Текст книги "Бессердечное милосердие"

Четырнадцать

– Пойдем ко мне в логово, – сказала она.

Оказывается, девушки-ивы называют свои хижины… логовом. Будто они – волчицы.

– Пойдем, Фрей. Согреешься у моего костра. Теперь ты – настоящая Ива. Ты принесла жертву богине Фен и отныне защищена ее силой. Ты получила это право.

Королева-Затворница послала Руну, Ови и Джунипер поесть со своими подданными в длинном общем здании на другой стороне поляны. Мне не понравилось, что нас разделяют, но я сверх всякой меры была пропитана промозглой болотной водой и меланхолией и кротким ребенком проследовала за Болотной ведьмой в ее жилище.

Логово Королевы-Затворницы было скромным, безо всяких затей: одна большая круглая комната, несколько квадратных окон, дощатый стол с домотканой льняной скатертью. У дальней стены стояло святилище богини Фен, украшенное небольшими деревянными статуэтками фигурками из тростника и болотной травы.

Увидев соломенную кровать и простой красный ковер, я вздрогнула. Вот оно – место из моего видения в море.

Я бросила прямо на пол рюкзак и топор и села на табуретку у очага. Сняла кожаные сапоги и вытянула ноги к огню, чтобы моя одежда скорее просохла. Вскоре нам принесла еду изящная черноволосая Ива. Пища оказалась такой же простой, как и хижина – миска тушеной капусты с чесноком и луком.

Аппетита у меня не было, и я хотела было отказаться от ужина, но передумала, поскольку ничего теплого не ела уже несколько дней, да и, кроме того, привыкла есть после того, как принесла смерть.

Я хлебнула соленого бульона, и когда он, проскользнув в горло, согрел меня изнутри, удовольствие смешалось с чувством вины.

Мне следовало отдать Квиксу свой кинжал и позволить ему бежать, а самой умереть, сражаясь с подданными болотной королевы.

Но я понимала, что ему все равно было не спастись, а я, убив собственноручно Уоррика, этим доказала королеве свою преданность и оказалась совсем близко к ней.

Я взглянула поверх суповой миски на Королеву-Затворницу. Та сидела рядом со мной у огня, скрестив ноги и склонив голову, и ее медовые волосы были рассыпаны по плечам.

Доедая остатки супа, я представила, как протягиваю руку, отвожу в сторону ее узкий детский подбородок и прямо перед огнем перерезаю ей горло.

А потом я подумала о Руне, Джунипер и Ови, которые сейчас ужинают в длинном доме в окружении последовательниц Королевы-Затворницы. Некоторые из Ив прежде были Сестрами Последнего Милосердия и отлично знают, как пользоваться ножами и приносить смерть.

Что ж, подождем, пока они заснут, а затем уж одержим победу, используя хитрость, а не численное преимущество.

А пока у меня есть роль, и я ее сыграю достойно.

Я доела суп и поставила миску на грубый стол. Элан взглянула на мои босые ноги и тоже сняла сапоги. Пошевелила пухлыми босыми пальцами ног перед огнем и тихо вздохнула.

Движения ее были легкими, расслабленными, естественными.

Она принялась массировать свои ступни короткими бледными пальчиками.

– Как умерли твои родители, Фрей?

– Их забрала снежная лихорадка, когда мне было двенадцать.

Элан кивнула.

– Своих я потеряла в девять. В десять лет, когда я спала в углу конюшни деревенского постоялого двора, меня схватили и продали в Блаженный Дом. Женщину, которая им управляла, я потом убила. – Она помолчала. – В конце концов, я, как и многие другие Потерянные девушки, отправилась на Запад, желая присоединиться к Морским Ведьмам. Я надеялась снова обрести семью, найти дом. – Она снова замолчала. – А нашла только шипы.

Ее зеленые глаза взглянули на меня. В свете пламени они вовсе не казались холодными. Они были добрыми. Даже ласковыми.

– Твоя история похожа на мою, – призналась я. – Я часто задавалась вопросом, что случилось бы со мной, если бы мне не повстречалась моя наставница, Сигги. Подозреваю, что закончила бы свои дни так же, как та девушка, которую мы нашли висящей на перекрестке возле Левина.

– Подобные истории расскажут многие из нас. – Элан кивнула в сторону алтаря у стены. – Богиня Фен вернула меня к жизни после того, как Морские Ведьмы бросили меня в пучину и оставили там умирать. Фен привела меня сюда, в это место. И ее волей я была призвана построить здесь гавань для всех потерянных, брошенных девушек Ворсленда.

Я расплела свою толстую косу и распустила волосы по плечам, просушивая их.

– Многие люди не верят в божественные чудеса.

Элан подтянула колени к подбородку и обхватила руками худые ноги.

– Ты тоже?

– Нет. Вовсе нет. Вера у меня есть.

Она кивнула.

– И все же убивать Квикса ты не желала.

– Не желала, – призналась я.

– Потому что ты на самом деле вовсе не стремишься следовать за Фен, не желаешь сердцем изучать магию болота?

– Я не хотела убивать его потому, что устала от смерти. Устала от торговли милосердием. Оттого и пришла сюда.

– Смерть – это неотъемлемая часть жизни. Нет смысла убегать ни от того, ни от другого. – Элан потерла кончик своего розового носа ладонью. – Убийство мужчин на моем болоте гарантирует, что слухи о моей безжалостности распространятся по всему Ворсленду. – Она помолчала. – Видела ли ты заборы вокруг моей деревни? Или, быть может, охрану?

Я отрицательно качнула головой.

– А все от того, что страх – сильнее всякой магии, – пояснила она.

Королева-Затворница смотрела на огонь, а я наблюдала за ней, и меня снова охватывало тревожное чувство благоговения, и я начинала понимать, почему девушки-сироты следуют за ней.

– Ты убила во имя Фен. – Элан повернула голову и посмотрела на меня. – И, уверена, тебе еще понадобится ее помощь, ведь ты уже давно следуешь своему собственному зову.

Я прищурилась.

– О чем это ты?

– Ты охотишься за Зверем Голубого Ви. Об этом мне нашептали тростники, а они рассказывают мне обо всем, что происходит на моем болоте. – Она помолчала. – Ты правильно сделала, что явилась сюда. Чтобы убить это существо, тебе необходима Фен, ибо только с ней ты добьешься успеха.

Над болотом пролетел ветерок, и свеча на столе замерцала. Ветер пах не так отвратительно, как тогда, когда я впервые вошла в Болота Красных Ив. Наполненный запахами земли и соли здешний воздух стал уже знакомым и почти… Почти приятным.

– Ты бы не умерла в терниях, Фрей. Ты бы так же, как и я, боролась с морем, если бы тебя в воду бросили ведьмы. Я вижу в тебе гнев. И огонь. – Королева-Затворница протянула руку и положила мне ладонь на сердце. – Он исходит из твоей сердцевины – теплый, яркий, цвета заката и крови.

От ее прикосновения я невольно вздрогнула, и она опустила руку.

– Доешь мой суп? – Она протянула мне свою деревянную миску. – Мне вечно наливают слишком много.

Я взяла ее миску и, выпив остаток бульона одним долгим глотком, тихо обронила:

– Спасибо за пищу.

Она кивнула, потом наклонила голову и подперла щеку ладонью. Я увидела бледно-голубые вены, бегущие по ее предплечьям.

Внезапно Элан Вульф мне показалась очень хрупкой – всего лишь девочкой с мягкой кожей и мягкими венами, которую отделяет от смерти один молниеносный взмах ножа.

– Ты предназначена для большего, чем умереть в этом болоте, Фрей. Или среди шипов Морских Ведьм.

Я пожала плечами.

– Возможно.

– Многие герои саг Ворса начинали как наемники, ищущие пищу, кров и деньги. Но все они были мужчинами, а о Сестрах Последнего Милосердия никаких саг нет. И песен тоже нет.

Снаружи заморосил дождь, и по соломенной крыше тихонько забарабанили его мелкие капли.

Я снова перевела взгляд на огонь.

Я не поддамся искушению – в жажде славы я не открою своих истинных намерений, о чем бы там ни догадалась Элан Вульф.

– Избежать смерти, Фрей, невозможно, но можно подняться перед встречей с ней. Я узнала это в тот самый день, когда волею случая вырвалась из Мерроу. – Затем она зевнула и с улыбкой потянулась, подняв тонкие руки к потолку, как сделала бы любая девушка, но спустя мгновение поднялась на ноги, опустила руки и снова стала Королевой-Затворницей – спина прямая, глаза пронзительно холодные. – Я видела ее, Фрей.

– Видела кого? – невольно вырвалось у меня.

– Фен – Богиню топи. Я видела, как она, сияя магией, бродит по болоту, как плавает в воде – праведная и могущественная. Я увидела ее в первый же вечер, едва только добралась до этой деревни, и сразу же поняла, что мне должно делать. – Элан бросила очередной взгляд на алтарь у стены. – Как только девушки-Ивы будут готовы, мы совершим набег на Морских Ведьм и заберем Мерроу себе. Поселимся на их Опаленных Деревьях и станем торговать с кораблями. Те из Морских Ведьм, что обратятся в нашу веру, будут жить, а остальные утонут. Мы возьмем все, что есть у них, но держать это богатство только для себя, как делают испокон века они, не станем. Мы будем делиться.

Кажется, я сохранила на лице спокойствие, а в глазах – искренность. Осталась безмятежной, как матушка Хаш.

Так вот какой у нее план: собирается напасть на Мерроу.

– Я полагала, ты хочешь спокойно жить здесь, на болоте. – Говорить я старалась легко, почти безразлично.

– Кто тебе такое сказал? – Элан, сжав ладонь в кулак, воздела правую руку. – Я жажду отмщения. Я развяжу большую войну. Морские Ведьмы уже долго живут в Мерроу, но настало, наконец, время перемен. Долгая спокойная жизнь среди хлябей и тростников вовсе не предел моих мечтаний, как не предел и твоих мечтаний – вечно скитаться, оставаясь Сестрой Последнего Милосердия. Так давай же, Фрей, посмотрим, из чего мы слеплены. Давай же поставим мир на колени.

Моя кровь быстрее заструилась по венам, а сердце забилось сильнее. Прижав кулак к груди, я вскочила на ноги.

– Да, – почти прокричала я. – Давай!

Королева-Затворница повернулась и подошла к святилищу. Взяла стоявший у стены высохший стебель тростника футов трех длиной и принялась неторопливо постукивать им себя по ногам.

– Боль – это часть жизни. Боль – истинный признак жизни. Мертвые ничего не чувствуют. Без боли люди становятся ленивыми, эгоистичными и подлыми. Боль – это благословение, которым одаривает меня Фен. Боль очищает ум и обостряет чувства. Смотри же и увидь.

Элан подошла к кровати. Повернулась ко мне спиной и стянула через голову тунику, и я вздрогнула, заметив на ее бледной коже пересекающиеся полосы – розовые, заживающие раны и красные, совсем свежие. Она опустилась коленями на красный ковер в точности так, как это было в видении.

Лицо ее было точно каменным, губы плотно сжаты.

Она подняла руку…

И принялась наносить себе нещадные удары.

Заглушая нежную капель дождя, раздался мрачный свист тростникового стебля.

Стебель хлестал вновь и вновь. И еще за разом раз. И еще.

Забив принесенную дождем сладковатую свежесть, в хижине пахнуло горько-солоноватой кровью.

Удары тростника о плоть. Звук, ритм… Похоже на барабанный бой. Такой же нескончаемый, как плеск волн, набегающих на берег.

Я почувствовала сонливость. Мой разум начал успокаиваться, замедляться.

В ухе защекотало. Шепот, бормотание.

Тростники заговорили со мной о звездах и о деревьях, о мутной воде и о рыбах, о ветре и о битвах, о смертях и рождениях, обо всем, что было в прошлом и есть в настоящем. Они говорили и обо мне, и о Сестрах Последнего Милосердия, и о темноволосом человеке, закутанном в меха.

Мой рот наполнился вкусом болота, торфа, грязи, корней и коры, травы и бесконечного серого неба. Я приложила ладонь к сердцу и впилась пальцами в свою плоть.

Матушка Хаш, помнится, сказала, что магии во мне нет, но я явственно слышала, как стебель тростника в руках Королевы-Затворницы говорит иное. Морской магии во мне действительно не было, но в моих венах пульсировала болотная магия, и открывшаяся вдруг истина была так же реальна, как пощечина.

Элан пронзительно закричала, и я задрожала от этого звука.

То был крик славы из моего видения, крик победы, крик триумфа.

Я перевела взгляд на окно, на болото за окном, но потом снова взглянула на нее, на дитя – болотную королеву…

Теперь она сияла мягким, желтоватым, точно солнечным светом, который будто струился у нее из-под кожи.

Я потянулась к ней. Потянулась, раскинув руки и разжав ладони. Широко раскрыв грудь и обнажив сердце.

Я почувствовала это. Почувствовала магию. Почувствовала присутствие богини Фен.

* * *

Потом мягкой влажной тряпкой я вытерла с ее тела кровь и, чувствуя жар ее порезов на своей ладони, вымыла ее. Достав из своего рюкзака заживляющий раны бальзам, который Джунипер изготовила из лаванды, розмарина, шалфея и пчелиного воска, натерла им ее кожу.

Элан под моими руками тяжело вздохнула.

– Спасибо, Фрей. Теперь уже почти совсем не больно.

Я во все глаза смотрела на нее, а она лежала, растянувшись, на простом соломенном матрасе и уже не была ни королевой, ни вождем, ни болотной волшебницей. Она была всего лишь ребенком.

Даже прежде, чем Королева-Затворница приказала мне утопить Квикса в болоте, я отчаянно желала убить ее, но теперь, ощущая ее горячую кровь на своих руках, сама испытывала боль.

Как же так вышло?

Она с ранами до костей после порки тростником лежала на кровати – легко досягаемая, беззащитная. Было уже далеко за полночь, и она зевала и терла глаза, точно ребенок, которого уложили спать слишком поздно.

Я не могла ничего с собой поделать.

Не могла бороться с ребенком.

Раньше я убивала детей, но лишь хворых детей, страдающих от боли и стоящих на пороге смерти. Но сражаться с маленькой девочкой, что была передо мной? Убить ее, словно зверя?

Была ли в том доблесть, слава?

Едва ли.

Едва ли, но все же не было ли в поведении Королевы-Затворницы нарочитости, за которой скрыта хитрость?

Однажды летней ночью под сияющей полной луной Тригв вкратце пересказал мне книгу, написанную королевой эльфов, которая жила так давно, что почти растворилась в мифе о себе самой. Звали ее Лилт, и писала она о многом: о своих любовниках, о богах, о старении, о смене времен года, о незабываемых пирах и о долгих темных ночах, проведенных в одиночестве. Она делилась накопленными за долгие годы жизни мыслями о том, что есть истинная мудрость и как должно править.

Лилт уверяла, что самые успешные правители прекрасно знают, что проявление уязвимости, выказанное в должное время и должным образом, столь же сильно действует, как и демонстрация безжалостности.

– Спи здесь, со мной. – Элан протянула руку и коснулась моей руки. – Будь моей сестрой, моей Болотной сестрой хотя бы на одну ночь. С тех пор… С тех пор как я умерла в терниях, я не люблю спать одна.

Я не ответила. Она села и осторожно стянула через голову тунику, морщась всякий раз, когда шерсть касалась ее кожи.

– Останься здесь на ночь, Фрей. Останься, ведь у тебя хватит на это смелости.

– А как же мои спутницы?

Она рассмеялась, и смех ее был тихим, сладким и усталым.

– Они выспятся в одном логове с другими ивами. Они там – в безопасности.

Я отправилась с болотной королевой в ее логово. Я проглотила свой гнев. Я делила с ней пищу, лицезрела ее магию и лечила ее раны. Я ей подыгрывала и делала это, кажется, вполне искусно.

Но Руна, Ови и Джунипер ждут меня этой ночью. После смерти Квикса возможности поговорить у нас не было, но мы наперед знали мысли и чаяния друг друга. Несомненно, мои сестры будут ждать меня, чтобы закончить начатое.

– Тебе известен миф о Болотах Красных Ив? – Элан в очередной раз зевнула и снова легла на бок. – Об этих болотах издавна, еще со времен саг, ходила легенда. Эти болота считались местом, где обитает глубокая магия. Люди верили, что если проспать здесь всю ночь, то проснешься либо поэтом, либо мистиком, либо богом. – Она помолчала. – А что бы выбрала ты?

– Ничто из предложенного мне не годится. Я предпочла бы проснуться победителем.

Она улыбнулась.

– Так я и думала, Фрей. Я бы и сама выбрала то же самое.

Я осторожно приподняла ее тунику и втерла ей еще одну порцию мази в кожу от шеи до последнего рубца на талии. Когда я закончила, она уже дышала ровно. Спала. И я забралась на кровать рядом с ней, укрылась ее одеялом из овечьей шкуры, и она, как Ови, инстинктивно всем телом прижалась ко мне.

Пятнадцать

Дождь прекратился, и высоко в ночном небе завис полумесяц.

Крепко спящая Элан хоть и прижималась ко мне, но я ее оставила.

Руна, Джунипер и Ови стояли в тени возле логова Элан, под большой красной ивой.

– Она мертва? – прошептала Руна, скрестив руки на груди и пристально глядя на меня.

Я покачала головой.

– Так почему?

– Она… Она, точно ребенок, заснула рядом со мной. – Я сделала паузу. – Поначалу все шло гладко – я, как и полагалось, старательно играла роль преданного последователя Фен, и, думаю, весьма преуспела в этом, но потом все пошло наперекосяк.

Джунипер, оглянувшись через плечо, снова осмотрела логово Королевы-Затворницы, потом взглянула на меня.

– Я подружилась здесь с одной из Ив – она, как и мы, была Сестрой Последнего Милосердия и, в отличие от некоторых здешних девушек, еще сохранила сердце. За ужином она рассказала мне, что одну девушку из каждой вновь прибывшей группы Дарующих Милосердие Элан непременно затаскивает хитростью в свою берлогу и околдовывает ее.

Я взглянула Джунипер в глаза.

– В логово Элан я вошла, желая пустить ей кровь, причем сделать это медленно и закончить не ранее, чем услышу ее мольбы о пощаде. Но она принялась говорить, и многое из сказанного ею, несомненно, не лишено смысла. А потом она сама себя выпорола во имя Фен, и тут я увидела… Увидела, что она светится. Светится, точно солнце. А еще я услышала шепот камышей и почувствовала, что по венам моим струится болотная магия… – Я сделала паузу, с удивлением уловив в своем голосе страстную нотку, какой прежде никогда не замечала. В голосе моем звучало благочестие, почти набожность. Я тряхнула головой, приводя мысли в порядок. – Нам нужно немедленно убираться отсюда, Сестры.

– Да побыстрей. – Ови выглядела встревоженной, и пальцы ее подрагивали на рукояти кинжала. – Здесь повсюду разложение и тлен. Я явственно чувствую это.

Я взглянула на Руну.

– А как же вы отделались от местных? Ведь эта Тарт наблюдала за вами, словно ястреб.

Руна кивнула на Джунипер.

– Наша ведьма сотворила заклинание.

Джунипер махнула рукой в сторону ближайших камышей.

– В этом болоте есть морская вода. Я прочла над берлогой простую соленую молитву для сна. Молитва подействовала, но сон Ив неглубок, и они проснутся при малейших признаках тревоги.

Я снова повернулась к Ови.

– Ты уверена, что ни одна Ива ни стоит в ночном дозоре?

Она кивнула.

– Уверена, и отсутствие ночной охраны меня весьма беспокоит. Что бы ты, Фрей, ни задумала, делай это поскорей.

Руна оглядела темное болото.

– Здесь очень тихо. Слишком тихо. Давай же поскорее убьем королеву и уберемся отсюда. Я чувствую… Чувствую, что за нами наблюдают.

– Да. Как будто у камышей есть уши, а у деревьев – глаза. И все они друг с другом шепчутся. – Джунипер вытащила из кармана морские раковины-спирали – оранжевые, белые и розовые, хрупкие и красивые, как выдувное стекло, – и принялась перекладывать их с одной ладони на другую.

Я опустилась на колени и сунула пальцы в грязь у корней ближайшей ивы. То был трюк, которому меня научил Тригв, – способ заземлиться в случае, если я почувствую, что мой разум дрейфует сам по себе, и я теряю связь с реальностью.

Почва пахла сыростью, трясиной и грязью. Я глубоко вздохнула, а затем встала и отряхнула грязь с руки.

– Королева-Затворница намерена начать войну с Матушкой Хаш, – прошептала я. – И то будет новой войной ведьм.

Джунипер и Руна, широко раскрыв глаза, повернули головы в мою сторону.

Ови просто кивнула.

– Я так и думала. Необходимо убить ее, Фрей.

Я ничего не сказала.

Камыши снова тихо зашептались на ветру, и я почти разобрала их слова…

– Ты колеблешься. – Джунипер сделала резкий жест рукой, отгоняя зло. – Нанте, Нанте. Ови права. Болотная тварь должна умереть.

Я по-прежнему молчала. Теперь в ушах моих едва слышно раздавался голос болота, и шепот его, проникая сквозь кожу, обволакивал сердце. В шепоте я явственно слышала слова, и они рассказывали мне и о Фен, и о магии, и о битвах и славе, и о крови и смерти…

Руна схватила меня за плечи и с силой встряхнула.

– Она тебя околдовала. Выкинь из головы эту девушку-королеву и делай то, ради чего сюда и пришла. Фрей, ты меня слушаешь?

Руна снова встряхнула меня, на этот раз сильнее, и звуки камыша затихли.

Мой взгляд скользнул по тлеющим останкам Уоррика на поляне.

– Да, – ответила я. – Я убью ее. Клянусь вам в этом. – Я оглядела деревню и увидела то, что искала, – здание рядом с садом. – У Квикса, которого я утопила, было два товарища. Я поклялась ему перед самой его смертью в том, что помогу им, так что давайте прежде всего освободим их.

Я жестом велела Сестрам следовать за собой.

Тюрьма оказалась постройкой квадратной формы с толстыми бревенчатыми стенами и крышей из дерна – вероятно, в ту пору, когда место это было обычной деревней, каких в Ворсленде тысячи, здесь хранили припасы.

Железный замок на двери был размером с мою ладонь. Руна схватила его и что было сил дернула. Замок не поддался.

– Вот, держи. – Джунипер вытащила из кожаной сумки огромный железный ключ и бросила его Руне. – Я сняла его со спящей Тарт.

Я опустилась на колено и вытащила кинжал из ножен на голени.

– Руна, Джунипер, освободите Квиксов, а я тем временем разберусь с Элан. Ови, стой на страже. Будьте готовы бежать, как только увидите меня.

Пробираясь обратно в логово Королевы-Затворницы, я думала только об Уоррике. Думала о последних мгновениях его жизни, когда он боролся со мной в воде, и о том, как крепко он цеплялся за жизнь, которую я все же по велению Королевы-Затворницы отняла у него.

Интересно, было ли его последнее лето счастливым, наполненным морошковым вином, дикой охотой и редкой полуденной дремой в лесу?

* * *

Королева-Затворница ждала меня.

Она стояла рядом с кроватью – волосы спутаны, щеки розовы от сна. Она сейчас вовсе не выглядела царственной или безжалостной. Она была всего лишь двенадцатилетней девочкой.

– Значит, вернулась убить меня, Фрей?

– Да, – просто ответила я, приближаясь к ней с клинком в руке, тихо, как сама смерть.

Она опустилась на колени у моих ног и подняла подбородок, и мне стали отчетливо видны вены на ее тонкой шее.

– Ты – искатель славы. – Элан глядела на меня широко раскрытыми зелеными глазами. – Ты хочешь быть значимой. Хочешь большего, и негоже этого стыдиться. Подобные мысли будоражат сердца всех женщин.

– Да неужели?

– Именно. – Элан подняла палец и провела им по своей шее. – Так перережь мне горло. Останавливать тебя я не стану. Реальность не закреплена, как холмы и горы, а меняется, подобно ветру. Жизнь – всего лишь облако, заслоняющее от нас Солнце. Жизнь – ничто, и жизнь – все. Так забери мою, если желаешь.

Я отвернулась от нее, от нежной кожи на ее шее, от беззащитно запрокинутой головы и посмотрела сквозь окно на камыши, на болото.

На этот раз я шепота не слышала. Царила полная тишина.

Я повернулась, вытащила топор и протянула его Королеве-Затворнице.

– Давай сразимся, как воины – девушка с девушкой, сталь со сталью. Не заставляй меня убивать тебя, стоящую на коленях у моих ног.

– Нет, сражаться мы не станем. – Элан прижала руки к бедрам и запрокинула голову назад еще на дюйм. – Проведи ножом по моей шее, а потом смотри. Смотри и учись.

– Сразись со мной, – продолжала настаивать я. – Пожалуйста.

Ее тонкие ребра поднимались и опускались.

– Не волнуйся, Фрей. Мы встретимся с тобою снова.

Я смотрела, как в жилке на ее шее пульсирует кровь. Удар за ударом, удар за ударом. И вновь за ударом удар…

Элан Вульф намеревалась проскользнуть в Холхаллу так же бесшумно, как и все жертвы моего милосердия, и поделать с этим я ничего не могла.

Я предложила ей воды из моей фляжки, и она сделала долгий последний глоток. Затем я наклонилась и сжала в левом кулаке ее волосы медового цвета. Завела ее голову назад, так что взгляд ее устремился в потолок.

Я закрыла глаза и перерезала ей горло.

Пока жизнь вытекала из нее, я баюкала Элан, и кровь ее была теплой, точно летнее солнышко.

Я смотрела, как она бледнеет, растворяясь в смерти.

Когда все было кончено, я осторожно положила ее на пол и откинула волосы с ее лба. Она выглядела умиротворенной, и умиротворенности этой не мешала ее кровь.

Она сказала мне, что развяжет Большую Войну, но вместо этого опустилась на колени у моих ног и смиренно подставила под клинок свое горло.

Я пребывала в замешательстве.

Хотелось бы мне сейчас знать одну из прощальных молитв Джунипер.

Все кончено. Пора уходить.

Я встала и бросила последний взгляд на печально известную Королеву-Затворницу, повелительницу Болот Красных Ив…

И тут я узрела свечение.

Свечение зародилось слабой пульсацией желтого света, исходящего из-под кожи у ее сердца. Свечение, становясь все ярче и ярче, разливалось по ее телу – вниз к ногам, в стороны к рукам и вверх к голове.

Внезапно вся ее кожа засияла ослепительным ярким солнечным светом, вырывающимся изнутри.

Все тело Королевы-Затворницы светилось!

Она была светом, она была ярким заревом.

А я почувствовала присутствие Фен.

Почувствовала ее пальцы, бегущие вдоль моего позвоночника. Почувствовала биение ее сердца в своем. Почувствовала пульсацию ее крови в моих сосудах.

Я посмотрела вниз…

И тут тело Элан взорвалось тысячью сверкающих капель испепеляющего солнца.

Я была ослеплена. Была ошеломлена. Я прижала ладони к глазам, защищаясь от нахлынувшего на меня снизу света.

Неистовый поток света погас, и я отняла руки от лица. Моргнула. Опустила руки. В комнате я была одна. Мой нож и пол рядом со мной были перепачканы кровью, но ни мертвой, ни живой королевы в хижине не было.

Она исчезла. Ушла. Сгинула.

Элан рассказала мне о своем воскрешении после смерти в колючках Смертельной Ежевики, но я ей не поверила. Я подумала, что Морские Ведьмы нашли ее, когда она была очень слабой, но все еще живой. Ведьмы бросили ее в Молчаливое море, а ее раны залечила соленая вода, и она очнулась от какого-то заклинания. В конце концов, она была молодой, сильной. Она была бойцом.

Но сейчас…

Войны Ведьм бушевали десятилетиями, и когда одна из Королев ведьм умирала, все верили, что счет Потерянных Лет отныне прервался, что битв более не будет, и что наступил долгожданный мир, но через несколько лет погибшая Королева ведьм вдруг появлялась в другом месте, возглавляла новую группу женщин, и на людей вновь обрушивалась война.

Такое случалось прежде и, похоже, произойдет опять.

* * *

Сестер своих я нашла там, где их и оставила – рядом с тюрьмой. Рядом с ними стояли двое Квиксов – один смуглый, другой блондин – оба выглядели молодыми и сильными. Отлично.

– Дело сделано? – едва слышно, шепотом спросила Руна.

– Да, сделано. – Я бросила быстрый взгляд на логова Ив. Услышала ли я движения девушек внутри, или то было лишь шепотом камыша?

– И как она умерла? – поинтересовалась Руна.

– Потом, все потом. Забирайте свои плащи милосердия. Вроде бы Ивы уже просыпаются, и нам нужно скорее убираться отсюда.

Я схватила свой плащ, привычным взмахом руки накинула его на плечи, затем повернулась к Квиксам. Лица их были усталыми, но спокойными.

– Готовы?

Они кивнули. Очевидно, обузой они нам не станут.

– Тогда давайте поскорее выбираться из этого болота. – Я указала на дорожку, ведущую из сада на восток. – В темноте тропа плохо видна, но мы пойдем за звездой эльфов…

– Предатели!

Тарт. Она стояла с клинком в руке в дверях дома Элан и переводила взгляд с меня на освобожденных Квиксов и обратно.

– Я тебя на лоскуты порежу за то, что ты сотворила. Искромсаю вас всех и утоплю куски ваших тел в болоте. Никто из вас никогда не доберется до Холхаллы. Будете всю вечность блуждать среди камышей, а я…

Джунипер – наша крошечная, нежная Морская Ведьма с зелеными кудрями – кинулась вперед и вонзила нож между ребер Тарт, прежде чем та сделала следующий вдох.

– Бегите. – Она выдернула кинжал из груди высокой девушки. – Бегите же, Сестры.

Тарт, схватившись за бок, осела на колени.

– Джунипер, – закричала Руна, указывая налево. – Болотные идут.

И в самом деле, из хижин выскакивали Ивы, в свете угасающих костров смертельной сталью засверкали клинки в их руках.

Девочки-тростинки вдруг закричали так, что у меня на мгновение остановилось сердце, а волосы встали дыбом.

Крик был свирепый. Первобытный.

Джунипер одним прыжком перемахнула через садовую ограду и помчалась к болоту.

Ови и Руна повернулись и устремились за ней, а за ними по пятам следовал темноволосый Квикс.

– Беги, – прокричала я белокурому Квиксу, который, застыв на месте, не сводил глаз с приближающихся Ив. – Беги же!

– Конец света, – выкрикнул он.

Я схватила его за руку и потянула за собой.

– Тебе еще не велено умирать. Беги со мной. Беги немедля.

Его глаза прояснились, и он кивнул.

И мы побежали.