Электронная библиотека » Федор Литке » » онлайн чтение - страница 28


  • Текст добавлен: 22 ноября 2013, 19:39


Автор книги: Федор Литке


Жанр: Книги о Путешествиях, Приключения


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 28 (всего у книги 58 страниц)

Шрифт:
- 100% +

1 августа в шестом часу пополуночи стал на якорь у Керецкого мыса в расстоянии от берега 1/4 мили. Не имея подробной карты этого берега, я почел необходимым составить ее, почему и послал штурмана Порядина на берег для измерения расстояния, которое могло бы служить основанием. Он возвратился в шестом часу пополудни, измерив от Керецкого мыса к мысу Конец горы основание в 900 сажен и сделав промер между бригом и берегом.

2 августа на оконечности мыса Керецкого мной были сделаны наблюдения, по которым найдена широта 65°20′11′′, долгота 0°43′50′′, склонение компаса 0°46′ W.

3 числа замечена полная вода в 7 часов 35 минут пополудни, по ней прикладной час 5 ч 10′, подъем воды до 4 футов. В продолжение этого времени измерено расстояние от места наблюдения до реки Корец. На бриге замечено течение от N по 1/4 узла и от SSO по 3/4, которое менялось, проходя через О по 1/8 узла. По окончании наблюдений снимался с якоря для промера и в десятом часу из-за темноты стал на якорь от Керецкого мыса на SW 65° в 21/4 милях. Поутру в 6 часов при тихом юго-восточном ветре под парусами намеревался идти опять к банкам, но в 9-м часу из-за густого тумана положил якорь. К полудню прочистилось, и по весьма хорошему наблюдению найдена широта брига 65°25′. В это время пеленговали реку Юргу S 86° в 11/3 мили и Каменный ручей NO 25° в 31/5 мили, из чего найдена широта первого 65°24′52′, последнего 65°27′54′′.

4 августа после полудня при северном ветре снимался с якоря для промера и в десятом часу стал на якорь от Каменного ручья на SW 81° в 23/4 мили, с намерением, если северо-восточный ветер продолжится, съехать для наблюдения к ручью; но с полуночи задул свежий ветер от SO и мы, пользуясь им, на рассвете снялись с якоря и пошли опять к Орлову мысу. На переходе сделали промер от Кацнеса до реки Пялицы, от Пулонгской башни до реки Ручьи и от нее к острову Данилову, к которому подошли 7 числа в четвертом часу утра и за темнотой и штилем стали на верп. Когда рассвело, определили место свое пеленгами и продолжали путь далее; берега были покрыты туманом. В продолжение этого времени погоды были теплые, но пасмурные, с частыми туманами, и ни разу не допустили делать наблюдения.

8 августа туман продолжался все сутки при тихих переменных ветрах. В восьмом часу ненадолго открывался берег милях в восьми; в 9 часов, услышав сильный шум буруна, повернули на глубине 41/2 сажен. Ходу было только один узел и за пять минут глубина 20 сажен. После поворота она опять пошла 7, 11, 19. Таковая приглубость берега показывает, как трудно угадать близость его по лоту.

9 числа с полудня стало прочищаться, и в половине четвертого по пеленгам находились мы от Орловской башни на SO 78° в 5 милях, и так как туман стал исчезать, то, желая воспользоваться этим временем и ровным южным ветром, пошли на NO в намерении промерить то место (севернее Орловской банки), где на Меркаторской карте назначена глубина 2 сажени. В шестом часу перешли мы через северную оконечность промеренной банки. В 7 часов берега опять покрылись туманом, и так как ветер стал стихать, то, чтобы к ночи удалиться от банок, спустился на N. Тихие переменные ветры при пасмурной и дождливой погоде продолжались почти двое суток, и все это время берега только изредка показывались сквозь туман.

11 августа, считая необходимым проверить хронометр еще раз на Трех островах, стал я за ними на якорь. По прочищении неба от облаков в 5 часов успел взять высоты солнца на берегу. В следующий день также делал обсервации при весьма благоприятной погоде; широта найдена 67°06′15′′, ход хронометра не сделал значительной перемены против прежнего. Склонение компаса 1°23′. Поутру в 9 часов 26 минут среднего времени замечен на берегу момент полной воды и по ней прикладной час 10ч17′, подъем воды у берега до 22 футов. В этот же день мичманом Шатиловым на шлюпке описан берег от Трех островов до залива Алдыбин-ского. Прежде было здесь замечено, что течение идет от NNO и SSW со скоростью до двух узлов, меняясь около трех часов до полной и малой воды; ныне же на прибыль шло оно только 5 часов до 21/4 узлов, на убыль 7 часов до 23/4 узлов.

12 числа в 6 часов утра при ровном юго-западном ветре отправились мы опять к банкам. В полдень по пеленгам и обсервации находились от Орловой башни на NO 52° в 141/2 милях.

13 числа в третьем часу перешли через струю весьма больших всплесков, но посреди них глубина была 20 и 18 сажен, далее же опять 21 сажень и более. В 41/2 и в 51/2 часов имели весьма хорошие высоты солнца, по которым долготы по хронометру: 1) 1°41′15′′, 2) 2°0′20′′; поэтому, находясь гораздо восточнее указанного места банки, чтобы к рассвету подойти к берегу для определения места, повернул на WNW. В 5 часов yтpa по пеленгам находился от мыса Городецкого на NO 18° в 9 милях. По курсам от полудня, исправленным течениям и обсервованным долготам оказалось, что мы переходили через места, где глубины указаны 2 и 21/2 сажени, но мы имели от 20 до 26 и не менее 18 сажен. Не отвергая существования этих мелей, полагаю, однако же, что они не составляют одной непрерывной банки, а только гряду банок, между которыми есть глубокие проходы, каковыми и мне случилось на этот раз пройти, или что банки лежат гораздо дальше от западного берега.

14 августа в 7 часов утра подул крепкий ветер от NW. Мы спустились к Трем островам, надеясь под укрытием берега удержаться на якоре. Когда мы подошли к берегу, ветер отошел к N и брошенный якорь не задержал; почему, подняв его, стали мы держаться под парусами.

15 числа к вечеру ветер стал стихать, а поутру в 11 часов после штиля сделался от S. Мы тогда находились от Корабельного мыса на NO 88° в 7 милях. По позднему времени и темноте ночей, не надеясь иметь успеха в отыскании банок, пошел я к острову Моржовец, в намерении сделать к нему промер и определить его положение.

16 августа в первом часу Терский берег скрылся в тумане, а в 3 часа открылся Моржовец; в 8 часов по пеленгам его оконечностей мы находились от северной на NW 67° в 8 милях. Ночью течением приблизило нас к острову на расстояние миль трех, к рассвету же отнесло на 15 миль далее, чем мы полагали. К полудню успели мы опять подойти к острову, и по меридиальной высоте найдена широта северной его оконечности 66°40′15′′; но так как солнце по причине тумана было весьма худо окрашено, то и полагаться на нее нельзя.

17 августа в первом часу имели мы случай пеленговать оконечности острова Моржовец и возвышенность Воронова мыса, и положение их оказалось весьма близким с показанным на Меркаторской карте. Отсюда я хотел идти к Воронову мысу и промерить по западную его сторону, где, по словам лоцмана, есть банка: «от устья речки Кедовки на W верстах в десяти, на которой в малую воду глубины не более 11/2 аршина». Вскоре мрачностью скрыло Моржовец, и тихие южные ветры с дождем продолжались до 7 часов, потом налетел жестокий шквал от N и вынудил нас, взяв все рифы, привести на правый галс. К полуночи ветер постепенно отошел к NW с сильными порывами. Стараясь придерживаться Терского берега, 18 числа в час пополудни находились мы повыше Сосновца; по жестокости ветра и худому грунту не надеялись удержаться на якоре. При всем усилии нашем удержаться под наветренным берегом с рассветом увидели Зимний около речки Инцы, милях в восьми. Не имея возможности отлавировать, ибо на оба галса приметно прижало к берегу, я спустился на SW вдоль него.

19 числа, обогнув Кацнес, бросил якорь на баре. В пятом часу утра ветер стал стихать.

Имея провизии не более как на две недели, я не мог долее оставаться в море, где при начавшихся темных ночах и осенних ветрах не надеялся иметь успеха; при крепких же северо-западных ветрах по необходимости должен был бы оставаться на баре, что по испытанной уже слабости брига было бы весьма опасно. Все эти причины побудили меня окончить плавание несколькими днями ранее, чем полагал.

Воспользовавшись утихшим ветром, перешел через бар в 10 часов. 20 августа в седьмом часу пополудни положил якорь на Соломбальском рейде.

Мне было предписано, между прочим, стараться дополнить сведения о местах по берегам Белого моря, где бы мореходные суда могли укрываться от ветров. По всему, что я мог узнать как из опытов, так от лоцманов и прибрежных жителей, таковых мест по Терскому берегу вовсе нет, кроме острова Сосновец, за ним можно быть закрытым при северо-восточных и восточных ветрах, становясь не далее трех кабельтовов от южной оконечности. Но грунт самый ненадежный, именно – мелкий камень; при северо-северо-восточных и южных ветрах (это место) совершенно открыто; при западных же даже опасно из-за близости острова, ибо если подрейфует, что легко может случиться по худому грунту и сильным порывам, каковые обыкновенно бывают с гор, то трудно будет миновать остров. При северных и северо-северо-западных ветрах можно еще стоять, ибо довольно закрыто место это мысом Снежницким и имеет свободный выход в море.

В проливе за Тремя островами якорная стоянка закрыта от всех румбов, грунт – мелкий песок, и выйти можно при всяком ветре; но глубина в малую воду только 9 футов. По южную сторону, где я стоял, место нельзя даже и назвать якорным, ибо оставаться тут можно только в тихую погоду и в совершенной готовности поднять паруса.

Все прочие становища по этому берегу обсушные, куда ладьи заходят с полной водой, в отлив же остаются на мели.

Река Паной самая большая на этом берегу, но и в нее даже малые ладьи входят только с прибылой водой.

О том, чтобы поблизости Трех островов зимовали большие суда, здешние жители не знают, а рассказывают, что когда-то трехмачтовое судно, весной, будучи прижато льдами к берегу между Трехостровским и Горяиновым островами, заходило в один из указанных на карте заливов, под названием Бакалдовского и Алдыбинского, где оставалось до очищения льдов, в малую воду обсыхая. На это можно решиться только в бедственном положении, ибо заливы эти не что иное, как ущелья, обсыхающие в малую воду, в которых и гребное судно не найдет защиты от зыби.

Крепкие ветры и туманы, нынешним летом почти беспрерывно продолжавшиеся, едва дали мне время отыскать и промерить одну банку, которая, по близости своей к берегу и малой глубине, конечно, есть опаснейшая для судов всякого ранга; но, кроме ее, как видно из промера капитан-лейтенанта Домогацкого, есть другие, хотя и далее от берега лежащие, но имеющие меньшую глубину. Между этими банками и обсушной, найденной в 1821 году, вероятно, есть еще и многие другие, простирающиеся к северу. Промерить эти мелководья с точностью, или, по крайней мере, ограничить пространство, занимаемое ими, было бы не только полезно, но даже необходимо. Таковое описание не иначе может быть произведено с точностью и успехом, как на нескольких судах, способных к скорому ходу, дабы могли действовать против течений и при случае отойти от опасности, и которые сидели бы при грузе не более 8 или 81/2 футов. При таком углублении безопасно могут они подходить к банкам и при крепких ветрах, не удаляясь от своего места, и найдут спокойное убежище за Тремя островами или в Лумбовских. Для большей верности пеленгов необходимо поставить приметные знаки в разных местах по берегам, где найдется нужным.


Из всего вышеописанного явствует, что в Белом море известно существование следующих только банок:

1) Осыхающие банки, найденные капитаном Григорковым в 1779 году. По всей вероятности к ним же принадлежит и

2) Осыхающая банка, найденная мной в 1821 году.

3) Полуторасаженная банка, найденная Григорковым в 1778 году, которая, вероятно, принадлежит к первым же двум.

4) Полуторасаженная банка, найденная капитаном Домогацким в 1823 году.

5) Его же двухсаженная банка, видимо, та же самая, что и

6) Двухсаженная банка, промеренная Демидовым, и

7) 41/2-саженная, найденная Григорковым в 1779 году.

8) 21/2-саженная,[290]290
  А может быть, и осыхающая, потому, что обозначенная глубина была на ней в полную воду.


[Закрыть]
найденная капитаном Домажировым в 27 милях на NOtN1/2O от Орлова Носа.

9) Его же четырехсаженная, лежащая от предыдущей к S в двух милях.

10) Его же четырехсаженная, лежащая на NO1/2O в 20 милях от Орлова Носа.

11) Трехсаженная, виденная Демидовым в 13 милях на OtN1/2O от Тонкого Орлова Носа.

Из этих банок известно с точностью положение только второй, четвертой и шестой. Положение всех прочих подвержено большему или меньшему сомнению. Капитан Домажиров в 1779 году проходил через свою 21/2-саженную банку (восьмая) и имел глубину 24 сажени. Банки 9 и 10 найдены были Домажировым вместе с восьмой, следовательно, и их положение сомнительно.

Двух– и четырехсаженные банки, показываемые на картах к NW от Домажировой 21/2-саженной банки, не что более, как остатки длинной Голландской мели. Существование их весьма сомнительно.

Круглая двухсаженная банка, обозначенная в 20 милях от OtN от Орлова Носа, откуда взялась – неизвестно. Может быть, и она есть остаток Голландской банки. Существование или по крайней мере положение ее подвержено сомнению. Капитан Домогацкий принял найденную им двухсаженную банку за эту круглую. Но первые лежат гораздо ближе к берегу. Ошибка эта произошла от того, что он полагал Орловскую башню, по которой определял свое место, более чем на одну милю ближе к оконечности Тонкого Орлова Носа.

С другой стороны, по всей вероятности находятся еще многие неизвестные нам доселе банки, между параллелями реки Паной и мыса Городецкий. И потому желательно, чтобы это пространство было вновь подробно промерено.

Глава седьмая
Печорская экспедиция

Недостаток в лиственничных, корабельных лесах, становившийся ощутительным на Двине и реках, в нее впадающих, заставил помышлять о способах заменить их со временем лесами, растущими по рекам Мезени, Печоре и в них впадающим, и о том, нет ли возможности доставлять их с последней реки к городу Архангельску морем. Это было поводом к первому отправлению в тот край штурмана 12-го класса Иванова. Предположено было исполнить это еще в 1820 году, и тогдашний архангельский главный командир вице-адмирал Клокачев назначил для этого штурмана Софронова, но так как в разных приготовлениях протекло время до весны, когда путь через тундры прекращается, то это и было отложено до следующего года.

Между тем неудачное плавание лейтенанта Лазарева к Новой Земле подало мысль осмотреть ее берегом, переправясь туда с острова Вайгач на оленях. Вследствие этого штурману Иванову, назначенному в 1821 году на реку Печору, было предписано, по прибытии в Пустозерск, прежде всего отобрать от тамошних жителей сведения, есть ли возможность переехать на Новую Землю на оленях, и если то окажется возможным, сделать опись ее берегов, сколько позволит время, чтобы по вскрытии реки Печоры возвратиться в Пустозерск. Весной же и летом, на нанятых в последнем месте карбасах, описать и промерить реку Печору, а наипаче тот рукав ее, по которому идет самый глубокий фарватер, при устье ее поставить в приличных местах знаки и прочее.

Иванов, по прибытии в феврале месяце в Пустозерск, собрал тамошних крестьян и самоедов для того, чтобы получить у них сведения о Новой Земле, и узнал, что переправиться туда зимой нет никакой возможности, потому что пролив между ней и островом Вайгач никогда совершенно не замерзает, но бывает всегда более или менее наполнен носящимся льдом. Невзирая на то, он решился ехать на остров Вайгач. Поездка эта не принесла, однако же, никакой пользы, потому что Иванов не определил даже широты того места, где он останавливался. Он переезжал от реки Великой, через Югорский Шар, к Карпову становищу, откуда видно было море, на большое расстояние ото льдов свободное. Он упрашивал самоедов перевезти его на северную оконечность острова Вайгач, дабы по крайней мере увидеть оттуда берег Новой Земли, но самоеды и на то никак не соглашались, поскольку расстояние туда довольно велико, а пищи для оленей на пути нет. Таким образом Иванов без всякого успеха возвратился в начале апреля в Пустозерск.

Во второй половине июня приступил он к описи реки Печоры. Производя ее на карбасах, можно бы довольно скоро кончить это дело, но Иванов, начиная от самой Пустозерской слободки (которая лежит еще не на Печоре, но на берегу Городецкого озера, из которого в Печору течет мелководная протока, именуемая Городецким Шаром), пошел по берегу с магистральной мерой, и оттого до половины августа успел только описать правый берег реки Печоры и морской берег к востоку от нее до реки Черной. Начав промеры реки 18 августа, не успел он за поздним временем его окончить и таким образом, не совершенно исполнив возложенное на него дело, возвратился в Архангельск.

1822 год. По этой причине был он отправлен на следующий год вторично на реку Печору. В это лето промерил он подробно как саму реку, так и глубочайший в нее фарватер, и поставил из выкидного леса башни на мысах Болванском и Двойничном: на первом треугольной пирамидой, высотой от земли 22 фута, а от поверхности моря 147 футов, на последнем четырехугольную в виде избы, высотой от земли 17 футов, от воды 40 футов. Банки простираются от устья реки Печоры миль на 10; фарватер между ними лежит почти прямо на N от Болванского Носа; глубина его от 12 до 13 футов, ширина от 250 до 350 сажен. В самой реке глубина от 25 до 40 футов. Вода поднимается обыкновенно на 21/2 фута, но при ветрах из NW четверти до 4 и даже до 6 футов, скорость течения не более одного узла. Прикладной час у Болванского Носа 7ч25′. Берега реки сильно подмываются весенними ледоплавами. Иванов в 1822 году нашел в положении их значительные несходства с прежней описью: некоторые прикрутые места были оторваны, песчаный, низменный берег в некоторых местах нарос; наружные банки совсем переменили вид, некоторые уменьшились и протянулись в длинную, подводную отмель, а другие увеличились. Нет сомнения, что оттого и фарватер всякий год значительно меняется как в положении, так и в глубине.

Двухлетняя опись эта доставила нам довольно неполные сведения о реке Печоре, поскольку она ограничивалась одним только правым (восточным) ее берегом, западный же оставался не только неописанным, но даже и расстояние его от первого неопределенным. Из множества островов, которыми река усеяна, некоторые только (и тех только восточные берега) были описаны. Положение морского берега, простирающегося к востоку и западу от реки Печоры, было также весьма мало известно.

1824 год. По этим причинам решено было в 1824 году отправить туда Иванова в третий раз, подчинив его мне.

По повелению Государственного Адмиралтейского Департамента дана была от меня Иванову следующая инструкция:

1

«Цель поручения, вам делаемого, есть: 1) довершение начатой вами в 1821 и 1822 годах описи устья реки Печоры, и 2) опись морского берега, простирающегося к востоку и частью к западу от этой реки.

2

Первый предмет может быть подразделен на следующие отделы:

а) определение ширины устья реки Печоры или расстояния между Болванским и Костяным Носом; б) опись восточного или правого берега реки, начиная от устья той протоки, опись которой вы прежде начинали вверх по течению реки, до того места, где она заворачивается к S, а равно и неосмотренной вами части этого от Куйского Шара вниз до острова Фалькина; в) опись левого или западного берега реки, на пространстве, соответствующем означенному пространству восточного берега; г) изведание, не имеется ли, кроме промеренного уже вами, еще другого фарватера, удобного для судов некоторой величины; д) продолжение сделанного вами промера восточного устья далее в море и определение, в каком расстоянии от берега лежат известные Гуляевы Кошки.

3

Опись морского берега должна заключать в себе: а) к западу берег от Костяного Носа до Колоколковского, или того пункта берега, где последний принимает направление к юго-востоку; б) к востоку берег от реки Черной, которой ограничилась прежняя ваша опись до Югорского Шара; в) определение положения острова Матвеев и Долгий;

г) опись острова Вайгач; д) определение положения юго-восточной оконечности Новой Земли, называемой Кусовым Носом, в отношении к северной оконечности острова Вайгач.

4

Успешному течению дел, порученных вам, во многом будет способствовать то, если летом не будете вы развлекаемы разнородными предметами; а поэтому и надлежит вам стараться употребить в пользу весеннее время до вскрытия воды, в течение которого можно посредством нанятых в Пустозерске оленей с чумами исполнить предписания, содержащиеся в § 2 пункте а и § 3 пункте а.

5

Для первого предмета должны вы, определив ход хронометра вашего в Пустозерске, переехать к Болванскому Носу, и, определив тут снова состояние его и ход, равно как и широту места, переправиться немедленно через устье реки по льду к Костяному Носу и в последнем месте сыскать опять ход хронометра, равно как и широту места. Если бы промежуток времени между последним наблюдением на Болванском и первом на Костяном Носу был не более двух или трех дней, то этого достаточно было бы для определения расстояния между этими двумя местами; в противном же случае надлежит вам возвратиться опять к Болванскому Носу и повторить тут прежние наблюдения.

6

Исполнив это, отправитесь вы, если время, состояние пути, вид берега и прочие обстоятельства дозволят, от Костяного Носа к NW вдоль берега и опишите его, замечая положение его по компасу и исчисляя переезды по известному бегу оленей, до Колоколковского Носа, где остановитесь для определения точными наблюдениями широты места и состояния хронометра, по исполнении чего возвратитесь уже ближайшим путем в Пустозерск.

7

Если бы недостаток оленей в Пустозерске, или известная жителям невозможность переправиться через устье реки по льду, или недостаток оленьей пищи в тех местах, или другие какие обстоятельства воспрепятствовали вам исполнить весной то, что поставлено на вид выше сего в § 5 и 6, то с наступлением лета обратите вы прежде всего внимание ваше на первый предмет, и, сделав предварительно нужные распоряжения, чтобы по возвращении вашем осенью в Пустозерск могли вы послать береговой отряд от Костяного Носа до Колоколковского, при первом вскрытии вод отправьтесь вниз по реке к Болванскому Носу с двумя карбасами. По пути проедете через Куйский Шар и опишите неосмотренную тут часть правого берега реки (§ 2, 6). Расстояние между Болванским и Костяным Носом определите вы так, как изъяснено выше.

8

Переездом от Болванского Носа к Костяному воспользуйтесь вы для изведания, нет ли в каком-либо из многих устьев Печоры (например, в том, которое обыватели именуют Малой Печорой) глубины, достаточной для парусных судов, и достоин ли таковой фарватер, если он и существует, дальнейших изысканий и описи. В этом исследовании могут быть вам весьма полезны сведущие в местном положении люди, которые должны быть на ваших карбасах. Для этого же с пользой можете употребить и другой карбас, находящийся при вас.

9

Между тем как вы будете таким образом заняты с двумя карбасами, одному из помощников ваших предпишите следовать на третьем карбасе с описью от устья вышеупомянутой протоки (2, 6), или от мыса Усть-Шара, вверх реки вдоль восточного берега до поворота ее к S; в этом месте переправиться к западному берегу и идти вдоль него с описью вниз до устья, где в назначенном месте соединиться с вами.

10

Так как невозможно в течение одного лета описать все острова, которыми усеяно устье реки Печоры, то как вы сами, так и помощник ваш, которому поручите опись западного берега, будете расспрашивать у тамошних жителей о том, против каких пунктов берега лежат какие острова, о величине их, положении и прочем, чтобы иметь об этом хоть приближенные сведения.

11

По соединении карбасов в устье реки разделитесь вы опять и приступите к определению Гуляевых Кошек, что удобнее всего и с наименьшей потерей времени можно совершить следующим образом. Один карбас от восточного мыса Болванской губы отправится прямо к северу, измеряя обыкновенным образом ход судна и бросая лот так часто, чтобы через каждые полмили итальянских иметь глубину. Придя на глубину одной или двух сажен, чем обозначится уже близость этих мелей, если бы и не случилось их увидеть, поедет обратно к берегу с промером же по румбу SO, или около того. В то же время другой карбас точно таким же образом определит расстояние мелей от другого пункта берега, например, от реки Алексеевки или Черной, чем положение их обозначится уже довольно верно; но если бы удалось широту одного или обоих пунктов, до которых достигнут карбасы, найти по наблюдениям, успеть в чем всемерно надлежит стараться, то положение Гуляевых Кошек определилось бы еще вернее. Так как для подробной и точной описи их потребовалось бы гораздо более времени и средств, то необходимо по крайней мере стараться расспросить у сведущих людей, сколь далеко они простираются к востоку. Само собой разумеется, что для поездок этих надлежит выбирать время не бурное и не туманное.

12

Между тем как два карбаса будут таким образом употреблены, третьему предпишите проехать с промером от устья Печоры до реки Черной, держась от берега в расстоянии от 8 до 10 миль итальянских, бросая лот так, чтобы через каждую итальянскую милю иметь глубину.

13

Но если вам удастся исполнить весной то, что предписано в § 5 и 6 или хотя только в § 5, то со вскрытием вод переедете вы с двумя карбасами от речки Куй или мыса Усть-Шара к западному берегу и вдоль него спуститесь с описью к Костяному Носу; от него переправитесь к Болванскому Носу и исполните предписанное в § 10. В то же время один из помощников ваших на третьем карбасе осмотрит восточный берег от мыса Усть-Шара вверх, как изъяснено выше (§ 2, 6 и 11); потом спустится вниз реки вдоль восточного же берега и, проехав с описью сквозь Куйский Шар, соединится с вами у Болванского Носа.

14

Собравшись после всего в реке Черной и отпустив один карбас, отправитесь вы с двумя другими к востоку, описывая берег. Достигнув Мединского заворота или того мыса, где начинается Хайпудырская губа, вы с сопутником вашим разделитесь, предписав ему обойти эту губу и из нее пройти вдоль берега к Югорскому Шару, где и соединиться с вами в назначенном от вас, известном кормщикам вашим, месте; сами же вы, сделав на Мединском завороте подробные наблюдения, переправитесь на южную оконечность острова Долгий, определив которую, переедете на северную оконечность острова Матвеева (описав между тем, сколько обстоятельства позволят, берега этих островов); тут также сделаете наблюдения и потом направите путь прямо к Югорскому Шару.

15

В этом месте, которое постарайтесь определить вернее астрономическими наблюдениями, разделитесь вы снова; один карбас пойдет с описью по западную, другой по восточную сторону острова Вайгач, привязывая к описи противолежащий берег материка, к северной оконечности острова, где соединитесь опять.

16

Определив широту северной оконечности острова Вайгач, переправитесь вы через пролив, разделяющий этот остров и Новую Землю, именуемый Карскими Воротами, на Кусов Нос, или юго-восточную оконечность этой последней, для измерения глубины этого пролива и сыскания широты Кусова Носа. Но если льды в Карских Воротах или другие препятствия не позволят переправиться на Новую Землю, в таком случае вам надлежит стараться, по крайней мере, усмотреть какой-либо приметный и известный пункт той земли и верным пеленгом определить положение его от определенного вами места на острове Вайгач, где нарочно на этот предмет можете вы остаться на несколько лишних дней. В то же время продолжайте и от жителей тамошних узнавать, какую они полагают ширину того пролива.

17

На северной оконечности острова Вайгач и на Кусовом Носе, если туда достигнете, поставьте какой-нибудь приметный с моря знак, снабженный шестом с флагом, под которым заройте или заложите камнями спрятанное в бутылке или ящичке известие о себе, в котором в кратких словах изложите: когда от того места отправились и куда, найденную вами широту и прочее на тот конец, чтобы я мог, если случится мне найти это известие, по успехам вашим расположить свои действия.

18

Тут назначается предел вашему плаванию, и вы после этого можете предпринять обратный путь в Пустозерск. Но если бы время года было еще не позднее, запасы ваши не истощились, здоровье ваше и прочие обстоятельства тому не препятствовали, то желательно было бы, чтобы на обратном пути вашем проплыли в некоторое пространство от Югорского Шара к востоку и определили положение Мясного острова. Вообще же, достигнете ли вы назначенного вам предела, или по каким-либо непредвиденным препятствиям не достигнете, плаванием вперед должны вы располагать так, чтобы возвращение ваше в Пустозерск в сентябре месяце было во всяком случае обеспечено.

19

Если весной берег от Костяного Носа до Колоколковского оставался неосмотренным, то приступите к этому по возвращении нашем в Пустозерск, где по предварительному распоряжению вашему будут между тем приготовлены на этот предмет чумы с оленями. На них отправитесь вы ближайшим путем к Костяному Носу, от него вдоль берега до Колоколковского, где остановитесь для определения широты места, по крайней мере, двумя наблюдениями. Вряд ли поездке этой встретятся великие препятствия, поскольку известно, что самоеды и в летнее время переезжают тундры оленями на санях».

Снабженный всеми нужными для описи инструментами и имея под начальством своим штурманских помощников Рогозина и Пахтусова, Иванов отправился из Архангельска 3 апреля и 17 числа прибыл благополучно в Пустозерск вместе с сельским заседателем, отправленным с ним из Мезени для оказания помощи ему в договорах с крестьянами.

Он немедленно занялся приготовлениями к летней экспедиции, в которых из-за довольно позднего прибытия в Пустозерск встретил немало затруднений. Он не нашел достаточного числа карбасов и должен был посылать за одним в Усть-Цыльму, слободку, лежавшую при впадении реки Цыльмы в Печору, в 200 верстах выше Пустозерска, где пустозерские жители строят все свои суда. В этих приготовлениях прошло все весеннее время; Иванов не мог употребить его на определение ширины устья реки Печоры и обозрение Тиманского берега, по причине худости оленей, которых в Пустозерске от болезней много падало, по недостатку оленьего корма в тех местах и по весьма глубоким снегам.

1824 год, июнь. В начале июня вскрылась река Печора, 5 числа прибыл с Усть-Цыльмы заказанный карбас. 12 июня очистилось ото льда Городецкое озеро, и мы могли,[291]291
  Отсюда следует рассказ в собственных словах Иванова.


[Закрыть]
наконец, отправиться в путь. 15 числа отрядил помощника Пахтусова с одной лодкой для описи западного и части восточного берега реки, а сам приступил к описи Куйского Шара, остававшегося неосмотренным в прежней экспедиции. Окончив это дело к 19 июня, остановились мы для отдыха на острове Конзер, в избах промышленников, занимавшихся тут ловлей белой рыбы, т. е. сигов и омулей. Этот промысел по реке Печоре и речкам за Болванской губой продолжается до 20-х чисел июня, когда промышленники отправляются на поплавы и тони ловить красную рыбу, т. е. семгу. На следующий день отправились мы к Болванскому Носу, но крепкий противный ветер заставил нас остановиться на острове Глубоком. Мы надеялись укрыться в стоявшей тут промышленной избе, но нашли ее полной снегом.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации