Текст книги "Любовники. Плоть"

XV

– Нет, не понимаю! – ответила она. – Даже если бы понимала, ты сам-то осознаешь, как опасно туда возвращаться? Эти женщины все расскажут своим мужчинам, а те известят жриц Вассара. И жрицы бросятся по нашему следу. Если узнают, что мы в этой округе, нас наверняка поймают.

– Я знаю, что ты права, – сказал он. – Но не могу сдержаться. Слишком много съел. Либо они, либо ты.

Мэри поднялась на ноги. У нее был такой вид, будто она собиралась сделать что-то, до крайности ей противное, но необходимое.

– Если ты на минутку отвернешься, – сказала она дрожащим голосом, – я помогу тебе.

Он воскликнул в восторге:

– Правда, Мэри? Если бы ты знала, что это для меня значит!

Он отвернулся и, несмотря на почти непереносимую остроту предвкушения, расцвел в улыбке. Какая же она лапочка: стесняется на его глазах раздеться, собираясь заняться с ним сексом!

Он услышал ее робкое движение, тихий шорох.

– Можно повернуться?

– Нет, я еще не готова.

Он услышал ее приближающиеся шаги и – с нетерпением спросил:

– А теперь можно?

– Еще нет, – ответила она у него за спиной.

– Я больше не вытерплю…

Что-то тяжелое ударило его по затылку. Он потерял сознание.

Очнувшись, он обнаружил, что лежит на боку, руки связаны за спиной, и ноги связаны в лодыжках. Она разрезала пополам тонкую веревку, которую он положил в мешок перед бегством от пант-эльфов. Возле него лежал большой камень, которым, как он понял, она его и огрела.

Видя, что он открыл глаза, она сказала:

– Прости, если можешь, Питер, но мне пришлось так поступить! Если бы ты направил дисийцев на наш след, нам бы не поздоровилось.

– В мешке есть две бутылки виски, – сказал он. – Прислони меня к дереву и поднеси к губам бутылку. Я хочу выпить всю кварту. Во-первых, чтобы унять эту дикую боль в голове. Во-вторых, если я не напьюсь до потери сознания, то сойду с ума от похоти. В-третьих, чтобы забыть, какая ты стервозная сука.

Она не ответила, но сделала, как он сказал, прижимая горлышко бутылки к его губам и время от времени его отнимая, когда он переставал глотать.

– Прости меня, Питер.

– Да ну тебя к черту! И чего я с тобой связался! Не мог удрать с настоящей женщиной. Давай еще виски.

За два часа он выпил две трети кварты. Секунду-другую он сидел ровно, глядя прямо перед собой. Потом, издав не то стон, не то вздох, закрыл глаза и захрапел.

Наутро Стэгг проснулся развязанным. Он не жаловался на похмелье и ничего ей не говорил. Просто смотрел, как она делит провизию. После завтрака, за которым он выпил не меньше ведра воды, они молча пошли на восток.

Ближе к полудню Мэри заговорила:

– Ни одной фермы за последние два часа. Лес становится реже, и появляются скалы. Мы на пустошах между Дисией и Кейсилендом. Здесь нужно идти еще осторожнее – могут встретиться военные отряды обеих сторон.

– А что такого страшного в том, что мы встретимся с твоими соплеменниками? – спросил Стэгг. – Ведь это их мы ищем?

– Они могут сначала утыкать нас стрелами, а потом уже выяснять, кто мы такие, – ответила Мэри, нервничая.

– О’кей, – сказал он серьезно. – Увидим их – и будем кричать издали. Скажи мне, Мэри, ты уверена, что они не обойдутся со мной, как с дисийским пленником? Как бы там ни было, а этот рог может вызвать у них… некоторое предубеждение.

– Нет, когда я расскажу им, что ты спас мне жизнь. И что ты стал героем-Солнцем не по своей воле. Конечно…

– Что «конечно»?

– Тебе придется согласиться на операцию. Не знаю, хватит ли у моего народа врачебного искусства убрать твой рог, не убив тебя, но придется попробовать! Иначе тебя посадят под замок. А ты знаешь, что это сведет тебя с ума. Но в таком виде тебе не позволят разгуливать на свободе. И я, естественно, и не подумаю идти за тебя замуж, пока у тебя этот рог. Да и ты сначала должен перейти в нашу веру. За язычника я не пойду! Да я и не могла бы, даже если бы хотела: язычников мы убиваем.

Стэгг не знал, взреветь ли ему от гнева, зарычать от смеха или заплакать от отчаяния. И поэтому, сделав постное лицо, сказал без всякой интонации:

– Не помню, чтобы я просил твоей руки.

– Ах, это и не требуется, – ответила она. – Достаточно того, что мы провели ночь вдвоем, без дуэньи. В нашей стране это означает, что мужчина и женщина должны пожениться. Это один из признанных способов сообщать о своей помолвке.

– Но ты же не допустила ничего, что сделало бы оправданным вынужденный брак, – запротестовал он. – Ты все еще девственница. Насколько мне известно, по крайней мере.

– Конечно же, я девственна! Но это не принимается в расчет. Общепризнано, что мужчина и женщина, проводящие вместе ночь, не могут противиться зову плоти, как бы ни была сильна их воля. Если они не святые, конечно. А святые никогда в такое положение не попадут.

– Так ради какого же черта и всех его чертовых братцев ты так стараешься быть хорошей девочкой?

– Потому что я не так воспитана! Потому что, – добавила она несколько самодовольно, – неважно, что думают люди. Важно, что видит Мать.

– Ты бываешь такой непрошибаемой святошей, что вот взял бы да и свернул твою симпатичную шейку! Я тут загибаюсь в жутких муках, которых ты никогда не сможешь понять, и все это время ты могла бы легко избавить меня от боли безо всякого морального для себя ущерба – да и к тому же получить такое наслаждение, что тебе позавидовали бы все женщины мира!

– Не стоит сердиться, – сказала она. – Ведь здесь же все не так, как было бы дома, где нас обоих могли бы убить, пока мы не успели пожениться. Тогда бы я решилась на грех. И к тому же ты не обычный мужчина. А с этим рогом… Так что тут особый случай. Я уверена, что мы найдем ученого священника, и он легко разрешит для нас все эти сложности.

Стэгга трясло от злости. Но он только сказал:

– Мы еще не добрались до Кейсиленда!

Наступил полдень. Стэгг съел куда больше своей обычной порции. Мэри ничего на это не сказала, внимательно наблюдая за ним. Каждый раз, когда он к ней приближался, она отодвигалась. Перепаковав мешок, они пошли дальше. Вскоре Стэгг начинал ощущать благотворное действие еды. Живая часть рога начала наливаться силой, устремляясь к небесам. Глаза у него засверкали, он стал время от времени слегка подпрыгивать, похрюкивая от сдерживаемой радости.

Мэри стала отставать. Он же был так захвачен приближением приступа желания, что не заметил этого. Отстав примерно на двадцать ярдов, она побежала в лес и скрылась в кустах. Он прошел еще ярдов двадцать, прежде чем заметил ее отсутствие. Разразившись ревом, он рванулся за ней сквозь кусты и бурелом, потеряв всякую осторожность и громко выкрикивая ее имя.

Он прошел по ее следу, обозначенному примятым бурьяном, до небольшого, почти пересохшего ручья, пересек его и вбежал в дубовую рощу. Тут он потерял след. Побежав в другую сторону, он выскочил из леса и увидел широкий луг.

Еще он увидел полтора десятка мечей, за поднятыми остриями которых виднелись хмурые лица кейсилендеров.

В стороне стояла девушка лет двадцати. Она была одета так же, как Мэри, когда та сидела в клетке – без сомнения, маскотка. Мужчины были одеты в форму бейсбольной команды Кейсиленда с красными гетрами, только вот вместо кепок с длинными козырьками на голове у каждого была шляпа с перьями, как у адмирала.

За ними стояли олени, девятнадцать оседланных для дальней поездки и еще запасные, один для маскотки, четыре для перевозки провизии и снаряжения.

Предводитель кейсилендеров, носивший титул «Могучий», как все капитаны Кейси, был долговязым тощим парнем с худым лицом; одна щека была заметно больше другой – ее оттопыривала табачная жвачка. Он неприятно усмехнулся:

– Что, старый рогач, гнался за молодым свежим мясцом? А напоролся на кусачее лезвие меча! Разочарован, чудище? Ничего. Мы тебе предоставим бабу – только руки у этой бабы тощие и костлявые, груди висят мешками, а дыхание смердит могилой.

– Брось ты эту декламацию, Могучий, – буркнул один из кейсилендеров. – Повесим его, и пошли дальше. У нас игра в Покипси.

Стэгг понял, что они здесь делают. Это был не военный отряд, а бейсбольная команда, приглашенная на соревнования в Дисию. В качестве таковой она имела пропуск на дисийскую территорию, гарантирующий кейсилендерам свободный проход.

Но эта гарантия требовала обещания не причинять вреда встречным дисийцам, если те не нападают.

– Повесите? – сказал он Могучему. – Ты не можешь тронуть дисийца, если он на тебя не нападает.

– Это правда, – ответил Могучий. – Но так уж вышло, что мы о тебе знаем от своих шпионов. Ты не дисиец, и наше обещание тебя не касается!

– Зачем же тогда меня вешать? – спросил Стэгг. – Если я не дисиец, то я вам не враг. Скажи, ты не видел здесь женщины, которая бежала впереди меня? Ее зовут Мэри Кейси. Она вам скажет, что со мной нужно поступать как с другом.

– Ври больше! – ухмыльнулся тот, кто торопил с повешением Стэгга. – Ты – один из этих одержимых дьяволом рогатых, и нам этого достаточно.

– Заткнись, Лонзо! – сказал Могучий. – Я здесь капитан.

Он обратился к Стэггу.

– Жаль, что я тебя не прирезал, пока ты не заговорил. Не было бы проблем. Но расскажи мне про эту Мэри Кейси.

Он вдруг спросил:

– А как ее второе имя?

– Рай-Моя-Судьба.

– Да, так зовут мою кузину. Но это еще ничего не значит. Ее посадили в клетку и волокли вместе с тобой по Великому Пути. Наша разведка не спит, и нам известно, что вы исчезли после налета волосатых ребят на Вассар. Ведьмы нашли замену Двурогому Царю и, разыскивая вас, тайно разослали военные отряды.

– Мэри где-то здесь поблизости, – сказал Стэгг. – Найди ее, и она подтвердит, что я помогал ей бежать в вашу страну.

– А что вы делали порознь? – подозрительно спросил Могучий. – И почему ты бежал?

Стэгг молчал. Могучий продолжал:

– Я так и думал. Всякому ясно, в чем тут дело – достаточно посмотреть на тебя. Вот что я тебе скажу, Двурогий Царь. Я облегчу твою судьбу. Мне бы надо поджарить тебя на медленном огне, потом вырвать глаза и запихнуть их тебе в глотку. Но нас ждет матч, и времени нет, так что ты умрешь быстро. Свяжите ему руки, ребята, и вздерните поскорее!

Через сук перебросили веревку и надели Стэггу на шею петлю. Двое кейсилендеров схватили его за руки, а третий готовился их связать. Стэгг не сопротивлялся, хотя мог бы раскидать этих двоих, как щенят.

Он сказал:

– Постой. Я вызываю вас на матч по правилам «один против пяти» и призываю Бога в свидетели, что это честный вызов!

– Как? – спросил Могучий, не веря своим ушам. – Во имя Колумба, парень, мы опаздываем! Да и следует ли нам принимать твой вызов? Мы ведь не знаем, ровня ли ты нам. Мы – дирадахи, и вызов от шетхеда неприемлем. Да если подумать, он просто немыслим!

– Я никакой не шетхед! – ответил Стэгг, тоже пользуясь этим словом для обозначения крестьянина. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы героем-Солнцем выбирали кого-нибудь, кроме аристократа?

– Это правда, – сказал Могучий. Он почесал в затылке. – Что ж, ничего не поделаешь. Развяжите его, ребята. Даст Бог, игра надолго не затянется.

Он ни на миг не задумался о том, чтобы пренебречь вызовом Стэгга и повесить его. Кодекс чести кейсилендеров не допускал отступлений и увиливаний, и капитан не подумал бы его нарушить, особенно когда Стэгг призвал в свидетели его Бога.

Кейси, предназначенные для первой пятерки, сняли адмиральские шляпы, заменив их кепками с козырьками. Вытащив снаряжение из седельных сумок своих оленей, они начали выкладывать на лугу бриллиант. Из кожаного меха они высыпали тяжелый белый порошок, проводя дорожки от пластины к пластине и от каждой пластины – к квадрату питчера. Вокруг каждой пластины они нарисовали узкий квадрат, поскольку по правилам «один против пяти» Стэгг мог оказаться перед необходимостью в течение игры отбивать от любой базы. Для питчера нарисовали квадрат побольше.

– Не возражаешь, чтобы судьей была наша маскотка? – спросил Могучий. – Она поклянется перед лицом Отца, Матери и Сына, что не будет нам подсуживать. Если она нарушит клятву, ее испепелит молния. Хуже того, она станет бесплодной.

– Не слишком-то большой у меня выбор, – ответил Стэгг, взвешивая на руке поданную ему окованную медью биту. – Я готов, начинайте, когда сможете.

Его плотское желание исчезло, уступив место жажде крови.

Маскотка, надев решетчатую железную маску и бронированную форму, тяжело пробежала на место за кэтчером.

– Бэттеру приготовиться!

Стэгг ждал подачи Могучего. Тот стоял всего за тридцать девять метров от него, держа тяжелый кожаный мяч с четырьмя острыми стальными шипами. Он смерил Стэгга взглядом, затем размахнулся и метнул.

Мяч летел в голову Стэггу, как пушечное ядро. Он летел так быстро и так верно, что человек с нормальными реакциями вряд ли успел бы уклониться. Однако Стэгг согнул колени, и мяч скользнул в дюйме над его головой.

– Мяч первый! – прозвенел высокий, чистый голос маскотки.

Кэтчер не пытался поймать мяч. В этой игре его обязанностью было бежать за мячом и возвращать его питчеру. Конечно, он еще сторожил дом и попытался бы поймать мяч в свою огромную бронированную перчатку, если бы Стэгг предпринял попытку бежать к дому.

Могучий Кейси снова метнул, на этот раз метя Стэггу в диафрагму.

Стэгг махнул битой. Бита стукнула по мячу с глухим звуком, непохожим на резкий щелчок, которого по привычке ожидал Стэгг.

Мяч отскочил налево от Стэгга и пересек линию фола, скатившись за пределы «бриллианта».

– Страйк первый!

Кэтчер вернул мяч. Могучий Кейси начал было примериваться, но вдруг замахнулся и метнул мяч одним плавным движением.

И чуть было не застал Стэгга врасплох. Времени замахнуться не было, и тот просто выставил биту. Мяч ударил по ней и на секунду прилип, застряв острием в медной оковке.

Стэгг рванулся к первой базе, вцепившись в биту, как ему позволяли правила, когда мяч прилипал к бите. Могучий Кейси понесся за ним, рассчитывая, что по дороге мяч упадет. Иначе, если бы Стэгг добрался до первой и сохранил мяч, он становился питчером, а Могучий Кейси – бэттером.

На полпути к первой мяч отцепился.

Стэгг бежал, как олень, – очевидное сходство! – потом бросился головой вперед и растянулся на траве пластины. Битой в вытянутой вперед руке он ударил первого бейсмена в голень, по кости, и сбил его с ног.

Что-то стукнуло Стэгга в плечо. Он застонал от боли и почувствовал торчащий в теле шип. Но сразу же подпрыгнул, потянулся рукой назад и вырвал шип, не обращая внимания на теплую струю, потекшую вниз по плечу.

Теперь, поскольку он выжил после удара мяча и сохранил достаточно сил, он мог бросить мяч либо в питчера, либо в первого бейсмена.

Первый бейсмен попытался удрать, но от удара биты Стэгга он едва ковылял. Он выхватил из матерчатого футляра у себя за спиной собственную биту и приготовился отбить удар Стэгга.

Стэгг бросил, и первый с искаженным от боли в ноге лицом предпринял попытку отбить мяч.

Глухой тяжелый удар. Первый зашатался, потом упал на колени. Шип глубоко погрузился ему в горло.

У Стэгга был выбор: оставаться в безопасности на первой или попытаться взять вторую. Второй бейсмен, в отличие от первого, отступил в сторону. Стэгг по инерции пролетел мимо пластины. Извернувшись, он перекатился назад и коснулся второй базы.

С громким хлопком мяч влетел в необычайно толстую бронированную перчатку второго.

На второй базе Стэгг был – теоретически – в безопасности. Но, видя ярость на лице второго, он вскочил на ноги и поднял биту, готовый двинуть парня по голове, если тот забудет правила и попытается поразить Стэгга мячом.

Видя поднятую биту, противник бросил мяч на землю. Из его пальцев капала кровь – так сильно сжалась его рука, не желавшая отпускать мяч.

Был объявлен тайм-аут, над первым бейсменом произнесли какие-то краткие молитвы и накрыли его одеялом.

Стэгг попросил воды и еды, поскольку начинал слабеть от голода. У него было на это право, раз тайм-аут взяла другая сторона.

Он как раз кончил есть, когда маскотка объявила:

– Мяч в игру!

Теперь Стэгг, стоя в узком квадрате вокруг второй базы, должен был отбивать. Могучий замахнулся и бросил. Стэгг отбил мяч влево, не выбив за линию фола. Он побежал, но на этот раз игрок, заменивший погибшего первого бейсмена, успел к мячу как раз в момент приземления. Стэгг на долю секунды прервал бег, не в силах решить, бежать к третьей или вернуться на вторую.

Первый низом бросил мяч Могучему, который подбежал близко к дорожке между второй и третьей, почти на дороге у Стэгга. Продолжая бег, Стэгг становился беззащитен. Он резко повернулся, босые ноги поскользнулись на траве, и он упал на спину.

На одну страшную секунду ему показалось, что он погиб.

Могучий был очень близко и замахивался для броска в простертого на земле Стэгга.

Но Стэгг успел вцепиться в биту и в отчаянии поднять ее перед собой. Мяч скользнул по ней, выбив биту у него из руки и отскочив на несколько футов.

Стэгг победно взревел, вскочил на ноги, подобрал биту и стоял, угрожающе ею покачивая. Если он не был задет мячом, находясь между базами, он не имел права его поднять и бросить в противника. Не мог и оставить маркированную дорожку и угрожать тому, кто захотел бы этот мяч поднять. Но если мяч лежит на земле достаточно близко, чтобы до него можно было дотянуться битой, по правилам это разрешалось.

Над полем разнесся женский голос, начавший отсчет до десяти. Противникам Стэгга давалось десять секунд на решение, попытаться добыть мяч или дать Стэггу безопасно дойти до третьей.

– Десять! – выкрикнула маскотка, и Могучий отвернулся от угрожающего замаха биты.

Могучий бросил снова. Стэгг махнул и промазал. Могучий улыбнулся и бросил мяч Стэггу в голову. Стэгг махнул битой и не попал по мячу, но и мяч не попал в него.

Улыбка Могучего превратилась в волчий оскал. Если Стэггу будет засчитан страйк, то ему придется бросить биту и стоять неподвижно, пока Могучий постарается влепить мяч ему между глаз.

Но если Стэгг сумеет добраться до дома, питчером станет он. Ему по-прежнему будет недоставать помощи товарищей по команде, но превосходящие всякое разумение сила и скорость делали его самого командой – из одного человека.

Было тихо, только Кейси бормотали молитвы. Могучий бросил.

Мяч летел Стэггу прямо в живот, и у него был выбор – попытаться без замаха встретить мяч торцом биты или отклониться в сторону, держа ноги в узком квадрате. Если он отступит или упадет в сторону, против него будет засчитан страйк.

Стэгг решил уклониться.

Мяч пролетел мимо его сжавшейся плоти. Он прошел так близко, что крутящийся шип вырвал кусочек мяса. По животу потекла кровь.

– Мяч первый!

Могучий снова бросил противнику в живот. Стэггу казалось, что мяч распухает, беременный смертью, огромный, как планета, неумолимо приближающаяся с каждой секундой, – планета, на которую ты падаешь.

Он сильно закрутил биту, пустив ее быстрой дугой вдоль земли. Торец биты столкнулся с мячом, и она раскололась на две части, а мяч полетел в сторону Могучего.

Питчер этого не ожидал. Он не мог поверить, что тяжелый мяч мог улететь так далеко. Но потом, когда Стэгг уже бежал к дому, Могучий побежал вперед и поймал мяч в перчатку. В тот же момент другие игроки, оправившись от изумления, бросились вперед – готовые к кровавому убийству.

Между Стэггом и домом стояли двое, по одному на каждой обозначенной белой линией стороне дорожки. Оба молили Могучего бросить мяч им, но он не желал отдать никому честь битвы со Стэггом.

Стэгг в отчаянии ударил по мячу обломком биты, деревянной рукояткой, отделившейся от окованного медью конца. Мяч не отскочил, а упал на землю у его ног.

За ним нырнул кто-то из Кейси.

Рукояткой биты Стэгг размозжил сквозь шляпу череп игрока.

Остальные остановились.

Маскотка вскинула руки, закрыв забранное маской лицо, чтобы не видеть мертвого, но тут же опустила руки и бросила на Могучего умоляющий взгляд. Тот на секунду замешкался, как будто собираясь дать сигнал броситься на Стэгга и покончить с ним, и послать к черту все правила.

Затем он глубоко вздохнул и сказал ей:

– Ладно, Кэти, считай. Мы дирадахи. Мы не жульничаем.

– Один! – сказала маскотка дрожащим голосом.

Остальные игроки посмотрели на Могучего. Он оскалился и сказал:

– Так. Все построились за мной. Я попытаюсь выступить первым.

Кто-то сказал:

– Мы могли бы отпустить его домой.

– Что? – крикнул Могучий. – И каждый занюханный дисийский идолопоклонник в юбке вместо штанов будет над нами смеяться? Нет! Если мы должны умереть – а когда-то ведь придется, – то умрем как мужчины!

– Пять! – произнесла маскотка таким голосом, будто у нее разрывалось сердце.

– У нас нет никаких шансов! – простонал кто-то из Кейси. – Он вдвое быстрее любого из нас. Все равно, что бараны, идущие на бойню.

– Я не баран! – заревел Могучий. – Я – Кейси! И я не боюсь смерти! Я отправлюсь на небеса, а этот парень будет жариться в аду!

– Семь!

– Давай-давай! – заревел Стэгг, крутя половиной биты. – Подходите, джентльмены, испробуйте свою удачу!

– Восемь!

Могучий собрался для прыжка, его губы беззвучно шептали молитву.

– Девять!

– СТОЙТЕ!