила она, – чтобы там пожениться.

– Что вы там хотели сделать?! – оторопел Кинкейд.

– Дэйв… – предостерегающе проговорила Синтия.

– Сэр, был бы вам признателен, если бы вы не кричали на сестру, – промолвил Клей.

– Да, Дэйв, – вмешался доктор. – Эти молодые люди – мои пациенты, и, если ты будешь кричать на них, я буду вынужден попросить тебя удалиться.

Дэйв глубоко вздохнул.

– Ну хорошо. Прошу прощения. Это больше не повторится, – отрывисто произнес он.

Приблизившись к кровати, на которой лежала Салли, Синтия взяла девушку за руку.

– Так вы хотели убежать, чтобы пожениться без нашего ведома, дорогая? – ласково спросила она.

– Да, мэм, – ответил за Салли Клей. – Вы же видите, как отнесся Дэйв к словам Салли. Думаю, реакция моего отца была бы такой же. Мы с Салли любим друг друга, но знаем, что родные никогда не дадут согласия на наш брак. Мы решили, что не допустим, чтобы дурацкая ссора повлияла на наши судьбы и помешала нашему счастью. – Клей взглянул на Дэйва. – Я очень люблю вашу сестру, сэр. Знаю, вы считаете нас слишком молодыми для того, чтобы создать семью, но моя мать была даже моложе Салли, когда вышла замуж за отца, которому, кстати, было всего девятнадцать лет. Дэйв подошел к двери и выглянул наружу.

– А если твой отец откажется принять ее в семью? – задумчиво спросил он.

– Сэр, мой отец вовсе не такое чудовище, каким вы его считаете!

– Даже несмотря на то что он мог убить двух моих людей, не считая вас с Салли? – иронично заметил Кинкейд.

– Если это и его рук дело, я уверен: отец не знал о возможных человеческих жертвах, – горячо продолжал защищать отца Клей. – Но в одном я не сомневаюсь: он любит меня. И если Салли станет моей женой, отец непременно примет ее!

– Если Клей станет моим мужем, я прошу тебя принять его, – взмолилась Салли. – Я люблю его, Дэвид.

– Да, сестренка, я приму его, – пробормотал Дэйв, наклоняясь к сестре, чтобы поцеловать ее. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Боннер, это…

– Прошу вас, называйте меня Клеем, сэр, – перебил его молодой человек. – Я скоро стану вашим родственником, потому что мы с Салли непременно поженимся, что бы ни случилось.

– Я не стану отговаривать тебя, Клей, но ты должен понять: твой отец должен ответить за то, что натворил, – заметил Кинкейд.

– И что же он натворил, интересно?

Все повернулись на громкий голос и увидели внушительную фигуру Уилла Боннера. Не обращая ни на кого внимания, фермер подошел к кровати, на которой лежал его сын. Он нахмурился, увидев повязки на руке, ноге и голове Клея. Сжав руку юноши, Уилл взволнованно спросил:

– Как ты, сынок?

– Все будет хорошо, папа, – заверил его Клей. – Здешний доктор помог мне.

– Он поправится? – со слезами на глазах обратился к доктору Боннер.

– Не вижу причины, которая препятствовала бы этому, – ответил тот.

– Поверю вам на слово, док. А теперь скажи мне, сынок, как тебя занесло на этот поезд?

– Папа, познакомься с Салли Кинкейд, – проговорил молодой человек, – мы собираемся пожениться.

– Что вы собираетесь сделать?! – взревел фермер.

– Мистер Боннер, – торопливо заговорил врач, – это мы уже обсудили. Поэтому я должен попросить всех удалиться.

– Никуда я не уйду, пока не выясню, в чем дело, – гремел Боннер. – Почему мой сын ехал на этом поезде?

– Мистер Боннер, – обратилась к нему Синтия, – давайте выйдем из палаты, и я постараюсь все объяснить вам.

– А вы кто такая, черт возьми?

– Я – женщина, которая попытается отвести от вас беду, – заявила Синтия. – Пойдемте.

Уилл бросил еще один взгляд на сына:

– Отдыхай пока, сынок, я скоро заберу тебя домой. На улице Боннера ждала дюжина всадников.

– Ну, босс, как там Клей? – спросил один из них.

– Мальчик сломал руку и ногу, но док уверяет, что он поправится.

Среди ковбоев пронесся вздох облегчения. Боннер перевел взгляд на Синтию:

– Что это за девица вцепилась когтями в моего сына? Она из тех шлюх, что промышляют на железной дороге?

– Мистер Боннер, не ругайтесь, – оборвала его Синтия. – Успокойтесь и выслушайте меня. Салли с Клеем хотели убежать отсюда – их никто не понял здесь, поэтому они решили уехать в Денвер.

– А из-за вашего вредительства они могли погибнуть, – вмешался Кинкейд, – как и двое моих рабочих. К вашему сведению, Боннер, эта девица – моя сестра. Если вы еще раз назовете ее шлюхой, то тут же вылетите отсюда!

– Не угрожайте мне, инженер! Меня так просто не испугать.

– Ради Бога! – воскликнула Синтия. – Перестаньте ругаться! Вы как дети! У нас возникла серьезная проблема, поэтому надо сесть и все спокойно обсудить.

– Боннер сам – одна из серьезных проблем, – сердито проговорил Дэйв. – И шериф, которому он платит, не поможет ему на этот раз, потому что я вызвал сюда федерального судебного исполнителя.

– Дэйв, пожалуйста, позволь мне во всем разобраться, – перебила его Синтия. – Мистер Боннер, я – Синтия Маккензи – одна из совладелиц Роки-Маунтейн-Сентрал. Предлагаю пройти в мой вагон, где мы сможем отдохнуть и спокойно поговорить.

– Синтия, надеюсь, ты не позволишь этому мерзавцу ускользнуть от правосудия, после того как он едва не убил мою сестру и двух рабочих?

– Я к этому никакого отношения не имею, – вдруг заявил Боннер. – Выяснилось, что рельсы по своей инициативе воровали двое моих людей. Как только я узнал об этом, тут же прогнал их. Кстати, они уверяли, что никто не пострадал. Узнав об их проделках, я немедленно поехал сюда, чтобы предупредить вас, но меня задержала в дороге гроза.

– Ну да, отличное алиби, – иронично промолвил Дэйв. Фермер бросил на него возмущенный взгляд:

– Вы что, хотите сказать, что я вру? Никто еще не смел называть Уилла Боннера вруном!

– Так друг друга обзывают дети, – ядовито заметил Кинкейд.

Синтия возмутилась:

– Эй, вы оба, вспомните, что нам надо подумать о Салли и Клее! Они любят друг друга и собираются пожениться! Если вы немедленно не помиритесь, то рискуете больше никогда их не увидеть! Вы этого хотите? А теперь… не угодно ли войти в мой вагон, джентльмены?

Оказавшись в вагоне Маккензи, Боннер с любопытством осмотрелся, – Это похоже на жилище дорогой проститутки, – заявил он.

Сжав зубы, Синтия заставила себя улыбнуться.

– Не знаю, мистер Боннер, никогда не бывала в жилищах проституток, – спокойно сказала она. – Прошу вас, присаживайтесь, а я принесу вина.

Боннер опустился на стул, Дэйв сел напротив. Вернувшись, Синтия заметила, что у мужчин такой вид, словно они не знакомы.

– Итак, – заговорила она, вручив мужчинам по бокалу, – во-первых, мы должны понять, что Клей и Салли поженятся в любом случае. Это решено, так что не стоит даже обсуждать это. Но я должна сказать, что вы оба – счастливцы. Будь я на твоем месте, Дэйв, лучшего жениха своей сестре я бы не пожелала. Что до вас, мистер Боннер, поверьте, ваш сын едва ли найдет себе более преданную и любящую жену, чем Салли Кинкейд. Так что примите мои поздравления, джентльмены, вам обоим повезло. – Казалось, ее собеседники лишились дара речи, а Синтия продолжала:

– Давайте теперь потолкуем о том, что вызвало вашу неприязнь. О водоеме, – уточнила она. – Дэйв, скажи мистеру Боннеру, как ты предлагаешь решить эту проблему?

– Не уверен, что после сегодняшнего происшествия мне захочется ее решать, – буркнул Дэйв.

– Последний раз повторяю: я не имею отношения к аварии! – рявкнул Боннер. – Мое слово – золото, железнодорожник!

Кинкейд оценивающе взглянул на него.

– Хорошо, – кивнул он. – Насколько я понимаю, вы не хотите, чтобы на пути вашего скота прошла колея, не так ли? А если колею положат по другую сторону от водоема? Тогда дорога не будет мешать скоту.

– Думаете, правительство пойдет на это? – задумчиво спросил Уилл.

– Почему нет? Какая им разница, если мы придем к согласию? Роки-Маунтейн-Сентрал оплатит перестройку, но – виновны вы в аварии или нет, Боннер, – вам придется заплатить за испорченные вагоны.

– Пожалуй, ваши требования справедливы, – проворчал фермер. – Ведь это мои люди портили колею.

– Я все знаю, Боннер, – проговорил Дэйв. – На вашей земле я нашел пещеру, в которой они прятали украденные рельсы и шпалы.

Боннер расхохотался:

– Кажется, вы выложили все свои карты, инженер!

– Называйте меня Кинкейдом, Боннер. Мое имя – Дэйв Кинкейд.

– Что ж, мистер Кинкейд, раз уж мы вскоре станем родственниками, давайте сразу условимся: мой сын останется фермером, И не вздумайте учить его, как управляться со всем вашим железом.

Дэйв протянул ему руку:

– Идет, мистер Боннер.

Пожав Дэйву руку, Боннер сказал Синтии:

– Как насчет еще одного бокальчика этого винца, маленькая леди? Кажется, нам есть за что поднять тост!

– Знаете что, мистер Боннер, – улыбнулась Синтия, – по-моему, вы правы.

На следующий день Дэйв с Боннером отправились в Денвер. С помощью Элизабет и Чарльза Рейберна были заполнены все необходимые бумаги. Федеральный судья заверил, что в Вашингтоне с документами не возникнет никаких проблем.

По дороге домой ни Дэйв, ни Уилл не проронили ни слова. Но они впервые почувствовали уважение друг к другу. Тем же вечером добрая весть о примирении фермера и Кинкейда разнеслась среди железнодорожников и ковбоев. По этому случаю были широко распахнуты двери салуна, а поскольку была суббота, то веселье било ключом.

Усевшись за столик в уголке палатки, служившей сапуном, Синтия и Дэйв беседовали с Уиллом Боннером. Враждебности между ними больше не было, и оба испытывали явную симпатию друг к другу, которая росла пропорционально количеству выпитых бутылок виски.

Синтия лишь удивленно качала головой, слыша по крайней мере пятидесятый тост за здоровье будущих супругов, Хотя ни жениха, ни невесты поблизости не было. Клей лежал в палатке, служившей лазаретом, стены которой были украшены десятком картинок с пожеланиями здоровья, нарисованных ученицами Салли. Невеста сидела у его кровати и читала ему.

Тем временем один молодой ковбой и один рабочий задумали помериться силами. Вокруг тут же собралась толпа любопытных.

Силы были примерно равны: железнодорожник развивал свои мускулы, годами укладывая рельсы и забивая в них шпильки, а ковбой долгое время ловил и водил на веревках могучих быков и коров.