Текст книги "Бессердечное милосердие"

Двадцать пять

Только с седьмого удара удалось мне срубить голову Логафелл.

Левая рука ни на что не годилась, и шевелить я ею не могла, иначе боль стреляла прямиком в колено. Так что пришлось рубить Зверя Голубого Ви одной рукой – правой. Той рукой я крепко схватила рукоять топора и замахивалась, замахивалась, пока скрипела сталь да хрустели кости Зверя.

Остальную часть мы сожгли в пещере, распустив серый дым по темным переходам. Я хотела испепелить тело под открытым небом и выпустить дух на свежий воздух Ворса, но решила, что и головы должно быть достаточно.

Джунипер, наша маленькая Морская Ведьма, несла тело Руны по длинным и темным тоннелям. У Индиго было ранено плечо, у Ови – ребра, у меня – рука, и из всех нас Джунипер оказалась самой сильной.

Если бы могла, я бы сама несла Руну на руках, как та несла повешенную девушку с перекрестка.

Джунипер поговаривала, что водопады ловят злых духов, хватают в сети, точно рыбу. Так, когда я проходила мимо, холодный туман зацеловал мои щеки, и я почуяла защиту.

– Мы будем пить за Руну, будем чтить ее память, – сказала Ови, умывая топор в белом снегу. – Каждую ночь у огня. Где бы мы ни были, кем бы ни стали, мы никогда не забудем.

– Никогда.

Медленно мы собрали две волокуши из сосновых веток – для Руны предназначались одни, для головы Логафелл – другие.

Я знала, что народ Голубого Ви пожелает воочию узреть, что осталось от великана. Им нужно почувствовать себя в безопасности, осознать, что весь кошмар закончился.

Два дня мы возвращались в Зал Пиршеств, отягощенные ранами, печальными сердцами и трудной ношей. Мы говорили мало, и ели мало, а спали и того меньше. Я натирала плечо Индиго бальзамом из черного грецкого ореха, накладывала арктический бальзам на ребра Ови и страшные ожоги, что покалечили ладони, руки и спину и сделали их красными, как у Королевы-Затворницы.

Ту же мазь я прикладывала к недостающим своим пальцам, если могла вынести страшную боль. Развязывая повязку, мне приходилось задерживать дыхание, чтобы не чувствовать запах опаленной плоти.

Раньше, представляя убийство Зверя, я помышляла лишь только о славе, триумфе, о том, как четыре бывших Сестер Милосердия войдут в Зал Пиршеств героями, победителями, завоевателями.

Или же думала о смерти. Не о тихой смерти Милосердия, но благородной смерти из стали, крови, криков и погребального костра, что вздымается до небес.

Но когда мы прошли через ворота и поднялись в гору к Залу Пиршеств, мои мысли были далеки от героических.

Я обернулась на волокуши, посмотрела на Руну и ее плащ, что вздымался порывами зимнего ветра. Темные волосы рассыпались у шеи, волочась кончиками прямо по снегу.

Мысли кружили вокруг подруги и останков Зверя, что лежали на санях.

Девушка пала.

Великан пала.

* * *

Мы вошли в Зал, и нас приветствовали.

Кричали: «Хелтар, хелтар, хелтар».

Выкрикивали наши имена, и звук эхом отражался от стропил.

Мы остановились под гигантским, изможденным тисовым древом. Молва о нашем прибытии разошлась быстро – нас завидели на вершине холма, оттого и людей в Зале было полным-полно.

Услышала крик, потом другой.

Толпа расступилась.

В Зал Пиршеств явился Рот.

У ворот я из любопытства спросила у стражи о здоровье ярла, и они сказали, что тот очнулся вскоре после нашего ухода. Первый раз за эти дни на моем лице засияла улыбка.

Подошел ярл Голубого Ви. Белокурые волосы были распущены, синий плащ развевался на ветру. Ежели и был он ранен в бою с Логафелл, никак свою боль не выдавал. Обхватил он предплечье, коснулся локтя теплыми ладонями, и сердце мое забилось чаще.

Глянул на волокушу рядом со мной – сначала на Руну, потом на голову Логафелл, укрытую овчиной из ее пещеры.

– Фрей, – тихо молвил он. – Мертва Логафелл.

– Мертва, – согласилась я.

Я повернулась к толпе, схватила топор здоровой рукой, подняла его в воздух.

– Голова Логафелл, Зверя Голубого Ви. Отнеситесь к ней с уважением. Деннские пираты убили ее молодых дочерей, последних в своем роде. – Я сделала паузу, оглядывая толпу. – Мы убили последнего ворского великана, и я хочу, чтобы сгорела она рядом с воином Руной Лучницей, и чтобы погребальный костер виднелся со всех уголков долины.

* * *

Сив быстро нас осмотрела.

Мы были в бане, где стояли длинные деревянные кадки, под каждой из которой полыхал огонь, нагревая воду. Пар выходил из небольшого отверстия в потолке. В воздухе пахло свежестью, цветочным благоуханием – Сив добавила сушеные травы в воду, чтобы предотвратить заражение и помочь справиться с усталостью.

Спать лечь мы пока не могли – нам предстояло предать огню нашего друга.

Сив вручила мне зелье от ледяной лихорадки, и я быстро проглотила зеленую, светящуюся жидкость. От зелья сначала онемел язык, затем рот, потом руки, туловище, ноги.

За несколько дней боль в руке заметно стихла.

Боль в моем сердце оставалась яркой и острой, как и прежде.

С помощью Сив мы вылезли из одежды, погрузились в ванны. Я вытянула конечности, не опуская в воду раненую руку.

И глубоко вздохнула.

Индиго зашипела от боли, когда Сив налила красное масло на след от волчьего укуса.

– Еще раз так сделаешь, и я сдеру с тебя шкуру!

Сив глянула на Ликующую Звезду, но лишь улыбнулась.

– Вряд ли с твоим плечом сумеешь.

Следующая на очереди была я, и она нежно обработала пеньки, оставшиеся от пальцев. Запах опаленной плоти сменился медом и ладаном.

– Ты потеряла много крови, – прошептала она. – Не знаю, как ты добралась, да еще и поклажу тянула.

– Мы – ворсы, – гордо заявила я.

Глаза наши встретились и взгляды надолго прильнули друг к другу.

– Тригв в моей хижине, ждет встречи с вами. Сходи к нему после бани.

* * *

Я нашла Тригва в маленькой теплой хижине, где он пытался одной рукой в повязке смешивать зелья. Тригв выронил стеклянный сосуд, завидев меня на пороге, и колба упала на пол, разлив повсюду маслянистую фиолетовую жидкость.

– Я выжила. Сдержала обещание.

Долго мы не выпускали друг друга из крепких объятий.

* * *

В ту ночь на погребальном костре из горной березы мы сожгли их обеих.

Девушку и великана.

Пламя вздымалось все выше и выше оранжевым светом на фоне черного неба. Все выше и выше, на двадцать футов, тридцать, пока костер облизывал звезды.

Индиго с одобрением наблюдала за пламенем.

– Береза горит быстро и пылко. Руна не хотела бы, чтобы тело ее тлело.

– Скоро вознесется она в Холхаллу. – Я бросила лук Руны в костер. – Пусть же возьмет его с собой в Зал Погибших.

– Времена чудищ и мужей канули в лета, – сказала Ови. – Этот конец и есть начало.

Джунипер изобразила жест истины.

– Логафелл была последней из ворских великанов. Морские Ведьмы, как и ветер, подтвердили догадки.

– Больше никогда мы не увидим подобных. – Я имела в виду не только Логафелл, но и Руну. – Мы отвернулись от торговли смертью, и наш путь привел к радости и славе. К потере и горю.

– Такова жизнь. – Ови прижала кулак к сердцу. – Такова жизнь, Фрей.

Я смотрела на пламя и думала о Руне.

Рядом со мной Джунипер заплакала.

Ови, моя мужественная Ови, подошла к Морской Ведьме, обняла за талию.

– Не горюй по Руне. Она пала смертью храбрых.

Джунипер, моргнув, приложила ладони к щекам.

– Я не по Руне горюю, а за Фрей. Она из Ворса и не станет лить слез, так буду тогда плакать я за нее.

* * *

После нашего возвращения несколько ночей я не могла спать. Всем я сказала, что рука причиняет боль и мешает заснуть, но болела не рука – болело сердце.

Я бродила по Залу, думая о Руне и, в конце концов, Тригв поднялся и пришел ко мне.

– Я говорила ей, чтобы она шла с Квиксами.

– Смерть ее благородна, – ответил Тригв. – Не отбирай честь у ее гибели.

Я согласилась с его словами и продолжила шагать.

На четвертую ночь явилась ко мне Индиго вместо Тригва, найдя меня в темноте. Я повернулась и увидала, что она стоит в конце коридора, наблюдая за мной. Рука по-прежнему оставалась в повязке, но плечо заживало. Сив уверяла, что Индиго полностью оправится, но шрам навсегда останется при ней.

Я приблизилась.

– В чем дело, Индиго?

– Я приняла решение. – Индиго сунула руку в тунику и вытащила кинжал Руны. – Присоединюсь к Квиксам, как мечтала Руна. – Она подняла лезвие к затылку. – Поможешь мне?

В ответ я кивнула. Взяла нож и принялась обрезать косу, пряди от которой так и посыпались на пол к ногам.

– Рассказала Морской Ведьме о своем плане, – продолжила она, когда с волосами было покончено. – Джунипер согласилась, что это восстановит разлад, что возник после смерти Руны. Больше нет нужды оплакивать ее, Фрей.

Я протянула руку и провела ею по стриженой гриве.

– Броди по Бесконечным Лесам, Индиго. Охоться, странствуй и будь свободна.

Индиго схватила меня за руку.

– Давай станем Кровными Сестрами. Давай спать среди деревьев, под звездами, шепча имя Руны.

Я закрыла глаза, представила, как тихо двигаюсь через зимний лес по свежевыпавшему снегу с Индиго под боком да с песнью на языке, а впереди маячит олень.

– Вместе вернемся в пещеру Логафелл и отправимся к Скальским горам в поисках сокровищ…

Вообразила нас с факелами в руках, бредущих по темным залам за подземной рекой… в гору, все глубже и глубже… и там пещера переходит в открытый зал, усыпанный златом…

Открыла глаза, покачала головой.

– Не могу, Индиго. Я решила пойти на юг с Тригвом, чтобы он учился у Целителей Орейта. – Я замолчала. – Однажды я вернусь. И найду тебя, даже если и придется обыскать весь Бесконечный Лес Ворсленда. И когда найду, останусь с Квиксами столько, сколько пожелаешь. Навсегда останусь, если пожелаешь.

После этого я вернулась к очагу и скользнула в груду теплых тел. Обвила Ови руками, сомкнула глаза.

Индиго присоединится к Квиксам вместо Руны.

Правильное решение. Доброе решение.

Мой разум обрел покой, и я наконец заснула.

* * *

Эска Рот потерял почти всех людей из-за Зверя Голубого Ви. Осталось лишь семеро из десятков его воинов.

Женщины Голубого Ви принялись тренироваться всерьез, чтобы стать мастерами «танца на краю». Вдовы и дочери без отцов вышли из деревень Цветущей долины, чтобы бороться и жить в Зале, как до этого жили мужчины.

В тот последний день я присоединилась к ним на рассвете. Прищурилась перед холодным зимним светом, наблюдая, как движутся они по Семи Ступеням.

Ярл Рот обзаведется первой женской армией в Ворсленде, какой не бывало на памяти со времени «Хроник Ведьмовских Войн».

Я не приняла вознаграждение ярла.

Джунипер, наша маленькая Ведьма, украла из пещеры Логафелл золотые тарелки. Тех тарелок хватит, чтобы добраться туда, куда нам нужно.

Мне бы даже хватило золота, чтобы платить за обучение Тригва у Целителей Орейта.

А Рот, оставив при себе вознаграждение, сумеет поставить на ноги свое ярлство. И выкупить Иберских лошадей.

В последний вечер, прежде чем мы ушли, Тригв спустился в хижину Сив, чтобы попрощаться, а я тем временем встретила Рота у гигантского тиса. Мы сидели на скрученном корне древа и пили вайт из черного рога, как в нашу первую ночь.

– Значит, направитесь в Ибер? – Лунный свет сочился сквозь дыру в потолке, и глаза Рота засияли фиолетовым.

– Да.

– Не заскучаешь по холоду и снегу?

Я привалилась к толстому стволу и отпила вайта.

– Ничуть.

Он тоже откинулся, и плечи наши соприкоснулись.

– Я сочиняю сагу о вас и о том, как вы побороли Логафелл.

– Ты, значит, поэт? – Меня его слова удивили, хотя и напрасно. Рот обладал глубиной чувств и большим сердцем, необходимыми для создания прекрасного стиха.

Он кивнул.

– Как и мой отец при жизни. Сторри Стурлсон – один из наших предков, автор «Саги Замерзшей Крови».

Я повернулась, запустила восемь оставшихся пальцев в длинные белокурые волосы Рота – хотела сделать это с тех пор, как впервые посмотрела на него. Сжала его кудри в кулак до боли в ранах.

Поцеловала его.

Когда после трапезы Рот отправился в свои покои, я последовала за ним и сбросила возле очага одежды. Ярл Рот помог мне, ведь рука до сих пор болела, и не один месяц потребуется, чтобы научиться ловко пользоваться оставшимися пальцами. Однако я еще легко отделалась.

Когда я осталась нагой, Рот протянул руку, распустил мои серебряные волосы. Вздохнул, узрев, как они рассыпались по моей спине.

Ночь стояла холодная, и ветер кусался морозцем, но тела наши полыхали, точно огонь.

* * *

Рот выскользнул из мехов и подошел к столику, чтобы наполнить рог, а я тем временем с улыбкой наблюдала, как он вышагивает по комнате.

– Эска?

– Да?

– Придай нам чести в своей саге. Впервые в них будет сказано о Дарующих Милосердие.

Он припал к вайту, откинул голову и сглотнул.

– Так и сделаю, а когда закончу, заманю в Голубой Ви известного барда, Оденну.

– Спустя долгие времена история Сестер Последнего Милосердия наконец-то обретет слушателя. Тихо отслужили они Ворсленду, и, в конечном счете, прославились.

– Верно. – Он кивнул, но сходу прищурился. – Ты запомни, Фрей, одно. Триумф – это тоже зверь. Он голоден, он жаждет и никогда не насыщается. Успех сгубил больше людей, чем провал. Будь осторожна, не дай славе затмить разум и встать на пути счастья.

Я отбросила меха и пошла к нему. Ярл вручил мне рог, и я жадно отпила ликера.

Рот наклонил голову, поцеловал меня в плечо.

Я скользнула правой рукой по его туловищу, задержалась на ребрах.

– Не стану я более стремиться к славе. К приключениям – да. Славу я вполне ощутила, и мне сего достаточно.

Мы вернулись в кровать, и я залезла под груду меха, где ярл притянул меня поближе. Я прижала грудь к его груди, и мы долго, медленно целовались.

– И почему ночами мы грезим о невозможном? – спросил он спустя время.

– О чем твои грезы?

– О многом. Ярлство спасено, и должен бы я возрадоваться… но…

Взгляды наши встретились.

– Надеюсь, однажды я вернусь в Голубой Ви.

Рот кивнул, нежно глядя на меня в свете пылающего пламени.

– Не заставляй меня ждать слишком долго, Фрей.

Мы заснули обнявшись, и ни один сон не потревожил мой разум до самого рассвета.

* * *

Ови пожелала отправиться на юг в Ибер вместе со мной и Тригвом. Когда она объявила о решении, я не могла прогнать улыбку с лица, до того была счастлива. Она поспешила собирать мешок и прощаться с Вейл.

Индиго направится на север к Квиксам и к нашим друзьям, Лейфу и Вайталу.

Джунипер наконец-то вернется домой, к Морским Ведьмам.

В то утро, пока Джунипер не села в лодку Рота и не отправилась к берегам Мерроу, мы заключили друг друга в крепкие объятия. Путешествие ей предстояло легкое, намного легче, чем наше странствие через Болото Красных Ив.

– Буду навещать вас во снах, – обещала она. – Расстаемся мы лишь телами, но не душами.

Я крепче прижала к себе Морскую Ведьму, и ее кудри легли мне на шею, нежно, как лепестки розы.

Джунипер вскоре отстранилась и заглянула в глаза.

– Жила на свете Морская Ведьма, и была она мистиком. Странствовала по Фрему, проповедуя о равновесии, да жила в гармонии с землей. В конце каждой проповеди она протягивала руки ладонями вниз и твердила: «Все хорошо будет, все хорошо будет. Что бы ни случилось, все будет хорошо». Все будет хорошо, Фрей. Я буду являться во снах.

Я отпустила Джунипер.

А она сложила ладони, дунула через правое плечо.

– Скоро увидимся, Фрей.

Частенько я думала, что потерять жизнь легче, чем моих Сестер.

Но я отпустила ее, как отпустила Руну.

Я выдержала.

Все хорошо будет.

Все хорошо будет.

Что бы ни встретилось на пути моем…

Все будет хорошо.

Эпилог

В порту Голубого Ви мы оплатили переправу на иберском торговом корабле и направились вниз к побережью. Насколько же монеты облегчают страннику жизнь!

Я стояла на деревянной палубе и думала о многом, пока морской ветер игриво трепал серебряные волосы. Думала о Королеве-Затворнице и Матушке Хаш. Думала о тех, кто вошел в мою жизнь с того момента, как я бросила торговать смертью: о Гунхильд и Уоррике, Вайтале и Лейфе. Думала о пальцах, которых лишилась. Думала о Роте и боли, что он оставил в моем сердце.

О Руне думала.

На последнем этапе нашего путешествия, чтобы добраться из Дельфи до Сантора, мы сели на прекрасный корабль в красно-белую полоску.

Сантор. Остров Ибер, где находилась школа Целителей Орейт, также известный как Иберский Институт Врачевания или Зал Зелий.

Мы провели нашу первую ночь в одном из постоялых дворов рядом с портом. Постоялые дворы Ибера отличались от мрачных заведений с низкими потолками и грязными полами. Это были громадные каменные здания с бассейнами с прохладной водой, изысканной плиткой и круглыми отверстиями в крыше, чтобы пропускать дневной свет.

Люди Сантора не спали в кроватях, но нежились в подвешенных к потолку гамаках. Мне посчастливилось, и спала я в комнате с голубой плиткой, как дитя в объятиях матери.

Джунипер явилась во сне в первую же ночь, как будто знала, что мы наконец достигли острова. Как и обычно, на ней были зеленые одеяния Морской Ведьмы, и сидела она под Опаленным Древом.

Я учуяла ароматы соли, древесного дыма и сосновой смолы.

Она рассказала о многом. Сказала, что Саша и Аарн счастливы и здоровы, и что она убедила Матушку Хаш выучить Аарна морским молитвам.

Сказала, что явилась во сны к Вайталу и узнала, что Квиксы далеко забрели в Зеленый Дикий Лес, где жили средь деревьев и лакомились гигантскими снежными зайцами.

Поведала о Королеве-Затворнице – о слухах, что разлетелись по всему Ворсленду. Дескать, она воскресла и собирала армию среди Свино-Людей на Кабаньих островах.

Сказала, что в ответ Матушка Хаш обучает Морских Ведьм искусству войны.

Пробудилась я резко за несколько часов до рассвета.

* * *

В самой середине февраля, в месяц бесконечной тьмы, холода и снега, Тригв, Ови и я шли по узким каменным переулкам, не чувствуя холода.

Здания на Санторе казались приземистыми, тяжелыми, но окрашены были в белый и серо-голубой, отчего делались похожими на воздушные облака.

Белые и синие дома, соседствуя с оливковыми деревьями, тянулись на самую вершину холма к открытой равнине, что простиралась на другую сторону острова.

Оливковые деревья росли повсюду, во дворах и на улице. Я вспомнила оливковое масло, которое отведала у Морских Ведьм, и тотчас заулыбалась. Проходя мимо, сорвала зеленую ягоду и отправила в рот, но на вкус та оказалась горькой, и я выплюнула ее на землю и выругалась. Услышав брань, местная бабка покачала головой и рассмеялась.

– Нет, не надо, – проговорила она на ломаном ворском.

Сантор хоть и являлся портовым городом, и говорили здесь на многих языках, местные же владели лишь диалектами иберского. За время путешествия я выучила несколько слов, но для общения будет маловато.

– Есть нельзя. Только масло. – Из дома с голубой крышей женщина вынесла кувшин и налила зелено-золотую жидкость в крошечную чашку, прежде чем дать мне отпить.

– Видишь? – спросила она, когда я отведала масла.

Я вытерла губы тыльной стороной ладони и улыбнулась, кивнув в знак благодарности.

Люди Сантора отличались дружелюбностью и гостеприимством. Да и как иначе, ежели солнце никогда не обходило их стороной? Пока мы шли, я поднимала к небу лицо, купаясь в солнечных лучах.

В конце концов мы нашли путь на шумный рынок, и я купила инжир, соленый белый сыр и вкусные лепешки с травами и оливковым маслом. Фермеры глазели на трехпалую руку, когда я потянулась за монетами, но вопросов не задавали.

Тригв, Ови и я стояли плечом к плечу у моря и ели, медленно жуя, мирно поглядывая на воду. Океан в Санторе не был похож на наше серое, капризное, страстное море. Голубое оно было и спокойное. Голубое, точно небо.

Мы нашли портного и сменили шерстяные туники на струящиеся шелковые одежды, теперь не отличаясь от жителей острова. Ткань оказалась мягкой, прохладной.

Тригв приобрел в придачу несколько красных льняных халатов – традиционный наряд учеников Сантора. Он проучится в школе годик-другой, если преуспеет в мастерстве и пожелает получить специальность. Возможно, мы могли бы поселиться в одном из прохладных, плиточных домиков на холме. Ови и я могли бы зарабатывать деньги, собирая оливки и рыбача, и, поскольку тут не было зимы, не переживать из-за недостатка еды. Яркие, сочные плоды росли здесь круглогодично. Жизнь наша стала бы приятной.

Я вспомнила вдруг о женщине в черном шелке, ее мрачных чертах и изысканном платье. Как одиноко ей, наверное, было в лесу.

Вынула из мешка прядь ее волос и сжала в кулаке.

– Однажды вернемся в Ворсленд, сразимся в ведьмовской войне.

– Так и сделаем. – Ови коснулась руки моей. – Но не сейчас.

Тригв только взглянул на меня и улыбнулся.

– Негоже думать о мрачных вещах в столь прекрасном месте и в такой чудесный день. Позволь себе счастье, Фрей.

Наши с ним взгляды встретились.

– Позволю. Обещаю.

Мы шли через главный рынок, глядя на молодых девушек, торгующих фруктами, и на темноволосых рыбаков, что торговались с озабоченными мамашами. Тут на глаза мне попался прилавок с красивыми луками из оливкового дерева. Я сразу вспомнила о Руне.

Мы шли и вскоре натолкнулись на толпу, собравшуюся возле фонтана на главной площади. Два барда сидели вместе на белом камне. Брат и сестра, решила я – волосы у обоих темные, глаза живые, а на лице – веснушки.

На дневной изнуряющей жаре они тихо пели, собрав подле себя кучу детей. Пред ними стояла плошка для монет, а девушка играла в придачу на струнном инструменте, что лежал на колене.

Пара закончила песню, начала другую. Мелодия звучала красиво, и горько, и сладко, с длинными, парящими нотами. Голоса у них были сильные, чистые.

И вот тогда меня осенило: я понимала слова бардов, потому что их слова лились на ворском.

Песнь рассказывала историю о четырех Сестрах Последнего Милосердия, которые столкнулись с ужасным зверем в глубокой черной пещере. Они одолели чудище и привезли голову людям, и те воспели хвалу и пировали в их честь. Их смелый подвиг изменил мир и открыл врата новому веку – Золотому Веку.

Я приложила кулак к сердцу и улыбнулась.

* * *

Имя мое Фрей. Я – бывшая Сестра Последнего Милосердия, союзница Морских Ведьм, не сумевшая убить Королеву-Затворницу. Я – скорбящая по Руне Лучнице, спутник Тригва, друг ярла Рота. Я победила великана Логафелл. Женщина. Странница. Воин.

И на том моя история не заканчивается.