Текст книги "Бессердечное милосердие"

Двадцать один

Я насчитала четверых. Четверых существ, что крались в темноте.

Я не знала, как удалось им пробраться, ведь они не входили через главные двери, а остальные входы Рот перекрыл.

Стрегасы.

Известные как Свино-Люди.

Я грезила снами Морской Ведьмы о корягах и соли, дыме и заклинаниях, деревьях под солнцем, волнах, песке и шипах… когда вдруг почувствовала, как Ови зашевелилась. Она шепнула мое имя и немедля схватила за запястье. Открыв глаза, я проследила за взглядом Сестры. Голубой рассвет струился сквозь отверстия в потолке, отбрасывая тени на покрытые плащами плечи. Джунипер крепко спала у меня за спиной. В Зале спали все, даже собаки. Коснулась Тригва, и он распахнул глаза. Дернула подбородком на свино-людей, и Тригв кивнул мне в ответ. Мы не шевелились и не схватили ножей, чтобы существа не заметили наше пробуждение, во всяком случае, пока.

Мы наблюдали, как Свино-Люди тихо расхаживали по Залу, внимательно рассматривая гобелены и резьбу. На них были мрачные коричневые плащи с капюшонами, но лица их горели злобой и розоватым, как лепестки роз, цветом.

Так повелось, что Стрегасы крошили сухие кораллы, найденные на берегах и присыпали кожу тем порошком. Поговаривали, что так они старались походить на свиней, на которых охотились и использовали в ритуалах. Ходила, однако, и другая молва – розовыми лицами они хотели напугать врагов и выглядеть при этом таинственно. Но правды никто не знал.

Свино-Люди жили на Кабаньих островах на северном побережье Ибера – диких и безбожных землях, как мне довелось слышать. Но еще прошел слушок, что бог у них все-таки есть, и бог их стар… Старше наших ворских богов, старше самого мира.

Я видела тень, проходящую у моих ног, затем другую…

– Мерзость.

Резким выстрелом рука вырвалась вперед, схватила Джунипер за зеленые кудри.

– Грязная Морская Ведьма. Мерзость, никак иначе.

Один из Стрегасов потянул Джунипер за волосы прямо по полу.

– Брось ее, – закричала я, протягивая руку к топору и вскакивая на ноги. Ови и Тригве поднялись позади меня.

– Мерзость. Мерзость, – Свиньи шепотом скандировали в унисон, выползая из всех теней.

Руна и Индиго подскочили, высоко вскинув ножи. Индиго оглянулась…

Бросилась бежать, врезалась в стрегаса, толкнула того в столб и вцепилась пальцами ему в горло.

– Брось Морскую Ведьму, Свинья.

Стрегас покачал головой, держа Джунипер за волосы. Я сделала шаг: устремилась к Свинье и ударила его в живот рукоятью топора.

– Отпусти ее.

Розовые пальцы выпустили зеленые волосы, и Джунипер скользнула на пол.

Позади Ови и Руна стояли на страже, направив топоры к шипящим теням, что маячили возле гигантского тиса.

Я подняла руку ладонью вверх.

– Индиго, отпускай Свинью.

Индиго глянула на меня, улыбнулась, выпустила горло Свино-Девушки, и та тотчас закашлялась, хватаясь за шею.

Теперь в Зале никто не спал. Воины Рота встали полукругом, обратили мечи в темноту.

– Грязная Морская Ведьма.

Свинья плюнула под ноги Джунипер и снова закашлялась. Я помогла Джунипер подняться, а потом, развернувшись, ударила стрегаса прямо в рыло, и розовая пыль, точно снежинки, взмыла в воздух и затанцевала на свету.

– Еще раз выругаешься, стрегас, перережу горло. – Я вытерла руку о тунику, оставив на ткани розовый след.

Свинья держала рот на замке.

Капюшон свалился, когда я ударила ее по щеке, и она предстала предо мной во всей красе: молодая, лет четырнадцати отроду, с выбритой головой, такой же розовой, как и ее лицо. Но заметила я и утонченность в ее чертах и в маленькой груди, что вздымалась под бесформенным плащом.

– Вижу, прибыли Стрегасы. – Рот явился из-за гобелена. – Воины, опустите свои клинки. Стрегасы, выйдите вперед.

Три Свиньи тихо шагнули вперед, пока не очутились подле Свино-Девушки, чья розовая пыль до сих пор цеплялась за мою тунику.

Рот повернулся к самому высокому из стрегасов – молодому, одного возраста с ярлом.

– Нападешь на гостей моих, Эен, и я расправлюсь с тобой, как в древние лета. – Он сделал паузу. – Это не праздная угроза.

Вождь кивнул и ничего не сказал.

– Морские Ведьмы – грязь. Они принимают грязных иберских моряков в свои кровати, чтобы породить новых морских детей, подобных себе. Они торгуют честью за специи, масла да вино. Они самозванцы, святотатцы…

– Довольно, Астрид. – На этот раз Эен ударил Свино-Девушку по лицу.

Она отлетела и рухнула навзничь, после чего уползла в тень.

Рот повернулся к Джунипер.

– Я позвал стрегасов и предложил злато, чтобы они исполнили ритуалы и пророчества. Но манеры у них явно собачьи. Прошу меня простить.

Джунипер слегка кивнула, подошла к Свино-Девушке, схватила за запястье и заставила открыть ладонь, откуда выхватила зеленую прядь и сунула в боковой карман туники.

– Стрегасы – любители воровать волосы. С их помощью они проклинают жертв. Так что мой вам совет – следите за волосами.

Я приложила руку к голове и сжала копну в кулак.

Вот почему стрегасы обрили головы.

Даже никогда не сталкиваясь со Свино-Людьми, большинство ворсов знают о них. Свино-Люди упоминаются в «Саге Замерзшей Крови». В одном сказании ярл по имени Вигга призвал мистиков, надеясь, что те смогут поведать, как победить морского монстра, который потопил их баркас в Молчаливом море. Трое стрегасов выпотрошили молодую свинью и прочитали истину о морском монстре, Джормунде – полузмее-получеловеке, сыне ворской женщины и иберского бога-змея. Стрегас велел ярлу отдать морю единственную дочь, Эдду, чтобы Джормунд взял ее в жены и успокоился в глубинах морских. Вигга, услышав подобное, убил стрегасов. Однако со временем, когда ярл потерял все корабли и большинство своих людей, он сам вывез Эдду в лодке и бросил в волны морские.

– Пойдем, – звал Рот. – Чем скорее покончим, тем лучше.

Рот подошел к дверям Зала, и мы последовали за ним – Свиньи, Тригв, я, другие Сестры Милосердия и оставшиеся солдаты Рота.

Мы стояли снаружи, пока снег кружил вокруг лодыжек. Я следила за слугами – женщины стирали в ледяной воде, кормили цыплят, загоняли детей по хижинам. Тогда я повернулась, глянула на Цветочную Долину, что стояла белая, сверкающая на замерзшем снегу. Видела и три сожженных деревни, и еще несколько. Одна за другой они простирались от самого леса до бесплодной Слякотной Пустоши.

Рот дернул подбородком, подзывая меня подойти. Я приблизилась, встала возле его плеча, лицом к стрегасу.

– Гляди, – велел он. – Нужно слышать, что они молвят.

Он призвал слугу, и появился шестнадцатилетний долговязый мальчишка.

– Веди кабана, Олин.

Мальчик убежал, но вернулся через несколько мгновений, таща за собой по двору розовую молодую свинью.

Эен принял свинью у мальчика и протянул худощавую руку Роту.

Рот сунул руку в плащ, затем насыпал в ладони стрегаса золотых монет.

– Не проси более. Я все тебе отдал.

– Но не награду.

– Награда для воинов, победивших Зверя. Если, конечно, сам не хочешь сразиться, Эен.

Эен медленно моргнул и ничего не сказал.

Рот кивнул.

– Вот и правильно. Начинай.

Свинья виляла хвостом и косилась на стрегаса, ленивого, довольного.

И тогда стрегас атаковал.

Закружили коричневые плащи, погрузились колени в снег, вонзились ножи в плоть бедного животного. Визг стоял, лилась кровь.

Зрелище напомнило воронов, пирующих на трупе.

Свинья взвизгнула, упала на землю и повалилась на бок.

Эен разрезал животное на белом снегу и вытащил внутренности, бросил их на землю, точно кашу из серого, красного и фиолетового.

Астрид принялась читать знамения.

Зарыла маленькие ручки в дымящуюся, вонючую кучу. Я насчитала шесть ударов сердца… нет, семь… а потом ее карие глаза налились розовым, подобно Коралловой реке, что бежала через южные границы.

Астрид принялась раскачиваться взад-вперед, и красные капельки крови выступили на щеках сквозь розовую пыль.

Эен резко поднял палец.

– Начинается.

Рот и я сделали шаг ближе. Затем упали на колени и наклонились к маленькой, лысой девушке.

– З-з-з-имний туман, точно дым на с-с-с-снегу.

Голос ее был хриплым, глубоким, несмотря на ее возраст, со странным шипением, которое заставило мою кровь похолодеть.

Мне вспомнились камыши в Болотах Красных Ив, шепчущие и шепчущие.

Я вздрогнула.

– Стрела в яблоке глазном с-с-с-струится кровью. С-с-с-следуй за алым ручьем к логову Зверя да следи за зубами волчьими.

Солнце исчезло за облаками, и все мы оказались в тени.

Я принюхалась. Снег.

Снежные бури разразились далеко на западе.

Легкая дрожь сотрясала стройные плечи Астрид. Она погрузила пальцы глубже в свиные внутренности, поднимая пар на утренней стуже.

– Коне-ц-ц придет с поцелуем. О-с-с-терегайтесь укуса. Смерть так и идет по пятам.

Свино-Девушка моргнула, и розовая пелена начала исчезать с ее глаз.

Выпал снег.

* * *

Стрегасы ушли вскоре после предсказания Астрид, обратно к холму, обратно на свой корабль, обратно к темной лачуге, в которой они жили на Свином острове.

Рот и я провожали их взглядами, а за их спинами развевались коричневые плащи.

Эен обернулся, и жуткие розовые щеки отразили тусклое зимнее солнце.

С Морскими Ведьмами я чувствовала мир, с Королевой-Затворницей – силу, страх. Но Свино-Люди наполнили меня примитивным чувством – глубоким, тревожным, будто мы разбили лагерь на древнем поле битвы и спали в грязи среди умерших солдат.

Тригв и Джунипер появились подле меня, опустив к земле глаза. У подножия холма двое стражников подняли бревно, и стрегасы прошли чрез врата.

Я вздохнула с облегчением, когда двери закрылись за их спинами.

– Чую, пути наши вновь пересекутся, – заметил Тригв, уставившись вдаль. – Не думаю, что мы видели последних из стрегасов.

Джунипер кивнула, сделала круговой жест рукой.

– Нанте, Нанте.

На щеки упали снежинки, и дрожь пошла по всему телу.

– Жаль, что горло Астрид не порезала.

Рот плотно закутался в синий плащ и одарил уставшим взглядом.

– Тогда мы не услышали бы пророчества.

Двадцать два

Миновали две ночи, но мы не видали ни тумана, ни Зверя.

Снег падал и падал.

Ночью я спала у очага с Тригвом и Сестрами Последнего Милосердия – по одну сторону устроилась Ови, по другую – Джунипер. Тригв ютился рядышком, как и обычно, и теперь у моих ног еще грелась собака, Вика.

У очага всем было тепло, и мы крепко спали, несмотря ни на что.

Тригв большую часть времени проводил с Сив, врачевателем в желтом. У нее была собственная хижина возле Зала, и они с Тригвом вечерами смешивали зелья, изучали древние лекарские свитки да выхаживали больных.

Руна и Индиго дневные часы тратили на изготовление стрел и стрельбу по мишеням. Индиго научила Руну мастерить тисовый лук. Она отрезала ветку от древнего тиса, и тогда Джунипер и предсказатель, Флинн, провели ритуал на рассвете, который изобиловал таинственными жестами и тихим пением.

Джунипер часто оставалась с предсказателем, что меня не удивляло – он казался нежным, красивым. Изо дня в день они спускались к долине и Звездной реке – Джунипер уверяла, что быстротечные воды помогают ясновидению. Я часто наблюдала за ними с вершины холма: ее зеленые волосы и черный плащ Сестер Милосердия сливались с темными волосами и белой медвежьей шкурой Флинна.

И Ови. Ови исчезала с Вейл. Вместе они делали обходы, проверяли еду на кухнях; варку медовухи в подвалах; коз, свиней и овец в хозяйственных пристройках. Она, казалось, назвалась товарищем и защитницей девушки и довольствовалась этой ролью.

Я вечерами пила вайт с Ротом.

Вскоре я узнала, что ярл шел по пути Обина. Он не приносил в жертву животных во время летнего солнцестояния, а вместо этого совершал подношения хлеба и меда на древних камнях вблизи реки и ручья. Он верил в силу природы – магию деревьев и земли, ветра и моря. Обин был богом поэтов, и единственный понимал, что жизнь есть бесконечный ряд перекрестков, который ведет к глубокой радости и страшной печали.

Как бывшая Сестра Милосердия, я все еще молилась Валькрии. Но Обин начал навещать меня во сне – короткие видения широкоплечего мужчины, прислонившегося к древу на перекрестке. Его ясные голубые глаза щурились на заходящее солнце.

И в моих снах Обин был похож на Рота.

Мы с Ротом много разговаривали и много пили. Он, казалось, ценил мое общество, и я была не скупа на сей подарок. Он оказался чудным рассказчиком с глубоким, выразительным голосом. Поздно ночью, когда вайт совсем овладел его сознанием, он расслабился и поведал мне истории из детства.

– Когда мне было десять лет, я отправился охотиться на троллей и искать сокровища в Скальских горах, – говорил он на вторую ночь. – Убежал я без отцовского разрешения, намереваясь искать чудищ и славу в глубоких темных Слякотных пещерах, протянувшихся на несколько миль под горой.

– Ты в одиночку пошел? Смелый поступок.

Рот покачал головой.

– Нет, пошел я с пятью товарищами, все – сыновья лучших отцовских стражников. И все теперь мертвы.

– Логафелл? – Я протянула руку, и Рот наполнил мой рог вайтом.

– Да.

– Отыскал его? – Мой голос стал невнятным. Сколько раз я наполнила рог? Четыре? Восемь?

– Кого? Тролля? Нет. И сокровищ не нашли. Одни лишь бесконечные темные пещеры, одни пустые, другие заполненные костями людей и животных.

Разговор Рота о пещерах вызвал у меня внезапное стремление к воздуху. Я поднялась на ноги, откинула занавесь с окна, и, вдохнув аромат душистой ночи, вновь вернулась на место и долго молчала, задумчиво глядя на рыжеющее пламя в очаге.

– О чем задумалась, Фрей? – спросил Рот спустя мгновение.

В Ворсе сочли бы этот вопрос грубым – на кой лезть в чужие мысли? Но я не возражала.

Я глянула на ярла, чьи глаза в свете лунного потока светились пурпурно-голубым. Интересно, мать его действительно была Морской Ведьмой, как утверждала Матушка Хаш? У некоторых Морских Ведьм глаза становились сиреневыми в зареве лунного света, но в Мерроу я такого не заметила. Впрочем, в те дни я и не искала ничего подобного.

– Думала о подруге Саше и сыне ее, Аарне. Надеюсь, они не знают бед с Морскими Ведьмами, и им тепло среди Опаленных Деревьев. Я частенько о них вспоминаю. – Я сделала паузу. – Почему-то мне трудно забывать людей, невзирая на то, как коротко их присутствие в моей жизни. Я всегда думаю том, кем люди были до нашей встречи, и какими путями отправятся после. Сигги говорила, что для Сестер Последнего Милосердия это – паршивая черта, которая только усложняет работу. И оказалась права.

Рот кивнул.

– Если память – это проклятие, то я тоже страдаю от сего недуга. Во сне я часто вижу лица мертвых спутников.

– Нет, это вовсе не проклятие. Пока о мертвом помнят, он остается жив.

Рот склонил голову да улыбнулся.

– Отныне так и буду считать.

Я протянул руку, и Рот наполнил рог.

– Слышала, мать твоя – Морская Ведьма, – сказала я, с трудом выговорив последние два слова. – Правда ли это?

– Правда.

– Какими ветрами занесло ее в Голубой Ви? Она ведь замуж вышла здесь?

Рот остановился.

– Длинная история, которую лучше всего рассказывать под полуночным солнцем теплой летней ночью.

– И то верно, – согласилась я. – Я не тороплюсь.

Мы сидели молча, наблюдая за огнем.

Я сделала последний глоток вайта и погрузилась в сон, прижав к груди подбородок.

Спустя время я пробудилась, но Рот так и спал в кресле рядом со мной, запрокинув голову и с безмятежным лицом.

* * *

На третье утро, позавтракав овсянкой с медом и молоком, я собрала Сестер Милосердия. Мы спустились на пустой тренировочный двор и начали практиковать Седьмую Ступень под голубым небом, что простиралось над долом и горами.

Спустя час-два к нам присоединилась Индиго, и Ови тотчас принялась показывать шаг. Девушка быстро освоилась, и вскоре все мы с легкостью проделывали движения средь танцующих белых снежинок.

На четвертое утро мы собрали всех женщин в Зал и попросили присоединиться к нам, включая целительницу, Сив. Тренировочный двор, когда-то занятый воинами-мужчинами, теперь превратился в площадку четырех бывших Сестер Последнего Милосердия, бывшей актрисы и двух дюжин женщин и девочек от десяти до семидесяти лет. Слуги с кухонь держали ножи, но остальные схватили с земли палки. Это не важно – они пока просто учились.

Зверь все еще не появлялся. Ни той ночью, ни следующей.

На шестое утро я подняла глаза и увидела Рота. Он стоял там больше часа, временами меняя позу, чтобы дать передышку правой ноге.

Танец на краю. Все мы, женщины, двигались в такт, пока Ови выкрикивала команды. Шипения наших клинков, когда они взмывали в воздух, стук ботинок о землю – все это дарило мне острую и чистую радость. Я нутром ощущала свою силу, как обжигающий глоток вайта.

Я перестала быть обычной странницей. Не была более простой девушкой, что скитается по миру со своими спутниками. Я чувствовала родство с этими людьми, этими женщинами, Ротом и его Залом. Всего неделю мы провели в Голубом Ви, но это была самая длительная остановка с момента моего ухода из Блаженного Дома в четырнадцать лет.

* * *

Вечер седьмой ночи взвил к небесам серо-голубой туман, который расползся по долине.

Рот и я стояли вместе на холме возле Зала и смотрели за появлением редкостного тумана на снегу. Дымка двигалась быстро, стремительно охватывая Цветочную Долину.

– Жаль, что я не могу спасти их всех, – печалился Рот. – Жаль, что не могу спрятать их всех за своими воротами. Да и сколько там поместиться? С десяток, максимум, локоть к локтю? И кто решит, кому из них жить, а кому умереть?

Я понимала.

– По пути сюда мы прошли несколько деревушек. Те, кто мог сбежать, – давно сбежали. Мужчины прячутся в лесу. В домах остались только больные, раненые, пожилые и слишком юные. Они будут жить, полагаясь на судьбу и удачу. Будут жить или же умрут.

Рот повернулся, поглядел на меня.

– Я бы умер на их месте, если бы мог.

– Знаю.

Гром эхом разнесся по долине, такой раскатистый и глубокий, что я почувствовала, как он отдается в самое сердце. Спустя мгновение я услышала его снова. И снова.

Я осмотрела горизонт, но кроме тумана ничего не увидала. Глянула на Рота.

– Это не гром.

– Нет.

Я потянулась к кинжалу и прижала его к телу острой стороной наружу, в четвертой позиции Седьмой Ступени.

Ни с чем не сравнить вой Логафелл. Ни с чем, кроме как со звуком разрушения, убийства, разорений, ударов да поджогов.

– Гляди, Рот. – Я указала пальцем.

Девчушка бежала сквозь туман к воротам. Она была совсем мала, может быть, четыре или пять годков отроду.

Белое шерстяное платье сияло красным от крови.

Рот посмотрел на правую ногу, затем снова на меня.

– Спаси ее, Фрей.

Я бросилась бежать.

Стражников не было у ворот. Рот загнал их за стену, когда туман поднимался – стража никогда не выживала после нападений Логафелл, а терять солдат – непростительная роскошь. Я подняла бревно, напряглась изо всех сил, еще напряглась, пока оно наконец не сдвинулось с места.

Распахнула высокие двери, и меня встретила стена тумана. Глубоко вздохнув, я слепо устремилась к девочке.

Мое плечо врезалось в ствол дерева, и, пошатнувшись, я отпрянула назад.

Ноги споткнулись о камни, похороненные под снегом, и я упала коленями в грязь.

Наконец ветер сменил направление, и туман рассеялся.

Заметила девчушку возле трех высоких сосен. С пылающим лицом, изнуренная, она бежала и бежала…

Помчалась ей навстречу… все ближе и ближе.

Наклонилась, подхватила девочку на руки.

Расстегнув плащ Сестер Милосердия, спрятала бедняжку от холода, пока та продолжала кричать, хотя звук теперь заглушало мое плечо.

Крепко обняла ее и бросилась бежать.

Ее ноги бились о мои бедра, а дыхание согревало шею.

Я ощущала нутром вой Логафелл. От этого рева закипала кровь в жилах, дрожали даже кости.

Обернулась, щурясь сквозь туман и снег…

Волк, Великанский Волк, мохнатый, с рыжей шерстью и желтыми глазами. Пять футов в высоту и восемь футов – от носа до хвоста.

Великолепное создание.

Чудовищное создание.

Он поднял переднюю лапу.

Беги, Фрей. БЕГИ ЖЕ.

Рот встретил меня у дверей, и тут же захлопнул ворота, чуть только спина моя оказалась за порогом…

Волк врезался в дверь и принялся таранить ее удар за ударом, удар за ударом.

Ворота дали слабину, закачались. Застонали.

Девчушка разрыдалась, а я прижала ее крепче – так крепко, что почувствовала биение ее сердца. Считала удары, ожидая, когда Зверь прекратит нападение: сотня… двести… триста…

Удары прекратились.

Волк отступил в туман.

Он знал, что по ту сторону получит очередной шанс.

Взобравшись на вершину холма, мы увидали дым из деревни – не дымку, а чуть темнее. Прямо под дымом танцевало рыжеющее пламя, как Элверс после пиршества в разгар лета.

– Торстен горит, – тихо и грустно сообщил Рот, глядя на долину.

Сив взяла у меня девочку, когда мы добрались до Зала. Бедняжка испугалась и вцепилась в мою тунику, широко раскрыв глаза.

– Ш-ш-ш, – успокаивала я, потирая большим пальцем щеку. – Сив позаботится о тебе. С ней ты в безопасности.

Сив успокоила ребенка, покачивая взад и вперед. Я не так уж много времени провела с целительницей, но мне казалось, что нежности в ней много, как у Джунипер.

Сив поймал взгляд Тригва, а затем указала на жемчужно-белые пальцы девочки.

– Разотри ей ноги. Она бежала по снегу.

Тригв взял в ладони ножки малышки и принялся растирать, пока живой цвет вновь не вернулся к стопам и пальцам.

– Какая деревня пала? – тихо спросил он.

– Торстен.

Тригв кивнул и ничего не сказал.

Рот стоял подле тисового древа, толкуя со своими людьми. Я обратила внимание, что всем мужам уже за тридцать. Теперь стало ясно, как день, что они – те последние шестнадцать воинов, лучшие из бойцов Рота – опытные ветераны, которые пережили остальных.

Рот поднял голову, увидел, что я смотрю на него, и тотчас подозвал меня кивком подбородка. Я направилась в его сторону; подле меня шли Тригв и Сестры Милосердия.

– Каков план, Фрей?

Я положила руку на рукоять топора и позволила воинам оглядеть меня.

– Выйдем за стену и встретимся с ней.

Мужи закричали, забранились. Того я и ожидала.

Рот поднял руку, и они замолчали.

– Логафелл уже выманивала нас из-за стен. Скажем тебе – это верная смерть!

Я кивнула.

– Верно, ловушка. Но на этот раз мы не станем нападать, но раним ее. Если верить предсказанию стрегаса, я последую за ней по следам кровавым в логово и убью прямо там.

Рот пристально посмотрел на меня. Решение было верным, и он это знал, даже если оно и означало погибель для стражи.

Кровь их будет на моих руках.

Вперед вышла Джунипер.

– Сегодня вечером мы отправимся за Логафелл и не станем медлить.

Руна глянула на меня, затем схватила свой новый лук и повернулась к мужчинам.

– Я, например, не боюсь.

Ови вытащила топор и повернулась к Роту.

– Сделаем по старинке – сталью да кровью.

Я видела, как выражения лиц последних шестнадцати воинов Голубого Ви медленно сменились от тревоги к… гордости.

Рот подошел к стене и схватил двуглавый боевой топор, легко поднял его и повесил за спину.

– Не будем трусить, – призвал Рот глубоким эхом, что разнеслось по всему Залу. – Не станем прятаться за вратами, в то время как великан поджигает наши деревни. – Он поднял топор над головой, и голос его возвысился до крика. – Отвоюем же Голубой Ви!

– Отвоюем! – еще громче вскрикнула я, – потому что мы – ворсы!

Мы медленно двигались к Торстену, пока туман вился вокруг наших тел, точно когти, и цеплялся за кожу, как ледяная паутина.

Если это охота, мы станем добычей.

Тригв, Индиго, Сестры Милосердия и я шагали в середине. Рот шел подле нас, а воины окружали нас со всех сторон.

Тишина.

Только хруст сапог по замерзшему снегу. Я принюхалась, почуяла туман, что струился сквозь глотку, оседая в легких.

Пот струился по спине, невзирая на холод.

Рот дал Тригву большой топор с ручкой из гикори, и он сжал его в кулаке, глядя на туман. Несмотря на худые познания в боевом искусстве, Тригв выглядел уверенно. Выглядел храбро. Я бы предпочла, чтобы он остался в безопасности в Зале вместе с Сив, но я знала, что лучше об этом не просить.

Запах гари доносился со стороны Торстена, и он не давал сбиться с пути. Глаза застилал туман, и мы вздрагивали от каждого звука, каждого хруста ветки, каждого совиного уханья. Но, тем не менее, продолжали свой путь сквозь липкий туман.

Я молилась.

Не за победу молилась, но о том, чтобы туман рассеялся, чтобы сражение было честным, чтобы я узрела перед смертью северное чудище.

Услышала резкий вздох справа от меня.

Один из воинов, высокий человек с печальными глазами, рухнул на колени и выронил на землю оружие. По его тунике сочилась кровь.

Второй человек тоже попался – со вспышкой белых клыков Зверь дернул жертву назад прямо за волосы. Топор воина упал возле моих ног.

Я почувствовала дуновение воздуха, услышала щелчок костей, когда третьего мужа вырвали из нашего круга.

Сомкнули круг плотнее. Увидела страх в глазах воинов, ощутила и собственный страх.

Страх настигнет, превратится в панику, и тогда мы бросимся бежать обратно в Зал.

– Довольно! – крикнула я.

Повернулась к Роту, щурясь в дымке.

– Волки Логафелл схватят одного за другим. Нужно выманить ее из тумана.

Рот поднял боевой топор в правой руке.

– Убьем волков! – закричал он глубоким гласом, что тотчас пронзил туман. – Вытащим из логова!

Я повысила голос, чтобы соответствовать его тону.

– Ступайте по запаху! Идите в туман и атакуйте, прежде чем они нападут на вас!

Сестры Милосердия и воины рассеялись в темном тумане, пока я вслепую двигалась на восток, держа перед собой оружие. Вдохнув, почувствовала запах ягод можжевельника и снега…

А еще запах меха. Мокрый, земляной запах меха, как кнут, щелкнул мне прямо в лицо.

Бросилась в дымку, схватившись за топор обеими руками…

Закричала…

И вонзила клинок в чудище, пока не услышала хруст кости.

Выдернула топор, ударила снова, но на этот раз взяла ниже.

Существо выло…

Выло и выло…

И когда оно упало, грохот эхом отозвался в моих ступнях.

Сделаю это быстро и чисто, как убийство из милосердия. С новым воплем я вскрыла ему глотку, а кровь забрызгала мне лицо.

Ветер поднялся, и пятно голубого тумана рассеялось. Я посмотрела вверх. Ови и Тригв стояли справа, а прямо у ног их лежал мертвый волк. Один из воинов, податливый человек с рыжими волосами, взял на себя другого. Повернулась налево и увидела Рота с поднятым топором над мертвым зверем.

Наши глаза встретились.

– Все в круг! – закричал он.

Позвала Джунипер и Руну, и они отозвались. Они были живы и здоровы, слава богам.

Вместе, спина к спине, мы пробирались сквозь туман. Бесшумно. Выжидающе.

– Мы привлекли ее внимание, – шепнул Рот. – Готовьтесь и будьте настороже.

Ветер снова сменился.

Ови, вскинув клинок, указала в сторону.

– Вон.

Логафелл.

Та присела возле высокой, укутанной снегом сосны, обняв колени. Белокурые волосы развевались вокруг мускулистого, полуголого тела, как завеса монахини Готи.

Она уставилась на нас глазами размером с яблоки.

Логафелл сжала губы, зарычала, оголив перламутровые зубы размером с устричную раковину, а затем откинула голову и завыла.

В вопле ее слышалось нечто древнее, первобытное.

Она поднялась с земли… Вздымалась все выше и выше, как древо или бог. Ручищи ее были толстыми, точно колонны.

Земля дрожала, пока она кружила, ритмично стуча ногами, будто не земля под ней, а барабаны Королевы-Затворницы. Из-под изношенной шерстяной туники проглядывали мощные, рельефные мышцы.

Индиго и Руна обменялись взглядами, прижались друг к другу плечами. В унисон они отпустили тетивы.

Мы все наблюдали, как стрелы взмыли в воздух…

И каждая из них отскочила от гиганта, оставив лишь слабые кровавые следы.

– Что теперь? – закричала Руна. – Что делать, Фрей?

Ветер сменился, и туман вернулся в пятнах молочной дымки. Индиго и Руна крутились в тумане, приготовив стрелы…

Но Логафелл бросилась в наступление, схватив одного из воинов за плечо своими пальцами-ветками. Тело его взмыло в воздух и тотчас исчезло в тумане.

Кровь капала на наши лица, точно дождь.

Она отбросила обмякшее тело в сторону и снова кинулась вперед. Резкое движение руки… и Рот полетел назад и приземлился на правую ногу. Приземлился тяжело.

Где-то справа запахло мокрым мехом.

Где-то слева раздался крик Тригва.

– Тригв.

Все происходило слишком стремительно. Я ничего не видела сквозь чертов туман.

– Тригв.

Ответа не последовало.

Вновь учуяла запах мокрой шерсти. Близко… Еще ближе…

Джунипер развернулась, широко раскрыв глаза, схватила меня за руку.

– Встань на колени, Фрей.

Я присела на корточки, и Морская Ведьма прыгнула мне на спину, а затем устремилась в воздух быстро и легко, точно лань. Одним взмахом перерезала она волчье горло над моей головой.

Волк повалился на землю, скорчился на снегу, заливая мех красной кровью.

Мы с Джунипер отступили от Зверя в дымку, и вскоре ветерок коснулся моей щеки, развеяв пелену тумана…

Логафелл. Она опустилась на колени рядом с умирающим волком, возложив на его шею свои руки, пытаясь остановить кровь.

– Давай, Руна! – закричала я. – Скорее! Целься в глаз!

Руна помчалась ко мне; Индиго – по пятам за ней. Подняла лук…

Но промахнулась.

– Еще раз! – завопила я.

Еще одна стрела засвистела в воздухе, на этот раз от Индиго.

И вторая.

И третья.

Руна сменила позу и глубоко вздохнула…

Пятая стрела попала в цель и глубоко погрузилась в глаз Логафелл, скрыв полностью наконечник в радужно-черном зрачке.

Логафелл взвыла.

Звук пронзил мой разум, точно огонь, обжег кожу, и глаза, и скальп. Это продолжалось и продолжалось…

Но вдруг… воцарилась тишина.

Я положила руки на землю и почувствовала грохот четырех зверей, что бежали прочь в туман.

* * *

Я нашла Тригва под можжевеловым деревом. Рука была сломана, но он был жив.

Опустилась на колени в снег, вознесла хвалу Валькрии и Обину.

Рот тоже выжил. Нога изнурительно болела, а на затылке открылась глубокая рана, которая кровоточила, как прирезанная свинья.

Останки воинов мы обнаружили в лужах крови: конечностей не хватало, черепа были раздроблены, на коже остались следы зубов. Девять из последних шестнадцати пали.

В Зал мы возвращались медленно, таща на сосновых ветках раненых и мертвых и оставляя за собой застывающие кровавые следы.

Рот лежал без сознания. По возвращении в Зал мы доставили его в покои, чтобы Сив могла позаботиться о нем.

Индиго и воины сожгли товарищей, а мы с Сестрами Милосердия отправились в долину на поиски выживших.

В Торстене было около двадцати домов, но более половины нынче сгорели дотла. Живых мы не нашли.

Ови обнаружила тела трех молодых девушек возле тлеющего флигеля. Три ушибленных трупа с переломанными костями, самому старшему из которых было лет восемь.

Я бросила топор в снег.

– Логафелл умрет за содеянное. Клянусь жизнью своей и всеми теми, чьи жизни забрала.

Джунипер изобразила знак справедливости – крест с одной короткой линией, и второй – длинной.