Текст книги "Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану"

Остров Моржовец имеет крутые берега; на нем есть несколько озер и ручьев; леса никакого не растет, но выкидного по берегам довольно. Западный берег чист; под ним можно при N и О ветрах стоять на якоре без всякой опасности, на глубине 3 сажен, грунт – песок с мелкими камешками, но по восточную сторону есть много наружных и подводных мелей, которые с виду описаны, а аккуратно их описать за быстрым течением нельзя. Лоцманы рассказывали, что они с своими судами хаживали в том проливе только при полной воде и в таком расстоянии, что с обеих сторон никакого берега не видно, и то с попутным ветром, с великой опаской, да и много раз случалось промышленным судам от этих мелей пропадать вовсе. Поэтому всем судам, идущим с моря в Мезень, этих мелей надлежит опасаться и тем фарватером не ходить; а ходить, как выше упомянуто, между западным берегом острова Моржовца и мысом Вороновым, где можно взять и лоцмана.

Река Кулой, начиная от устья, простирается к SW на 6 миль; далее вверх направление ее N и S. В устье этой реки глубина в малую воду 3 фута, а в полную 3¹/₂ сажени; грунт – песок, ширина реки 700 сажен. От правого берега простираются песчаные обсушные мели на 300 сажен, а от левого на такое же расстояние каменная плитка; вверх по реке глубина не более двух футов. Вода соленая, и обыватели деревни Долгощелья, в 20 верстах от устья лежащей, получают пресную воду из колодцев. По берегам растет мелкий лес. Прикладной час в реке – 3 ч 15′; вода прибывает пять часов, а убывает семь часов с минутами. Склонение компаса 2° восточное.

Река Нижа в устье в малую воду едва не суха, а в полную имеет глубины 3¹/₂ сажени. Устье реки Койды в малую воду имеет глубины 2¹/₂ фута, а в полную 3 сажени. В последней реке вода прибывает 5¹/₂ часов, а падает 6¹/₂ часов. Лесу по берегам ее нет.

Речка Кедовка с устья в малую воду почти суха, а в полную имеет глубины 9 футов. На берегу реки этой есть несколько изб, в которых весной живут мужики, приезжающие туда для морских промыслов. Жители реки Майды рассказывали, что к W от этой реки есть банка, которая зимой бывает видна по скопляющимся на ней льдам и на которую они в то время ходят для промысла тюленей; но что летом никогда на ней не бывали, и какая там глубина, не знают.[275]275
  Банка до сих пор остается нам неизвестной. Мне рассказывал о ней Откупщиков точно то же, что пишет Беляев.


[Закрыть]

Река Майда глубиной в устье в один фут в малую воду. Вода в прилив поднимается на 9 футов. Глубина в реке Мегре 4 фута, подъем воды тоже 9 футов. В двух речках: Ручьи и Инцы только 1¹/₂ фута глубины в малую воду, вода в прилив поднимается на 6 футов.

Река Золотица шириной в полную воду 34 сажени, а в малую 26 сажен. Глубина в устье 4 фута, внутри 9 футов. Вода прибывает на 3¹/₂ фута. В полуверсте от устья находится деревня в 30 дворов с церковью Св. Антония. Горы покрыты разным лесом.

Если бы штурману Беляеву предоставлено было описать и Терский и Летний берега, то к совершенству карт Белого моря недоставало бы тогда только исправных астрономических наблюдений, произведенных в трех или четырех главных пунктах. Но дело, столь хорошо начатое, оставлено было без окончания с лишком на 20 лет. Капитан-лейтенант Немтинов описывал, правда, в 1769 году Летний берег от Никольского монастыря до Онеги, но опись его была сколь поверхностна, столько же и неисправна. На пространстве от Никольского монастыря до мыса Ухтнаволока, содержащем всего 85 миль, встречается у него погрешность в 15 миль. А всего страннее, что он не делал промера, хотя производил опись свою с судна. Впрочем, я сужу только по карте, ибо журнала его в Государственном Адмиралтейском Департаменте не находится.

Описи Беляева и Немтинова соединены были с голландскими, и таким образом составилась карта, которой наши мореплаватели и руководствовались до 1778 года. Когда именно она была сочинена, мне неизвестно, но должно думать, что вскоре после экспедиции Немтинова, т. е. около 1770 года. Общий вид Белого моря на ней гораздо сходнее с истинной, чем на всех прежних картах; но при всем том имела она великие недостатки. Терский берег перешел на нее со всеми погрешностями карт голландских как в положении, так и в названиях; южная окраенность этого берега понижена на столько, что расстояние между ней и островом Жежгинском, вместо 60 миль, содержит только 21 милю. Остров Сосновец изображен, как и прежде, величиной почти с Моржовец. Банка с несколькими островами и камнями, находившаяся прежде на середине моря, легла теперь гораздо ближе к Терскому берегу, ибо Канинский удалился на многие мили к востоку. Банка эта простиралась к югу почти до параллели Моржовца, а к северу даже за Святой Нос. Глубин на этой карте нет почти вовсе, кроме перенесенных с карт Беляева. Еще примечается на ней одна погрешность, которая в продолжение почти сорока лет переходила на все карты без исключения. Остров Моржовец представлен имеющим до полдюжины губ и, по-видимому, весьма закрытых, между тем как в самом деле в нем нет ни одной порядочной заводи. Губы эти обязаны происхождением своим неисправным копировальщикам, которые приняли озера, на карте Беляева изображенные, за губы, а ручьи, из них вытекающие, за проливы.

1777 год. В 1777 году послан был от города Архангельска лейтенант Пусторжевцов на торшхоуте «Баре» для описи некоторых островов и рек в западной части Белого моря. Он описал подробно и промерил реки: Суму, Кемь и Шую и острова, перед устьем их лежащие, также бухту на юго-западной стороне острова Соловецкого, остров Жежгинский и прочие. О других менее важных местах собирал сведения у прибрежных жителей и мореходов. Экспедиция эта, присовокупив некоторые подробности, вообще совершенству карт Белого моря способствовала мало, поскольку эти отдельные описи не были между собой соединены ни астрономическими наблюдениями, ни другими средствами. Журнал лейтенанта Пусторжевцева, впрочем довольно тощий, содержит, однако же, некоторые сведения, любопытные потому, что касаются мест, по это время совершенно нам неизвестных.

Река Кемь вытекает из болот в 250 верстах от устья; в малую воду глубина на ней 7 и 8 футов, а в сухое время не более 4 футов. Вода в прилив поднимается на три фута. Прикладной час 6 ч 54′. От Кемского острога (ныне уездный город), лежащего в 15 верстах от устья, простираются вверх реки пороги, через которые в малую воду и на лодках ездить нельзя. Фарватер в реку, имеющий в некоторых местах не более полукабельтова ширины, обозначается вехами.

Река Сума начинается в Сумозере, отстоящем от устья реки в 38 верстах к S. На левом берегу реки, в 4³/₄ верстах от устья, находится Сумской острог (теперь также уездный город), в котором 200 дворов и две церкви. В этом месте река имеет ширину в 30 сажен. Через нее наводится мост, у которого пристают лодки промышленников. Повыше моста идет через всю реку каменный порог, возвышающийся на сажень, через него и малые лодки проходить не могут. В реке глубина до 9 футов, но в устье в малую воду не более фута. Прикладной час найден в устье 4 ч 17′, против острога 5 ч 32′. Подъем воды в первом месте 3¹/₂ фута, в последнем 2 фута; но при северных и северо-западных ветрах бывает и более. Ширина реки по астролабиуму определена 64°17¹/₂′. Она больше новейших определений только на 2. По берегам реки растет еловый, сосновый и мелкий березовый лес, годный на построение изб.

Река Шуя также очень мелка. В сухое время бывает в ней воды не более 3 футов. В трех верстах от устья начинаются пороги. В этом месте на обоих берегах реки расположен Шуйский погост. Вода в прилив поднимается на три фута, а осенью, при северных и северо-восточных ветрах, до 5 и 6 футов, а в сизигии и более.

Река Варзуга в устье имеет ширины до 100 сажен, глубины до 9–6 футов, грунт – песок; версты на три вверх – от 15 до 6 футов; в некоторых местах есть песчаные банки, в малую воду открывающиеся. От обеих сторон устья реки простираются в море на полверсты и на версту песчаные мели, между которыми расстояние полкабельтова, а глубина в малую воду от 5 до 6 футов. Подъем воды в прилив 3 фута, а при северо-восточных ветрах и до сажени. Течение меняется правильно от О и от W. Наибольшая скорость его 1¹/₂ узла в час.

1778 год. Наконец решено было приняться за то дело, которым, кажется, надлежало бы начать всякую опись Белого моря, т. е. за опись берега Терского и за промер глубин. На этот предмет посланы были от города Архангельска торшхоут «Барб» и бот № 2, под командой лейтенантов Петра Григоркова и Дмитрия Дамажирова. Им предписано было действовать независимо одному от другого. Первый должен был описать берег от реки Пялицы до Орлова Носа, последний от Орлова Носа до Святого Носа и каждый сделать промер против своего участка.

Они отправились из Архангельска в половине июля, каждый к своему начальному пункту; лейтенант Григорков высадил в реке Пялице мичмана Воинова и штурмана Мялицына, снабдив их для описи берега астролабиумом, пелькомпасом и линями. С этими простыми средствами описали они к концу августа подробно весь берег до Тонкого Орлова Носа и возвратились на торшхоут, ожидавший их в то время в Трех островах. Григорков между тем сделал подробный промер перед устьем реки Пялицы, вдоль обоих берегов и от одного берега к другому по шести румбам и между островом Моржовец и рекой Паной по двум румбам. Между реками Золотица и Пялица наибольшая глубина была 55 сажен, между Вороновым Носом и рекой Паноем 35 сажен. От устья последней реки на NO 81° в 13 милях нашел он в одном месте глубину 6¹/₂ сажен, а от Трех островов на ONO в 9¹/₂ милях 5 сажен. Отправясь от Трех островов к OtN, встретил он в 37 милях от берега банку, на которой только 1¹/₂-2 сажени воды было. Длина этой банки от NW¹/₂W к StO¹/₂O 7¹/₂ миль. Исполнив это, возвратился он в Архангельск.

Лейтенант Домажиров на пути своем сделал промер от Зимних гор к острову Сосковец и от последнего по румбу NOW до параллели Орлова Носа. В этом месте высадил он мичмана Поскочина и штурмана Харламова для описи берега; сам же занялся промером, который произвел по пяти или шести румбам между параллелями Орлова Носа и ручья Головатова, на расстояние 27 миль от берега. На NO 38° в 27¹/₂ милях от Тонкого Орлова Носа нашел он банку, на которой в полную воду глубина была 2¹/₂ сажени, от нее к SSO в двух милях другую, где было 4 сажени глубины. Четырех же саженную банку нашел он в 20 милях на NO 51° от того же мыса. Кроме этих банок, везде глубина была от 20 до 30 сажен. В этом состоял весь успех лейтенанта Домажирова, который от дурных погод и крепких ветров часто должен был укрываться то в Трех островах, то за Лумбовскими, а один раз жестоким от NNO штормом прогнан был даже в речку Двину. Между тем высаженные им на берег мичман Поскочин и штурман Харламов, проработав до начала сентября, могли описать берег только до Лумбовского мыса. Крутизны и глубокие расселины чрезвычайно замедляли их дело.

Лейтенанты Григорков и Домажиров представили карту своих описей и промеров, на которой Терский берег изображен был вдвойне, т. е. по их описи и с карт голландских. Сверх обыкновенной экспликации, приложено было к этой карте следующее известие: «Кормщик Мезенского уезда Кузнецовой слободы крестьянин Тимофей Баранов объявил, что он около 50 кампаний уже сделал в море и что в том месте, где мы нашли песчаный банк, оный есть действительно и лежит от Моржовца к N, длинен, а на каком расстоянии от Моржовца, не знает; выше же оного к N есть другой банк, на котором находятся наружные камни, и на них поставлены кресты, подле которых через банк можно проходить даже кораблю, и оный находится среди моря, в который проход оной крестьянин проходил на ладье, и все вышеописанные банки, равно и камни, по объявлению оного кормщика, на карте назначены только для виду. Камни же, которые назначены на большом банке против Орлова Носа, про оные никто не знает». Здесь разумеется «банка с несколькими островами и каменьями», о которой мы выше упоминали. Убедившись в несуществовании длинной банки там, где производим был промер, Григорков и Домажиров уничтожили на своей карте ту часть ее, которая простирается к югу от островов Лумбовских; но северную половину оставили, обозначив ее только пунктиром, а не сплошными, как прежде, точками, и переменив (вероятно, по ошибке) глубину 15 сажен на северном конце этой банки в 5 сажен. Хотя они в следующем году уничтожили и эту остальную часть, но она, невзирая на то, перешла точно в том же виде и с той же ошибкой и на новейшие карты.

Кажется, что трудами этих офицеров начальство было не весьма довольно. На одной копии с их карты, принадлежащей к тому же году, находится следующее примечание:

«О недостатках сей карты, происшедших от неисполнения, что Адмиралтейской Коллегией повелено было сделать.

1. Берег справедливейшей мерой описан до острова Ломбаско (Лумбовского), а надлежало описать до Святого Носа.

2. Банк по голландской карте, среди моря лежащий, не вымерен, и ничего о нем не объяснено. Объявление лоцмана Баракова о найденном банке и о другом, севернее его, справедливо; однако же оные обстоятельно не вымерены. Он же Бараков утверждает также справедливо, что на большом банке, против Орлова Носа лежащем (разумея не иной, как на голландской карте назначенный), никаких камней наружных нет; справедливо же и то, что сей банк в том месте находится, ибо по плаваниям описателей найдены между глубокими местами мелкие (тут исчислены мелкости, о коих уже выше упомянуто)… Сии мелкости и явно доказывают, что помянутый банк находится, но описателями порядочно не вымерен.

3. Журналы описателей в Коллегию не присланы, и кем рассмотрены оные, кроме них, не объяснено.

4. Описанный от Пялицы до острова Ломбаско берег весьма далее лежит к востоку, нежели на голландской карте, а от того и Ломбаско лежит южнее назначенного на голландской карте по разности широты 4³/₄ мили немецких,[276]276
  Cм. также «Описание Белого моря» А. Фомина. С. – Петербург, 1797.


[Закрыть] и которое из сих положений справедливо, того узнать не возможно, ибо при начале и при окончании береговой описи полуденных обсерваций взято не было и широты мест неизвестны, потому и описание сомнительно.

5. При плавании для измерения глубин и сыску банков не видно, чтобы когда-нибудь браны были полуденные обсервации; посему можно заключить, что описатели нужных к тому инструментов не имели.

6. Широта моря между рек Золотица и Пялица и между Воронова Носа и реки Паной, на истинных ли румбах и расстояниях утверждена, о том не объяснено; следовательно, подвержена великому сомнению.

7. По сказкам морских вольных промышленников находятся якорные места между острова Сосновец и берега, против реки Паной, между Трех островов и между Ломбаских островов; но о сем не объяснено».

Обвинения эти справедливы только отчасти. Опись Григоркова и Домажирова имела всю ту точность, какой только можно было требовать от ограниченных способов, им данных. Широты на их картах, конечно, весьма ошибочны, а долгот совсем нет; но во взаимном положении главнейших мест отличается она весьма мало от новейших карт. Окончательный пункт описи (мыс Лумбовский) в отношении к начальному (река Пялица) положен только на 2′ южнее истинного; весь же берег отнесен к востоку не только более, но даже несколько менее надлежащего. Ширина моря между реками Золотица и Пялица по их карте 33 мили, по новейшим 34 мили. Против Воронова Носа у них 32 мили, на новейших картах 35 миль. Все это доказывает, что эти офицеры, как при описи, так и при составлении своей карты, прилагали все старание достигнуть выводов верных.

К той же копии приложено еще следующее:

«Примечание, касающееся до попечения Адмиралтейской Коллегии.

… Адмиралтейская Коллегия, повелев учинить опись на первый случай до Святого Носа, не могла быть тем довольна, и кажется, что ее весьма полезное в рассуждении мореплавания намерение простиралось далее; ибо, как ей было известно, что в российских пределах за Святым Носом, между Иоканскими островами и берегом, между Семью островами и берегом, между Кильдюйном и берегом и между прочими до Кильдюйна островами и в реках находятся весьма хорошие и от ветров закрытые гавани; то по окончании сей описи не упустила бы оная намерение свое сделать действительным;[277]277
  Не удивительно ли, что предположенное Коллегией в 1778 году было исполнено не ранее как в 1822 году.


[Закрыть] но, понеже оную карту, неведомо по каким причинам, Коллегия внимательно не рассмотрела, то и оставалось ее намерение в забвении, а карта недоконченной и подверженной сомнению».

Это, однако же, не надолго: ибо в следующем году Григорков и Домажиров (произведенные между тем в капитан-лейтенанты) были посланы опять и на тех же судах для окончания начатого ими дела.

Григорков, описавший в 1778 году весь свой участок берега, должен был ныне заняться одним промером. Он отправился из Архангельска 11 июня и, взяв на пути лоцмана из деревни Золотицы, 16 числа остановился на якоре у южной оконечности острова Моржовца. Течение в сем месте менялось регулярно через 6 часов, прилив шел от NO, отлив от SW; глубина в малую воду была 5 сажен, в полной 9 сажен. Грунт – мелкий, серый песок, местами мелкий камень. Снявшись на следующий день с якоря и пройдя между островом Моржовец и банками, к О от него лежащими, где глубина была от 5 до 9 сажен, грунт – мелкий, серый песок и мелкий камень, лег он на NO к Канинскому берегу. Глубина от 23 сажен уменьшилась постепенно до 3¹/₂ сажен. Находясь в это время от мыса Конушин на S в 3¹/₂ милях, повернул он к W. Пройдя в эту сторону по разным румбам до 30 миль, увидел он две наружные, песчаные банки, одну на WtN, другую на SSW; положение обеих было от NNW к SSO, расстояние между ними около 6 миль. Григорков прошел между ними и стал на якорь, от северной банки на SW 37° в 3 кабельтовах, на глубине 21 сажени, грунт – мелкий красный песок с мелким камнем. Он намеревался измерить банки на гребных судах, однако же это по весьма сильному течению было невозможно; и потому решился, определив только широту,[278]278
  Широта, выведенная по меридиальной высоте, обсервованной Гадлеевым квадрантом, почти на 2¹/₂ больше истинной. Но это, вероятно, ошибка переписчика.


[Закрыть] идти одним курсом к Терскому берегу. К NW и S от судна глубина была везде от 13 до 20 сажен. Прилив шел от N со скоростью до 3¹/₄ узлов. Отлив по противному направлению. Глубина в полную воду 20 сажен, в малую 15 сажен.[279]279
  Чтобы прилив поднимался тут на 5 сажен, совершенно невероятно. Столь великая разность происходила, без сомнения, оттого, что при одном течении судно стояло гораздо ближе к банке, чем при другом, ибо подъем воды замечаем был с судна по лоту. Мы нашли в этом месте высоту прилива 12 футов.


[Закрыть]

Простояв на якоре более полусуток, капитан Григорков пошел к Терскому берегу и 2 июня стал на якоре за островом Сосновец. На другой день крепким северо-восточным ветром унесло его в море, и он должен был уйти за Зимние горы. В этом месте и потом за Тремя островами простоял он на якоре более трех недель, так что не ранее 13 июля приступил опять к промеру. На другой день остановился он на мелком месте, где в малую воду было только 4¹/₂ сажени глубины. Пеленги с этого места: Трехостровский Кувшин SW 70°, мыс Тонкий Орлов NW 30°, расстояние от первого 11¹/₂ миль. Вода поднималась здесь на 1³/₄ сажени. При отливе замечено течение сначала на WSW, потом на W, NW, N и, наконец, на NOtW, со скоростью от ³/₄ до 1¹/₂ узлов; когда же вода стала подниматься, пошло течение на NO, потом на О, на SO, в половине прилива SSW, потом SW, W, ко времени полноводия опять WSW. Капитан Григорков, уверясь в несуществовании камней против Орлова Носа и рассуждая, что открытых им наружных банок в одно лето с одним судном подробно описать невозможно, почитал возложенное на него дело исполненным и решился, с общего согласия своих подчиненных, промер этой части моря оставить. Он в тот же день возвратился к Трем островам и потом отправился далее к SW. 17 июля посылал он промерить реку Пулонгу, в устье которой найдена глубина в малую воду 6 футов. Отсюда пошел он к Летнему берегу, сделал промер между рекой Пялицей и Унской губой, где глубина была от 30 до 60 сажен, останавливался на якоре за островом Жежгинским, и, наконец, 23 июля прибыл к городу Архангельску.

Главный командир Архангельского порта бригадир Ваксель, найдя, что капитан Григорков возвратился рано и не выполнил сделанного ему поручения, приказал ему тотчас опять идти в море и непременно описать найденные им наружные банки. Исправив и переменив некоторые вещи, Григорков отправился из Двины 31 июля и 3 августа из-за противного ветра стал на якорь по западную сторону острова Моржовец. На следующее утро пошел он к N. Определив себя по пеленгам от северо-западной оконечности Моржовца на NO 3° в 8 милях, лег он на NOtW и, пройдя в этом направлении 10¹/₂ миль, увидел перед носом в одной миле песчаную банку. Глубина до этого места была от 20 до 10 сажен, грунт – камень крупный и мелкий. Дойдя до глубины 2¹/₂ сажен, лег он вдоль банки на SSO, потом около южной ее оконечности на О и ONO, наконец, вдоль другой стороны на NNW и, против северной оконечности банки заштилев, стал на якорь. Перемена и сила течения найдены здесь теперь такие же, как и прежде; подъем воды 3¹/₂ сажени, который также по крайней мере одной саженью более истинного. При полной воде бурунов на банке не было.

На другой день при густом тумане Григорков снялся с якоря и пошел к западному берегу. Пройдя на WSW 30 миль, пеленговал он устье Паноя на W в одной миле. Глубина в этом переходе была от 20 до 23 сажен; в одном только месте около середины расстояния найдена 6–8 сажен. От Паноя продолжал он путь далее, и 10 августа пришел в Архангельск.

Банки, найденные Григорковым, по-видимому, одна другой не соответствуют. По его счислениям, банка, встреченная им в июне месяце, от сысканной в августе лежит на SW 60° в 8¹/₂ милях. Но мне, невзирая на то, кажется, что он в оба раза видел одну и ту же банку, и именно ту самую, на которой стоял бриг «Новая Земля» в 1822 году. Разность 8¹/₂ миль совсем не удивительна при сильных течениях, царствующих в Белом море. Но если мы разберем, в какую именно сторону погрешности его счислений должны были простираться, то предположение наше о тождественности этих банок с найденной в 1822 году почти выведется из сомнения. Он отправился от Конушина Носа в полную воду, плыл до банки в продолжение двух отливов и одного прилива, следовательно, должен был увлечься к N, мы находим и действительно, что его банка лежит от нашей на SSW в 6 милях; от Моржовца пошел он также в полную воду и к следующей малой воде пришел к банке. Отлив идет здесь на NW, следовательно, его счисление было юго-восточнее надлежащего, и, действительно, вторая его банка лежит от нашей на OSO в 5¹/₂ милях. Впрочем, нельзя в этом случае сказать ничего утвердительного, поскольку около тех мест могут существовать многие наружные банки, до сих пор еще неизвестные. Не решено также, соединяется ли с этими банками полуторасаженная мель, найденная Григорковым в 1778 году, которая по сличению его лежит от нашей банки милях в шести к ONO. Однако же на его карте наружные банки обозначены посередине этой мели, следовательно, он был того мнения, что они соединяются между собой.

Капитан-лейтенант Домажиров отправился из Архангельска около одного времени с Григорковым. 15 июня высадил на берег в Лумбовских островах мичмана Поскочина и штурмана Харламова, тех самых, которые были употреблены для описи берега в прошлом году. Офицеры эти окончили ныне возложенное на них дело, продолжив свою опись за Святой Нос и вокруг Святоносского залива за западнейший из Иоканских островов. Опись эта столько же верна, как и прежняя: румб и расстояние от мыса Лумбовского до Святого Носа на их карте совершенно те же, что на новейших.

Домажиров сделал между тем следующие промеры: от Святого Носа к N и NO миль на 30 глубина от 35 до 50 сажен; от того же мыса к О через все море глубина от 30 до 40 сажен; не доходя миль 12 до Канинского берега, уменьшилась она до 5 сажен; от Люмбовских островов к NO на 30 миль глубина от 10 до 30 сажен. Наконец, подробный промер в Святопольском заливе и за Иоканскими островами.

После соединения всех этих описей и промеров составилась, наконец, карта Белого моря, превосходившая верностью все прежние и, что касается до восточной ее части (от меридиана реки Пялицы до Канинского берега), весьма мало уступающая новейшим. Мы говорили уже о точности частных карт Зимнего и Терского берегов, о точности взаимного положения Зимнего берега с Терским, остается рассмотреть взаимное положение берегов Терского и Канинского.

Большей точности нельзя бы поистине ожидать и от астрономических средств, которыми мореходы в то время располагать могли.

Этой картой руководствовались наши мореплаватели более 20 лет. Но так как, с одной стороны, за верность ее ничто не ручалось, поскольку она не была основана на наблюдениях астрономических, отчего и географическое положение главнейших пунктов было на ней весьма ошибочно; а с другой – западная половина моря, от реки Пялицы до самой вершины залива Кандалакши, оставалась совсем еще почти неизвестной, – тo в конце прошедшего столетия решено было произвести этому морю новую генеральную опись.

Исполнение этого дела возложено было на генерал-майора[280]280
  Ныне генерал-лейтенант и флота генерал-казначей.


[Закрыть] Голенищева-Кутузова, управлявшего тогда чертежной Государственной Адмиралтейств-коллегии. Все берега, окружающие Белое море, от Канина до Святого Носа, разделены были на 15 участков; опись каждого участка поручена одному флотскому офицеру с необходимым числом штурманов. Для определения в широтах и долготах начальных и окончательных пунктов описей Адмиралтейств-коллегия просила Академию Наук отрядить людей, в этом деле искусных, но Академия ответствовала, что ей послать некого, и потому избраны были учителя астрономии Морского корпуса Абросимов и Иванов, которые перед отправлением взяли несколько уроков практической астрономии у профессора Разумовского. Им даны были инструкции как от академика Разумовского, так и от генерала Кутузова. Инструменты отпущены частью от Академии, частью от Коллегии.

1798–1801 годы. Опись эта продолжалась в течение 1798–1801 годов. Описатели и астрономы все свои журналы, карты и наблюдения представляли генералу Кутузову, который со своей стороны астрономические наблюдения препровождал в Академию Наук. Академия их рассматривала и перевычисляла; напоследок все вместе было рассмотрено Государственным Адмиралтейским Департаментом, который утвердил, в каких долготах и широтах обозначить главнейшие пункты. На этих основаниях генерал-лейтенант Голенищев-Кутузов составил Меркаторскую Генеральную карту Белого моря и прилежащих заливов Онегского, Кандалакского и части Северного океана до мыса Святой Нос, которая вышла в 1806 году. За ней должен был последовать полный атлас Белого моря, который, надо надеяться, скоро будет окончен.

Около того же времени появилась и другая генеральная (плоская) карта Белого моря. Офицеры, занимавшиеся описью берегов под руководством генерала Кутузова, дубликаты описных карт своих оставляли в конторе главного командира Архангельского порта. По окончании всей описи Главный командир того порта адмирал Фон-Дезен поручил штурману 12-го класса Ядровцову составить из них генеральную. Ядровцов взял за основание своей карты наблюдения тех же астрономов, но некоторые пункты обозначил с календаря, изданного в 1805 году. При нанесении глубин следовал в точности промерам Беляева, Григоркова и Домажирова. Карта эта от адмирала Фон-Дезена была представлена в Государственную Адмиралтейств-коллегию.[281]281
  Эта карта неизвестно каким путем перешла в Англию и там выгравирована. Ею руководствуются все английские купеческие суда, приходящие в гавань.


[Закрыть]

Коллегия, рассматривая как эти две новейшие карты, так и карту Григоркова, нашла между ними несходство, а именно: между первыми двумя в том, что город Онега и река Пялица обозначены на карте Ядровцова западнее (в отношении к Архангельску), город 48-ю, а река 21 минутами, нежели на карте Кутузова, а между этими двумя и картой прежних описей в том, что на первых расстояние между Святым и Каниным Носом было 18 милями более показанного на последней. По этому поводу Коллегия отнеслась в Адмиралтейский Департамент и предлагала отправить к берегам Белого моря астронома для проверки долготы всех этих мест. Но Департамент, рассуждая, что карта Григоркова, сочиненная в давние времена и на недостоверных основаниях, доверенности не заслуживает, а карта Ядровцова, как неверная только копия карты Кутузова, не достойна никакого внимания, и находя, что все главнейшие пункты утверждены наблюдениями с такой точностью, какой только желать можно, решил, что вновь отправлять астрономов не нужно.

Таким образом, карта генерал-лейтенанта Кутузова, на которой географическое положение некоторых главнейших пунктов было и действительно неверно, но которой главный недостаток состоял в том, что не показаны были на ней банки, открытые в 1778 и 1779 годах капитаном Григорковым, и промер, сделанный капитаном Домажировым в 1779 году, оставалась в начальном своем виде с лишком 15 лет. По этой причине мореплаватели, отправлявшиеся из Архангельска, брали с собой обыкновенно и карту Ядровцова, на которой, как выше упомянуто, соединены были все промеры.

Из описания плаваний брига «Новая Земля» видно, каким образом обнаружилась неверность карты Кутузова и как постепенно находимо было истинное географическое положение главнейших пунктов Белого моря. Остается упомянуть о промерах.

1822 год. Опасность, которой подверглось это судно в 1821 году в пути своем к Новой Земле, доказала необходимость сделать новый, подробный промер Белого моря. Поэтому в следующем уже году предписано было командиру брига «Кетти» капитан-лейтенанту Длотовскому, который отправлялся для постройки башни на острове Сосновец, по исполнении этого дела плыть к банке, найденной бригом «Новая Земля», определить ее пространство и потом промерить восточную часть моря, где на карте не показаны глубины.[282]282
  Инструкцию, данную Длотовскому, можно видеть в V части Записок Адмиралтейского Департамента.


[Закрыть] Но Длотовский, отправясь из Архангельска не ранее исхода июня, простояв у Сосновца, покуда строилась башня, и встретив потом крепкие противные ветры, возвратился в Архангельск без всякого успеха.

1823 год. В 1823 году отправлен был на том же судне капитан-лейтенант Домогацкий, получив точно такое же наставление, как и предшественник его Длотовский. Он оставил Архангельск 13 июня, останавливался у реки Пулонги и в Трех островах, для смены караульных у Пулонгской и Орловской башен и 18 числа, определив свое место по последней башне, пошел к банкам, но поднявшийся в то же время крепкий ветер (NW), при густом тумане, вынудил его спуститься за Зимние горы, где он и стал на якорь. 23 числа он опять под парусами плыл с переменными ветрами до Орлова Носа 6 дней; 29 июня, заштилев при густом тумане, стал на верп на глубине 14 сажен, грунт – песок, от устья Паноя на NO 62° в 14 милях. В этом месте замечено, что приливное течение первые три часа идет от WNW к OSO, со скоростью от 3³/₄ узла, а последние от NNW к SSO, сначала по 3³/₄ узла, а потом только по одному узлу, до самой перемены течения; иногда вдруг находит от OSO с шумом струя, и вода обращается на убыль, сначала на WNW, а потом на NNW, и с такой же скоростью, как во время прилива. Это течение только поверхностное, потому что за 2¹/₂ часа до перемены его вода низом уже прибывает или убывает, и глубина заметно меняется. Подъем воды в прилив от 2¹/₂ до 2³/₄ сажен. Вода прибывает весьма непостоянно, так что в одну склянку возвышается до ³/₄ сажени и на время останавливается, а потом продолжает прибывать. Подобные же неверности замечены и при отливе.[283]283
  Такие неверности прилива совершенно невероятны. Глубина была замечена по лоту с судна, которое обыкновенно рыщет из стороны в сторону, и потому эти скоропостижные перемены глубины должно скорее приписать неровностям дна.


[Закрыть]